Помоги проекту - поделись книгой:
Но Альберта не только пунктуальна, она еще и скрупулезна. Все события в жизни, точно так же, как и окружающие ее предметы, имеют строго определенное место. От винных погребков до богемных мансард, от рождения до смерти, все классифицировано, пронумеровано и учтено. От нее ничто не ускользнет, ни далекое воспоминание, ни тайное намерение. Девушка точно записывает время своего посещения зубного врача… другие визиты и никогда их не перепутает.
Ее жизнь – это строгое расписание.
Вот Альберта у своего портного. Из сумочки, в которой царит идеальный порядок, она извлекает записную книжку, где аккуратно записано все. Она заранее знает цвет необходимой ткани, куда будет ходить в этом платье, час и день, когда его наденет. Сделав заказ, она даже не хочет примерить какое-нибудь другое платье, никакая фантазия кутюрье не находит у нее отклика.
Бросив в последний раз взгляд в свой список и убедившись, что она ничего не забыла и все заказала правильно, а заодно и справившись о времени, Альберта поднимается и уходит.
На примерке платья она проверяет каждую складку, каждую строчку, каждую выточку, обметку по краю, каждый защип. Зануда проверит, как работает каждый крючок, крепко ли защелкивается каждая кнопка, и открывает-закрывает застежку-молнию. Она проверяет, ровно ли пришиты пуговицы, и очень волнуется по поводу структуры ткани, поскольку опасается, что та будет мяться или пылиться.
Альберта готова к выходу. Ее волосы симметрично расчесаны на прямой пробор и убраны под аккуратно надетую шляпку. На платье невозможно заметить ни складочки, ни морщинки, ее перчатки гладко натянуты, подол платья подшит строго перпендикулярно длине юбки, молния сумочки закрыта до упора. Место, куда она прикрепляет брошь, на каждом ее платье выверено до миллиметра, а воротничок блузки всегда одинаково выглядывает из-под жакета.
Летние платья девушка начинает надевать строго с 1 апреля, а зимние – с 1 октября. Альберта само небо учит пунктуальности, точно знает продолжительность ношения траура по умершему любой степени родства, а также как следует одеваться при любой ситуации. Фантазии и неожиданностям нет места в ее жизни. Точно так, как можно предвидеть ее появление, посмотрев на часы, можно угадать, как она будет одета в такой-то час и такое-то время года, и никогда не ошибешься.
Сабина – конформистка. В ее речи без конца проскальзывают выражения «так принято делать, так принято говорить, это принято носить». Когда загадочное «принято», которое заправляет всей ее жизнью, объявляет остановку, никакая сила в мире не способна сдвинуть Сабину с места. Ее существо целиком и полностью подчинено служению этому неведомому богу. На его алтарь она слагает свои вкусы и предпочтения, благополучие и комфорт, мнения и суждения.
Она запрещает себе иметь какое-либо личное мнение, расценивая его как ересь. Девушка стоически борется со своими пристрастиями, как если они были бы пороками, клеймит любое свое стремление, в ее жизни существует только героическая борьба, требующая самоотречения. Но зато какое она испытывает торжество, когда вечером может сказать себе: «Я делаю то, что принято; я говорю то, что принято; я ношу то, что принято».
В этом жанре Сабина достигла виртуозного мастерства. Она всегда возьмет читать ту книгу, какую одобрит общественное мнение, – другие ее не интересуют. Она посмотрит только те спектакль или фильм, которые одобрило общественное мнение, – к другим она отнесется с презрительным равнодушием. Ее точка зрения на что бы то ни было ничем не отличается от общепринятой, равно как и интерьер ее дома. Ее стремление состоит не в том, чтобы дом понравился или произвел впечатление уютного жилища, а в том, чтобы его можно было бы включить в таинственную категорию вещей, устроенных как надо.
Она терпеть не может гольф, но усердно играет в него. Ей не нравится поздно есть, но она никогда не ужинает раньше десяти часов вечера. Она любит романы, но читает рассказы и очерки, она обожает белых шпицев, но завела черного пуделя. Сабина живет чужим мнением.
Зайдя в ателье к своему портному, Сабина первым делом задает вопрос: «Что теперь носят? Какое платье пользуется наибольшим спросом?» – но никогда не прибавит к этому: «А как вы думаете, мне оно подойдет?» Если платье окажется зеленого цвета, Сабина, верная своим принципам, наденет его – и бог знает, подойдет ли оно к цвету ее лица? Носят облегающие юбки? Она выйдет в облегающей юбке, и не важно, что это ее полнит!
Длина платьев становится все короче и короче – прекрасно! Тем хуже, ее ноги лучше бы прикрыть.
Сабину часто видят без шляпы, хотя от сильного ветра у нее ужасная невралгия, яркое солнце причиняет массу неудобств, а волосы становятся слабыми.
Она носит тяжелые туфли на платформе, в которых едва поднимает ногу, а сумка огромных размеров так оттягивает руку, что немеют суставы.
Плохо или хорошо одета Сабина – в этом виновата изменчивая мода, или время. Бывает, что в течение полугода она – само очарование, как вдруг все находят, что выглядит девушка ужасно. Если одежда, которую она носит, случайно совпадает с ее типом, то наступает счастливый период. Если же нынешний гардероб ей не к лицу, она совершенно спокойно готова выглядеть смешно и нелепо.
С ней можно быть давно знакомым, но узнать при следующей встрече невозможно. Она выражает не себя саму, а быстротечное мгновение. Сабина – случайное соединение законов и декретов, мгновенно распадающаяся смесь только что появившихся и уже ушедших веяний. После нее остается зрительный образ, но никаких воспоминаний. Достаточно одного взгляда, чтобы догадаться, что она – рабыня и мученица, трясущаяся от страха, жертва тирании великого «Так принято».
Модели Магги Руфф, 1929
Лучик света проник сквозь ставни. Клод взмахнула ресницами. Ей нужно чуть-чуть повернуть голову на подушке, чтобы увидеть будильник. Какая усталость! Она проспала всего лишь одиннадцать часов, и сейчас десять часов утра. Клод перебирает в памяти все дела, которые ждут ее сегодня. Некоторыми из них заняться необходимо, точно так же, как поесть и одеться… Но другие!.. А что, если другие она быстренько отложит? На завтра, например? Эта идея ей нравится, и Клод, испытывая облегчение, улыбающаяся и розовая, засыпает снова.
Позже она просыпается, но не встает с кровати. Она еще полежит немножко… Совсем немножко… Своим утренним туалетом Клод занимается медленно, и вдруг утро исчезло, и никто не знает, как и куда оно улетучилось.
Свободное время у Клод пропадает зря. Ей хотелось бы сделать и то, и это, но она всегда и повсюду опаздывает. Если нужно ехать куда-нибудь утренним поездом, она за две недели уже переживает эту неизбежность. Если ее просят выполнить чье-то поручение, она тут же от него отказывается… пусть его выполнят другие или вообще не выполнят. Со своими детьми она поговорит завтра, сделает что-то по дому послезавтра, займется собой на будущей неделе.
Она бойко говорит только о будущем времени.
Любая работа наводит на нее скуку, любое усилие приводит в изнеможение, всякие досадные проблемы подстерегают на каждом шагу. Часы утекают, как песок сквозь пальцы, время, не проживаемое ею из-за праздности, проваливается в пропасть. Пустота дней равнозначна ничтожности забот. Мертвые недели складываются в мертвые годы, и жизнь проходит мимо ленивой и пассивной Клод.
Если вы где-нибудь встретите Клод, то на ней непременно будут платье или шляпка, которые носили в прошлом или позапрошлом году. Она обязательно расхвалит вашу шляпку или платье, приобретенные недавно, и плачущим голосом спросит: «Как вы находите время ходить по магазинам?» Она совершенно не может выкроить время сходить в парикмахерскую, и, глядя на нее, вы понимаете, что и сегодня ей не хватило времени даже для того, чтобы причесаться. Без сомнения, этим же объясняются и ее вытертая сумка, и стоптанные каблуки. Чтобы пришить пуговицы к блузке, ей, видимо, нужно огромное количество времени, так как их всегда ровно половина. Шейный платок никак не сочетается с костюмом, к тому же, по всей вероятности, она его уже не раз надевала. Взглянуть на себя в зеркало сегодня утром было свыше ее сил. Вот уже три дня, как она собирается выбросить эти перчатки, но так и не сделала этого, свой зонтик забыла у подруги, но так и не нашла время зайти забрать его, а еще она вдруг вспомнила, что забыла надеть украшения – они так и остались на туалетном столике.
Клод вся распадается на фрагменты, производит впечатление незаконченности. Забывчивость и небрежность, поселившиеся в ней, борются за свое первенство. Она строит планы на будущее, но, как показывает прошлое, она – лентяйка.
Когда Ирен входит в комнату, приподняв плечи, вытянув шею, слегка вздернув подбородок и расширив глаза, кажется, что она удивлена, хотя ничего особенного вокруг не происходит. Однако, если бы при ее появлении внезапно раздался гром среди ясного неба, потолок разверзся бы над головой или окутало бы облако пыли, ничто бы ее не удивило. Такое впечатление, что ступени в парадном ведут не в ее квартиру, а к императорскому трону. Ирен оказывает честь любой лестнице, по которой ей доводится пройти. Она невысокого роста, но тем не менее снисходительно опускает глаза на то, что ее заинтересовало. Ее «Я, мне…» раскалывают тишину, как острый нос корабля ледяные просторы, и заставляют вздрагивать, как резкие звуки корабельных склянок.
Интерес к ее особе невозможно сравнить с ее равнодушием к другим людям.
Она не уверена, что обладает всеми достоинствами, но точно знает, что их намного больше, чем недостатков.
Ирен не беспокоится по поводу своей красоты, т. к. никогда не сравнивала свою внешность с чьей-нибудь еще.
Она не снисходит до того, чтобы обсуждать свои мнения, потому что это
Иерархия Ирен проста и строга: Она… а потом все остальные. Ирен не по себе от мысли, что мода существует не для нее одной. Она ей платит тем же – не замечает ее. Она считает себя достаточно сильной, чтобы дать отпор это упрямице, а значит, победить.
Поэтому порой Ирен то забегает вперед, то отстает от того, что носят в данное время, утверждая, что нынешняя мода забавна или ужасна, в зависимости от того, благосклонна или нет к ней эта вечная капризница.
Всегда находится что-то, что искажает пропорции выдуманного облика. Инициалы на сумочке всегда несколько больше обычного размера. «Почему?» – спросите ее, и она ответит: «Чтобы сразу было понятно, что она – моя». Ее воротники всегда выше. Ее украшения всегда больше, как будто она говорит: «Я могу себе это позволить». Одежда ее довольно естественна, но цвета несколько крикливы. Она может быть очень элегантной или выглядеть строго и просто, однако сочтет за оскорбление, если ее появление останется незамеченным. Понятие «ошибка» ей не знакомо, поскольку, совершая их, она уверена в своей правоте.
Она – уверенность и гарантия, к ней нельзя притронуться. Земля, по которой она ходит, – это пьедестал, а небо, воздух и вся жизнь – подношения ей.
Корина всегда недовольна ни мужем, ни детьми. Она хочет именно того, чего получить в данный момент не может, но ей это необходимо по той причине, что у других – уже есть. После того как она увидела у Сабины украшения с рубинами, свои изумруды ее уже не радуют. А квартира Мартины – о такой она давно мечтала. И она ни за что не успокоится, пока не будет иметь такую же машину, какая у Флоранс. Корина приходит в волнение, узнав, что ее друзья отправились в путешествие, а в ресторане столики ее приятелей всегда расположены удачнее, чем ее. Цветы, преподнесенные ее подругам, намного красивее, чем получила она, а их друзья – гораздо приятнее, их мужья – несравнимо внимательнее, их дети – не в пример послушнее, а их жизнь – более проста.
У Корины все, что касается других, всегда отмечено знаком
Завистница не знает ни передышки, ни отдыха в изнуряющей погоне за тем, чем обладают другие. Свои счастье и радости она лишь пригубливает и замечает лишь краем глаза, настолько убеждена, что у ее соседки все намного лучше. Имея все, Корина не имеет лишь власти над самой собой. Не замечая своего богатства, она живет нищенкой. Разбрасывая куски хлеба со своего стола, она живет тем, что подбирает крохи выпрашиваемой ею милостыни.
Каким-то порывом ветра Корину занесло в ателье, к своей портнихе. Ей непременно и срочно нужно восхитительное маленькое платье… как вы его назвали? Ах, ну конечно,
Заказать одно платье так, чтобы в нем совместились три, – проблема! Она слышала, что Алина заказывала какую-то особую, комбинированную модель.
– Можно на нее взглянуть?
– Нет, платье уже упаковано.
– В самом деле, неудобно об этом просить, но сделайте одолжение, распакуйте, мне хотелось бы его примерить.
– Видимо, вы говорите о том платье, которое идет ей больше всего.
Вечернее платье от Магги Руфф, 1930
– Мадам Сюзанна, вы, случайно, не знаете, откуда у Флоранс новая шляпка? А у кого заказывала туфли Мартина? Ах, большое вам спасибо, я сейчас запишу.
Корина заносит в свою записную книжку еще один адрес. Ну, а теперь ей нужно купить такие же духи, как у Сесиль, и узнать, откуда у Мари-Анжель такая меховая накидка.
Корина всегда появляется с недовольной гримасой. Никто не знает настоящего цвета ее волос: она то блондинка, то брюнетка, то рыжая, да и цвет лица – то бледный, то загорелый, в зависимости от того, кому она подражает, Клер или Диане.
Костюмы для скачек от Магги Руфф, 1931
Она – рекламный проспект всего, что носят ее подруги, она – зеркало, в котором отражаются все, кроме одного-единственного образа – ее самой.
В этом причудливом смешении, в котором она находит удовольствие, нет ничего от нее и ничего о ней. Корина живет взаймы и одевается за счет украденных идей.
Ох уж эти глупышки и красотки Клод, Ирен, Клариссы, Сабины, Корины, да и вы все, плывущие по воле времени и всевозможных мнений! Если однажды утром, взглянув в зеркало – о, Клод! о, Флоранс! о, Ирен! о, Кларисса! – вы сможете на крошечное мгновение заметить в нем незнакомку, не отворачивайтесь, а внимательно рассмотрите, и тогда на протяжении всей жизни вы будете самыми красивыми, год от года становясь все красивее!
О, Флоранс! О, Клод! О, Ирен! – милые призраки, скользящие в потоке времени, вы могли бы идти по жизни с грацией или неловкостью, данной вам природой, относясь к ним так, словно они – цветы в нежном букете, составленном из всех времен года вашей жизни!
Розовое меховое манто от Магги Руфф, 1931
О, Клод! О, Ирен! Красота и молодость – это не напрасные дары, старость и безобразность – вот чем нельзя воспользоваться.
«УМЕТЬ И ХОТЕТЬ» – волшебные слова, уникальные фильтры, простая древняя мудрость, корень мандрагоры, редкий эликсир, благотворно действующее лекарство, горькая пилюля, спасительный нектар…
Рисунок Магги Руфф, 1932. Публикуется впервые. Из коллекции А. Васильева
О, Клод! О, Ирен! Наливайте, наливайте его… и выпьем!
Манто от Магги Руфф, 1929
Цветные платья от Магги Руфф, 1930
Вечернее платье от Магги Руфф, 1932
Поделиться книгой: