С радостью в омут

Я убежала в кухню и смотрела в окно, пока муж и жена занимались веселым и нежным сексом. Потом суматошно одевались и натягивали друг на друга пальто и шарфы. Наконец они уехали, а я стала думать, что же могло произойти, чтобы жизнь этой пары закончилась убийством и самоубийством меньше чем через два часа. Если только они не умудрились разругаться в пух и прах на вечеринке. Казалось, они самые счастливые женатые люди, каких мне доводилось видеть. За весь день не произошло ничего необычного, если не считать того странного телефонного звонка.

Я промотала время вперед до самого позднего вечера, как вдруг услышала звук, похожий на барабанную дробь. Вернув время вспять, я отпустила его на обычной скорости и прислушалась. Откуда-то позади раздавался неторопливый, методичный стук. Я обернулась и, увидев в гостиной какого-то парня, не на шутку испугалась. Откуда он взялся? И что ему нужно в доме Паджетов?

Я принялась внимательно его рассматривать. Он стоял у окна во двор и смотрел на подъездную дорожку, словно ждал, когда вернутся хозяева дома. А еще он бился головой о стену. Медленно, в одном и том же ритме. Снова и снова. В конце концов на лбу появилась кровь. Я подошла поближе и стала запоминать его черты, чтобы потом нарисовать. Губы сложились в тонкую жесткую линию. Руки сжались в кулаки. Над темными глазами мрачно сдвинулись брови. Он был совсем юным. Скорее всего учился в старших классах или недавно закончил школу. Грязные каштановые волосы, заношенная толстовка и мешковатые джинсы. Что-то в его лице было не так. Черты казались непропорциональными, словно он родился с фетальным алкогольным синдромом средней тяжести. Если, конечно, такое заболевание вообще существует.

Я продолжала наблюдать за парнем. По его лицу струйками текла кровь, но он все бился и бился головой о стену, не сбиваясь с ритма, даже когда увидел огни фар подъезжающей машины. Как только Паджеты вошли через заднюю дверь, часы на каминной полке пробили полночь. Наконец парень зашевелился — неслышно прошел в темный коридор, ведущий к ванной.

— Мы все пропустим, — сказал Роб, оказавшись в кухне, где и была задняя дверь, включил телевизор, стоявший на островке, и полистал каналы, пока не нашел то, что искал.

Мне хотелось закричать, предупредить их, сказать, что в доме кто-то есть. Но все уже случилось. Передо мной были призраки прошлого, как будто я заново пересматривала фильм ужасов. И ничего не могла поделать. Не могла к ним прикоснуться. Не могла ничего изменить. Единственное, что было в моих силах, — это беспомощно наблюдать за страшной трагедией, разыгрывающейся у меня на глазах, за жуткими злодеяниями, на которые оказался способен тот парень.

Стоя перед открытым холодильником, Вероника тихо рассмеялась:

— Боже мой, что вообще это было?

— Понятия не имею, — отозвался Роб, садясь на табурет за островком. — Мясо какое-то. Я боялся его трогать. А знаешь, милая, наверное, нам стоит хорошенько обдумать целесообразность таких ужинов.

— Согласна, — сказала Вероника, и по голосу было слышно, что она улыбается. Вдруг она оглянулась: — Индейка или ветчина?

Похоже, на вечеринке подавали кошмарную еду, и маленькое семейство решило порадовать себя бутербродами. Кухню заполнил голос Макса Миднайта — ведущего ток-шоу. Он как раз заканчивал вступительную речь:

— И как вам президентские проблемы с алкоголем?

Аудитория, как по команде, дружно расхохоталась, а Макс продолжал чихвостить президента за оплошность на последнем званом ужине.

— Ветчина, — рассеянно выбрал Роб, поглощенный телевизором. — Нет, индейка. Нет, ветчина.

Хихикнув, Вероника подошла к нему взглянуть на шоу:

— Мысль, наверное, дикая, но так и быть, могу сделать тебе бутерброд и с тем, и с другим.

Притворяясь пораженным до глубины души, Роб резко поднял голову:

— Правда? И меня не арестуют?

— Ну-у, всему миру я бы все равно не рассказала, но обещаю сохранить твой секрет.

С широкой улыбкой, от которой в уголках глаз появились морщинки, он обнял жену и взял пульт увеличить громкость.

— Вот она! — воскликнул Роб с заразительным энтузиазмом.

Чтобы увидеть, из-за чего сыр-бор, я обошла островок.

— В «Паджет и Клайн» прежде всего думают о вашей семье.

Это был он, мистер Паджет, и его показывали в рекламе местной страховой компании. Видимо, они с партнером владели фирмой и решили снять рекламный ролик. Теперь понятно, откуда столько волнения. А я-то подумала, Робу просто нравится Макс Миднайт.

Искренне наслаждаясь минутой славы супруга, Вероника прижала руки к сердцу:

— Потрясающе выглядишь!

— Это все грим. Теперь подумываю каждый день им пользоваться, а то после рекламы меня никто не узнает. — Роб стиснул талию жены.

— Чуточку тонального крема, — усмехнулась та, — и можно сотворить чудо. Есть у меня один… Будешь выглядеть моложе лет на десять.

Не досматривая рекламу, Роб взглянул на Веронику полными обожания глазами:

— По-твоему, я выгляжу старым?

Она улыбнулась и пригладила торчавший на его виске локон. С проседью.

— Ни капельки.

Он встал и, притворно зарычав, собрался поцеловать ее в шею, но вдруг резко повернулся к коридору.

— Откуда этот звук?

Я успела полностью раствориться в их ослепительном счастье и не сразу услышала уже знакомый стук. Глядя вместе с Вероникой туда же, куда смотрел Роб, я почувствовала, как перестало биться сердце. Парень все еще был в темном коридоре. И снова бился головой о стену. Времени почти не осталось.

Взяв себя в руки, я стала самым эгоистичным образом надеяться, что все закончится быстро. Что он собирался делать? Пытать Паджетов? Или просто убить?

Роб уже шагнул к коридору, но в этот самый момент в дверях, скользнув вдоль стены, появился парень. Пока никто ничего не успел понять, он поднял пистолет и выстрелил. Я прикрыла руками рот. Мистер Паджет бросился защищать жену и получил пулю в грудь. Попытался сделать вдох, но парень снова выстрелил. Мои руки сжались в кулаки, к горлу подступила горечь. Пуля попала Робу в живот. Еще одна — в плечо. Краем воспаленного сознания я поняла, что кто-то кричит.

Мистер Паджет оглянулся:

— Вероника, беги.

А через секунду рухнул на островок и сполз на пол к ногам жены.

В этом мире нет ничего материального. Все прозрачное. Поэтому сквозь островок я увидела, как Вероника метнулась вниз, прикрыв собой мужа. Ее плечи дрожали от рыданий.

Обойдя островок, парень остановился и смотрел, как она плачет. Ее заметно трясло, когда она взглянула на него снизу вверх. На ее лице отразился шок, и я поняла: Вероника знала нападавшего.

— Трэвис? — еле слышно спросила она срывающимся голосом.

Ни слова не говоря, парень снова выстрелил. У меня сжалось сердце, когда голова Вероники откинулась назад. На мгновение женщина замерла, как будто время для нее остановилось, потом наклонилась вперед и упала на мужа. Я рухнула на колени и схватилась за шею, борясь с раздирающими горло всхлипами и заливаясь слезами.

Изучая результаты своих трудов, парень склонил набок голову. Казалось, он очарован брызгами крови на шкафчиках. Шагнув к безжизненным телам, он обмакнул палец в лужице крови на столешнице и нарисовал на декоративной тыкве глаза и улыбку. А потом вышел через заднюю дверь, словно ему плевать на весь мир.

Надо было пойти за ним. Он мог выбросить пистолет где-то поблизости. Правда, я не могу отходить от собственного тела дальше, чем метров на тридцать в любом направлении, но я могла бы за ним понаблюдать. Просто на всякий случай. Вдруг у него была машина? Или мотоцикл? Или даже велосипед? Что угодно, что помогло бы установить его личность. Вот только мое время вышло. Нужно было выбираться, пока я не заблудилась. Такое уже случалось, и последствия мне не понравились.

Взглянув в последний раз на Паджетов, я отпустила время и рывком вернулась в настоящее. А едва ощутив собственное тело, грохнулась рядом со стулом, упершись ладонями в пол и тяжело дыша над холодной плиткой.

Взяв себя в руки, я подняла голову. На меня в замешательстве смотрел спецагент Стренд. Для него все выглядело так, словно я опустила голову, постояла секунду и, задыхаясь, шмякнулась на пол. Наверняка он решил, что я переигрываю. Что я вообще разыгрываю перед ним представление. Так уж вышло, что после «нырка» я возвращаюсь в ту же точку отсчета. Что ж, ему не понять. И черт с ним. Мне до лампочки.

Из груди вместе с кашлем вырвался тяжелый всхлип, и я замерла, пытаясь перевести дух. Агент Стренд подошел ближе и наклонился, как будто собирался поставить меня на ноги. Я дернулась, вырываясь из его рук. Само собой, он разозлился еще сильнее. Это было видно по тому, как заострились черты его лица. Это все он. Он послал меня в прошлое, заставив поверить, что я увижу убийство и самоубийство. Он знал, что здесь произошел совсем другой кошмар. Он мне солгал. Они все мне солгали. А особенно — детектив Мерфи.

Глава 3

Пока Стренд не успел понять, что происходит, я вскочила на ноги, рванула в коридор, ведущий к парадной двери, и, вылетев из кухни, тут же заметила свою цель. Мерфи.

Я бросилась к нему и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, замахнулась. Со смачным звуком двинула кулаком в челюсть. Только что я была свидетельницей жестокого убийства. А они думали, что все это шутка. Что я сама — забавная история, которой можно будет поделиться со знакомыми. Что увиденное никак на меня не повлияет.

Однако я напала на детектива на глазах у других детективов и копов при исполнении. Теперь меня точно арестуют. Таков закон. Зато обвинения наконец-то будут касаться того, что я действительно совершила. Копам придется передать дело в суд, а я смогу нанять адвоката и, может быть, хоть как-то изменить ситуацию, в которой оказалась.

От Мерфи меня оттащил агент Стренд. Наверное, это даже к лучшему. Детектив покраснел от злости и скорее всего был в доле секунды от того, чтобы отпечатать мое лицо на полу. Было бы хреново, конечно, но он мне соврал.

Чтобы снова добраться до Мерфи, я стала вырываться из рук агента. Вертелась, лягалась и на все сто процентов собиралась выцарапать детективу глаза, хотя и понимала: винить его за случившееся — все равно что обвинять наших солдат в конфликте во Вьетнаме. В той войне солдаты не виноваты. Как не виноват и Мерфи в произошедшем здесь кошмаре. Я это понимала, честное слово. Где-то в глубине души знала, что веду себя глупо. Но он солгал, и его ложь дорого мне обошлась. Я злилась, и с каждым ударом сердца злость разгоралась все сильнее. Правда ничего не меняла. Ничего не меняло и то, что я всегда «ныряю» наобум. В этот раз я думала, — надеялась! — что готова. Я знала, что увижу душераздирающую трагедию. Знала, что столкнусь с ужасной жестокостью. Знала, что легко не будет. Но я готовилась к одному, а получила совсем другое. Поэтому вцепилась в рукав агента Стренда и изо всех сил старалась вырваться, лишь бы еще хоть разок хорошенько треснуть сволочного детектива.

— Угомонись! — гаркнул Стренд мне в ухо, но я не могла.

От несправедливости, от увиденной бессмысленной жестокости сердце обливалось кровью.

Когда-то я часто смотрела фильмы, в которых полно жестоких сцен, и тут же о них забывала. Теперь не смотрю. С тех пор как впервые «нырнула» на месте преступления. С того дня изменилась вся моя жизнь. Жестокость больше не казалась развлечением. Она стала реальностью, и мне пришлось как можно тщательнее очистить от нее свою жизнь. А потом наступил сегодняшний день, который принес очередную трагедию.

В конце концов агенту удалось прижать меня к стене. В другом конце комнаты два детектива держали Мерфи. Что ж, мне повезло, что они вовремя оказались рядом.

— Какого хрена? — заорал на меня Мерфи, пытаясь вырваться. — Что я сделал?

— Ты мне соврал! — крикнула я в ответ, пытаясь рассмотреть его за широкой спиной Стренда. Агент прижимал меня к стене, и мощное тело казалось мне дверью банковского хранилища. Следующие слова я процедила сквозь зубы, чтобы всем было ясно, как отвратителен мне козел Мерфи: — Ты сказал, что здесь произошло убийство и самоубийство. Ты соврал.

Агент Стренд смотрел на меня, и в ясной синей глубине его глаз отчетливо читалось удивление. Я в упор уставилась на него, затаив дыхание, и вдруг почувствовала, что он держит меня уже не так крепко. Мысленно встряхнувшись, я оттолкнула его, но не бросилась к Мерфи. На красный свет нужно остановиться, а лысая голова детектива уже побагровела по самую макушку. На всякий случай Стренд положил ладонь мне плечо, давая понять, что никуда не делся. Не обращая ни малейшего внимания на задыхающегося от злости Мерфи, ко мне подошел гвоздеед.

— Мисс Грейс, я заместитель секретаря Терренс Гилл. — Он протянул мне руку (наконец-то соизволил представиться!), а я в ужасе глянула на его ладонь.

Что на месте преступления в окрестностях Чикаго понадобилось человеку, который, насколько я понимала, занимал далеко не последнюю должность в Министерстве национальной безопасности?

Я не стала пожимать ему руку, и он продолжил:

— Что вы имели в виду, обвинив детектива Мерфи во лжи?

Перед тем как ответить, я посмотрела на детектива. Тот злобно уставился на меня в ответ, стряхивая с пиджака пролитый кофе и тяжело дыша от еле сдерживаемого гнева.

— Он сказал, что здесь произошло убийство с самоубийством. А это не так.

Заместитель секретаря смерил взглядом спецагента.

Стренд и ухом не повел.

— Поможете нам разобраться? — спросил меня гвоздеед, взял за руку и повел в кухню. То есть туда, где мне хотелось оказаться меньше всего на свете.

У двери я притормозила, но агент Стренд тихонько подтолкнул меня в спину. Мы вошли в кухню. Следом за нами — несколько детективов, которым вдруг резко захотелось послушать, что я скажу. Я никогда такого не делала. Никогда не признавалась в своих способностях обычным, как их называла мама, людям. Тех, кто не был похож на нас, на женщин из нашей семьи, мама называла обычными.

Для начала мне нужно было кое о чем спросить. Я взглянула на островок. Наверняка здесь уже все внимательно осмотрели, а погибшую пару давно увезли, но я должна была знать наверняка.

— Они еще здесь?

— Кто? — уточнил спецагент Стренд.

Я сердито оглянулась:

— Паджеты. Люди, которые вчера погибли. Или мы о ком-то другом говорим?

Агент уставился на Мерфи:

— Что ты ей рассказал?

— Ничего, — ответил детектив, источая сарказм. — У входа на конвертах написаны их имена. Это вам не ядерная физика.

Ах да! Еще одна вещь, о которой я узнала еще ребенком. Обычные люди могут объяснить что угодно. Абсолютно все. Даже если в их бассейне приземлится НЛО, у них всегда найдется другое объяснение.

Напарница Мерфи коснулась моей руки и сказала ободряющим тоном:

— Нет, солнце, их увезли в морг. Не торопись.

Испытывая искреннюю благодарность за поддержку, я кивнула и заговорила:

— Что бы там кое-кто ни говорил, произошло здесь вовсе не убийство с суицидом. Паджетов убил парень по имени Трэвис.

По комнате тут же пробежал рокот тихих голосов. Потребовав тишины, заместитель секретаря поинтересовался:

— Поделитесь подробностями?

Глубоко вздохнув, я описала все, что видела. Как Паджеты уехали на вечеринку, а парень поджидал их у окна и бился лбом о стену. Рассказала о рекламе по телевизору и о том, как убийца целился из пистолета. Из какого-то короткоствольного пистолета с барабаном на шесть патронов. Рассказала, как мистер Паджет пытался защитить жену, а она не оставила его, даже когда он велел ей бежать. И как она произнесла имя убийцы, перед тем как он выстрелил ей в голову.

К концу рассказа я уже заливалась слезами. Вытирать их не стала. Ни за что не подарю им удовольствие увидеть, как умирает моя душа. Не только от того, что я узнала, но и от того, что пришлось заново все переживать во время рассказа.

— Если хотите, могу его нарисовать. Парня.

Напарница Мерфи дала мне платок, и я успела рассмотреть ее значок. Детектив Энн-Мари Уильямс. Я отвернулась, чтобы высморкаться, и практически уткнулась носом в грудь агента Стренда. Он не отошел, давая мне возможность спрятаться за ним от всех остальных.

— Нет тут никакой крови, — скептически заметил Мерфи, стоя в гостиной и глядя на стену у окна.

Вытерев слезы, я подошла к выходу из кухни. Должно быть, Трэвис все убрал, пока я в ступоре смотрела на мертвых Паджетов.

— Проверьте, — сказала я Энн-Мари, потом подошла к окну и показала на стену. — Вот здесь была кровь.

Не задавая лишних вопросов, она чем-то побрызгала на стену, наверное, люминолом, и посветила туда ультрафиолетом. Остатки крови засияли ярко-сиреневым светом. У Мерфи отвисла челюсть.

— Как ты узнала? — спросил он.

Но у агента Стренда тоже был вопрос:

— Можешь описать парня?

Я постаралась не упустить ни малейшей детали:

— Примерно моего роста, лохматые темные волосы, длинный нос, большой рот, густые брови. На нем была старая темно-синяя толстовка с логотипом «Дельфинов» на левом плече. Если надо, могу его нарисовать. Это не займет много времени.