Чужой среди чужих

Странно было слышать иностранную речь, и понимать ее почти как родную. Но что же ответить? У этих японцев какие–то странные представления об этикете. Ладно, пока прикинемся неотесанным и грубоватым янки, все согласно легенде.

— У тебя настолько кислый вид, что даже мне стало не по себе, — ответил Шут, почти не покривив душой и изо всех сил стараясь подражать местному акценту. Получалось скверно.

— Вот как… — взгляд мальчишки снова потускнел.

Шут почесал затылок. На чужие проблемы ему было, в общем–то, плевать, но сейчас у него было такое чувство, что он с этим парнем раньше встречался, причем не слишком давно. И было в нем что–то еще. Слабое, почти неуловимое и не поддающееся описанию, но однозначно внушающее страх. Шут тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение.

"Соберись, блин!" — мысленно прикрикнул он на себя. — "Уже от детишек шарахаешься. Ты здесь вершина пищевой пирамиды, так веди себя соответственно".

— Проблемы в семье? — равнодушным тоном спросил Шут, продолжая разыгрывать вежливого как кирпич американца.

Мальчишка резко обернулся.

— Какое вам дело?

— Да, в общем–то, никакого. У тебя это просто на лице написано.

Ясно, я никому не нужен.

"Хе–хе, ну и мысли у тебя, камрад. Такими темпами я тебе гарантирую горячую ванну и холодную бритву максимум через пару лет, а то и через полгода".

Но в целом разговор начинал вызывать у Шута интерес. Единственный нормальным собеседником за последние годы для него был только Арлекин, с обычными людьми его контакты ограничивались магазинной лексикой, время от времени переходя в язык свинца и стали. И вот сейчас он сидит посреди сквера в непонятном мире и запросто болтает с одним из его депрессивных обитателей,

— Кстати, я тут в Токио‑3 недавно, всего пару недель. И в первый же день как приехал, увидел кое–что странное.

— Да? — безразлично спросил мальчишка.

— Ага. Иду значит себе по улице, гляжу — а там друг друга ломают два огромных чудища. Под конец одно из них даже взорвалось.

Вот тут мальчишка заерзал. Странная реакция. Он что, что–то знает? Жаль, не успел копнуть глубже.

— Вы про тот бой с Ангелом?

— Ангелом? — удивился Шут?

— Так назывался тот монстр. Ну, который взорвался.

Псайкер напряг память. На ангела та тварь походила не больше чем сам Шут — на буддийского монаха.

— Я смотрю, ты в курсе местных дел. А не знаешь, что было за второе чудище?

— А, это… — мальчишка скривился, будто от боли. — Его называют Евангелион. Универсальное оружие, созданное для борьбы с Ангелами.

"Срань господня! Ну и бред!"

— Для борьбы с Ангелами… А на кой с ними бороться?

— Не знаю, — буркнул его собеседник в ответ. — Отец, — на этом слове он запнулся, — говорит, что если мы не победим Ангелов, человечество обречено.

— Так, этот, как его… Евангелион. Он вроде как свой, защищает нас?

— Вроде того.

— Очень рад это слышать, — с искренним облегчением сказал Шут. — А то когда я его увидел в первый раз, то чуть в штаны не наложил. Как он этого Ангела на части рвал… настоящая зверюга. Я, значит, смотрю на него и думаю — вот он сейчас этого Ангела прикончит, а потом мной закусит, на десерт вроде как.

Воцарилось молчание. Мальчишка все тем же пустым взглядом буравил асфальт, Шут переваривал информацию.

"Ангел, вот как. Жуткое существо с невообразимым разумом, превосходящим человеческий во всех отношениях. И что еще хуже — его мысли были достаточно понятны, что бы я мог увидеть их. Даже сейчас как вспомню — так вздрогну. И Евангелион. Тварь прирученная людьми, и от того еще более страшная. Они с этим Ангелом одного поля ягоды, это очевидно — слишком похожи были их ментальные рисунки. Но если чуждость Ангела очевидна и не вызывает сомнений, то Евангелион выставляется перед обывателями как обычное оружие, наравне с пистолетом в моем кармане. А что, если это ваш Евангелион решит пообедать своими хозяевами, об этом они подумали?! И как они вообще сумели обуздать такую неописуемую мощь? Столько всего надо выяснить…"

— Эй.

— А?

— А зачем вообще нужен Евангелион, если есть всякие там бомбы и ракеты?

Мальчишка вздохнул.

— Обычное оружие против Ангелов бессильно. Не знаю в чем тут дело, но только Евангелион может сражаться с ними, — выдавил он обреченным тоном.

"С ними". То есть эта тварь не единственная.

— Все–то ты знаешь, — притворно вздохнул Шут, — и про Ангелов, и про Евангелион.

Это потому что я пилот этого робота.

Шут отшатнулся. Эта простая мысль унылого паренька ударила его с силой промышленного молота. Этот хлюпик… управлял тем громадным чудовищем?! Да как вообще человек может контролировать ЭТО?! Тем более ребенок! Может, он тоже псайкер? Нет, исключено — тогда его разум был бы неуязвим для чтения. Интересно, а он хотя бы осознает, с чем имеет дело? И каким образом он попал на эту должность?

— Я вот думаю, — медленно начал Шут, стараясь не выдавать изумления, — было бы неплохо поглядеть на чувака, который управлял тем Евангелионом.

В глазах мальчишки, наконец, промелькнуло что–то человеческое. Не то страх, не то раздражение, даже с психическим зрением не разобрать.

— Почему это интересно?

— Ну, как сказать. Он вроде как спас всех той ночью. Поблагодарить его что ли…

Мальчишка едва заметно скривился.

"По меньшей мере, странная реакция для спасителя человечества".

— Не стоит, — еле слышно прошептал пилот. — Из–за него тогда пострадали люди.

"Ну и что в этом такого? Пострадали и пострадали, выпьем за упокой души".

— Так это вроде как война получается. На войне всегда кто–то гибнет. Представь, что было бы, если бы он тогда не вмешался? Ангел, наверное, тут все разнес бы.

"В чем я еще не уверен. Ангел зверь крупный, но что бы выпилить все человечество его явно недостаточно. Что–то тут не так".

Мальчишка тем временем поднялся со скамейки и торопливо направился прочь. Было видно, что поднятая тема для него как минимум неприятна. Шут пытался припомнить, чем обычно у людей завершается ритуал знакомства. А, точно. Имя.

— Погоди.

Мальчишка обернулся.

— Зовут–то тебя как?

— Синдзи, — озадаченно ответил тот. — Икари Синдзи.

— Александр Ларкин, — ткнул себя большим пальцем в грудь Шут, — можно просто Алекс.

"Быстро я, однако, в легенду вжился", — довольно подумал он.

Синдзи неуверенно кивнул и поспешил уйти. Шут откинулся на скамейке. Полученные сведения требовали немедленного осмысления.

"Икари Синдзи. Школьник, который должен быть пациентом психиатра, но вместо этого он — пилот, а точнее сказать погонщик, Евангелиона. Теперь я уже не удивляюсь, почему испугался его поначалу — наверняка близкий контакт с этим существом оставил следы в его разуме. И как он только ухитряется ладить с ним без риска ментального уничтожения? Они часом не родственники?" — Шут не сдержал усмешки. — "Что же, еще одна загадка, разрешение которой предстоит оставить до внедрения в NERV. Кстати, видеться мы там будем чаще, я так думаю. Может, еще чего интересного расскажет. Например, где в этом чертовом городе найти нормальную еду".

Он снова развернул газету и остановил взгляд на последней вакансии в списке и единственной, на которую у него были шансы пройти.

"Спокойно. Спокойно. Это нужно для дела. Найди в этом положительную сторону — ведь так ты будешь фактически невидимкой, оставаясь на виду. Да еще вхож во все двери".

Шут скрипнул зубами, и выместил злость на ни в чем не повинной газете. Жизнь в очередной раз повернулась к нему на мгновение лицом только для того, что бы через мгновение продемонстрировать задницу.

* * *

— Заполните, пожалуйста, эту анкету, — безукоризненно вежливая девушка–интервьюер подала Шуту листок бумаги и ручку.

Он сел за столик для посетителей и пробежал глазами по списку вопросов.

Имя и фамилия. Дата рождения. Номер ID-карты. Место рождения. Шут заполнил эти графы довольно быстро, насколько позволял нулевой опыт в письме катаканой. Дальше, вредные привычки. Интересно, склонность к изощренному умерщвлению не нравящихся людей стоит считать вредной привычкой? Наверное, не стоит упоминать об этом в анкете. Значит, пишем "нет". "Наличие водительских прав" — "нет". "Наличие судимостей" — "нет". "Наличие хронических заболеваний" — "нет". Блин, что за анкета такая, чего не спросят — ничего нет! "Почему вы решили работать в NERV?" Шут задумался. Писать "потому что мне интересно, что у вас тут за хрень творится" было, на его взгляд, неосмотрительно, но оставлять графу пустой тоже не улыбалось. Ему пришел на ум давешний разговор с Синдзи в сквере, и решение оказалось найдено. Едва не высунув язык от усердия, Шут старательно вывел — "желаю внести посильный вклад в защиту человечества". Очень, очень скромный вклад, если посмотреть со стороны. "Нуждаетесь ли вы в обеспечении жильем?" — однозначно "да". "Какую заработную плату вы хотели бы получать?" — ммм… наглеть не стоит, хватит "10 тысяч иен в неделю". "Укажите ваш размер одежды" — тут пришлось долго на пальцах пересчитывать российскую систему в местную. Ну и, наконец, последний вопрос, на который даже смотреть не хотелось. "Должность, на которую вы претендуете". Шут внутренне содрогнулся от отвращения. Призвав на помощь всю свою силу воли, и обещая себе все блага царей земных за одно небольшое действие, он поднял ручку и медленными, аккуратными движениями начертил три иероглифа, сложившихся в одно слово — "уборщик".

— Я закончил, — сказал он интервьюеру надтреснутым голосом.

Девушка подошла, и в тот момент, когда она протянула руку за заполненным листом, Шут мягко коснулся ее запястья и, пристально глядя в глаза и вливая через место соприкосновения психическую энергию, прошептал:

— Мне нужна это работа. И вы поможете мне ее получить.

Взгляд интервьюера остекленел.

— Да, конечно, — сказала она.

И ушла куда то вместе с анкетой. Шут только криво ухмыльнулся. И совсем не удивился, когда через четверть часа его вызвали в соседний кабинет для подписания рабочего контракта.

Когда он, наконец, вышел на открытый воздух, на улице уже стемнело. Надо было отдать должное NERV — работали там очень оперативно. Сразу же после подписания необходимых бумаг о приеме на работу и соблюдении секретности, сотрудник отдела кадров вбил в компьютер данные Шута, после чего выдал должностную инструкцию и обходной лист, с графами под отметки различных служб. Таким образом, в течение всего двух часов Шут получил на руки комплект оранжевой рабочей униформы в вакуумной пленке, личный пропуск он же удостоверение (оказалось, что фотография была сохранена на чипе все той же ID-карты) и магнитный ключ от выделенной ему комнаты в общежитии. На работу следовало выйти утром понедельника, то есть через послезавтра, и оставшееся время следовало провести максимально эффективно.

"Денег осталось не слишком много, даже с учетом того, что я раздобыл в Иокогаме‑2. А надо обновить гардероб, в своем нынешнем наряде я слишком бросаюсь в глаза. И к тому же в кожаном пальто слишком жарко, хотя по календарю сейчас середина марта".

С такими мыслями он направился к ближайшему супермаркету, по пути составляя список необходимых вещей.

"Необходимые вещи. Интересная штука все–таки этот человеческий быт".

Он вспомнил свою бродячую жизнь, когда все потребное спокойно умещалось в его карманах. Интересно, почему стоило ему начать вести оседлую жизнь, как ему сразу потребовалась масса самого разнообразного хлама? Странно все это.

И так, что там по списку? Шут взял тележку и двинулся вглубь торгового зала.

…спортивная сумка. Пригодится, что бы сложить все покупки, да и вообще штука многофункциональная.

…рубашки и брюки, все с некоторым запасом, дешевое и неброское.

…столовые приборы. Кружка, глубокая миска, маленькая кастрюлька, сковородка, ложки столовая и чайная, нож кухонный — тупить нож боевой за готовкой Шуту не улыбалось. Обычную суповую тарелку, что характерно, найти не удалось, как и вилку. Зато в изобилии были деревянные палочки в вакуумной упаковке, по–видимому — одноразовые.

…нижнее белье и носки. В той же пропорции что и верхняя одежда.

…чайник. Просто чайник.

…еда. У Шута при мысли о еде немедленно заныли зубы и заболел живот. Последние две недели прошли для него в жестоком бою с традиционной японской кухней, и славянский организм явно терпел в этой схватке поражение. Рыба, рис, соя и водоросли в самых разнообразных сочетаниях словно поставили своей целью сжить Шута со света. Он шел вдоль продуктовых рядов, безрадостно взирая на предлагаемый выбор и с тоской вспоминая родные ларьки. На краткое мгновение ему захотелось все бросить и свалить в Россию, где можно будет вести прежнее бесцельное существование. Где на этот раз он будет действительно один, потому что далеко не факт, что тут существуют его и Арлекина аналоги. Где жизнь будет отличаться от смерти только способностью двигаться. Ну нафиг! Шут яростно стиснул рукоятку тележки и принялся с остервенением набивать ее полуфабрикатами.

Уже стоя в у кассы, он вдруг услышал за спиной удивленный голос:

— Александр–кун?

Шут обернулся. В очереди за ним стоял Синдзи в компании привлекательной для японки женщины в красном жакете.

— А, это ты, Синдзи. Что–то часто мы стали встречаться.

— Ты его знаешь? — удивленно спросила женщина.

— Познакомились в парке днем, — ответил Шут.

— Вот как? — женщина улыбнулась. — Не думала, что Син–чан заведет себе друзей вне школы, да еще старше себя.

— Мисато–сааан… — смущенно протянул Синдзи.

— Да мы просто поболтали, — отмахнулся Шут. — Синдзи рассказал мне про нападение Ангела две недели назад.

— Так он все–таки решил похвастаться как спас мир? — хихикнула Мисато.

— То есть как это — спас? — деланно удивился Шут.

— Разве Син–чан не сказал что он пилот Евангелиона‑01?

"Евагелион‑01. Значит ли это, что есть и другие?"

— Неа.

Женщина устремила на своего спутника укоризненный взгляд. Тот сник окончательно.

— Так он реально всех спас тогда? Спасибо, comerade! Я уж думал конец всем! — рассыпался в благодарностях Шут.

— Будем знакомы, — с улыбкой сказала Мисато. — Капитан Кацураги Мисато, начальник оперативного отдела NERV.