Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 — февраль 1913

В Англии земледелие ведется вполне капиталистически: фермеры-капиталисты арендуют землю участками средних размеров у лендлордов (землевладельцев) и обрабатывают землю при помощи наемных рабочих.

Никакая «земельная реформа» при таком положении вещей не может ничего изменить в положении сельских рабочих. Выкуп помещичьих земель в Англии мог бы превратиться даже в новое обирательство пролетариата, ибо помещики и капиталисты, сохраняя власть в государстве, продали бы свои земли втридорога. А платил бы плательщик налогов, т. е. тот же рабочий.

Шум, поднятый либералами вокруг земельного вопроса, принес пользу в одном отношении: он пробудил интерес к организации сельских рабочих.

Вот когда сельские рабочие в Англии проснутся и объединятся в союзы, тогда либералы не отделаются шарлатанскими «посулами реформы» или наделов для батраков и поденщиков.

Недавно сотрудник одной рабочей газеты в Англии посетил Джозефа Арча, старого вождя сельских рабочих, который много потрудился над пробуждением их к сознательной жизни. Это дело не удалось сразу – наивен был и лозунг Арча – «три акра (акр – немного более 1/₃ десятины) земли и корова» каждому сельскому рабочему, – погиб созданный им союз, – но его дело не погибло, и организация сельских рабочих в Англии снова становится на очередь дня.

Арчу теперь 83 года. Он живет в той же деревне и в том же доме, где родился. В разговоре со своим собеседником он указал, что союзу сельских рабочих удалось поднять заработную плату до 15, 16 и 17 шиллингов в неделю (шиллинг около 48 коп.). А теперь заработная плата сельским рабочим в Англии опять упала – в Норфольке, там, где живет Арч, – до 12–13 шиллингов в неделю.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: П.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Концентрация производства в России

В России, как и во всех капиталистических странах, происходит концентрация производства, т. е. сосредоточение его все больше и больше в небольшом числе крупных и крупнейших предприятий.

При капиталистическом строе каждое отдельное предприятие находится в полной зависимости от рынка. А при такой зависимости, чем крупнее предприятие, тем дешевле оно в состоянии продавать свой продукт. Крупный капиталист дешевле покупает сырые материалы, экономнее расходует их, употребляет лучшие машины и т. д. Мелкие хозяева разоряются и гибнут. Производство все более сосредоточивается, концентрируется в руках немногих миллионеров. Миллионеры обыкновенно еще усиливают свою власть посредством акционерных компаний, которые отдают им капиталы средних хозяев и «мелкоты».

Вот, например, данные о фабрично-заводской промышленности в России за 1910 г. в сравнении с 1901{44}.

Такова обычная картина во всех капиталистических странах. Число мелких заведений уменьшается: мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики разоряются и гибнут, переходят в ряды служащих, иногда пролетариев.

Число крупнейших предприятий быстро растет, и еще больше растет их доля во всем производстве.

С 1901 по 1910 г. число крупнейших фабрик, имеющих более 1000 рабочих, выросло почти в полтора раза: с 243 до 324.

В них было рабочих в 1901 г. около полумиллиона (526 тысяч), т. е. меньше трети общего числа, а в 1910 г. стало больше 700 тысяч, больше трети общего числа.

Крупнейшие фабрики душат мелкие и все больше сосредоточивают производство. Все более крупные массы рабочих собираются в небольшом числе предприятий, но вся прибыль от труда объединенных миллионов рабочих достается горстке миллионеров.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Карьера

Недавно умерший миллионер, издатель «Нового Времени»{45}, А. С. Суворин, историей своей жизни отразил и выразил очень интересный период в истории всего русского буржуазного общества.

Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути, – миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути. Разве это не типично для массы «образованных» и «интеллигентных» представителей так называемого общества? Не все, конечно, играют в ренегатство с такой бешеной удачей, чтобы становиться миллионерами, но девять десятых, если не девяносто девять сотых – играют именно такую же самую игру в ренегатство, начиная радикальными студентами, кончая «доходными местечками» той или иной службы, той или иной аферы.

Бедный студент, из-за недостатка средств не попадающий в университет; учитель уездного училища, служащий, кроме того, секретарем предводителя дворянства или дающий частные уроки у знатных и богатых крепостников; начинающий либеральный и даже демократический журналист, с симпатиями к Белинскому и Чернышевскому, с враждой к реакции, – вот чем начал Суворин в 50–60-х годах прошлого века.

Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъема в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству.

Либеральный журналист Суворин во время второго демократического подъема в России (конец 70-х годов XIX века) повернул к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими. Русско-турецкая война помогла этому карьеристу «найти себя» и найти свою дорожку лакея, награждаемого громадными доходами его газеты «Чего изволите?».

«Новое Время» Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище «Чего изволите?». Эта газета стала в России образцом продажных газет. «Нововременство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. «Новое Время» Суворина – образец бойкой торговли «на вынос и распивочно». Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями.

А теперь, после третьего демократического подъема в России (в начале XX века), сколько еще либералов повернуло по «веховской» дорожке, к национализму, к шовинизму, к оплевыванию демократии, к подхалимству перед реакцией!

Катков – Суворин – «веховцы», это все исторические этапы поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму.

Сознательные рабочие закаляют свои убеждения, понимая неизбежность такого поворота буржуазии, – как и поворота трудящихся масс к идеям рабочей демократии.

«Правда» № 94, 18 августа 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

В секретариат международного социалистического бюро

31 августа 1912 г.

Уважаемый товарищ!

Я получил от Вас циркуляр № 15 (от июля 1912 г.), в котором Главное правление СДКПиЛ{46} уведомляет о расколе в этой организации{47}.

В качестве представителя РСДРП в Международном социалистическом бюро я вынужден категорически протестовать против этого уведомления по нижеследующим причинам. —

1. Главное правление СДКПиЛ заявляет, что Варшавский комитет «не принадлежит к РСДРП, автономную часть которой составляет СДКПиЛ».

Но Главное правление СДКПиЛ не обладает ровно никаким правом ни решать, ни заявлять о том, кто принадлежит к РСДРП, которую я представляю.

Главное правление СДКПиЛ ныне само не принадлежит к нашей партии, ибо не состоит в организационной связи ни с представляемым мною Центральным Комитетом, избранным на январской конференции 1912 г., ни с противоположным центром ликвидаторов (так называемым «Организационным комитетом»).

2. Не соответствует истине утверждение Главного правления СДКПиЛ, будто бы раскол произошел «внезапно перед самыми выборами в Государственную думу».

Мне лично известно, что это самое Главное правление СДКПиЛ уже два года тому назад, когда оно вызвало острый конфликт со своими бывшими членами Малецким и Ганецким и устранило Ганецкого из Правления, – что Главное правление уже тогда должно было предвидеть раскол.

3. Лицемерием является заявление Главного правления

во-первых, что в варшавскую организацию, «так же как и во все другие революционные организации в царской России», прокрались провокаторы,

во-вторых, – что раскол произошел при «активном содействии охранки», хотя Главное правление не в состоянии указать ни одной фамилии, не смеет высказать никакого определенного подозрения!

Сколько надо лицемерия, чтобы с целью морального уничтожения политических противников бросить публично бесчестное обвинение в «содействии охранки», хотя не хватает мужества указать хотя бы одну фамилию, высказать какое-либо определенное подозрение!

Я уверен, что всякий член Интернационала с негодованием отвергнет эти неслыханные приемы борьбы.

Я знаю в продолжение ряда лет обоих бывших членов Главного правления СДКПиЛ – Малецкого и Ганецкого, которые открыто идут рука об руку с Варшавским комитетом. Я получил как раз от Варшавского комитета официальное уведомление, подтверждающее этот факт.

И при создавшемся положении я считаю своею обязанностью довести до сведения Международного социалистического бюро приложенный протест Варшавского комитета СДКПиЛ.

Так как заявление Главного правления было разослано всем членам Международного социалистического бюро, я вынужден просить Вас, уважаемый товарищ, разослать представителям всех партий, принадлежащих к Интернационалу, и это мое заявление вместе с протестом Варшавского комитета.

С партийным приветом

Н. Ленин

«Gazeta Robotnicza» № 19, 21 ноября 1912 г.

Печатается по тексту газеты Перевод с польского

Кадеты и аграрный вопрос

В полемике против «Правды» кадеты не могли, как ни старались, обойти вопрос о том, демократическая они партия или либерально-монархическая.

Вопрос этот крайне важный. Он имеет не только общепринципиальное значение, давая материал для выяснения основных политических понятий. Кроме этого, вопрос о сущности кадетской партии, претендующей на руководство всей оппозицией, связан самым неразрывным образом со всеми коренными вопросами русского освободительного движения вообще. Поэтому всякий, кто сознательно относится к избирательной кампании, кто ценит ее значение в деле политического просвещения масс, должен с величайшим вниманием отнестись к этому спору о сущности кадетской партии.

Кадетская «Речь» пытается теперь замять этот спор, заслонить принципиальные вопросы увертками и бранчливыми выходками («ложь», «извращение» и т. п.), вытащить те или иные ругательства, пущенные в ход ликвидаторами против нас в момент наибольшего личного раздражения, вызванного резкими организационными конфликтами. Все это – известные и избитые приемы людей, которые чувствуют свою слабость в принципиальном споре. И поэтому наш ответ кадетам должен состоять в повторном разъяснении принципиальных вопросов.

Каковы отличия демократизма и либерализма вообще? И буржуазный демократ и либерал (все либералы суть буржуазные либералы, но не все демократы суть буржуазные демократы) настроен против старого порядка, абсолютизма, крепостничества, привилегий высшего сословия и т. д., настроен в пользу политической свободы и конституционного «правового» строя. Таково их сходство.

Их различие. Демократ представляет массу населения. Он разделяет мелкобуржуазные предрассудки ее, ожидая, например, от нового, «уравнительного» передела всех земель не только уничтожения всех следов крепостничества (такое ожидание было бы основательно), но и подрыва основ капитализма (что вовсе неосновательно, ибо никакой передел земель не может устранить ни власти рынка и денег, ни власти и всевластия капитала). Но демократ верит в движение масс, его силу, его правоту, нисколько не боясь этого движения. Демократ отстаивает уничтожение всех средневековых привилегий без всякого исключения.

Либерал представляет не массу населения, а меньшинство его, именно: крупную и среднюю либеральную буржуазию. Либерал боится движения масс и последовательной демократии более, чем реакции. Либерал не только не добивается полного уничтожения всех средневековых привилегий, а прямо защищает некоторые и весьма существенные привилегии, стремясь к тому, чтобы эти привилегии были разделены между Пуришкевичами и Милюковыми, а не были устранены вовсе.

Либерал защищает политическую свободу и конституцию всегда с урезками (вроде двухпалатной системы и мн. др.) – причем каждая урезка есть сохранение привилегии крепостников. Либерал колеблется таким образом постоянно между крепостниками и демократией; отсюда крайнее, почти невероятное бессилие либерализма во всех сколько-нибудь серьезных вопросах.

Русская демократия, это – рабочий класс (пролетарская демократия) и народники и трудовики всех оттенков (буржуазная демократия). Русский либерализм – партия к.-д., а также «прогрессисты»{48} и большинство национальных групп III Думы.

За русской демократией есть серьезные победы, за русским либерализмом – ни одной. Первая умела бороться, и ее поражения были всегда великими, историческими поражениями всей России, причем даже после поражения часть требований демократии всегда исполнялась. Второй, т. е. либерализм, не умел бороться, и за ним нет в русской истории ничего, кроме постоянного презрительного третирования либералов крепостниками, как холопов барами.

Проверим эти общие соображения и основные принципиальные посылки на кадетской аграрной программе. «Правда» заявила кадетам, что их недемократизм доказывается речами к.-д. Березовского 2-го по аграрному вопросу в III Думе[8].

Кадетская «Речь» отвечала в № 208: «Речь Березовского 2-го была, как известно, подтверждением программы к.-д. по аграрному вопросу».

Посмотрите, как увертлив этот ответ! Мы заявили, что речь Березовского 1-го[9] – образец недемократической постановки вопроса. «Речь» знает прекрасно, что именно мы считаем признаком либерализма в отличие от демократизма. Но она и не думает разобрать вопроса серьезно, установить, какие именно признаки отличия либерализма от демократизма считает она, «Речь», правильными, проверить, имеются ли налицо эти признаки в речи Березовского 1-го. Ничего этого «Речь» не делает. «Речь» увертывается от вопроса, обнаруживая этим принципиальную слабость и нечистую совесть.

Но отрицать ответственности всей кадетской партии за речь Березовского 1-го даже «Речь» не решилась. Она признала, должна была признать эту ответственность, назвав речь Березовского 1-го «подтверждением программы к.-д. по аграрному вопросу».

Прекрасно. Вот мы и приведем главные места из этой, бесспорно и официально-кадетской речи члена III Думы А. Е. Березовского, симбирского помещика. Мы рассмотрим, анализируя рассуждения оратора, стоит ли он на демократической или на либеральной точке зрения. И мы посмотрим, удастся ли гг. кадетам в их обширной прессе или на собраниях опровергнуть нас.

«По моему глубокому убеждению, – говорил в III Думе, в октябре 1908 г. А. Е. Березовский (мы цитируем по стенографическому отчету «России»{49}), – этот проект» (земельный проект к.-д.) «гораздо более выгоден и для владельцев земли» (а не только для крестьян), «и я это говорю, господа, зная земледелие, сам занимаясь им всю жизнь и владея землей. Для культурного земледельческого хозяйства проект партии народной свободы был бы несомненно более полезен, чем теперешний порядок. Не надо выхватывать голый факт принудительного отчуждения, возмущаться им и говорить, что это насилие, а надо посмотреть и оценить, во что выливается то, что предлагается в нашем проекте, и как проводится это принудительное отчуждение…»

Мы подчеркнули эти поистине золотые слова г. А. Е. Березовского, золотые своей редкой правдивостью. Кто припомнит речи и статьи марксистов-большевиков против кадетов во время I Государственной думы{50} или кто возьмет на себя труд ознакомиться теперь с этими статьями, тот должен будет согласиться, что г. А. Е. Березовский в 1908 году блестяще подтвердил большевиков 1906 года. И мы беремся предсказать, что всякая, сколько-нибудь объективная история трижды подтвердит их политику.

Мы говорили в 1906 году: не верьте звуку слов – «принудительное отчуждение». Весь вопрос в том, кто кого принудит. Если помещики принудят крестьян заплатить втридорога за плохие земли, наподобие пресловутого выкупа 1861 года, то подобное «принудительное отчуждение» будет помещичьей реформой, выгодной для помещиков и разорительной для крестьян[10].

Либералы, кадеты, ставили вопрос о принудительном отчуждении, лавируя между помещиками и крестьянами, между черносотенцами и демократией. В 1906 году они обращались к демократии, стараясь выдать свое «принудительное отчуждение» за нечто демократическое. В 1908 году они обращаются к «зубрам» III Государственной думы и доказывают им, что надо посмотреть, «во что выливается и как проводится это принудительное отчуждение».

Послушаем же официального оратора к.-д. партии:

«Возьмите проект 42-х членов I Госдумы, – говорил А. Е. Березовский, – в нем заключалось только» (именно, г. Березовский!) «признание необходимости в первую очередь подвергнуть отчуждению те земли, которые не эксплуатируются самими владельцами. Затем партия народной свободы поддерживала образование комиссий на местах, которые в известное время должны были выяснить, какие земли подлежат отчуждению, какие не подлежат и сколько нужно земли крестьянам для их удовлетворения. Эти комиссии конструировались так, что в них была бы половина членов крестьян и половина некрестьян».

Г-н А. Е. Березовский чуточку не договорил. Всякий, кто пожелает справиться с аграрным проектом Кутлера (признанный представитель кадетской партии в аграрном вопросе), напечатанным во II томе кадетского издания «Аграрный вопрос», увидит, что председатели комиссий назначались, по тому проекту, правительством, т. е. тоже были помещичьими представителями.

Но допустим даже, что А. Е. Березовский более точно выразил взгляды к.-д., чем Кутлер. Допустим, что А. Е. Березовский все договорил и что кадеты действительно хотят комиссий, составленных из крестьян и «некрестьян» поровну без представителей классового правительства. Что же? Решится ли кто-нибудь утверждать, что подобный проект есть демократический??

Демократия есть господство большинства. Демократическими могут быть названы только выборы всеобщие, прямые, равные. Демократические комиссии только такие комиссии, которые выбраны всем населением на основе всеобщего избирательного права. Из общих, основных, азбучных истин демократизма это вытекает так бесспорно, что странно даже разжевывать все это господам кадетам.

На бумаге кадеты признают всеобщее избирательное право. На деле по одному из самых важных вопросов русского освободительного движения, аграрному, они не признают всеобщего избирательного права! Никакие увертки и оговорки не устранят этого факта, имеющего первостепенное значение.

И не подумайте, что кадеты допускают здесь лишь отступления от принципа всеобщего избирательного права, от принципа демократии. Нет. Они кладут в основу иной принцип, принцип «соглашения» старого с новым, помещика с крестьянином, черной сотни с демократией. Половину одним и половину другим – вот что провозглашают кадеты.

Это и есть как раз типичный принцип колеблющейся либерально-монархической буржуазии. Она хочет не уничтожения привилегий средневековья, a раздела их между помещиками и буржуазией. Разве можно оспаривать, в самом деле, что предоставление «некрестьянам» (т. е. помещикам, говоря без обиняков) равенства с крестьянами, с 7/₁₀ населения, есть сохранение и подтверждение средневековой привилегии? В чем же ином состояли средневековые привилегии, как не в том, что один помещик значил в политике столько же, сколько сотни и тысячи крестьян.

Из равенства помещиков и крестьян объективно невозможен никакой иной выход, кроме как раздел привилегий между помещиками и буржуазией. Именно так было дело в 1861 году: помещики уступили 1/₁₀₀₀ своих привилегий нарождающейся буржуазии, а крестьянская масса была осуждена на полвека (1861 + 50 = 1911) мучений, бесправия, унижения, медленной голодной смерти, выколачивания податей и пр. Надо, кроме того, не забывать, что, уступая в 1861 году 1/₁₀₀₀ своих политических привилегий буржуазии (земская, городская, судебная реформа и пр.), помещики экономически сами начинали превращаться в буржуазию, заводя винокуренные, свеклосахарные заводы, входя в правления акционерных обществ и т. д.

Мы сейчас увидим, какой же окончательный выход указал сам г. А. Е. Березовский из этого «равенства» ничтожного числа помещиков с громадным числом крестьян. Но сначала мы должны еще подчеркнуть все значение слов Березовского, что эти пресловутые комиссии должны были «выяснить, какие земли подлежат отчуждению, какие не подлежат и сколько нужно крестьянам земли для их удовлетворения».

Все разговоры о разных «нормах» наделения крестьян и пр. – все это одни пустые слова, которыми, кстати сказать, оглушают себя и крестьян нередко наши народники-интеллигенты, не исключая и самых «левых». Серьезное значение имеет только один вопрос: все ли земли будут подлежать отчуждению или не все? и в последнем случае: кто будет определять, «какие не подлежат»? (я уже не говорю о том, кто будет определять размер выкупа, ибо самый выкуп средневековых привилегий есть учреждение либерально-буржуазное, но в корне, в основе абсолютно недемократическое, противодемократическое).

Все, детально разобранные, чиновничьи выглаженные параграфы кадетских земельных проектов – пустая канцелярщина. Серьезный вопрос один: кто будет определять, какие земли и на каких условиях подлежат отчуждению? Самый идеальный законопроект, обходящий этот вопрос, есть одно шарлатанство, не более.

Как же решает этот единственный серьезный вопрос г. Березовский? Ясно ведь, что при равенстве крестьян и «некрестьян» соглашения в большинстве случаев не будет, – да о полюбовном соглашении крепостников с вчерашними крепостными нечего и законы писать. На «полюбовное соглашение» с ними крепостники и без всяких законов всегда согласны.

И г. Березовский ясно дал ответ на больной вопрос зубрам III Государственной думы. Слушайте дальше его речь:

«Ввиду этого, этой общей конкретной работой на местах, конечно, выяснилось бы и количество «возможной» (слушайте!) «для отчуждения земли и количество земли, необходимой для крестьян» (необходимой для чего? для отбывания повинностей? так на это крепостники всегда были согласны!) «и, наконец, сами крестьяне убедились бы, в какой мере могут быть удовлетворены их справедливые» (гм! гм! упаси нас, боже, от барского гнева, от барской любви и от помещичьей «справедливости») «требования. Затем все это прошло бы через Гос. думу и» (слушайте, слушайте!) «Гос. совет и после их переработки» (гм! гм!) «дошло бы до окончательной санкции» (т. е. утверждения закона). «Результатом этой планомерной работы» (уж чего «планомернее»!) «несомненно было бы истинное удовлетворение настоящих нужд населения и связанное с ним успокоение и сохранение культурных хозяйств, которые партия народной свободы никогда без крайней необходимости не желала разрушать».

Так говорил представитель «партии народной свободы», которую по справедливости следовало бы назвать партией помещичьего успокоения.

Здесь яснее ясного видно, что «принудительное отчуждение» кадетов есть принуждение крестьян помещиками. Кто вздумал бы отрицать это, тот должен доказать, что в Государственном совете{51} преобладают крестьяне над помещиками! «Равенство» помещиков с крестьянами в начале, а в конце – если полюбовного соглашения не последовало – «переработка» проекта Государственным советом.

«Культурных хозяйств партия народной свободы без крайней необходимости никогда не желала разрушать», – заявил г. помещик А. Е. Березовский, наверное считающий свое хозяйство «культурным». А мы спросим: кто будет определять, чье хозяйство и в каких частях «культурное» и где начинается «крайняя необходимость»? Ответ: это будут определять сначала комиссии из помещиков и крестьян поровну, а потом Государственный совет…

Что же? Демократическая ли партия кадеты или контрреволюционная партия либерально-монархической буржуазии? Партия ли это «народной свободы» или помещичьего успокоения?

Русская буржуазная демократия, т. е. трудовики и народники всех оттенков, сильно грешила тем, что ожидала от перехода помещичьей земли к крестьянам «уравнительности», распространения «трудовых принципов» и т. п., грешила и тем, что пустыми разговорами о разных «нормах» землевладения заслоняла вопрос о том, быть или не быть средневековому землевладению, но эта демократия помогала новому вытеснить старое, а не сочиняла проектов сохранения ряда привилегий за старым.

Нет, отрицать, что кадеты не демократическая партия, а партия контрреволюционной, либерально-монархической буржуазии, значит прямо-таки издеваться над общеизвестными фактами.

* * *

В заключение рассмотрим вкратце один вопрос, который могли бы задать, пожалуй, иные наивные кадеты. Если «принудительное отчуждение» кадетов было принуждение крестьян помещиками, почему большинство помещиков отвергло его?

Ответ на этот вопрос дал, сам того не желая, г. Милюков в речи 31 октября 1908 года в III Государственной думе, когда он выступал как историк. Историк Милюков должен был признать, что до конца 1905 года и власть и помещики считали крестьянство консервативной силой. На Петергофском совещании 19–26 июля 1905 года – это совещание подготовило булыгинскую Думу{52} – столпы будущего Совета объединенного дворянства, А. А. Бобринский, Нарышкин и т. д., были за то, чтобы в Думе дать преобладание крестьянам. Витте встал тогда на ту точку зрения, что опорой самодержавия должно быть (и может быть) не дворянство и не буржуазия, а «крестьянская демократия»[11].

«Господа, – говорил г. Милюков, – это интересный момент потому, что именно в этот момент является у правительства мысль о принудительном отчуждении (Голоса: у Кутлера). Да, Кутлер, господа… Кутлер принялся за разработку проекта о принудительном отчуждении.

…Он работал, господа; работа эта продолжалась, я не знаю, месяц или два – до конца 1905 года. Она продолжалась беспрепятственно до тех пор, пока не произошли известные московские события, после которых настроение заметно изменилось».

4-го января 1906 года съехался съезд предводителей дворянства. Он отверг проект Кутлера, зная его по слухам и частным сообщениям. Он принял свою аграрную программу (будущую «столыпинскую»). В феврале 1906 года уходит в отставку министр Кутлер. 30 марта 1906 года кабинет Витте (с «крестьянской» программой) сменяет кабинет Гурко-Горемыкина (с «столыпинской», дворянски-буржуазной программой).

Таковы факты, которые должен был признать историк Милюков.