Помоги проекту - поделись книгой:
Ева Никольская
ЗАЧАРОВАННЫЙ ГОРОД «N»
Часть 1
Кладбище невест
Глава 1
Долг платежом красен.
А платить порой приходится… натурой.
Окинув грустным взглядом себя в зеркале, я тяжело вздохнула. На душе, вопреки безупречному внешнему виду, скребли кошки. Мучить меня начали со вчерашнего дня: принудительная сауна с кучей диких, на мой взгляд, косметических процедур; последняя примерка сшитого на заказ свадебного платья, от тяжести которого ломило суставы и ныла спина; а также бесконечный сеанс нотаций умудренных опытом родственников. Когда моя распухшая от поступающей информации голова, устав послушно кивать, склонилась к груди и издала протяжный стон, надо мной, наконец, сжалились, отпустив спать. Каких-то несчастных пять часов забытья и… все началось сначала.
Парикмахер с большой коробкой личного инвентаря явился в семь. Минут через пятнадцать приехала моя сестра со своей подругой — профессиональным визажистом, а ровно через час подтянулись две портнихи с огромной белой коробкой, в которой, как в гробу, покоился расшитый жемчугом подвенечный наряд.
«Нда… лучше бы он там и остался», — мелькнуло в голове, подверженной беспощадным экзекуциям ранее пришедших визитеров.
Под одобрительные реплики мамы и сестры, мастер
Заточив меня в белые «доспехи», утяжеленные милыми, по мнению мамы, камушками и длинным шлейфом, «творцы прекрасного» нанесли последние штрихи и, отступив, предоставили своей жертве зеркало. Сестрица одобряюще похлопала меня по плечу и многозначительно подмигнула, а наша общая родительница, рассыпаясь в благодарностях за труды (которые, кстати, были щедро оплачены еще неделю назад), увела из комнаты всех моих мучителей, включая себя любимую. Ее прощальное «Отдыхай, Зоя» до сих пор звенело в ушах, как насмешка судьбы, ибо отдых в моем положении — непростительная роскошь. Если не физическая, то умственная загрузка уж точно не даст расслабиться.
Оставшись в тишине и одиночестве, я отчетливо осознала, куда катится моя бедная жизнь, упакованная в красивую обертку с праздничной ленточкой. В последнем классе мне еще верилось в то, что современные браки заключаются по любви, ну или хотя бы по обоюдному согласию молодоженов. Однако не прошло и пары лет, как дорогие родители подробно просветили свою младшую дочь по данному вопросу, опровергнув ранее известное.
А ситуация сложилась следующая: папа — преуспевающий производственник и неподражаемо обаятельный человек — умудрился не просто откопать за пределами нашей чудной державы неприлично богатого инвестора, но еще и завести с ним дружбу, которую быстро решили закрепить кровными узами, что, по мнению обеих сторон, должно было способствовать процветанию совместного бизнеса. И сын у заграничного дядечки оказался как раз подходящего возраста и характера. Расчетливый, умный… весь в отца, он воспринял грядущую свадьбу как отличную сделку, предварительно изучив все то, чем владеет моя семья, а так же то, что сулили родительские планы в будущем. И уж потом только поинтересовался моей скромной персоной.
Хороший мальчик! Симпатичный, подтянутый, двадцати семи лет от роду… чем не мечта любой женщины? Даже моя очаровательная сестричка, ныне пребывающая в декретном отпуске фотомодель, обворожительно улыбалась ему, когда нас представляли друг другу на семейном ужине в папином загородном особняке. И, судя по выражению, возникшему в тот вечер на лице парня, он бы предпочел сегодня видеть ее перед алтарем, а не меня.
Хотя я не обижаюсь… Марина у нас красавица: высокая, стройная, с глазами — фиалками и идеальным овалом лица, на котором цветут, как маки, чувственные губки. Ну а я? Я с детства считалась семейным недоразумением. Во всяком случае, так меня в шутку называли ближайшие родственники. Они любили нас обеих и баловали по мере сил и возможностей. Но если хореографические таланты сестры, ее прекрасная внешность и унаследованное от отца обаяние позволили ей сделать успешную карьеру и перспективно выйти замуж без особой финансовой поддержки из «фамильного котла», то моя жизнь держалась на плаву исключительно благодаря последнему.
Проваленные вступительные экзамены в «Муху» закончились поступлением! На платной основе, конечно. Скандал с руководителем первой летней практики урегулировали тоже с помощью денег. Сбитому мной ночью пешеходу заплатили столько, что тот передумал подавать заявление, более того, даже прислал мне в подарок книжку с правилами безопасного вождения и с напутственной надписью на форзаце. И главное: мне никогда не запрещали мое совершенно не престижное, с точки зрения многих, увлечение братьями нашими меньшими, которое год назад вылилось в вечернюю работу в одном из приютов для бездомных животных. Платили копейки, так что сидела я, грубо выражаясь, на шее у родителей и с переменным успехом тянула соки из их кошелька.
Не то, чтобы я была этим довольна… но продолжала жить так, ничего не меняя. И вот наступил день, когда им понадобилась моя помощь, точнее согласие на этот выгодный для обеих сторон брак. Разве я могла отказаться?
Взгляд моих темно — серых глаз медленно скользил по отражению, отмечая высокое сооружение из длинных пепельно — русых волос, искусно оплетенное белыми цветами и тонкими нитями жемчуга. Открытая шея тонула в глубоком вырезе расшитого лифа, переходящего в пышный кокон многочисленных юбок. Под этим атласным нагромождением скрывались обтянутые чулками ноги в туфлях на мучительно высоком каблуке. С одиннадцати сантиметровой шпилькой я должна была достойно выглядеть рядом с будущим мужем. Мой маленький рост почему-то всегда смущал маму, и это орудие пыток, обутое на меня, было целиком и полностью ее идеей.
Итак… Сегодня день, когда я стану замужней женщиной, чем впервые в жизни по — настоящему порадую семью. Сегодня день, когда моя жизнь изменится навсегда, а завтра… завтра начнется то, о чем мечтает большинство моих однокурсниц, и отчего у меня нервно холодеют кончики пальцев, а по телу разливается неприятная дрожь. Да, я боюсь. Но искусно маскировать свои страхи под волнение и другие эмоции мне удавалось практически всегда. И нынешнее утро — не исключение. Хотя… как гласит пословица, стерпится — слюбится, и не такое переживали. Подумаешь, медовый месяц! Жених симпатичный, свадебная церемония сотнями тысяч отнюдь не русской валюты исчисляется, гостей уже уйма понаехала, а церковь для венчания, вообще, в сказочном месте выбрали. Небольшая, старая, в причудливом окружении ароматных розовых кустов, вокруг которых петляют выложенные плиткой дорожки. В советские времена там располагалось какое-то хранилище или библиотека, уж не знаю точно, ну а теперь здание восстановили и используют по назначению. Настоящий раритет! Больно уж мама моя на такие необычные виды падкая. Убить двух зайцев одним махом решила: и нас поженить, и гостям местные достопримечательности показать. Но вкус у нее оригинальный: чем древнее и малоизвестней, тем дороже, типа, выглядит. Подход антиквара, как она любит выражаться.
Регистрировать наш брак старшие договорились на родине сватов, а вот венчаться тут. Хорошо еще, что вероисповедание совпало, в противном случае проблем бы добавилось. Но, к счастью, семья жениха имела русские корни, его прабабушка эмигрировала из нашей страны много десятилетий назад, увезя с собой все лучшее, что смогла забрать. К лучшему относились некоторые транспортабельные вещи, драгоценности, деньги и… религиозные убеждения, старательно передаваемые из поколения в поколение. Так моя будущая свекровь с материнским молоком впитала твердую уверенность, в какого именно бога ей следует верить и как. Ее лояльный супруг на период их знакомства был атеистом, но отнюдь не убежденным, и поэтому не возражал против принятия взглядов жены. Сын, естественно, воспитывался в соответствии с семейными традициями. Они все были настоящие христиане: посещали каждый выходной церковь, произносили молитву перед едой и не смыкали глаз, не вознеся благодарности за прожитый день Всевышнему.
Обо мне, да и о моих ближайших родственниках подобного сказать, увы, нельзя. Нет, ну, конечно же, мы православные! Ведь окрестил князь Владимир светлую Русь, приведя на ее земли христианство. И, как не душили религию 73 года, ростки ее взошли быстро, стоило лишь почве плодотворной появиться, да солнышку на горизонте «перестройки» замаячить. Но в глубине нашей семейной веры я почему-то всегда сомневалась. Меня вечно занимал вопрос, чем хуже другие религии, и почему мне с детства навязывают эту, лишая права выбора? Мама посещала соборы как светские рауты, и я подозревала, что ее набожность — это дань моде, а не искренняя вера. Маринка вместе с супругом вообще переключились на иудаизм, ну а папа… он, как и отец жениха, был лоялен и не прихотлив в данном вопросе. Они даже чем-то похожи с ним. Наверное, потому так быстро и сдружились.
Я не вникала в подробности их взаимоотношений, от радужных напутствий, указаний и нравоучений в голове моей просто не оставалось места. Было, правда, любопытно узнать, как родственники умудрились без свидетельства из ЗАГСа уговорить приходского священника провести обряд, но спрашивать я не стала, мысленно заключив, что и тут дело решилось традиционным финансовым способом. А впрочем, какая разница?
Часы тикают, отсчитывая последние минуты моей свободы. Так зачем продлевать агонию бестолковыми размышлениями? Лучше успокоиться и посмотреть на происходящее как будто со стороны. Так и приятней, и веселее будет. Чай не каждый день у меня свадьба. Да еще и такая шикарная.
К подъезду подъехали четыре белых лимузина, за ними выстроилась вереница разных машин с ленточками на зеркалах и капотах. Ни выкупа, ни прочей ерунды. Все чинно, по — светски. Жених ждет внизу, гости тоже. Сначала в церковь, потом в ресторан и в довершение банкета отцовский загородный дом с обширной благоустроенной территорией, где все давно готово для праздника.
Пф… ну, поехали, что ли…
Глава 2
Поверив черному коту,
нарваться можно на беду.
«Белые, как снежные хлопья на темной зелени куста, и такие ароматные…»
Я с искренним восхищением изучала розы, которые привлекали мое внимание гораздо больше, чем окружающие люди. Гости разбились на группы, ведя приглушенные разговоры в ожидании намеченного «представления». Мама с Маринкой занимались последними приготовлениями за стенами небольшой каменной церквушки, отец развлекал беседой семейство жениха, а я наслаждалась цветами, отбившись от преждевременных поздравлений разодетых по последней моде тетушек, дядюшек и их чад.
Родственники… ох уж эти семейные узы! Чтоб им гореть в известном месте синим пламенем. Как же я ненавижу подобные сборища народа, да еще сегодня приходится играть в развлекательном спектакле одну из главных ролей. Бросив косой взгляд в сторону будущего супруга, я с грустью отметила, что он производит впечатление вполне довольного жизнью человека. Жаль. Придется тянуть страдальческое бремя в одиночку. А так не терпится начать делиться со своей второй половиной всем и заранее, особенно внутренним дискомфортом. Обидно как-то одной мучиться.
«Белые — белые… с чуть желтоватой серединкой, свитой из многочисленных лепестков. На фоне мелкой узорной листвы эти распустившиеся бутоны выглядят божественно», — думала я, проваливаясь в спасительный транс созерцания, от которого хотелось улыбаться искренне, а не отрепетированным вежливым оскалом, адресованным гостям.
Друзья вокруг… Семейные, не мои. У меня таковых вообще не водится, не считая книг да животных в приюте, ну еще, может, есть пара однокурсниц, которые любят лишний раз пообедать за мой счет. Точнее, за папин, но из моего кармана. Были хорошие знакомые с работы, но их приглашать мама категорически запретила.
Вот оно! Социальное неравенство. Никакие законы не заставят добровольно сесть за один стол холеную богатую даму с простыми врачами из «ветеринарки», не говоря уже о таких индивидуумах, которые дерьмо за животными выносят, выгуливают их да подстилки стирают. Хотя на мой счет исключение все же делалось, за что и спасибо.
«М-м-м… розы…» — моя тонкая кисть с безупречным маникюром, стоящим мне кучи нервов, а родителям не меньшей кучи денег, самопроизвольно потянулась к раскрытому цветку, на краю которого балансировала большеглазая стрекоза.
— Ой, — слетело с губ, испугав летучую красавицу.
Впрочем, испугалась не только она. Отпрыгнув от куста, я едва не рухнула, запутавшись в собственных юбках. Шлейф, поддерживаемый рукой, упал на траву, а к горлу подступил мешающий дышать ком. Несколько секунд я искала логическое объяснение изумрудным глазам, которыми на меня оценивающе взирал некогда обычный куст. Наконец, ошалевший от неожиданности рассудок, понял, что ничего потустороннего в этом хищном взоре нет. Растения не обзавелись органами зрения, и у меня не поехала крыша. Просто какой-то проворный кот умудрился обустроить местечко для летнего отдыха внутри куста. И всего-то… ком откатился назад, освободив место воздуху, чем и воспользовались мои легкие, начав глубоко и с удовольствием дышать.
— Кис-кис, — я улыбнулась черному соседу. — Привет, малыш. Или малышка?
Глаза мигнули и исчезли в бело — зеленых зарослях. Как он, интересно, избегает уколов шипов, разгуливая между веток? И ни звука не производит, ни шороха, словно привидение. Был и исчез. Может, почудилось с недосыпа? Откинув в сторону подобные мысли, я медленно развернулась, намереваясь все-таки присоединиться к своим будущим родственникам, что-то оживленно обсуждавшим с отцом. Но первое, что предстало моему обалдевшему взору, это все те же изумрудные кошачьи глаза, правда, теперь они находились вместе со всем остальным телом на тропинке.
Чуть постукивая черным хвостом, напротив моего обширного подола сидел большой гладкошерстный кот и скептически изучал мое одеяние. Я тоже не была в восторге от своего громоздкого наряда, но вот наблюдать похожую реакцию в звериных зрачках мне еще не доводилось. И опыт ведь не малый имею: кошки, собаки, крысы, морские свинки… за кем только я не ухаживала в нашем приюте. Грусть, надежда, радость, обожание… что только не читалось в их глазах? Но этот усатый тихушник меня по — настоящему удивил. Наверное, неплохо ему живется на церковных харчах, раз в яркой зелени его чуть раскосых очей отражаются подобные эмоции.
Пока я размышляла над местным обитателем и условиями его здешнего содержания, кот мягко поднялся на лапы и, махнув длинным хвостом, шагнул в сторону увитой каким-то вьющимся растением изгороди. Я вздохнула, решив, что аудиенция окончена, и хотела, было, отправиться к ранее намеченной в толпе цели, как вдруг обнаружила, что четвероногий незнакомец выжидающе наблюдает за мной.
— Прощай, малыш, — почему-то теперь его пол не вызывал у меня сомнений. — Я пойду. Скоро уже начнется вся эта… — досадливо замолчав, я хмыкнула и решительно двинулась к гостям.
Мохнатый ком плавно перекатился обратно и снова преградил мне путь, усевшись на тропе. Теперь он смотрел почти угрожающе. Глаза, разрезанные острыми линиями зрачков, сузились, приглушив недовольный блеск.
«Хм… с характером! — пронеслось в голове как одобрение. — Наверное, хочет, чтоб погладили».
Мне и самой этого хотелось. Нагнуться в расшитой жемчугом «скорлупе» оказалось не так уж и просто. Шаткие каблуки под тяжестью меня и этого белоснежного «великолепия» критически скрипнули, подкосившись. Но я, к своей гордости, устояла и даже умудрилась протянуть к котяре руку, однако тот успел увернуться, не дав дотронуться до себя. Бесшумно скользя по траве, он снова направился к изгороди.
— Да что тебе от меня надо? — прошипела я, хмурясь. — То мешаешь, то сбегаешь… Иди своей дорогой, приятель. У меня и так сегодня тяжелый денек намечается.
Высказав коту свои недовольства, я пошла к гостям, мысленно радуясь, что с такого расстояния они не слышат мои слова. Однако угольно — черный мерзавец снова вырос на пути, беззвучно выгибая спину и демонстрируя белоснежные клыки внушительных для его пропорций размеров.
— Ну-ка брысь! — рявкнула я, махнув зажатой в руке юбкой. — Иди гуляй, мне и без твоих выходок тошно, — последняя фраза больше походила на обиженный шепот, чем на обвинение.
Кот вздыбил шерсть, продолжая стоять.
— Ладно, — сдалась я, невольно задумываясь о сверхъестественном предупреждении в виде этого земного «ангелочка», от колючего взгляда которого у меня по спине мурашки бегают. — Что ты хочешь?
Опять шаг вправо к изгороди и выжидающая стойка, более спокойная, чем предыдущая демонстрация раздражения, но еще не мирная, как начальные посиделки.
«Господи, неужели в моем будущем все так печально, раз даже животные против венчания?» — тоскливо застучало в висках, но Всевышний остался глух к вопросу, чего нельзя было сказать о коте. Он не сводил с меня своих прищуренных изумрудных глаз и ждал, почти терпеливо.
— Н-у-у, — протянула я задумчиво. — Пошли, маленькое чудовище. В конце концов, небольшая прогулка по ближайшим окрестностям погоды не сделает. К церемонии еще не всё или не все готовы, раз мама до сих пор не появилась на крыльце. Значит, время пока что есть.
Мой молчаливый спутник согласно заскользил рядом, передвигаясь по аккуратно подстриженной траве с такой легкостью, будто ничего не весил. Он не пугал меня. Ни агрессивные позы, ни острые клыки не вызывали во мне страха уже много — много месяцев. Я привыкла справляться с разными эмоциональными проявлениями у животных, и подобные вспышки мало действовали на мою адаптированную к такому зрелищу психику. Да и котяра не производил впечатления бешенного, скорее требовательного и наглого, что, в общем-то, для кошек не редкость. Перед узенькой калиткой он обогнал меня и нырнул под железные прутья, переплетенные в простом узоре. Оказавшись по ту сторону изгороди, кот обернулся.
— И мне туда? — приподняв бровь, спросила я.
Когда точеная мордочка с пушистыми черными усами склонилась в утвердительном кивке, я ощутила, как каменеют ноги. Тонкие шпильки окончательно утонули в земле, а колени предательски подкосились. Схватившись рукой за калитку, я смогла вернуть себе равновесие, но тут же снова качнулась, так как она подалась вперед, освобождая мне проход. Засов не был закрыт, поэтому вес моего тела заставил ее отвориться по инерции. Кот стоял и ждал, а я обдумывала увиденное. Эти хвостатые твари умные, как черти, но чтобы так по — человечески кивать…
Острые когти поскребли плиты дорожки, а зеленые глаза вопросительно посмотрели на меня. Почему-то очень захотелось развернуться и пойти назад, где толпились неприятные, но вполне понятные люди. Но вместо этого разумного поступка я шагнула за калитку и… застыла как вкопанная.
Странное видение искаженной в прозрачных парах реальности, сквозь которое без каких-либо посторонних ощущений пробилось мое направленное вперед тело, рассеялось, как дым. В ноздри ударил едкий запах, и перед расширенными от изумления глазами предстала большая каменистая пустошь, за которой теснились скалистые красно — коричневые горы, их пики на фоне ярко — голубого неба тянулись ввысь, словно гигантские звериные когти, желающие захватить в плен светило. Бледно лиловое… хотя нет, скорее белое, но в окружении розовых облаков, оно казалось именно таким. Не в силах оторвать взгляд от необычного небосвода, я инстинктивно шагнула назад. Раздался неприятный хруст, каблук проехал по чему-то скользкому, и, очнувшись от небесного наваждения, я посмотрела вниз.
Удивление сменилось шоком, тело застыло, будто статуя, а на приоткрытых губах повис немой крик. Голос пропал, и его в этом сложно обвинить. Я бы и сама с удовольствием куда-нибудь делась, но вместо калитки и церковного дворика за спиной была тянущаяся на несколько сотен метров равнина, сплошь покрытая мелкими камнями, буграми и… человеческими останками.
Грациозная черная тень обошла меня по кругу, став наполовину прозрачной. Но изумруды кошачьих глаз по — прежнему горели, правда, теперь в них были вызов, насмешка и ожидание. Именно этот взгляд вывел меня из оцепенения и… окончательно разозлил.
Глава 3
Кто сказал, что бег продлевает жизнь?
Памятник ему! И цветы на могилку.
Мертвые тела… выгоревшая на солнце кожа, обрывки истлевших тканей, поломанные кости, а дальше — скелеты, черепа и кровь… много крови. А точнее то, во что превратилась эта столь необходимая человеческому организму жидкость, пропечатавшись темными пятнами на камнях.
Мертвецы лежали повсюду. От свежих до окончательно иссохших. Сотни, если не тысячи… и все они, судя по останкам тряпья, были в момент смерти разодеты для какого-то торжества. В отстраненно — тормозном состоянии я рассматривала ближайшие трупы, более свежие, чем те, что уродливым ломом громоздились поодаль. И интуиция моя твердила как заведенная всего два слова, полных жуткого смысла: «это невесты!» Из-за слабого с детства зрения, не сходя с места, разглядеть остальных, возможности не было. Да и сил, признаться, тоже.
Рядом с моими ногами неряшливыми кучками покоились два вполне свежих тела. Белое платье первой жертвы рябило багровыми разводами, а изорванная в клочья фата покрывала обезображенное лицо. У второй девушки не было головного убора, как, впрочем, не было и головы. Зато оторванные от туловища руки, сжимавшие забрызганный какой-то желто — зеленой жижей букет, остались почти нетронутыми. Сколько времени они пролежали здесь? День или больше? Цветы завяли и высохли, а кровь превратилась в потрескавшуюся корку. Тошнотворный запах разлагающейся плоти заставлял сжиматься мой пустой желудок. А в голове вспыхивало, как спасительный огонек далекого маяка в бескрайнем море ужаса: «Это сон, сон… страшный сон и ничего более». Но кошмар и не думал исчезать, поражая своей изощренной реалистичностью.
Тающая в воздухе кошачья физиономия откровенно подмигнула мне и исчезла прежде, чем я, очнувшись от шока, успела дать ей пинка.
— Ш-ш-ш-р-р-р-мр-р-разь! — ядовитое шипение перешло в рычание, вернув мне дар речи.
Я зажмурилась, открыла глаза снова: картина не изменилась. Больно ущипнув себя за локоть, приобрела синяк, но, увы, не проснулась. Наваждение не желало покидать, а разум отказывался верить. Благодаря последнему, вместо законной в такой ситуации паники надо мной господствовала спасительная заторможенность. Движения были механическими, мысли медленно текучими, а ощущения какими-то невнятными, будто все происходит с кем-то другим, а я лишь сторонний наблюдатель, оставшийся за кадром. Но за кадром, к сожалению, была та черная тварь, что заманила меня сюда. А я… я стояла в самом эпицентре событий, которые не преминули начать свое неизбежное развитие.
Первый живой объект, появившийся в поле зрения, стремительно набирал обороты, заставляя подпрыгивать свалку камней и человеческих (а может, и не только) костей. Громкий вопль, издаваемый мощными голосовыми связками несущегося ко мне на всех парах существа, наполнял царящую вокруг тишину, присущую кладбищу, даже такому странному и неухоженному, как это.
Монстр был еще довольно далеко, и я не могла его, как следует, разглядеть. Но общего ощущения от голосовой атаки вкупе с расплывчатым контуром внушительной фигуры мне вполне хватило, чтобы кинуться бежать в противоположную сторону, ломая на ходу тонкие каблуки. Подхваченные юбки цеплялись о чьи-то острые кости, ноги спотыкались о камни, а победный вопль настигал с завидной быстротой. Там впереди чернел лес, но добраться до него своим ходом не представлялось возможным. А сзади слышался грохот шагов приближающихся соплеменников моего преследователя. И теперь меня настигал радостный рев не одного, а сразу нескольких голосов разной тональности.
Когда груда останков, по которой я пробиралась, начала подскакивать в воздух сантиметров на двадцать, а мои чудом уцелевшие от переломов и растяжений конечности ощутили вместо твердой земли нечто вроде батута, мне стало ясно, что гости (или же это хозяева здешних мест?) прибыли. Очередной мощный толчок… и я подлетела вверх, выпустив из побелевших пальцев свои бесконечные юбки. Приземление получилось болезненным и не на ноги. Рухнув плашмя на закостеневшие и довольно старые, судя по виду, останки, я невольно взвыла, но мой голос потонул в торжественном вопле чудовища, застывшего за моей спиной. Повернув голову, я встретила горящий желтый взгляд расположенного сбоку, как у лося, глаза, и снова застонала, но теперь не от боли, а от отчаянья.
Бум! Радостно подпрыгнул сильно смахивающий на пятнадцатиметрового (по меньшей мере) динозавра пришелец с непропорционально огромной башкой — и мое бедное тело взлетело вверх, жалобно звеня жемчужными бусинками свадебного наряда. Плюхнувшись обратно, я оказалась лицом к лицу с не так давно погибшей невестой. Ее кожа полопалась то ли от жгучего солнца, то ли еще от какой напасти; одна глазница пустовала, а разорванный рот застыл в искаженной гримасе предсмертного ужаса. Сглотнув, я почувствовала мучительный приступ тошноты. Смрад и жуткое зрелище, с примесью не призрачной угрозы, нетерпеливо переминающейся с одной когтистой лапы на другую позади меня, действовали на организм не лучшим образом.
Отшатнувшись от жертвы, я тупо поползла на карачках в первую попавшуюся сторону, где, по моим скромным подсчетам находилось много мертвецов, но мало монстров, то есть совсем ни одного. Умнее я ничего придумать не смогла. Первым порывом было зарыться в кучу, извергающую в радиусе нескольких километров отвратительную вонь, и притаиться. Авось сочтут за мертвую и потеряют интерес? Но не успела я под неоднозначное урчание наблюдательного «диназавра» протиснуться на несколько метров вперед, как длинный шлейф подвенечного платья был защелкнут между острых зубов, и тело мое, словно мячик, воспарило от резкого рывка вверх.
Рухнув обратно, я услышала хруст костей и только потом поняла, что не моих. Однако облегчение было не долгим. Огромный ящер затряс головой, как вцепившийся в рукав пес, после чего резко повернулся назад, оценивая расстояние до парочки себе подобных. Их голоса по — прежнему разносились над пустошью, и монстр, не долго думая, припустил прочь, таща за собой добычу, то есть меня. Было так страшно, что я практически не чувствовала боли. Камни резали кожу, как и отдельные фрагменты частично покрытых плотью скелетов. Платье трещало и рвалось, жемчуг осыпался, а похитившее меня чудище сломя голову неслось вперед, нисколько не заботясь о сохранности своей ноши. Но все это мне показалось сущим пустяком, когда в нескольких сантиметрах над головой щелкнула исходящая слюной пасть с двумя рядами острых желтовато — серых зубов. Еще один претендент на «рагу из живой невесты» несся следом, отпихивая покрытым грубой чешуей боком третьего, самого маленького и визгливого. Тот вопил так, что мои перепонки активно вибрировали, угрожая лопнуть. Первый же представитель местной фауны яростно мотал головой на бегу, чтобы не дать наглым сородичам отобрать аппетитную находку.
Меня подбрасывало вверх, протаскивало сквозь нелицеприятный ландшафт и швыряло из стороны в сторону, живописно украшая тело ссадинами и синяками, а может, и чем похуже. Ужасного было так много, что бояться всего сразу не получалось. Пригибая голову от встречных препятствий и недружелюбных челюстей преследователя, я даже не пыталась о чем-либо думать. Работал инстинкт самосохранения, все остальные участки сознания благополучно отдыхали, отстранившись от происходящего.
Очередной смертоносный оскал замер позади, чуть не прихватив с собой мой скальп. Но конкурент, волочивший меня за шлейф, сделал резкий выпад головой в сторону и вверх, отчего моя изрядно потрепанная фигура взмыла ласточкой, оставив с носом неудачливого охотника за человечиной. На этот раз я упала не на землю, и даже не в гущу человеческих останков. Я прямиком угодила в гостеприимно разинутую пасть своего похитителя. Автоматически группируясь, мое тело сжалось в комок, а глаза зажмурились, уловив на прощанье не только двух обделенных ящеров, но еще и три летящих твари, контуры которых проступили на фоне розовых облаков. Бесстрастных, спокойных, и… будто бы замешанных на крови.
«Птеродактили», — равнодушно выдал разум, очень «вовремя» блеснув познаниями юрского и мелового периодов.
Во рту у монстра воняло не меньше, чем среди тех трупов, процесс разложения которых еще не дошел до своей кульминационной точки. Ну, может, запашок и отличался, однако впечатление он производил головокружительно — тошнотворное, и это ничуть не скрашивало последние мгновения жизни. Огромные челюсти сжались, издав громкий щелчок, но не задели моей скользящей по влажному языку фигуры, которая стремительно летела навстречу желудочно — кишечной системе хищника. Если у него, конечно, была именно такая, а не какая-нибудь иная разновидность внутренних органов.
Хруп!.. И меня как шарик на резинке дернуло обратно. Прочно зацепившийся за клыки шлейф не позволил провалиться в мерзостную темноту. Благоговейная мысль на тему прочности импортных тканей потухла в ошалевшем от безвыходности сознании.
Что же делать?! Если не удастся найти решение немедленно, я умру от удушья, ибо дышать внутри этого чудовища просто нереально. И не только по эстетическим соображениям. Подходящего ответа на горизонте не было, поэтому я инстинктивно пошарила рукой вокруг. Скользко, бугристо, горячо… Бр-р-р. Противно. Новый рвотный позыв едва не достиг поставленной цели.
«Хр-р-руп…» — снова раздалось сверху как предупреждающий сигнал, дескать, мол, и у импортных тканей есть свой предел прочности. Пытаясь укрепить положение, я вцепилась в первое, что попалось под руку. Склизкое и длинное, оно висело недалеко от меня. Впившись в эту часть звериной пасти остатками поломанных ногтей, я поняла, что сотворила великую глупость. Стенки горла, внутри которого болталась моя скромная персона, начали ходить ходуном, ящер резко дернулся, разжав челюсти, и… спасительный шлейф не выдержал. От сильной вибрации я потеряла опору, оставив напоследок несколько борозд от ногтей на ее скользкой поверхности. Но стремительный полет вниз сменился не менее стремительным вылетом обратно.
Гадкая густая жижа желто — зеленого цвета фонтаном ударила из пасти содрогающегося от рвотных спазмов чудовища. Выплюнув меня с первой порцией, ящер отступил и вновь принялся изрыгать зловонную массу, орошая и без того паршиво пахнущий пейзаж. Две другие особи замерли напротив и тупо смотрели на происходящее, в то время как я медленно поднялась на ноги и, пошатнувшись, обложила трехэтажным матом и монстров, и кладбище и кота — мерзавца вместе взятых.
Ох, лучше бы я вышла замуж!
Нет, ну сами посудите, а что еще остается делать девушке за пять минут до неминуемой гибели, если не высказать вслух свое не лестное мнение по данному вопросу? Надеяться на то, что зубастые рептилии[1] сочтут меня испорченным блюдом? Глупо. Ну а на чудо уповать при таком раскладе, увы, безнадежно. Надо быть реалисткой, даже на пороге смерти. Впрочем, на пороге смерти как раз быть ею оказалось не так уж и сложно. Шоковое состояние, тормозные реакции… все происходило так быстро, что страх попросту не поспевал за событиями. Но, как это не печально…
Раздавшийся сверху смех прервал мой неутешительный ход мыслей, а заодно и вывел из ступора недавних преследователей. Мы все, кроме монстра, до сих пор не совладавшего с истерикой желудка, посмотрели на источник подозрительного звука. Они: повернув к нему свои большие морды, и я: протерев тыльной стороной ладони глаза.
Три странного вида «птицы» кружили над нами, плавно снижаясь, чтобы пролететь в паре метров от меня, и вновь взмывая вверх, но при этом, не покидая радиуса в полсотни метров. Нет, не птеродактили, но что-то вроде. Более изящные и пластичные, на мой взгляд, с тремя когтистыми лапами и узкими физиономиями, по бокам которых торчали не помещающиеся во рту иглы клыков. Фиолетовые прорези глаз смотрели с безразличием, а знаки, будто бы выгравированные на плоских лбах, светились разными цветами, подобно фигурным прожекторам. На спинах крылатых чудовищ сидели… люди. Ну, или какие-то другие человекоподобные существа. Две ноги, две руки, голова и все прочее…
Они высокомерно, даже с некоторой издевкой, взирали на меня, а один откровенно потешался, прикрывая узкой ладонью нос. Видимо, «благовония» этого места его не оставили равнодушным. Мне же на них уже стало совершенно наплевать. Другие подробности окружающего пейзажа перевешивали важность обоняния, особенно такие, как парочка желтоглазых монстров, взоры которых снова заинтересовались моей многострадальной персоной.
— Ну, и что тут смешного, козел белобрысый?! — злость оказалась шустрее инстинкта самосохранения, и вместо мольбы о спасении я заорала на всадника, медленно пролетающего мимо, с такой яростью, что даже ящеры чуть отступили. Незнакомец был достаточно близко, чтобы в общих чертах рассмотреть его внешность. Белый и холодный, словно скульптура, слепленная из чистого снега. Сиди он ровно и не ухмыляйся, я бы вполне могла принять этого типа за идеальный манекен. Но…
Ответом на мой яростный вопль были его чуть приподнятые в удивлении брови и… новый взрыв громкого смеха. А точнее: он откровенно ржал, как лошадь при виде овса. Отчего бушующие во мне эмоции продолжали клокотать, выжигая зародыши здравого смысла. Просить о помощи ЕГО? Да лучше сдохнуть на месте… впрочем, это как раз успеется.
Крылатое создание с такой же белокожей и беловолосой наездницей, как и этот весельчак, пролетело в нескольких метрах от меня. Глаза ее засветились красным огнем, когда женщина начала быстро формировать в руке алого цвета шар. Оголив зубы в мерзопакостной улыбке, она, не долго думая, швырнула в меня свое творение. Машинально отскочив, я возблагодарила природу за заложенные в нас инстинкты. Земля вперемешку с извергнутой монстром дрянью фонтаном взвилась вверх, осыпав меня мелкими камнями и тем прочим, чего на мне и так хватало.
— Ошалела, что ли, Ведьма красноглазая? — крикнула я во всю мощь своих легких. — Хочешь прикончить, так целься лучше, поганка бледная!
То ли она вняла моей просьбе, то ли это и так входило в ее планы, но в белоснежной руке самопроизвольно материализовался очередной «снаряд». И он, естественно, тут же полетел в меня. Закрыв глаза, я подумала, что такой способ уйти из жизни все-таки более привлекателен, нежели тот, что предлагали ящеры.
Взрыв раздался где-то в воздухе, обдав мою фигуру сильным порывом ветра. Когда слипшиеся ресницы осторожно поднялись, до меня дошло, что причиной активного движения воздуха является вовсе не он. В очередной раз утерев физиономию, я вопросительно взглянула на всадницу. Она не менее вопросительно смотрела на все еще улыбающегося типа, необычный «птице — конь» которого парил между нами, поднимая своими перепончатыми крыльями тот самый ветер. Блондин сделал странный жест, проведя ребром ладони перед своим лицом, и отрицательно мотнул головой. Боковым зрением я уловила вытянувшуюся в изумлении, граничащем с шоком, физиономию третьего наездника. Тоже белый, как плесень, с выбритой на виске полосой. Только одежда, в отличие от других, у него более простого покроя, а глаза, если я не ошибаюсь, желтые. Как и охватившее руку пламя, которое в считанные секунды перетекло в хищно сияющий шар. Но этот всадник, в отличие от его спутницы, расставаться с ним не спешил.
Когда первый, вдоволь повеселившийся мужчина, посмотрел на меня и пустил крылатого монстра в медленный облет жертвы своего пристального внимания, я почему-то подумала, что было бы лучше сдохнуть еще в пасти ящера. По спине, облепленной жалкими остатками платья, побежала холодная дрожь, а ноги занемели, не позволяя двинуться с места.
Узкий в кости, но широкоплечий, облаченный в снежную гамму одежд, этот… это существо производило очень противоречивое впечатление. Скользкий и опасный, но дьявольски красивый, хоть и чересчур необычной, не человеческой красотой. Уголки его бледных губ чуть подрагивали, пряча слабую улыбку. Рассмотрев меня, как диковинную зверушку в зоопарке, всадник взмыл вверх, откуда швырнул несколько ярко — голубых шаров в оторопевших ящеров. Один взорвался на месте и окропил человеческие останки своей кровью вместе с ошметками свежей плоти. Второй, тот, что был самым мелким из компании, успел отпрыгнуть и с душераздирающим воплем бросился наутек. От его топота земля снова завибрировала и я, вместе с весело ухмыляющимися скелетами была подкинута ее милостью вверх. Падение обратно заставило меня подробно разобрать и озвучить вслух всю возможную и невозможную подноготную блондинистой троицы и их ближайших предков. Да что там ближайших… моя безграничная фантазия помянула их предполагаемых родственников, среди которых почему-то фигурировали сплошные козлы с баранами, до седьмого колена. Зря старалась! Ответом мне была очередная усмешка и холодный, как лед, небесно — голубой взгляд. Светящийся взгляд. Глаза белокожих вспыхивали так ярко, что их цвет можно было разглядеть без труда даже с моей близорукостью.
Чешуйчатый бедняга, у которого я вызвала несварение, погиб так же, как и его бывший конкурент. Добив животное, всадник с выбритыми висками и густой белой гривой волос, переходящей сзади в длинный хвост, кивнул подчиненным и направил свою крылатую тварь прочь. То, что он был среди этой троицы главным, сомнений не вызывало. Удивляло другое: женщина и третий мужчина, отправляясь вслед за предводителем, бросали на меня взгляды полные замешательства, неуверенности и… ужаса. Нет, ну я, конечно, не лучшим образом выглядела, обтекая смердящей жижей, смешанной с моей и чьей-то еще кровью, но чтобы смотреть вот так! Это уже слишком.
Они исчезли за лесом, вокруг воцарилась мертвая (в прямом и переносном смысле слова) тишина. Даже птицы — падальщики, с деловым видом ковырявшиеся в свежей мертвечине, делали это поразительно бесшумно. Я огляделась по сторонам, плохо понимая, куда следует пойти. Горы были гораздо ближе деревьев. Вероятно, я не одну сотню метров проехала волоком по милости быстроногого монстра. Прикинув в уме, что летающая компания отправилась в сторону леса, я решила двинуться к горам. Встречаться с этими белокожими типами мне больше не хотелось. И потом, если удастся вскарабкаться на вершину, проще будет сориентироваться. Да и ящеры, похожие на динозавров, вряд ли увлекаются скалолазанием. Не очень-то пригодное для этих целей у них строение.
По мере сил и возможностей я постаралась стереть с себя излишки чужого пищеварения, и, спотыкаясь, поплелась к намеченной цели. Шаг, другой… под израненными ступнями осыпались камни. Глядя перед собой, я продолжала восхождение, цепляясь разбитыми в кровь пальцами за красно — коричневые выступы и стараясь при этом гнать прочь слезливые думы, но они, вопреки моим желаниям, лезли в голову с завидным упорством:
«Ох, как же от меня все-таки воняет! И жжет все тело, будто крапивой отстегали, и суставы ломит… А вдруг есть и боле серьезные повреждения? Да ко всему в придачу, я так зверски устала, что вполне могу сорваться с горы и стать очередным экспонатом на местной выставке мертвецов…»
На последней мысли я действительно сорвалась, но полетела не вниз, а вверх. Чьи-то сильные руки схватили меня за запястья и втащили на неровный выступ, где благополучно опустили на ноги, прислонив спиной к каменной поверхности скалы. Я подняла глаза и подумала, что мой личный список местного населения пополнился еще одним экземпляром. И было очень… очень досадно благоухать и выглядеть так непотребно, стоя перед НИМ.
Глава 4
Поделиться книгой: