О Марсе и чайных чашках

— Вы ведете себя так, будто мы персонажи дешевого детектива, — заметил Шерлок, бесцеремонно присаживаясь прямо на стеклянный столик напротив этнографа.

— Еще глупее было бы притворяться, что я не понимаю, чем обязан, — вздохнул ученый. — Вы подозреваете меня в убийстве достопочтенного посла, моего друга и духовного брата?

— Да нет, не подозреваю. Только что я в этом убедился.

Картер приподнял брови:

— И что меня выдало? Манера просматривать новости? Тот факт, что я предпочел эрл грей своему любимому жасминовому? Я забыл стереть с лацкана мазок зеленоватой крови?

Шерлок хмыкнул.

— Значит, все-таки наслышаны. Ну да, я мог не сомневаться. У вас перстень с агатом на пальце. «Камень мести». Еще одна милая марсианская традиция, правда, не общеизвестная.

— Мне его подарила бабушка, — спокойно проговорил Картер. — Двадцать лет назад. И в любом случае, что если и так? Мы уже в экстерриториальной зоне. Я гражданин Марса. Вы никак не можете меня привлечь к ответственности.

Джон еле удержался, чтобы не закатить глаза. Ну конечно. Он с самого начала это и подозревал. Чертова экстерриториальность. Один марсианский гражданин убил другого марсианского гражданина, при чем тут вообще лондонская полиция?..

Шерлок, однако, словно и внимания не обратил. Он наклонился к Картеру опасно близко, вторгаясь в личное пространство. Если бы к Джону так приблизился бы кто-то, кроме Шерлока, он бы, наверное, дал этому кому-то в морду. Картер даже не отшатнулся.

— Меня больше интересует, — продолжал Шерлок как ни в чем не бывало, — почему вы убили его. Сперва я подумал: ну конечно же, андероксит! Уважаемый посол приторговывал на сторону. Дело довольно обычное для марсиан: они-то андероксит к вывозу не запрещали и земные законы уважают только на словах. Но этот маленький сторонний бизнес — всегда дело семейное, а посол драл со своих земных перекупщиков больше, чем присылал домой, зная, что марсиане не отследят мошенничество. Но вы, мистер Картер, будучи знакомым с земными реалиями, могли это понять. Мог ли еще кто-то кроме вас, кто-то из сотрудников посольства?.. Сомневаюсь. Марсиане, несмотря на свои телепатические способности, с большим трудом учат земные языки, кроме самого посла, может быть, двое-трое в посольстве могли с грехом пополам объясняться с людьми. Итак, вы узнали, что посол лжет. После этого, согласно марсианскому кодексу чести, вы просто обязаны были его убить, несмотря на личные чувства и пожелания, не так ли? По марсианским стандартам это даже на убийство не тянет, наоборот, вы совершили благородный поступок. Более того, вы помогли и самому послу, очистили его совесть, так сказать. Долг духовного брата.

Картер медленно кивнул, лицо его сделалось непроницаемым.

— Вы неплохо представляете ситуацию. Для чего вы тогда погнались за мной в башню? Услышать подтверждение?

— Нет, — сказал Шерлок, хищно ухмыляясь. — Заставить вас признать, что вами руководили вовсе не такие благородные мотивы.

Картер приподнял брови.

— Стена, — подсказал Шерлок. — На западной стене я напишу послание звездам. Если это было ритуальное убийство, как вы заставили всех думать, то где же ритуальное послание? Где стихи, цитаты из священных текстов? Разве вы не должны были оставить своему… эээ, собрату, ритуальное прощание и отпущение грехов?

Картер поправил очки и улыбнулся слегка снисходительно; губы его, правда, при этом дрожали.

— Частое заблуждение для непрофессионалов, — проговорил он с легкой догматичностью. — Вы находитесь под впечатлением, что марсианское общество крайне косно и жестко контролируется традициями и ритуалами, что шаг вправо и шаг влево трактуется как нарушение закона и порядка и карается смертью. Это не так. У них — у нас — есть четкое различие между законами, традициями, обычая и суевериями. «Послание звездам» — это обычай, не традиция и не закон: когда оказываешь кому-то услугу смертью, славишь его в стихах. Я бы сравнил его с обычаем дарить девушке обручальное кольцо в европейских странах. Это всем понятный символ: если мужчина дарит кольцо, он предлагает брак. Но предложение брака остается вполне выраженным и без кольца, особенно, если девушка не любит украшения.

— Господин посол не любил стихов? — резко спросил Джон.

Он был зол на Шерлока, который потащил его на башню ради этого дела, которое явно и яйца выеденного не стоило, зол на Картера (псих чертов! даже если марсиане действительно рассматривают это как благородное дело, самому Джону вся ситуация больше всего напоминала мафиозные разборки за долю в прибыли).

Картер впервые посмотрел на него, улыбнулся тонкими губами.

— У нас было… — он прокаркал что-то на марсианском. — Приблизительный перевод: «отношения, лишенные поэзии».

— Похвально, весьма похвально… — протянул Шерлок. — Уважаемый ученый, который настолько погрузился в предмет исследования, что сменил гражданство и даже, в некоторой степени, свою расу. Настолько отринул все человеческое, что своими руками вскрывал панцирь своему другу… где вы хоть взяли бензопилу, купили в хозяйственном супермаркете?

— На что вы намекаете? — процедил Картер. Кажется, самообладание наконец-то начало ему изменять.

— На то, — резко сказал Шерлок, — что вы обычный человек, вполне здоровый психически; по крайней мере, диагнозы вам не ставились. Вы не психопат, не социопат, нормально социализированы, не страдаете шизофреническими расстройствами, разве что интровертны, но в пределах нормы. Если вы рассматривали марсиан как равных себе, вы не могли проникнуться марсианской философией настолько, чтобы хладнокровно и с чувством собственной правоты убить одного из них, да еще того, с кем были близко знакомы — ведь именно посол десять лет назад ходатайствовал за ваше включение в клан? — Картер побледнел еще сильнее и наконец-то слегка отшатнулся от Шерлока. — Вы убили по другой причине, мистер Картер, крайне человеческой: вы убили из ревности. Утаивание вырученных за андероксит денег было вторичной причиной; первичной было то, что посол тратил их на свою пассию, Викторию Де Грасси. Интрижки марсиан с актерами и музыкантами в порядке вещей, но тут дело зашло слишком далеко. Настолько далеко, что посол даже написал ей стихи на английском и опубликовал их. Он ведь никогда не писал вам стихов, не так ли?.. Поэтому и вы ему не написали.

— Что вы… — Картер покачнулся. Закрыл глаза. Потом, все так же не открывая глаз, ослабил галстук, словно тот его душил, отложил планшет на диван рядом с ним. — Какая вам разница, — проговорил он хрипло. — Ваши измышления — это ваши измышления. У земной полиции нет ко мне претензий. Я лечу на Марс и расскажу Старейшинам всю правду. Вы остаетесь здесь и можете думать обо мне, что хотите.

— О нет, — Шерлок усмехнулся сухо и опасно; в глазах у него Джон заметил тот тревожный огонек, который появлялся каждый раз, когда Шерлока брал цель. — Мы тоже летим на Марс, вашим же рейсом. Я тоже изложу вашим старейшинам свою версию. И посмотрим, какую из них признает правдивой Пещера шепотов.

Джон чуть было не издал стон. И издал бы наверное, но тело не желало двигаться, застыв в шоке. «Я знал, что этим кончится, — промелькнула паническая мысль. — Черт, я всего лишь хотел горячую ванну!»

Картер уставился на Шерлока со смесью ужаса грешника перед котлом и любопытства ученого на пороге открытия:

— Вы… знаете о Пещере Шепотов? — произнес он неверяще.

— Именно, — Шерлок жизнерадостно кивнул, и Джону очень захотелось его ударить. Долго-долго бить об это самое панорамное окно гениальной башкой, и наблюдать, как ручейками стекает вниз гениальная кровь, на сей раз настоящая, а не как в тот раз.

— Но зачем вам это?! Так хотите доказать свою правоту? — Картер снова поправил сползшие от волнения очки.

— О да, — Шерлок кивнул, на сей раз совершенно серьезно. — В ином случае я бы позволил вам спокойно лететь на Марс, мне нет дела, накажут вас или нет. Но так вышло, что это дело коснулось меня лично. Вам не повезло.

Джону захотелось побиться о панорамное окно самому.

* * *

Джон поверить не мог, что это происходит с ним.

Казалось бы, после стольких лет знакомства с Шерлоком Холмсом (даже с перерывом на его смерть) можно было бы привыкнуть, что, просыпаясь утром, не знаешь, где ты ляжешь спать вечером, если вообще ляжешь именно спать, а не, допустим, в засаду или сразу в могилу. Но возвращаться из Шотландии только чтобы оказаться на рейсовом звездолете…

— Не волнуйтесь, миссис Хадсон, — проговорил Джон в трубку. — Мы просто вернемся на неделю позже, чем рассчитывали. Все в порядке.

— Какая жалость, — огорченно проговорила миссис Хадсон, — а я испекла для вас сконы… Придется отдать жильцам миссис Тернер.

— Миссис Хадсон, ради ваших сконов я бы слетал на Плутон и обратно, — вздохнул Джон, и это было чистейшей правдой. Рот его наполнился слюной при одной мысли о выпечке их доброй не-домохозяйки: хот-дога было, откровенно говоря, маловато.

Как хорошо было бы толкнуть сейчас дверь 221-го дома, вдохнуть знакомый запах старого лака, бумаги, пыли и ванильной эссенции (последнее — из квартиры миссис Хадсон), подняться наверх по скрипящим ступеням (да, спасибо, Шерлок, я помню, что их семнадцать), заварить чаю, добавить туда виски (пусть даже кое-кто презрительно поморщится при виде этого непотребства), вытянуть ноги к камину…

Ни хрена такого счастья не будет как минимум еще восемь дней. Три дня туда, три дня обратно, два на месте… Это если они успеют вернуться на том же корабле.

Чертов Шерлок. Бессердечный эгоист. Только погоня его и интересует, печали простых смертных побоку.

— Успокоил нашу добрую хозяйку? — лениво поинтересовался Шерлок, не открывая глаз, когда Джон упал рядом ним на диван в зале ожидания.

Слава богу, этот диван стоял от Картера далеко.

— Я с тобой не разговариваю, — предупредил Джон.

— Очень глупо с твоей стороны. За три дня полета сойдешь с ума от скуки.

— Я и так сойду! — не сдержавшись, рявкнул Джон. — Какого черта тебя понесло на Марс?!

— Я же сказал тебе: намереваюсь проследить, чтобы Картер получил по заслугам.

— С каких пор тебя это волнует?! — Джон стиснул зубы. — Тебе обычно плевать на все, как только ты раскроешь загадку.

— Я хоть раз оставил на свободе опасного убийцу? — поинтересовался Холмс таким холодным и спокойным тоном, что Джон понял: на этот раз он таки умудрился обидеть этого самопровозглашенного социопата. Но тот, разумеется, не покажет. Потому что самопровозглашенный и социопат.

— Картер — не маньяк, и наша полиция его бы все равно не взяла… Нет, ладно. Это бесполезный спор. Что тебе на самом деле нужно на Марсе?

Шерлок приоткрыл один глаз.

— Если ты так сердит на меня, — ровно произнес он, — можешь не лететь. Ты полностью свободен в своем выборе, Джон, как всегда.

Джон грубо выругался и встал с дивана. До следующего лифта на орбитальную станцию, где они сядут на корабль, оставалось полчаса. Ему нужно снова успокоиться, а то он не удержится и все-таки придушит Шерлока еще до того, как они окажутся на звездолете.

В порядке принятия мер к самоуспокоению Джон разыскал в углу зала ожидания столбик информатория и набрал запрос «пещера шепотов марс» в поисковой системе, но нашел только пару ссылок на перевод марсианской священной книги да рекламу интимного мыла.

В скоростном лифте Джон пристегивался с мыслью, что если у кого-то в этом мире мышление еще своеобразней, чем у Шерлока Холмса, то разве что у маркетологов.

Хотя, вероятно, марсиане еще чуднее. Они убивают за стихи.

* * *

Самым приятным фрагментом путешествия обещал стать дезинфицирующий душ, через который их пропустили в специальных камерах на Малой орбите[5] — при том, что какой-то медик, обладающий нездоровым чувством юмора, прозвал их газовыми камерами, и название прижилось. Это многое говорило о космических перелетах.

Еще относительно приятными можно было назвать полчаса ожидания перед душем на орбитальной станции, которые начались с момента, когда двери орбитального лифта с тихим звоном открылись и стало можно, стряхнув с себя двойное ускорение, подняться на ноги и пройти в смотровой зал. Джон обожал смотровые залы.

В толпе из примерно тридцати гражданских, отправляющихся этим рейсом на Марс, можно было сразу различить новичков: эти слишком громко шутили и размахивали в воздухе руками, пробуя слабую гравитацию Малой орбиты. Эти же новички в страхе отшатнулись, внезапно натолкнувшись на иллюминатор в полу — ну естественно, а где же еще ему быть. Смотровая камера, куда прибывали все отправляющиеся на гражданских кораблях в разные уголки Солнечной системы, находилась на одном из внешних уровней станции, где вращение создавало искусственную гравитацию. Внутренние уровни занимали военные и другие специализированные учреждения: гражданских, не умеющих управлять своим телом в условиях невесомости, туда не допускали. Джон со слабым уколом ностальгии припомнил, как он когда-то разгуливал по всей станции, как у себя дома. Сейчас, должно быть, его пропуск не сработает… Как же давно он тут не был.

Когда они с Шерлоком летали на Венеру, то из соображений конфиденциальности отбывали через Большую иглу в Будапеште. Тамошний орбитальный лифт вел на совсем другую станцию, построенную при помощи Советского Союза — а значит, никаких тебе смотровых окон, да и залы для новоприбывших там были куда меньше и теснее.

Ждать нужно было еще минут сорок, и Джон протолкался к окну, даже присел на корточки над огромным прозрачным иллюминатором, чтобы быть ближе.

У него привычно слегка закружилась голова: внизу плыли звезды, разноцветные и поразительно трехмерные. По краю иллюминатора чиркнула голубая полусфера Земли (Джон разглядел антициклон), и перспектива внезапно и пугающе сменилась: он ведь только что был там, внизу.

Поразительно.

Светлячки превратились в целые миры, удаленные на непредставимые миллионы миль. Зеленые, голубые, красные и белые, они кололи глаза, отпечатываясь, кажется, где-то на дне сетчатки. Сердце привычно сжалось от ужаса, восторга и ощущения собственной незначительности.

— Ты в своей стихии, — сказал Шерлок ему на ухо (Джон и не заметил, как он оказался за спиной). — Ты скучал по Внеземелью.

— Мы пока не за Большой орбитой, так что технически это не Внеземелье, — поправил его Джон. — И да, если выяснится, что ты устроил эту погоню для моего развлечения, я точно тебе врежу.

Шерлок фыркнул.

А потом была дезинфекция. И ад на борту пассажирского перевозчика «Арес-21».

* * *

Джон Уотсон немало полетал по Внеземелью.

После той неприятной истории со снотворным на Марсе он думал осесть и какое-то время поболтаться на Земле — не то чтобы с началом космической эры наземные конфликты утеряли остроту, вояки много где требовались — но, как известно, человек предполагает, а бог располагает.

Пока он проходил переподготовку на тренировочной базе на Луне, кинули клич: требовался доброволец-медик (лучше хирург с опытом работы в невесомости) на Амальтею. Мало кто рвался на спутники Юпитера, тем более, что база на Амальтее была смешанной, под юрисдикцией ООН, и доставлять врача должен был рейс из СССР. Кроме Джона других камикадзе не нашлось, и начальство закрыло глаза, что последние пять лет он не практиковал, а был комбатантом. У Джона сложилось впечатление, что к тому времени они готовы были взять хоть однорукого стоматолога.

Русские космонавты оказались мировыми ребятами; с Иваном он иногда переписывался до сих пор, и надеялся, что в КГБ (или как там эта организация теперь называется?) его не держат за потенциального осведомителя.

Если бы они еще чуть не утонули в гребаном Юпитере, все было бы совсем превосходно.

А еще Джон приобрел стойкое отвращение к мидиям и хлорелле.

После двух лет на Амальтее снова случилась Луна. На сей раз пребывание там стоило Джону облучения, штыкового ранения в плечо и отставки.

Он находился там в качестве одного из трех военных представителей на научной базе. Временное назначение, в качестве отдыха. А тут лунники затеяли свою заварушку в тоннелях, и комендант решил держать оборону — чушь собачья, потому что контуры жизнеобеспечения базы, как выяснилось, имели выход на Луна-Сити и мятежники как-то умудрились перехватить компьютерный контроль.

В итоге весь персонал, вовремя сдавшийся или не принимавший участия в боевых действиях, в скафандрах промариновали на поверхности половину лунного «дня», пока местные обыскивали базу.

Джон, вообще-то говоря, дрался: защищал лазарет и двух больных на его попечении. Но его пощадили, хотя больных прикончили — профессиональных врачей у повстанцев почти и не было, а раненых хватало.

Должно быть, его не убили потом, потому что он и так подыхал от лучевой болезни. А может, из благодарности. Даже посадили на один из первых кораблей до Земли. Там его подлатали, но с военной службы списали начисто.

В общем, Солнечная система оставила свои следы на шкуре Джона Уотсона. Видимо, она, шкура эта, пришлась Внеземелью по душе. Джон не отвечал взаимностью.

Больше всего отставной военврач ненавидел не иные планеты, не радиацию и не шальные астероиды. Куда сильнее он терпеть не мог космические перелеты с их выматывающей скукой и, о да, запахом: никакая дезинфекция не спасает, когда столько людей запихивают в небольшое пространство при замкнутой воздушной циркуляции.

К счастью, к любой вони быстро привыкаешь; к скуке привыкнуть сложнее. Если Джону казалось, что тот их с Шерлоком перелет на Венеру был ужасен, то теперь он вынужден был пересмотреть это мнение. Тогда они с Шерлоком были лучшими друзьями (или Джон так полагал), а впереди их ждало захватывающее приключение. Они болтали по многу часов подряд, делились версиями и историями. Шерлок учил Джона подделывать почерки, пользуясь в качестве подручного материала салфетками. Джон рассказывал Шерлоку, как правильно ловить рыбу на блесну.

В этот раз разговор упорно не клеился. Шерлок отсутствовал всего около года; казалось бы, у них по-прежнему должно оставаться много общего — на Бейкер-стрит они ведь не молчали и не ограничивались просьбами передать друг другу чай. Но почему-то теперь, в ограниченном пространстве и в отсутствии контактов с внешним миром, все так или иначе кружилось вокруг одной темы: Мориарти, прыжок, Игра, в которую Шерлок Джона не позвал, фальшивые слезы по телефону. Не прямо, но каждая вторая фраза звучала так, будто они эту тему старательно пытались обойти, каждая первая казалась намеком.

Однако говорить об этом было нельзя, и даже не потому, что через перегородки их могли слышать соседи. Просто нельзя. И в Лондоне не получалось, а тут, в силком навязанной им близости, это оказалось еще сложнее.

«Арес-21» был несколько комфортабельнее и новее, чем посудины на венерианских рейсах, поэтому в распоряжении Джона и Шерлока оказалось аж по отдельной полке, отгороженной от общего прохода раздвижной панелью. Проход был узким, вставать рекомендовалось разве что в туалет.

Полки располагались по четыре одна над другой, и можно было открыть специальное отверстие под подушкой верхней, чтобы переговариваться. К счастью, Джону досталось верхнее место, а то, если бы их единственный канал связи оказался в распоряжении Шерлока, ему бы пришлось молчать всю дорогу.

К сожалению, Джону досталось верхнее место, так что он даже не мог попытаться наладить общение вместо Шерлока с соседом снизу.

На второй день путешествия Джон сумел занять себя электронной энциклопедией, которую удалось перекачать на телефон (в своей роли телефона здесь бесполезный) у одного из пассажиров — Джон познакомился с ним в очереди в туалет, которая не иссякала даже в самые глухие ночные часы.

Обсуждать с Шерлоком свежеузнанные факты было практически бесполезно.

— Прикладная астрономия — очень интересная штука, серьезно, — проговорил он в отодвинутый лючок. — Ты знал, что Вселенная когда-то могла поместиться в чайной чашке?

Шерлок лежал на своей полке задом наперед, так что Джон наблюдал только его огромные ступни в темно-серых носках.

— Судя по тому, в каком печальном состоянии пребывает мир вокруг нас, кто-то все-таки выпил эту чашку, — прозвучал с другого конца койки его приглушенный голос.

Джону потребовалось секунды две, чтобы переварить эту метафору.

— Считай, я оценил, как ты умудрился в очередной раз опустить человечество, не сказав слово «задница».