Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Любовь? Пожалуйста!:))) (сборник) - Владимир Павлович Колотенко на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Его вопросы в лоб обескураживают меня.

– Да так…

– Можно узнать ваше имя?

– Я пишу под псевдонимом…

Барабаня пальцем по столу, он какое-то время молчит, затем произносит:

– Эта неуверенность дорого вам будет стоить.

И вот мы сидим, жуем колбаски, запивая вином, весело болтая о том, о сем – старые знакомые, со стороны – приятели, не меньше. Для первого раза вполне достаточно. Вино и мясо немного сблизили нас, и все же каждый для другого еще остается загадкой.

– Не могу поверить, что вы это говорите всерьез.

Почему я должен верить ему на слово? Я привык видеть разных людей: вероломных, и лжецов, и притвор… Кто-то из великих сказал, что не видел чудища более диковинного, чем он сам. Человек разнолик, а мой Егор утверждает, что он прост, как палец. С этим я не согласен.

– Давайте-ка лучше еще выпьем, – предлагает он.

– И все же вы мне не ответили…

Я вижу, как он сыто откидывается на спинку стула, вытирая губы салфеткой, затем, приложившись к пиву, изрядно отпивает из кружки. Какое-то время мы молчим, но ведь каждому из нас ясно, так просто мы не можем расстаться. Просто встать и уйти в разные стороны? Еще чего! Зря, что ли, я накормил его до отвала? Вот и сейчас я вижу, как он тянется к моим сигаретам. С какой такой радости я должен его угощать?

Он закуривает, а я все еще дожевываю свою колбаску.

– Чего же вы все-таки ждете от меня?

Я отрываю глаза от тарелки. Он сидит, откинувшись на спинку, борода, усы, кажется, вот-вот, вспыхнут, дымит и сигарета, небрежно удерживаемая двумя пальцами. Прищурив глаза, он наблюдает, как я ем. Чтобы ответить на его вопрос, мне приходится жевать несколько быстрее обычного, затем долго вытирать рот салфеткой. Я думаю, что ответить.

– Станьте моим героем.

Я произношу это ясно, негромко, глядя ему в глаза. Зачем хитрить?

– Ну да… Я это знаю, это для меня не ново. Не понимаю, что во мне находят такого…

Он произносит еще какие-то слова, а я готов уже задать ему новый вопрос. Он давно сформулирован, я только жду момента, чтобы этот мой вопрос не стал последним. Я выжидаю и не слушаю его. Вот момент:

– Скажите, вы неудачник? – При этом я тоже закуриваю, чтобы дым сигареты скрыл мои глаза и я мог незаметно понаблюдать за ним. Ни единым движением не выдает он своего внутреннего напряжения. Только очередная порция пепла падает с его сигареты на свитер, но это не привлекает его внимания.

Я жду ответа, напряженно рассматривая умирающий язычок пламени спички. Каждый мужчина когда-нибудь должен ответить, удачлив он в жизни или нет, и у каждого, я думаю, на этот счет есть готовый ответ. Жизнь ведь часто задает этот вопрос. Но хватит ли мужества признаться в этом другому?

– Да…

Он все-таки произносит это долгожданное “да”, стряхивает пепел с груди и добавляет:

– Удача не всегда была у меня в любовницах. Но какое вам до этого дело?

– Я хочу знать о вас все.

– Вы – просто олух, честолюбивый олух и глупец. В вашем возрасте следовало бы…

– Пожалуйста, выбирайте выражения.

– Вы же хотите все знать обо мне.

– Да, но это не дает вам права…

– Дает.

Он раздавливает сигарету о дно пепельницы и, зачем-то глянув по сторонам, пытается встать.

– Дает, – повторяет он. – Если я ваш герой.

Он благодарит за ужин и прощается. Не удерживать же его за рукав? Мне хочется напоследок лягнуть его.

– Вы поступаете хуже…

– Бросьте… Это вы со своими хромыми взглядами сделали мир слепым. Ваши горбатые души… впрочем, ладно… Он берет кружку с остатками пива и отпивает глоток.

– Ладно, – говорит он еще раз и берет палку, – вы не сердитесь. Я и правда не знаю, чем вам помочь. Если у вас до сих пор нет имени, нечего соваться… Ведь уже есть Тургенев, Толстой, Чехов… Есть Стендаль, Флобер, Диккенс, Бальзак, Гюго… Куда вам? К тому же я абсолютный счастливец и в герои не гожусь. Просто мир вокруг вас еще такой дикий, такой девственный. Вот он и есть неудачник. Он – ваш герой, начните с него.

– С кого, “с него”?

Он улыбается:

– Ну, с мира… Извините, но мне, правда, пора.

– Куда это вы так спешите?

– У нас сегодня ничего не выйдет, а мне еще нужно…

– Чем же вы занимаетесь?

– Да вот… живу. Пока, увидимся еще…

Он не подает мне руки, прихрамывая, уходит, а я мучаюсь оттого, что так и не узнал его имени. Егор он или не Егор?

– Настя, Настя, Настенька, Настя…

Я кричу с порога, ору так, что Настя вскакивает с дивана и замирает в оцепенении. С белыми от страха глазами, каменная, она стоит в своем коротеньком синем халатике, не смея вымолвить слова… “Что случилось?” – она не в силах задать вопрос, но вида ее вполне достаточно, чтобы понять, насколько она потрясена.

– Что?.. – только и произносит она.

– Настенька, я… я говорил с ним…

Она делает выдох, закрывает глаза и присаживается на подлокотник кресла. Молчание. Затем она вскакивает и рысью, пантерой бросается на меня: прыг! В мгновение ока она оказывается рядом и ну лупить меня своими кулачонками, царапая своими ноготками мое лицо, руки… Густая краска ненависти проступает на ее щеках, ее маленькие прелестные ушки горят, а в глазах, ее дивных серых глазах, появляются два прозрачных зернышка слез. Она плачет.

– Настенька…

Она прикрывает лицо своими нежными ладошками, опускается в кресло и плачет.

– Настенька…

Только плечи, ее милые плечи тихонько вздрагивают в моих руках. Я успокаиваю ее, как могу.

– Не смей… не смей мне говорить о нем никогда…

– Хорошо, Настенька, хорошо-хорошо…

– Никогда…

– Никогда, Настенька…

Я утешаю ее, целую, клянусь, трогая то ее руку, то плечо… А полчаса спустя мы уже смеемся, лежим и смеемся, уплетая кукурузные палочки, которые я запиваю пивом, и она тянет пиво из горлышка, я произношу:

– И тогда я помчался в кафе…

– К этому своему бомжу?

– Ага, знаешь… Он…

– Стоп-стоп. Мы же договорились.

Но я хочу, жутко хочу рассказать о Егоре. С кем же мне еще поделиться мыслями, кому же еще я открою душу?

– Ты пойми, Настенька…

– Ты бы лучше…

Я начинаю злиться. Она злится тоже.

– Дай мне, пожалуйста, сигарету, – вдруг просит она.

– Что дать, что тебе дать?

Я ставлю бутылку на пол, бросаю пакетик с палочками и сажусь в постели.

– Си-га-ре-ту, вот что, – объявляет Настенька.

Это для меня открытие.

– Ты куришь?

– И пью, и вообще… Ты бы больше якшался со своим бомжом.

При чем тут бомж и что значит “вообще”?

– Ты сигарету даешь?

Я терпеть не могу курящих женщин.

– Пожалуйста.

Я смотрю, как она заправски-лихо берет сигарету, пристраивает ее в уголке своих персиковых губ и, оперевшись на оба локтя, выжидательно смотрит на меня. Спички! Ах, спички… Где же моя зажигалка? Сделав затяжку и выпустив тонкую струйку сизого дыма, моя Настенька спрашивает:

– Андрей, у меня красивые ноги?

Очередную порцию дыма она выпускает мне в глаза, я щурюсь, а она смотрит на меня бесовским взглядом Джоконды, выжидательно замерев. Трусливая сигарета вяло дымит между двумя пальчиками в ожидании приговора: вот я сейчас возьму ее и вышвырну вон из спальни.

А Настенька сгибает в колене свою прелестную ножку и бархатной кожей прикасается к моему бедру. Она повторяет свой вопрос:

– Правда, Андрей?

Разве на этот счет возникли сомнения? Прежде чем что-то ответить, я беру эту жалкую сигарету и сую в розовую вазу с водой, сиротливо стоящую на столике без роз. Раздается только злое шипение, на которое я не обращаю внимания.

– Послушай, – произношу я, – ты никогда прежде…

– Ты бы больше занимался своим бомжом…

Ах, Настенька, милая моя Настенька…

Она ревнует меня к Егору. Я виноват, я, правда, виноват. Я недостаточно внимателен к ней, сух, а иногда и груб. Я не помню, когда дарил ей что-нибудь. Боже, как она любит подарки! А где мои каждодневные розы, без которых она просто жить не может? Я признаю свою вину.

– У тебя прелестные ножки, – шепчу я ей на ушко, – и ноги, и руки, и глаза, и губы… Ты же знаешь, что нет на свете женщины…

Как же она пропахла дымом! Вообще курить в нашей спаленке – это уже чересчур.

– Что там у тебя в институте, – спрашиваю я, – как дела?

– Ладно, – говорит она, – давай спать…

Только после полуночи, когда моя Настенька утихает, сладко дыша во сне, я тихонечко сползаю на пол и, ступая босиком по паркету, не накинув даже халата, иду в свой кабинет: привет, бомж! Я бы назвал его Егором.

Натянув штаны и накинув на плечи куртку, я включаю настольную лампу, усаживаюсь за стол. А где очки? А где мои войлочные тапки?

Есть и еще вопросы, на которые я тщетно ищу ответы: скажем, когда это Настенька научилась так лихо обращаться с сигаретой? Она ведь терпеть не могла табачного дыма. “У меня красивые ноги?”

– это для меня вопрос вопросов. Почему она его задала? Кому еще приглянулись ее прелестные ножки? Ну да ладно… Мой бомж… Привет, бомж! У меня уже есть первая фраза. Сочная, звонкая, емкая, властная… Что дальше?

Половина третьего…

Я снимаю очки, закрываю глаза, сижу какое-то время без движения, затем беру сигарету. Хочется есть… По пути в кухню я заглядываю в зеркало. Мне не нравится и мое обмякшее, сонное, одутловатое лицо с черными кругами под глазами, и мой маленький курносый нос, сытые губы… А на что похожи мои глаза? Маленькие, злые, невыразительные и потухшие. А этот подбородок, тяжелый и обвисший. Я не нравлюсь себе. А Настеньке? Бутерброд с колбасой, крепкий чай с кексиком, кусочек сыра… Этого мало. Еще чаю и бутерброд с маслом… Теперь можно и закурить. Я иду к себе…

Итак, значит: Соль подай…”

У меня ведь уже написано несколько строчек. “В правой руке Егора нож, в левой – вилка. Он кладет их на скатерть и берет мясо рукой…”



Поделиться книгой:

На главную
Назад