Кошка на счастье

— Можешь, конечно! Кто тебе сказал, что нет?

— Мне… — возмущённо начала она, но осеклась на полуслове и обвела присутствующих диким взглядом. — А я и не спрашивала никого! — пробормотала княжна себе под нос.

— Разумеется, ты можешь отказаться, — с мягкой улыбкой на губах продолжила Лира. — Но я бы посоветовала тебе не спешить, и дать Райму шанс завоевать твою симпатию. Он правда хороший человек, а волки — хорошие мужья, заботливые и надёжные.

Мне до зуда в языке захотелось уточнить, все ли они такие заботливые, как отец Трая, «залюбивший» жену до того, что она от него в речку сиганула. Но я сдержалась; в конце концов, один урод — не показатель нормы, да и зачем портить окружающим настроение на ровном месте?

Моё же собственное настроение несколько подпортилось после услышанного. Нет, мне не жалко было, что у Леды появился выбор, да и Лира говорила сейчас правильные вещи, не стоило рубить сплеча. Но не давала покоя другая мысль: Черногор не мог не знать о возможности расторгнуть этот брак, но именно он исподволь убедил окружающих в неизбежности такого союза. Зачем? Честно говоря, обручение княжны в совсем ещё нежном возрасте с самого начала казалось довольно странным, а теперь начало откровенно тревожить. Зачем всё это князю? Ведь если бы не казус с исчезновением волка, Лебедяна могла и не узнать, что совсем не обязана вступать в этот брак!

Прижать к стенке Черногора не представлялось возможным; на него где сядешь, там и слезешь. Но прояснить этот вопрос, определённо, стоило до свадьбы. А для этого следовало найти волка: уж он точно был в курсе всей истории.

Переходить к интересующей теме в присутствии гостий никто не спешил. Но, к нашему счастью, после возвращения Варса особенно рассиживаться они не стали и вскоре откланялись.

— Ну что, мальчики, какие у вас результаты? — решительно перешла я сразу к главному, когда посетители были спроважены, и вся наша небольшая компания вернулась на нагретые места.

— У меня ничего внятного, кроме того факта, что князь жив, — развёл руками Чёрный Коготь. — Говорят, исчез из запертой спальни, потайных ходов нет, зато есть какие-то магические следы. Но узнать подробности не получится: расследованием руководит на редкость неразговорчивый и несговорчивый тип, спрашивать у него бесполезно. Разве что через Райва, но тот тоже совсем не болтун. Да, кстати, Лебедяна, я уполномочен принести тебе официальные извинения от всего Совета за вчерашний эпизод. Здесь действительно имела место случайная ошибка, никто не хотел тебя оскорбить, просто с исчезновением князя у всех голова кругом.

— Да ну их, — отмахнулась Леда. — Мне сейчас гораздо интереснее всё-таки поболтать со своим женихом и задать ему несколько вопросов, — недобро нахмурилась она. Получилось очень похоже на отца, я искренне умилилась фамильному сходству.

— Трай, а у тебя какая информация? — полюбопытствовала я. — Та же самая?

— Та, да не та, — с видимым удовольствием сообщил он. — Поцелуешь — расскажу.

— Сейчас я тебя поцелую, если продолжишь в том же духе, — мрачно пообещал Варс, смерив друга тяжёлым взглядом. Я его даже зауважала в этот момент: уж очень выразителен был взгляд и тон.

— Да ладно, пошутить нельзя, — фыркнул Трай. — Извини, но ты не в моём вкусе. В общем, не так уж и заперта комната была. А, вернее, поручиться за это никто не может, потому что князь изволил приятно проводить время с друзьями, и где-то в процессе потерялся. Никто, правда, не помнит, когда и куда; но по официальной версии, конечно, из своей комнаты, при загадочных обстоятельствах.

— А у тебя эта информация, конечно, от собутыльников? — растерянно хмыкнул Варс.

— Что ты, таких друзей у меня нет; а вот знакомые стражи имеются, и один как раз был в то время в карауле, — пожал плечами Трай. — Но относительно хода поисков он всё равно не в курсе, да и это всё рассказал по большому секрету, и то только потому, что за ним должок: Полумесяц не терпит, когда о его делах треплются на каждом углу.

— Это что же получается, ваш князь просто загулял? — задумчиво проговорила я. — Да я с него сама шкуру спущу за такое! И плевать на всевозможные политические последствия.

— В очередь, — Чёрный Коготь глянул на меня с кривой ухмылкой. — Если он просто загулял, его половина советников захотят убить, начиная собственно с Давра Полумесяца. Может, просто исчезновение по факту не такое загадочное и не из закрытой комнаты, да и провернуть его было легче, если чутьё всех участников было притуплено.

— Как ты изящно перефразировал «ужрались до потери связи с реальностью», — хихикнула я. — Но шутки шутками, а ситуация чем дальше, тем подозрительней. Ещё вампиры эти по дороге…

— Я решил, что вы про них уже забыли, — усмехнулся альфа, окинув меня взглядом.

— По себе людей не судят, — наставительно сообщила я. — Мы сегодня занесли парочку ошейников разным магам на анализ, завтра узнаем результат. Учитывая, что мы выбрали пару идеологических противников и соперников, и в разговоре с ними Леся, наивно хлопая глазами, высказалась в духе «Вот этот господин смотрел, но я не очень доверяю его мнению; не мог бы такой выдающийся специалист разрешить мои сомнения?», есть хороший шанс получить достоверный результат. Оба были полны энтузиазма и заверяли, что уж они-то расскажут всё как есть! Но я сомневаюсь, что результат будет стоящий, и что нам назовут автора и владельца этих тварей.

Мы некоторое время ещё обсуждали сказанное, а потом, закономерно не придумав ничего нового, разошлись спать.

Варс Чёрный Коготь

День прошёл весьма плодотворно, но, увлечённый работой, я напрочь забыл о снотворном, которое хотел прихватить из дома. Более того, я вспомнил о нём только тогда, когда кошки уже разошлись по комнатам, и просить их о помощи было поздно: не ломиться же в комнаты. Днём под давлением авторитета Грува Белое Сердце вечные спутницы бессонницы — хроническая усталость, тяжесть и заторможенность, — отступили, а сейчас вернулись, и я даже не стал пытаться лечь в постель, сразу направившись в библиотеку. Книгу на этот раз, правда, выбирал тщательно и всему прочему предпочёл историческую хронику.

— Опять не спится? — отвлёк меня от попыток сложить отдельные слова в связные предложения знакомый голос.

— Забыл снотворное, — ответил я, откладывая книгу и переводя взгляд на тень. Опять, как вчера, кошка сидела рядом, задумчиво меня разглядывая. — Вета, скажи, это ты меня вчера усыпила?

— А если я, то что? — почему-то очень настороженно спросила она.

— Хотел поблагодарить. Правда, я так и не понял, как оказался в собственной постели. И, честно говоря, очень любопытно узнать ответ на этот вопрос.

— Это несложно. — Её губы тронула мягкая улыбка, и мне показалось, что Велесвета ощутимо расслабилась, услышав мой ответ. — Хочешь, я избавлю тебя от бессонницы? — вдруг предложила она через пару мгновений.

— Хочу, — без раздумий ответил я. — А ты это можешь?

— Если бы не могла, не предлагала бы, — улыбка стала насмешливой, но почему-то грустной. — Действительно, хочешь?

— Спрашиваешь! Наши маги толком ничего не могут сделать, говорят — надо меньше нервничать; можно подумать, это от меня зависит. Я очень на многое готов, чтобы окончательно избавиться от этой проблемы, — поморщился я.

— Это хорошо, — удовлетворённо кивнула она и поднялась с места, при этом держась одной рукой за моё плечо.

— Хорошо что? — уточнил я.

— Что готов, — оказавшись у меня за спиной и положив уже обе ладони мне на плечи, тихо шепнула она. От вкрадчивого тона кошки стало не по себе, по спине скользнул неприятный холодок. Запоздало сообразив, что прежде, чем соглашаться на лечение, было бы неплохо уточнить, в чём именно оно будет заключаться, я дёрнулся с места, пытаясь встать и вывернуться из-под её рук. Тщетно. Тонкие изящные пальцы сжались тисками, не давая шелохнуться, а над ухом прозвучало тихое и ласковое: — Спи!

Попытка сопротивляться нахлынувшей темноте так же не увенчалась успехом, и я провалился во мрак забытья.

В этот раз приходить в себя было тяжело. Липкая паутина сна отпускала очень неохотно, в сознании мелькали обрывки мыслей, эмоций и фрагменты недавних сновидений; но я точно знал, что мне нужно наружу, и как можно скорее. Когда наконец-то сумел продрать глаза и оглядеться, подумал, что продолжаю спать, и сейчас наблюдаю очень странный сон, вполне имеющий шанс превратиться в кошмар.

Это была обыкновенная спальня; незнакомая, но я готов был поручиться, что пределы дома Трая мы не покидали. За окном плескалась ночная тьма, клочьями просачиваясь в комнату и заполняя собой углы и щели. Неожиданно плотная, непроглядная, равнодушная к оборотническому ночному зрению.

Единственным источником света служила свеча в высоком рожке канделябра, но пламя её из-за неподвижности казалось неживым, нарисованным. Тёплый тусклый свет не то что не рассеивал тьму, а, кажется, дополнительно подчёркивал и уплотнял. В неверных отсветах стоящая у того же стола Велесвета производила откровенно жуткое впечатление: кожа казалась мертвенно-бледной, волосы — ещё одним сгустком неестественной чернильной тьмы. Длинная рубаха из некрашеного полотна прикрывала колени и, кажется, была единственной её одеждой. Бросив на меня взгляд через плечо, женщина ободряюще улыбнулась, хотя эффекта добилась прямо противоположного: в её глазах жила та же тьма, пробуждающая внутри какие-то глубинные, древние страхи.

— Не бойся, — мягко проговорила кошка, возвращаясь к своему занятию. Из моего положения было не видно, что она делает на столе, но я слышал шорохи, шелест и позвякивания. Нюх неожиданно тоже оказался бесполезен: в воздухе был разлит одуряюще-сильный запах каких-то эфирных масел или благовоний. — Всё будет хорошо.

— Ты очень удивишься, если я скажу, что это прозвучало крайне неубедительно? — мрачно поинтересовался я, на пробу дёрнув руками и запрокинув голову, чтобы определить, как именно они связаны.

Собственное положение нервировало меня больше всего. Я лежал на кровати на спине, надёжно связанный по рукам и ногам и растянутый между спинкой и изножьем кровати. Не слишком туго, но я едва мог согнуть ноги в коленях и руки в локтях. Узлы явно давали понять, что вязал их профессионал и шансов освободиться нет, но выполнены они были очень аккуратно и почти не давили. Из такого положения рассмотреть было трудно, но, кажется, они были самозатягивающимися: чем интенсивнее попытки освободиться, тем хуже и туже результат. Да и верёвки были непростые; кажется, именно из-за них я не чувствовал рядом зверя и не мог обернуться. Ощущение было крайне неприятным и непривычным.

А, самое главное, вся моя одежда была аккуратно сложена на стуле, стоящем у стола, и собственная нагота не добавляла спокойствия.

— Не бойся, — повторила кошка, и в голосе мне почудилась улыбка. — Я же обещала, что помогу тебе.

— От бессонницы вылечишь вечным сном? — язвительно уточнил я. А что мне оставалось, кроме разговоров? Было устойчивое ощущение, что кричать и звать на помощь бесполезно. Не из гордости и нежелания предстать в подобном виде ещё перед кем-нибудь посторонним, а из понимания: никто не услышит. Тьма вокруг казалась живой и почти разумной, а тишина и неизвестность рядом с ней особенно угнетали. Разговор же по крайней мере мог прояснить ситуацию.

— Нет, что ты, — возразила она. — Если расслабишься, это даже будет… приятно.

— Если бы я знал, как именно ты планируешь меня лечить, у меня было бы больше шансов расслабиться, — огрызнулся я. Велесвета некоторое время молчала, потом сокрушённо качнула головой и тихо пробормотала:

— Странные вы.

— Волки? — уточнил я.

— Нет, все. Мужчины, женщины. — Она медленно качнула головой. — Бессонница — это не болезнь, её не надо лечить. — Ответ оказался неожиданным.

— А что же это? И что с ней надо делать?

— Это благословение. Прикосновение и дар Неспящей. Ты слышал о Неспящей? — буднично уточнила она.

А я непроизвольно дёрнулся, туже затягивая путы, и тихо выругался сквозь зубы.

— Вот значит как… Не слишком-то это всё похоже на алтарь для жертвоприношений, — процедил, окидывая взглядом комнату.

— Жертвоприношений? — с искренним недоумением уточнила кошка и даже обернулась, отвлекаясь от своего занятия. — Глупости какие. Зачем жертвы той, к кому рано или поздно придут все?

— А чтобы пораньше, — буркнул я.

Собственный голос… успокаивал. Настолько, насколько это вообще было возможно на волоске от смерти, когда ты решительно ничего не способен изменить. А язвительность и попытки пошутить были сейчас единственным, что помогало держаться в здравом уме. Потому что верить кошке я перестал окончательно, отчётливо понимая, что вляпался в историю, которая будет стоить мне жизни. Всё, что я мог в сложившейся ситуации — попытаться сохранить человеческое лицо, а это было сложно: прежде мне тоже приходилось рисковать жизнью, у степняков это было привычно, но никогда ещё мне не было так жутко.

Наши боги — грозные боги, они не помогают тем, кто этого недостоин, не прощают слабостей и ошибок. Солнцеликая Огника, — покровительница пламени, солнца, лета; она вспыльчива, несдержанна, переменчива, мстительна и яростна, но при этом не лишена благородства, умеет прощать и сочувствовать, быстро успокаивается и даже признаёт собственные ошибки. Белогривый Рун, волчий отец, — воздух, трескучий мороз и зима; он терпелив к мелким ошибкам, но безжалостен к серьёзным промаха, и тот, кто единожды навлёк на себя его гнев, обречён. Но и награждает он полной мерой, без издёвок и подвохов. Зеленоглазый Верик — прародитель котов, покровитель весны и воды; блудлив, беспринципен, лицемерен, обожает злые шутки, но его очень сложно всерьёз вывести из себя, и ни показушный его гнев, ни милость обычно не приносят серьёзного вреда. Но он очень любит детей, особенно совсем маленьких, и вот как раз им с искренним удовольствием помогает. И, наконец, Длиннохвостая Мика, — осень, земля, изобилие даров природы, брак, семья, беззаботная жизнь, неотвязная тоска и тысяча мелких неприятностей и болезней, вроде навязчивого насморка. Слабого она доконает, сведя в могилу, но к сильному окажется очень щедра.

А есть Неспящая. Её очень мало кто рисковал поминать вслух, и то — с оглядкой, вполголоса, а её имя затерялось в веках. Принято было считать, что его уже никто не знает. Её временем была самая длинная ночь в году и самый длинный день — как напоминание о том, что она всегда рядом. Смерть, безумие и тьма — изначальная и окончательная, из которой всё родилось и в которую всё канет. Её единственной милостью могла быть только смерть без мучений, а вот список возможных наказаний был весьма и весьма длинным. А участь принесённого ей в жертву бедолаги была особенно незавидна: ему до конца времён предстояло пополнить беспокойную свиту чёрной богини.

— Ерунда, — насмешливо фыркнула кошка, отложила своё занятие и подошла ко мне. Присела на край кровати, погладила узкой тёплой ладонью по груди, потом нагнулась и едва ощутимо коснулась губами ключицы. — Не бойся, тебе совершенно ничего не грозит. Во всяком случае, ничего из того, о чём ты сейчас думаешь. Неспящая — самая справедливая и честная из богов. Она равно ласково принимает всех, кто приходит к ней, каждому дарит покой и умиротворение. Но тебе ещё слишком рано с ней встречаться, как и мне.

— Тогда зачем нужно вот это? — Я демонстративно пошевелил руками.

— Я… должна забрать её благословение себе. Так что это, скорее, для меня, — проговорила она неуверенно, а бледные щёки ощутимо тронул румянец.

— И каким образом ты собираешься его забирать? — нахмурился я.

— Это сложно объяснить в двух словах. Ты, наверное, уже догадался, что тени — это в некотором роде жрицы и хранительницы памяти и истины Неспящей? Мы приглядываем за миром, чтобы иметь возможность вовремя её позвать. В отличие от остальных богов, она старается по возможности заботиться о смертных… Нет, не перебивай, пожалуйста! — чуть повысив голос, торопливо сказала кошка, накрыв ладонью мои губы. — Я знаю всё, что ты можешь мне сказать; но, в отличие от тебя, я также действительно знаю, что она из себя представляет, а не собираю страшные сказки. Мы служим ей всю жизнь до определённого момента. — Велесвета, продолжая говорить, поднялась с места, дошла до стола и вернулась, держа обеими руками пиалу. — Выпей это, пожалуйста.

Я ответил молчанием, пытаясь одним взглядом выразить всё, что думаю об этом предложении. Кошка тяжело вздохнула и вымучено улыбнулась.

— Варс, я же могу тебя заставить. Точно так же, как заставила прийти сюда, раздеться и лечь в кровать. Но тогда мне придётся начинать всё с начала, и это не приведёт ни к чему, кроме лишней траты времени. Оно даже на вкус приятное. Хочешь, я первая сделаю глоток? — уточнила она, и действительно немного отпила. Или сделала вид, что отпила.

Не признать справедливость её слов было сложно. Панический ужас быстро перегорел, оставив некоторую апатию и понимание: в данной ситуации я совершенно бессилен, и спасти может только случай. Так зачем дёргаться и оттягивать неизбежное?

— Давай свою отраву, — со вздохом проговорил я. Кошка заботливо придержала мне голову, пока я пил; впрочем, там было всего несколько больших глотков. Зелье на вкус действительно оказалось неплохим, бодрящим, с лёгкой приятной кислинкой.

— Это не отрава, — упрямо возразила она, опять поднимаясь с кровати, чтобы поставить пустую посуду на стол. — Это… кажется, правильно оно называется «афродизиак»; возбуждающее средство.

— Зачем? — окончательно потеряв нить происходящих событий, я уставился на Велесвету в недоумении, граничащем с шоком.

— Понимаешь, — вновь присев на край кровати, она нервно сцепила пальцы в замок, глядя при этом куда угодно, только не на меня. — Однажды каждая из нас, теней, понимает, что настал… подходящий момент. Я не могу объяснить, как это происходит, но всё вокруг складывается нужным образом. Осень, новолуние, особое состояние души, а, главное, подходящий мужчина, отмеченный Неспящей. Девочки, кто постарше, пытались нам рассказать, но пока сама не почувствуешь, понять невозможно. А ты мне сразу понравился, — кошка неуверенно улыбнулась, очень осторожно погладив кончиками пальцев мои рёбра. — Ты красивый, умный, надёжный, сильный, серьёзный. Такой… настоящий, правильный.

— И? — растерянно уточнил я. В голове шумело, пульс ускорился, обострился нюх и осязание; зато со зрением происходило что-то непонятное, перед глазами всё расплывалось и даже слегка двоилось. Кажется, начало действовать зелье.

— В общем, в определённый момент мы понимаем, что настала пора зачать ребёнка, и выбираем подходящего для этого мужчину. Я выбрала тебя. — Вновь улыбнувшись, Велесвета пожала плечами. — Правда, мои познания об этом процессе исключительно теоретические, поэтому пришлось прибегнуть к зелью; мне кажется, опытная женщина, вроде Нири, вполне могла бы обойтись без него, — с сомнением и некоторой завистью поделилась она.

— Ты издеваешься? — мрачно поинтересовался я. — Ха-ха. Смешно, я оценил. А теперь, может, развяжешь меня?

— Такими вещами не шутят, — с укором проговорила кошка, на мгновение вскинула на меня обиженный взгляд, а потом опять опустила глаза.

— Бред! — с нервным смешком выдохнул я, уронив голову и зажмурившись. Пару раз стукнулся затылком о кровать, отчаянно жалея, что подо мной мягкий матрац, а не каменный алтарь: тогда от ударов был бы хоть какой-то толк. — Бред. Полный бред! Это точно сон, такого не может быть в реальности, — я опять нервно хохотнул.

— Почему? — недоуменно поинтересовалась тень.

— Потому! — фыркнул я, не в силах внятно и цензурно вкратце объяснить весь идиотизм ситуации. — Ты… Какой тебе ребёнок?! Ты сама ещё ребёнок!

— Неправда, мне уже пятьдесят три, — возразила она. — А ребёнок… Если будет девочка, значит, она начнёт обучение, а я продолжу свой путь. Если мальчик — значит, Неспящая больше не нуждается в моём служении, и я смогу его прекратить.

— А если не получится?

— Получится, — убеждённо отозвалась она, невозмутимо расплетая косы. — Во-первых, я на тебя уже настроилась, и даже проверила нашу с тобой совместимость; помнишь, ты немного приболел в дороге? Это был побочный эффект.

— А если бы мы были несовместимы, я бы протянул лапы? — ещё мрачнее уточнил я.

— Нет, твой организм тогда бы никак не отреагировал, — отмахнулась кошка. — Во-вторых, я чувствую, что сейчас именно то время. В-третьих, мой организм сейчас как раз находится в наиболее оптимальной стадии регулярного цикла. И, главное, зелье действует; мне кажется, пора, — уверенно кивнула она, окинув меня внимательным взглядом, поднялась с кровати и одним плавным движением стянула через голову свободную рубашку. Тяжёлые тёмные волосы рассыпались по точёным плечам, и Велесвета отвернулась, чтобы аккуратно сложить одежду.

Сейчас она совсем не казалась юной девушкой: никакой подростковой угловатости, вполне сформировавшаяся фигура, стройная и пропорциональная. Округлые бёдра, узкая талия, которую, кажется, можно было полностью обхватить двумя руками, небольшая грудь красивой формы. Отсутствие пышных форм не делало кошку менее привлекательной. Она была изящна, как тонкая костяная статуэтка, сходство с которой усиливала молочная белизна кожи.

Проклятое зелье действительно работало на отлично, влияя не только на физиологию, но и на инстинкты: я, ингвура мне на холку, несмотря на всё безумие ситуации, на полном серьёзе хотел сейчас эту женщину.

Вот только расслабленно отдаться этому состоянию и плюнуть на всё мешал разум, который был категорически против происходящего.

— Прекрати, — прорычал я, дёрнувшись, когда кошка подошла к кровати и, опираясь обеими ладонями о мою грудь, уселась верхом мне на живот.

— Не дёргайся, ты делаешь себе же хуже, повредишь себе руки верёвкой, — мягко укорила она, ласково погладив меня ладошкой по щеке. Слова у меня на этом кончились, и из горла даже без частичной трансформации вырвался только яростный рык.

Всё было неправильно! Настолько неправильно, что даже инстинкты примолкли, оглушённые диссонансом реальности и желаемого. Под хвост Белогривому верёвки и моё бессилие; на фоне основной проблемы это были мелочи, досадное недоразумение. В конце концов, при желании всё это можно было воспринимать как игру, и даже получить удовольствие. Главное, что буквально сводило с ума, заставляя сознание разрываться на части, — эта женщина не хотела близости. Не было запаха ответного желания, и ощущения утверждали, что я сейчас делаю то, на что не имею никакого права. Я делаю, а не эта дурная кошка!

— Ты сделаешь себе больно! — сквозь зубы процедил я, пытаясь дозваться её разума, но отчётливо понимая, что шансов у меня нет.

— Я знаю, — спокойно ответила она. — Не волнуйся, я умею терпеть боль, — ободряюще мне улыбнувшись, она приподнялась на коленях, переползла подальше, и, закусив губу, аккуратно примерилась, помогая себе руками.

Я выдохнул сквозь зубы самое грязное ругательство, какое только знал. Собственные ощущения назвать приятными я не мог, но запах крови и боли тихонько всхлипнувшей Велесветы можно было сравнить с ударом кувалды по лбу; а кошка ещё и заёрзала, пытаясь устроиться удобнее и, наверное, унять боль.

— Веля, замри! — прорычал я. — Замри, я сказал!

— Я делаю что-то не так, да? — тоскливо пробормотала она, но действительно замерла.

— Да! — коротко рявкнул я, хотя высказаться хотелось гораздо пространней и экспрессивней. — Всё!

— Но я же…

— Да уж, теорию, что и куда, ты действительно знаешь, — перебил я. — Не двигайся, ингвура тебе на холку! И слушай. Сейчас ты очень аккуратно встанешь и развяжешь меня. Не перебивай! Развяжешь. Я обещаю, что никуда не уйду, и помогу тебе с этой… проблемой века, но не так, понимаешь?! Так ничего не получится!

— Но зелье… — хмурясь, совсем уж тихо попыталась возразить тень.