Помоги проекту - поделись книгой:
– Очынь хороша, барин! Из этой баба буду пилов делать! Еще репа возьму, зира возьму, немного нут возьму, красный перец для запаха! Смотри, будешь кушать бабу, барин, язык не проглоты!
<описание природы></описание природы>
Большой стол накрыли прямо под небом, подложив кое-где доски, чтоб ножки не утопали в мягкой осенней почве.
Плов ели руками, запивая хорошим Саперави и водкой.
Кинза, помидоры, крупная соль и тонкие кольца лука составляли закуску.
– А что, господа, слышали ли вы, что бабу можно эть?
Фердинанд расколол мозговую кость предплечья и понюхал густой ароматный пар.
– Да-с, бабу, как и любое млекопитающее, можно эть. Я вот пробовал эть бабу, когда служил в Бессарабии, и нашел ее куда нежней козы.
Джентльмены, разгоряченные спиртным и прозрачным осенним воздухом, загоготали.
– Да, ее можно приручить и сделать другом, взять в дом.
За столом повисла тишина. Ножи перестали звенеть о тарелки. Где-то далеко в осеннем бору переговаривались сороки.
– Что вы стихли, как на похоронах? Я имел в виду козу.
Громкий смех, как ливень, обрушился на поляну.
Джентльмены корчились, сгибаясь и разгибаясь, хлопали друг друга по спинам, показывая рты с непрожеванными кусками мяса, проливали из стаканов, роняли тарелки и стулья. Ибрагим, все еще в фартуке и с подвязанными усами, гоготал так, что клетчатый платок его весь промок от слез.
Перестать смеяться было им решительно невозможно, но если бы джентльмены вдруг остановились, хотя это и не было возможно, но если бы они на миг затихли, то услышали бы, как в своей деревянной клетке, оставив «Дом-2», тоненьким голоском хихикает вместе с ними розовая чумазая девка.
Офисная готика
– Вы славный парень, Джонатан, сожалею, что вам досталось так мало.
Краснорожий деревенский нотариус не слишком усердно изобразил сочувствие, протягивая мне желтый конверт с ключом. За спиной хихикнула какая-то из тетушек.
К моему горькому разочарованию из всего обширного дядиного имущества мне в наследство достался один только блог.
Дядин блог оказался суровой старинной постройкой, потемневшей от времени и непогоды. Аллея старых лип, покрытых пустыми вороньими гнездами, вела к нему от церковного кладбища.
Я вскрыл конверт, и мне на ладонь выпал небольшой медный ключ с надписью qwerty12345 на круглой головке, который не с первого раза отомкнул древний замок.
Наследство мое представлялось мне все более никчемным.
Было за полночь.
Я сидел в дядином блоге и копался в записях. Тяжелая мрачная облачность быстро бежала по небу (размытая луна редко мелькала в прорехах туч), да ветер выл в трубе угасшего камина.
Вдруг я отчетливо различил тихий стон. Даже не стон, а всхлип, с которым прочищают больное горло.
Я поднялся и на ватных ногах обошел блог, заставляя себя заглянуть в каждый пост.
Шаги мои тревожно звучали в пустом помещении. Сделав круг, я вернулся к креслу, в котором сидел, и к ужасу своему заметил, как какое-то существо при моем приближении отпрянуло за спинку.
Успокаивая себя, что это один из кладбищенских псов заскочил ко мне на огонек, я поднял кочергу и на цыпочках принялся обходить кресло, держа свечу в левой руке.
Густая тень медленно чертила круг, отступая от мигающего пламени свечки.
Собака (если это была собака) вот-вот должна была показаться в полосе света.
Я приготовился как следует наподдать ей, как вдруг высокий костистый мертвец, шафранно-желтый, в черном старомодном костюме, резко поднялся из-за кресла и, прежде чем я потерял сознание, добавил меня в друзья.
«Почему мы боимся мертвецов?
С технической точки зрения, мертвец – никудышный противник.
Годы пассивного лежания в гробу не прошли для него даром: он слаб, вял, неловок, кроме того, плоть его полуразрушена и не защищает внутренние органы так же хорошо, как прочные ребра живого.
Если мы говорим о европейцах, в обычаях которых давно нет места пышным проводам усопшего вместе со всем его имуществом, почти наверняка наш покойник не вооружен.
Казалось бы, в прямой схватке одолеть мертвеца сможет почти любой мужчина (за исключением, разве, калек, детей и дряхлых стариков), а уж имея под рукой топор, серп или косу, можно уверенно сказать, что с покойником справятся и женщина, и подросток.
И все же каждый раз, когда выходец с того света предстает перед нами, сердце наше обрывается, душа уходит в пятки, и даже бывалые забияки либо малодушно спасаются бегством, либо падают в обмороки.
Почему?
Каждый живой знает, что рано или поздно умрет, поэтому бытие наше пронизано ощущением собственной временности, конечности. Мертвец же останется мертвым навсегда, и срок его есть Вечность. Вот это столкновение с Вечностью и пугает нас, а вовсе не вероятный физический ущерб, хотя, если принять возможность заражения крови от укуса полусгнившими челюстями, последний тоже нельзя полностью сбрасывать со счетов», – размышляя так, я тщательно поливал стены, пол и все посты блога святой водой из огромной фляги, которую после мучительной борьбы профессионального благочестия с врожденной подозрительностью дал мне деревенский викарий.
Покончив с экзорцизмом, я кое-как доковылял домой и сразу уснул прямо на диване в гостиной. Очнувшись под вечер, когда последние лучи заката заливали комнату мглистым маревом, я долго не мог понять, приснился мне френдинг с покойником или все было на самом деле.
Чтобы как-то отвлечься, я зарядил револьвер и принялся сшибать со стола пустые бутылки (за последние дни их набралось немало) – сперва это забавляло меня, но не прошло и четверти часа, как острое желание посетить блог и проверить статистику взяло верх над здравым смыслом.
Проклиная свою слабость, я накинул плащ и выскочил из дома.
Закат уже догорел, и сырой туман поднимался над землей. Казалось, клубы его движутся по кругу, засасывая спящую деревню в гигантскую воронку.
Я обогнул церковь, пересек безмолвное кладбище и вошел в темный блог. Где-то очень далеко выла собака, плач ее метался в сыром вечернем воздухе, смешиваясь с паровозными гудками, туманом и скрипом ветвей.
Чиркнув спичкой, я зажег свечу.
Очевидно, святая вода не сработала: прямо передо мной в высоком кресле сидел мой вчерашний френд.
Второй мертвец стоял поодаль, картинно заломив на горле желтую высохшую кисть.
После некоторых колебаний он тоже добавил меня в друзья.
– Благословите меня, святой отец, ибо я грешен.
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа.
– Меня зафрендил мертвец.
– Простите, сын мой?..
– В мой блог пришел мертвец и зафрендил меня.
– Пресвятая Дева Мария!
– Что мне делать?
– Немедленно забаньте его, сын мой, и дюжину раз прочитайте «Богородицу» и «Отче наш»!
– Да, святой отец.
– И еще…
– Да, святой отец?
– Скажите мне, сын мой, как вырос ваш рейтинг?
– Что?
– Вас зафрендил мертвец – как это повлияло на рейтинг? Ходят слухи, что у мертвецов огромный социальный капитал.
– Я не знаю… я не думал об этом… я могу посмотреть…
– Не стоит. Забаньте его и прочтите молитвы. Во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь!
Говорят, под Палермо есть катакомбы, в которых местное население хранит своих покойников, превратив таким образом эти подвалы в своеобразный музей смерти.
Я не был в Палермо, но, полагаю, мой блог стал чем-то подобным.
За месяц у меня набралось около двухсот новых френдов разной степени разложения.
Тяжело переживая постоянное общение с мертвыми людьми, я осунулся, побледнел и почти перестал спать, особенно когда в деревне стали пропадать сперва собаки, а потом и люди, а в своем блоге я все чаще находил обглоданные кости.
Из живых людей меня добавили только двое: викарий, да мисс Абигаль – дочь кладбищенского сторожа.
Мисс Абигаль. Я хочу немного рассказать об этой девушке.
На первый взгляд она невзрачна и даже некрасива. Гладкие черные волосы закрывают половину бледного лица. Тонкие, почти прозрачные локти и предплечья, длинные кисти рук, которые вечно выгнуты так, будто сухожилия не в силах справиться с их тяжестью. Хрупкая детская фигура. Тихий сухой голос.
В первый раз мы оказались наедине, когда проливной дождь застал меня на деревенском кладбище. Опасаясь вымокнуть, я нырнул в первый попавшийся склеп, а через минуту там же оказалась и Абигаль, мокрая до нитки. Черное платье, подобно рыбьей коже, облепляло ее длинное тело. Я предложил ей свое пальто, но она смутилась, выскользнула из дверей склепа и растворилась в пелене дождя.
Вечером я добавил дочку сторожа в друзья.
Через неделю мы стали любовниками.
Через месяц мои мертвецы съели ее отца.
Из Лондона мне каждый день приходили письма.
Поделиться книгой: