Хороший человек
Я познакомить с ним могу —Он целый день на берегу.Мы к морю спустимся с тобойЗнакомой мне тропой,И мы сойдем на край земли,Шершавый и рябой.Ты смело на берег ступиИ за скалу зайди.Четыре шлюпки на цепиУвидишь впереди.Четыре шлюпки на цепи —Смотри ногой не зацепи!Ты обещаешь ничегоНе спрашивать его,Не лезть к сетям и парусам,Ко всем другим снастям.Он все тебе покажет сам,Он все тебе расскажет сам,Как всем своим гостям.А что он может показать?Он может показать,Как два конца каната взять,Морским узлом связать,Как ловят крабов между скал,Которых ты искал,И как в воде держать весло,Чтобы в Стамбул не унесло.Он спустит шлюпку на волну,Из четырех одну,И только крикнет: «Эй, смотриВоды не набери!Ровней сиди, правей бери,Под солнцем не сгори!»А если шлюпку унесетИ ты хлебнешь воды,И если он тебя спасет —Двухсотым будешь ты!Сто девяносто девять разОн говорил: «Ну вот,Какое дело! Спас так спас!И человек живет!»Постой! Мне кажется, сейчасОн сам сюда идет.К нему я первый подойду,А ты уже за мной…Ты слышишь, как у нас в садуЗапахло вдруг волной?Лист бумаги
Простой бумаги свежий лист!Ты бел как мел. Не смят и чист.Твоей поверхности покаНичья не тронула рука.Чем станешь ты? Когда, какойИсписан будешь ты рукой?Кому и что ты принесешь:Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?Прощеньем ляжешь ли на стол?Иль обратишься в протокол?Или сомнет тебя поэт,Бесплодно встретивший рассвет?Нет, ждет тебя удел иной!Однажды карандаш цветнойПройдется по всему листу,Его заполнив пустоту.И синим будет небосвод,И красным будет пароход,И черным будет в небе дым,И солнце будет золотым!* * *Я хожу по городу, длинный и худой,Неуравновешенный, очень молодой.Ростом удивленные, среди бела дняМальчики и девочки смотрят на меня…На трамвайных поручнях граждане висят,«Мясо, рыба, овощи» – вывески гласят.Я вхожу в кондитерскую, выбиваю чек,Мне дает пирожное белый человек.Я беру пирожное и гляжу на крем,На глазах у публики с аппетитом ем.Ем и грустно думаю: «Через тридцать летПокупать пирожное буду или нет?»Повезут по городу очень длинный гроб,Люди роста среднего скажут: «Он усоп!Он в среде покойников вынужден лежать,Он лишен возможности воздухом дышать,Пользоваться транспортом, надевать пальто,Книжки перечитывать автора Барто.Собственные опусы где-то издавать,В урны и плевательницы вежливо плевать,Посещать Чуковского, автора поэм,С дочкой Кончаловского, нравящейся всем».Запись в «Чукоккале»1937 годСтарый клоун
Умирал в больнице клоун,Старый клоун цирковой.На обманчивых уколахОн держался чуть живой.Знали няньки, сёстры знали,Знали мудрые врачи:Положенье безнадёжно,Хоть лечи, хоть не лечи!И, судьбой приговорённый,Сам артист, конечно, знал,Что теперь уже бессиленМедицинский персонал.Навестить его в палатуПриходили циркачи:Акробаты и жонглёры,Прыгуны и силачи.Приходили, улыбались,Лишь бы только правду скрыть.О житье-бытье негромкоНачинали говорить.Он встречал собратьев шуткой,Старой байкой ободрял —Не смешную клоунадуПеред ними он играл.И в последнее мгновенье,В скорбный миг прощальный свой,Он в палате вдруг увиделСвет арены цирковой.1970Настроение
Безучастно ты смотрелаНа людское оживленье,И вино тебя не грелоВ час дурного настроенья.Незаметно, осторожноЯ твою погладил руку,Но при этом ты, возможно,Ощутила только скуку.Я сказал: «Давай не будемПовторять того, что было!»Глядя вслед каким-то людям,Ты сказала: «Я забыла…»В том ответе односложномЗахотел я разобраться, —Угрожающе-тревожнымОн не мог не показаться.Я спросил: «А что забыла?»Усмехнулась, помолчалаИ шепнула: «Как любила…» —«Так давай начнем сначала?»«Я любить тебя устала», —Ты ответила серьезно. —Для надежды веры мало,А для веры слишком поздно…»Все прошло, и все осталось.И ни слова про разлуку…И плечо плеча касалось,И рука искала руку.Караван
Днем и ночью, все пескомШел верблюд, качал горбом.Он, верблюд, под седокомНе считал себя рабом.Шел верблюд, мотал губой,А за ним шагал другой.И на нем седок другойВ такт губе мотал ногой.Так, в движенье, как во сне,Каждый думал о своем;Седоки – о чайхане,А верблюды о своем…Снежная баба
Месяц – декабрем зовут.Снег идет. Морозит слабо.Увлеченный снежной бабой,Я за городом живу.Я страдаю оттого,Что во сне все чаще вижуНос бессмысленный и рыжий —Цвет морковки у него.Над зрачками из углейДеревянные ресницы.Перед бабой-небылицейЯ ребенка не смелей.Кочерыжка, снега хруст,Угольки, щепа, мочало…Может, это все началоМне неведомых «искусств»?Только знаю, что в лесуБудет март и воздух слабый,И разлуку с этой бабойЯ легко перенесу.Осень
По земле проходит осень.Бродит ветер сквознякомМежду елей,Между сосен,За худым березняком.По жнивью проходит осеньМежду сел и городовУрожайностью колосьев,Сытой свежестью плодов.По Советскому СоюзуГонит грузы в поездах.Звонкой плотности арбузыОседают в городах.В голых рощахПтицы стынут.На базарах южный знойНа тугих шершавых дыняхПроступает желтизной.На полях, дымя навозом,Поднимая листопад,Осень двигает обозы,Загружает погреба.Ночью первые морозы.Печи.Ветры.Холода.И у тихих перевозовВ ночь замерзшая вода.Фиолетовы закатыУ соседнего плетня.Выше неба змей хвостатыйЗапускает ребятня.Жмутся голуби под крышей,А над крышей ветер вдругУ озябших ребятишекВырывает змей из рук.Нагрузка
Так много снега за ночь навалило,Что тут и там в заснеженном лесуОтдельным соснам не хватало силыДержать под снегом ветви на весу.И в тишине, как будто безмятежной,То тут, то там был слышен скорбный звук:Не выдержав большой нагрузки снежной,У дерева обламывался сук.Но нет у дерева той медицинской карты,В которую заносятся инфаркты…Зима
Замерзли, замерзли озера,На окнах каемочки льда,На нашем дворе у забораВ кадушке замерзла вода.Протоптана к дому дорожка,Снежинки, снежинки везде —На крышах, на елках, на кошках,У дворника на бороде.Смотрите из окон, ребята,Наш дворник стоит на углу.Он утром сменил на лопатуСвою боевую метлу.Летают и мерзнут вороны,Трещат от белья чердаки.За городом на стадионахС утра заливают катки.По рельсам спешат паровозы,Согреться хотят на бегу,Седые, седые березыСтоят по колено в снегу.И за ночь такие узорыНа окнах выводит зима,Что с кистью в руках, от позора,Художники сходят с ума.Если вам ночью не спится…
Если вам ночью не спитсяИ на душе нелегко,Значит, вам нужно влюбитьсяВ ту одну на земле,Что от вас далеко.Кто она, где она ходит,С кем провожает зарю,Кто ее под руку водит,Ту, одну на земле,Половинку твою…Но как узнаешь,Когда встречаешь,Быть может, эта,А может быть, та.Ее ведь надоУзнать по взгляду,Понять мгновенно,Что рядом – мечта.Где этот день или вечер,Где тот волнующий часЭтой решающей встречи,Теплых рук, добрых губ,Нежных слов, ясных глаз?Ты о ней бредишь весною,Ищешь в далеких краях…Что, если рядом с тобоюТа одна на землеПоловинка твоя?Но как узнаешь,Когда встречаешь,Быть может, эта,А может быть, та…Ее ведь надоУзнать по взгляду,Понять мгновенно,Что рядом – мечта.Пейзаж
И это кваканье лягушек,И этот мирный звон цикад,И терпкий запах от кадушек,В которых бродит виноград,И поезда над самым ухом,И свет полночный маяка,И эта добрая старухаС ведром воды из родника,И этот лай собак беззлобный,И эта тень под грушей днем,И этот столик неудобныйС осколком зеркала на нем,И этот мерный шум прибояВсе пять ночей. Их было пять…Все то, что связано с тобою,Я не устану вспоминать.Ты
Что остается за тобой,Когда ты пробегаешь мимо?То соль волны, то горечь дыма,Так пахнет скошенной травой,Так пахнет подмосковный бор,Июльским зноем накаленный,Так пахнет летом ветер с гор…И что мне Кристиан Диор —Французский бог одеколонный.1971Пока любовь жива
Как все влюбленные похожи друг на друга,Как одинаковы их мысли и слова!Во все века они не сходят с круга —Бессильна Смерть, пока Любовь жива.1980Неизбежность
Умирают лежа, сидя, стоя —Дети века с разною судьбой,Кличку труса, звание герояУтвердив при жизни за собой.Катастрофы, бедствия, аварииПоставляют урны в колумбарии,Так неотвратимо, наяву,Невзирая на чины и звания,Далеко не вечные созданияПрисоединяя к большинству.Но, беря на веру все условности,Я еще не видел никогдаУмерших от лести, от нескромности,От потери чести и стыда.У меня ж такая точка зрения:Раз живешь на свете, то живи!Только я, в порядке исключения,Умереть хотел бы от любви!Гора моя
«Ты гора моя,Забура моя,В тебе сердца нет,В тебе дверцы нет!»Это выдумала девочкаЧетырех от роду лет.Это выдумала Катенька,Рассказала,Спать легла.Только я сидел до полночиНа кухне, у стола.Только я сидел до полночиПод шорохи мышей.Все сидел и все обламывалОстрия карандашей.А потом я их оттачивалИ обламывал опять,Ничего не в силах выдумать,Чтобы лечь спокойно спать…Корабельная сосна
Она прислушивалась в страхеК раскатам грома. И ждала…Молчали две намокших птахи,Прижавшись у ее ствола.Зловеще молния сверкалаИ озаряла свод небес,Казалось, что она искалаЕе, одну на целый лес…Все лето грозовыми днямиОна той молнии ждала.Бежать? Но ведь она корнямиК земле прикована была!Ушла гроза. И ожил сноваВ лесу нестройный гомон птиц.И дышит влагой бор сосновый.И меркнут сполохи зарниц…А по коре сосны шершавойПолзла смолистая слеза —Сосна на страх имела право,Могла и завтра быть гроза.1979Примета
В лесу кукушка куковала,И я считал ее «ку-ку»,И выходило, очень малоМне жить осталось на веку.Назавтра мне с лесной опушкиПрокуковали сотню лет,И той, видать, другой кукушкеПослал я мысленный привет.И я подумал: вот досада!Как самого себя понять,Раз мне такую малость надо,Чтоб настроение поднять?!1968Уточка
На вечерней зорьке Уточку убили,Уточку убили, метко подстрелили;Лишь одна дробинка в сердце ей попала,За кустом, в болото, Уточка упала.Как она упала – клювом в воду ткнулась,Так она лежала, не пошевельнулась.И ее по ветру отнесло в осоку —Не нырять ей больше, не летать высоко…Не нашел охотник Уточки убитой,За кустом, за кочкой, камышами скрытой.Не достал добычи, зря искал, бранился.Долго над болотом Селезень кружился…Стихия
Оле Муравьевой
В одной из южных странОтбушевал жестокий ураган.Врываясь в беззащитные селенья,Он нес собою смерть и разрушенья:Сносил мосты, выдавливал витрины,Переворачивал повозки и машины,С корнями вырывал деревья из земли,И люди усмирить стихию не могли…Стихия дремлет в кратере вулкана,Она таится в волнах океана,И от стихии ни одна странаНе застрахована и не защищена.С тревогой принимают городаСигнальные толчки землетрясенья.И самолет с командою спасеньяЛетит туда, куда пришла беда.Безумная любовь похожа на стихиюОб этом, кажется, и написал стихи я.2001Улетают птицы
Каждый год тут и тамсобираются мудрые птицы —И отцам, и птенцампредстоит совершить перелет:Далеко им лететь,так что всякое может случиться —Где один долетит,там другой ни за что пропадет…Прерывая маршрути раскинув безжизненно крылья,Птицы падают с неба,подбитые пулей стрелков,Так во время войнысиротеет в бою эскадрилья,Возвращаясь домой без испытанных,верных дружков.Но приходит весна,и назад возвращаются птицы,Тем же самым маршрутомведут их домой вожаки,Чтобы в тех же домах,в тех же поймах заветных гнездиться,Несмотря на засады,что где-то готовят стрелки…Деревья
Я не люблю, когда деревья рубят —Пилой и топором лесных собратьев губят.Я не могу смотреть, как падает сосна,Своих сородичей ветвями задевая.Опору потеряв, уже мертва она,А мне все кажется, она лежит живая.Есть у меня в лесу любимый клен,Когда я прихожу, меня встречает он.Такой красивый клен – один на всю округу!Он знает, что когда я подойду к нему,Я слово доброе скажу ему как другуИ теплый ствол его сердечно обниму.Я сок березовый со школьных лет не пью,У дерева я с кружкою стою.Мне говорят: «Полезен сок березы!»А мне все кажется, что то не сок, а слезы…2001«Хоть осень с каждым днем…»
Хоть осень с каждым днемБерет свои праваИ наступает время листопада,Не сокрушайся, друг! Смириться с этим надо.При всем желании судьбу не обвести —Придет и твой черед, и ты в свой срок увянешь,При всем старании – природу не обманешь.Но ты пока живешь! Живи! И шелести!* * * * *
1939 год.
Май 1941 года. Зоя Федорова и Сергей Михалков на встрече в редакции газеты «Красный воин» МВО.
«…С 1933 года я стал более или менее часто печататься в столичной периодике… Вслед за первым сборником стихов, выпущенным в «Библиотеке «Огонька», стали выходить мои книжки, в которых все большее место занимали стихи для детей. В 1937 году я был принят в Союз советских писателей».
Надпись на фотографии: Андрон Михалков. Апрель 1941 года. Снимал В. Рапопорт. Всю войну с собой проносил с 4 апр. 41 г. по 4 апр. 46 г. С. Михалков
Фронтовой корреспондент. Где-то между Брестом и Москвой…
1942 год. В действующей армии. Северо-Западный фронт.
На войне, как на войне…
Самуил Маршак и Сергей Михалков.
Передача танка, построенного на средства поэтов и художников – лауреатов Сталинской премии С.Я. Маршака, С.В. Михалкова и художников Кукрыниксов (П.Н. Крылова, М.В. Куприянова и Н.А. Соколова), экипажу танкистов.
Боевой танк «Беспощадный».
1942 год. Военный корреспондент Сергей Михалков.
Петр Кончаловский. Портрет Сергея Михалкова с сыном Андроном. 1943 год. Холст, масло.
1944 год. Дома, во время краткого отпуска.
