Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Веселая дюжина (Здравствуй, Валерка! - 2) - Владимир Георгиевич Машков на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

- А вообще, не пора ли обедать? - пробасил Горох.

Оказалось, что все проголодались и не прочь подкрепиться. Мы свернули с шоссе в лесок, выбрали полянку среди пятнистых берез и расположились в теньке.

Когда все немного насытились, Генка обиженно промолвил:

- Если бы она меня не закрыла на ключ, я бы не убежал.

- Кто она? - не переставая жевать, поинтересовался Горох.

- Мама... - объяснил Генка. - Я у нее попросил разрешения поехать с вами, а она накричала на меня, заперла на ключ и ушла на работу.

Генка очень переживал, когда все это рассказывал. Еще бы - дело нешуточное - первый раз в жизни сбежал от мамы. Совсем другая песня, когда второй раз сбежишь или как я - не сосчитать даже. А первый раз - трудно. С непривычки. Но надо же когда-нибудь начинать?

Интересно, а как Генка удрал? Их квартира на седьмом этаже. Неужели вылез через окно, а потом на крышу? Или как?

- Взял проволочку, сунул ее в замочную скважину, повертел немного, и дверь отворилась, - спокойно ответил на мой вопрос Генка.

Ну и мастак! Такой парень из любого положения найдет выход. Нет, без него нельзя было и думать о путешествии.

Я поглядел на ребят: никто уже не жевал. Все сидели, объятые тоской и печалью. Повесил нос и Семка. Думает, наверное, как там мама честит его. Загрустил и Горох. Кольке опасаться нечего. Он единственный, кто отпросился у матери, но так и не открыв ей всей правды. Он сказал, что поедет на электричке к бабушке в Зеленое. И сейчас Колька хандрил за компанию.

- Ну что ж, - промямлил я тоном человека, у которого нет иного выхода, - давайте вернемся, бухнемся в ножки, покаемся...

- Ни за что! - воскликнул Генка. - Едем до конца.

- Ни за какие коврижки, - завертел головой Семка. - Только до конца.

- А я туда, куда и вы, - развеселился Горох.

- Надо им хоть раз доказать, что нам уже не пять лет и что мы совсем взрослые. - Генка разошелся не на шутку.

Я вообще замечал, если тихони во что-то упрутся, их с места не сдвинешь. Тверже скалы стоять будут.

Мы с новыми силами принялись за обед, как вдруг Горох завопил отчаянно, будто его режут:

- Сема! Стой!

Семка замер. Мы не двигались.

Колька схватил Семку за руку, в которой был зажат кусок ливерной колбасы. Мой друг только что собирался отправить его в рот. Забрав у Семки колбасу, Горох мрачно произнес:

- Это все, что у нас осталось.

Семка со злостью сплюнул:

- А я думал...

Что думал Семка, мы так и не узнали. Его слова канули на самое дно нашего громового хохота. Я стонал и вопил от смеха, Генка тоненько всхлипывал, Горох ревел, как медведь. Разобрало и Семку. Он упал на спину и, повизгивая, дрыгал ногами.

Мы хохотали, хотя остались без еды, а впереди была дорога и дорога. И тогда я понял, что мы вместе поедем очень далеко и что нам вообще ничто не страшно. Тем более, когда Горох пообещал:

- К вечеру доберемся до Зеленого, а там отведаем бульбочки с кислым молочком.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

В КОТОРОЙ НА НАС С ЛЮБОПЫТСТВОМ ГЛЯДЯТ ЗВЕЗДЫ

И снова - дорога. Но уже не шоссе, а лесная. Дорога была хорошей наполовину. Когда мы спускались с горы, ничего лучшего от дороги мы не желали. Ну, а когда преодолевали подъем, приходилось спешиваться и толкать перед собой велосипед.

Нашим проводником был Горох. Это он сказал, что хватит плестись по шоссе, ведь жара неимоверная, и неужели мы хотим расплавиться, как асфальт. Мы, конечно, этого не хотели и охотно свернули на лесную дорожку, на которой, как уверял Горох, через два оборота колеса и появится деревушка бабушки. А там и долгожданная бульбочка с кислым молочком. Но колеса наших велосипедов наверняка совершили по сто тысяч оборотов, а деревни с бабушкой и бульбочкой все не было.

Солнце из рыжего превратилось в огненное и стало похоже на вареного рака.

Я понял, что пора думать о ночлеге. Тем более, что от Гороха уже нельзя было добиться ни бе, ни ме, ни кукареку. А на привале он уселся вдали от всех и стал задумчиво изучать небо.

- Ты решил по звездам дорогу найти? - вежливо спросил я.

- Какие звезды? Какая дорога? - притворился непонимающим Горох.

- Нас тоже волнует, какая дорога ведет к твоей бабушке и обещанной бульбочке с кислым молочком, - произнес я.

- Валерка! - Колька поглядел на меня виноватыми глазами. - Я потерял дорогу. Все они какие-то одинаковые, и там были березки, и пригорок этот был, и вот та яма.

- Будем бить или простим? - обратился я к Семке и Генке.

- Будем бить. - Ребята угрожающе зашевелились.

- Я же не нарочно, - испугался Колька и, не вставая, начал отползать подальше от нас, торопливо отталкиваясь длинными ногами.

Но Семка и Генка и не думали вскакивать. Они здорово устали и лежали, задрав на рюкзаки ноги в пыльных кедах.

- Тебе повезло, - сказал я Гороху. - Ребята не в форме.

Я поглядел на солнце. Оно осторожно спускалось по березкам на землю, чтобы заснуть до утра. Солнце сейчас было похоже на монтера, который, окончив работу, слезает со столба.

- Сема и Гена! Выбирайте быстрее место для палатки, а мы с Колькой пойдем собирать хворост для костра, - скомандовал я. Едва мы успели поставить палатку и разжечь костер, как солнце покинуло нас до утра.

С унылыми физиономиями мы расселись вокруг костра. Всем хотелось есть. Но никто не собирался первым признаться, что он ужасно голоден. Поэтому и костер, лихо стреляющий сучьями, нас не веселил.

Я глядел на костер и на ребят, и оттого, что я долго глядел, мне стало казаться, что мы - это не мы. То есть мы - это мы, это Семка, Генка, Горох и я. Но мы уже не мальчишки, тайком удравшие от своих лучших в мире мам, а полярники на льдине в океане. Мы решаем, как быть дальше. Минуту назад наша льдина с ужасным треском раскололась пополам, и все припасы утонули. Есть выход - мы можем покинуть льдину на вертолете, но тогда нам не удастся спасти научные приборы и все, ради чего мы мерзли так далеко от дома. Мы не знаем, на что решиться, но мы спокойны, потому что мы настоящие мужчины.

А потом мне стало казаться, что мы уже не на льдине, а сделали привал в знойной пустыне. Еще издали мы заметили колодец в тени деревьев. Напрягая последние силы, бежим к спасительной воде. Но горе нам! В колодце пусто и сухо, как и у нас во рту. Кажется, за один глоток воды отдал бы жизнь.

Я так навоображался, что почувствовал, как мне и в самом деле здорово захотелось пить. Глянул на ребят - они облизывали пересохшие губы. Наверно, им тоже привиделась знойная пустыня.

- Сейчас бы глоточек воды, - тягуче проныл Горох, - ужасно пить хочется.

Оказывается, в надежде на кислое молочко ребята потихоньку выдули из своих фляжек всю воду. Теперь даже губы смочить нечем.

И на ночевку мы остановились неудачно - ни реки, ни ручейка поблизости.

Я забрался в свой рюкзак. Ура! У меня еще целых полфляги.

- Эх вы, полярники! - сказал я и отпил глоток. - Эх вы, пустынники! сказал я и отпил еще глоток. А потом передал флягу ребятам. Полярники и пустынники (это которые путешествуют в пустынях) набросились на воду и вмиг осушили флягу.

Настроение из мрачного стало солнечным.

- Хорошо верблюду, - подал голос Горох, - он может две недели без еды и воды прожить.

- Ученые скоро придумают, - вступил в разговор Генка, - чтобы и человек мог так долго без пищи обходиться.

- Значит, у человека будет два горба? - съязвил Горох.

- Не обязательно, - спокойно объяснил Генка. - Просто в пустыню или на льдину человек возьмет с собой особые таблетки. Проглотил одну, как будто кружку воды холодной выпил. Другую проглотил, как будто две котлетки съел.

- Не растравляй душу, - притворно застонал Горох.

- А третью таблетку проглотил, - подлил я масла в огонь, - как будто тарелку бульбы с кислым молоком уплел.

Колька надулся и больше не раскрывал рта, пока мы рассуждали о таблетках будущего. В конце концов мы так наговорились, словно сами попробовали эти таблетки и сейчас нам уже совсем не хотелось есть.

Легли в палатку в отличном настроении. Было довольно тесно, и мы стали толкать друг друга. Я оттеснил Семку к стенке палатки. Мой друг - парень здоровый, но где ему со мной тягаться. Семка затих на несколько секунд в своем углу, а потом внезапно набросился на меня и стал щекотать. А щекотка для меня - враг номер один.

Я дико взвыл, вскочил на ноги и свалил стойки, на которых держалась палатка. Палатка, конечно, рухнула. Погребенные заживо под брезентом, мы забарахтались, пытаясь найти выход.

Наконец, по одному, еле дыша, выползли на свободу. Как в такой кромешной тьме снова поставить палатку? Оказывается, выскочили и два боковых колышка.

Решили лечь прямо на палатку. Авось, дождя не будет, авось, не замерзнем. Положили под головы похудевшие рюкзаки и затихли. Потому что на нас с любопытством глядели звезды. Еще бы! На всей земле люди спят под крышами домов, а мы прямо на земле. Вот им и любопытно, а кто мы такие и что нам нужно.

- А может, вон на той звезде, видите, она на кончике ручки Малой Медведицы, - тихо произнес Генка, - может, там сейчас лежат четверо ребят и, как мы на них, глазеют на нас.

- И одного из них зовут Генка, - подхватил я.

- А другого - Валерка, - в тон мне сказал Генка.

- А третьего - Семка! - радостно закричал Горох.

- А четвертого - Горох! - заорал Семка.

- А четвертого - Колька, - спокойно поправил Семку Горох, - потому что на Малой Медведице горох не растет, там таблетками питаются.

Мы захохотали.

- И лежат эти ребята на своей звезде, - продолжал Генка, - и думают о нас. Им очень хочется, чтобы мы приехали к ним в гости.

- А что? - как ни в чем не бывало сказал я. - И приедем. В это лето не обещаем, нам надо еще до Зеленого добраться. А вот на будущий год обязательно навестим. Оседлаем велосипеды - и по Млечному Пути напрямик до Малой Медведицы.

Перед тем как захрапеть, я успел одним глазом заметить, что звезды глядят на нас уже с восхищением, а одним ухом услышать, как шуршат шины наших велосипедов по Млечному Пути.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

В КОТОРОЙ МЫ РАЗБЕГАЕМСЯ

К утру звезды погасли, и на их месте снова появилось солнце. Первым делом оно разбудило меня. Я попробовал подняться, но ничего из этого не вышло. Ныла поясница.

Кряхтя и проклиная все на свете, я кое-как встал и начал разминку. Прямой, как столб, я пробежался взад-вперед по полянке. Потом взялся за приседания. Присел и ойкнул. Снова присел и снова ойкнул. И когда в сотый раз присел и уже не ойкнул, понял, что снова стал человеком.

- Подъем! - закричал я, хватая ребят за ноги.

Друзья с ужасными стонами подымались на карачки и ползали по земле, не в силах встать на ноги.

- Где твоя деревня? Где твой дом родной? - вопрошал я Гороха, когда с горем пополам ребята из обезьян превратились в человеков и увязали на багажниках рюкзаки. - Куда ехать, попросту говоря, если ты не понимаешь стихами?

Колька уныло почесал затылок и махнул неопределенно рукой:

- Прямо.

Мы с трудом вскарабкались на наших двухколесных коней и покатили с горочки вниз. Сосны и березки стали убегать в стороны, освобождая пространство бревенчатым домам со стеклянными верандами.

- Вот моя деревня! Вот мой дом родной! - орал во все горло Горох. - А что я говорил - надо прямо ехать.

Чего только в жизни не бывает! Сидели усталые, голодные и не знали, что в двух шагах деревня, где и студеная вода и аппетитная бульбочка с кислым молочком.

У дома бабушки Горох затормозил, прислонил велосипед к забору и устремился по асфальтированной дорожке к крыльцу, бормоча на ходу:

- Вот моя деревня! Вот мой дом родной!

Мы тоже поставили велосипеды у забора, а сами уселись в теньке.

- Засада! - поднял нас на ноги отчаянный крик Кольки Гороха. - Тикай, ребята!

Мы лихорадочно схватили велосипеды, но было поздно. По дорожке прямо на нас бежали, крича и размахивая руками, наши мамы. Мы опустили головы и сдались в плен.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как нас встретили мамы и какие теплые слова они нам сказали, вы и сами прекрасно знаете. Не один раз, наверное, в таких переделках бывали.

Бульбочку с кислым молоком мы все-таки попробовали, а потом, погрузившись вместе с мамами и велосипедами в электричку, отправились домой.

Про засаду я уже рассказал, а теперь про военный совет в Семкиной квартире.

Мы сидели тихо, как мыши. И даже еще тише.

Мы не сводили глаз с двери, ведущей в соседнюю комнату. Там заседал военный совет из четырех мам. Сперва в военном совете был один папа Семкин. Но его вскоре выставили. Семкин папа, когда появился в нашей комнате, был очень похож на Семку. Он так же, как Семка, вертел головой, а его щеки были малиновыми, будто помидоры.

- Попробовал за вас вступиться, - вздохнул Семкин папа. - Да где там! Он махнул рукой и ушел.

Скоро нам надоело сидеть тихо и ничего не делать. Семка с Генкой уселись за шахматы, а мы с Горохом стали браться на руку. Левой я его положил, а правой - он меня. И когда мы пошли по второму кругу, дверь из соседней комнаты распахнулась, и перед нашим взором предстал военный совет. Мамины лица не предвещали ничего хорошего. Они были, как у скульптур, то есть каменные.



Поделиться книгой:

На главную
Назад