Без права на смерть. Еще один шанс

— Успокойся! — перебил мои мысли Кипиш. — Смотри! — он, на удивление, не стал доставать пистолет, а небыстрым шагом направился в сторону машины. Покопавшись в ней, он вернулся к костру, держа какой‑то сверток бумаги в руке. — На, смотри! — протянув мне этот сверток, он продолжил. — А я все‑таки выпью за тебя, парень! — с этими словами он залпом опустошил стаканчик.

— Во — первых! — прошипел Грешник, и я посмотрел на него. — Если ты думаешь, что сможешь сейчас меня вырубить… да, да! — он ехидно улыбнулся. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал?.. Парень! — он залпом, словно разговаривал сейчас со своим племянником, выпивая на кухне с родителями, влил в рот водку и, не морщась, продолжил. — Как минимум, я успею увернуться или поставить блок!

— А я! — воскликнул Кипиш. — Успею достать пистолет! — продолжил он, и я обернулся. В мою сторону уже было направлено оружие. — Так что успокойся и сядь! — повторил он слова Грешника.

— Не, ребят! — возразил я. — Что вы задумали?.. Напоить меня решили, да?! А потом издеваться будете?!

— Дурак ты!.. И уши не греешь! — буркнул солдафон, присаживаясь на то место, где сидел раннее. — Помочь мы тебе хотим, вот и все!..

— Помочь? — раздраженно спросил я. — Если я где‑то упал или меня сильно ударили, и я теперь ничего не помню, то это не повод надо мной прикалываться! — меня буквально трясло от злости.

— Слушай, Грех, тебе он никого не напоминает?

— Ага, что‑то есть в нем знакомое! — ответил хриплый и уставился на меня. — У тебя брата, такого же придурковатого, нет, случаем?!

Ну, суки! Все, на хрен, пошел я отсюда! Внутри все кипело и бурлило! Теперь мне было все равно, что они будут делать, но я тут не останусь. Я развернулся и направился в сторону, откуда днем мы приехали на машине. Вслед я ожидал выстрела, но ни ускоряться, ни оглядываться не стал, а через пару секунд лишь услышал голос Кипиша:

— На Психа похож, правда?!

Это, видимо, он говорил напарникам, но я не стал останавливаться. Сами вы психи! Хрень с самого начала в ухо долбите! Нет, чтоб просто отвезти в город или хотя бы поближе к нему, чтоб я мог добраться до полиции!

Отошел я достаточно далеко. Никто меня не догонял и в спину не стрелял, я даже остановился и обернулся, стараясь убедиться, что меня не преследуют. Нет, вроде, так же сидят у костра, о чем‑то переговариваются. Ну и хорошо! Разговаривайте, а я пойду. И как только я снова повернулся в сторону, куда собрался идти, меня словно током ударило, и я замер на месте. Передо мной, метрах в двадцати, стоял человек. Лица его видно не было, слишком темно, но все‑таки звездное небо достаточно освещало его фигуру в целом. На голове у него была надета кепка — аэродром, какие на моей памяти любили носить грузины, некоторые таксисты, а чаще всего уменьшенный вариант такой кепки можно было встретить у недалекой молодежи двухтысячных. Клетчатая рубашка непонятного цвета с бурыми пятнами в районе груди и закатанными по локоть рукавами. Некоторое время он не двигался, как и я, а просто смотрел в мою сторону. Я, хоть и не видел его глаз, но отчетливо чувствовал его взгляд на себе. Словно смотрел он не на меня, а в меня, как будто душу мою разглядывал, настолько веяло от него холодом. Двигаться он начал так же неожиданно, как и появился. Медленно покачиваясь из стороны в сторону, он сделал шаг, приближаясь, и тихо — тихо, но как‑то зловеще захрипел.

— О, Петрович! — послышался веселый голос Кипиша за спиной. — Бухло учуял и пришагал? Ну, молодец, милости просим!

— Ты — ты… — начал заикаться я. Ну так еще бы. То неожиданно пьяный мужик в темном лесу передо мной появился, то солдафон за спиной громко вякнул, чего я тоже не особо ожидал.

— Знаешь его? — удивленно спросил я Кипиша.

— Ага!.. — воскликнул тот и, резко выхватив пистолет, направил его в сторону мужика, после чего негромко хлопнул выстрел.

Пуля попала тому точно в переносицу, от чего голова резко дернулась назад, ноги подкосились, и он, быстро опустившись на колени, завалился на спину, а кепка, слетев с головы, откатилась на ребре в сторону, словно брошенная покрышка.

Вот чего — чего, а такой ситуации я никак не ожидал. В голове вместо мыслей, разом закружился какой‑то сумбур. Я не мог выдавить из себя ни слова и лишь смотрел на лежащий на земле труп. Ни страха, ни злости я сейчас не испытывал и, даже осознав, что теперь уж точно мой труп ляжет рядом с этим беднягой, я ничего не предпринимал и покорно ждал выстрела в затылок.

— Вот так они и выглядят! — все так же весело произнес Кипиш.

Я вопросительно посмотрел на него, не в силах что‑либо сказать.

— Зомби!.. Как бухарики, правда?! Хрен отличишь! — он засмеялся, от чего меня передернуло. — Да я тебе отвечаю! Это зомбак… ходячий труп… да не смотри ты на меня так!.. — он убрал пистолет обратно в кобуру. — Вот, смотри! — солдафон подошел к мертвецу и присел над его телом, затем махнул мне рукой, подзывая приблизиться. Не обронив ни слова, я покорно подошел и наклонился, вглядываясь в лицо покойного.

— У него вся мордень в кровище засохшей! И рубашка тоже… видишь?.. — он провел указательным пальцем по груди мертвеца. — Кстати, кровь‑то почти свежая… Хм… перекусил уже где‑то, сволочь!.. Слушай! Мы не причиним тебя вреда!.. Наоборот, помочь хотим… — он взял мертвеца за ворот рубахи и попытался сдвинуть. — Давай оттащим подальше, а то утром дышать нечем будет! — он начал дергать труп на себя, но остановился. — Тяжелый, блин!.. Помоги, что ли!

Недолго размышляя, словно ведомый неизвестной силой и не имея возможности этой силе сопротивляться, я покорно взялся за воротник рядом с рукой Кипиша. Рубашка на мертвеце нещадно затрещала, готовая вот — вот разорваться. Пуговицы на груди тут же разлетелись в стороны, но пропитанная кровью ткань выдержала напряжение, и мы медленно потащили труп подальше от этого места.

— Монах у нас этим рулит! — стараясь говорить шепотом, произнес солдафон. Я посмотрел на него недоумевающим взглядом. — Ну, в смысле, помогать новеньким… кто еще не освоился или только появился тут… Он совсем давно тут… Церквушку на окраине Черногорска от мертвяков отгородил и… — Кипиш собирался было продолжить рассказ, но в этот момент воротник рубашки все‑таки не выдержал и оторвался, оставшись у нас в руках.

— Да, етить! — сплюнул тот. — Ладно, хрен с ним! Пусть тут валяется, вроде и так нормально оттащили… — он достал из кармана платок, вытер им руки и передал мне. Я сделал то же самое и хотел вернуть его, но солдафон лишь поморщился и кивнул в сторону мертвеца. Я понял этот жест так, что этот кусочек окровавленной ткани ему больше не нужен и бросил его в сторону.

— Ну, в общем… — продолжил парнишка историю. — Так мы и познакомились…. Я так же в одних трусах появился, смотрю, на дороге табличка указательная, а под ней другая из фанеры, и на ней надпись: «Если в душе мир, то тебе сюда» и стрелочка в сторону этого города… — Кипиш достал из кармана сигареты, подкурил и глубоко затянулся. — Ну, я и пошел туда!.. А куда было еще?! Вокруг ни души… По пути я еще подобные указатели встречал, а последний был с надписью: «Спасение в старой церкви, опасайся мертвых». Ну, я сразу‑то не понял, а потом, как увидел, что это, мля, за мертвые, то бежал, сука, как тот сайгак до этой церкви. — Он усмехнулся. — Подбегаю, значит, я к воротам перед этим храмом… — он сделал еще одну затяжку. — Ору, как потерпевший, долблюсь в них и тут… бац!.. — он эмоционально щелкнул пальцами. — Выстрелы… Я сначала думал по мне, а потом смотрю — нет! Зомбаки эти, что за мной перли, падают один за другим, и три мужика за воротами с винтовками…. Ну, вот, короче, так мы и познакомились…. Один из них, кстати, Грешник был…. Мы с ним как‑то сразу подружились… Ездили на мародерку…. Ну, там пожрать привезти, патроны и все такое… Новенькие приходили, мы им помогали, как могли, и кто‑то уходил, кто‑то оставался…. Но крепко сдружились мы только с Грехом, Монахом и… — он вздохнул. — Был еще Нео, покойничек… Небесное ему… «Матрицу», фильм, помнишь?..

Я кивнул.

— Ага… киношки‑то мы все помним, а про себя ни хера…. Парняга как заговоренный был! Пули как будто облетали… Ну, в натуре, как в том кино, потому так и прозвали… Мародерили с ним в самой жопе мира обычно, но зато и куши срывали нормальные… Но однажды все‑таки попали хорошенько… На спецов нарвались, и ему первому‑то пуля в лицо прилетела… Мы даже понять сначала не могли откуда… Снайперюга хороший у них был… Короче, мы ели ноги унесли… Жаль только, что так и не схоронили паренька… Монах помолился за него, конечно, но этого хлебом не корми, дай речи библейские потолкать… — он невесело усмехнулся и, шлепнув меня, совершенно пораженного рассказом, по плечу, сказал:

— Лан, пойдем… У костра дорасскажу, а то заждались нас, наверное….

Вернувшись обратно, я неуверенно присел на свое место. Не знаю почему, но теперь мне было очень стыдно за свою недавнюю выходку. Почему‑то я ожидал, что на меня теперь все будут смотреть укоризненно, но я и тут ошибся. Первым делом Грешник мне подал мой же недавно брошенный стаканчик и, не жалея, плеснул в него из бутылки водку. Монах уже дожарил мясо, и теперь аппетитно выглядящие кусочки лежали на пластиковой тарелочке. Кипиш пододвинул ко мне ее поближе и, перехватив бутылку у Грешника, разлил содержимое себе и старику.

— Так, давай быстренько штрафную! — улыбаясь, сказал он мне. — Давай — давай!

Залпом влив в себя водку, я взял из тарелочки кусочек мяса, с удовольствием отправил его в рот. Не знаю, является ли Монах действительно священником или просто притворяется, но готовит он божественно. Никогда не думал, что дикую кабанятину можно приготовить так вкусно. Еще не успел полноценно прожевать этот кусочек и насладиться его вкусом, а солдафон, снова налив в стаканчик огненную воду, сказал:

— Так, ну, давайте уже!.. — он качнул своим стаканчиком. — Между третьей и второй — перерывчик небольшой!

— Так это ж, вроде, после первой?! — уже хорошенько захмелев, произнес я.

— После первой вообще перерыва не должно быть! — улыбнулся парень. — Вредно для здоровья!.. А из‑за тебя нам теперь болеть, возможно, придется!

После того, как очередная порция водки отправилась успокаивать мой организм, Кипиш поднял с земли сверток, который я в порыве гнева, даже сам того не заметив, выронил недалеко от костра. Когда он начал его разворачивать, я понял, что это самая обыкновенная карта. Наверное, он что‑то хотел рассказать мне с ее помощью, а я так глупо себя повел в тот момент. Ну, да ладно. Главное, сейчас все в порядке и напряжение между нами явно спало. Протянув мне карту в развернутом виде, он подсел рядом, так, чтоб мы оба видели ее содержание.

— Ну, что скажешь?! — посмотрев на меня, спросил он, явно ожидая какого‑то прозрения.

— Карта как карта!.. Только местность непонятная…. Не могу вспомнить, где это….

— Ха! — воскликнул тот. — Ты и не вспомнишь!.. — он достал пачку сигарет. — Никто не знает, где мы!.. То, что карта именно этой местности — это факт! — подкурив сигарету, он продолжил. — А вот где это на глобусе — хрен его знает!..

— Ты ему главное покажи! — послышался хриплый голос Грешника, мирно обгладывающего косточку.

— Да — да! — ответил Кипиш. — Как бы это сказать?.. Эмм… — он почесал пальцами подбородок. — Короче, на этой карте весь мир…

— В смысле? — не понял я и посмотрел на него.

— Ну… границу видишь, где изображенная местность кончается?.. — он ткнул пальцем в белую пустую окантовку карты. — Это не просто поля на бумаге… — он снова затянулся сигаретой. — Как и на карте, весь этот мир там кончается…. Серьезно! Невозможно отсюда выбраться!.. Куда бы ты ни поехал: на север или запад, то увидишь лишь абсолютно голую пустыню… Ну, вот смотри! — Он указал пальцем на верхушку изображения. — Видишь, тут лес густой?..

— Ага… — кивнул я.

— Ну, вот если мы через этот лес проберемся, то за ним, прямо как на карте, ни хрена не будет!.. Реально!.. Просто лес резко закончится, как будто и не было его никогда, а дальше ровное без чего‑либо песчаное поле… — он затянулся. — И так в любой стороне…. Разве что на севере и востоке не песок, а бесконечное море…

— Да бред, ребят! — невесело усмехнулся я, все еще не понимая происходящего.

— Во — во!.. Бред! — выдыхая дым, подтвердил солдафон. — И трупак, который мы тащили сейчас, тоже бред!.. — Только вот этот бред мог тебе легко горло перегрызть, если бы не пуля в лоб! — он приложил ладонь к кобуре, демонстрируя наличие спасительного оружия. — Кстати, зомбари тут тоже не как в кино, — продолжил он. — Ну, если, конечно, брать во внимание те фильмы, которые я помню….. Во — первых! — начал пояснять он. — Если тебя укусили, то ты не помрешь…. Ну, разве что, если много крови потеряешь, то тогда ясен пень!.. А вот как в ужастиках… от укуса в такого же любителя человечины тут не превратишься!

— Но ты говорил, что их много!.. — улыбаясь, перебил его я, уже потихоньку понимая, что все это мне лишь снится, ну, или на худой конец я в какой‑нибудь психушке под жуткой наркотой. — Как же тогда стало возможным их распространение?.. В кино‑то заражение через укус выглядит логичным!

— Да, съедать тебя некому!.. — возмутился Кипиш. — И мне неохота!.. Ты дослушай сначала, а потом посмотрим, как ты прикалываться будешь!..

— Ладно — ладно! — как можно выразительнее ответил я. Не знаю, то ли водка так расслабляюще повлияла, то ли ощущение, что я вот — вот проснусь в своей уютной постели и усмехнусь такому чудному сну под впечатлением от просмотра новенького блокбастера.

— Слышь, парняга! — снова захрипел Грешник. — Ты бы реально послушал!.. Тебе, считай, повезло, что ты нас встретил раньше, чем чью‑нибудь пулю в башку или кучку зомбей!.. — сказал он это так, что я невольно поежился и действительно улыбаться расхотелось. Нет, все‑таки что‑то есть в этом человеке такое, от чего не хочется ему перечить.

— Извини, Кипиш! — скривился я и протянул пустой стаканчик ему, показывая, что созрел еще для стопочки.

— О! Это по — нашему! — оживился солдафон. — Ну, не в смысле, что мы алкаши…. — он немного замялся, разливая всем содержимое бутылки. — А в смысле, давно пора!.. — он улыбнулся, резко выдохнул и, опустошив стаканчик, взял кусочек мяса, отщипнул от него самую поджаренную часть и закинул в рот. — Зомбяры нападают только на человека!.. — сказал он, пережевывая мясо. — Прикинь, сам видел: корова рядом с толпой мертвяков спокойно паслась, а им по фигу…. Зато как учуют запах человека, так сразу же оживляются… в смысле, суету начинают в поисках!.. Короче, запомни! Главное, старайся не шуметь и не попадаться им на глаза…. Если и унюхают, то не факт, что поймут, где ты сныкался — все‑таки человеки бывшие, а не собаки…. Как ни странно — опасаются выстрелов!.. Не все, конечно, но…, большинство, короче, как‑то понимают, что ли, что им кирдык грозит, если стреляют и стараются спрятаться или отойти подальше….

— Были случаи… — подключился Грешник. — Что некоторые падали при звуке выстрела и лежали, будто в них попали…. Так нарваться можно… подумаешь, что вальнул, подойдешь, а он, сука, ногу оттяпает….

— Да, ладно?! — удивился я такому.

— Серьезно! — проддакнул Кипиш. — С ними вообще много непонятного!.. Некоторые бегают, например, как те еще олимпийцы!.. В натуре, хоть медали раздавай!.. Вот спринтеры‑то эти и самые опасные!.. Выстрелов, гады, не боятся!.. Ты стреляешь, а они на тебя бегут и так, что еще хрен в башку попадешь,… а если запаникуешь, то все — хана!.. Так что от таких сразу валить стараться надо!.. Самому, короче, ноги в руки и бежать, если до хрена их сразу на тебя сорвется…. Так что, чел, тут трындец, как все странно, и не только местность без возможности свалить…

— Слушай! А вот тут дорога… — более пристально взглянув на карту, я указал пальцем в то место, где была обозначена широкая автострада, пролегающая вдоль почти всего берега и уходящая куда‑то на запад. — Вот, смотри!.. Еще населенный пункт какой‑то…

— А, это Каменка! — перебил меня Кипиш.

— Да нет!.. Дальше смотри!.. — я ткнул пальцем точно в то место, где шоссе прерывалась. — Что, реально тут шоссе кончается?!

— Ага!.. — ответил солдафон. — Ты бы видел, что там творится!.. Эвакуационный пункт, типа, был!.. Блокпост, а за ним ничего, я же говорю… пустыня…. Зато перед ним пробка из брошенных машин километров на десять растянулась…. Ты бы знал, сколько там ходячих!.. — Кипиш помотал головой. — Жуть просто!.. Походу, как началась эпидемия в городах, так народ валить начал, а там их осматривали, что ли… но, судя по тому, что мы видели — там и вояки зазомбаченные шарятся…. Походу тоже заразились….

— Подожди! — нахмурился я. — Ты же говорил, что не заразишься от них!

— Ага!.. Так и есть!.. Меня даже раз на мародерке укусил один, но вот сижу, водку с тобой глотаю… — Он усмехнулся. — Ты пойми!.. Мы так же, как и ты, сюда провалились…. Кто его знает, что тут раньше было?! Может, и заражались как‑то людишки,… вот и валить пытались, куда‑то…. Тут больше пятидесяти населенных пунктов и почти все упырями забиты…. Не… — он потянулся за бутылкой и, разлив остатки спиртного в стаканчики, продолжил. — Есть, конечно, города с людьми и даже несколько таких!.. Все, как надо! И рынки с чем хошь, и бары с кабаками…. Бабы есть, если надо…. Но все эти люди сюда также непонятно попали…. А потом уже, зачистив и отгородивши от мервяков города, селились в них….

— Опа! — воскликнул я. — Города, говоришь?!

— Так и есть! — ответил солдафон. — А что тут странного?! Нас тут таких, встрявших, до хрена, вот и выживают люди, как могут…. Ладно! Давай по последней и спать!.. Увидишь еще все сам…. Завтра попробуем тебя подбросить до Красно… — он прикоснулся своим стаканчиком к моему. — Нормальный городок!.. Там, может, работку найдешь…. Ну, это!.. с днем рождения еще раз тебя, что ли?! — Кипиш усмехнулся и выпил, не закусывая. Поморщившись, он повернулся к Грешнику. — Грех, кстати, твоя очередь сегодня дежурить!

Глава II

Проснувшись от того, что кто‑то с силой потянул за руку, тем самым вызвав достаточно болезненное ощущение в районе запястья, мужчина средних лет с трудом попытался сконцентрировать взгляд на темном силуэте стоящего над ним человека. Освещения в помещении не было. Возможность хоть как‑то ориентироваться давал лишь пробивающийся в комнату через приоткрытую дверь неяркий свет, который не позволял как следует что‑либо разглядеть.

— Саня, Саня!.. Етит твою! — Шепотом воскликнул человек, тянувший его за руку. — Саня, вставай быстрее!.. Там жесть просто!.. Помощь твоя нужна!..

— Что?.. Что случилось? — Вялым, еще сонным голосом спросил Саша.

— Давай бегом!.. — Он отпустил руку и рванул к двери. — Не слышишь, что ли?! Там заваруха — трындец!.. Серегу прессуют!.. — Открыв дверь, человек выбежал из комнаты и уже снаружи послышалось:

— Саня, не тупи!.. Давай за мной!..

Откуда‑то из‑за двери действительно доносились какие‑то странные звуки. Крики, грохот каких‑то падающих предметов и даже чей‑то истерический смех. Человек присел на постели. Интуитивно нашарив ногами тапочки, он обулся, опираясь о край кровати рукой, встал и, шаркая по кафельному полу, вышел из комнаты. Освещение в коридоре было достаточно скудным. Плафоны с люминесцентными лампами, расположенные на потолке, сейчас были отключены, а свет исходил из небольших ламп накаливания, нелепо торчавших над каждой дверью в коридоре и горящих в полнакала. В связи с полным отсутствием окон такое освещение, видимо, было задумано для того, чтобы хоть как‑то отделять день от ночи. Сам коридор был очень узкий и достаточно длинный. С одной из сторон его, примерно через каждые два метра, расположились комнаты с белыми дверьми и небольшими табличками с порядковыми номерами на них. Передвигался мужчина явно с большим трудом. Он никак не мог сконцентрировать взгляд на чем‑либо. В глазах буквально все плыло и рябило, а ноги совершенно не хотели держать и все время подкашивались. В какой‑то момент, чтобы не упасть, он резко вытянул левую руку к стене, пытаясь удержаться. Но, почувствовав жгучую боль чуть выше кисти, одернул ее и медленно присел на корточки. Немного задрав рукав просторной и явно сшитой не по размеру белой рубахи, он увидел аккуратно намотанный от кисти до локтя бинт, но никаких размышлений его наличие не вызвало. Сейчас в голове крутилась только мысль о том, что кто‑то назвал его по имени и очень просил о помощи, а, значит, нужно идти, нужно встать и идти. Превозмогая слабость, Саша неуверенно поднялся и, опираясь уже правой рукой о стену, двинулся дальше.

Узкий коридор окончился неожиданно еще одной приоткрытой дверью. Переступив проем, Саша вдруг сильно зажмурился от непривычно яркого света ламп. Сейчас он находился в большом и просторном помещении, с множеством зарешеченных окон, занавешенных белыми тюлями. Вдоль одной из стен расположилось несколько столов, на некоторых из них виднелись разнообразные предметы: домино, карты, стаканы с карандашами и фломастерами, на некоторых журналы и какие‑то книги. В помещении было очень шумно. Какие‑то люди, собравшись полукругом в центре, что‑то кричали, свистели и улюлюкали, слышался отборный мат, а где‑то плач и чей‑то протяжный вой. Вдруг стоящий у самого края этой толпы человек резко отлетел назад и упал, явно потеряв сознание. Только сейчас Саша понял, что в центре этого сборища людей идет потасовка.

— Саня! — заорал кто‑то из толпы. — Наших бьют!..

Понять, кто его звал, было очень трудно. Одетая совершенно в одинаковую одежду толпа различалась лишь комплекцией тела и ростом, а лица того, кто просил помощи, Саша, к сожалению, не запомнил. Не двигаясь, он так и стоял, вглядываясь в происходящее. Еще двое неожиданно с грохотом завалились на пол, и тогда Саша смог увидеть лицо одного из тех, кого оккупировала толпа. Это был худощавый молодой парень, который отчаянно наносил удары кулаками по ближайшим противникам. Спиной к нему стоял еще человек, лица которого разглядеть не представлялось возможным, но было ясно, что обороняются они вместе и, возможно, что это тот самый Серега, на помощь которому Сашу и позвали. В какой‑то момент парнишка подпрыгнул и, резко вытянув перед собой обе ноги, с силой двинул ими одному из нападавших. Тот налетел на сзади стоящего человека, и по инерции оба упали. Сам же паренек, приземлившись на пол, быстро поднялся и, не раздумывая, кинулся на новую цель, закричав:

— Саня! — он нанес удар кому‑то из толпы. — Да еп ты ж, сука!.. Это я — Андрей! — Посмотрев на миг в сторону так и стоящего у двери, ведущей в длинный коридор, Саши, он тут же получил кулаком по лицу.

Затуманенный неизвестно чем разум не давал возможности вспомнить этого человека, но где‑то в душе он прекрасно понимал, что нужно обязательно помочь и что Андрей и Сергей, скорее всего, его друзья. И сейчас, когда его повалили на пол и стали избивать ногами, внутри у Саши все закипело. Неконтролируемая дрожь обуяла все тело. Жуткий всплеск адреналина в крови вызвал невероятный прилив энергии, от чего мышцы, словно сами, просились в бой. Медлить Саша не стал. Быстро подойдя к ближайшему нападавшему на ребят человеку, он схватил его за шиворот рубахи и резко потянул на себя. Тот явно не ожидая такого, попятился и упал, а Саша со всей силы ударил его, уже лежащего, ногой по голове несколько раз. Не медля, Александр тут же с размаху заехал кому‑то стоящему к нему спиной в ухо, от чего тот, резко схватившись за голову, обернулся, но тут же, получив следующий удар в нос, поджал колени и медленно опустился на пол, прикрыв лицо руками. Следующим был на очереди довольно‑таки крупный мужчина лет сорока, который обернулся на шум возни сзади, но в ту же секунду получил ударом головы в переносицу. Немного отшатнувшись по инерции, он запрокинул голову влево и, закрыв глаза, завалился на бок, при этом хорошо приложившись головой о пол. Саша дрался, не стремясь напугать противника своей яростью, глядя в глаза, а как хищник, нападая сзади, обезвреживая свои жертвы неожиданно. Его ярость передавалась страхом на тех, у кого он был в поле зрения, и они расходились в стороны, опасаясь попасть под горячую руку. Левой рукой он старался не работать, слишком уж болезненные ощущения это вызывало. Но вот удары правой, а также активные действия ногами и головой приносили свои достаточно весомые результаты. Те, кого он посчитал врагом, выходили из строя, не изъявляя желания сопротивляться, а лишь корчились, расползаясь в разные стороны. Андрея уже не пинали, а те, кто ещё был в силах сражаться, перекинулись на Сашу. В какой‑то момент он получил сильный удар по ноге сзади и, вскрикнув от боли, опустился на одно колено, а в ту же секунду кто‑то ударил его ногой по лицу. В глазах все потемнело. Теперь били уже его, лежащего, и возможности сопротивляться не осталось. Стараясь хоть как‑то прикрыть лицо руками, он свернулся калачиком и понял, что вот — вот потеряет сознание. Вдруг удары по нему резко прекратились, и, приоткрыв глаза, он увидел перед собой человека с густой черной щетиной на лице и большим шрамом вокруг шеи, который особенно бросился в глаза. Выглядел шрам не как порез, а так, словно кто‑то недавно душил этого человека удавкой, при этом стараясь скорее отпилить голову, а не только лишить воздуха.

— Вставай, Сань! — Каким‑то странно хрипящим, но спокойным, словно ничего не произошло, голосом сказал тот, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Саша понял, что это он стоял за спиной у Андрея в самом начале потасовки и именно этот человек сейчас вывел из строя тех, кто его так усердно пинал.

Даже не успев опомниться и ухватиться за протянутую ладонь, Саша вдруг увидел, как какие‑то люди в черной форме охраны схватили мужчину за плечи и волоком оттащили назад, а он почувствовал неприятное жжение в области левого плеча и обернулся. Последнее, что увидел Александр перед тем, как сознание окончательно его покинуло, — это маленький шприц в руке грузного человека в белом халате…

* * *

Проснулся я, чувствуя себя совершенно разбитым. Ужасно болела голова, ломило кости, а также ощущались жуткий озноб и слабость во всем теле. С трудом приоткрыв глаза, я обнаружил, что лежу недалеко от давно догоревшего костра на расстеленном прямо на траве махровом покрывале. Рядом, опустившись на одно колено, сидел Монах и что‑то медленно помешивал ложкой в подвешенном котелке над несколькими горящими таблетками сухого спирта. День стоял солнечный, и, скорее всего, готовка на сухом горючем мерой было вынужденной из‑за заметности дыма обычного костра. Какое‑то время я не пытался подняться, а лишь, повернув голову в его сторону, вглядывался в происходящее. Уж очень интересным мне сейчас показался этот вечно задумчивый и неразговорчивый старик. Интересно, кем он был раньше, до того, как провалился сюда, в этот совершенно странный и непонятный мир? Кем были все мы? А еще этот дурацкий сон про больницу. Хотя, может, это вовсе не сон был, а я действительно сейчас в психушке?! Ну, а что? Вкололи, возможно, что‑то, вот меня и плющит таким образом, а я на самом деле конкретный псих, и лежу сейчас себе мирно в кроватке да посапываю. Нет. Не может такого быть. Так с ума не сходят. Хотя откуда мне знать, как с этого самого ума сходят?! Другое дело, что сон этот какой‑то нереальный совсем. Ведь если принимать за реальность происходящее именно в нем, то почему здесь звуки, запахи, да и ощущения в целом более выразительные? Нет, серьезно — с чего я взял, что сон именно обо мне?! Все происходящее в нем я наблюдал со стороны и толком ничего не понял. Конечно, не стоит исключать того, что сон — это старая память, но тогда возникает еще больше вопросов, о которых нужно не размышлять, а именно искать ответы.

— Ну, че?! Скоро жрать‑то можно будет? — прервал мои мысли громкий голос Кипиша. Я повернулся на звук и попытался подняться. — О!.. Красавица наша проснулась! — весело воскликнул он, обращаясь ко мне, и, подойдя ближе, улыбаясь, продолжил:

— Как здоровьице?!

— Не спрашивай лучше… — пробормотал я и, опершись на левую руку, вскрикнул, почувствовав боль в районе запястья. — Гадство!.. Что за…?! — я резко задрал рукав куртки и обнаружил, что рука перебинтована.

— Ты че, не помнишь ни хера? — удивился солдафон, видя мое испуганное лицо.

— Нет! — честно ответил я. — Сон… сон мне приснился, и там у меня рука так же забинтована была. Там и ты с Грешником были…. — Я ошарашено посмотрел в глаза Кипишу. — В психушке, вроде!.. — я приложил руку ко лбу, снова почувствовав резкий прилив головной боли.

— Ну… — протянул он. — Сколько ты выжрал — тебе белки на трехколесных великах присниться должны были! — он усмехнулся и повернулся к старику, который аккуратно, чтобы не перевернуть котелок, подкладывал новую порцию горючего. — Монах, дай‑ка снадобья!..

Старик, пошарив в одном из карманов своего жилета, достал из него небольшой тряпичный мешочек и, передав его Кипишу, продолжил возню с костром. Солдафон, наклонившись над лежащим недалеко походным рюкзаком, извлек из него железную кружку и фляжку.

— Ты нам вчера концерт по заявкам показывал! — продолжил Кипиш, наливая воду в кружку. — Собрались уже спать все, а ты: — Давай еще по одной! Ну, а там сам знаешь… где по одной, там и… — он протянул мне кружку и стал развязывать веревочку у основания мешочка. Я хотел было сделать глоток, но он помотал указательным пальцем. — Не пей пока, подожди! — и, продолжая манипуляции с мешочком, сказал: — Мы‑то не пили почти…. Так, для компании вид делали…. Ну, тебе‑то понятно — надо было жахнуть!.. Нервы как‑никак…. Вот мы и не мешали! Ты сначала нормально, вроде…. Анекдоты даже травил! — он усмехнулся. — Расспрашивал все про мир этот… как тут и что?! Потом тебя что‑то совсем развезло. Начал орать что‑то невнятное, снял куртку, попытался встать и тут же завалился…. Ну, а клешней, — он кивнул в сторону моей руки, — прямо в костер угодил!..

— Гонишь! — удивленно и в то же время, усмехаясь рассказу, сказал я.

— Мы так и подумали, что не поверишь!.. — Кипиш достал из мешочка еще один, но целлофановый, с каким‑то содержимым белого цвета. — Руку же Монах тебе бинтовал!.. Ничего серьезного, но на всякий, так сказать! — он наклонил над кружкой у меня в руках мешочек, и из него тонкой струйкой посыпался какой‑то белый порошок. Вода мелко забурлила, словно обычная газировка.

— Что это? — спросил я.

— О — о, это… — таинственным голосом произнес он. — Лечебный порошок из бивней мамонта… — он посмотрел на старика. — Монах знает в этом толк!

— Тут что?!.. Еще и мамонты есть? — удивленно посмотрев в глаза Кипишу, спросил я.

— Ага!.. Были… пока Монах всех на порошки не извел!.. — солдафон негромко засмеялся, а старик недовольно посмотрел на него. — Да пей — пей!.. Ща кровь разгонит — полегчает! — продолжил Кипиш. — Аспирин это обычный… из аптеки…. Носить просто неудобно лекарства в упаковках, а так натолочь да по мешочкам распихать, куда с добром!

Залпом осушив кружку с лекарством, я наполнил ее снова водой. Минут десять я сидел, стараясь не шевелиться, лишь отхлебывал маленькими глотками и подолгу держал жидкость во рту, прежде чем проглотить. Разум все еще был совершенно затуманен. Мыслей было много, но они, словно груда грязного белья, валялись тут и там вперемешку в голове. То я думал про увиденный сон, то про Монаха, все еще возившегося у очага, то про зомби и, вообще, про этот мир…. В какой‑то момент я зацепился за какую‑то мысль и словно завис, но неожиданно хлопнувшая дверь внедорожника, стоящего в десятке метров поодаль, привела меня в чувство. Посмотрев в сторону машины, я увидел, как из нее вышел Грешник и, обойдя технику сзади, начал что‑то искать в багажном отсеке.

— Выспался?! — улыбаясь, крикнул Кипиш.

— Выспишься тут с вами… — недовольно ответил он и, обернувшись, продолжил:

— Че орешь‑то все утро, как заполошный?! Где умывальник?..

— Так вон он! — Солдафон указал рукой на одно из деревьев. — Мы‑то давно уж встали!

— Тьфу ты! — Грешник отбросил какую‑то вещицу и направился к этому дереву. — А я, блин, ищу, как дурак!