Беркут, ехидно лыбясь, подошел вплотную к Светлячку и вдруг резко схватил ее за волосы. Девушка закричала от боли, а мучитель ударом тыльной стороны ладони откинул ее голову назад.
— Заткнись! — громко приказал он. — Заткнись!
Девчонка, всхлипывая, умолкла.
— Слушайте меня внимательно шлюхи! — громко стал кричать Беркут. — Сегодня мне не нужны ваши деньги. Отныне, вы все будете работать на нас. Мы берем вас под свою «крышу». Через четыре дня в десять вечера, после выходных, я пришлю сюда своих людей, одним из которых будет он! — Беркут указал на Опенка. Затем дернул Светлячка за волосы и показал своего помощника.
— Ты запомнила его лицо?! Ты запомнила, я тебя спрашиваю?
Девчонка осмотрела Опенка и закивала головой.
— Эй, вы — тоже! — крикнул он Лизке, Яйцу и другим проституткам. Запомните этого парня. Он отныне будет собирать с вас дань! Вы его запомнили? Не слышу!
Перепуганные ночные бабочки поспешно закивали головами.
— А теперь смотрите все! — еще громче закричал Беркут и достал из кармана куртки отточенный и блестящий в свете фонарей нож. Ни слова не говоря, он перехватил прядь волос на голове Светлячка и коротким, резким движением отсек внушительный локон. Светлячок истошно закричала, Беркут отпустил ее и сильно толкнул на тротуар. Он поднял высоко над головой свой трофей, добытый таким древним индейским способом, и крикнул как можно громче:
— Если кто-то из вас ослушается или не будет выполнять мои приказания! Или его приказания! — он указал на Опенка. — То мы с такой же легкостью в следующий раз оттяпаем ваши головы. Если вы не хотите, чтобы вас скальпировали, то беспрекословно выполняйте все наши требования! Повторяю: мы приедем в следующий раз через неделю, в следующий понедельник к десяти вечера. А вы все должны будете собрать для нас определенную дань. Беркут назвал немаленькую сумму. Девчонки в ужасе молчали.
— Со своей стороны мы обещаем вам защиту от разных уродов! — продолжал кричать Беркут почти на всю улицу. — Вас никто обижать не будет! Мы берем вас под свою защиту!
— Но у нас уже есть свои сутенеры! — громко сообщила Яйцо.
— Я повторяю всем тупым шлюхам! Теперь мы ваши сутенеры! Мы ваша «крыша!»! — тут он прекратил свою речь и стал внимательно следить за двумя приближающимися фарами. Автомобиль осторожно подкатил к мотоциклам, и оттуда неспешно вылезли два плечистых парня, вооруженных бейсбольными битами. Один из них все еще что-то жевал. Медленно, крадучись, подходили они к месту событий. Здесь «бейсболисты» увидели, что Светлячок сидит на тротуаре. Зачем — непонятно. Остальные девчонки в страхе топчутся на месте. В этот момент Лизка не выдержала и кинулась к ним навстречу:
— Маугли, Таран! Звоните ребятам, зовите Стилета! Эти отморозки налетели, чуть голову Светлячку не отрезали! Хотят, чтобы мы на них работали! Дань назначили им выплачивать! Это совсем отморозки! Звони…
Договорить она не успела: торопясь навстречу к Маугли и Тарану, девушка не заметила метнувшуюся в ее сторону фигуру. Сильный хук в челюсть сбил ее с ног. Это «сработал» Сухарь. Он настигнул жертву и досконально выполнил указание вожака перед выездом в Тулеевск. Беркут четко сказал, что если кто-то из шлюх побежит, попробует куда-то звонить, звать на помощь, то следует немедленно «вырубить шлюху» ударом кулака. Использовать кастеты, бейсбольные биты, обрезки труб нельзя, чтобы не «покалечить товар». Таким образом, Сухарь все сделал точно. Лизка рухнула на тротуар и застонала. Все видели, как гримаса боли исказила ее лицо. Она теперь лежала на тротуаре и извивалась на нем, как раненное охотником животное, усиленно растирая правую скулу, куда пришелся удар.
Маугли в одной руке держал бейсбольную биту, а в другой мял надкушенный гамбургер. Он оглядел трясущую головой от полученного сотрясения Лизку, резко отшвырнул американский бутерброд. Затем обхватил обеими руками рукоятку биты для игры в американский же футбол, и в пару прыжков оказался рядом с Сухарем. Удар вышел мощным и быстрым. Сухаря спасло только то, что он не снял защитный шлем мотоциклиста. Пластик хрустнул, но выдержал. Тут же со всех мотоциклов соскочила целая кодла вооруженных цепями и арматурой участников банды Беркута. Они, как стая волчат, накинулись на Маугли и Тарана, избивая тех в кровь, но не убивая. Это тоже был приказ Беркута: никаких трупов. Показать кто теперь хозяин на Литейном проспекте это — да, пожалуйста. Но никаких мертвецов! Тарана и Маугли быстро сбили с ног ударами кастетов. А потом добивали уже внизу высокими сапогами и армейскими ботинками с рифленой подошвой. Несчастные сгруппировались, превратились в сжатый комок. Они старались прятать лица, закрывать локтями жизненно важные органы. Увесистые подошвы, как молоты врезались в их тела. Удары сыпались со всех сторон. Лица обеих сутенеров уже были залиты кровью, и в этот момент раздался громкий крик Беркута:
— Хватит!
Как только приказ пронзил теплый воздух, избиение прекратилось. Главарь мотоциклистов медленно подошел к двум парням на земле, присел на корточки, внимательно рассмотрел результаты расправы. После чего залез сначала в куртку к одному, потом к другому и достал из кармана Маугли перекрученную резинкой небольшую сумму денег.
— Это мы берем на лечение нашего человека! — потряс он купюрами перед лицом Тарана. — Ты понял меня?
Таран едва качнул головой и попытался утереть окровавленное лицо.
— Ты понял меня?! — повысил голос Беркут.
— Понял! — прохрипел Таран.
Беркут выпрямился и обратился громко ко всем:
— Итак, вы все видели, что будет, если вы не будете выполнять наши приказы!
Он указал пальцем на распластанных на земле сутенеров. Потом направил биту на корчившуюся от боли на тротуаре Лизку, резким движением поднял над головой обесцвеченный локон, который он отсек у Светлячка:
— И помните! При неповиновении будем отрезать скальпы! И даже головы!
Для наглядной демонстрации серьезности намерений он резко подбросил вверх пучок обесцвеченных волос. Локоны взлетели и на легком ветру распушились, разлетелись по кругу. Проститутки с ужасом следили за этим зрелищем. Парень еще раз крикнул:
— Итак, через неделю в десять часов вечера, мы будем на этом месте опять и получим от вас оговоренную сумму. Потом я установлю постоянное дежурство своих людей. Они будут вас охранять, но и они же будут получать деньги от клиентов и делить прибыль. Так же готовьтесь к тому, что периодически вы будете удовлетворять моих ребят бесплатно. В ответ мы вас защитим и никому не позволим вас и нас «кидать» на «бабки»! А сейчас, за лажовый прием, что вы гостям оказали, мы сделаем еще кое-что.
Беркут перекинул из руки в руку бейсбольную биту, медленно подошел к автомобилю Маугли и Тарана и быстрым ударом разбил левый фонарь, а после — лобовое стекло. Тысячи квадратиков битого стекла влетели в салон автомобиля, засыпав открытый сверток с гамбургерами осколками.
— Теперь останетесь голодными! — усмехнулся Беркут, глядя на обертки фаст-фуда. — Хотя кто знает! может быть, вы и со стеклами хавать это сможете!
Он рассмеялся и выкрикнул во все горло лишь одно слово:
— Домой!
«Беркуты» начали рассаживаться по мотоциклам. Сухаря, который все еще тряс головой после неслабого удара битой, посадили позади другого члена банды. Управлять мотоциклом Сухаря взялся паренек по кличке «Пигмей». Пигмей отличался злобностью, малым ростом. Появился на свет он благодаря гастролям одного цирка шапито, где и случилась любовь между его матерью и актером-карликом цирка. Карлик оказался фантастически обаятельным, ярко одетым и казался таким беззащитным, что мама Пигмея «втрескалась» в него сразу и бесповоротно. Любовь случилась бурная. Но сезон гастролей закончился и феерический маленький артист цирка укатил из города, обещав вернуться. Женщина ждала его до конца своих дней. Быстротечное заболевание крови утянуло ее в могилу, а сынок циркача — Пигмей — попал под опеку тети.
Сейчас же Пигмей и другие мотоциклисты из банды Беркута почти одновременно запустили двигатели и, довольные успехом своей вылазки, направили колеса в сторону родного городка Шаповска, что раскинулся в 38 километров от Тулеевска.
Г. Шаповск, поляна «Беркутов»
Опенок мрачно рассматривал руль своего мотоцикла. С одной стороны, ему льстило, что его, такого невзрачного и плюгавого члена банды, вожак назначил как бы «смотрящим» за новой территорией в Тулеевске и доверил одно из самых важных миссий — сбор дани. Это являлось сигналом, что Беркут ценит Опенка. С другой стороны, это накладывало и огромную ответственность. В чужом городе, где они — Беркуты — уже и так основательно «наехали» на проституток, они беззащитны, если смотреть правде в глаза. Опенок помассировал свою стриженую голову и писклявым голосом спросил вожака:
— Послушай, Беркут, а тебе не кажется, что завтра надо двигать опять всей нашей группировкой в Тулееевск? Я понимаю, ехать надо! Завтра подходит время выплаты нам дани. А вдруг нас там ждут? И башки открутят? Этот Стилет и его люди. А может, менты нас там «пасут», или серьезная тулеевская мафия вмешалась в это дело! Хрен знает, чего там ждать!
— Ты поедешь не один! С тобой поедут трое наших! — отрезал Беркут.
— Это конечно клево, но дань-то собирать мне! И если что, то мне первому башку отрежут! Как опенку в лесу отрезает шляпку какой-нибудь гребаный грибник! — запищал Опенок.
— Если ты испугался и наложил в штаны, то так и скажи! — насмешливо сказал Беркут. — Мы тогда тебе памперсов пачку купим. Либо парня покрепче поставим над проститутками Тулеевска!
Остальные члены банды загоготали, а Опенок покраснел и набычился.
— Ладно! Ладно, Опенок, не дрейфь! — спокойно проговорил Беркут. — Я же не позволю вам туда просто так сунутся. Одним. Если нам там засаду устроили, не позволю в нее угодить! Есть у меня одна мыслишка, как уйти от подставы.
В момент этого разговора вся банда отдыхала вокруг большого костра. Время приближалось к десяти вечера. Дождевые тучи висели над их головами. Рядом с костром стоял сборный мангал. На шампурах шкварчились кусочки мяса и сосиски. Беркут пил водку. Его пацаны потягивали пиво. Девчонки смаковали купленный Беркутом ликер и полусладкое вино. Одна из них, по прозвищу Волнистая, пригубила ананасового ликера и порадовалась напитку:
— Как же вкусно! А скажи, Беркут, вот Сухарь… Он как, надолго на больничную шконку угодил?
— Да нет. Скоро будет здоров. Башка у него трещит основательно, после того как его тулеесвкие сутенеры бейсбольной битой приложили. Но, вроде, перелома нет, сотрясение небольшое. Врачи посоветовали еще не гонять на мотоциклах. Быть осторожными! Они думают, что он упал с мотоцикла! Мы эскулапам прогнали в уши, что сухарь в дерево на мотоцикле въехал.
Воцарилась короткая тишина.
— Так что ты придумал, Беркут? — вернул разговор к своим переживаниям Опенок.
Беркут неторопливо плеснул себе в одноразовый стаканчик порцию «Столичной», снял с мангала дымящийся шампур, произнес короткий тост «За здоровый калган Сухаря!», опрокинул в себя спиртное и впился зубами в поджаристую сосиску. Закусив, он поделился мыслями.
— Завтра днем я пошлю в Тулеевск Сизого, чтобы он разведал обстановку на месте. Он поедет один, на «Иж — Планете». Но заезжать на Литейный проспект я запрещаю! Сизый! — обратился он к долговязому парню. — Ты припаркуешь мотоцикл на параллельной улице Литейному проспекту. Называется Чугунная. С собой возьмешь в город рюкзак, наденешь простые джинсы и рубаху. Приедешь, припаркуешься, снимешь шлем, спрячешь его в рюкзак. Так же, как и кожаную куртку. То есть превратишься в обычного пешего горожанина. До Литейного уже пойдешь пешком, походишь там, но так, чтобы не примелькаться. У тебя есть бейсболка?
— Есть.
— Наденешь завтра также. Потопаешь вдоль проспекта, последишь за шлюхами. Кто к ним подъезжает, какие люди. Пройдешь весь Литейный вдоль и поперек, поглядишь не спрятаны ли где мотоциклы. Посмотри, нет ли ментовской засады. Обращай внимание на всех мужиков, каких увидишь. Сколько их, где гуляют, что делают, во что одеты. Ты понял? На всех! Пусть даже доходяга топает с болонкой или на костылях! Пройдешь всю Чугунную улицу также, после заглянешь в проезд Барсукова. Обращай внимание на маскирующихся людей. Микроавтобусы, машины с затемненными стеклами. Задача — углядеть засаду ментов или «Оборотней», коли, таковые там будут. Ищи скопления мотоциклов. «Оборотни», как и мы, любят их. Их старшак — Стилет, мне говорили, вообще называет свою группировку не бандой, а каким-то там, хрен пойми, политико-патриотическим клубом! Проститутки с Литейного — его вотчина. Мы в прошлый раз здорово наехали на их бизнес. Отметелили двух людей Стилета. Сутенеров. Так что люди Стилета могут нас там ждать завтра. Твоя задача, все проверить и отзвонить мне! Все понятно?
— Понятно, чего ж не понять. Если баб подозрительных увижу, тоже звонить?
— Конечно! Все, что подозрительно выглядит, подмечай и мне доложи! И не забудь поставить на зарядку сотовый телефон сегодня вечером! Ты понял?
— Все понял. Вот приедем сегодня домой, и первым делом на зарядку воткну свой «Самсунг». — буркул Сизый.
— Отлично. Далее. Опенок пойдет за «баблом» с тремя нашими ребятами только после того, что как я получу подтверждение от Сизого, что на проспекте все «чисто»». Теперь, Опенок, слушай меня. Мы им дали так основательно «дрозда», что я думаю шлюхи согласилсятся на наши требования. Они были перепуганы до смерти! Не удивлюсь, если кое-кто из них обоссался от ужаса! А вот Стилет и «Оборотни» могут попытаться нас остановить, и нам, возможно, придется сразиться уже непосредственно с «Оборотнями». Есть «маза» что все так и будет. Но это — дело будущего. Пока же, действуйте так: подъедете к месту и если увидите нечто подозрительное, что Сизый не пропустил, или вдруг опасения какие-то, то к проституткам за данью не подъезжайте! Прокатитесь мимо просто так, как будто вы на прогулке. Кстати, куртки с нашими символами в виде беркута оставьте дома. Наденьте ветровки простые, джинсики. Вы трое, — указал Беркут на пацанов рядом, — шлемы не снимайте вообще. Проститутки видели и запомнили лицо Опенка, так что ему дань и передадут. Но, повторяю: За деньгами подваливайте только после того, как Сизый все обшарит и проверит. Вы и после него тоже покружитесь, поглядите. Ты, сизый, уже в это время должен быть на Чугунной улице. Если там подкатят с тыла какие-нибудь подозрительные фраера — сразу набирай Опенка. При малейшем подозрении на подставу, засаду — сматывайтесь! Понятно?
— Ясно! — вяло заявил Опенок. — А может быть, мы вообще завтра не поедем в Тулеевск, раз все так стремно?
— Появиться там мы обязательно должны. Завтра назначенный день выплаты дани. Шлюхи явно передали Стилету, какие мы жестокие и мощные ребята. Стилет, скорее всего, не пойдет против нас войной. Там все-таки не очень жирный кусок, на Литейном. Клиенты там все в основном с рынков, жадные. Так ботает мой источник информации в Тулеевске. Да что там говорить, уличная проституция — это тебе не организованный бордель! Так что, вполне вероятно, Стилет отступит и завтра мы все-таки получим наши деньги. Если шлюхи выдадут сумму меньшую, чем я требовал — все равно бери! Но сразу заяви, что Беркут будет недоволен! Посмотрим, что из всего этого получится!
Г. Тулеевск, на следующий день
Сизый появился в Тулеевске в одиночку. Он пробрался на Чугунную улицу, скинул свое одеяние и снаряжение мотоциклиста в рюкзак и, похожий на любителя турпоходов, в бейсболке, с легким рюкзаком за спиной потопал на Литейный проспект. Он приметил их сразу: с пару десятков «жриц любви» в вызывающих одеждах, прогуливались по тротуару. Сизыйувидел дерево среди кустарников, подошел к нему и осмотрелся. Отсюда, сквозь листву низкорослых посадок, неплохо просматривался проспект достаточно далеко вглубь и, главное, что «ночные бабочки» были видны, как на ладони. Парень уселся на поваленное бревно, достал из рюкзака бутылку «Фанты», и принялся делать то, зачем его сюда и послали: запоминать и наблюдать.
Он видел, что периодически к «ночным бабочкам» подъезжали автомобили. Переговоры шли через открытое окно и, в зависимости от результата, девушка либо садилась в машину, либо нет. Сизый отметил про себя, что шикарных авто сюда не заезжало. «Те в бордели покруче ездят!2 — резонно рассудил подросток. Погода стояла солнечная, и наблюдатель с час провел на поваленном бревне. Потом он встал, накинул на спину рюкзачок и направился прочь от жриц любви по направлению к началу Литейного. Только теперь он углубился в кустарники и деревья с противоположной стороны. Тут Сизый выглянул из кустов на пустырь и похолодел: в двух метрах, прямо перед ним, обнажив кинжалоподобные клыки, стоял огромный ротвейлер и, гортанно рыча, следил за ним. Могучую шею собаки опоясывал ошейник в виде прочной цепи с металлическими шипами. Сизый от страха хотел, было, попятиться и сбежать, но только сделал шаг назад, как клыкастый монстр зарычал еще сильнее и двинулся следом. Парень напрочь забыл, кто он и что делает на этом пустыре в не родном для себя городе. К тому же четыре года назад его покусали бродячие собаки. Было много уколов, боли, страха. «Этому и одного раза хватит, чтобы меня пополам перекусить!» — прострелила мысль в голове пацана. И тут злобное рычание услышал хозяин ротвейлера. Тот позвал своего пса:
— Фунтик! — услышал Сизый кличку монстра, — Фунтик! Фу! Оставь этого туриста в покое! — приказывал голос собаке.
Сизый увидел, что голос принадлежал невысокому сморщенному деду в кепке. В руках хозяин пса держал поводок.
— А вы, молодой человек, что так уставились на моего Фунтика! Как-то угрожающе! Не стыдно вам? — укоризненно прочитал нотацию дед, — Вы же так можете его напугать! А он еще молодой щенок, его нервная система неустойчива! А вы так глядите на него, как будто придушить его хотите!
Дедок подошел к псу и пристегнул ошейник к поводку. Фунтик радостно замахал хвостом и как-то сразу потерял интерес к юному. А со лба Сизого скатилась капелька пота.
— Кошмар! Что за проспект! — уходя, причитал старичок. — Шлюхи разгуливают, как на променаде! Малолетние живодеры, ненавидящие собачек, охотятся тут же! И куда только милиция смотрит! Пойдем, Фунтик, отсюда, пойдем! Домой! Там тебя ни один живодер не обидит!
Сизый заворожено глядел, как огромный и мощный телок по кличке Фунтик трусил за хозяином. Сам же названный ни за что «живодером» паренек очнулся, как после долгого сна и, петляя, рванул обратно через проспект и дальше на Чугунную улицу к своему двухколесному железному другу. Он снял массивную цепь с заднего колеса, которой приковал мотоцикл к кованой ограде. Сизый расстегнул рюкзак и извлек мотоциклетный шлем. Подросток усиленно вгонял воздух в легкие, пытаясь унять дрожь в коленях. «Этот Фунтик пострашней всей той своры дворняг, что меня покусала! Боюсь даже посмотреть, не описался ли я!» — кутерьмой роились мысли в юной голове.
Дело в том, что Сизый, несмотря на принадлежность к быстроразвивающейся банде «Беркуты» в небольшом городе Шаповск и шестнадцать лет жизни все еще пускал струю в штаны при стрессовых ситуациях. Например, год назад он шел с девушкой, которая ему очень нравилась, по парку. Вокруг благословенно хранили тишину даже лесные птички.
И в этот момент из кустов прямо под ноги Сизого вылетел заяц на огромной скорости, а вслед за ним невероятных размеров мраморный дог, преследующий ушастого в полном молчании. Девушка вскрикнула. А вот у парня случился конфуз: в руке он нес банку с искристой аквариумной рыбкой, купленную девушкой в магазине «Подводный мир». Временный домик подводной обитательницы выскользнул у кавалера из рук, упал на асфальт и разбился. Тут же Сизый пустил струю в белые летние штаны. Таким образом, провокатор заяц, охотник дог и погибшая на земле рыбка стали причиной разрыва романтических отношений и последующих насмешек. Уже после этого неглупый пацан решил подстраховаться и стал поддевать памперсы для взрослых перед предстоящими волнующими и опасными событиями. Вот и сейчас Сизый с удовольствием вспомнил, что поддел перед вылазкой в Тулеевск выручающий «Хаггис».
И вот Сизый стоял на Чугунной улице и с трудом приходил в себя, с сожалением думая об некоторых особенностях своего организма. В это время большая группа мотоциклистов, отличительной чертой которых было наличие синих шлемов с изображением оскалившегося оборотня, неторопливо проследовала по Литейному проспекту. Главарь банды «Оборотни» по кличке Стилет остановился у места скопления проституток, о чем-то переговорил с Яйцом, Лизкой, Светлячком. После чего все «Оборотни» пересекли проспект и на медленной скорости скрылись в многочисленных деревьях и кустарниках, обрамляющих Литейный. Стилет не собирался оставлять наезд банды малолеток из Шаповска без ответа.
Внушительная группа мотоциклистов неслась по ночному городу. Траектории движения мотоциклов то пересекались, то расходились. Мощные двигатели современных машин легко слушались управления. Со стороны казалось, что эти двухколесные «железные кони», подобно пчелам, вырвались из закрытого улья и устремились на свободу. Треск десятков движков разрушал тишину ночного города. Из окон домов, построенных вдоль основной набережной города Тулеевска, под названием Веерная, на эту группу со злобой взирали разбуженные жители. Но ребятам и девчатам на мотоциклах было на это наплевать. Пьянящее чувство свободы, ощущение подобия ветру, все это окрыляло. Когда ты едешь на большой скорости на мотоцикле, чувство опасности и, даже, страха, смешивается с возбуждающим ощущением прилива адреналина в кровь. Так было и у них. Многие уже успели покурить «травки», сознание их расширилось и заиграло новыми красками. Другие смеялись непонятно чему, но то было и неважно. «Трава» давала о себе знать. Этим хохочущим юнцам были забавны даже обычные редкие прохожие. Границы мироздания в их сознании значительно расширились, и один из них даже стал показывать пальцем на с трудом передвигающегося мужчину, видимо, возвращающегося после долгих посиделок с друзьями домой. В особых шлемах полуночных гонщиков со встроенной музыкой звучали динамичные и заводные мелодии.
Тимур Стрельников, пятнадцатилетний сын известного в городе предпринимателя Павла Афанасьевича Стрельникова, вел своего двухколесного коня марки «Хонда» легко и уверенно. Стоило ему чуть-чуть повернуть ручку подачи топлива на себя, как его железный мустанг мгновенно реагировал на это резким ускорением. Тимур то быстро уходил вперед от группы, то нарочно отставал, чтобы опять догнать и перегнать. В наушниках громыхала улетная композиция группы «Европа» «It is final countdown». От выкуренного недавно «косячка» тело казалось легким, невесомым как пушинка. Паренек теперь очень хотел скорости, но ее то, как раз и пришлось снижать: впереди замаячил «лежачий полицейский». Весь поток мотоциклистов тоже стал сбрасывать «гас». Тимур ловил кайф от всего этого мероприятия, от себя и своих друзей. Группа «Европа» пела песню, текст которой переводился примерно так: идет обратный отсчет перед стартом космического корабля и космонавты не знают, вернутся ли они когда-нибудь на Землю, домой, или нет. А обратный отсчет уже запущен, нет возможности вернуться назад, и только неизвестность и холод космоса ждет покидающих землю людей. Так и для подростка наступил момент истины: когда он уже подъезжал к дорожному препятствию, кайф мгновенно «обломался»: маленький взрыв разнес его голову в синем защитном шлеме с наклейкой в виде оскалившегося оборотня, с клыков которого капала ярко красная капля крови. Уже мертвый Тимур стал заваливаться на своем аппарате влево, почти на встречную полосу. Он выпал из изогнутого дугой седла и затих на асфальте. Остальные мотоциклисты остановились, в недоумении сняли шлемы и смотрели на товарища, лежащего без движения на дорожном полотне. Все знали Тимура, как достаточно опытного водителя, несмотря на возраст, и не могли понять, как это он не удержал равновесие при преодолении простейшего препятствия, да еще так непрофессионально вывалился из седла и ударился головой, отчего, видимо, потерял сознание. Такое случается при падениях, особенно на твердое покрытие. С сидения ближайшего мотоцикла соскочила девушка, сняла защитный шлем, подошла к Тимуру. Наклонилась, некоторое время пристально смотрела на тело, глаза ее расширились от ужаса, и она пронзительно закричала: «Ма-а-а-м-а!».
Любопытная бабушка из многоэтажки, что была когда-то построена вдоль набережной, поспешно задернула занавеску: от леденящего кровь вопля девицы дрожь страха пробежала по старческому телу.
Г. Тулеевск, лето 2010, холостяцкая небольшая квартира
Петр Прокопчук, оперуполномоченный следственного управления городского УВД № 2, еле разлепил глаза и поднял голову над подушкой. Вчера ему исполнилось двадцать шесть лет, и это событие он отпраздновал достаточно широко. Высокий, каштановые волосы, его зеленоватые глаза искрились хитринкой. Праздник случился вчера, а сегодня Петр мял руками голову, пытаясь круговыми движениями улучшить свое состояние. Он покряхтел, почесался, и после этого короткого массажа с интересом посмотрел на женскую голову на соседней подушке. «Кто это? Ленка или Машка?» — задал сам себе вопрос молодой опер. Вчера он намешал шампанское с водкой, пил текилу и мартини, потягивал с дамами красное вино и отшлифовал все это светлым бочковым пивом. Петр сам себе удивился: в отличие от большинства людей вокруг, младшего брата Степана Прокопчука, сверстников, он не любил пиво ни в каком виде. Но вчера он его употребил и сегодня решил связать не очень свежее утреннее состояние сегодня именно с этим фактом употребления пенного напитка. Прокопчук схватил бутылку минеральной воды со стола, плотно к ней присосался. После утоления жажды Петр все же слез с кровати, обошел ее, наклонился к изголовью и стал рассматривать женское лицо на подушке. «Олеся Викторовна!» — с удивлением узнал он секретаря своего непосредственного руководителя, начальника УВД города Тулеевска, полковника милиции Мельникова Федора Игнатьевича.
«Теперь Мельников, если прознает, меня просто сожрет и косточки выплюнет под ноги Олесе Викторовне», — мелькнула мысль у молодого человека. Он обвел взглядом комнату: на стуле висело женское нижнее белье. Петр только теперь сообразил, что из одежды на нем блестели лишь хромированные наручные часы на кожаном ремешке. Молодой человек поискал глазами свои трусы и нашел их брошенными на магнитолу в углу комнаты. Петр устремился к этому предмету мужской одежды, схватил их и направился в ванну.
Парень принял контрастный душ и начал растирать себя махровым полотенцем. После сотни энергичных движений, прошел на кухню, где растворил и выпил шипучую таблетку аспирина. Вскоре он почувствовал себя почти свежим и стал сооружать нехитрый завтрак. В этот момент в дверном проеме появилась женщина лет тридцати пяти, миловидная, одетая в его халат.
— Доброе утро, Олеся Викторовна! — официально поздоровался Прокопчук и несколько стыдливо опустил взгляд в пол.
— Ах! Как официально ты ко мне сегодня обращаешься, Петя! А вчера звал меня Олесенькой, своей королевой величал! Песню пел все время:
«Олеся! Олеся! Как птицы кричат! Как птицы кричат! Как птицы кричат в поднебесье! Останься со мною, Олеся!». Так красиво пел, жалобно, душевно! А что в постели вытворял! Разбойник, да и только! — рассмеялась она, — Ладно, я в душ, а ты кофе пока приготовь, мой король! И называй меня, как вчера — Олесенькой!
— Угу, Олеся Виктор…Олесенька, — как-то неуверенно пробурчал молодой человек, — Я уже занялся завтракостряпанием!
Петр любил вкусно покушать, готовить умел и делал это с удовольствием.
Пока дама принимала душ, зазвонил телефон и Петр поднял трубку. Он сразу же узнал низкий бас своего начальника — полковника Мельникова. Это был статный мужчина сорока девяти лет, с ежиком седых волос. Он отличался ровным, спокойным характером, рассудительностью. Голос его, басовитый и скрипучий, знали многие в городе.
— Ну, что? Как отдыхается? — ехидным, как показалось молодому человеку, голосом спросил шеф. «Он все знает про сегодняшнюю ночь!» — с огорчением предположил Прокопчук.
— У меня сегодня выходной. Официальный!
— Ошибаешься, сокол! В городе убийство. Причем не «бытовуха». Так что, отдохнешь после. Ты стал вчера на год старше, а значит, еще ответственнее, я надеюсь! Дело нешуточное! Жду в конторе, — приказал полковник и повесил трубку.
«Вот так всегда!» — с некоторой горечью подумал молодой оперативник, — «Делать нечего — служба есть служба. Вот какая мерзость может совершать убийства в день рождения порядочных людей!»- зло выругался опер.
На кухню вошла Олеся. От нее пахло ананасовым шампунем. Петр вдохнул этот приятный запах, поводил носом. Он хотел, было, уже предложить Олесе начать сегодняшний день как аристократы — с прохладного шампанского и аккуратно нарезанных долек ананаса, но вспомнил о приказе Федора Игнатьевича и служебном долге, и обреченно сказал женщине:
— В городе убийство. Едем на работу.
Помолчал и добавил: «Порознь».
Петр сидел на стуле и внимательно слушал.
— Пуля прошла через защитный шлем и разнесла мальчишке голову. Вот фотографии с места убийства. Ждем результатов баллистической экспертизы.
Перед полковником лежал веер фотографий. Прокопчук взял их в руки. Прежде всего, он изучил результаты ориентирующей фотосъемки. На снимках, сделанных с удаленной точки, отчетливо были видны многоэтажки, стоящие вдоль набережной, два придорожных магазина и кафе «Азимут». Ракурс съемки осуществляли с двух разных точек. Еще один снимок показывал адрес дома, напротив которого было совершено преступление: Веерная наб., д. 22. На изображениях детальной фотосъемки Петр увидел тело мотоциклиста в черной одежде. Разбитый синий шлем, с непонятной на фото наклейкой, остался на голове убитого. На другом детальном снимке была запечатлена «Хонда». Если судить по фото, сам двухколесный «железный конь» не пострадал. Без видимых повреждений мощная машина лежала на проезжей части.
Молодой опер принял также от руководителя план места убийства, грамотно сделанный в линейном и цифровом масштабе, благодаря которому можно было легко узнать расстояние от места гибели подростка до жилых домов, кафе, магазина. К плану прилагалась схема места преступления, начерченная уже с меньшей старательностью. Стрелки, показывающие точные расстояния не отличались безупречностью, но, в целом, разобрать схемы, при желании, не составляло труда.
— Постановление о возбуждении уголовного дела вы, Федор Игнатьевич, уже выпустили, насколько я могу судить? — поинтересовался Прокопчук, глядя на заголовок схемы, где указывалось, к какому протоколу осмотра места происшествия относится чертеж.