Инь-ян 4

А еще, в отличие от кита, монстр был очень красив! Он переливался огоньками, на влажной шкуре пылали мириады синих, красных, зеленых огней, будто россыпи звезд!

Огни покрупнее сияли впереди, на морде, а самые крупные — на щупальцах, у самого их основания. Вероятно, огоньки не были такими уж яркими, при дневном свете рассмотреть их было бы совсем не легко, но ночью, в темноте, или в глубинах моря, куда едва пробиваются солнечные лучи, этот свет должен был казаться очень ярким, и…завлекательным.

Вот зачем монстру эти «елочные гирлянды»? Уж точно не для того, чтобы услаждать взгляд стороннего наблюдателя, некого мужика в женском теле, раскрывшего рот от удивления и затаившего дыхание, будто боялся спугнуть этот живой атомный ракетоносец.

Питание, охота — вот в чем дело. Мелкие огоньки привлекают мелкую «дичь», рачков, рыбешек, всевозможный планктон. За мелкими гадами плывут гады побольше, чтобы полакомиться содержимым хрупких хитиновых панцирей, за этими тварями — хищники еще больше, и так до тех пор, пока размер гадов не становится таким, чтобы объектом заинтересовался сам «король глубин».

Очень удобно — лежишь себе в толще воды, помигиваешь, завлекаешь огоньками, и к тебе стекаются бифштексы, сосиски, пельмени и пирожки с вишней. Чем не жизнь? Живи и радуйся! Совершенная система!

Сергей нервно хихикнул, представив себе стаю бифштексов, охотящихся на яичницу-глазунью, и тут ему вдруг стало не до смеха. В дно лодки кто-то ударил, да с такой силой, что ее подбросило вверх метра на полтора. Весла вылетели из рук Сергея, а после приводнения оказалось, что в дне зияет пролом, в который легко может пройти мужской кулак.

Но и это было не самое плохое. В проломе что-то шевелилось, и это «что-то» упорно обшаривало доски, скамью, видимо надеясь на то, что вкусный «бифштекс» не сбежит слишком уж далеко от «руки» голодного посетителя.

Щупальце было красным, будто его только что сварили в крутом кипятке, но в отличие от сваренного, отличалось завидной шустростью передвижения и замечательной гибкостью, позволяющей обшаривать самые укромные уголки лодки — под настилом, носовой скамьей, или как ее называют моряки — «банкой».

Сергей следил за агрессором завороженно, будто не понимая, что происходит, не чувствуя холода в залитых выше щиколотки башмаках, забыв о времени — не было ничего, кроме этого расторопного щупальца, деловито обшаривающего лодку и сантиметр за сантиметром приближающегося к ноге.

Когда до штанины оставалось не больше пяди, Сергей вдруг очнулся, выхватил из ножен меч и не раздумывая рубанул в то место, где толщина щупальца была больше всего — возле дыры. Острый меч напрочь отсек бОльшую часть" червяка", и щупальце с плеском упало на дно лодки, бешено извиваясь, разбрызгивая в стороны розовую, пенящуюся жидкость.

Обрубок исчез в дыре, а Сергей тут же бросился затыкать пролом, сделав подобие кляпа из свернутой в жгут куртки. Забил куртку в дырку, оглянулся, чтобы найти брошенные весла, и тут же полетел кубарем, вверх тормашками — жуткий, дробящий, разрушающий удар подбросил шлюпку, как бумажный кораблик, переломил ее пополам, и Сергей, описав дугу, плюхнулся в воду, подняв тучи брызг.

Задохнулся от хлынувшей в нос и рот воды, судорожно забил конечностями, выскакивая на поверхность, и оказался прямиком у пасти монстра — другого монстра, поменьше размером, всего тонн двести весом и ростом не пятьдесят метров, а только сорок пять.

Впрочем — ни размеры, ни вес агрессора Сергея сейчас совершенно не интересовали, он не мог оценить их никаким способом, даже если бы и захотел. Сергей видел перед собой только кинжально-острые зубы, светящиеся пятна на морде гада, а еще — пучок щупальцев, бешено мелькающих в воздухе перед лицом.

Смрад! Смесь сортирной вони, запаха тухлой рыбы, а еще — чего-то странного, мускусного, потно-грязного, будто здоровенная бомжиха задрала свою засаленную, перепачканную нечистотами юбку!

Сергей выдал истошный вопль — смесь брачного рева марала с руганью портовых грузчиков, и автоматически, что было сил заработал руками и ногами, уходя от чудовища как можно дальше, от этих зубов, от вони, от желтых глаз, с интересом наблюдавших, как наглый "бифштекс" уходит от своего жизненного предназначения. А ведь предназначение у бифштексов только одно — быть съеденными на завтрак, обед или ужин!

Судя по тому, что монстр вел скорее всего ночной образ жизни, сейчас у него наступало время завтрака, а как доподлинно известно любому здравомыслящему существу, ни один проголодавшийся не любит, когда его пища улепетывает с обеденного стола. Тем более, если белыми бурунами, взбитыми вкусными конечностями, "пища" возбуждает здоровый аппетит.

"Подводная лодка" тихо, плавно, работая только плавниками-ногами, двинулась следом за Сергеем, и чтобы догнать его ей понадобилось всего ничего усилий — пара незаметных с поверхности толчков широкими ластами, некогда бывшими кривыми, мощными лапами, волнообразное движение хвостом…и вот он, вожделенный тепленький кусочек мяса!

Сергей мчался "саженками", от испуга забыв все стили плавания. Ужас, который сковывает тело обычного человека, ему лишь поддал энергии, заставив плыть так, что вероятно он выиграл бы сейчас и Олимпийские игры.

Вот только все было напрасно — громадная голова, помесь голов крокодила, акулы и спрута, была уже на расстоянии пяти шагов, и верхняя челюсть гада пришла в движение, приподнимаясь над водой, напоминая собой ковш гигантского экскаватора, одним движением наполняющего здоровенный карьерный самосвал.

Бывший капитан полиции, оперативный уполномоченный, а ныне девушка по имени Серг Сажа, маг и боец, заверещал так, что эффективности звукового удара позавидовала бы шумовая граната. Сергей сам не ожидал, что его, ныне женская глотка умеет издавать такие громкие и противные звуки, сравнимые по мелодичности с полицейской сиреной.

И это его спасло.

Существо, не привыкшее к тому, что пища издает такие гадкие звуки, озадаченно притормозило, видимо соображая, не будет ли от такого обеда несварения желудка или чего-то подобного, и этих трех секунд раздумий хватило для того, чтобы Сергей оторвался от преследователя метров на десять, как лодка, толкаемая подвесным мотором.

А потом монстру стало не до убегающего "бифштекса".

Снизу вверх, свечой, из моря выскочил второй монстр — громадный, как пятиэтажка вставшая на дыбы. Светящийся, как новогодняя елка, он постоял на хвосте секунду-две, сбрасывая с себя водопады морской воды, затем опрокинулся плашмя на первого "ихтиозавра", всей своей массой припечатав того к поверхности моря.

Сергей потом думал над тем, что увидел, пытался понять — что случилось, и пришел к выводу: монстры делили охотничью территорию.

Известно, что всякий крупный хищник "владеет" некой территорией, охотничьими угодьями. Медведи, тигры, львы. Скорее всего, в этом отношении океан ничем не отличается от тверди, и большие морские хищники, короли моря, похожи в своем поведении на своих наземных "родичей". Ведь кто такие ихтиозавры? Те же самые наземные твари, по каким-то причинам отказавшиеся от жизни на суше, но при этом не утратившие прежних повадок.

Конечно, это только домыслы, но домыслы, имеющие под собой вполне себе научное обоснование. Но это потом были домыслы, рассуждения, размышления, а пока — Сергей, отброшенный волной, образовавшейся после падения чудовища замер, глядя на битву титанов.

В тот момент, когда монстр выскочил из моря, Сергей как раз оглянулся, пытаясь определить — пришла его последняя секунда, или нет? А когда перед носом преследователя из воды вырос живой небоскреб — замер, окаменев от ужаса и восторга — никто и никогда не видел подобной картины, и вряд ли ее увидит!

Оба монстра ревели, как разъяренные моржи, борющиеся за стадо самок. Щупальца на голове тварей сплелись в шевелящийся клубок, от которого расходились волны, окрашенные темной "краской". Кровь в темноте казалась угольно-черной, и только когда она попадала под свет одного из ловчих фонариков, становилась вишнево-красной, обычной кровью живого существа, которое можно убить — если, конечно, имеешь в запасе что-то вроде торпеды или глубинной бомбы. И лучше — парочки бомб.

Зубы обеих тварей полосовали морды друг друга, снимая с черепа за раз по нескольку десятков килограмм плоти, и у Сергея, повисшего в воде, как поплавок, вдруг отстраненно от сознания проскочила мысль, что такими темпами гады прикончат друг друга за считанные минуты.

Действительно, для того, чтобы убить противника, достаточно лишь проломить череп, сняв с него защиту в виде непробиваемой ножом шкуры и толстого слоя мяса, наросшего на громадной башке за те годы, что монстры пожирали все, что появляется в поле их зрения. Наверное — достаточно. Чтобы нарастить эдакую массу, монстры должны были жрать много, очень много лет. И если они воевали за территории, если схватки между ними происходили регулярно — вряд ли все поединки заканчивались смертью противника. Регенерация у морских чудовищ должна была быть просто потрясающей. Не хуже чем у Сергея — метафорфа волей преступного колдуна Гекеля. Или Декеля — как его назвали с рождения.

Сколько времени продолжалась битва титанов — Сергей не запомнил. Секунды? Минуты? Часы? Может быть. Время будто перестало существовать. В памяти остались лишь ночь, звезды, сияние огней чудовищ, вспененные кровавые волны, утробный глухой рев, удары гигантских хвостов, хлещущих, как исполинские кнуты, блеск кинжально-острых зубов и скрежет костей, по которым скребли эти зубы. А еще — вонь — тухло-рыбная и кровяная, будто рядом разделывали целое стадо коров.

Когда и как закончилась — в памяти не осталось. Как и не узнал Сергей никогда, кто же все-таки победил — тот монстр, что всплыл у шлюпки в самом начале, или же тот, что пробил дыру в днище лодки и попытался украсть "бифштекс" у "хозяина" Сергея.

Да какая разница, кто же из этих потенциальных палачей выжил — тот, кто собирался проглотить целиком, или тот, кто хотел его вначале хорошенько разжевать! Главное — пока что их не было рядом и теперь можно отправляться туда, куда и собирался! И лучше бы сделать это поскорее — кровь, попавшая в воду, привлечет огромное количество морских тварей разного калибра.

Сергей читал, что акула чует кровь за пятьсот метров, даже если ее содержание один грамм на шестьсот тысяч литров! А сколько крови вылилось тут? Даже своим несовершенным человеческим нюхом Сергей до сих пор чувствовал запах крови, разлитый в ночном воздухе. Ветер стих, и густой запах мясного рынка бил в ноздри и вытаскивал из головы воспоминания, которые и хотел бы забыть, да не забудешь.

Например — о том как превратил в окровавленные куски мяса двадцать человек бойцов и высшего руководства Союза Кланов.

Как за то время, что жил в этом мире, перебил десятки и десятки людей, вся вина которых была в том, что Сергею просто хотелось жить, как и любому другому существу в любом из миров.

И ради того, чтобы выжить, он был готов убить столько, сколько потребуется. Что поделаешь…как там сказано? "Не мы такие — жизнь такая!"

Тишина, плеск волн, запах крови и гниющих водорослей. Водоросли — это с той стороны, куда он собирался плыть в шлюпке.

Темные силуэты скал четко обрисовывались на фоне звездного неба, и до них было метров пятьсот — если только в темноте не обманывало зрение. А обмануться легко — попробуй-ка, оцени расстояние, когда ты болтаешься на волнах, под тобой несколько сотен метров темной бездны, а только что, несколько минут назад две "подводные лодки" выясняли отношения, "нежно" выкусывая у противника кусочки размером с самого Сергея.

Далеко ли скалы, или близко — а валить отсюда нужно! И побыстрее! Пока здесь не собрались все любители свежатинки в радиусе нескольких километров… Уже мелькают плавники, уже кипят всплески, будто стая пираний ищет сладкой поживы. Пора бежать! То есть — уплывать.

Сергей забил ногами, замахал руками, и неожиданно быстро двинулся в путь, сам удивляясь своей необычайной скорости. Он так-то неплохо плавал, но никогда не отличался особыми способностями к этому виду спорта. Речку переплыть, неширокую — пожалуйста. Но чтобы мчаться, как лосось на нерест — такое не про него. А тут — будто винт в задницу вставили!

Притормозил, лег на спину, задрал ногу и ощупал ступни, чтобы убедиться в том, в чем уже был почти уверен. Точно! Вместо ног — ласты! Широкие, как у пловца-подводника! И бедра — сделались мускулистыми, мощными, как у велосипедиста! И это понятно. Ласты ведь надо чем-то двигать?

Ощупал руки — между пальцами перепонки, как у лягушки!

Кожа — чешуйчатая, жесткая, хитиновая, Ихтиандр какой-то, а не человек!

Впрочем, Ихтиандр-то как раз и был человеком, а вот Серг Сажа — теперь точно не человек. Кто он теперь? Да кто может сказать? Организм метаморфа на пике опасности среагировал мгновенно, без участия сознания, принял ту форму, которая наиболее эффективно отвечала требованиям момента. И названия этой форме нет. "Ихтиандр"?

Сергей еще раз ощупал свое тело, уже медленно, сантиметр за сантиметром, и с некоторым содроганием обнаружил у себя в груди несколько поперечных прорезей-щелей, за которыми скрывались мохнатые жаберные полоски. Вместо носа — что-то вроде клапана, закрывающего отверстия, вместо ушей — то же самое, а глаза — глаза теперь прекрасно видели в темноте!

То-то он легко рассмотрел скалы за несколько сот метров, да в кромешной темноте! И в подробностях видел бой монстров! Думалось — это потому, что чудовища светились, море светилось, оказалось — с первой минуты, с первой секунды после того, как увидел всплывшего рядом с лодкой "ихтиозавра", Сергей уже начал превращаться, начал готовиться к спасению своей жизни трансформируя свое тело! Ботинок уже не было — когда успел их сбросить — память не отметила. Как не запомнилась и боль, сопровождающая любую трансформацию. Слишком велико было потрясение от кровавого зрелища.

Решил проверить — перестал дышать атмосферным воздухом, затаил дыхание и погрузился в воду с головой. И тут же жаберные крышки заработали, прогоняя сквозь жабры прохладную, свежую воду, которую ночной ветер насытил животворящим кислородом.

Прозрачная вода просматривалась на несколько десятков метров вглубь, и в этой бездне кружились, мелькали, светились и отблескивали сотни, тысячи, десятки тысяч маленьких и больших существ. Они жадно бросались на лохмотья плоти, сорванной с королей океана, чтобы тут же быть пожранными своими "коллегами", примчавшимися на запах крови, на шум битвы, на крики умирающих "соратников", так густо наполнявших толщу воды.

Казалось — это не вода, а воздух, в котором висят, снуют мириады комаров, слепней и мошек.

Пока оторопело рассматривал это вавилонское столпотворение, кто-то ткнулся в плечо, и дернул так, что голова запрокинулась назад. Раздался треск материи, и прекрасная рубаха, некогда сшитая дорогой портнихой, соскочила с тела, будто бумажная одежда сорванная с куклы рукой злой, капризной девчонки.

Сергею тут же стало легче дышать — ничего не мешало работе жабер. И лучше всего дышалось, когда он двигался вперед. А двинулся он вперед мгновенно, не раздумывая, увидев, как уплывает вдаль рубаха, оставшаяся в зубах "нечто", очень напоминающего тварь, виденную им на картинке, расположенной в здоровенной книге под названием "Палеонтология".

Подпись под картинкой была: "Плезиозавр".

Эта тварь в сравнении с "королями моря" была совсем маленькая — всего лишь тонн на двадцать, или тридцать — детеныш, а не зверь. Но только Сергею почему-то не очень понравился новый "знакомый", так легко, без напряжения освободивший его от мешавшей одежды. Видимо потому, что Сергей недолюбливал криминальных типов. Особенно всякого вида грабителей.

Покосившись на плечо, укрытое хитиновой броней, отметив для себя прочность хитинового покрытия и остроту зубов нового гада (три глубоких царапины, еще немного, и мясо наружу!), Сергей яростно заработал ножными плавниками, набрав такую скорость, что мог бы сравняться с дельфином. И уж точно быстрее всяких там ископаемых плезиозавров — так ему казалось. До тех пор, пока не кинул взгляд назад и не увидел, как обманутый в своих лучших ожиданиях "монстрик" медленно, но верно догоняет, работая хвостом, как пограничный сторожевик мощным турбомотором.

Вода позади твари кипела от работы хвоста, и расстояние между монстром и его обедом сокращалось с неумолимостью движения солнечного диска. Но в несколько сотен раз быстрее.

Честно сказать, Сергею мешали штаны, сковывающие движения ног, но он не мог их сбросить, не затормозив движения. Стоит на секунду остановиться — и тут же окажешься в глотке зубастого поганца.

И тут в голову пришла замечательная мысль! Сергей еще раз оглянулся, прикинул расстояние до морды монстра, выждал секунды две, не снижая темпа, и вдруг — резко нырнул, сделал разворот и понесся в противоположную сторону, заскрипев суставами от запредельной перегрузки!

Расчет сработал. Многотонная туша, в отличие от легкой "рыбки", не могла остановиться и сменить направление так же быстро и эффективно. Хищник пролетел по инерции еще метров двадцать, а Сергей в это время сбросил с себя последние остатки признаков цивилизации — штаны и ножны, оставшиеся на поясе. Меч он выронил еще в шлюпке, когда ее разбивал оголтелый супермонстр, ножны же, кошелек — так и висели на поясе, мешая, тормозя, снижая скорость процентов на двадцать, а то и больше.

Оставшись голышом, Сергей тут же почувствовал, как возросла его скорость. Он ушел чуть в сторону, огибая ревущего как бык монстра по широкой дуге, и когда дал волю своим мышцам, едва не рассмеялся от радости — теперь он действительно был рыбой! Летучей рыбой!

Разогнавшись, Сергей на полной скорости вылетал из воды, как поднимающийся по водопаду лосось, снова нырял в воду, вздымая облачко брызг, и снова выскакивал в воздух, уже хохоча в голос, как сумасшедший, чувствуя, как поет в жилах кровь, как натянутые стальной струной мышцы выдают всю накопленную энергию, позволяя развить скорость как у хорошей моторной лодки, работая с безупречностью швейцарских часов! Хорошо чувствовать себя здоровым, сильным, всемогущим! И нет для него преграды, нет в мире ничего, чтобы смогло его остановить!

Остановили. И прямо слету.

Это не был кто-то из первых монстров, лишивших Сергея транспортного средства — на голове не было венчика щупальцев. Зато глотка была качественной, такой, какой и положено быть глотке инопланетной твари, выжившей в невероятной конкуренции со всем возможными живыми машинами-убийцами, заполонившими океан этого мира. Океан, похожий на тот, какой был на Земле миллионы, сотни миллионов лет назад, из которого вышла на сушу вся земная фауна.

Сергей буквально воткнулся в смрадную глотку, тут же обхватившую его кольцом могучих глоточных мышц, не давая выскочить обратно с помощью сотен зубов-крючков, расположенных так, что двигаться можно было только в живот, и больше никуда. Стоило жертве попробовать выскочить из пасти гада, как крючки поднимались под углом, будто лезвие перочинного ножа, и рассекали, цепляли плоть жертвы, не оставляя несчастной ни малейшей надежды на спасение!

Руки мгновенно трансформировались в нечто подобное стальным крюкам, крюки впились в упругую, резиноподобную плоть глотки. Сергея развернуло, крюки пропахали по сочившейся кровью белой субстанции около полутора метров и человек повис, сжимаемый могучими глоточными мышцами. Они сдавливали с такой силой, что едва не трещали кости, а мелкие зубы — которые мелкими можно было назвать только по сравнению с основными зубами — попытались пробить, проколоть уплотнившийся до стальной твердости хитин, скрипевший, трещавший, но удерживающий дьявольский напор.

Сергей убедился, что крюки держат прочно, освободил один из них, повиснув на правой руке, и сделав из крюка подобие серпа с бритвенно острым краем, начал кромсать вокруг себя все, до чего мог дотянуться, наполняя глотку кусками вырезанной плоти, кровью и матом, который исторгала его нечеловеческая глотка.

Дышать стало трудно — то немногое количество воздуха, что проходило в пасть монстру (видимо тот все еще плыл по поверхности моря), было совершенно испорчено вонью хищника, и Сергей задыхался, откашливался, выплевывая слизь и морскую воду, залившуюся в легкие во время подводного плавания.

Хищник ревел низким басом, граничащим с инфразвуком — и немудрено — когда у тебя в глотке сидит некая тварь, кромсающая эту глотку острым серпом, завопишь так, что эта самая тварь едва не оглохнет.

"Тварь" не оглохла, ведь уши ее были закрыты клапанами, но висеть внутри пионерского горна, увеличенного в тысячи раз, было и в самом деле не особенно приятно. Или скорее — совсем неприятно. Особенно, когда этот "горн" попытался избавиться от застрявшей в горле "гадости", надеясь, что эта "кость", застрявшая в глотке выскочит вместе с содержимым желудка. Проще сказать — монстр решил выблевать мерзкую тварь, которую опрометчиво решил сожрать.

И вот тут уже стало совсем гадко. Полупереваренные куски непонятного мяса (шкурки, щупальцы, показалось даже — человеческая нога!), желто-зеленая вонючая слизь, и все это едкое, жгучее, обжигающее — особенно, когда смрадный "коктейль" касался нежных розовых жабер метаморфа. А кроме как жабрами дышать было нельзя — кроме всего прочего, монстр похоже решил занырнуть поглубже. "Суп" из содержимого желудка и морской воды не располагал к свободному дыханию водных тварей.

Зубы, которые удерживали добычу, спрятались в плоть, хищник еще потужился и выплюнул Сергея, как заядлый курильщик, отхаркиваясь, выплевывает содержимое сопливой носоглотки.

Хрррр…тьфу!

Плевок был такой силы, что человек полетел вперед со скоростью разогнанной винтом торпеды.

И вовремя. Из темной глубины поднялась огромная тень, "курильщик" был мгновенно перекушен пополам, и повис судорожно вздрагивая, как мелкая плотвичка в зубах столетней щуки, чудом избежавшей сетей рыбаков.

Монстр-победитель медленно и задумчиво заглотил многотонную "котлетку", подправляя ее путь толстенными щупальцами, покосился на оцепеневшего от страха Сергея желтым глазом, размером с небольшой двухэтажный коттедж, и так же медленно, плавно, начал погружаться в пучину, из которой и появился, заинтересовавшись громкими воплями Сергеева недруга. Что ему мелкий человечек, когда он только что сытно пообедал? Что ему какая-то мелкая инфузория, если в желудке сладко переваривается свеженький "стейк, сочащийся вкусной теплой кровью!

Веретенообразная фигура, расцвеченная огоньками как прогулочная яхта, уходила в глубину, будто тонула под собственным весом, и Сергею вдруг вспомнился старый фильм по Жулю Верну, "Наутилус" — существо очень было похоже на легендарную подводную лодку, созданную ввоображением фантаста. Вот только превосходило лодку в размере в несколько раз.

Этот монстр был в несколько раз больше чем те, что встретились Сергею в начале морского "путешествия". Больше обоих — вместе взятых.

Сергей огляделся — вокруг никого, ни одного живого существа, и только на пределе видимости, метрах в пятидесяти, мельтешили неясные тени — видимо все живое разбежалось, в тот момент, когда появился Император Глубин. И землянин очень хорошо их всех понимал. Он и сам убежал бы что есть, что было сил, увидев эдакую-то страхоту!

Наконец-то осознав необходимости как можно быстрее покинуть этот "дружелюбный " "мир безмолвия", Сергей ударил хвостовыми плавниками, набирая ускорение, и заскользил в толще воды, по пологой восходящей забираясь все выше и выше, туда, где колыхались волны и сквозь прозрачную, как стекло воду подмигивали яркие звезды, сияющие, как фонарики елочной гирлянды.

Путь до скал Сергей проделал почти без приключений, если не считать за приключение нападение стаи непонятных, пираньеобразных гадов, с огромной скоростью выскакивающих откуда-то из-за спины. Гады сходу хватали человека за ноги, за бока, их кривые, острые зубы скрежетали по хитину, твари отскакивали в сторону и снова уносились вдаль, молниеносные и неуловимые, как пули, выпущенные из ствола крупнокалиберного пулемета.

До самой последней секунды, до тех самых пор, пока Сергей не выбрался на плоский столоподобный камень у пирамидообразной скалы, мелкие хищники пытались пообедать человеком, их не останавливало даже то обстоятельство, что острые "серпы" потенциальной жертвы сумели располосовать с десяток соратников, благополучно упокоившихся в желудках более удачливых коллег и чужаков рыбьего племени, снова кишевших вокруг, как головастики в теплой летней луже.

Плоский камень, а точнее — скала размером сорок на сорок шагов — возвышалась над поверхностью моря метра на полтора, и Сергею пришлось разогнаться как следует, чтобы выпрыгнув из воды как летучая рыба, сходу уцепиться пальцами-серпами за край гладкого, отшлифованной волнами базальтовой плиты.

Секунда, две, скрежет хитиновых крюков по камню, и через мгновение Сергей уже лежит на спине, глядя в темное небо и наслаждаясь чувством безопасности — смешным чувством, потом что ему предстоит еще многое и многое, такое, против чего монстры глубин просто детский сад в сравнении с ротой спецназа.

Но пока — он отдыхает, успокаивая дыхание, утихомиривая сердце, работавшее с бешеной нагрузкой, отключив сознание, подчиненный лишь одной мысли: "Отдыхать! Набираться сил!"

По всем расчетам времени было достаточно — небо темное, ночь только разгулялась, самое глухое время — время демонов и нечистой силы.

Глава 2

Шла минута за минутой, и телом овладевал холод. Каменная скала, остывшая за ночь, омытая дождем, исхлестанная волнами, вытягивала тепло, будто хладогенератор.

Сколько времени Сергей пролежал в полузабытье — не запомнил. Только когда уже начала бить мелкая дрожь, опомнился, и кряхтя поднялся — вначале на колени, потом встал на ноги, недоверчиво поглядывая на измененные ступни.

— Жаба. Я — жаба! — сказал он вслух, и глупо захихикал, пришлепнув ногой-ластой по гладкому, отшлифованному будто рукой человека камню.

Посмотрел на руки-крюки — они все были в крови, в ошметках рыбьего мяса, в чешуе, будто только что занимался разделкой рыбы где-нибудь на рыбокомбинате.

В юности он мечтал попасть на один из плавучих рыбокомбинатов на Дальнем Востоке — по рассказам пацанов, каждый, кто там работал, за сезон зарабатывал себе на машину, да еще и оставалось на разгульную жизнь. Вранье, конечно. Как и везде, чтобы хорошо заработать ты должен или упахаться до полусмерти, или найти способ заставить кого-то поглупее пахать за себя, забирая себе бОльшую часть прибыли. И никак иначе. Жизнь такая…система!

А вспомнил Сергей об этих плавучих комбинатах только потому, что именно ТАК должны были вонять люди, работающие в рыбном цеху — рыбьими кишками и кровью, пропитываясь этим запахом до самых печенок.

А еще подумалось, что теперь наверное с год он не захочет есть рыбу. Сегодняшней ночью было слишком уж много "рыбных блюд" и "морепродуктов". Перебор!

Пошарил взглядом по морю — где-то там, вдали, у горизонта не видимый отсюда медленно переваливался на волнах "Черный цветок", в каюте светилась углями жаровня — тепло, уютно, шерстяное одеяло, девчонки за столом стебаются с Ресом, попивая чай, который тут называют совсем не "чай". Все, как обычно. Уютно и хорошо.

До Эорна плыть недели две — если ветер благоприятствует, а если все-таки зарядят шторма, что совсем даже не исключено в это время года, в этом районе — то и месяц. Но что поделать…дорогу осилит идущий. В этом мире не торопятся, это не Земля, где люди всегда куда-то бегут, вывалив язык на плечо от усердия и спешки.

Сергей приказал уходить, как только спустится в шлюпку, так что корабль теперь далеко, удаляется от Киссоса на всех парусах, чтобы к рассвету отплыть как можно дальше.

Вздохнув, слегка пожалев себя (в меру, без слез и соплей!), Сергей перешел к следующему этапу путешествия — подошел к краю платформы, ближнему к Киссосу, и принялся внимательно изучать полосу моря между барьерным рифом, и собственно островом. Ему очень, очень не хотелось снова лезть в воду. Темная вода казалась такой опасной, такой непредсказуемой (и не зря!), при одной мысли о том, что придется проплыть этот километр, Сергея охватывала нервная дрожь. Теперь он понимал, почему прибрежные жители Острова и киссаны практически не умеют плавать. Где они могли бы этому научиться? В море? В этом "супе", состоящем из хищников разного калибра?

Вспомнилось, что читал про людей северных народов, охотившихся на китов, моржей и тюленей — исследователи удивлялись, что коренные народы севера совершенно не умеют плавать, хотя и проводят большую часть своей жизни в утлых лодчонках, сделанных из натянутых на каркас шкур. Как можно ходить по морю на лодках, не умея плавать?

Оказалось — ни к чему им умение плавать. Если какой-нибудь чукча или эскимос падал в воду где-нибудь в открытом море, он за считанные минуты погибал от переохлаждения, замерзал. Вода Ледовитого океана убивала несчастного почти так же верно и быстро, как убили бы зубы подводных чудовищ. Здешних подводных чудовищ, отличавшихся особенным усердием в пожирании живых существ, превосходя этим даже земных акул, славящихся дурным нравом.