Укротители Быка

— Угу. Среди своих. При чужих — даже если женщина из соседнего племени — нужно говорить «мужчины». Или на обряде. Но какие они на самом деле мужчины! Делают все, что мы прикажем. Только могут немного. Достать что-нибудь — пожалуйста. А вот белье постирать… — и Анне весело засмеялась. — Еще бы: с такими-то лапами!

— И где сейчас твой… отряд?

— В лесу остались, я же сказала… Да, в общем, — Анне погрустнела, — с ними иногда скучно. Я так тебе завидую! Живешь с настоящими мужчинами! Даже… — Анне слегка покраснела. — Вышла замуж за одного из них… Счастье, наверное, да?

— Вероятно, — Вия сдержанно пожала плечами. — Меня ведь иначе воспитали, чем вас. Для меня нормально, что женщина выходит замуж. Или замуж, или в монастырь Изиды, или в приживалы при родичах. По-другому не бывает. Если в детстве продали в храм, еще можно стать жрицей.

— Да, — кивнула Анне. — Я помню. Смутно. У нас ведь память матерей. И личность их… отчасти. Я тебя хотела спросить… как тебе удалось выжить?

— Случайно, наверное. Очень трудно было. В детстве хотели убить, но меня спасла тетка, сестра матери. А потом просто повезло: я попала к шаманам. Они…

— Нет, я не о том, — перебила Анне. — То есть, извини, это все очень интересно, но, в общем, мы когда узнали, что одна из нас у людей живет, что-то такое и думали. Мне другое покоя не дает: как ты с ума не сошла?

— Прости?

— Ну как же! Мы же теряем разум, когда удаляемся от самцов. У нас ведь разума нет изначально, — Анне улыбнулась. — Мы с рождения то ли убийцы, то ли самоубийцы: ведь чужая личность нашей становится, нет у нас ничего иного… Ну вот как отходим от своих, так сразу и падаем — куда-то глубоко. А ты ничего, на плаву держишься. В чем дело? И как… из прошлой жизни воспоминания… не тревожат?

— Которой из? — спросила Вия. — У меня их восемь.

— Ой! — Анне выронила плетение из рук и прижала ладони к щекам — совсем простецким жестом. — Ой бедняжечка!

Тут Вии стало даже немного смешно.

— Вот наверное поэтому с ума и не сходишь, — подвела черту Анне. — У тебя их слишком много, они друг друга уравновешивают. Хотя я бы спросила Хильду, она ужасно умная… Или Бергдис. А может быть, нужно спросить древних богов? Они иногда отвечают…

— Постой, — перебила ее Вия, — давай, может быть, со мной разберемся позже? А то там мои мужчины, как ты говоришь, мерзнут на улице. Расскажи мне, зачем ты пришла сюда.

— А я еще нет? — Анне посмотрела на Вию честными глазами. Жонглер внутри у шаманки буркнул: «Притворяется, стерва». И старый шаман тоже сказал: «Гляди в оба, девочка». — А! — просияла Анне. Выражение лица у нее при этом было совсем ненаигранное. — Тут нам всем стало являться в снах Рысье Воинство и говорить, что придет его госпожа. Ну и просить выпустить. Вот я и хотела спросить: госпожа их — это не ты случайно?

* * *

Сырая, уже промороженная сверху первыми холодами земля очень неохотно отдавала лежалых мертвецов. Если бы не даровая тягловая сила, которую пригнала Анне, ничего бы, наверное, не вышло.

С гулями сработались отлично. Они оказались совсем не свирепыми, даже добродушными. Не тупей иных работяг на деревенских стройках. Ратники Стара с ними сговорились вмиг. Начали обмениваться всяким пойлом — гули, оказывается, тоже гнали какой-то самогон. Даже приловчились общаться жестами. Поглядев на один такой разговор, Вия сначала подумала, что они обсуждают женщин. Нет, как потом выяснилось, ездовых лошадей и достоинства прямых и изогнутых сабель.

— Ой, ну вот можно подумать, — сказала Анне как-то, сморщив носик, — уж чем-то они отличаются: есть у них мозги в голове или нет!

— А разве женщины чем-то отличаются от безмозглых самок животных? — это толкнулся под руку менестрель; Вия сама не заметила, как кинула на Анне ироничный взгляд из-под приподнятой брови. — Так же будут прихорашиваться и заботиться о птенцах. Срам какой. Смотреть противно.

— О чем ты? — нахмурилась Анне. — Я разве что-то сказала?.. А все-таки ты мотай на ус, сестра: мы, женщины-гули, мудро живем. Может, и ты когда-нибудь захочешь так. Когда устанешь от своих мужчин.

Тут Анне бросила многозначительный взгляд на Стара Ди Арси, который поодаль о чем-то разговаривал с Дюкером, старшиной отряда. Наверное, обсуждал, хватит ли фуража: в промокшем осеннем лесу, где сплошные осины да ели, пополнить его оказалось не так-то просто. Грибов на весь табун не насобираешь.

Что имела в виду Анне, то ли просто всех мужчин в целом, то ли конкретно непростые отношения Стара и Райна, осталось для Вии загадкой. По мнению шаманки, в голове у Анне все скакало, словно стая саранчи. Как будто не было у Анне человеческой памяти. Вии казалось, их гостья так и не поняла до конца, что значит, например, их с Райном брак. Она все время так говорила о нем, будто он был Вие собратом-шаманом, чуть ли не конкурентом к тому же. А Стара, с другой стороны, считала как бы не мужем…

Впрочем, Анне им помогла. Не только точно указала то место, где пятьсот лет назад было болото, схоронившее Рысье Воинство, но и тягловую силу выделила.

Вия спросила Анне: «Это ваши старшие женщины распорядились нам помогать?»

Анне только плечами пожала. «Стала бы я их спрашивать! Нет, кое-кто был бы не против… А кое-кто точно изорался бы весь… Ну и ладно. Вернусь с победой, там и посмотрим».

Что за победа, она так и отказалась пояснить. Вии только казалось — и «ее мужчины» с нею согласились — что среди женщин-гулей имелись разные партии. Что партии эти по-разному смотрели на завоевания Хендриксона, про которые то ли в воде посмотрели, то ли просто услышали слухи.

Стар вообще отказывался считать Анне союзницей. Звал в союзники Райна — что, мол, твои звезды говорят? Райн отмалчивался, только задумчиво улыбался. Вии, самой глубокой, самой юной и нежной ее сущности, становилось страшно от такой его улыбки: Она-то знала, что звезды для астролога молчали.

Тогда-то она и сказала, что просит поверить Анне. Что считает — надо рискнуть.

Свою роль в этом сыграли и сны Ванессы, которая продолжала утверждать, будто видит Рысье воинство похороненным где-то здесь. Они и в указании места с Анне сошлись.

Одно было неприятно: думать, что где-то не так далеко отсюда, может быть, в скалах, может быть, в неведомой лесной чащобе, стоит город гульских женщин. И что они оттуда молча следят за ними и строят разные козни. Может быть, их мысли, так же как у Анне, тоже скачут стаями вспугнутой саранчи.

И вот уже на второй день из грязи начали постепенно показываться бесформенные грязные обломки, которые становились кусками доспехов. Тут даже воины и гули притихли: они побаивались призраков. Смолкли шутки и грубые попытки помериться, чем в голову взбредет: теперь в осеннем лесу раздавался только тоненький голосок Ванессы, которая с совершенно естественным оживлением, держа Вию за руку, продолжала говорить:

— А вот этот топор… им знаешь, мам, как надо бить? Берешь его в две руки — и замахиваешься, и вот так… А потом дядька, который вот этот панцирь носил, он так здорово умел: сначала подножку подставит, а потом так и еще вот так…

Послушав такие разговоры пару раз, Стар и Райн подошли к Вии не сговариваясь, с разных сторон.

— Знаешь что, свет души моей, попроси своего замечательного ребенка помолчать, — сразу сказал Ди Арси. — А то, чего доброго, мои молодцы сочтут ее ведьмой. Нам всем не поздоровится.

— Действительно, Вия, не могла бы ты немного успокоить Несс? — кивнул Райн. — Пусть не говорит всякого прежде времени. Тени тут очень плотные. Ты разве и сама не чувствуешь? Разбудит — не успеешь оглянуться.

Вия чувствовала это смутно: гехерте-геест так и не вернулся к ней, а без него глаза ее были слепы на тропах духов. Теперь она хорошо понимала, как трудно было Райну признаться, что силы прозрения покинули его. Сама она так и не решилась сказать о своей потере. Зато Вия чувствовала другое, и удивлялась, что Райн этого не знает: покуда на шее у Ванессы было ожерелье с синими камнями, бояться духов ей не следовало.

Однако доводам Стара Вия вняла и строго-настрого запретила Ванессе высказывать вслух свои наблюдения: «Мертвые люди обижаются, что ты про них так бесцеремонно. Благородные дамы и кавалеры так не поступают».

Вскоре после этого разговора у Райна был приступ. Ночью. Утром и днем он лежал неподвижный, бледный и глухой ко всему. Ванесса отказалась даже приближаться к Вии, когда она сидела у постели мужа — и вот почему, Вия решительно не могла понять. Ни своим чутьем, ни внутренним взором она не могла рассмотреть над Райном решительно никаких теней во время его приступа. Райн не уходил тропами духов, но никто и не приходил к нему. И в своем теле он тоже отсутствовал. Вия не знала, где он пребывал.

Где-то к полудню сон астролога стал обычным, просто очень глубоким — и Вия рискнула выйти из шатра, подышать воздухом. Она знала, что теперь Райн проспит как минимум до вечера, а то и до завтрашнего утра. Приступы становились все продолжительнее и повторялись чаще. Правда, переносил их Райн, как ни странно, легче: чувствовал их приближение загодя, не мучился головной болью после. И он не боялся. Вии было страшно, а ему нет.

Снаружи выдался на удивление ясный день — небо над осинами и елями сияло чистотой и синевой. Ни дать ни взять, специально умылось. В воздухе чувствовался мороз, но до сих пор еще оставался намек на летнее тепло — приворотная осенняя смесь, от которой нет противоядия.

Вия огляделась — и неподалеку, на песчаной косе, где росли высокие стройные сосны, увидела знакомую фигуру. Стар бродил там, между стволами, в виду лагеря, и даже издали Вия почувствовала, что ее отважному рыцарю грустно.

Чуть подобрав юбку, она направилась туда — не прямо, а так, чуть наискось, будто гуляет. Ее маневр увенчался успехом: довольно скоро они встретились.

— Как ваш супруг, моя леди? — тихо спросил Стар, и Вия поняла: да, грустен, и она даже знает причину этой грусти.

— Спит, — ответила Вия. — А как вы, мой лорд?

— Сам не знаю, — довольно резко ответил Стар. — Ты заметила, что эти его приступы теперь гораздо чаще?

— Заметила. Мне даже кажется… — она замолчала.

— Да, — мрачно кивнул Стар. — Он им чуть ли не радуется. Как будто сам их вызывает. Чтоб я знал, как… Они ведь связаны с Драконьим Солнцем, Ормузд их подери. Нам оно нужно, нужна эта сила, но… — Стар замялся.

— Ты боишься, что он умрет, оттого, что Солнце прорастает через него? — спросила Вия.

— Я? Будь я проклят, если боюсь! Когда этот идиот окочурится, я вздохну… — Стар осекся. — Мои извинения, моя леди.

Вия усмехнулась совсем по-мужски — это странновато смотрелось на ее лице.

— Ничего, я поняла, что ты хотел сказать. А почему ты у него сам не спросишь?

— А почему ты не спросишь? — обратился к ней Стар. — Он ведь тебе муж.

«Потому что я знаю… во всяком случае, знаю больше, чем ты».

— Потому что я знать не хочу, — коротко сказала Вия. — Я понимаю, что отговорить его не удастся. Но он мой муж. В отличие от большинства современных дам я сама его выбрала. И я буду помогать ему во всем, что он делает.

— Ты разве не хочешь понять, как спасти его?

— Я не хочу, чтобы он умер, — ответила на это Вия. — Но и он этого не хочет. Он просто смирился со своей смертью заранее, считает, что это как заплатить цену.

— И он смирился с тем, что придется оставить тебя? Или Ванессу? Я не понимаю его.

— Я с самого начала знала, что он собирается умереть, — пожала плечами Вия. — Может быть, собирайся он жить долго, и не предложил бы мне брак…

Она встретила взгляд Стара и добавила:

— Ты прав. Я не собираюсь с этим мириться.

— Я не позволю ему сбежать! — тихо и яростно произнес Ди Арси. — Слышишь, бесценная моя леди? Я не позволю этому чертовому, неблагодарному ублюдку погибнуть — все равно, через два года или через десять лет! Я заставлю его прожить самую обыкновенную жизнь, и умереть дряхлым стариком, чтобы он проклинал мое решение и собственную немощь — слышишь, Вия.?.. Я много размышлял последнее время. Тут поблизости должны быть твои шаманы… ты можешь устроить мне свидание с ними? Они ближе всех к Древним Богам, они должны разбираться в их путях. Если ты сама не знаешь о том, как сковать духов, так может, они…

— Стар… — проговорила Вия. Она протянула руку и коснулась кончиками пальцев его запястья.

…Все в осеннем лесу исчезло. Не было больше палаток, не доносилось шума работы из раскопов. Синее небо засверкало так, что стало больно глазам, а сухой сосновый бор в мгновение ока стал огромным зеркальным озером, из которого лишь торчали молитвенно воздетые к небу ветви. На одной такой ветви они и стояли, балансируя неведомо как.

Стар — и богиня.

У богини были синие глаза, и косы, уложенные вокруг головы, и платье, отороченное мехом. Она сияла красотой, будто зимний день, так же ослепляя. Фрейя, зимняя колдунья, Волчица, владычица любви и тайн, стояла перед рыцарем Серебряного Колокола, и младший сын Шарля Ди Арси еле удержался, чтобы не склониться перед одной из тех, кто убил его отца.

Да — у этой богини были глаза, в отличие от Воху-Маны. Она бестрепетно встретила взгляд Стара.

— Рада приветствовать одного из нас, — сказала она. — Ты ведь был моим мужем.

— Не я, моя леди, — он нашел в себе силы покачать головой. Уже очень давно Кевгезстармель не давал о себе знать, и сейчас Стар меньше чем когда-либо ощущал в себе бога.

— Нет, ты, — ответила Фрейя. — То, что тебе охота изображать из себя смертного щенка — это твои дела. Ты всегда был эксцентричен. А может быть, ты увидел шанс поквитаться с нами и затеял свою игру?.. Ну, воля твоя — хотя ты-то должен помнить, что мы играли по правилам. Мы не изгоняли тебя.

— О чем вы? — спросил Стар. — Госпожа, несмотря на всю мою радость от присутствия столь прекрасной особы, я вынужден спросить: что вы делаете здесь? Точнее, что здесь делаю я? Как это вышло?

— Я пряталась в шаманке, — отвечала богиня. — Нет, мне трудно поверить, что ты забыл это! Шаманов легче всего ловить на тропах духов: так мы их и погубили — кроме тех, кто перебрался поближе к драконам. А ее хранителя я держала на расстоянии. Впрочем, это второстепенно. Времени у нас не так уж много — секунда по человеческому счету, пока длится ваше прикосновение. Видишь, как мы деликатны? — продолжала она со смешком. — Мы ни к чему не принуждаем ни тебя, ни ее. Мы всего лишь даем тебе шанс спасти этого талантливого астролога.

— Вы хотите предложить мне его жизнь? — Стар приподнял брови, стараясь оставаться спокойным, хотя внутри у него вскипало море ненависти. Теперь они не просто совершают неумелые покушения на жизнь Райна — они еще и пытаются торговаться, как будто он заложник у них в руках. Неслыханная наглость. Божественная.

— Не будь поспешным, — величественно покачала головой Фрейя. — Ты не знаешь, о чем я говорю. Ты думаешь, это мы, боги, пытались убить Райна Гаева? Ты заблуждаешься. Сейчас все мы — и Олимпийцы, и Египтяне, и Асы, и Вискондил, и даже Амеша-Спента, равно как два их Господина — все мы дрожим в страхе перед смертью Райна Гаева, хоть мне и очень тяжело в этом признаваться.

Стар знал, что боги делятся на группировки — но никогда не слышал перечисленных Фрейей названий. Он выгнал из головы все лишние мысли — будет жить, обдумает после. Сейчас он готовился к бою.

Но с другой стороны, очень показательно, что Фрейя дает ему так много сведений… либо часть ее заведомо ложно, либо Фрейя хочет от него чего-то неизмеримо более ценного.

— Твоя любовь, — продолжала Фрейя, — оказалась в перекрестье интриг. Драконье Солнце появилось давно, мы слышали о нем и привыкли страшиться. Но возможностей его мы не знаем. Знаем лишь, что смерть Райна Гаева впустит в мир катастрофу, которая способна уничтожить не только нас. И иначе — пока астролог жив, ничего не случится. Мы заинтересованы в том, чтобы он жил. Мы думаем, что знаем способ, как оставить его в живых.

— Если так, — спросил Стар, — зачем вы пытались убить его?

— Думаешь, что гуль в Мигароте — наша работа? — с интересом спросила Фрейя. — Хорошенького же ты мнения о нас, раз думаешь, что мы станем связываться с этими вонючими тварями!

«Только потому, что они вам не подчинятся», — подумал Стар.

— Нет. И рана при Танадове — плод лишь его неосторожности. Да и про яд священнику говорили не мы.

— Про какой яд? — удивился Стар. И тут же проклял себя за это удивление: перед лицом врага нельзя выказывать разногласий или неосведомленности в своем стане. Ладно. Проехали.

Но Фрейя только покачала головой.

— Если ты не знаешь об этом, лучше тебе спросить у самого астролога. Что скажу тебе я: оба покушения устроили Драконы.

— Зачем им это нужно? — Стар нахмурился. Рука у него давно бы уже лежала на эфесе меча — но в этом мире Косы почему-то с ним не было, и это казалось наихудшим предательством из возможных.

— Затем, что они боятся собственного творения, — услышал Ди Арси глубокий звучный голос — и обернулся.

Старый знакомец Воху-Мана в своей серо-коричневой мантии с капюшоном висел прямо над глубокой, прозрачной водой, не отбрасывая тени. Стар сжал зубы.

— А вы думали, меня так просто убить? — спросил бог, улыбаясь. Сейчас у него тоже были глаза: карие, в обрамлении морщин, улыбчивые. — Юноша, зря вы так решили… Я просто ушел, когда почуял в вас соратника. Кроме того, я понял, что вашего… друга убивать было бы более чем преждевременно. Как я порадовался тогда, что сперва нанес ему несмертельную рану!

— Вы врете, — тихо произнес Стар. — Еще не знаю в чем, но вы врете мне!

— Мы не лжем, — ответила Фрейя, вновь овладевая вниманием Стара (мучительно тяжело было поворачивать голову от одного собеседника к другому, осознавая, что один из них всегда за твоей спиной). — Ты можешь спросить у Кевгезстармеля. Мы не врем тебе, потому что мы не хотим пробуждения Драконьего Солнца. А Драконы хотят, чтобы оно проснулось сейчас, потому что боятся. Райн Гаев копит его мощь: копит умело и умно. Потом он убьет себя, и мощь Драконьего Солнца обратится не только против нас, но и против самих Драконов. Люди останутся одни, неспособные управлять этим миром. Последуют катастрофы, одна хуже другой. Да и ты сам погибнешь, Ди Арси: ты ведь тоже один из нас. Спаси себя и своего друга!

— С чего мне верить вам? — резко спросил Стар.

— Мы уже ваши союзники, Ди Арси, — произнес Воху-Мана. — Это мы помогаем Хендриксону. Вы никогда не спрашивали у него, чем он держит богов? Что мы должны ему? Почему мы разрешаем ему покорять область за областью?

— Нет, не спрашивал.

— Удивительное доверие! Сколько живу на свете, все восхищаюсь людьми и их обычаями… Ах, ваша доверчивость так удобна! Причина-то, в сущности, одна, юноша. Он торговался с нами за смерть Кевгезстармеля. Да, мы просили герцога и вашего отца убить бога. Но торговался с нами только Хендриксон. Ему-то плата и досталась. А ваш отец попросил только гарантий безопасности, да, на беду себе, плохо сформулировал просьбу.

— За что вы его и убили, — теперь Стар говорил спокойно: упоминание об отце и Хендриксоне странным образом заставило его взять себя в руки.

— О нет, — ответил Воху-Мана. — Мы вернули вашего отца, как и обещали юному Симону. Мы никогда не врем, глядя в глаза — можете спросить герцога.

Стар молчал, но разум его работал быстро: в этом разговоре приходилось думать на десять ударов вперед, словно в поединке с опытным противником… нет, с двумя опытными противниками.

Барона Шарля Ди Арси вернули в осенний лес, где поблизости не оказалось челяди, — а у его старшего сына был огненный меч, которым он уже убил одного родственника.

— Но потом мой отец погиб? Он ведь не может быть жив, верно? Симон стал бароном, мама… — он хотел добавить, что мать оделась в траур, но прикусил язык.

— Тело его до сих пор в овраге, в лесу близ Арси. Ну, где вы охотились. Часть костей растащили звери, а большая часть невредима: опадом завалило. Вы можете попытаться разыскать его и похоронить достойно, если хотите, юноша.