Парфянин. Книга 1. Ярость орла

– Конечно, конечно. Мы тебе крайне благодарны, ты избавил нас от ужасной участи! Прекрасно! А теперь надо поесть, подкрепиться. Вы, должно быть, голодны. Я вот – уж точно!

Он махнул рукой в сторону небольшого соседнего зала и сам торопливо засеменил туда, сопровождаемый целой ордой рабов, по большей части молодых юношей и девушек. Все они были юные, привлекательные и безукоризненно ухоженные, обнаженные от пояса и выше. В зале Дарий плюхнулся на роскошный красный диванчик и пригласил нас с отцом садиться на диваны, расставленные вокруг. Стены зала были расписаны картинами, изображающими диких зверей и обнаженных нимф. В каждом углу стояли стражи в желтых туниках и штанах, и все они были вооружены пиками с блестящими полированными наконечниками. Дарий хлопнул в ладоши, и через пару секунд полуголые рабы внесли подносы, доверху заполненные едой – хлебом, фруктами, жареной ягнятиной, дичью и рыбой, а другие притащили кувшины с вином. Перед нами поставили небольшой стол, на который сразу нагромоздили множество блюд. Юная девушка, не старше шестнадцати лет, налила вина в серебряный кубок, который держал другой раб, светлокожий юноша, который поклонился и подал его мне, как только тот наполнился. Вино оказалось превосходным.

– Они придут снова, – сказал отец. – Тебе следует озаботиться мерами обороны. Сколько у тебя войска?

Дария в это время с рук кормил юный раб, пальцами засовывая царю в рот кусочки зажаренного в меду ягненка. Мне стало не по себе, когда я заметил, как Дарий слизывает мясной сок с пальцев юноши. Отец с отвращением смотрел на этот спектакль.

– Увы, царь Вараз, войско у меня маленькое, – Дарий указал пальцем на гроздь винограда, лежащую на столе. Раб отщипнул одну виноградину и изящным жестом вложил ее владыке в рот. – Воины стоят денег, а казна моя пуста.

Это был не тот ответ, которого ждал мой отец.

– Да, я понимаю, времена нынче трудные. Но ты должен укрепить свой город.

– Да что ты, брат мой! – запротестовал Дарий. – Римляне же разгромлены! С такими воинами, как ты и твой сын, я уверен, мне совершенно нечего бояться!

– Нам следует бояться всего, царь Дарий! В этот раз они послали против нас всего один легион, но в следующий раз отправят целое войско!

Дарий ткнул пальцем в меня:

– И тогда всех их точно так же сразит меч твоего сына. Не так ли, принц Пакор?

Я сунул в рот еще один кусочек только что испеченного миндального пирога. Он так и таял во рту.

– Да, государь.

Сказать по правде, мне очень нравилось это роскошное пиршество, так что я почти не следил за разговором, но видел, что отец весьма недоволен. Когда мы покончили с едой, Дарий хлопнул в ладоши, и остатки блюд унесли. Появились другие рабы, они внесли чаши с теплой водой и полотенца, чтобы вымыть и вытереть руки. После чего две девушки-рабыни взяли мои руки и принялись массировать их, предварительно смазав пальцы маслом. Обе были не старше двадцати, прелестные, с обнаженной грудью, с золотыми браслетами на запястьях, темнокожие, а зубы – белее мела. Веки у них были обведены черным, подчеркивая красоту огромных карих глаз. Пахло от них просто божественно, да и выглядели они так же. Еще одна молодая женщина, персиянка с золотой лентой, стягивающей черные, смазанные маслом волосы, жестом указала, что мне следует лечь на диван. Я лег, и она начала массировать мне пальцами виски. Ее прикосновения были так нежны, что вскоре я начал уплывать в какое-то странное состояние, подобное трансу. Беседа отца с Дарием слышалась все слабее, а я все больше отдавался во власть этих ласковых прикосновений рабынь. Это был сущий рай, в котором хотелось пребывать вечно!

Из этого блаженного состояния меня резко выдернул голос отца, который потряс меня за плечо.

– Мы уходим, Пакор.

– Да, отец?

– Мы слишком злоупотребляем гостеприимством царя Дария, – он поклонился Дарию. – Спасибо тебе, господин мой царь, но нам пора удалиться.

Дарий теперь лежал, закрыв глаза, и слушал арфиста, который играл ему, сидя возле ног. Он открыл глаза и удивленно уставился на нас.

– Вы уходите? Но вы же просто должны остаться у меня на ночь! Твой сын, он мальчиков предпочитает или девочек? Такой герой заслуживает хотя бы одну ночь полного отдыха!

– К сожалению, мы не можем остаться, – ответил отец. – Нам нужно возвращаться в Хатру.

– Очень жаль. Ну, хорошо, хорошо… – Дарий подозвал одного из стражей и велел ему проследить, чтобы наших лошадей привели к выходу из дворца. Мы поблагодарили царя и оставили его в обществе арфиста и юных мальчиков и девушек.

Наши кони оказались ухожены, вычищены, накормлены и напоены, а отряд телохранителей отца успел отдохнуть. Все были довольны, как и я сам, но когда мы рысью следовали из дворца через оживленный город, настроение отца ухудшилось еще больше. На мосту через Евфрат мы повстречали Гафарна, которого Виштасп отправил к нам, чтобы сообщить, где он разбил лагерь.

– Это в пяти милях выше по течению. Вы там хорошо провели время?

– Очень хорошо, – ответил я. – Царь Дарий – весьма гостеприимный хозяин.

– Царь Дарий – сущая змея! – резко бросил отец.

– Почему ты так говоришь, отец? – удивленно спросил я.

– Потому что он хочет изменить империи и стать вассалом Рима.

Я был поражен, что кто-то мог захотеть выти из состава Парфии.

– Да нет же! Зачем ему это?

Отец придержал коня и повернулся лицом ко мне:

– Затем, сын мой, что легче и удобнее быть слугой Рима, чем царем в Парфии. Пока Дарий готов лизать сапоги какому-нибудь римскому губернатору, он может спокойно пребывать в своем золоченом дворце и не беспокоиться о сохранении царства.

– А зачем ему это?

Отец улыбнулся – в первый раз за весь сегодняшний день.

– Потому что так легче жить, особенно такому жирному царю, у которого одна-единственная забота – всегда пребывать в обществе красивеньких мальчиков-педерастов и юных девушек. Могу поспорить на что угодно, что римляне уже пустили в ход сладкие посулы и пообещали его озолотить, если он так поступит. Зевгма расположена в западной части империи, и если она станет римской провинцией, то превратится в кинжал, нацеленный в спину Хатре. И тогда римские войска получат возможность беспрепятственно вторгнуться в южные районы моего княжества.

До лагеря мы доехали в молчании. Я никак не мог понять, почему парфянин может захотеть попасть под власть Рима, но я тогда был молод и наивен и не знал, на что человека может подвигнуть жадность. Мы проехали по каменистой равнине и въехали в лагерь. Он представлял собой группу парусиновых палаток, поставленных рядами на берегу быстрого ручья. Воины и слуги чистили лошадей и кормили верблюдов, другие точили мечи. Виштасп поставил вокруг лагеря охрану, а также выслал конные дозоры патрулировать подходы к нему. Отец спешился и тут же отправился куда-то с командиром своей гвардии, о чем-то с ним беседуя. Уже начинало темнеть, солнце опускалось за покрытые снегом вершины гор на западе.

Гафарн увел Суру к наскоро установленным походным конюшням из жердей и парусины, а я уселся на землю возле небольшого костра. Проверил меч в ножнах, ремни щита, убедился, что тетива на луке натянута достаточно туго, а колчан полон стрел. Оглядевшись вокруг, я пожалел, что мы не остались на ночь во дворце царя Дария. Ночевка на голой земле, а потом завтрак из свиной солонины, сухарей и воды обещал мало приятного. Темнота быстро сгущалась, и когда я посмотрел на часового, стоявшего всего в двадцати шагах от меня, то боковым зрением заметил какое-то движение. В следующий момент раздался приглушенный свист, следом за ним низкий стон, а потом грохот – это часовой рухнул на землю. Я увидел стрелу, торчащую у него из спины, и тут в воздухе засвистели стрелы. Я взял щит и выхватил меч из ножен, а стрелы тем временем продолжали находить новых жертв. Лошади в панике бились и ржали, верблюды вопили – в них тоже попадали стрелы.

– К оружию! К оружию! – раздались крики.

Мне показалось, что я остался в полном одиночестве, поэтому я бросился прочь от костра и спрятался за деревом, в относительной безопасности. Затем послышались крики и вопли – наши пока что невидимые противники бросились в атаку. Они все были одеты в черное и вооружены мечами и копьями. Если бы они напали на обычный торговый караван, победа досталась бы им очень легко. Но им противостояла элита парфянского войска, и хотя они застали нас врасплох, нам не потребовалось много времени, чтобы вспомнить о дисциплине и организовать отпор. Виштасп всегда был отличным военачальником и строго следил за подготовкой воинов, так что сейчас его труды принесли должные плоды.

Заревели боевые рога, отец выстроил мощный отряд телохранителей по пятьдесят воинов в ряд, и они сомкнули щиты, прикрывшись от туч стрел, выпущенных врагами. Противник, дико закричав, начал атаку. Раздался оглушительный грохот, когда две группы воинов столкнулись и начался ближний бой. Сражаясь один против одного, мы тут же доказали, что лучше подготовлены, сильнее, чем неприятели, и более опытны в бою. Наши мечи рубили безостановочно, нанося врагу тяжелый урон и собирая огромный смертельный урожай. Я заметил отца и бросился к нему, чтобы сражаться рядом. Между нами оказались вражеские воины, и я начал колоть и рубить черные фигуры. Мной овладела такая же спокойная решительность и уверенность в себе, как тогда, когда я дрался с римлянами, только на этот раз я торопился уложить как можно больше врагов. Кто-то бросился на меня с копьем, нацеленным в живот. Я отбил острие щитом, сделал ложный выпад вправо и вонзил меч в плечо противника. Выдернув меч, я заметил еще одну темную фигуру и меч, занесенный над моим ничем не защищенным правым боком. Я упал на левое колено и уклонился вбок, так что клинок пронзил лишь воздух. Я ткнул противника мечом и глубоко вспорол ему ногу под коленкой. Он громко вскрикнул и упал на землю.

Потом я добрался до отца и встал рядом с ним. Он быстро взглянул на меня, и тут Виштасп проорал команду:

– Лучники, к бою! Первый ряд, на колено!

Поредевшая линия щитов опустилась, давая лучникам, выстроившимся позади, возможность стрелять. Едва они дали первый залп, как тут же наложили на тетивы новые стрелы и выпустили их. Мой отец скомандовал атаку, и мы рванули вперед, перепрыгивая через вал из пораженных стрелами тел, чтобы схватиться с оставшимися в живых неприятелями. А те уже утратили весь свой боевой дух. Они рассчитывали на легкую победу, но вместо этого столкнулись с решительным сопротивлением. Я наскочил на одного противника, вооруженного мечом и плетеным щитом. Он попытался нанести мне удар в грудь, но я навалился на него с такой силой, что мой щит отбил его клинок в сторону, а я, издав боевой клич, проткнул его щит и вонзил меч в горло. Он издал булькающий звук и умер на месте, нанизанный на мой клинок. Я выдернул меч и заметил еще одного неприятеля – он пытался убежать. Я бросился следом, дал ему подножку, и он растянулся на земле. Прежде чем он успел подняться, я с силой ударил его краем щита в шею, и громкий хруст подсказал мне, что шейные позвонки сломаны.

Я осмотрелся по сторонам. Виштасп командовал теми, кто уничтожал последние очаги сопротивления противника. Отец стоял с обнаженной головой, опершись на меч. Гафарн перевязывал ему рану на шее. Я сунул меч в ножны и направился к ним. Мы обнялись.

– Ты ранен, отец?

– Пустяк. Мне повезло, – ответил он.

– Вот зачем нам шлемы, – запричитал Гафарн, – если мы не носим их в бою? Чего можно ждать в таком случае? – Он умело сшивал края раны, не обращая внимания на то, что отец при этом болезненно морщился.

– Заткнись и делай свое дело! – рявкнул отец.

– Конечно, мой господин, – ответил Гафарн. – А потом я принесу твой шлем, чтоб ты мог его надеть.

– Мне иной раз кажется, что ты забываешь, что ты раб.

Гарафн с пяти лет был рабом в царском хозяйстве. Его обнаружили бродящим среди убитых и умирающих, когда отец моего отца, князь Шамес, разбил и прогнал племя бедуинов, которые грабили пограничные районы Хатры. Мой отец забрал мальчика в наш город и отдал его мне в качество сотоварища по детским играм. Мы были одного возраста и росли вместе, и в итоге Гафарн, низкорожденный раб, стал мне как брат, тем более что у моих родителей больше не было сыновей. Он был смел, быстро соображал, во дворце все любили его. Отец дал ему возможность научиться читать и писать, и хотя он не мог стать тяжеловооруженным воином, мы вместе учились стрелять из лука, и он здорово овладел этим искусством.

К нам подошел Виштасп, и один из его людей швырнул на землю раненого человека в черной одежде.

– Мы перебили большинство нападавших. Нескольким удалось бежать. Они перерезали глотки нашим дозорным по всему периметру лагеря. Вот почему им удалось подобраться так близко. Этот человек – единственный, кого мы захватили в плен.

– Наши потери? – спросил отец.

– Двадцать убитых, примерно столько же раненых. Несколько верблюдов зарезаны.

Отец отстранил Гафарна, который уже закончил свои медицинские услуги. Отец встал над пленником:

– Кто вас послал?

Пленник, грязный и неряшливый мужчина с нечесаными сальными волосами, хмыкнул в ответ, обнажив ряд гнилых, черных зубов. Виштасп подобрал с земли обломок древка копья и сильно ударил его по щеке, отчего пленник растянулся на земле. Его тут же подняли и поставили на колени. От удара у него изо рта пошла кровь.

– Еще раз спрашиваю: кто вас послал?

Пленник плюнул в отца, заработав за это еще один удар от Виштаспа, который, выхватив кинжал, взял пленного за правую руку и отсек ему большой палец. Мужчина закричал, и Виштасп снова сбил его ударом на землю. Потом пленник потерял еще один палец и все зубы, но это не принесло нам никакой информации. Возможно, он и сам ничего не знал или, скорее всего, просто находился в составе какой-нибудь бродячей банды разбойников, которые случайно напали на нас. Однако отец был уверен, что его с товарищами кто-то послал, чтобы нас убить. Когда на следующее утро взошла заря, пленник был еще жив. Мы прибили его гвоздями к дереву, а затем свернули лагерь и приготовились двигаться дальше на юг. Все устали, были голодны и здорово озябли, простояв всю ночь с оружием наготове на случай нового нападения. Но больше нас никто не атаковал, так что мы занялись нашими ранеными, предали погибших погребальному огню, а затем двинулись в Хатру. Мертвых врагов – их оказалось пять десятков – мы оставили лежать там, где они пали, правда, отец приказал обезглавить трупы. Отрубленные головы мы насадили на отнятые у врага копья, которые воткнули в землю, так что образовался целый мерзкий лесок. Я плотнее закутался в плащ, и мы двинулись прочь от этого места. Ехали мы медленным шагом, поскольку отец приказал всем надеть защитные доспехи на случай, если на нас снова нападут. Но никаких нападений не последовало, а когда взошло солнце, оно быстро согрело нас и подняло настроение. Мы направлялись домой.

Глава 2

Нам потребовалось семь дней, чтобы добраться до Хатры. Через два дня мы немного расслабились и ослабили охрану, когда стало понятно, что никто не следует за нами по пятам. У отца по мере приближения к дому начало улучшаться настроение, а еще больше он обрадовался, когда вернулись посланные вперед дозорные, которые сообщили, что все наше войско без проблем достигло Хатры, а в самом городе царит ликование по поводу победы. Хатра! Это слово всего меня наполняло гордостью. Зажатое между Тигром и Евфратом, княжество Хатра было щитом Парфии, прикрывавшим империю с запада. Город, помимо того что он был мощной крепостью, являлся также крупным и процветающим торговым центром, через который проходили караваны, идущие и на восток, и на запад. С востока эти караваны везли меха, керамические изделия, жад и нефрит, бронзу, лак и железо. А караваны, направляющиеся на восток, везли золото и другие драгоценные металлы, слоновую кость, драгоценные камни и изделия из стекла. Часть этих товаров обменивалась по пути на другие, так что многие предметы проходили через множество рук. И все же самым ценным товаром из всех оставался шелк, очень дорогая ткань, которая, как говорили, попала на землю в качестве дара Богини Шелка, Си Линь-чи, супруги Желтого Императора[8], который правил Востоком за три тысячи лет до наших дней.

Существует много караванных путей из Африки, Сирии и Римской империи, ведущих на Восток, но самые важные из них проходят через княжество Хатра. Правители Хатры богатели за счет караванов, проходивших через их территорию, и каждый платил пошлину за право безопасного проезда. Сперва это была плата за воинское сопровождение караванов, которое эскортировало купцов от одного конца княжества до другого, защищая их от разбойничьих шаек, наводнявших пустынные регионы. Но позднее было решено, что это пустая трата денег, поскольку через страну всегда проходило множество караванов, и их охрана требовала содержания огромного войска. И тогда цари, мои предки, организовали и провели массовые походы и рейды по всему княжеству с целью уничтожения разбойников. Сочетая подкуп, огонь и меч, они покончили с угрозой торговле, и с тех пор за разбой на дорогах и воровство действовали жесточайшие наказания. На разбойников и их семьи охотились, их выслеживали и безжалостно уничтожали, а тела выставляли в пустыне или насаживали на колья возле дороги в качестве назидания остальным. Так что теперь немногие разбойники осмеливались показываться в княжестве Хатра, а его примеру последовали многие другие правители царств и княжеств империи, поскольку без торговли Парфия могла быстро обеднеть и погибнуть.

Караванщики, получив возможность безопасного прохода, с радостью платили пошлины, а мы богатели. Некоторые цари, вроде царя Дария, тратили полученное богатство на праздную жизнь и развлечения, но другие, как мой отец, строили мощные крепости и укрепляли войско, чтобы защищать то, что имели. Римлянам на западе и азиатским народам на востоке мы казались лишь вечно голодными волками. Отец однажды пересказал мне, что говорил ему его отец: «Если хочешь мира, мой сын, готовься к войне». Так оно и было. По всему царству стояли каменные форты и крепости, они охраняли торговые пути и отражали нападения агрессоров. Форты представляли собой простые сооружения с гарнизонами по двадцать пять конных лучников, четверть сотни. Они имели входные ворота, по четыре сторожевые башни, по одной с каждого угла, и были очень скромно, даже аскетично оснащены. Но они выполняли свою функцию, делая невозможными атаки разбойников или враждебных войск.

– Я буду очень рад снова увидеться с твоей матерью, – задумчиво заметил отец, двигаясь на юг рядом со мной. Впервые со времени нашего отъезда из дома он упомянул о ней.

– Да, отец.

– Мужчина без доброй женщины подле него – это всего лишь пустая скорлупа. – Он глянул на меня. – Нам вскоре нужно будет подыскать тебе жену, мой сын.

– Да, отец, – ответил я без особого энтузиазма. Царские браки призваны укреплять союзы и альянсы и обеспечивать безопасность государств; желания тех, кого женят или выдают замуж, мало принимаются во внимание, если вообще принимаются.

– Может быть, это окажется вавилонская принцесса Акссена. Это будет хороший союз, хотя, если она такая же жирная, как ее отец, тебе понадобится хороший повар, чтоб она была довольна и счастлива.

У меня упало сердце.

– Да, отец.

Нашу беседу прервал подскакавший галопом Виштасп. Он остановил коня перед отцом и поклонился:

– Сообщение из города, государь.

И протянул отцу свиток. Тот развернул его, прочитал и, посмотрев на меня, улыбнулся.

– Отлично, – сказал он. – Прикажи остановиться. Разобьем здесь лагерь на ночь, а в город въедем завтра.

– Но мы уже рядом с городом, отец, – заметил я. – Разве не доберемся до него к вечеру?

– Нет, Пакор. У нас для тебя будет сюрприз.

Виштасп смотрел на меня, и его губы кривились в улыбке.

«Пожалуйста, Шамаш, – взмолился я про себя, – пусть только это не окажется принцесса Акссена!»

Вскоре после полудня мы разбили лагерь, а через два часа с юга показался большой верблюжий караван с конным эскортом, возглавляемый Бозаном. Он спрыгнул с коня, поклонился отцу и обнял меня.

– Как мы слышали, тебя чуть не убили какие-то разбойники! Это тот ублюдок Дарий их на вас наслал, без сомнения, он их купил! Видимо, посчитал, что кучке бандитов удастся проделать то, что не удалось римскому легиону!

– Мы этого точно не знаем, Бозан, – заметил отец.

– Знаем, твое величество, конечно, знаем! Ты просто слишком добр, чтобы это признать. Он ведь жадный жирный ублюдок! Вот и решил, что если убьет вас, то сможет призвать римлян обратно, а в знак дружбы преподнести ваши головы на блюде! – и он кивнул на меня и на отца.

– Призвать обратно? – переспросил я.

– Римские легионы обычно не бродят по пустыне просто так. Вот и этот шел прямо на Зевгму.

– Хватит, – сказал отец. – Подобные вопросы подлежат обсуждению на совете, они не для пустых сплетен.

Бозан кивнул и подмигнул мне.

– В любом случае самое главное теперь то, что завтра Пакора будет ожидать грандиозный триумф!

Я был поражен.

– Триумф?!

Отец улыбнулся.

– Ты принес нам победу над римлянами, мой сын. Справедливо, что город устраивает праздник в честь твоего подвига.

Из темноты, спотыкаясь, показался Гафарн, он тащил пластинчатый доспех. Свет от лагерных костров отражался от стальных пластинок.

– Он что, из свинца сделан? – спросил Гафарн. – Тяжеленный, я едва его поднял.

– Из стали и серебра, ты, жирный урод, – ответил Бозан.

– Это Доспех Победителя, – пояснил отец. – Его всего несколько раз надевали. Мой отец надел его после победы над войском Пальмиры. А теперь, завтра, его наденешь ты.

В ту ночь я едва смог уснуть. Я все время посматривал на доспех, который висел в моей палатке на деревянной подставке. Когда занялся рассвет, я пинком разбудил Гафарна и начал одеваться. Гафарн принес завтрак – хлеб и подогретое молоко, после чего ушел на конюшни убедиться, что Суру накормили и напоили. Через несколько минут он вернулся. Пока я доедал завтрак, сидя на табурете перед палаткой, в лагере началась суета. Командиры выкрикивали распоряжения своим воинам, конюхи готовили лошадей. Когда на востоке небосклона взошло солнце, предвещая новый замечательный летний день, я занялся сложным процессом одевания как тяжеловооруженный всадник. Первым делом натянул шелковую рубаху без рукавов, что носится прямо на голое тело. Мой отец озаботился одеть в такие рубахи всех своих всадников. Опытные конники с Востока говорили ему, что обитатели степей носят такую одежду, хорошо защищающую от стрел. По всей видимости, если в тебя попадает стрела, а на тебе такая шелковая рубаха, то наконечник стрелы запутается в ткани и застрянет в ней на пути к телу. Тогда стрелу потом легче извлечь, хотя я не был в этом до конца убежден. Тем не менее носить такую рубаху было приятно, и она хорошо впитывала пот. Потом я натянул хлопчатую тунику и штаны. Это были свободные предметы одежды, они хорошо пропускали воздух. Гафарну пришлось помочь мне надеть доспех. Он встал на табурет и поднял доспех у меня над головой, чтобы я смог его на себя натянуть. Доспех оказался превосходный, с широкими проймами и такими же рукавами. Каждая вторая пластина была сделана из серебра, так что при любом движении доспех сиял и сверкал. Гафарн натянул мне на ноги кожаные сапоги и подал перчатки, все покрытые тонкими серебряными пластинками. Шлем был стальной с декоративной золотой полосой по нижнему краю.

– Ты смотришься прямо как могучий воин, принц, – широко улыбнувшись, заявил Гафарн.

– А чувствую я себя нагруженным, как могучий верблюд. Но все равно, спасибо за помощь.