Зона заражения-2

– О’кей, о’кей, друг, нет вопросов. Я полез не в свое дело, мои люди находятся там, где им не следовало бы находиться. О’кей, я это признаю. Почему бы тебе в таком случае не разбить нашу аппаратуру и не дать нам пинка под зад, а? Просто разойдемся и не будем множить счеты, и когда ты попадешь в неприятную ситуацию, я попробую вернуть тебе долг, о’кей? Зачем напрягать, ты же знаешь, что я на работе, как и ты.

– Боюсь, ты не все понимаешь.

– Да-да. Стены Ойли Рокс неприступны, и британское правительство здесь не победит на конкурсе популярности, о’кей.

– Нет, ты не понимаешь, во что ты влез. Извини.

Меир выхватил глушак и выстрелил почти в упор.

Великий Туран. Пограничная зона. 30 сентября 2037 года

Ушел!

Действующий оперативник СБС по имени Майк Причард постоял за захлопнутой дверью, стараясь отдышаться…

Черт…

Ему показалось, что за ним следят, когда он уже подходил к этому зданию, и ему пришлось пройти мимо и потом сделать несколько кругов, чтобы сбросить возможный хвост. Ему показалось, что он его сбросил…

Только поэтому он и появился здесь.

Это был старый Баку, город постройки еще позапрошлого века, помнящий еще российского императора и нефтяной бум – времена, когда этот город и нефтяные поля вокруг него давали основной объем нефти в мире – в мире, где основной все еще оставалась лошадиная тяга. Каспийский нефтяной бассейн был одним из старейших в мире, наряду с техасским, и добыча нефти в том или ином виде здесь шла почти два столетия. Добыча нефти превратила Баку в один из самых быстроразвивающихся городов давно павшей Империи. Из захолустья город превратился в космополитичный центр всего региона, здесь жили представители более восьмидесяти национальностей, сюда вкладывали деньги такие предприниматели, как Нобель и Ротшильд. С тех пор прошло много времени… и городу только повредило, что он стал столицей маленькой, мононациональной страны вместо того, чтобы быть одной из жемчужин в короне огромной и многонациональной Империи, городом ничьим и одновременно принадлежащим всем. Город сильно изменился во времена второго нефтяного бума, здесь теперь стояли небоскребы – но остались и эти кварталы одно-, двух- и трехэтажных домиков и домов, еще помнящих времена больших балов и маленьких разочарований…

Теперь разочарования были, увы, большими.

Через мутное стекло на лестнице англичанин наблюдал, как мимо, по брусчатке, прошел человек, которого он определил как филера. Похоже, что не заметил…

Англичанин, осторожно прислушиваясь и присматриваясь, пошел дальше.

Дом был пуст, заброшен и, скорее всего, приговорен к сносу, который отложили до лучших времен. У него были все признаки дома без жизни, умершего, но не похороненного, ибо дом умирает, когда его покидают последние жильцы и он становится никому не нужным. Пыль на лестнице, наметенная с улицы через выбитое стекло, пошедшая паутиной трещин краска, перекосившаяся, старая дверь…

Англичанин осторожно поднялся на второй этаж, толкнул дверь и оказался в длинном коридоре. Судя по всему, после коммунистической революции этот дом переделали под проживание бедняков – в common house[115], или так называемую коммуналку.

Похоже, далеко не всем везет в этой жизни…

Он начал пробовать двери одну за другой… одна из них поддалась… он шагнул внутрь. Один человек стоял у окна и пытался что-то увидеть на улице через щели в заколоченном фанерой оконном проеме. Другой что-то делал на полу, услышав его, он развернулся, выхватывая старый, но не ставший от этого менее смертоносным «Глок».

Англичанин поднял руки.

– Мир.

– Черт… Монах, я чуть было не пристрелил тебя. Родители стучать не учили?

– Нет, я рос сиротой.

– Оно и видно.

– Что слышно? – спросил стоявший у окна второй.

– За мной следили все время.

– Ты сбросил хвост?

– Думаю, что да.

– Думаешь – или да?

– Какого черта, Ропс. За тобой тоже могли следить, верно?

– Надо связаться с центром… – Ропс набрал номер на своем спутниковом, – дайте Д24.

– На связи, сэр…

– Здесь патруль Акула два-четыре, у нас проблема. Мы находимся в Баку, контакты потеряны, крыша раскрыта. Нас преследуют.

– Вас поняла, ожидайте…

– Черт…

Мэттиссон вскрыл, наконец, тайник в полу, набрал код – он был общим для всех тайников британской Секретной разведывательной службы. Открылась длинная и широкая ниша в полу, в ней лежало оружие и предметы первой необходимости для попавших в беду оперативников. Британец достал «АК-12», снял крышки с прицела. Перебросил его Монаху и достал второй такой же…

– Надо набить магазины, пока не поздно. Давай…

– Акула, здесь А-два-четыре, слышите меня?

А-2-4 – был позывной самого главного в операции, обычно это минимум начальник регионального департамента, а то и выше.

– …Слышите меня?

– На приеме.

– Времени нет, слушайте внимательно. Наши враги передали ваши ай-ди[116] в местные спецслужбы. Одновременно с этим они задействовали волков[117]. Это очень опасно, повторяю – очень опасно.

– Да, сэр.

– Ваша задача – свернуть миссию и выбираться из города, в северном или западном направлении, не привлекая внимание. Мы вышлем спасательный вертолет, как только это будет возможно. Я вижу, вы вскрыли депозит на явке.

– Да, сэр.

– Отлично. Берите все, что нужно, и уходите.

– Да, сэр. За Короля и страну.

– За короля и страну. Будьте готовы ко всему.

– Конец связи, сэр.

– Ну, и что он сказал? – спросил Мэтиссон по кличке Роуз, роза. Кличка пошла с тех пор, как они по пьяни трепались в барах о своих подружках, и молодой капрал употребил это слово, чтобы сказать об… ну, вы поняли, в общем. В этом обществе подобные поэтические сравнения вызывали смех, и капрал отныне стал Розой.

– Сказал – время с… ать отсюда, вот что он сказал.

– Что – прямо так и сказал?

– Нет, большой босс сказал «За короля и страну». Но когда я это слышу, у меня возникает большое желание дать деру…

Несмотря на шутки – они знали, кто они есть. 22SAS находился на войне со времени его основания, а Полку было более ста лет. Никогда бойцы британского спецназа не отступали без приказа. В битве при Мирбате восемь британских спецназовцев не отступили, имея перед собой более двухсот вооруженных аду – боевиков, борющихся за отделение провинции Дофар от Омана. И не только отразили атаку, но и победили.

– И куда нам сматываться?

– Отсидимся. Потом найдем машину и дернем на запад.

– А что там?

– Грузия, кажется.

– Полная фигня. Грузии больше нет, там теперь Туран. Севернее – Аух[118].

– И нам там будут рады?

– Навряд ли.

– Можно двинуть через Каспий. В Имарате у нас есть друзья.

– Да, и враги тоже.

– Черт, есть вообще место, где нам рады?

– Я одно такое знаю. Даже не одно.

– И что это за места?

– Дай подумать. «Комета». «Красный лев»[119].

– Ха-ха-ха…

– Смешного, кстати, мало. Как будем выбираться? Если низким профилем – то зачем нам автоматы?

– Затем, – вступил в разговор Ропс, – что я лучше себя чувствую, когда у меня есть автомат. Чем если его нет. Кстати… смотри, что тут есть.

Он положил на стол защитный контейнер стандартного образца.

– Датчики движения. С видеокамерами.

– Давай, поставим парочку. Чтобы не пялиться на улицу.

– Ага, давай…

Ропс перебросил пару датчиков Причарду.

– Иди, поставь…

– Тогда дай магазины, которые ты набил…

С автоматом в руках Причард почувствовал себя немного лучше… все-таки оружие есть оружие, и пока ты держишь в руках оружие – ты держишь в руках и свою судьбу…

Русский автомат был бы непривычен для любого британского солдата, привычного к буллпапам – но только не для солдата британского спецназа, перешедшего с «L119A2»[120] на «L140», а потом – на американский кейсовый автомат классической компоновки. Этот автомат – был чем-то похож на легендарный SCAR, но это был русский «калашников», с его надежностью и множеством элементов, позаимствованных у спортивных карабинов и позволяющих намного быстрее выполнять такие операции, как сброс магазина. Не было у этого автомата и громко щелкающего предохранителя – наиболее часто встречающейся претензии к «АК», хотя профессионалы, находясь в зоне боевых действий, всегда снимают оружие с предохранителя сразу, а не когда по ним начали стрелять…

Первый датчик он поставил на лестнице, он совмещал в себе датчик движения и небольшую видеокамеру – компьютерная революция сделала такие датчики такими дешевыми, что они могли быть и одноразовыми. Помахал ладонью, чтобы активировать датчик и показал вытянутый средний палец. Потом пошел дальше…

Второй датчик он решил не ставить, пригодится еще, мало ли. Вернулся обратно – напарник перебросил ему пару снаряженных магазинов.

– Сидим? Или уходим?

– Движение! – резко сказал Роуз. – В переулке.

Ропс моментально оказался у окна, спрятался за стеной, выставил смартфон – можно высунуть краешек и смотреть, что будет показывать камера.

– Где?

– Человек спрятался. Справа.

– Оружие было?

– Да…

Плохо…

– Прич, проверь путь отступления. Давай…

Причер выскользнул в коридор, прижался к стене, прислушался…

– Тихо…

Путь отступления был направо, там можно было перебраться в соседнее здание, а потом и выйти на соседнюю улицу. Дверь была закрыта.

В последний момент чувство опасности подсказало Причеру, что там засада, и он, отшатнувшись, перерезал дверь очередью наискось. За дверью что-то упало, раздались яростные крики…

– Засада!

Подав сигнал опасности, Причер вышиб дверь, не дожидаясь, пока это сделают они, и бросил внутрь гранату. Граната бухнула внутри, он успел сменить магазин в автомате и зашел. Так и есть – волки. В отличие от бойцов регулярной армии, в которой слишком сильны кемалистские традиции, они носят не усы, а бороды. Оружие старое, крупнокалиберные «Мехметчик»[121] – но с точно таким же он начинал в учебном лагере САС. Инстинкт подсказал ему, как действовать дальше – он снял чужую винтовку, бросил ее на плечо, позаимствовал и несколько магазинов.

За спиной раздался шум – ввалились Ропс и Мэтиссон. У Ропса была отметина – кровавая полоса через все лицо.

– Там их как тараканов! Уходим!

– Где Роза?