Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Соседи по планете: Домашние животные - Юрий Дмитриевич Дмитриев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Кто ты? — спросил Маленький принц. — Какой ты красивый!

— Я — Лис, — сказал Лис.

— Поиграй со мной, — попросил Маленький принц. — Мне так грустно…

— Не могу я с тобой играть, — сказал Лис. — Я не приручен…

— А как это — приручить?..

— Это давно забытое понятие, — объяснил Лис. —

…Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу…

Антуан де Сент-Экзюпери

Кто ты, собака?

Кто ты, собака?

Я посмотрел на нее, лежащую у моих ног, и, наверное, произнес эти слова вслух. А может быть, только подумал. Но все равно пес что-то услышал или что-то понял. Он встал, поднял уши и посмотрел на меня. Он понимал: в комнате никого больше нет и, значит, слова адресованы ему. А если так, он должен, обязан сделать что-то, что я прошу. Но что — пес понять не мог. И он смотрел на меня, будто просил повторить или разъяснить ему мои слова…

Я погладил собаку по голове. Она на мгновение прикрыла глаза, чуть опустила уши, положила голову мне на колено. Но только на короткое мгновение. И снова посмотрела мне в глаза. Я знаю, что она готова помочь, готова сделать все, что я потребую от нее, даже если ей это и не захочется делать, даже если ей будет очень трудно. Но она сделает все не колеблясь.

И, глядя в глаза собаки, я немного устыдился своего вопроса. Ведь ответ известен давным-давно, и, умей собака говорить, она тут же сказала бы мне, кто она. Но и без ее слов хорошо известно, кто она: преданный друг человека, доказавший это на протяжении многих тысячелетий, доказывающий это ежедневно, ежечасно и сейчас.

Наверное, не так надо было ставить вопрос. Наверное, надо было спросить — откуда ты пришла в мой дом? Или, может быть, так: кто были твои далекие предки и как стала ты тем, что ты есть сейчас?..

Пес продолжал внимательно смотреть на меня. Но я молчал. И в его глазах стало исчезать острое выражение, исчезло напряжение во всем теле, чуть опустились уши. Я еще раз погладил собаку по крутому, умному лбу, и она чуть слышно вздохнула, словно поняла, что я сейчас не нуждаюсь в ее помощи. Она снова легла у моих ног, готовая в любую минуту вскочить и прийти на помощь. Но ответить на вопросы, которые я сейчас задаю самому себе, она, к сожалению, не может. Не может не потому, что ей не дано разговаривать и, как остроумно заметил известный английский ученый Бертран Рассел, она не способна рассказать свою биографию, как бы красноречиво ни лаяла, не в состоянии сообщить нам, что ее родители были хотя и бедными, но честными собаками. И не потому, что она не способна мыслить, как мыслят люди. А потому, что на многие вопросы вообще еще нет ответа. И будут ли — неизвестно.

Это может показаться странным. Собаки — самые близкие соседи человека по планете. Человек издавна уделяет им огромное внимание, существует колоссальное количество книг, мало того, есть целая наука о собаках — кинология (от греческих слов «кинос» — «собака» и «логос» — «наука») — одна из древнейших отраслей зоотехники. Собаки, как мы увидим дальше, сыграли в жизни людей огромную роль, возможно, даже одну из решающих ролей. И тем не менее многие вопросы, связанные с собаками, еще не решены или решены совсем недавно, да и то лишь частично.

Один из таких вопросов — происхождение собаки, то есть кто был ее дикий предок (или предки).

Нельзя сказать, что людей это не интересовало. Еще великий греческий ученый Аристотель, живший почти две с половиной тысячи лет назад, описывая собак Древней Греции, уделил внимание вопросу их происхождения. По Аристотелю выходило, что среди предков собак были даже тигры. Потом тигров из предков собак исключили. Но гиены, лисы, койоты, волки и шакалы остались. Постепенно из предполагаемых предков собак исключили и всех прочих зверей, кроме волков и шакалов. Зато мнение, что собаки произошли от волков и шакалов, держалось очень долго. И не удивительно: огромное разнообразие пород собак — величина и внешность, нрав и характер — все говорит о том, что у этих животных должно быть несколько предков. Столь разнообразные породы не могли произойти лишь от волков — волки во всем мире слишком похожи друг на друга, и, имея столь однородный «исходный материал», как говорят ученые, невозможно создать такое многообразие пород. Поэтому считали, что среди предков собак были и шакалы, которые, если и не отличаются разнообразием, все-таки не такие уж однотипные, как волки.

Действительно, сейчас известно около 400 пород собак. На Земле не много найдется животных, принадлежащих к одному виду, но в то же время таких разнообразных, так непохожих друг на друга. Трудно поверить, что маленькая, длиною в 8 сантиметров, мексиканская чихуахуа и огромная, чуть ли не полутораметровой длины, борзая (одна длиннее другой почти в 20 раз!), крошечная, весящая полкило, собачка — тойтерьер и восьмидесятикилограммовый сенбернар (один тяжелее другого в 1 60 раз!) — близкие родственники. А сложение? Массивный боксер и тоненькая левретка, коротконогие таксы и великаны доги — что между ними общего? Короче говоря, собаки настолько разнообразны, что ученые не могли допустить мысли о происхождении их от одного предка. Разнообразие пород ввело в заблуждение даже великого натуралиста Чарлза Дарвина. Этой точки зрения ученые придерживались и до наших дней. До сих пор во многих печатных работах — будь то ученые труды или научно-популярные книги — еще говорится о собаках двух типов: «волчьих» и «шакальих».

А ведь помимо чисто внешних признаков имеются и другие. Например, кости собак, которые находили при раскопках в Европе, больше похожи на кости шакалов, нежели на кости волков.

Но вот сравнительно недавно ученые пришли к выводу, что ни одно домашнее животное, в том числе и собака, не может произойти от двух, а тем более от нескольких предков. И «сегодня можно считать общепризнанным, что домашняя собака происходит от волка; и притом только от него, то есть совершенно исключается ее происхождение от двух предков», — пишет советский ученый К. Фабри.

Но почему же все-таки волк, а не шакал?

«Будучи видом высокоорганизованным, волки так или иначе должны были стать объектом селекции, способствующей дальнейшему развитию многообразия их черт, столь необходимых и полезных в деле, где требуется сотрудничество. Ведь высокая степень многообразия допускает столь же высокую степень разделения обязанностей. Например, волчья стая получает одинаковую пользу от присутствия в ней как чрезмерно робких индивидуумов, которые мгновенно и безошибочно чувствуют приближение опасности, так и более решительных, которые не бегут прочь при первой же тревоге, а стараются понять причину, напугавшую некоторых из собратьев, дабы определить, насколько она действительно представляет опасность для всей стаи», — пишет известный американский ученый, один из крупнейших в мире специалистов по псовым Джон Пол Скотт. Он же провел исследование, благодаря которому установил, что из 90 основных черт поведения собак, более 70 имеются и у волков. У шакалов же общих с собаками черт гораздо меньше. В частности, вой и лай собак и волков очень схожи (то, что собаки лают чаще — свойство не природное, а приобретенное с помощью людей), а вой и лай собак и шакалов сильно различаются.

Именно этот факт и заставил крупнейшего современного этолога Конрада Лоренца отказаться от теории смешанного происхождения собак («волк — шакал»), которой он придерживался многие годы.

Однако 70 общих признаков у волков и собак — это, видимо, не все общие признаки. Дж. П. Скотт считает, что их, возможно, больше, но некоторые пока просто не обнаружены. (В силу определенных условий жизни у собак они стали малозаметными, у волков же видны хорошо.) Но все главные признаки поведения у волков и собак — общие.

Что же касается разнообразия пород — то это дело рук человеческих. Выведение пород происходило на протяжении многих и многих веков. А за такое время можно сделать буквально чудеса. Собственно, мы и сейчас являемся свидетелями этого.

Кто не знает эрдельтерьеров или доберманов-пинчеров? А ведь сто-стопятьдесят лет назад таких собак не было. Эрделей вывели полтораста лет назад англичане, и сейчас эта удивительная собака «покорила мир». То же самое можно сказать и о добермане-пинчере, «возраст» которого еще меньше.

Трудно сказать, мечтал ли немецкий колбасник Людвиг Доберман о собственной славе или о славе выведенной им породы. Но он добился и того и другого — выведенная им порода собак увековечила его имя. Это одна из самых красивых, смышленых собак, она обладает многими качествами, делающими ее отличной служебной и отличной сторожевой собакой. А ведь порода создана искусственно (собственно, как и все остальные), и представители ее не похожи ни на кого!

А разве не создаются новые, совершенно не похожие на другие, породы собак в наше время? Мы в дальнейшем познакомимся с ними, а сейчас скажем лишь о черном терьере, как об одном из самых «свежих» примеров. Собаки этой породы — сильные, отважные, выносливые, пригодные ко всем видам сторожевой службы — выведены совсем недавно советскими собаководами.

Конечно, можно возразить: и у тех, кто выводил полтораста лет назад эрдельтерьеров, и у того, кто несколько десятилетий назад вывел добермана-пинчера, и у тех, кто в наши дни вывел черного терьера, имелся уже достаточно разнообразный «исходный материал». Так, например, черный терьер был получен на основании трех пород: ризеншнауцера, ротвейлера и эрдельтерьера. И от каждой породы он взял какие-то черты, какие-то качества. Так же, как, например, выведенный совсем недавно в нашей стране московский водолаз, полученный от ньюфаундленда, восточноевропейской и кавказской овчарок, как московская сторожевая — «потомок» сенбернара и кавказской овчарки. Да, конечно, у современных селекционеров гораздо больше возможностей, нежели было у собаководов прошлого. Но ведь и пород в прошлом было меньше.

Породы собак появлялись постепенно. И предком их был волк. Может быть, не все ученые еще убеждены в этом, но большинство сейчас считают, что это именно так.

Однако если с происхождением собак вопрос как будто бы уже прояснен, то многие другие вопросы остаются спорными или вообще неразрешенными. В частности: когда человек приручил собаку, где это произошло и как это было?


Московская сторожевая похожа на своих предков — сенбернара и кавказскую овчарку.

Когда и где!

Две истины несомненны: собака была первым животным, прирученным человеком, и произошло это очень и очень давно. Но вот когда именно? На этот вопрос вряд ли можно дать однозначный ответ. И вряд ли нужно пытаться это сделать. Тем не менее заглянуть в далекое прошлое нашего самого близкого и верного соседа по планете стоит.

Любопытное доказательство того, что собаки очень давно одомашнены, приводит советский ученый-языковед академик Н. Я. Марр. Само слово «собака», говорит Марр, во многих языках гораздо старше, чем слова, обозначающие диких родственников собаки. Древний человек нашел имя сначала своему четвероногому другу. А диких хищников он называл «большими собаками» (львов, волков) и «малыми собаками» (лисиц).

Лишь много позже эти хищники получили свои собственные имена.

Но конечно, не одна лингвистика помогает выяснить историю собаки.

Известно, что огромный материал для изучения далекого прошлого дают раскопки. Археологи находят предметы быта (или части этих предметов), оружие и орудия труда, раскапывают целые города и воссоздают быт людей, некогда живших на Земле.

Антропологи изучают кости и скелеты людей очень далекого прошлого, изучают их близких и отдаленных родственников — ископаемых и современных обезьян, — чтоб восстановить путь, который прошел человек в своем развитии.

Палеонтологи изучают животных и растения, существовавшие тысячи и миллионы лет назад, выясняют, какие животные и растения обитали в тех или иных местах, сколько их было и как они выглядели, как изменялись на протяжении тысячелетий. И не только это: скелеты и отдельные кости древних животных помогают современным ученым узнать и понять, что происходило в те далекие времена на нашей планете, как менялся климат, растительность, как относились животные друг к другу. И наконец, раскопки помогают, в частности, узнать и понять отношения людей и животных в определенные периоды, помогают узнать, как эти отношения складывались и как развивались.

Особенно богатый и ценный материал ученым дают раскопки на местах стоянок наших дальних предков. А о взаимоотношении людей и животных рассказывают большие, иногда даже очень большие, холмы. Ученые называют их «кухонными кучами», потому что это действительно свалки в основном остатков еды древних людей. А так как питался первобытный человек главным образом животной пищей, то для палеонтологов, точнее, для палеозоологов и просто зоологов такие раскопки — настоящий клад: огромное количество костей рассказывает ученым, какие животные служили пищей человеку в тех местах, какие животные жили там, каких было больше, каких меньше.

Среди костей в «кухонных кучах» немало и собачьих. Кажется, чего проще: определить возраст собачьих костей (современная наука делает это очень точно), и станет ясно — столько-то тысяч лет назад собака уже жила рядом с человеком.

Однако где гарантия, что найденные кости — это кости именно прирученной собаки, а не убитого и съеденного волка или шакала? Ведь древний человек не брезговал и этими животными, когда других не удавалось добыть. Но вот ученые стали обращать внимание, что до какого-то времени все кости крупных животных, в том числе и кости собак, были раздроблены или расщеплены: первобытный человек поедал не только мясо убитых животных, но и их костный мозг. Однако в других мусорных кучах, образовавшихся позднее (или в старых, но в слоях, относящихся к более позднему периоду), среди раздробленных костей стали находить и целые. Быстро определили, что это кости собак. Значит, можно предположить, что в какой-то период собак перестали убивать ради мяса. Предположение подтвердилось и таким открытием: на костях некоторых животных можно было увидеть следы зубов и человека, и собаки. Видимо, человек уже начал подкармливать собаку, делиться с ней своей едой или отдавать ей остатки еды.

Находки, проливающие свет на происхождение собак, имеют возраст 8-10 тысяч лет. Отсюда, естественно, напрашивается вывод: именно тогда и была приручена собака. В пользу такого вывода высказывается ряд ученых, подчеркивая, что именно в этот период произошло великое событие в истории человечества — были изобретены лук и стрела.

Теперь человек начал чувствовать себя совсем иначе: ему уже не надо было осторожно подкрадываться к чуткому зверю, чтобы оглушить его дубинкой, не надо было ждать часами, чтобы подкараулить и схватить птицу, не надо было зависеть от случайностей, уповать на то, чтобы зверь попал в ловчую яму. Теперь люди могли бить зверя на расстоянии, им легче стало обеспечивать племя едой.

Но возникли другие трудности. Например, стало труднее находить зверей: охота активизировалась, стала добычливей, а значит, и зверей стало меньше. Или другое: раненное с большого расстояния животное могло скрыться в лесу, спрятаться в кустах или пещере, и человек терял его след. Вот тогда незаменимым помощником оказывалась собака — она помогала отыскивать зверей.

Очень логично и вполне убедительно: человек приручил собаку для того, чтобы она помогала ему в охоте. Однако у этой логичной и, казалось бы, вполне убедительной версии имеется одно слабое место: кости, которые находили и находят вблизи стоянок первобытных людей в разных местах, сильно отличаются по величине, массивности и так далее. То есть явно принадлежат разным собакам.

До того времени, пока ученые считали, что собаки произошли от разных предков, это объяснялось так: в одних кучах кости волкообразных собак (то есть происшедших от волка), в других — происшедших от шакала. Шакалы могут отличаться друг от друга, к тому же собаки, даже прирученные, продолжали скрещиваться с волками и шакалами. Поэтому нет ничего удивительного, что у племен, живших в разных местах, и собаки были разные. Это убедительное объяснение, казалось бы, никак не противоречит тому, что собаки появились у человека 10-8 тысяч лет назад. Но, приняв это, мы тут же сталкиваемся с новым вопросом. Например, с таким: как люди, жившие, допустим, на берегах моря, которое мы сейчас называем Балтийским, могли приручить и одомашнить шакала (считалось, что собаки, кости которых найдены в этих местах, происходят от шакалов), если шакалы 10-8 тысяч лет назад здесь уже не водились? А череп небольшой и, по мнению специалистов, уже одомашненной собаки, найденной при раскопках одной из стоянок древнего человека на Балтийском побережье, ученые относят примерно к 20 тысячелетию до нашей эры.

Значит, собака пришла сюда вместе с человеком? Да, видимо, так. Но ведь прийти она могла только одомашненной: дикий зверь вряд ли пойдет за человеком на многие сотни километров. Ну, допустим, пошла собака за человеком, будучи полуодомашненной, то есть привыкшей уже жить вблизи человека, рядом с ним, но еще не в тесном контакте и общении.

Можно было бы допустить такое, если бы не одна подробность: в этих местах люди строили свои жилища на сваях в воде. И добирались на сушу в лодках. В таком случае вряд ли полуприрученные собаки оставались бы вблизи человека — их интересовала непосредственная близость человека и те небольшие выгоды, которые эта близость им давала. А находиться на берегу в то время, как человек жил в хижинах посреди воды, собаки не стали бы. Значит, и они жили в хижинах. Значит, уже были не наполовину, а целиком одомашнены. Настолько, что садились в лодку. А для этого собака уже должна очень доверять человеку.

Разнообразие же собак в этот период (судя по найденным костям) объясняется теперь не смешанным происхождением этих животных (волк и шакал). Оно свидетельствует об уже имевшейся тогда некоторой направленности в выведении собак, о каком-то зачаточном искусственном отборе, который, по определению известного немецкого ученого прошлого века К. Келлера, «дал породы».

Иными словами, собаки, жившие в стойбищах человека 10-8 тысяч лет назад и кости которых находят в «кухонных кучах», были приручены гораздо раньше. Но вот когда?

На этот вопрос определенного ответа не было до тех пор, пока однажды, примерно лет восемьдесят назад, учитель Савенков, прогуливаясь по берегу Енисея неподалеку от Красноярска, не забрел на небольшое возвышение, называвшееся местными жителями Афонтовой горой. Внимание Савенкова привлекла пещера. Разобрав заваленный вход, он обнаружил множество предметов, говоривших о том, что тут находилась стоянка древнего человека. Немало было там и костей животных. Одна из них показалась учителю очень похожей на собачью. Но сам он определить точно не мог: собачья это кость или волчья.

Савенков сообщил о своей находке ученым. Костью заинтересовались, тщательно исследовали ее и установили: найденная кость — собачья.

Находка Савенкова произвела сенсацию. Дело в том, что возраст стоянки человека в пещере Афонтовой горы определен в 16 тысяч лет. Значит, 16 тысяч лет назад собака уже жила рядом с человеком. Значит, можно предположить, что процесс одомашнивания начался гораздо раньше. А когда вслед за сибирским открытием подобные же были сделаны в Крыму и на Кавказе, в Дании и во Франции, где в стоянках, имевших примерно такой же возраст, как и стоянка на Афонтовой горе, тоже были найдены кости собак, уже никто не сомневался, что собака служит человеку не десять, а минимум пятнадцать тысяч лет. Да, это — минимум. Конрад Лоренц высказал мысль, что человек поселил в своем доме собаку по крайней мере за 20 тысяч лет до нашей эры, а начал приручать, подкармливать предков нашей домашней собаки за 50 тысяч лет до нашей эры.

К. Лоренц не одинок: некоторые ученые предполагают, что первые шаги к сближению с четвероногим другом человек сделал даже не 50, а 60 тысячелетий назад! А это значит, что первые шаги мог сделать не наш непосредственный предок — кроманьонец, а даже его предшественник — неандерталец.

Но это пока лишь предположения, фактов, которые убедительно подтвердили бы их, пока нет. Впрочем, пока нет и фактов, способных опровергнуть эти предположения.

Но если не 50 тысяч лет служит собака человеку, то сколько — 10, 16, 18, 20 тысяч лет?

Очень возможно, что ответ: и 10, и 16, и 18, и 20 тысячелетий — будет правильным. Правильным, потому что приручение происходило не в одном, а в разных местах земного шара и в разное время — где-то раньше, где-то немного или много позже.

Сейчас лучше других изучены стоянки древнего человека в Европе и частично в Азии. И основными сведениями о времени приручения собак мы располагаем благодаря этим раскопкам.

А ведь считается, что древнейшие центры приручения и одомашнивания животных — Северная Африка и Юго-Западная Азия. И может быть, какие-то находки, которые будут сделаны в тех местах, подтвердят, что К. Лоренц и те, кто разделяет его точку зрения, правы?

Как это могло случиться!

(лирическое отступление)

Пес спит у моих ног. Спит? Не знаю. Глаза закрыты, дыхание ровное, лобастая голова спокойно лежит на сильных лапах. Похоже — спит. Но стоит мне шевельнуться, скрипнуть стулом — уши немедленно поднимаются, открываются глаза. В них — ни малейшего признака сна. Я не знаю, спят ли вообще собаки. То есть спят ли в нашем понимании, когда заторможено сознание, в значительной степени отключены органы чувств, когда организм отдыхает. Некоторые специалисты говорят, что собака спит вполглаза — вроде бы спит, даже, возможно, видит сны (вздрагивает во сне, иногда скулит или даже легонько тявкает) и в то же время слышит все, что делается вокруг; другие специалисты считают, что сон собаки — непрерывное чередование коротких отключений и быстрых включений. Есть и иные мнения по этому поводу. Но безусловно одно — спит собака очень чутко. И может быть, именно это качество будущей собаки послужило тем толчком, тем отправным моментом, который приблизил волка к человеку?

Мы уже имеем данные, подтверждающие «срок службы» собак у человека. Возможно, появятся новые, уточняющие эти даты.

Мы уже знаем, где раньше всего начали приручать предков наших собак. Возможно, появятся новые данные, уточняющие географию приручения или расширяющие ее.

Но мы не знаем, как это произошло. И вряд ли когда-нибудь у нас будут достоверные данные, появятся какие-то убедительные факты. Мы можем фантазировать. И фантазии наши будут в той или иной степени реальны. Мы можем предполагать. И предположения эти будут в той или иной степени достоверны. Но ни подтвердить, ни опровергнуть их нельзя. Во всяком случае — пока.

Никто не может поручиться за то, что произойдет в будущем, — может быть, ученые найдут что-то такое, что перевернет все наши прежние представления и о собаках и о животном мире вообще; может быть — а вдруг?! — поступит сообщение от инопланетян, которые побывали на нашей планете много тысяч лет назад и знают о ней больше, чем мы; да мало ли что может быть! (Кстати, это тоже из области предположений и фантазий.)

А пока почему бы нам не предположить, что первый шаг на пути к человеку собака сделала благодаря своей чуткости? Может быть, даже правильнее сказать не первый шаг к человеку, а первые шаги навстречу друг другу сделали человек и собака. Ведь мы не знаем и этого: собака ли пошла к человеку сама, человек ли позвал собаку, или они пошли навстречу друг другу.

Можно поразмышлять и пофантазировать. Но прежде — оттолкнемся от известного нам.

Человек далекого прошлого (живший, скажем, сто тысяч лет назад) не был ни богатырем, ни великаном, как его иногда представляют себе. Жизнь не баловала нашего далекого предка — он страдал от голода и холода, его мучили различные кровососы и болезни. Неандертальцы — люди, жившие 200-35 тысяч лет назад, редко доживали до 40-летнего возраста. И хоть владели топорами и дубинами, давно уже знали огонь — не чувствовали себя достаточно уверенно на Земле. Да, человек уже успешно охотился на мамонтов и на шерстистых носорогов, но могучие львы, пещерные медведи и саблезубые тигры были явно сильнее его. То же самое можно сказать и о кроманьонцах — людях, живших на нашей планете 40–10 тысяч лет назад. Они, конечно, были уже гораздо выше неандертальцев во многих отношениях, у них были и более совершенные топоры, и дротики, и палицы, затем у них появилось мощное оружие — лук. Тем не менее жизнь этих людей тоже была очень и очень нелегкой.

Однако человек боялся не только хищников — он боялся многого. Мы не знаем, какие мысли роились в голове древнего человека, какие образы возникали, но знаем, что очень часто им владел страх. Особенно по ночам. Первобытный человек боялся темноты. Не потому, что воображение рисовало ему каких-то злых духов, не потому, что он думал о злых силах, прячущихся во мраке. Тогда он, видимо, не имел представления ни о том, ни о другом. Просто исчезало привычное очертание окружающего мира и становилось страшно. Страх был очень силен. Настолько силен, что навсегда запечатлелся в мозгу человека и сохранился до сегодняшних дней. (Не случайно маленькие дети очень часто безотчетно боятся темноты. А ведь он, этот страх, пришел из очень далекого прошлого!)


Может быть, этого волка, изображенного на стене пещеры Фон-де-Гом во Франции, первобытный художник нарисовал с натуры?

Но был у первобытного человека и вполне реальный страх: он боялся темноты еще и потому, что именно ночью выходили на охоту его враги — могучие хищники и как раз ночью человек оказывался особенно беспомощен перед ними. С ужасом вглядывался он в темноту, с трепетом прислушивался к ночным звукам. Но хищник мог подкрасться и бесшумно — его часто не пугали костры, не останавливало и то, что люди укрывались в пещерах. Правда, кое-какое сопротивление — нередко даже удачное — человек оказывал хищникам. Но лишь тогда, когда успевал подготовиться. А ведь часто хищник нападал неожиданно. И наверное, бессонными ночами прислушивались первобытные охотники к доносившимся из темноты звукам. Возможно, они умели расшифровывать эти звуки, определять по ним, что происходит вокруг. Возможно, слышали грозный рев, рычание и дрожали от страха. Но, несомненно, слышали они голоса и других хищников. В частности, волков.

Люди не очень опасались волков, волки же не очень боялись людей и нередко подходили к стоянкам первобытного человека достаточно близко. Нельзя сказать, чтобы эти звери и люди испытывали друг к другу полное доверие, но и большого страха друг перед другом у них не было. Волки не нападали на людей, потому что вокруг было еще достаточно зверей и птиц, по этой же причине люди не охотились и на волков — разве что в крайнем случае, когда охота оказывалась особенно неудачной.

У волков, конечно, тоже были неудачные дни. И возможно, с отчаяния, мучимые голодом, они и нападали на одинокого охотника или отошедшую слишком далеко от стойбища женщину. Но видимо, нередко можно было и иначе утолить голод: ведь вокруг стоянок часто валялось немало костей, кусков шкур и внутренностей животных — все, что после удачной охоты люди не съедали и выбрасывали.

Постепенно волки привыкли к такой «подкормке» и все чаще стали располагаться вокруг стоянки в надежде на легкую добычу. Может быть, поначалу люди и не радовались такому соседству. Но вот стали замечать: в какой-то момент волки проявляли беспокойство и вслед за этим всегда появлялся опасный хищник. Безусловно, первобытный человек был наблюдательным и уже достаточно логически мыслящим существом. Через какое-то время он увязал в своем сознании, что рычание или лай волков совпадали с появлением пещерного медведя или саблезубого тигра. Получив такое «предупреждение» от волков, человек успевал подготовиться к встрече с врагом или скрыться в надежном месте.

Случалось, по какой-то причине волки уходили от людей. И тогда хищники появлялись неожиданно и застигали людей врасплох. Видимо, немало жертв было принесено хищникам, прежде чем до людей дошла мысль: нужны сторожа.

Сколько сотен или тысяч лет прошло с того времени, когда человек сообразил, что волки его «сторожат», до того момента, когда он решил оставить «при себе» этих сторожей, мы, конечно, не знаем. Даже если бы вдруг появились данные, они все равно были бы неточными: где-то это могло быть раньше, где-то позже — об этом уже говорилось. Но несомненно одно: тот человек, который догадался положить кусок мяса неподалеку от стоянки, чтоб волки не ушли в эту ночь, сделал величайшее для всего человечества дело.

Видимо, много, очень много лет жили люди и волки на расстоянии, очень медленно сближались и очень трудно понимали выгодность сближения. Но тем не менее оно происходило. И вот наступило время, когда волкам уже не надо было бродить вокруг стоянок людей, а людям украдкой разбрасывать мясо, — волк вошел в пещеру и растянулся у костра.

Так вполне могло быть. И одна из существующих сейчас гипотез относительно приручения собак именно такова: сначала шло взаимное ознакомление, возникало доверие, отдельные животные приручались, а затем и одомашнивались. Однако как все-таки было окончательно преодолено недоверие между людьми и волками — гипотеза эта объяснить не может. И еще одно: не все ученые убеждены в том, что волку было выгоднее получать еду от человека, чем добывать ее самостоятельно, а человек тогда не мог еще догадаться, какие выгоды ему несет превращение дикого животного в домашнее.

Тем не менее Конрад Лоренц — не только знаменитый ученый, но и прекрасный писатель — пошел еще дальше в своем воображении. Он представил себе, что племя, согнанное с привычного места другим, более сильным племенем, уходило в неведомые края. Люди теряли голову от страха и почти обезумели от голода. И все-таки, найдя полуразложившуюся тушу какого-то животного, вождь племени оставил кусок мяса для шакалов, голоса которых слышались в отдалении. (Когда Лоренц писал об этом, он считал, что собаки происходят не только от волков, но и от шакалов.) Вождь повторял это неоднократно. И голоса зверей стали слышаться все ближе и ближе. Страх, который охватывал людей с наступлением темноты, постепенно проходил: они слышали голоса своих «хранителей»-сторожей и знали — теперь будут предупреждены об опасности. Мало того — на родине человек и зверь были еще на расстоянии, на новых землях они стали гораздо ближе: люди позвали зверей и звери пошли за ними.

Тут, пожалуй, стоило бы сказать еще следующее. Среди ученых нет единого мнения, ради чего, в конце концов, была приручена собака: одни считают, что ради охоты — только с появлением лука и стрел собака по-настоящему стала необходима человеку. Другие считают, что первоначальным толчком к приручению была необходимость сторожевой службы, охраны. Потом уж собак стали использовать на охоте, а затем началась более узкая специализация: у одних собак люди усовершенствовали их охотничьи качества, у других еще больше развили качества сторожевые.

Наши предположения, о которых мы говорили выше, основываются на версии, что первоначально собака появилась у людей в качестве сторожа. И в поддержку этой версии я позволю себе привести забавную легенду, которая издавна существует у живущего на Филиппинах племени куми.

Когда бог задумал создать первых людей (все остальное, в том числе и животные, уже было создано), он вылепил из глины две человеческие фигурки и, утомившись, заснул. Воспользовавшись этим, приползла огромная змея и съела человеческие фигурки.

Бог вынужден был лепить новые. Но и их постигла та же участь. Так повторялось много раз. Однако бог — на то он и бог! — все-таки нашел выход. В очередной раз, занявшись лепкой, он начал не с людей, а вылепил собаку. И поставил ее ночью рядом с человеческими фигурками. Когда приползла змея, собака набросилась на нее и прогнала.

С тех пор собака стала надежным сторожем у человека.

Итак, первоначально — собака-сторож. И ради этого приблизил ее к себе человек (или сам приблизился к ней).

Но могло быть и иначе.

…Маленький пушистый щенок уже почти потерял голос: голодный, замерзший, он несколько часов выл, скулил, пищал. И никак не мог понять, почему не идет мать. Раньше она так надолго не оставляла его. Но, даже оставляя ненадолго, возвращалась немедленно, едва волчонок подавал голос. А сегодня… Откуда волчонку было знать, что мать уже никогда не вернется, чтобы согреть и накормить детеныша, что она еще ночью погибла в неравной борьбе с саблезубым тигром. Волчонок продолжал жалобно скулить, может быть все еще надеясь на возвращение матери. А может быть, он уже ни на что не надеялся — просто ему было очень плохо. Ему было так плохо, что он даже не заметил, как рядом оказались странные двуногие существа и одно из них наклонилось над волчонком.

Возможно, дети отправились в этот день собирать хворост, может быть, у них были какие-то другие дела, заставившие их покинуть стойбище, но, наверное, ни хвороста они в этот день не принесли, ни других дел не сделали. Они вернулись с маленьким пушистым комочком.

Что заставило их взять волчонка, мы никогда не узнаем, как никогда не узнаем, действительно ли все было так на самом деле. Но если допустить, что так могло быть, то можно допустить и другое: детей тронула доверчивость волчонка, его беспомощный вид и жалобный писк, покорило то, что, едва оказавшись на руках, он сразу успокаивался, а опущенный на землю, начинал пищать и скулить еще громче. И скулил до тех пор, пока его снова не брали на руки.

Дети, очевидно, знали, что такое волк. Волчонок же, конечно, не знал, что такое люди, не знал, в чьи руки он попал. И едва эти руки касались его, волчонок переставал скулить, даже, смешно посапывая, дремал на руках у детей.

Потом, через много тысячелетий, ученые поймут и объяснят, почему волчонок перестал скулить на руках у человека, почему, повзрослев, не только не убежал из стойбища, но и стал охранять его, воем, лаем и рычанием предупреждая о приближении врага. Потом, через много тысячелетий, ученые обратят внимание на то, что домашними животными становились лишь те, которые жили стаями или стадами.

Волки жили стаями. Каждый член стаи был ее частью, он «заботился» не только о себе, но и об остальных. И остальные «заботились» о нем. А все вместе они подчинялись вожаку — без него не может существовать стая или стадо.

Осиротевшему волчонку нужна была стая. Но, потеряв мать, он потерял связь со стаей. И вот люди заменили ему волчью семью. Они стали как-то заботиться о волчонке, во всяком случае, кормили его, согревали, разрешая спать около костра или в пещере. И подросший волчонок даже не сомневался, что на заботу «стаи» он должен ответить тоже «заботой». По крайней мере предупреждать об опасности и быть готовым к сражению. (Кстати, это еще одно подтверждение того, что собаки произошли от волков, а не от шакалов: шакалы не живут стаями — обычно парами. Если же и собираются вместе, то все равно это лишь видимость стаи, во всяком случае, с волчьей ничего общего она не имеет. В волчьей стае у каждого своя «роль», все как бы связаны друг с другом и все подчиняются вожаку. У шакалов совсем не так — они большие индивидуалисты.)

Итак, наш домысел о появлении волка среди людей мы можем дополнить научно обоснованным утверждением, почему он там остался, — ему нужна была стая и он обрел ее, стал выполнять свои обязанности по отношению к стае, подчиняться ее законам, стал подчиняться ее вожаку. И иного он уже не представлял себе. Дело в том, что на ранней стадии развития у животных происходит так называемый импринтинг, то есть «запечатление». О сроках запечатления у щенков имеются разные мнения: К. Лоренц считает, что это происходит в пятимесячном возрасте; известный итальянский зоолог и этолог Д. Майнарди считает, что раньше — месяца в два-три. Но так или иначе, в ходе этого запечатления щенки (как, наверное, все животные) приобретают те привычки, от которых они уже никогда не отделаются, и полученный ими в это время опыт во многом, если не во всем, определит дальнейшее поведение.

Ну, сказанного, очевидно, достаточно, чтобы понять, почему щенок (или подросший волк) остался с людьми.

А вот почему люди приняли в свою «стаю» чужака? Научно обосновать это мы не можем. Можем лишь рассуждать, в той или иной степени опираясь на косвенные доказательства и в большей степени — на логику.

Трудно сказать, как отнеслись взрослые к поступку ребят. Вряд ли были уж очень рады этому — разве могли они предположить, что этот бездумный, порожденный лишь порывом детской души, поступок явится величайшим событием в истории человечества, событием, с которым по значению может сравниться лишь создание первобытной металлургии! (А возможно, и более значимый.)

Кто знает, может быть, взрослые хотели убить волчонка и остановило их лишь сознание, что это они успеют сделать и потом: если охотников племени начнут преследовать неудачи, можно будет убить и съесть волчонка.

Кстати, существует даже гипотеза, что волки кое-где служили людям «живыми консервами», хотя, как пишет советский ученый Г. Е. Марков, это этнографическими данными не подтверждается.

Но к счастью для человечества, охотникам того племени везло. (Если действительно они оставили волчонка, чтобы съесть в случае голода.) И очень может быть, что дальше события развивались таким образом: выросший волчонок, превратившийся уже во взрослую волчицу, на какое-то время исчез, а затем волчица вновь появилась у костра, но уже не одна — она привела к человеческому костру свое потомство. Волчица уже доверяла людям — ведь люди не только ничего плохого ей не сделали, но, напротив, кормили ее и заменили ей стаю.



Поделиться книгой:

На главную
Назад