Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь

Он яростно впился зубами в булочку, рассыпая крошки.

– Только не лезь в постель с хлебом, – сказала я, сама забираясь под одеяло. – А что ты думаешь сделать с Хэмишем?

Он проглотил остаток булки и улыбнулся.

– Не волнуйся. Я собираюсь покататься с ним на лодке по озеру как раз перед ужином и кину его в воду. К тому времени, как он доберется до берега, а потом высохнет, ужин уже кончится.

Он в три укуса покончил с сыром и, не стесняясь, облизал пальцы.

– Пусть-ка он отправится в постель промокший и голодный, будет знать, как это приятно!

Он с надеждой заглянул в ящик стола, где я иной раз оставляла яблоко или еще что-нибудь съедобное. Но сегодня вечером там ничего не нашлось, и Джейми со вздохом задвинул ящик.

– Ладно, как-нибудь доживу до завтрака, – философически заключил он.

Быстро разделся и заполз в постель поближе ко мне, весь дрожа. Хотя руки и ноги у него настыли после плавания в холодном озере, тело было блаженно теплое.

– Мм, как славно с тобой пообжиматься, – пробормотал он, занимаясь тем, что следовало понимать как «обжимание». – Ты как-то по-другому пахнешь сегодня, наверное, выкапывала растения?

– Да нет, – удивилась я, – мне показалось, что это ты – я имею в виду запах.

Пахло чем-то острым, явно от растения, и не то чтобы неприятно, но незнакомо.

– От меня пахнет, как от рыбы, – заметил Джейми, понюхав тыльную сторону ладони. – И как от мокрой лошади. Нет, – принюхался ко мне, – это и не от тебя. Но откуда-то поблизости.

Он выскользнул из постели, перевернул одеяло в поисках источника запаха. Мы обнаружили его у меня под подушкой.

– С какой стати?.. – Я подняла это и тут же бросила. – Ой, на нем шипы!

Это был небольшой пучок растений, вырванных с корнем и связанных черной ниткой. Растения завяли, но острый запах исходил от опустившихся листьев. В букете был и один цветок – измятый цветок шиповника, о колючий стебель которого я уколола большой палец.

Я пососала пораненный палец, осторожно поворачивая пучок другой рукой. Джейми некоторое время, не двигаясь, смотрел на него. Потом он вдруг схватил его и, подойдя к открытому окну, вышвырнул наружу. Вернулся к кровати, быстрыми, энергичными движениями собрал в ладонь осыпавшуюся с корней землю и тоже выкинул в окно следом за пучком. Со стуком закрыл окно и отошел от него, отряхивая ладони.

– Выбросил, – без нужды пояснил он, забираясь на кровать. – Ложись в постель, англичаночка.

– Что это было? – спросила я, укладываясь рядом с ним.

– Я думаю, шутка, – ответил он. – Скверная, но всего лишь шутка.

Приподнялся на локте и задул свечу.

– Иди ко мне, mo duinne. Я замерз.

Несмотря на неприятный подарок, я спала крепко под двойной защитой запертой двери и рук Джейми. Перед рассветом я увидела во сне зеленый луг и множество бабочек над ним. Желтые, коричневые, белые, они кружились вокруг меня, словно осенние листья, садились мне на голову и плечи, дождем сыпались вниз по телу, крохотные лапки щекотали кожу, бархатные крылышки трепетали в такт ударам моего сердца.

Я медленно выплыла из сна к реальности и обнаружила, что лапки бабочек, щекотавшие мне живот, на самом деле – кончики мягких рыжих волос Джейми, а бабочка, забравшаяся мне между ног, – его язык.

– Ммм, – промычала я чуть позже, – все это очень хорошо для меня, ну а ты как же?

– Всего три четверти минуты побудь так, – отвечал он, отводя в сторону мою руку. – Но я предпочел отложить для себя еще время про запас. По натуре я человек медлительный и предусмотрительный. Могу ли я просить вас, миссис, составить мне компанию нынче вечером?

– Можете, – сказала я и, заложив руки за голову, вызывающе поглядела на него из-под полуприкрытых век, – если вы хотите этим сказать, что с вашей дряхлостью вас хватает всего на один раз в сутки.

Он пристально посмотрел на меня со своего места на краю постели. Внезапно вспыхнувшим белым вихрем бросился на меня и крепко втиснул в перину.

– Ну вот, – пробормотал он куда-то в мои спутанные волосы, – не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Через три минуты он застонал и открыл глаза. Обеими руками крепко растер себе лицо и голову, так что волосы встали дыбом. С невнятным гэльским проклятием неохотно вылез из-под простыни и начал одеваться, вздрагивая от холодного утреннего воздуха.

– Ты не мог бы сказать Алеку, что нездоров, и вернуться в постель? – с надеждой спросила я.

Он засмеялся и нагнулся поцеловать меня, прежде чем полез под кровать за своими чулками.

– Мне бы очень этого хотелось, англичаночка. Но я сомневаюсь, чтобы даже оспа, чума или тяжкое телесное повреждение были приняты как отговорка. Если бы я лежал при смерти, но не истекал кровью, Алек в одну минуту явился бы сюда и поднял меня со смертного ложа.

Я глядела на его красивые длинные икры, пока он натягивал чулок и подворачивал его верхний край.

– Тяжкое телесное повреждение, говоришь? Я могла бы причинить тебе нечто подобное, – с мрачным видом сообщила я.

Джейми, крякнув, потянулся за вторым чулком.

– Ладно, только хорошенько смотри, куда пускаешь свои волшебные стрелы, англичаночка. – Он пытался лихо подмигнуть, но, занятый своим чулком, только покосился на меня. – Мишень чересчур высокая, как бы не угодить так, что я стану тебе бесполезен.

– Не волнуйся. Обещаю не выше колена, – сказала я и нырнула под одеяло.

Он шлепнул меня по одной из выпуклостей и ушел в конюшню, очень громко распевая песню «Наверху среди вереска». Припев донесся до меня уже с лестницы. Джейми был прав: в смысле музыкального слуха ему медведь на ухо наступил.

Я полежала еще немного в состоянии приятной сонливости и отправилась завтракать. Большинство обитателей замка уже успели поесть и ушли работать. Те, кто еще оставался в зале, поздоровались со мной приветливо. Ни косых взглядов, ни выражения скрытой враждебности или интереса к тому, насколько удалась злая шутка. Но я тем не менее внимательно присматривалась к лицам.

Утро я провела в одиночестве на огороде и в поле со своей корзинкой и лопаткой. Искала самые употребимые травы. Как правило, люди из деревни обращались за помощью к Джейлис Дункан, но в последнее время часть пациентов стала приходить ко мне в аптеку, и торговля целебными средствами шла бойко. Возможно, болезнь мужа отнимала у Джейлис много времени и ей некогда было заботиться о своих постоянных больных.

Большую часть второй половины дня я провела в своей амбулатории. Пациентов пришло немного: человек с хронической экземой, потом явился еще один, с вывихнутым большим пальцем, потом поваренок, опрокинувший себе на ногу горшок с кипящим супом. Наложив на обожженное место мазь из тысячелистника и синего ириса и вправив вывихнутый палец, я уселась толочь весьма удачно названный каменный корень в одной из маленьких ступок покойного Битона.

Занятие было нудное, но вполне подходящее для лениво текущего послеполуденного времени. Погода ясная, под вязами протянулись синеватые тени – я смотрела на них, встав на стол, чтобы дотянуться до окна.

А в аптеке мерцали расставленные по порядку бутылки, лежали на полках аккуратные свитки бинтов и компрессов. Помещение тщательно вымыто и продезинфицировано, запасы сухих листьев, корней, грибов заботливо уложены в матерчатые мешочки. Я с чувством удовлетворения вдохнула острые, пряные запахи своего святилища.

Но вдруг я перестала толочь корень и положила пестик. Меня поразило, что я и в самом деле была довольна. Вопреки бесчисленным сложностям моей здешней жизни и несмотря на неприятное чувство, вызванное «скверной шуткой», вопреки постоянной боли из-за разлуки с Фрэнком я не была несчастной. Совсем наоборот.

Мне стало стыдно, я ощутила себя предательницей. Как я смею быть счастливой в то время, как Фрэнк сходит с ума от тревоги? Ведь там, без меня, время продолжало идти своим чередом – иначе и быть не могло, – и я, таким образом, пропадала уже около четырех месяцев. Я представила себе, как он ведет поиски по всей Шотландии, звонит в полицию, ждет хоть какого-то знака, хоть одного слова обо мне. Теперь он, должно быть, почти совсем утратил надежду и ждет уже известия о том, что обнаружен мой труп.

Я поставила ступку на место и принялась мерить шагами узкую комнату, то и дело вытирая о передник руки в приступе виноватой горести и раскаяния. Я должна была поспешить. Я должна была приложить большее старание, чтобы вернуться. Но ведь я и старалась, напомнила я себе. Я сделала не одну попытку. И что из этого вышло?

Вот именно, что вышло? Меня выдали замуж за шотландца вне закона, за нами обоими охотится злобный садист, капитан драгунов, мы живем в окружении варваров, которые готовы убить Джейми, если им покажется, что он представляет угрозу их бесценным правам преемственности в клане. А самое худшее из всего этого – что я счастлива.

Я села, беспомощно глядя на ряды кувшинов и бутылок. После нашего возвращения в Леох я жила день за днем, сознательно подавляя воспоминания о моей прежней жизни. В глубине души я понимала, что в скором времени мне необходимо принять какое-то решение, но откладывала эту необходимость со дня на день и с часу на час, я хоронила свои сомнения, радуясь общению с Джейми – и его объятиям.

Неожиданно из коридора донесся какой-то грохот и громкие проклятия. Я вскочила и поспешила к дверям – как раз вовремя, чтобы наткнуться на ввалившегося в комнату Джейми, опиравшегося с одной стороны на пригнувшегося под его тяжестью Алека Макмагона, а с другой – на делавшего серьезные, но безуспешные усилия длинного и тощего молодого конюха. Джейми опустился на мой стул, вытянул левую ногу и поглядел на нее с недовольной гримасой, которая скорее выражала обиду, нежели боль. Я опустилась на колени, чтобы осмотреть пострадавшую конечность, но особой тревоги не испытывала.

– Растяжение связок, – поставила я диагноз после беглого осмотра. – Как это произошло?

– Я упал, – прозвучал лаконичный ответ.

– Свалился с ограды? – поддразнила я.

Джейми рассердился.

– Нет. С Донаса.

– Ты ездил на нем верхом? – недоверчиво спросила я. – В таком случае ты счастливо отделался поврежденной лодыжкой.

Я взяла бинт и начала накладывать тугую повязку.

– В общем, это выглядело не так уж скверно, – беспристрастно заявил Алек. – Ты, парень, неплохо держался на нем некоторое время.

– Я знаю, – буркнул Джейми, скрипя зубами, когда я натягивала бинт посильнее. – Его ужалила пчела.

Мохнатые брови взлетели вверх.

– Так вот в чем дело. Зверюга вел себя так, словно в него попала заколдованная стрела, – доверительно обратился он ко мне. – Взвился вверх всеми четырьмя, потом опустился на землю и начал как бешеный носиться по всему загону, ни дать ни взять шмель в кувшине. Но наш парень все-таки держался на нем.

Алек кивнул на Джейми, а тот скорчил в ответ еще одну малоприятную гримасу.

– Держался до тех пор, пока этот здоровенный рыжий дьявол не перескочил через ограду.

– Через ограду? А где он сейчас? – спросила я, вставая и отряхивая руки.

– Надеюсь, на полдороге в ад, – ответил Джейми, опустив ногу и попытавшись на нее опереться. – Пусть бы там и остался, – добавил он и, поморщившись, снова сел.

– Не думаю, чтобы дьяволу было много проку от этого жеребца, – заметил Алек. – Тем более что он сам может обернуться конем, когда ему надо.

– Возможно, он и обернулся Донасом, – пошутила я.

– Я бы в этом не сомневался, – сказал Джейми, который все еще страдал от боли, но уже начинал обретать обычное для него хорошее настроение. – Но кажется, дьявол оборачивается черным жеребцом, верно?

– Да, – подтвердил Алек, – огромным вороным жеребцом, который мчится так же быстро, как мысль от мужчины к девице.

Он добросердечно улыбнулся Джейми и собрался уходить.

– Короче говоря, – добавил он, подмигнув мне, – я тебя не жду завтра в конюшне, парень. Лежи себе в постели и… э-э… отдыхай.

– Почему это, – поинтересовалась я, глядя вслед старому ворчуну, – почему всем кажется, что мы с тобой только и мечтаем забраться вместе в постель?

Джейми еще раз попробовал наступить на ногу, опираясь о стойку.

– Во-первых, потому, что мы женаты меньше месяца, – ответил он, – а во-вторых…

Тут он поднял голову и ухмыльнулся, качая головой.

– Во-вторых, я тебе уже говорил, англичаночка: у тебя что на уме, то и на мордочке.

– Пошел к черту! – фыркнула я.

Если не считать короткого промежутка времени, который я провела в амбулатории с пациентами, все следующее утро я выполняла требования моего единственного больного.

– Тебе ведь положено отдыхать, – упрекнула я его в конце концов.

– Я так и делаю. Во всяком случае, лодыжка моя отдыхает.

Длинная голая нога поднялась вверх, Джейми помахал было ступней, но тут же приглушенно охнул. Опустил ногу и принялся осторожно массировать все еще опухшую лодыжку.

– Это тебе урок, – сказала я, выпрастывая из-под простыни собственные ноги. – Давай-ка собирайся. Достаточно ты бездельничал в постели. Ты нуждаешься в свежем воздухе.

Он уселся, и волосы упали ему на глаза.

– Ты же сама говорила, что мне нужен отдых.

– Можешь отдыхать на воздухе. Вставай. Я уберу постель.

Он оделся, осыпая меня упреками в бесчувственности и отсутствии сострадания к тяжело раненному человеку; потом долго сидел, пока я перебинтовывала ногу, но наконец врожденное здоровье одержало верх.

– На дворе малость сыровато, – сказал он, выглянув в окно, за которым мелкая изморось как раз в это время решила превратиться в сильный дождь. – Давай поднимемся на крышу.

– На крышу? В самом деле! Самое верное предписание для подвернутой лодыжки – карабкаться шесть пролетов по лестнице. Право, лучше не придумаешь!

– Пять. Кроме того, у меня есть палка.

С торжествующим видом он достал палку – толстый сук боярышника, потемневший от времени, – из угла за дверью.

– Где ты ее взял? – спросила я, разглядывая палку.

Она, как видно, долго была в употреблении. Кусок обструганного крепкого дерева длиной фута в три, от времени затвердевший, как алмаз.

– Алек одолжил ее мне. Он ею пользуется, когда имеет дело с мулами: бьет их этой палкой между глаз, чтобы они обратили на него внимание.

– Весьма действенный прием, – заметила я, созерцая обшарпанное дерево. – Испытаю его когда-нибудь. На тебе.

Мы оказались в конце концов в небольшом укромном местечке как раз под скатом шиферной крыши. Низкий парапет огораживал по наружному краю этот наблюдательный пункт.

– Как красиво!

Несмотря на дождь с ветром, вид с крыши открывался восхитительный; перед нами раскинулась широкая серебряная гладь озера, а за нею громоздились башни скал, устремленных к темно-серому небу, словно черные кулаки.

Джейми оперся на парапет, чтобы снять тяжесть с больной ноги.