Жаркие оковы

В ответ на это сейд развязал свой мешок и достал оттуда несколько дощечек, на которых были вырезаны незнакомые Роуэну знаки. Почти лысая голова старика и выступающий острый нос делали его похожим на одного из коршунов, круживших над полем боя при Хаттине. Колдун закатил глаза, пробормотал что-то неразборчивое и, тряхнув дощечками, бросил их на стол.

— Боги назвали твое решение хорошим! — прохрипел Стигр.

Как христианин и монах, Роуэн находил этот шарлатанский обряд отвратительным. Дальше было не лучше. Бальдвин достал маленький нож и сделал надрез на своей ладони. Затем он сжал руку в кулак и занес ее над дощечками. Мгновенье спустя капля крови обагрила дерево.

— Клянусь перед отцом всего сущего Одином и перед Тором, что награжу тебя свободой и добычей, если ты выполнишь свою часть уговора. Я клянусь, что отпущу Ательну, когда мы вернемся с отрубленной головой этого проклятого монаха!

Свободной рукой викинг подтолкнул Библию в сторону Роуэна.

«Святой Кутберт! — растерянно подумал тот. — Мне нужно время на размышление…»

С другой стороны, размышлять тут было не о чем. Он должен был сделать это ради Ательны. И ради себя самого. Если он откажется, завтра Ингварр с радостью сдерет с него кожу.

Роуэн положил правую руку на Библию и выпрямил пальцы.

— Клянусь перед Богом и Святым Писанием, что помогу тебе отомстить и не предам вас.

Значит, ему придется поспособствовать убийству монаха. Брата во Христе. За это после смерти он окажется в аду. Или даже раньше, если Бальдвин узнает, что его пленник тоже монах…

— Со вчерашнего дня ты кашляешь гораздо меньше, — заметила Руна.

Она сидела на своей устланной шкурами кровати и расчесывала длинные волосы. Это помогало ей расслабиться. Ариен сидел рядом с ней. Он вырезал из дерева белку Рататоск, которая по легенде снует по мировому дереву Иггдрасиль и передает послания живущего в кроне орла скрывающемуся под корнями дракону. В искусстве резчика юноша превзошел отца. Ему даже удалось изобразить на мордочке зверька улыбку.

— Роуэн подарил мне свои лекарства из Салерно, — объяснил Ариен.

Руна знала, что англичанину вернули его сундук.

— И ты не задумываясь их проглотил?

— А что? Думаешь, он хочет меня отравить?

Девушка пожала плечами.

«Разумеется, нет. А впрочем…»

Ариен поднял белку вверх и медленно, проверяя, провел по ней пальцами. Затем он снова положил ее на скрещенные ноги и продолжил работу.

— Роуэн рассказывал мне разные истории. Про Иерусалим. Сарацины утверждают, что под этим городом берут начало все реки мира. А над церковью, в которой стоит гроб Иисуса Христа…

— О, прошу тебя, Ариен! Ты ведь не собираешься стать христианином? Отец от такой новости бросится в море!

Ариен прыснул от смеха.

— Нет конечно. Роуэн рассказывал, что паломницы там затаскивают мужчин в темные углы и задирают юбки, чтобы… как это… зачать ребенка в святом месте. И пока люди молятся у алтаря, со всех сторон раздаются вздохи и стоны.

— Ариен!

— А еще он рассказывал…

— Довольно! Меня это не интересует.

Руна заплела волосы в косу, обернула ее вокруг головы и заколола. Девушке пора было отправляться на тренировку. Она соскользнула с кровати и начала собираться: сначала надела мягкий подлатник без рукавов, затем кольчугу. Вес металла приятно давил на плечи, обещая тяжелый, изнурительный бой. Затем девушка надела на руки несколько серебряных колец, принадлежавших к числу немногочисленных украшений суровой воительницы, и напоследок застегнула на талии серебряный пояс с Соколиным Когтем — так назывался ее меч.

— Я хочу посмотреть на бой, — заявил Ариен.

— Не возражаю.

Девушка зашагала вниз по лестнице, пересекла сени длинного дома и вышла в слепящий погожий весенний день. Когда солнце будет в зените, Роуэн должен ждать ее наготове. Так Руна объявила ему накануне.

После клятвы англичанина она снова попросила его дать ей уроки владения мечом. И на этот раз Роуэн, как она и надеялась, не отказал. В конце концов, теперь он был воином Бальдвина.

Однако мрачный взгляд, который Роуэн бросил на нее на деревенской площади, лучше любых слов говорил о том, что он думает о своем новом положении.

Англичанину вернули его сапоги. И дали новую светло-коричневую тунику, которая еще больше подчеркивала его южный загар. Более того, Бальдвин наградил Роуэна одним из своих серебряных браслетов, который тамплиер, впрочем, вряд ли станет носить. Вместо браслета он снова надел серебряный крест, который отобрали у него на корабле.

Несмотря на простую одежду, англичанин выглядел внушительно. Его горящие глаза поймали взгляд Руны. Огромным усилием воли девушка вырвалась из этого плена и провела рукой по поясу, пока не нащупала рукоять Соколиного Когтя. У англичанина не было оружия — на такую уступку Бальдвин пока что был не готов. Сверри по знаку Руны выступил вперед и протянул англичанину свой меч.

Роуэн взял меч и кивнул Сверри; викинг ответил ему кивком. Несколько мужчин собрались на краю площадки. Две проходившие мимо женщины поставили свои корзины с грязным бельем на землю, уселись на них и начали перешептываться. Даже одна из рабынь осмелилась остановиться, чтобы посмотреть на бой.

Руна старалась не оглядываться в поисках Ингварра.

— Один! Тор! — прокричала она и бросилась на Роуэна.

Он, как и следовало ожидать, с легкостью отразил ее удар. Острое лезвие его меча ударилось о клинок Руны, заставив ее тело завибрировать.

— Я не буду щадить тебя, Руна. Я буду требовать от тебя полной отдачи.

— Именно это ты и должен делать.

Сделав изящный разворот, девушка отпрыгнула назад, повернулась вокруг своей оси и, сжимая рукоять Соколиного Когтя обеими руками, снова бросилась на англичанина. Он без труда отразил ее удар клинком Сверри.

— Наверное, тебе стоит громче кричать. Твои удары не впечатляют.

— Вороны Одина должны спуститься с неба и выклевать твой дерзкий язык!

Руна устремила меч вперед, целясь в левое бедро Роуэна, но и эта попытка была безуспешной; лезвие Соколиного Когтя с пронзительным скрипом скользнуло по клинку англичанина. И прежде чем Руна смогла что-либо сделать, противник ткнул ее в руку. Руна услышала, как мужчины ахнули от неожиданности, а одна из зрительниц испуганно закричала.

Однако Роуэн целился в один из ее браслетов. Теперь на украшении виднелась длинная царапина, а сама Руна была невредима.

Девушка отступила на два шага назад и подняла меч, чтобы продолжить поединок. Ее взгляд пробежал по телу англичанина, выискивая уязвимое место. Руна была уверена, что является опасным противником. Разве в зале ей не удалось его впечатлить? Она даже смогла черкнуть острием по тыльной стороне его ладони. Крохотное ранение, царапинка — но даже это сейчас казалось невыполнимой задачей.

Как он будет бороться, оставаясь таким безучастным?

— Ты должна всегда держать в поле зрения взгляд противника, — объяснил ей Роуэн, наблюдая за движениями девушки с полуопущенным мечом. Затем он резко повернул правую руку, и лезвие меча взлетело вверх. — А также его руки. И уметь верно оценивать расстояние.

— Я знаю!

Руна замахнулась и с силой ударила Соколиным Когтем по мечу Роуэна, и на мгновение ей показалось, что он вот-вот выскользнет из его руки. Или это какая-то уловка? То, что англичанин, очевидно, считал ее новичком, ужасно разозлило девушку. Она столькому научилась от отца, Сверри и Халльвардра, но куда подевались ее умения? Руна замахнулась для нового удара; его Роуэн тоже с легкостью отразил и внезапно оказался у девушки за спиной, сжимая ее правое запястье.

Неожиданная близость англичанина заставила Руну вздрогнуть всем телом. Достаточно было всего немного повернуть голову, и она могла прижаться к его губам. Как она уже делала…

О боги, как она будет сражаться, если у нее на уме одни поцелуи?

— Сверху действуй силой, а снизу гибкостью, — прошептал ей на ухо Роуэн. — Если вкладываешь в удар всю силу, нельзя так широко замахиваться, иначе рискуешь утратить контроль над мечом. Не целься в грудную клетку, она слишком крепкая. Целься в суставы или ключицы. Нужно отражать удар сверху, если защищаешь голову, и снизу, если защищаешь корпус. Ты должна…

Руна почти не слышала, что он говорит. Тепло его дыхания, ласкавшее ее кожу, пьянило девушку. От близости его тела кружилась голова. В плотном подлатнике стало невыносимо жарко. Прежде ни один бой не заставлял Руну так быстро разогреться. И ни одно поражение не заставляло ее почувствовать себя такой слабой…

Эта мысль отрезвила Руну, словно ушат холодной воды. Чувства делали ее уязвимой. А она не могла себе этого позволить.

— Ты сражаешься не так, как мы, — хрипло промолвила девушка. — Ты такой сдержанный…

«Такой впечатляюще сдержанный, — подумала она. — И такой красивый…»

Руна отстранилась от англичанина, спрашивая себя, такой ли разумной была идея учиться у него искусству боя. Если она не возьмет себя в руки, от этих тренировок будет больше вреда, чем пользы. Девушка занесла меч над головой и с криком бросилась в атаку…

К вечеру Руна чувствовала себя изможденной. На фоне Роуэна почти все остальные ее противники выглядели жалко. Да и сама она была не лучше. Но во время сегодняшнего боя она кое-чему научилась. И несмотря на все свои намерения наслаждалась каждой секундой его близости. Особенно когда теплое дыхание англичанина ласкало ее шею, когда его горящий взгляд задерживался на ее…

Руна решила попариться. Ариен уже наверняка лежал в постели, а отец с Ютой парились вчера, так что их семейная баня была свободна. Руна приказала рабыне натопить баню, позаботиться о полотенцах и каком-нибудь напитке, а затем удалиться.

Когда дочь предводителя викингов вышла из дома, деревню уже окутала ночь. Лишь кое-где сквозь щель под дверью пробивался свет сальной свечи. Руна плотнее завернулась в плащ. Ночи были еще холодными. И тем не менее она была босиком — ее ступни давно привыкли ступать по холодным камням. Девушка начала подниматься к пруду. Камин еще одной бани также выпускал в ночное небо клубы дыма. Но кто бы там ни был, он не посмеет нарушить ее покой.

Руна приоткрыла дверь и скользнула в хижину. В углу на раскаленных углях очага лежали камни. В хижине пахло маслами и травами, и этот аромат бодрил. Веник из дрока лежал наготове. Руна сняла с себя одежду и растянулась на деревянном возвышении. «Слава Фрейе за это наслаждение!» — подумала она, вздыхая от блаженства и чувствуя, как жар проникает в каждую частичку ее тела, а на коже выступают первые капли пота.

Девушка начала массировать свои ноющие конечности. Горячий воздух действовал расслабляюще. Ее клонило в сон. Руна снова подумала о сегодняшней битве. О мягком низком голосе Роуэна. О горящем взгляде его янтарных глаз… И этот рот, о боги, этот рот…

Руна задумалась. Разве то, что происходило последние несколько дней, можно назвать естественным? Девушка тихо засмеялась. Боги сейчас, должно быть, сидели в Асгарде и забавлялись, наблюдая за тем, как развиваются события. Пленник, ставший одним из воинов Бальдвина! Предвещало ли это что-нибудь хорошее?

«Боги, — подумала Руна, — вы ведь должны помогать йотурцам! Мы единственные, кто остался вам верен».

Завтра она принесет в жертву Фрейе козленка.

Но о чем молить богиню, девушка и сама толком не знала.

Она со вздохом села, взяла деревянный ковш и плеснула на камни немного воды. Пар с шипением поднялся вверх. Дыхание Руны стало тяжелым. Этот жар словно обжигал ее кожу. Но в то же время ей было хорошо.

Внезапно девушке захотелось с кем-то поговорить. Но с кем? Уж точно не с Ингварром. Ариен тоже не подходил для этой цели. Подруги у Руны не было, потому что остальные девушки Йотура воспринимали ее в первую очередь как дочь предводителя и относились к ней с опаской. Раньше Руна не считала это проблемой, ведь она была воином в женском обличье. Почему же сейчас ей стало так одиноко? Девушка подумала об Ариене и историях, которые рассказывал ему Роуэн. Похоже, они общались как друзья. А она?..

— Пусть общаются, — пробормотала Руна. — Я не завидую Ариену. Я рада за него. И ни о чем не жалею. Ни о чем.

Девушка извлекла из корзины, которую оставила ей рабыня, бурдюк из козлиной шкуры и вынула из него пробку. Сладкий мед Руна могла пить и теплым. Кроме него в корзине лежал завернутый в платок огромный кусок медового пирога. Желудок Руны заурчал. Она торопливо размотала полотно и откусила от лакомства.

Дверь распахнулась.

Высокая фигура переступила порог и замерла, словно ее поразило громом.

Это был Роуэн.

С тихим криком Руна выпустила пирог из рук и поспешила прикрыть грудь и низ живота.

— Что ты себе позволяешь?! — вспыхнула она. — Разве ты не знаешь, что тебе нельзя заходить в эту хижину?

Англичанин отступил на шаг назад.

— Нет, я…

— Здесь паримся только Бальдвин, Юта, Ариен и я! Если ты сейчас же не исчезнешь, то… я прикажу отхлестать тебя плетьми! — Девушка кивнула в сторону открытой двери. — Кроме того, ты впускаешь холод.

Ей показалось или в приподнятых бровях Роуэна действительно читалась насмешка? Он слегка кивнул головой.

— Прости.

Голос англичанина был спокойным. Он вышел из хижины и закрыл за собой дверь.

Руна медленно опустила руки. Неужели ей действительно следовало его наказать? Очевидно, он ворвался сюда ненарочно. Наверное, никто не сказал ему, что эта баня, расположенная на скале рядом с прудом и самая красивая из всех, предназначалась только для семьи предводителя. Лишь то, что Роуэн увидел ее нагой, оправдывало грубость Руны. О боги! Лицо девушки залилось краской. Но все же из-за чего она угрожала Роуэну? «Потому что из-за него все перевернулось вверх дном, — со злостью подумала Руна. — Да и я хороша. Как можно быть такой глупой?!»

Она схватила дроковый веник и начала хлестать себя по спине, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о Роуэне.

Пошел ли он в другую баню? Вероятно. Если печь там холодная, ему понадобится время, чтобы ее растопить. Злясь на себя из-за того, что вообще об этом думает, Руна подобрала упавший кусок пирога и за пару мгновений расправилась с ним. Затем девушка снова растянулась на лежанке, устремившись мыслями к предстоящему плаванью. «Ловца ветров» недавно починили: залатали старые бреши, обновили обшивку, заштопали парус. Женщины подкрасили алые полосы. Руна видела, как они разворачивали полотнище для сушки; свежая краска напоминала кровь. Как чудесно будет снова отправиться в плаванье на этом корабле!

Это будет важное плаванье; с помощью Роуэна они наконец-то отомстят за ее мать. Следующие несколько дней Руна собиралась без устали тренироваться с англичанином, чтобы стать умелой воительницей и достойной преемницей Бальдвина.

Думая об этом, девушка забыла о времени. Жар постепенно становился неприятным. Вообще-то ей уже давно следовало прыгнуть в холодную воду пруда. Но что, если ее увидит Роуэн?

«И правда, что? Я Руна Вихрь, дочь предводителя йотурцев! А он… он всего лишь пленник! Я не буду торчать здесь, истекая по́том, из-за какого-то англичанина!»

Девушка решительно открыла узенькую дверь, ведущую к пруду, и тут же ее захлопнула. Уже через мгновение она снова открыла ее, но на этот раз совсем немножко, на ширину ладони. Снаружи был Роуэн. Он стоял на коленях немного выше того места, где в пруд впадал ручей, и смывал пот с мускулистых рук. Его кожа сияла в лунном свете. Руна смогла разглядеть даже несколько шрамов и его перекатывающиеся под кожей мышцы…

«Милостивая Фрейя!»

Этот мужчина был совершенен.

Руну заполнило желание. Она мечтала очутиться в его объятиях и представляла себе его прикосновения… Руне пришлось укусить себя за руку, чтобы не закричать. Когда она снова пришла в себя, то увидела, что Роуэн замер и поднял голову. Неужели она все-таки не смогла сдержать стон? Девушке казалось, что взгляд англичанина направлен прямо на нее. Но этого не могло быть; она приотворила дверь совсем чуть-чуть и оставалась в тени.

Его губы, его прекрасные губы пришли в движение. Неужели он произнес ее имя? Теперь Роуэн стоял на краю ручья в полный рост, величавый и могучий, как Тор.

«Он нужен мне. Сейчас».

Руна открыла дверь и прыгнула в озеро. Темная холодная вода сомкнулась над ее головой. Девушке было и страшно, и радостно. Неужели она сделала это, чтобы как можно скорее оказаться рядом с Роуэном? Или чтобы ледяная вода отрезвила ее? Голова Руны показалась над поверхностью. В самом глубоком месте вода доходила ей только до груди. Всего несколько гребков, и ее руки задели дно. Руна встала на дно и гордо выпрямилась; вода едва доходила ей до бедер.

Взгляд девушки действовал на Роуэна словно чары. Он зашел в воду. Дрожа, да, дрожа от возбуждения. Его бедра медленно двигались в воде. В шаге от Руны он остановился и стал смотреть на ее нагое тело. Девушка прочла в этом взгляде благоговение. Сама она тоже чувствовала нечто подобное, когда смотрела на его могучую плоть.

— Руна…

Она вытянулась всем телом и раскинула руки.