Укротители Быка

— Драконье Солнце… — проговорила Вия. — Мне кажется… оно и есть «меч» драконов. Мне кажется, что оно… и открыло канал от Луны к нижнему миру — тогда, когда Райн повернул время. И теперь нижний мир утопает в лунной силе. И Райн знает об этом. Знает… и что-то хочет сделать. Он не только о целях Хендриксона думает.

Она пошатнулась, вцепилась в Стара, чтобы не упасть — бубен полетел в траву. Вия охнула, как будто это она упала. «Ей же больно, — понял Ди Арси. — У нее голос дрожит — и не потому, что она говорит о таких вещах. Она просто устала».

Он обнял Вию, поцеловал в висок — и почувствовал, что дрожит она вся, не только голос.

— Сейчас… все пройдет, — проговорила шаманка с усилием.

— Ну, — сказал Стар, — Райн копит силу Драконьего Солнца. Ты веришь, что он может использовать ее?

— Да, — тихо ответила Вия. — Не верю, но знаю.

— Значит, все хорошо, — твердо произнес Стар. — Потому что я верю в Райна.

И, сам не зная, отчего, но, говоря это, он поцеловал Вию по-настоящему — крепко и решительно.

Он еще подумал — странно, что боги не явились.

Когда поцелуй иссяк, прекратился — сам, как прекращается водопад сухой листвы после того, как потрясти дерево — Вия спрятала лицо в ладони и сказала:

— Стар… Извини меня.

— Это ты меня извини, — ответил он. — Просто знай, что как бы оно ни повернулось, я защищу тебя. И Райна тоже.

Вия покачала головой:

— Я не о том. Я не сказала тебе… И Райну не сказала. Ему и не скажу. Мой гехерте-геест, дух-хранитель, так и не вернулся ко мне после того случая с эрцгерцогиней.

С этими словами она встала, оправила плащ и решительно пошла вперед, показывая Стару дорогу из леса.

Стар думал, что остаток ночи спать ему не придется — нет, едва он лег на свою лежанку и прикрыл глаза, как сон подобрался мгновенно. Глаза закрылись сами собой, звуки отдалились куда-то. Сквозь сон он слышал, как Райн пришел, привел Ванессу, как Вия укладывала девочку спать — на своей половине. Как Райн отдернул полог, снял сапоги и вытянулся на лежанке напротив старовой. Но как астролог уснул, Стар уже не слышал — заснул сам.

Даже во сне, казалось, ему думалось: что это был за поцелуй и что он значил для них? Почему ему вообще вздумалось…

Нет, все тут получилось легко и просто. Очень естественно. Не было страсти, была потребность друг в друге, тянущая за кончики пальцев, льнущая к губам. Никто из них не ощутил себя предателем. Ничего не изменило между ними. Это все родилось из того же: как они раньше, больше года назад, ехали бок о бок, по лесам и по горам, и говорили о том, о чем прежде ни с кем не говорили… Может быть, слишком рано они нашли тогда астролога?

Но Стар не чувствовал страсти — этого огня, сжигающего весь мир, кроме предмета твоих чувств. И не хотелось ему немедленно увозить Вию прочь и заключать в башню родового замка (даже если бы и был родовой замок). И страшно было даже подумать о том, чтобы отнять ее у Райна — разве он не видел, как теплеют глаза астролога, когда он смотрит на свою супругу? И разве не видит он, как самоотверженно Вия пытается спасти мужа?

Он просто понял с особенной отчетливостью, что хочет совета Вии, ее помощи, ее поддержки — ничего подобного он не испытывал к Агни-Фильхе. И к сестрам своим он относился совершенно иначе. Так что же это было за чувство, горькое и чистое?

Что это, слишком сложно для того, чтобы быть названным, или слишком просто?

Так смятение и сумятица вошла в его сон. Стару казалось, только Вия своими спокойными, тонкими пальцами может развязать эти узлы. И только Райн — разобраться в том, что получится после.

А гехерте-геест… ведь то, о чем она говорила — об этом же говорили и боги. Значит, богам можно верить — в этом? А если верить в этом, можно ли во всем остальном?

А ведь Вия доверилась Стару в том, в чем не смогла довериться мужу…

На этой мысли Стар уснул уже окончательно, чему даже во сне обрадовался — ведь вставать нужно было еще до света. Спать оставалось всего ничего.

* * *

Край водяных чаш — вот как могло бы прозываться племя Анне. За массивными воротами, устроенными прямо в скале, открывалась долина, надежно спрятанная меж серых каменных стен, на вершинах которых лепились искривленные сосны. Со многих скал бежали водопады. Крохотные, как ручейки, еле видные, петляющие во мхе — и бурные, шипящие и искрящиеся потоки, вздымающие собственные радуги. Они были повсюду: за каждым поворотом тропинки, внизу, под каменным мостиком, наверху, на скальных уступах. Насыщенный влагой воздух звенел и искрился даже в неярком осеннем свете.

Никого, кроме Вии и двоих ее спутников, не пропустили за ворота, поэтому некому было сокрушаться о том, что уж больно неверен путь отступления, и как бы в таком влажном воздухе не отсырели тетивы луков. Вия видела: Стар подмечает повороты и переходы, думает, где бы спрямить путь — и в то же время искренне восхищается. «Года два назад, — подумала Вия, хотя не знала Стара два года назад, а знала только чуть больше года, — он был бы совсем сам не свой, складывал бы песню на ходу и только что не пел бы ее».

Что касается Райна, то он смотрел вокруг со спокойной улыбкой, как всегда, а потом вдруг сказал:

— Напоминает одно место.

— Какое место? — удивился Стар.

— Страну драконов.

Вия увидела, как при этих словах просияли глаза Ди Арси, и как он стал оглядываться с удвоенной радостью — еще бы, поглядеть, на что похожа Страна Драконов! Вия не могла бы даже мысленно упрекнуть друга за его мальчишество: то была одна из самых дорогих ей черт.

А потом под водопадами стали попадаться чаши. Большие и маленькие, целые и разбитые, каменные и глиняные, покрытые затейливым узором и со следами пальцев ли гончара, долота ли резчика — множество. В каждую низвергалась вода и продолжала бежать дальше веселым потоком.

— Так и мы, — безмятежно сказала Анне, перехватив взгляд Вии. — Всякий из нас — чаша на краю обрыва. Сами пусты, поток наполняет нас и проходит дальше. Поток не прервется, когда мы исчезнем.

— Глубокий обычай — расставлять такие символы на самом виду, — заметила Вия.

— О, нет! — Анне рассмеялась. — Это просто… Ингмар-старейшина три поколения назад делала, очень много их, и ставила вот так под потоками. Другие решили, что красиво, вошло в моду… Дни ведь длинные, вечера тоже.

— Некоторые из них — настоящие произведения искусства, — Стар отвесил поклон, не сходя с лошади: женщины говорили достаточно громко, чтобы мужчины их слышали.

— На самом деле, все, — пожала плечами Анне. — У нас нет другого искусства.

От самых ворот их сопровождала только Анне и ее отряд гулей. Других женщин и посторонних гулей они не видели, даже ворота открыл непонятно кто. И вот перед ними появилось селение… Или город?

С дюжину невысоких домов в два-три этажа, похожих на башни выныривали там и сям из густых зарослей. Вия решила, что летом все их было бы не разглядеть — так плотно обступали башни кусты и деревья. У небольшого озера, куда сбегались ручьи и речушки долины, возвышался настоящий замок — но миниатюрный, без крепостной стены и рва, будто обнаженный. Крыши были раскрашены в разные цвета, витражи чуть светились даже сейчас — и Вия подумала, что в солнечную погоду замок сияет, как драгоценность.

«Это могла бы быть моя родина», — подумала Вия со странным чувством. И чуть сильнее сжала шею Гая коленями, чтобы поспеть за остальными — чуткий конь-демон в шпорах не нуждался.

А скалы вокруг чернели выходами пещер — круглыми, овальными, треугольными, бесформенными… всякими.

— В пещерах живут мужчины, — сказала Анне. — Кроме тех, кого мы выбираем временно служить нам или тех, кого мы награждаем. А мы живем вот в этих башнях — у каждой из нас своя. Вон та, под бирюзовой крышей, самая молодая — ей триста два года. Дворец же у нас место общих встреч и хранилище памяти.

Когда они достигли озера — а оно оказалось ближе, чем подумалось Вии — она поняла, что замок, который так ей понравился, был, по сути своей игрушкой. Декорацией, как жонглерские подмостки: кибитка раскладывается, и задник предстает то пещерой жрецов-отступников, то палубой корабля со снастями на заднем фоне. Замок оказался больше зажиточного купеческого дома: Вия решила, что он целиком надстроен вокруг одного большого зала. Башни слишком маленькими: и ребенку было бы тесно, а в иные из окон нельзя было, наверное, и руку просунуть.

Навстречу из ворот замка им вышли другие женщины-гули.

Все они носили разноцветные шелка, их головы поверх широких и длинных кос — у всех смоляно-черных, у некоторых — с сединой — охватывали золотые и серебряные венцы искусной работы. Лишь на одной венца не было, и ее серебристо-седые волосы распущенными лежали на плечах.

Все они казались красивыми настолько, что Стар сделал жест, будто собирался прикрыть лицо ладонью — Вия видела, еле удержался — и даже Райн замер в ошеломлении. Казалось, встреча с Анне могла бы их к этому подготовить, но нет: собранные вместе, женщины гулей ослепляли. И что такого в их лицах цвета красной глины? Что такого в их глазах — у всех самую малость раскосых, миндалевидных? Что такое в их соболиных бровях?.. Все остальное — разное: носы и губы, подбородки и щеки, рост, стать, походка… Но — одна на всех грация, одна плавность движения, одна величавость. Красивейшая из человеческих королев, с детства приученная к престолу, искусная в танцах и полная здоровья и силы могла бы выступать так… наверное. Вия сама не заметила, как и она сама задохнулась, и та часть ее, что принадлежала мужчинам, зашлась в мучительном созерцании, когда невозможно отвести глаз.

«Прекрати! — одернула шаманка саму себя. — Почему я не такова?»

Анне обернулась к ней, будто прочитала ее мысли.

— Ты росла среди людей, сестрица, — сочувственно произнесла она. — И многого не знаешь. Видишь, какие мы? Как мы ходим? Какая искусная вышивка на наших нарядах? — на наряды Вия даже не глядела. — А слышала бы ты, как мы поем, какие легенды слагаем!.. Погоди, сестра: ты еще слишком молода, и не успела расцвести. Когда твое тело перестанет расти, ты, наверное, будешь красивейшей из нас… — и Анне рассмеялась, — ну, то есть когда твои волосы как следует отрастут и мы тебя отмоем!

Вия встряхнула головой. Ну да, конечно: с дороги… А волосы у нее до сих пор только ниже плеч, с тех пор, как она их обрезала после смерти лекаря. Слова Анне отозвались чем-то забытым, похороненным в душе. Ведь никогда не думала всерьез, не примеряла чужую судьбу — хватало трудностей. А хорошо, а славно бы быть красивой! Тогда бы…

«Тогда бы тебя не в клетке везли на продажу, а в закрытых носилках, под большой охраной, — трезво сказал ей один из двоюродных братьев. — И этот рыцарь, Ди Арси, не успел бы тебя отбить. Ну и где бы сейчас были все мы?»

Вия поджала губы. Родич прав, спасибо ему. Она гуль — но она и человек тоже. Красота может стать как благом, так и проклятьем, в зависимости от обстоятельств. Какова была бы судьба этих красавиц, если бы не охраняли их стаи безмозглых полумужчин-полуживотных и если бы не жили они за оградой?

«Может быть, — подумала Вия, — если Анне права, и я еще вырасту, и стану такой же, как они, мне придется прятать лицо не из-за красной кожи — об этом-то уже многие знают и привыкли, и при дворе Хендриксона я давно не надеваю вуали — а чтобы, не дай то духи, моя внешность не помешала Райну… или Стару. Мало радости, если им придется все время драться из-за меня!»

— Меня зовут Бергдис, — сказала седовласая женщина. — Я — старейшина первого народа по праву избрания. Мы рады приветствовать у себя нашу потерянную сестру и ее мужей.

Райн спрыгнул с лошади — заранее они договорились, что здесь астролог должен быть во всем первым («Хотя бы, — заметил Райн, — чтобы ты в случае чего успел вытащить меч»). Стар последовал его примеру.

— Меня зовут Райн Гаев, магистр Великого искусства, — безмятежно отвечал Райн.

— Меня зовут Астериск Ди Арси, рыцарь Серебряного колокола, командир Ноттских всадников и доверенное лицо Сьена Хаксли, герцога Хендриксона, — проговорил Стар.

Райн, тем временем, помог спешиться Вии. Стар предложил руку Анне — и та приняла ее легко и грациозно, как будто ей все время помогали с лошадями. Впрочем, может быть, и помогали.

— Меня зовут Виола Гаева, — проговорила Вия. Неожиданно она удивилась: раньше девушка не замечала, но, оказывается, теперь она была всего на полголовы (или даже меньше) ниже Райна. Прежде разница была куда больше — а ведь Райн тоже вырос за последний год.

— Мы рады знакомству, — поклонилась Бергдис. — Молодая сестра, не позволите ли преподнести вам и одному из ваших мужей, тому, который лучше владеет мечом, подарок — в знак нашей радости… и извинения?

— Извинения — за что? — спросила Вия. Ей было отчего-то не по себе: что за подарок они хотят преподнести ей… и Стару, выходит? После вчерашнего было неловко называть его «мужем»: еще недавно в разговоре с Анне это не вызывало и половины чувств.

«Ой, да ладно, девонька, — хихикнула Сумасшедшая Хельга. — Год замужем, а строишь из себя!.. Ведь ничего-то и не было.»

Вия оглянулась на спутников. Райн кивнул; Стар слегка пожал плечами.

Она обернулась к Бергдис.

— С радостью приму ваш дар — и отвечу тем же, если найдется что-нибудь достойное. Но за что вы хотите извиняться?

— Мы допустили, что ты росла не с нами, — с печалью в голосе ответила Бергдис. — Чаши показали нам, что из этого проистекли для тебя многие печали.

«Ага, — подумала Вия. — Так значит, они все-таки гадают по чашам! А Анне сказала — просто украшение».

Бергдис оглянулась на женщин. Те расступились, вышли вперед две. Каждая из них несла на руках подушку; на подушках, сверкая каменьями, лежали два кинжала: один большой, похожий на короткий меч, другой гораздо меньше, как раз ей по руке. Она так и не поняла, откуда все это взялось: кажется, еще минуту назад у женщин в руках ничего не было.

Женщины явно ждали, что она приблизится. Вия сделала несколько шагов вперед, обернулась, поманила Стара за собой. Тот двинулся следом и, когда рука Вии уже готова была лечь на рукоять кинжала, она услышала — или не услышала, а спиной почуяла — какое-то движение воздуха.

Шаманка резко обернулась, одновременно приседая и нашаривая на бедрах метательные ножи — она носила походное блио с потайной шнуровкой по бокам, как раз для этих целей. Но сперва было непонятно, в кого метать: позади нее творилось что-то странное: спина Стара, алые спины полуголых, намазанных перьями косматых гулей с перьями в волосах… В нос ударил резкий, острый запах, Вия чихнула и прежде разума рванулась прочь — куда угодно, лишь бы подальше от вони! Это, видно, и сохранило ей свободу передвижения: оказавшиеся у нее за спиной, когда она обернулась, женщины-гули хотели ее схватить, но не ожидали, что гостья будет двигаться им навстречу. Вия заехала головой кому-то в подбородок, вырвалась у кого-то из рук, кому-то засветила локтем, а кому-то коленом. Шнуровка не выдержала, лопнула — хорошо, что под блио были обыкновенные штаны и мужские походные сапоги, пошитые на ее ногу. Против шелковых туфелек женщин-гулей — как они в них по скалам ходят?! — говорить не о чем.

Уже потом, обсудив дело с мужчинами, Вия разобралась, что же произошло.

Женщины-гули ожидали, что Вия и Стар подойдут к подушкам с кинжалами, а в это время гули должны были окружить Райна. Но, видно, кто-то подал сигнал раньше времени — или Стар что-то учуял шестым чувством. Он развернулся, увидел гуля, который бесшумно прыгал со скалы — и, выхватив меч, первым делом кинулся на него. Позднее Стар не мог сказать, отчего поступил сразу и решительнее: ведь в долине гулей гули могли появиться и просто так, без особенно угрожающих намерений.

Эта заминка дала Райну возможность сообразить, что к чему, и тоже вытащить меч — пусть и медленнее, чем Стар. Еще секунда — и астролог с рыцарем стояли спина к спине в круге оскаленных гулей, тогда как Вия выцарапывалась из кольца их женщин. Наверное, она бы не догадалась, что делать — но тут взвизгнула Анне (ее держали за локти):

— Иди к ним! Самцы тебя не тро… хррр!

Ей зажали рот, но Вия уже ужом скользнула к кругу гулей-воинов и как-то то ли между ними протиснулась, то ли прокатилась у кого-то между ног — впоследствии Вия не могла вспомнить. Она кинулась к своим мужчинам и, раскинув руки, встала напротив — довольно глупая поза, если вспомнить, что гули стояли кольцом.

— Не сметь! — крикнула Вия на лагарте.

Гули зарычали, кое-кто начал переступать с ноги на ногу. Вия, стараясь не мигать, смотрела в лица-морды — лица ее народа. Круглые зеленые или желтые глаза — «как у кошек» — круглые уши, смоляные пряди волос, грубые шкуры и невразумительные, утратившие цвет тряпки вместо одежды, бугристые от мышц тела, руки метут землю… Она смотрела на них — и не чувствовала глубокого, внутреннего ужаса, который часто посещает женщин в подобных ситуациях. Она уже знала насилие — но не боялась его; не боялась зверства и буйства. Странным образом, она чувствовала жалость.

— Не сметь, — приказала Вия уже спокойно. — Они мои.

— Вия, — пробормотал Стар, еле двигая губами — от ярости. — Отойди… пожалуйста.

Судя по тону, вместо «пожалуйста» он морально готов был сказать нечто другое.

— Она права, — как всегда не согласился с ним Райн. — Они видят в ней богиню.

Видно, он слышал, как кричала Анне. А может, так догадался.

— Взять ее! — вдруг приказала из-за спин гулей невидимая Бергдис. — Арне, взять!

«У них бывают имена?» — слегка удивилась Вия.

Самый большой и медлительный из всех — у него в волосах уже было много седины, а выпирающие клыки пожелтели — выдвинулся из молчаливого круга. Нерешительность в звериных желтых глазах таяла с каждым шагом. Вия как воочию видела его мысли: самый верный, самый преданный, много лет. Если божественная, обожаемая, любимая хозяйка велела — то, значит, можно… значит, можно поднять руку на такую, как она.

Нутром Вия почувствовала: если у этого Арне получится — его ждет смерть. В назидание. Наверное, сама Бергдис его и казнит — и, быть может, в качестве вознаграждения постарается сделать это быстро.

Гуль сделал еще шаг.

Тогда Вия яростно зарычала — и метнулась к нему первая. Из оружия у нее были только короткие метательные кинжалы, но это не имело значения.

Убивать — легко, как она когда-то сказала Стару. Легче, чем что-либо другое.

Когда они дрались с единорогами на Ламмас прошлым летом, Вия была одурманена и не понимала, что перед нею — живые враги из плоти. Плоть этих была более чем очевидна, один запах чего стоил.

За жизнь своих мужчин она была готова заплатить нужную цену. Если это значит еще миллион душ в ней — значит, пусть будет так. Она не сойдет с ума. Не имеет права.

Труп Арне еще оседал на землю, хрипя кровью из прорванного горла, а Вия поняла: его душа не войдет в нее. То ли нет у него души, то ли на гулей не распространяется ее проклятье — и, визжа яростно и торжествующе, она врезалась в круг нападающих. Она слышала еще, что Стар издал боевой клич где-то рядом, увидела блеск его Косы — а потом все окончательно потеряло значение: вот они, ее враги рядом, вот они, те, кого она должна защищать, за спиной. Красное на красном, земля и скалы — ну, гули-богини, примите кровавые жертвы!

А потом что-то ударило ее в спину — будто каменная плита придавила — и, застонав, она упала на колени, въехав правой рукой прямо в чей-то распоротый живот. Вия силилась обернуться — но не могла даже поднять и повернуть голову из-за огромной тяжести. Как будто на нее упала каменная плита.

— Довольно! — проговорил властный голос, в котором Вия едва узнала голос Райна. Муж ее стоял где-то далеко позади; это его слов отражалось, как в храме. — Вы думали, что хозяина Драконьего Солнца возьмешь такой малостью? Где Те, кто приказал убить меня? Почему Они сами не вышли вперед и не совершили казнь — а послали тех, кого прокляли и предали? Послали — на смерть? Отчего так?!

— Пощади, — услышала Вия. Она поняла, что это Бергдис и, повернув голову, увидела, что старейшина сидит на земле, на коленях, опираясь на землю одной рукой и протягивая другую вперед. Даже в этой позе старуха умудрялась выглядеть изящно.

— Поклянитесь, что не будете замышлять против меня! — резанул ответ.

— Это я обещаю тебе с радостью! — твердо сказала Бергдис. — Даже Драконы не в силах требовать от нас больше одной попытки.

«Так вот что, — подумала Вия, — вот оно…»