Холодная война – глубины океана…

Шторм

Вода закипает за бортом,Как в ливень – густая листва.Нигде между Богом и чертомНе сыщешь теснее родства.Мне тучи казались эскортом,Но сгинул в пучине мой след.Нигде между Богом и чертомОгромнее пропасти нет.Без крови – открыта аорта —Укрыла вода, не земля!Нет в мире ни Бога, ни черта.И нет на волнах корабля.

* * *

Нам казался веселым и сирымЛейтенантский хмельной неуют.Нам старухи сдавали квартиры,Словно крепости в битвах сдают.По задворкам лесного пространства,По околицам мирной страныЖили…В службу впадали, как в пьянство,Заложив душу богу войны.А потом оставлять полигоныНам предписывал строгий приказ.И, снимая ремни и погоны,Как в себя, уходили в запас.

День рождения

И морской офицер, и поэт…Три минуты затишья в эфире.Мне исполнилось тридевять летВ тридевятой казенной квартире.Стынет в кружке технический спирт,А над кружкой топорщится сало.Не до женщин… Какой уж тут флирт! —Быт по разным углам разбросало.Для поэзии дверь распахну.Свечки в черствой буханке – не в торте.Жизнь люблю. И судьбу не кляну.Блок – на полке. На поясе – кортик.Туз бубновый. И дама крестей.Картам нет, словно женщинам, веры.И шепчу я: «Все как у людей…»И пою: «Господа офицеры…»

* * *

Осторожно проклюнулся деньВ оперенье полярных сияний,И отхлынула к полюсу тень,Обнажив ледниковые грани.Мир еще не оттаял, и светЗаскользил по безжизненным рекам,Словно эхо с далеких планет,Что состарились без человека.Не колышутся впавшие в сонВодопадов крутые ступени.Но уже потеплел горизонт —Мой предел и дорог, и стремлений.

* * *

Конец походу – рюмки всклень полны.В квартирах наших – жены, а не вдовы.Вернулись все – ни мертвых, ни больных!И флаг трепещет, и скрипят швартовы.Зачеркивали дни в календаре —И жизнь быстрей летела, чем в романе.Нас берегла любовь: на кораблеКружились тени из воспоминаний.Святое дело – выпить «двести грамм».Приправив парой боцманских историй.Мы пили за любовь, за милых дам.И только после тост: «За тех, кто в море!»

* * *

Задыхаюсь воздухом сырым —Затянуло небо туч коростой.Был у белых полуостров Крым,Нам достался Кольский полуостров.Нас теснят лишайником и льдом.Моряки на суше – пешеходы.На Москву с боями не пойдем —Негде швартовать атомоходы.Медь оркестров плачет – не поет! —Тонут в Бахе выстывшие скалы.Медленно вмерзаем в ложь и в лед,Оставляя семьи и причалы.

* * *

Владимиру Масягину

«Мир! Дружба! А войну долой из моды!Конверсия – все плавить и взрывать.Вокруг России – братские народы,Зачем торпеды – не с кем воевать!»Ломали нам, как белым птицам, крылья.Пускали наши принципы в расход.А мы сливали спирт с торпед и пили,Водой разбавив, за погибший флот.«Зачем стране моря и океаны?У нас континентальная страна!» —Политики болтали неустанно,А мы хватили горюшка сполна.И штурманские карты слоем пылиПокрылись – лыко в черную строку.Но мы, сливая спирт с компасов, пили,Чтоб выбрать верный курс на берегу.

* * *

Продали солярку. Нет бензина.В ржавчине надстройка. Винт в песке.Адмирал скупает магазины.Он пахан в военном городке.Офицеры пьяно горбят спины.Втоптан в грязь, как тряпка, флотский флаг.Адмирал, скупивший магазины,Топит флот страшней, чем внешний враг.

* * *

Я список кораблей прочел до середины…

О. МандельштамУказ или приказ – как вражеский фугас:Уходит флот ржаветь на мели и в глубины.Я список кораблей прочел десяток раз,А раньше я не мог прочесть до середины.Останки кораблей – вдоль русских берегов,Но сраму ни они, ни моряки не имут.Все тайные враги… а явных нет врагов,И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму.Заморские моря грустят без наших рей,Но флаги на морях не нашего пошива.О, флотские сыны, романтики морей!Здесь движет не любовь, а зависть и нажива.

* * *

Умирал великий флот Союза —Флаги со звездой срывал приказ.Скатывались якоря из клюзов,Словно слезы из ослепших глаз.Уходили с палуб офицерыНа причалы как на эшафот.И надежды рушились, и нервыРвались. Погибал без боя флот.Выбросили – и на барахолку,И в металлолом, и под волну…Умирал великий флот, посколькуБыл не в силах пережить страну.

* * *

Константину Мунтяну

Мы научились умирать достойно,Но из беды не извлекли урок.Мою подлодку, как на скотобойню,Ведут утилизировать в плавдок.Она б еще народу послужила,Ведь до сих пор ее боялся враг.Но тянут кабеля, как будто жилы.Распущен экипаж и спущен флаг.Оркестра нет. В трюмах ржавеют трубыСистем, но не сыграть на них аврал.Торпеды, словно выбитые зубы,Отвезены в подземный арсенал.Она перед врагами виновата —Что не дала страну отправить в плен.Как блюда на обед, разделана для НАТО,Чтоб не поднялся русский флот с колен.

Наш корабль

Россия, не зная курса,Плывет себе наугад.Как первый отсек от «Курска»,Оторван Калининград.Не просвещен, не обученВовремя наш экипаж.И по борьбе за живучестьНе проведен инструктаж.Гибнем в подъездах и штреках —Страшен кровавый след.Но «Осмотреться в отсеках!»Сверху команды нет.Взрывчатка, ножи и пули —Топит Россию братва.Словно винты, погнулисьКурильские острова.

* * *

Экипажам атомоходов, погибшим в океане

Акустик различает голосаАрхангелов, а не семей китовых.Из глубины всплываем в Небеса, —Апостол Петр готов принять швартовы.Достоинство и Веру берегли,А к Господу вели морские мили.У нас горизонтальные рулиПохожи на расправленные крылья.Качаемся, как будто на весах,На облаках – в цене весомость слова.Наш экипаж зачислят в НебесахВ эскадру адмирала Ушакова.Нет, кроме нас, в отсеках ни души.Над перископом белый ангел вьется.В раю мы будем Родине служитьПод вымпелом святого флотоводца!

* * *

В шинели зрелость встала на пороге.Приказ подписан: бросить якоря.Что видел я? Учебные тревоги.Казармы. Полигоны. И моря.Неоспорима флотская наука.Течет походных дней калейдоскоп:Циклон – в отверстье рубочного люка,Полярное сиянье – в перископ.Таинственна глубин нейтральных темень:Немало в ней находок и утрат.Что видел – разберусь! Судьбу и времяМне высветил кремлевский циферблат.

* * *

С Севера вынырнув, словно из проруби,Жадно дышу Ленинградом.Мысли порхают, как дикие голуби,В стае с густым листопадом.Трудно года мои плыли и ехалиСквозь ледниковые мили.В лиственном небе, изрытом прорехами,Солнечно светятся шпили.Все позабудется, все перемелется —Жизни жестокий закон.Дышится легче и в лучшее веритсяВозле Ростральных колонн.

Флаг

Грузен крейсер на рейде.Полумрак.Лишь заря багровеет на рее.Спущен флаг.Нет! Не думайте, мы не сдались.Ночь – не враг.Как свинец, сны в затылки влились.Свернут флаг.Свет зарниц – свет сигнальных ракет.Жди атак.Маскируются войны в рассвет.Поднят флаг!

* * *

Юрию Курганскому

Снится сон: мучительно и странноВидеть заполярную весну.С аварийным дифферентом на носМой корабль уходит в глубину.Океан раскачивают ветры.Айсберг отражает лунный свет.Глубина – четыре километра.Дно – гранит. На всплытье шансов нет.Просыпаюсь. Сердцу неспокойно.Не спасет от бед уют квартир.В полигонах вызревают войны.Скоротечна жизнь. И зыбок мир.

II

1955 год

Я родился,когда еще пепел войны не остыл.Дети в роще игралинемецкой простреленной каской.В пол, как в колокол, бил скорбностарый костыль —Инвалид шел в худой гимнастеркесолдатской.Улыбались на стенахслегка пожелтевшие фотоНепришедших солдат —между хмурых икон.Пьяно вскрикивал в чайной:«В атаку, пехота!»Одноногий печник,вспоминая штрафной батальон.В почерневшей избехрипло хлопали шкафчика дверцы,В ней старуха жила,пыль сметая с военных картин.И позднее я понялранимым мальчишеским сердцем,Почему в деревняхбольше женщин и меньше мужчин.

Отцу

Из калитки ты шагнул в войнуС легкою котомкой за плечами.И, как предки к правде в старину,Шел по ней и днями, и ночами.В поисках всемирной тишиныУкрощал безжалостные доты.И в Берлине вышел из войныЧерез Бранденбургские ворота.

В День Победы

«Танки прут… Их пуля не берет…Взвод в земле… В живых лишь я, сынок!Оставляю Сорок первый год,По России пятясь на восток».Он заплакал… Распахнул окно…Прохрипел, садясь на табурет:«Помни – поражение одноНе забыть и после ста побед!»Отступленье, пепел, плач сиротОт отца ко мне приходят в сны.Поминаю Сорок первый год,В семьи не вернувшийся с войны.

Возвращение

Он в хату вошел невесел.– За душу молились?.. Ждали?..И рядом с иконой повесилНа стену свои медали.Друзей поминал. И плакал,Казалось, что мир нереален.И грозно смотрел из мракаС медалей Иосиф Сталин.

Сорок первый год

Сорок первый, хмурый и уставший,В окруженье раненным попавший…Сорок первый, без вести пропавший,Мертвых в спешке не похоронивший,Под Москвой врага остановивший,Ты несешь и горестно, и святоИмя неизвестного солдата.

* * *

Неизвестный солдат. Мы покойныхзабываем… Они помнят нас!Справедливы солдатские войны,если выполнен точно приказ.Всех погибших помянем достойно,на потомков потом поворчим.Справедливы солдатские войны,а о маршальских… мы помолчим.

Высота

Разбитый дот. Осколочный металл.Война давно ржавеет в катакомбах.Вслепую здесь похоронил обвалВ корнях берез не взорванную бомбу.А соловьи поют. Земля в цвету.Среди травы разбросаны ромашки.Березы атакуют высоту,Как моряки в разорванных тельняшках.

* * *

Опустели, как в дождь, бельевые веревки —Нищета. Мы у века живем на краю.Петербургу не выплакать слез ПискаревкиИ не снять ленинградской блокады петлю.Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга;Как в тугом кошельке, в сердце носим винуПеред теми, кто умер. Мы загнаны в угол.Шулера – словно карты – тасуют страну.

Ветеран

Твой ракетный крейсер на флотеНазывали гордо «Варяг».И хранится – свято! – в комодеКорабельный гвардейский флаг.Ты Евангелием от МатфеяЗачитался – вокруг нищета.А над якорем багровеетНа кокарде – раной! – звезда.Все осмеяно или оболганоТелеящиком – метод не нов.Весел внук комиссара КоганаЮморист Абрам Иванов.Нет здоровья и нет заботыГосударства… Но ты молчишь!Отобрали скупые льготы —В болтовню упакован шиш.Потерялась на жизнь надежда —У властей винегрет в голове.Ты умрешь под забором коттеджа,Собирая бутылки в траве.Проститутка в прозрачной блузкеУсмехнется: «Старик был глуп».И охранник «нового русского»Закопает на свалке труп.

* * *

Играли, дрались, разбирали ворота,Чтоб строить плоты. Жгли костры на реке.Мой первый учитель командовал ротойВ штрафном батальоне на Курской дуге.Он был скуп на ласку. Жил в школьной квартире.Он верил, что нужен Советской стране.Как русский апостол, в парадном мундиреВерховный висел у него на стене.Тянуло войною из-за горизонта,Но люди устали от прежней войны.Мы дети солдат, возвратившихся с фронта,Мы поздние дети Великой страны.Идеи, иллюзии… Пьяный наместникНас предал. Теперь все друг другу – враги.Забыты страною победные песни.Учитель в могиле. А мы – штрафники.

* * *

Униженный неряшливым юнцом,Молчит и о войне, и о победе.Как рашпилем, морщинистым лицомСтарик шлифует прошлое в беседе.Хотя был ранен, не просился в тыл.Он воевал, чтоб жил народ счастливо.Но обвинен за то, что победил,Он внуком, пившим гамбургское пиво.Мы на суде Истории – истцы:Злом за добро не ожидали платы.В учебниках советские бойцыДля внуков – неизвестные солдаты.

* * *

Дома взрывались. Рожь в полях горела.Накрыло похоронками страну.Из черных репродукторов-тарелокНарод хлебал соленую войну.Качались бомбовозы, словно клецки!Война плыла над крышами жилищ.Соленая от вдовьих и сиротскихСлез. Черная от мертвых пепелищ.Смешалось все: бесчисленные беды,Герои, оклеветанный Главком.Войну не расхлебать! Она победойОкончилась, оставив в горле ком.

Доты

Чутко у воды дремали доты:Ни взорвать, ни обойти тропой.Но во тьме отряд морской пехотыЗдесь на берег выплеснул прибой.В пляс пускались на скуластых сопкахВихрь огня и вихрь матросских лент.И глубины бережно и робкоПринимали траурный брезент.На рассвете в дымке позолотыКорабли ушли от берегов.Пустотой глазниц чернели доты,Словно черепа былых врагов.

* * *

По брусчатке европейской гулкоТопали под крестопад наград.В Петербург шли, словно на прогулку,Но разбили лбы о Ленинград.У Невы наткнулись на преграду:Если враг у стен – народ един.Русский город выдержал блокаду,Но ее не выдержал Берлин!

Инвалид

Рассыплет молнии гроза —И волны заблестят.Он столько видел, что глазаНа небо не глядят.Идет безмолвно на причалИ палочкой стучит.Он столько на войне кричал,Что до сих пор молчит.

* * *

Серп затупился и покой обрел,На свалке жизни молот запылился.Двуглавый инкубаторский орелВзлетать из темноты не научился.Но вспыхнет свет, небесный и земной,Срастется мир, что бесами расколот.Взлетев над православною страной,Орел в когтях поднимет серп и молот.

* * *

«Не плачь, мать, не убьют,А немца мы осилим.Побереги коня —Война не на века», —И дед мой, кирасир,Встает за честь РоссииПод знамяЛейб-гвардейского полка.Он весел и красив.Собой вполне доволен.Еще не видел кровьИ не копал могил.…Но с Первой мировойВернулся, хмур и болен,Как будто целый мирЗа год похоронил.Два фото:До войны с друзьями дедИ после —Один,Он с костылем, как тысячи калек.Конь сдох.И не родит уже, как прежде, поле.Война не на века.Но год войны – как век.

* * *

Сен-Женевьев-де-Буа.Рощи осенней покров.Крест. Золотятся словаВ камне: «Полковник Орлов…»Жертва гражданской войне —Смерть на чужбине. Беда.Кем же приходится мнеОн? Не узнать никогда.И офицер, и солдат.От малярии и ран…Сколько Орловых лежатВ землях неведомых стран?!Церковка. Купола медь.Тлеет свеча в полумгле.Господи! Дай померетьРусским на русской земле.

История в фотографиях

На стенах – блики желтых фотографий.Друзья и предки. Взгляд со стороны.В своей избе, как будто в батискафе,Я погружаюсь в прошлое страны.Меня овеет ветром вечной славыИз-под стекла, где дремлет русский мир.…На аргамаке дед гарцует браво —Он рвется в бой. Гвардеец-кирасир.Во имя веры и святого тронаГотов погибнуть. Пристальней смотри —Герой войны… но пятая колоннаРоссию расколола изнутри.…Тяжелый дым повис над Сталинградом.Долг воина превыше «высших мер».И смотрит из огня спокойным взглядомОтец – двадцатилетний офицер.Он победил. Но стали вне законаФронтовики – виновны без вины,Их предали… И пятая колоннаГлумится над историей страны.Скользит слеза. Сдавило горло горем.Повымерла почти что вся родня.Друзья погибли в Баренцевом море —Они с укором смотрят на меня.Враги нас окружают. И вороныНад селами кружат. Ослеп народ.«Вставай, страна…» Но пятая колоннаУничтожает армию и флот.Душа болит. Довольно спать! Довольно!Нам защищать духовный Сталинград!Избу покину. И на колокольнюЯ поднимусь – и загремит набат!

* * *

Широка моя страна, широка…Строят в ней всегда и все на века.Да и рушат в ней все сразу и вмиг,Тот ничтожен, кто вчера был велик.За глаза твердят не то, что в глаза.Нет людей, вокруг одни голоса:– Эй! В ружье! На границе – война!– На хрена нам такая страна!– Всем пора в военкоматы спешить!– Безопасней воровать, чем служить!– Смело мы в бой пойдем!– Вы служите, мы вас подождем!– Мы в бою за Отчизну умрем!– Вы воюйте, мы вас оберем…Вся страна – и голоса, и леса —Как нейтральная лежит полоса.Вся пристреляна на звук и на свет.Вроде есть в ней жизнь, а вроде – и нет.Широка моя страна, широка…Нет народа – улетел в облака.

* * *

Бог попустил: брат предал брата,Решив, что честный труд – изъян.Я был свидетелем закатаСтраны рабочих и крестьян.Опустошались пьедесталыИ души… Разум слеп и глох,Заводы ржавчина съедала,В плен брал поля чертополох.В глазах детей струится холод,Забыты деды и отцы.В металлоломе – серп и молот,У звезд обломаны концы.Когда впадает память в Лету,Нет у людей иной судьбы:Уйдя от Божьего завета,Все – господа… и все – рабы.

* * *

Наш паровоз, вперед лети!..

Из песниНаш паровоз летел…В расход пускали робких.Еще один рывок!Еще один прыжок!И нацию сожгли,как будто уголь в топке,Чтоб жить при коммунизмехорошо.Наш паровоз летел вперед…Под перегрузкиПар выходил в гудок.И в пламени знамен —Ах! – как же он горел,народ великий русский,Во благо всех другихнародов и племен.«Вперед, вперед лети!» —у нас сердца из стали.Интернационал в Кремле —оваций гром.И паровоз летел…Но шпалы разобралиНа полустанке,рельсы сдав в металлолом.

Кара

С небес текла кровавая заряВ распахнутые двери и могилы.Толпа рабов, предавшая царя,Точила для неправой бойни вилы.Ломала государство сгоряча,Ей было в нем удушливо и тесно.И знамя, как рубаха палача,Краснело на ветру над лобным местом.Вздувались ноздри, вздергивалась бровь.Страх подворотен. Самосуды улиц.А те, на ком вина – невинных кровь,В своей крови у стенки захлебнулись.

* * *

Вождь гипсовой руки не опустил,Стоит спиною к паперти бессменно.Жить все трудней, а выживать нет сил,Утрачено стремленье к переменам.Сказал: пойдем дорогою другой.Шли деды, шли отцы. Устали внуки!Но вождь стоит с протянутой рукой…И нищие протягивают руки.

* * *

Паром сновал от берега до берегаВдоль лодок, отдыхавших на приколе.А я на кляче догонял Америку,Спеша к парому кукурузным полем.Я был мальцом, а не козырной картою —Судьба еще не била, не крутила.И шло в зенит над сталинскою СпартоюВ Кремле лысоголовое светило.Жизнь пронеслась. Сижу устало в скверике.Страна тасует и вождей, и лица.Но до сих пор от берега до берегаБолтаемся и не к чему прибиться.

* * *

Мир расфасован в телеящики,Через антенны по домамРазослан. Мы его заказчики.Мир в подсознанье вводят нам.Наш «телек» – лучшее снотворное:Ну что за сон без новостей!У нас дома – дома игорные,В них власть искусственных страстей.Нас телебашня телехоботомВедет с работы по домам.Мы даже думаем, как роботы:Код жизни – код телепрограмм.

* * *

Я не топил котятИ не стрелял в зверей.А все-таки не святИ мог бы стать добрей.Я брал под козырек,Но потерял страну.От бед не уберегЯ женщину одну.И пощадил врага,А другу не помог.А главная строка —Среди неглавных строк.

* * *

Мы смотрим на мир сквозь фальшивую призмуЧужих интересов и чуждых идей.Пошли к коммунизму – пришли к дарвинизму,В пути из людей превратившись в зверей.Мы крылья теряем… По жизни ужамиПолзем, обретая звериную плоть.Идеи над миром встают миражами,Сбивая с пути, что возвысил Господь.

* * *

В стране вражде и распрям нет границ.Ничтожен человек. В душе – постылость.Но если не гублю зверей и птиц,То жизнь моя, наверно, получилась.Себе о светлом будущем не лгу:Погибну не у стенки, так в кювете.Но если нищим подавать могу,То, значит, стоит жить на белом свете.

* * *