Помоги проекту - поделись книгой:
Аластер Рейнольдс
ШЕСТЬ ИЗМЕРЕНИЙ ПРОСТРАНСТВА
Мы ехали уже два часа кряду, когда я резко натянула поводья своего пони, принуждая его остановиться. Конь Тэнгира, моего сопровождающего, сделал еще несколько шагов, прежде чем тот раздраженно оглянулся назад. Он недовольно пробурчал себе что-то под нос — до меня долетели только слова «дура» и «стерва» — после чего развернулся и поравнялся со мной.
— Снова остановились полюбоваться пейзажем? — спросил он, пока два таких разных зверя дружно жевали удила, раздували ноздри и нетерпеливо мотали головами.
Моим ответом стало молчание. Не перед Тэнгиром же мне оправдываться? Мне и в самом деле хотелось запомнить эту картину: под нами, скрытая в глубокой тени, протянулась долина; вдаль убегали холмы, чьи вершины чуть изгибались, делая их похожими на волны из камней и поросшей разнотравьем земли. Темноту долины нарушала лишь крошечная заплатка света — идущий караван.
— Позвольте напомнить, что вы условились о встрече… — снова начал Тэнгир.
— Заткнись.
Проводник вздохнул, а потом сунул пальцы в небольшой кожаный мешочек на поясе и бросил что-то в рот.
— Ладно, Желтая Собака, мне головой не отвечать. И не мне болтаться в петле, если старик устанет ждать.
Я сжала поводья в одной руке, чтобы приставить вторую ладонь к уху. Повернувшись к каравану, я закрыла глаза. Прошло несколько секунд, и мне, кажется, удалось расслышать. Сейчас звук был едва различим, но я знала: с нашим приближением он станет нарастать, превращаясь в оглушительный, сотрясающий весь мир чудовищный грохот. Его создавали тысячи коней, сотни кибиток и десятки осадных машин. Он казался громом, предвещающим конец света.
— Поехали, — сказала я Тэнгиру.
Он пришпорил коня, чуть не вспоров тому шкуру, и животное с такой скоростью рвануло с места, что мне в глаза полетели комья грязи. Гойо фыркнул и поспешил следом. Мы стремительно спускались в долину, и в небо над нами взмывали стаи жаворонков и куликов.
— Просто следую протоколу, Желтая Собака, — произнес охранник, оправдываясь за то, что потребовал меня предъявить документы. Мы стояли с ним на подвижной платформе императорского гэра[1]. Охранник был одет в синий халат, доходящий до колен, а из-под шлема выбивались длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи. — Караван приведен в боевую готовность. За последнюю неделю мы трижды сталкивались с достаточно серьезными неприятностями.
— Опять какие-нибудь психи? — спросила я, исподволь взглянув на Тэнгира, с мрачным видом ведущего Гойо. Я заставила своего сопровождающего вернуться к каравану, и ему это не нравилось.
— Две секты исламистов и банда несториан, — ответил охранник. — Я понимаю, что старику нечего бояться вас, но мы обязаны придерживаться протокола.
— Я вас прекрасно понимаю.
— Кстати говоря, мы уже начали сомневаться, что вы вернетесь, — он озабоченно посмотрел на меня. — Некоторые уже стали поговаривать, что вы будете отлучены.
— В бега? — улыбнулась я. — Это вряд ли.
— Просто хочу предупредить, что мы ждем от вас чего-то действительно потрясающего после столь длительных поисков.
Я отбросила волосы назад и собрала их в хвост.
— Потрясающего? Пожалуй, нет. Но он и в самом деле захочет это услышать.
Охранник коснулся пальцем жемчужинки на воротнике халата.
— Что ж, тогда вам лучше пройти внутрь.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать этому приглашению.
Аудиенция у хана оказалась ни настолько личной, ни настолько продолжительной, как бы мне хотелось, но в целом мне сопутствовал успех. Говорить пришлось в присутствии одной из жен правителя и министра Чиледу — советника по национальной безопасности, — к тому же хан был слишком занят вопросами церемониального вывода боевого каравана из региона. Я уже не в первый раз обратила внимание на то, насколько постарел наш господин: он уже мало чем напоминал того молодого, переполненного надеждами и планами мужчину, каким был, когда его избрали на этот пост семь лет тому назад. Сейчас это был седеющий, усталый человек, все силы из которого выпили провальные опросы общественного мнения и необходимость поддерживать целостность трещащей по всем швам империи. Караван должен был стать противоядием от всех проблем. В девятьсот девяносто девятый год со дня смерти Основателя (мы бы праздновали его день рождения, но этой даты никто не знал) был создан самый огромный караван за многие десятилетия, в который были призваны командующие практически каждой локальной системы.
Покидая гэр и отправляясь за Гойо, я пребывала нечто очень близкое к восторгу. Хан со всей серьезностью отнесся к предоставленной мной информации — тревожных признаков, касающихся безопасности и функционирования Инфраструктуры. Конечно, хан легко мог отмахнуться от моего доклада, оставив разбираться с этим своего сменщика, но, к своей чести, проявил должную озабоченность. Я получила ярлык и деньги на продолжение изысканий, хотя это и предполагало необходимость отправиться в особый административный округ Кучлук и работу под самым носом Квилиана — одним из людей, серьезнее всего осложнявших жизнь хана в последние годы.
Мое хорошее настроение вскоре было испорчено.
Едва успев сойти с платформы, я заметила Тэнгира. Он тащил моего пони, грубо дергая его за уздечку и пиная. Мужчина был настолько поглощен этим делом, что даже не заметил, как я приблизилась. Я надежно схватила его за тугую косу и запрокинула голову Тэнгира назад до предела. Выпустив из рук поводья, он откачнулся, пытаясь сохранить равновесие.
— Никто, — прошептала я ему на ухо, — не смеет бить моего коня, ты, тупой кусок навоза.
Затем я рывком развернула Тэнгира к себе, так что в моей ладони остался пучок его волос, и со всей силы врезала ему коленом в промежность так, что мужчина, застонав от боли, сложился пополам. Казалось, его вот-вот вырвет.
Многие полагают, что владычество над звездами предначертано нам волей Небес, так же они благословили нас на установление единой власти в прежде разрозненных землях Великой Монголии. Мы создали общество настолько цивилизованное, что одинокая женщина могла обнаженной проехать от западного побережья Европы до восточной границы Китая, не опасаясь домогательств. И причина тому проста: мы (если хотите, называйте нас монголами, или просто человечеством — разница теперь невелика) всегда стремились придать совершенство всему, что попадало нам в руки.
Взять хотя бы узловую станцию в системе Гансу. Средних размеров луна когда-то была выточена почти до самого центра, и оставшееся небольшое ядро при помощи девяносто девяти золотых колонн крепилось к внешней скорлупе, чья толщина едва достигала сотни ли[2]. Местные транспортные линии входили и выходили со станции через туннели, просверленные в коре северного и южного полюсов. Впрочем, прежде о сколько бы ни было оживленном движении говорить не приходилось: система Гансу, с ее карликовым красным светилом (чьих размеров едва хватало, чтобы поддерживать процессы термоядерного синтеза) и горсткой лишенных атмосферы, опаленных радиацией каменистых миров, не представляла ни коммерческого, ни стратегического интереса. И вряд ли она была упомянута хотя бы в одном туристическом справочнике. Как часто бывает в подобных случаях, первоначальные причины, заставившие червеподобных хорхой[3] проложить ход в столь неприютном месте, остались тайной.
Далеко не лучший материал для работы, но всего за пятьсот лет с открытия портала в Инфраструктуру мы заставили его засверкать драгоценным блеском. Теперь через Гансу проходило пять крупных торговых магистралей, включая Коридор Хэрлэн[4] — самый оживленный путь во всех наших владениях. Кроме того, узловая станция обеспечивала доступ к дюжине трасс вторичного значения, и четыре из них были признаны достаточно стабильными, чтобы пропустить судно класса «Джаггернаут». В основной своей массе эти дополнительные проходы ведут к крупным населенным центрам, обладающим определенной экономической значимостью. В их числе административные округа Кирильтук, Тататунга и Чилагун, каждый из которых охватывает более пятидесяти систем и около тысячи колонизированных планет. И даже те порталы, что вели в никуда, часто посещаются исследователями и искателями приключений, рассчитывающими найти реликвии хорхой или мечту всякого авантюриста — не нанесенный на карты узел.
Предназначение девяносто девяти колонн нам осталось неизвестным, как и поддерживаемого ими ядра. Но это не слишком нас заботило; ядро стало хорошей базой для возведения зданий. Глядя в иллюминатор космического челнока, я видела, что поверхность станции сияет плотными скоплениями неоновых огней. Они располагались так плотно, что я не могла отличить свет отдельных зданий, сливавшийся в более крупные пятна, обозначавшие целые кварталы внутри огромных, словно города, районов. Переполненные конные тропы, каждая из которых была не менее ли в ширину, казались с этой высоты тонкими, змеящимися ниточками.
Местное население уже начинало осваивать и золотые опоры, протягивая светящиеся щупальца к внутренней поверхности скорлупы. Повсюду сверкали рекламные плакаты, каждый в десять ли высотой.
«В День Основателя пейте только элитный айраг „Темучин“».[5]
«Пони Соркан-Шира[6] имеют мягкий ход, выносливы и славятся хорошим характером».
«Балуй любимую жену: покупай ей только „Зарнукские Шелка“».
«Во время охотничьего сезона доверьте свои сбережения Страховой Компании Нового Верхнего Самарканда».
«Считаешь себя мужчиной? Пей айраг „Дохлый Червь“. Теперь в заостренных бутылках!».
В Гансу я задержалась только на одну ночь, чтобы нанять евнуха и дождаться прибытия корабля, который должен был доставить меня на Кучлук[7]. Затем, вместе с евнухом и Гойо, я поднялась на борт «Бурхан-Халдун»[8] — кораблика, оказавшегося даже меньше, чем «Скала Черного Сердца», на которой я добралась до Гансу. Мое новое пристанище имело в длину не более ли, а в ширину — вчетверо меньше. Корпус судна покрывало разноцветье заплат, царапин, вмятин и опалин. Боковые стабилизаторы, казалось, вначале были оторваны, а после грубо приделаны на место, а гасители угловых колебаний, похоже, и вовсе переставили с совершенно отличающейся модели корабля, и швы на них до сих пор серебристо сверкали свежей сваркой. Многие иллюминаторы были заделаны наглухо.
Каким бы старым не был «Бурхан-Халдун», но не только возраст наложил свой отпечаток на его текущий облик. Парванский Тракт печально известен своими опасностями и быстро взымал дань даже с самых современных кораблей. Если Коридор Хэрлэн можно сравнить с широкой, спокойной рекой, где с управлением судном справится даже слепой, то путешествие по Тракту было сравнимо со спуском по порогам, расположение которых менялось раз от раза. Эта трасса требовала не только опытного экипажа, но и выносливых пассажиров, способных перенести трудную поездку.
Осмотрев отведенные мне покои и убедившись, что о Гойо позаботились, я направилась в зал отдыха. Купив там бокал айрага «Темучин», я прошла к обзорной площадке — ее широкое, изогнутое стекло было местами исцарапано и потерто, а кое-где и украшено тревожно выглядящими трещинками — и облокотилась на страховочные поручни. Только что отчалил последний транспортный челнок, и «Бурхан-Халдун» начал ускоряться по направлению к порталу, чьи огромные, созданные человеческими руками створки развернулись подобно цветку лотоса только в самый последний момент, чтобы предохранить станцию Гансу от непредсказуемых энергетических потоков, струившихся по Парванскому Тракту.
Хотя проход Инфраструктуры на самом деле уходил в немыслимую даль, мои глаза и рассудок упорно утверждали, что мы вот-вот врежемся в поверхность луны.
Примитивные генераторы искусственной гравитации заработали на пределе возможностей, пытаясь сохранить привычное направление вертикали, когда корабль неожиданно прыгнул вперед. Мы прошли сквозь портал, погружаясь в ослепительный свет Инфраструктуры. Пусть стены прохода и проносились во многих
Теперь оставалось лишь отравить евнуха.
Он отзывался и на евнуха, хотя на самом деле его звали (чтобы узнать у него это, мне пришлось постараться) Тиса. Ему не делали хирургической кастрации; у него под кожей предплечья скрывался имплантат, впрыскивающий в его организм необходимый коктейль блокираторов мужских гормонов, благодаря чему либидо моего спутника гасилось, а его тело приобретало несколько женственные черты. Прочие имплантаты евнуха, схожие с теми, что внедряются правительственным агентам, увеличивали скорость реакции, улучшали работу вестибулярного аппарата и позволяли видеть в темноте. Тиса мастерски управлялся с оружием и был не менее искусен в том что касалось рукопашного боя, как и все (в этом я нисколько не сомневалась) евнухи Бату. Конечно, на самом деле я совершенно не нуждалась в его опеке, но выходить из образа было нельзя. Я играла роль обеспеченной женщины, отправляющейся в дорогостоящее турне. Такие никогда не путешествуют без спутников вроде Тисы.
Впрочем, в некотором роде он был полезен. Мы делили общий номер на борту, и евнух расположился в тесной комнатушке, прилегающей к моей спальне. Поскольку меня (гипотетически) могли отравить, Тиса всегда ел ту же пищу, что и я. Ее в одно и то же время приносил облаченный в белую униформу стюард «Бурхан-Халдун».
— А ты не боишься, что отравишься и умрешь вместе со мной? — невинным тоном поинтересовалась я, когда мы очередной раз сидели за столом, расположившись по разные стороны.
Он ткнул себя в живот пухлым пальцем.
— Меня сложно убить, мисс Боченг. Мой организм способен нейтрализовать все самые популярные среди наемных убийц и разбойников яды. Недомогание я испытаю куда раньше вас, но от дозы, смертельной для другого, просто почувствую себя плохо, но не настолько, чтобы не суметь справиться со своими обязанностями.
— Очень надеюсь, что так и есть.
Евнух промокнул губы салфеткой.
— Это не вопрос моей гордыни. Я стал таким благодаря химии и работе хирургов из «Эскортной службы Бату». Было бы бессмысленно отрицать свои возможности.
Спустя некоторое время, изображая нервозность, я заявила, будто услышала какие-то шорохи из кабинки евнуха.
— Уверяю вас, там никого не может быть. Без моего ведома никто бы не смог проникнуть в наш номер.
— Мне показалось, я слышу чье-то дыхание.
Он мягко улыбнулся.
— На кораблях посторонние шумы — не редкость. Любой звук далеко разносится по трубам системы рециркуляции воздуха.
— А разве по этим трубам не может кто-нибудь пробраться?
Не подавая никаких признаков раздражения, Тиса поднялся из-за стола.
— Очень маловероятно, но я обязан проверить.
Едва он скрылся за дверью своей комнатки, я вытащила из кармана флакончик и влила сладковатое содержимое в остатки его обеда. Мужчина тем временем шумно копался в вещах, хлопал дверцами и ящиками шкафа. Когда евнух вернулся в каюту, ядовитые кристаллы уже полностью растворились в еде, а флакон вновь исчез в кармане.
— Что бы вам ни послышалось, но там никого не было.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Но, если это вас успокоит, готов все проверить еще раз.
— Я чувствую себя так глупо, — сконфуженно пробормотала я.
— Не беспокойтесь. Вы можете смело рассказывать мне о любых своих подозрениях. Ведь именно для этого меня и наняли.
— Лучше давай закончим с обедом, — кивнула я на тарелку. — Пока не остыло.
Тиса, лежавший в глубоком бреду на пропитавшихся потом простынях, застонал, когда над ним обеспокоенно склонился мистер Тайанг.
— Он не говорил, умеет ли распознавать яды? Эта опция включена не во все комплектации.
— Умеет. Но как тогда это возможно?
— Вероятно, просто какой-то сбой. С другой стороны, он мог принять что-то, созданное специально под вас, и его организм не оказался к этому подготовлен.
— Яд?
— Все может быть, мисс Боченг.
Стюард Тайанг был молодым мужчиной с приятным лицом и подчеркнуто профессиональными манерами. Я видела его раньше — как, впрочем, и все присутствовавшие на борту корабля, — и он всякий раз отказывался вступать со мной в диалог, не относящийся к каким-либо насущным нуждам. Я предвидела нечто подобное, но решила, что отравление евнуха позволит мне установить более близкое знакомство с кем-нибудь из персонала. Этим кем-то не обязательно должен был стать Тайанг, но интуиция подсказывала мне, что именно он идеально подходит для моих планов.
— Но тогда почему он не подействовал на меня? — спросила я.
— Не хотелось бы вас пугать, но это вполне может произойти в очень скором времени. Надо срочно доставить вас обоих в лазарет. Там мы постараемся стабилизировать состояние евнуха, а заодно удостоверимся, что вам не причинен вред.
Именно на такой исход я и рассчитывала, но моя роль требовала изобразить возмущение.
— Если вы полагаете, что я собираюсь проторчать весь полет в каком-то вонючем лазарете, когда заплатила за отдельную каюту…
Тайанг поднял ладонь в примирительном жесте.
— Это ненадолго. День, или два — просто чтобы убедиться, что все в порядке. И вы сможете продолжить путешествие с комфортом.
Он вызвал еще пару стюардов, чтобы перенести бедолагу Тису, в то время как я направилась к лазарету своим ходом.
— По правде сказать, — произнесла я, — раз уж вы упомянули… я и в самом деле начала ощущать себя немного странно.
— Не беспокойтесь, мисс Боченг, — с сочувствием посмотрел на меня Тайанг. — Мы займемся вами уже через считанные секунды.
Лазарет оказался куда больше по размерам и лучше оборудован, чем я ожидала. Казалось, что этот отсек переставили с другого корабля. Я испытала некоторое удовлетворение, обнаружив, что кроме нас там не было никого. Тайанг усадил меня во врачебное кресло, а остальные стюарды положили скрюченного евнуха на койку, закрытую занавесом.
— Как себя чувствуете? — спросил Тайанг, застегивая на моем предплечье черную манжету.
— Все еще немного странно.
В течении пары минут Тайанг — явно обладавший базовыми врачебными навыками — вглядывался в показания миниатюрного дисплея, вытащенного им из ниши в стене.
— Что ж, я не нахожу… — начал стюард.
— Надо было мне послушать друзей, — произнесла я, качая головой. — Они ведь меня предупреждали.
Мужчина пробежался пальцами по кнопкам на боку дисплея.
— Ваши друзья предупреждали, что вас могут отравить?
— Не совсем, нет. Они просто говорили мне, что путешествие по Парванскому Тракту на «Бурхан-Халдун» — не самая лучшая затея. Они ведь были правы, да?
— Это смотря что они имели ввиду. Во всяком случае, я пока что не нахожу каких-либо признаков отравления. Естественно, существует вероятность, что мы имеем дело с чем-то, что не может распознать наш анализатор…
Поделиться книгой: