Ctrl, Alt, Delete

Плохо.

Почему? Прислушаться.

Голова болит.

Закрыть глаза. Сжать виски.

Поиск.

Папки. Нет данных.

Файлы. Нет данных.

Дальше. Нет.

Сосредоточиться.

О-о. Больно.

Сканирование.

Нет данных.

Еще раз поиск.

Заблокировано!

Боль.

Опасно!

ОПАСНО!

Сбой системы.

Перезагрузка.

… Шерли открыл глаза. Мозг работал, но чётких, привычных команд Системы, он почему- то больше не слышал. Стоило только подумать о соседке, о том, что её нет рядом и чётко отлаженный механизм дал сбой. И он понятия не имел, как справиться с проблемой, не знал, что делать со своим вечно работающим разумом, не знал, как остановить пробегающие безостановочно мысли, вспыхивающие и противоречащие одна другой. Они набросились на него со всех сторон, кричали в его голове, отказываясь раскладываться в привычные папки.

В панике, он вылетел из кровати, нашёл телефон и набрал знакомый номер.

— Отец! — заорал он, едва на том конце сняли трубку, — верни её! Сейчас же! Немедленно!

— Шерли?!

— Верни мне Аниту! О-о, чёрт! Я умираю! — трубка выпала из рук, в голове загудело, и он упал на ковер, чувствуя, что снова перезагружается.

В себя он пришел от того, что кто–то гладил его по волосам. Он открыл глаза. Отец сидел на полу, держа на коленях его голову:

— Тихо. Тихо, мой мальчик. Уже всё прошло.

— Что это было?

— Я не знаю. Нам нужно поехать в лабораторию. Мне нужно больше данных.

— Нет.

— Шерли, пожалуйста.

— Анита. Где она?

— Она скоро будет здесь. А пока, ты должен, Шерли! Должен поехать со мной.

— Я скучаю по ней.

— Господи, малыш! Ты… — он склонился и поцеловал его в лоб, — мой мальчик. Ты… оживаешь… боже…

***

Меня вернули на следующий день. Было раннее утро, я сидела в шезлонге у самой кромки воды и под мерный шелест волн с удивлением думала о том, что мне не хватает Шерли! Чёрт! Я банально скучала по своему эксцентричному, взбалмошному, эгоистичному, самовлюблённому соседу! Который напоминал маленького ребенка, выросшего в роскошного мужчину, но так и оставшегося где–то в детстве. Он был загадочный, не такой как все. С ним определённо было что–то не так, но что именно, я никак не могла понять.

Мои размышления о Шерли, были бесцеремонно прерваны двумя амбалами в безупречных костюмах. Они буквально выдернули меня из шезлонга и не смотря на моё сопротивление, прямо в купальнике загрузили в машину, а потом и в самолет. Уже через два часа, я была представлена пред светлы очи моего соседа, который стоял как изваяние посреди гостиной широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он отмер, когда меня красную от возмущения и стыда за свой полуобнажённый вид, поставили перед ним. Склонившись к моему лицу, он провел пальцем по моей щеке:

— Я скучал.

Обалдев от неожиданности, я смотрела на него, не зная, что сказать. Он впервые прикоснулся ко мне открытой ладонью. Обычно, он вообще избегал каких–либо контактов и если всё же прикасался ко мне так или иначе, его руки всегда были в перчатках. Шерли убрал руку и резко развернувшись поднялся к себе в комнату. Моя охрана тоже изумленно выдохнула и ослабила хватку, отпустив меня.

Мой крошечный отпуск закончился, едва начавшись, но в глубине души, я была вынуждена признать, что рада этому.

С тех пор наша жизнь несколько изменилась. Шерли стал более спокоен, не огрызался на мои замечания, неохотно, но выполнял просьбы, а стоило сказать построже: «Шерли!», из продуктового холодильника сразу же исчезали противные банки с останками и чашки «Петри» с голубой плесенью. В общем всё более–менее наладилось, мы почти нашли общий язык. Единственное, что меня смущало — он постоянно крутился рядом, вечно таскал за собой, невзирая на моё нежелание, а несколько раз я просыпалась от того, что Шерли сидел в кресле у моей кровати и не мигая смотрел на меня своими инопланетными глазами. Ещё мы постоянно ссорились, и я уходила, хлопнув дверью, чтобы после двадцатой смс–ки и несмолкающего телефона вернуться обратно. Шерли, как правило, лежал на любимом диване, отвернувшись к спинке и был похож на незаслуженно обиженного ребёнка. Во всяком случае, спина, обтянутая тёмно–синим шёлком, не менее любимого им халата, точно выглядела обиженной. Мы дулись друг на друга ещё день, но потом обязательно мирились — видеть унылую физиономию Шерли, тенью ходившего за мной и при этом делающего вид, что это вовсе не он, было выше моих сил. Он тут же преображался, будто включаясь, и мы вместе, либо начинали чистить наш дом от «жучков», которых люди Майка периодически рассовывали везде, где только можно, либо кидались в какую–нибудь авантюру, играя в прятки с охраной Шерли или доводя до белого каления Арвена. Жизнь с Шерли нельзя было назвать скучной.

***

Джилл полулежала в глубоком кресле, пряча нос в мягкий уютный плед, в который укутала её экономка и медленно погружалась в пучину отчаяния. Кто бы мог подумать?! Всего лишь два года назад, она была обычной девушкой, без всяких сентиментальных заморочек.

Ну ладно, не совсем обычной. Её дед Максимилиан Бригстоун был главой преступного синдиката, промышлявшего торговлей наркотиками, незаконным игорным бизнесом и заказными убийствами, что, однако, не мешало ему быть заботливым дедушкой. Единственной проблемой Джилл в то время, была смертельная скука. А как тут не заскучать, если ты ещё подумать не успела о чём–то, а у тебе это уже в зубах приносят! Бросила на мужчину лишь взгляд, а он уже растёкся лужицей у твоих ног. Скучно и предсказуемо. Пожалуй, единственное, что примиряло её с этим тупым, безнадёжно старомодным как пропахшая нафталином шуба старой девы миром — это планирование гениальных преступлений, которые с подачи её деда регулярно воплощались в жизнь. Вот тогда её блестящий ум работал на полную катушку, и она с восторгом отслеживала по новостным каналам репортажи с места преступлений, наблюдая за бестолковыми полицейскими у которых на руках не было ни одной улики, от души потешаясь над их растерянными лицами. Когда закрученное преступление особо удавалось, она даже инкогнито посещала место событий, чтобы воочию насладиться незабываемым зрелищем. Ну кто может заподозрить в скромно стоящей в толпе зевак хрупкой блондинке, главного зачинщика и организатора? Вдоволь насмотревшись на плоды своей гениальности, Джилл ехала в лучший ресторан, праздновать очередную победу.

А потом появился ОН. Шерлиан Уильям Стивенс. Появился внезапно, как стремительно летящая вдаль стрела. Как чудо. Как сверкающий алмаз. И на неё обрушилась любовь. Да такая, что справиться с ней оказалось невозможно. Шерлиан стал для неё центром вселенной, затмив собой весь остальной мир.

… Она впервые увидела его, когда он стремительно шёл к очередному месту преступления в сопровождении инспектора полиции. Даже не шёл — летел ни на кого не глядя, не замечая многочисленных заинтересованных взглядов, невольно создавая вокруг себя яркую ауру загадочности и неприступности.

Эта холодная неприступность и завела её, внимательно наблюдавшую за ним из окна машины.

«Интересно, какой он в любви?..» — неизвестно откуда взявшаяся мысль обожгла таким внезапно — сильным вожделением, что Джилл согнулась, обхватив руками живот, словно её ударили под дых. Парень давно исчез из виду, водитель настойчиво о чем–то спрашивал, но Джилл ничего не слышала.

Так в её жизнь ворвалось это сумасшествие, лишившее покоя, превратившее жизнь в кошмар одержимости.

Она тогда ещё ничего не знала о нём. Да и сейчас не особенно преуспела. Любые попытки узнать о нём хоть что–то, кроме имени и места жительства, на корню пресекались кем–то настолько влиятельным, что у неё не было никаких шансов. Шерлиан был человеком–загадкой и любые попытки сблизиться с ним были обречены на провал.

Даже то, что именно он раскрыл ряд её гениальных преступлений, и стал причиной гибели деда, сделав её главой синдиката, ничего не изменила. Эта упрямая гонка за призраком, это выматывающее душу и тело страстное желание обладать тем, кем, Джилл это совершенно точно знала, она обладать никогда не будет, доканывала своей бесполезностью, выбивая опору из–под ног.

Джилл быстро сообразила, что раскрытие преступлений для него своего рода забава и решила пойти ва–банк. Поиграть с ним. Поначалу все шло отлично. Джилл преподносила ему дела — интересные, затейливые, чтобы он мог развлечься. Она сливала ему клиентов и партнеров, теряла гонорары и репутацию — ей было плевать. Она жаждала Шерлиана Стивенса. Его внимания, удивления, восхищения. Его привязанности. Её недавняя выходка обошлась ей в тридцать миллионов фунтов, но зато он вышел поиграть и даже некоторым образом заинтересовался. Джилл была уверена, что у неё всё получилось и как распоследняя влюбленная идиотка, надеялась, что он позвонит. Не позвонил. Хотя прекрасно знал, с кем имеет дело. За полтора года игр в кошки–мышки, он давно вычислил её, но почему–то до сих пор не сдал полиции.

И вот сегодня Джилл увидела его с девушкой. И взгляд, которым он смотрел на неё. О-о! Она бы убила за один–единственный подобный взгляд в свою сторону. Красная пелена ревности полыхнула перед глазами, грозя похоронить под собой здравомыслие. Ей хотелось свернуть шею этой поганке, прямо на глазах Шерлиана! Но холодный расчёт и осознание, того что так она навсегда потеряет последнюю крупицу надежды, погасили ярость. И на её место пришла чёрная тоска. Ничего не хотелось. Ни мыслить, ни даже жить.

Где–то через час полной прострации Джилл всё же заставила себя сесть прямо и выпить виски. Он всегда помогал ей включиться в процесс. Хватит бесцельно сидеть и жалеть себя. То, что слезами горю не поможешь, она усвоила ещё в детстве когда потеряла родителей. Необходимо было что–то придумать, чтобы устранить соперницу, но при этом сделать так, чтобы у Шерлиана даже мысли не возникло, что это её рук дело. Для тщательной разработки всех деталей необходимо время. А пока можно устроить маленькую месть своей бездушной безжалостной любви.

Джилл допила остатки виски, выпуталась из пледа и крикнула в глубь дома:

— Винс, ты мне нужен. Немедленно!

Глава 4

— Отдай! — я прыгала вокруг Шерли, пытаясь дотянуться до собственного айфона, который он держал высоко над головой. Учитывая его рост и постоянные передвижения по гостиной, дотянуться до вожделенного гаджета не было никакой возможности.

— Нет.

— Шерли! Отдай сейчас же мой телефон!

— Не отдам.

— Да что ж это такое в конце концов! Мало того, что ты постоянно берёшь мой ноут, взламываешь пароль и читаешь мою переписку…

— …Было бы чего взламывать…

— … так теперь ещё и за телефон принялся?! Отдай немедленно! Я звонка жду.

— Вот именно поэтому и не отдам. Ты снова убежишь на свидание.

— И что? Твоё какое дело. Ты что — мой отец? Не лезь в мою личную жизнь, душевно тебя прошу. Отдай!

— Но я же не виноват, что твоя личная жизнь — это сплошные идиоты. И вообще, зачем они тебе, если у тебя есть я!

От возмущения у меня перехватило дыхание, а он на корню пресекая все мои попытки дотянуться до телефона продолжил:

— Тебе мало моего общества? По–моему, мы неплохо проводим время. Разве нет? Со мной не скучно, что ещё тебе не хватает? Почему ты всё время бросаешь меня и сбегаешь на свои дурацкие свидания?

— Шерли, блин! Это совсем другое. Мы с тобой просто друзья. И соседи. Соседи, понимаешь? Я не могу вечно торчать рядом с тобой просто потому что тебе так хочется. Я женщина в конце концов и мне нужно внимание и хоть немного личной жизни!

— Разве я мало уделяю тебе внимания? Мы всё время вместе, я даже на расследования тебя беру. Чего тебе ещё не хватает? О! Я понял. Тебе нужен секс. Я прав? Почему люди придают этому такое значение? Почему спаривание двух особей ради продолжения рода вы возвели чуть ли не в культ? Ведь это всего лишь физиология, инстинкт воспроизведения себе подобных…

— А ты значит у нас особенный, да? Тебе всё это не нужно, — запальчиво перебила я его, с трудом понимая, о чём он вообще говорит, — можно подумать, что ты занимаясь сексом думаешь только о б инстинктах и физиологии? Что ты вообще несёшь, Шерли? Ты сам–то себя слышишь?! А как же чувства? Эмоции? Любовь, наконец?!Самое прекрасное и удивительное, что может случиться с человеком! Когда готов отдать любимому не только своё тело, но и свою душу. Любовь, воспетая в лучших творениях поэтов и музыкантов, ради которой идут на смерть. Не спорю, физиология тоже присутствует и встретить любовь не каждому суждено, но ведь и сам процесс доставляет столько наслаждения и радости. Неужели в постели с женщиной, ты вместо того, чтобы отдаваться эмоциям и получать удовольствие, мыслишь, как чёртова машина и подсчитываешь сколько фрикций нужно сделать, чтобы достичь оргазма… — Я уже почти орала, когда заметила на лице Шерли странное выражение. Заткнувшись на полуслове я внимательно посмотрела на него.

Он был… растерян, как будто не понимал того о чём я говорю. В мою голову пришла совершенно нереальная мысль. Боясь поверить в собственную догадку, я осторожно спросила:

— Шерли, а ты вообще когда–нибудь этим занимался?

— Нет. Мне это совершенно не нужно. Эмоции, любовь — блажь, придуманная людьми для того чтобы скрасить собственную жизнь и скрыть обуревающие их пороки.

— Погоди, ты что девственник что ли? — Я была настолько ошарашена, что даже забыла возмутиться по поводу его очередного выпада и спросить, где он нахватался всей этой чуши.

— В любом случае, это не твоё дело, Анита. Мне всё это не нужно, ты себе даже не представляешь, насколько я отличаюсь от тебя. Я больше не желаю это обсуждать. — Он аккуратно положил айфон на край стола и направился в свою комнату, бросив через плечо, — отправляйся на своё свидание. Я больше не стану тебе мешать.

Он ушёл, оставив меня стоять посреди гостиной, почти оглушённую таким сногсшибательным известием. Шерли — девственник?! Охренеть просто! Я никак не могла в это поверить: у Шерли, от макушки до кончиков ногтей на ногах выглядевшего как топ–модель, ни разу не было отношений?! Звучало как бред. Да, он немного странный, но это не говорит о том, что для того чтобы найти себе партнёра — женщину или мужчину, неважно, нужно быть гением. Это было настолько странно…

… додумать я не успела, ибо с улицы раздался взрыв такой силы, что из рам едва стёкла не повылетали. Да и то только потому, что как впоследствии объяснил мне Арвен, были пуленепробиваемыми. В панике я бросилась на пол, инстинктивно прикрыв голову руками, но уже через несколько минут, сильные руки сгребли меня в охапку и потащили в сторону чёрного хода. Очухалась я уже в машине, сидя рядом со взъерошенным Шерли и злым как собака Арвеном.

— Что это было? — спросила я, хоть немного пытаясь прийти в себя.

— Понятия не имею, — пожал плечами Шерли, — но там куда мы едем со всем разберутся, не переживай.

— И куда мы едем?

— К отцу.

***

Майк изучал отчет о взрыве, когда в его кабинет вошёл Шерли. Отложив документы в сторону, он встал из–за стола и пересел на диван.

Мгновение, и Шерли рухнул рядом на мягкое кожаное сидение, заваливаясь на бок, будто кто–то разом обрезал все струны, что помогали ему держаться прямо, и его тяжелая голова оказалась у него на коленях.

Медленно Майк поглаживал сына по волосам, нежно запуская пальцы в запутанную шевелюру, отмечая про себя что Шерли надо постричься.

Майк молчал. Шерли тоже. Через несколько минут он расслабился под его рукой, округлив плечи и издав слабый, болезненный вздох. Ночь тянулась, тёмная и молчаливая, а они все оставались неподвижными, сохраняя почтительную тишину, будто находились в палате умирающего. В какой–то момент Майк задремал, откинув голову на спинку дивана. Сквозь сон он слышал, как дыхание Шерли выравнивается, становится глубже, говоря о том, что он тоже заснул.

Когда на следующее утро Майк проснулся, с затекшей шеей, он был один. Взглянув на восходящее за окном солнце, на пустое место рядом с собой, на, плотно закрытую дверь, он на мгновение подумал, что сын, спящий в его руках, ему просто приснился. Но тут же вспомнил, что вчера произошло. Майк поднялся на ноги и подошёл к столу, быстро просматривая снимки покорёженных деревьев и того, что осталось от клумбы после взрыва, не сдерживая рвущихся из груди отборных ругательств. Изучив отчёт вдоль и поперёк, он захлопнул папку и подошел к резному дубовому шкафу для хранения документов. Достав досье, пробежал глазами по аккуратным строчкам.

— Чертова сука, — прошипел он с силой бросая на папку на стол, — ты мне за это заплатишь! В том, что в этом замешана мисс Бригстоун он не сомневался. Хотя лишняя информация никогда не помешает.

***

— Кто отдал приказ о взрыве?

Люди Майка нашли подрывника довольно быстро и тот сейчас лежал прикованный наручниками к операционному столу в одной из его лабораторий.

Человек молчал, глядя на Майка заплывшими от побоев глазами. Нос был сломан, голова пробита, губы рассечены — его люди хорошо поработали над ним, но Майку было плевать. Пленник ухмыльнулся, из разбитых губ снова потекла кровь и Майку до смерти хотелось раздавить как таракана этого засранца, посмевшего покуситься на самое дорогое, что было в его жизни. Но пока этого делать нельзя. Разочарованно вздохнув, Майк склонился ниже, подождал пока пленник сфокусировал на нём взгляд и вернул ухмылку.

— Меня зовут Майкл Эймс, — вкрадчиво произнёс он.

Глаза пленника округлились, насколько это было возможно на избитом в хлам лице.

— О, вижу, моё имя тебе о чем–то говорит, — Майк протянул руку, почти касаясь его щеки, так близко, насколько можно было создать ощущение угрозы без непосредственного контакта. — И покушался ты на моего сына.

Парень судорожно сглотнул и забился, пытаясь освободиться. Несколько секунд Майк наблюдал за его отчаянными попытками, пока тот не осознал их бесполезность и не затих.

— Надеюсь ты понимаешь во что влез, — Майк растянул губы в подобие улыбки. — Единственная причина, по которой ты все еще дышишь, это информация. Помощи тебе ждать неоткуда, и я больше чем уверен, что твой заказчик сольёт тебя не задумываясь, списав твои действия на твою собственную инициативу. Так что выбор у тебя только один — рассказать чей это заказ и может быть я сохраню твою жалкую жизнь. Не то что бы у тебя на данный момент вообще есть на нее право.

Пленник молчал, сверля его ненавидящим взглядом.