Роберт С. Мендельсон
Мужская медицина. Как [ка]лечат женщин
Об авторе
Двенадцать лет преподавал на медицинском факультете Северо-Западного университета, затем столько же был ассоциированным профессором педиатрии, общественного здоровья и профилактики в Университете Иллинойса. В начале 80-х годов являлся президентом Национальной федерации здоровья. Был также национальным директором Службы медицинской консультации в «Прожект хед старт», но эту должность вынужден был оставить после нападок из-за резкой критики, которой подверг школьное образование. Возглавлял Медицинский лицензионный комитет штата Иллинойс.
Активно пропагандируя свои воззрения, выступал на конференциях и собраниях Национальной федерации здоровья, вел бюллетень новостей и колонку «Народный доктор» в нескольких национальных газетах, участвовал более чем в пятистах ток-шоу на телевидении и радио.
В 1986 году Национальная ассоциация здоровой и полезной пищи США удостоила его Мемориальной премии имени Рэйчел Карсон «За заслуги в области защиты свободы потребления и здоровья американцев».
Является автором ряда научно-популярных книг, выдержавших несколько изданий в США и других странах.
Предисловие к русскому изданию
Каждый из нас надеется на обретение счастья, на отсутствие страдания и жизнь без морщин. Мы, женщины, в этом смысле люди особые. Мы хотим иметь менструацию без дискомфорта, «безопасный» секс. Мы желаем, чтобы беременность наступала по нашему собственному расписанию, протекала легко и завершалась происходящим в комфортных условиях, безболезненным рождением совершенного ребенка. Нам нужно, чтобы малыш получал идеальное количество грудного молока и при этом не испортил нам грудь. Мы мечтаем остаться молодыми и красивыми до смерти, чтобы мужчины нас любили, оберегали, защищали, обеспечивали. За всеми нашими надеждами скрываются страхи – болезней, боли, бедности, одиночества, старости, критики, неприятия и, в конечном итоге, смерти. Наши желания не знают границ – и мы вырастаем с убеждением, что Современная Медицина может их удовлетворять.
Доктор Мендельсон имел потрясающую способность уничтожать страх и внушать людям уверенность. А такая трансформация сознания не происходит без обострений. Для начала он должен был развенчать наши мифы, чтобы мы смотрели правде в глаза. Это процесс болезненный. Упреки доктора Мендельсона институту Современной Медицины вызывают революцию в нашем внутреннем настрое, расшатывают наше доверие к врачам, которые обещают нам счастье.
Самое удивительное, что обвинения доктора Мендельсона сегодня столь же уместны, как и тридцать лет назад. Как он заметил, женщины составляют 80 процентов пациентов врачей. Их обработка начинается во время беременности, когда будущая мать, может быть впервые, убеждается в необходимости большого количества обследований, предназначенных не для нее индивидуально, а для безликого множества людей. Затем ее ожидают всевозможное лечение найденных осложнений и медикаментозные роды. Позднее такая тенденция, естественно, продолжается – с бесконечными визитами к педиатру для ребенка и к гинекологу для мамы. И этот цикл повторяется с каждой беременностью. Да и после рождения последнего ребенка посещения гинеколога всегда находят оправдание: эрозия шейки матки (назначение прижигания), инфекции (читай – антибиотики), молочница после антибиотиков (значит, антигрибковые препараты), совет о предотвращении беременности (противозачаточные средства, гормоны, стерилизация), мастопатия (гормональное лечение), фибромиома (гормоны, удаление матки), климакс (гормональное лечение)…
Для России предупреждения доктора Мендельсона сейчас особенно актуальны – в связи с плачевной ситуацией в акушерстве. Ни в одной развитой стране не назначают такого количества лекарств и не госпитализируют беременных так часто, как здесь. «Залечивание» часто начинается с диагноза угрозы выкидыша на ранних сроках. По предположению, что выкидыш иногда происходит в результате дефицита прогестерона, таким пациенткам назначают лечение дюфастоном (дидрогестероном). Это синтетический гормон. В России не разбирают, кому он показан, а кому нет. В других странах, где используется этот препарат, его назначают только после подтверждения низкого уровня прогестерона у женщины с симптомами угрозы. Но поскольку его эффективность не доказана, большинство врачей от него отказалось. Кроме того, его сняли с производства в Великобритании в марте 2008 г. в связи с «коммерческими причинами» (невыгодность продажи из-за отсутствия доказательства эффективности)[1].
Многим беременным прописывают еще одно лекарство – курантил (дипиридомол). Оно уменьшает агрегацию тромбоцитов и тем самым снижает вероятность формирования тромбов. В других странах его назначают крайне редко и обычно совместно с аспирином – при преэклампсии, чтобы уменьшить маточно-плацентарную недостаточность и предотвратить гипотрофию плода. Его клинических исследований очень мало. Российские акушеры прописывают его чуть ли не каждой беременной, описывая как «витаминчик для улучшения маточного кровообращения». Такая лечебная тактика раскрывает нелепую логику врачей – они считают, что полезное единицам поможет и всем остальным.
Одним из самых популярных препаратов в последние годы сталгинипрал (гексопреналин). Его назначают почти всем беременным, ожидающим родов в дородовом отделении. Это лекарство является бронхорасширяющим и токолитическим средством. По фармакологическому описанию, оно используется в акушерстве для торможения схваток в родах (при дискоординированной родовой деятельности, острой внутриутробной асфиксии плода); для иммобилизации матки перед оперативным или акушерским вмешательством (кесарево сечение, ручная корректировка положения плода, выпадение пуповины, осложненная родовая деятельность); для подавления преждевременных схваток на догоспитальном этапе; для профилактики преждевременных родов при усиленных или учащенных схватках без укорочения или раскрытия шейки матки до, во время и после оперативных вмешательств на ней[2]. В России, однако, его прописывают для «подготовки шейки матки к родам» и «улучшения кровообращения матки». Казалось бы, ничего плохого в этом нет, – если не учитывать необходимость в индивидуальном подходе, отсутствие клинических исследований при таком применении и возможные побочные действия![3]
Доктор Мендельсон был бы рад тому, что его наставления теперь доступны российским женщинам. Он уважал женщин как самых высококвалифицированных экспертов по вопросам здоровья семьи. Безусловно, он заставил их уважать самих себя, чтобы они учились радоваться каждому этапу жизни без необходимости перестать быть собой. Это и есть выражение настоящего феминизма – не отречение от женских черт в пользу подражания мужчинам, а подчеркивание всего естественного и Богом данного в нас, что составляет природу женщины. Глубоко надеюсь, что Доктор Боб вдохновит вас на новые поиски женского начала, которое вы раскроете в себе на каждом этапе жизни.
Слово благодарности
Я благодарен тысячам женщин, с которыми мне довелось встретиться на радио и телевидении, а также в моей частной врачебной практике, – их острые вопросы и разоблачительные истории, касающиеся медицинских изувечений, побудили меня написать эту книгу. Непоколебимое стремление к истине и критическая оценка моих воззрений делали их лучшими из тех учителей, у которых мне, вечному студенту, когда-либо доводилось учиться.
В этой роли выступили и представители прессы, радио и телевидения. Их вдумчивые вопросы отточили мою реакцию. Изложить мою позицию им зачастую удавалось более четко, чем мне самому.
Я также признателен многим врачам и медсестрам, признававшимся в письмах, что ранее были «тайными медицинскими еретиками», но теперь намерены взять на себя более активную роль. Благодаря им моя работа над статьями и книгами, которая изначально служила средством очищения, переросла в крестовый поход. Благодарен за солидарность также студентам-медикам и их организациям по всей стране, ставшим восприимчивой аудиторией для моих еретических идей.
Не могу обойти своим вниманием и высокопоставленных медиков, которые дискутировали со мной в региональной и общенациональной прессе и на других общественных трибунах. Это исполнительный вице-президент Американской медицинской ассоциации, президент Американского колледжа акушерства и гинекологии, преподаватели Гарварда и других престижных медицинских факультетов, президенты и члены многих других региональных медицинских обществ. Их бескомпромиссное отстаивание ложных ценностей только укрепило мою решимость и дальше обличать ненавистные мне явления медицины.
Я также благодарен Филу Дротнингу, привнесшему в эту книгу как свою искренность, так и выдающийся литературный талант; своим дочерям, Руфи и Сэлли, их мужьям, Марти и Дэвиду, и моим внукам, Чанне и Ионе, чьему примеру в вопросах здоровья я стараюсь следовать. И более всего – моей жене, чьи мудрость, беззаветная преданность и любовь дают мне прекрасную возможность спокойно размышлять и писать.
Введение
Если вы читали «Исповедь еретика от медицины», то знаете, что я с презрением отношусь к
После издания «Исповеди…» обнаружился один из побочных эффектов писательского труда – поток приглашений выступить с лекциями и принять участие в радио- и телепередачах. Я неделями ездил по стране, давая интервью и отвечая на вопросы зрителей, а иногда превращаясь в потрясенного и сочувствующего слушателя, когда эти люди рассказывали о том, как они пострадали от рук врачей, которым, по их мнению, можно было доверять. Уже после нескольких выступлений у Фила Донахью и других ведущих ток-шоу я осознал, что в «Исповеди…» показана лишь верхушка айсберга, состоящего из произвола, некомпетентности и злоупотреблений в медицинской сфере.
Многие передачи, в которых я принимал участие, были предназначены специально для женщин. Зрительницы, собиравшиеся в студиях, подтвердили с резкой и шокирующей ясностью то, что я давно подозревал, но чему не уделял достаточно внимания:
Я заметил сильную тенденцию к этому неравенству, собирая статистику для «Исповеди…», но за цифрами не была видна человеческая составляющая каждой трагедии. На встречах в прямом эфире правда о жестоком обращении медиков с женщинами излилась на меня бесконечным потоком душераздирающих реальных историй. Во время этих ток-шоу я услышал рассказы от первого лица о ненадлежащем лечении, врачебных ошибках, смертях и увечьях. После этого скелет моей статистики оброс живой плотью. Чаще всего мои собеседницы сами были жертвами. В других случаях их жизни были разрушены или искалечены напрасными смертями или страданиями мужей и других любимых людей.
Эти опечаленные, зачастую озлобленные и отчаявшиеся женщины выражали мнение огромного количества их подруг по несчастью, психически, эмоционально и физически покалеченных теми самыми врачами, которых они считали своими сторонниками. Вряд ли я чем-то им помогу, но, возможно, в моих силах помочь другим женщинам избежать подобной судьбы. Вот почему я должен был написать эту книгу.
И последнее. Я назвал эту книгу «Мужская медицина» и говорю о медиках в мужском роде, потому что большинство американских врачей – мужчины. Тем не менее это не означает, что врачи-женщины лишены тех грехов, о которых я буду говорить. Конечно, им лучше удается общение с женщинами-пациентками, и они свободны от шовинистического мусора, привносимого мужчинами. Но женщины-врачи учились на
Глава 1
Поверьте мне, дорогие мои
Американская медицина пропитана мужским шовинизмом от дверей медицинского факультета до стола больничного морга. Несомненно, женоненавистничество является сердцевиной медицинских злоупотреблений, от которых страдают женщины. Это дополняется еще и тем, что женщины обращаются к врачам в 7 раз чаще, чем мужчины, – соответственно растут и риски.
Это утверждение может показаться противоречивым, если Современная Медицина убедила вас в том, что регулярные посещения врача являются жизненно важными остановками на пути к долгой и счастливой жизни. Поверьте, это не так. На двери медицинского кабинета хорошо бы повесить табличку с предупреждением от главного врача, что профилактический медосмотр опасен для здоровья. Почему? Потому что врачи не представляют себя в роли хранителей здоровья, так как мало что знают о том, как его обеспечить. Вместо этого они играют роль Дон-Кихотов нашего времени, сражаясь иногда с действительными, но чаще – с вымышленными болезнями. Уж лучше бы врачи бились с ветряными мельницами. Тогда от их упорного поиска несуществующих болезней, которые можно победить, не страдали бы люди.
В деле диагностики существующих – и несуществующих – заболеваний изобретательности Современной Медицины нет предела. Врачей учат искать, находить и лечить болезни, а не помогать пациенту поддерживать крепкое здоровье. Поэтому, когда вы входите в медицинский кабинет для обычного профилактического осмотра, ваше здоровье и хорошее самочувствие перестают иметь значение. Само ваше присутствие здесь, раздетого и беззащитного, является прямым предложением врачу объявить вас больным. К тому моменту, когда вы будете психологически травмированы его вопросами, ощупыванием, тычками и прочими процедурами, примете несколько лекарств, которые он выпишет из-за незначительных отклонений от нормы, вы ощутите столько побочных эффектов, что действительно
Давайте построим гипотетический сюжет, чтобы понять, что же может произойти.
Мэри недавно вышла замуж. Она превосходно себя чувствует. Вот она забеременела и, как большинство женщин, убеждена, что и она сама, и ее ребенок будут более здоровыми, если она станет ежемесячно посещать акушера в течение беременности. Акушер тут же начинает относиться к ней так, как будто беременность – это болезнь, требующая серьезного медицинского вмешательства, а не радостное, абсолютно нормальное физиологическое явление. В конце концов, после серии необычных магических действий акушера, которые делают беременность настолько трудным, опасным и печальным процессом, насколько это возможно, врач – а не мать – выводит ребенка на свет. Посредством кесарева сечения, а как же иначе – ведь акушер уже опаздывает на партию в гольф.
Если ребенок Мэри выживет, несмотря на опасные лекарства и диеты, назначавшиеся матери во время беременности, невзирая на амниоцентез, анестезию, стимулированные роды и инфекции, пышно процветающие в детском отделении больницы, то счастливая мать заберет его домой. Если ей повезет, она сможет даже уйти домой именно со
Теперь Мэри и ее ребенок начинают проходить длинную череду ритуальных посещений педиатра. Тот посоветует им нездоровую диету вместо грудного вскармливания, назначит опасные прививки и станет торжественно вести статистику роста и веса малыша, записывать, когда он начнет переворачиваться, сидеть, ходить, говорить и перестанет мочиться в постель. Все это будет записано в прелестную маленькую книжечку, которую мать сохранит на память. Эти данные будут сравниваться с огромным количеством нормативов развития детей, которые указаны в бессмысленных графиках, имеющихся у врача, – и от них будут одни неприятности. Если рост и вес ребенка Мэри не будут соответствовать среднестатистическим, врач тут же ухватится за возможность отправить его на пожизненную каторгу медицинских вмешательств. И можете быть уверены: он не расскажет Мэри о том, что таблица стандартов веса, которой пользуется большинство педиатров, была составлена несколько десятков лет назад на основании выборки из 200 ирландских детей, проживавших в Бостоне, и имеет слабое отношение к ее ребенку – или вовсе к нему не относится.
В это же время саму Мэри одурачивают с помощью ежегодной процедуры взятия мазка Папаниколау – бесполезного и несостоятельного ритуала, который обеспечивает гинекологов работой и деньгами. Если хотя бы один из результатов этого печально известного своей неточностью анализа вызовет хоть малейшие подозрения, гинеколог может начать уговаривать ее удалить матку – «просто на всякий случай», а то вдруг раковые клетки к ней подберутся. Раз уж он взялся за дело, то решает – не спрашивая мнения Мэри – удалить заодно трубы и яичники. Это, разумеется, приведет к расстройству сексуальной жизни, обеспечив работой психиатров, не говоря уж о неприятностях преждевременной менопаузы. Но это все не волнует никого кроме Мэри и, возможно, ее мужа. Гинеколог посадит Мэри на ежедневную эстрогеновую диету, чтобы облегчить симптомы менопаузы, что заставит ее постоянно возвращаться к врачу для осмотров и дополнительных назначений, которые будут продолжаться, хотя и не должны, годами.
В конечном счете, если все пойдет действительно плохо, Мэри обнаружит себя в руках хирурга с перспективой полной мастэктомии[4] из-за рака груди. И ей никто не сообщит о не столь радикальных и менее уродующих методах, которые существуют и дают лучшие результаты. И я готов поспорить, что ей никто не расскажет, что
Судьба Мэри, хоть мы ее и выдумали, представляет собой неаппетитный коктейль из бесчувственных, безразличных и опасных вмешательств, которые Современная Медицина навязывает женщинам. Большой трагедией является то, что они причиняют страдания пациенткам, даже не подозревающим, что их собственный врач вызывает многие заболевания, которые лечит. Современная Медицина окружила себя такой ужасающей завесой тайны, что большинство пациентов следуют назначениям врача, пьют его зелья, соглашаются даже на операции без сомнений и вопросов. Не их дело спрашивать. Их дело – пить таблетки и умирать.
Во введении к книге «Исповедь еретика от медицины» я обозначил причины своего неверия в институт Современной Медицины. Чтобы вы поняли, из каких представлений я исхожу, обсуждая медицинское насилие над женщинами, сформулирую свои убеждения еще раз.
Я убежден, что врач, практикующий Современную Медицину, представляет огромную опасность для вашего здоровья.
Я убежден, что методы Современной Медицины малоэффективны, а зачастую опаснее, чем болезни, для лечения которых они созданы.
Я убежден также, что опасность увеличивается благодаря широкому распространению процедур, предназначенных для лечения состояний,
Я уверен, что Современная Медицина подвергает опасности своих пациентов, используя против пустяковых недомоганий рискованные методы лечения, которые требуются, только когда на кону стоит жизнь пациента.
Я уверен, что большинство врачей, вольно или невольно, служат орудиями фармацевтических компаний. А их пациенты становятся подопытными мышами для массового испытания лекарств, имеющих призрачные достоинства и неизученные, но потенциально смертельные побочные эффекты.
Я верю, что более 90 процентов Современной Медицины – врачей, больниц, лекарств и оборудования – могут исчезнуть с лица земли, после чего здоровье нации немедленно и значительно улучшится.
Как вы можете догадаться, моя еретическая критика института Современной Медицины – или религии Современной Медицины, как я предпочитаю о ней думать, – заставляет оскаливаться профессионалов от медицины, когда они читают то, что я пишу, или слышат мои высказывания. Их типичный комментарий звучит примерно так: «Я отчасти согласен с вами, доктор, но не стоит так обобщать. Не следует выражаться так категорично, это подрывает доверие к вам».
Кажется невероятным, что многие врачи, яростно отвергающие мои взгляды, столь сильно заботятся о повышении доверия ко мне. Но я понимаю их мотивацию. Они стараются завоевать особое положение, которое отделило бы их от остальных коллег. Однако я не куплюсь на эти уловки. Если я допущу, что хотя бы один врач уцелел от разрушительного влияния Современной Медицины, оставшись невредимым, то игра будет проиграна. Каждый врач в этой стране поспешит заявить, что согласен со мной, но потребует исключения для себя, а все махинации припишет своим коллегам.
Я ни на миг не поверю, что все врачи или хотя бы большинство из них сознательно пытаются жестоко обращаться со своими пациентами, вводить их в заблуждение и откровенно обманывать. Некоторые действительно так поступают, потому что в моей профессии, как и во всех других, встречаются идиоты, мошенники, некомпетентные люди и разгильдяи. Моя критика нацелена на институт медицины – религиозную систему медицины. Каждый пациент подвергается опасности неуловимого влияния, оказываемого ее традициями и учением на врачей, которым сначала «промывали мозги» на медицинском факультете, а затем, в начале своей врачебной карьеры, они были сокрушены давлением коллег.
В «Исповеди еретика от медицины» я изложил эту концепцию достаточно глубоко и не собираюсь повторяться. Если мои взгляды вас заинтересовали – прочтите ту книгу. Суть в том – и именно поэтому я так обобщаю, – что
Врачи любят хвастаться техническим прогрессом в области медицины – появлением «чудодейственных лекарств», экзотических операций, замысловатого компьютерного томографа, оборудования для мониторинга плода, электроэнцефалографа, электрокардиографа, рентгеновского аппарата. Но что получают американцы в обмен на ежегодный 212-миллиардный счет за медицинские услуги? Что нам дали годы, потраченные на медицинское образование, миллиарды, вложенные в больницы и так называемый прогресс, представленный чудо-оборудованием?
Уровень смертности является едва ли не единственным показателем, позволяющим сравнивать состояние современной медицины со степенью ее развития в XIX веке. Сравните – весь хваленый прогресс в области медицины улетучится, если только не считать жизней, спасенных благодаря усовершенствованию систем канализации, улучшению питания и санитарной обстановки, сопровождающим развитие общества, да еще нескольких прорывов в области эпидемиологии, таких как победа над малярией и тифом. Сегодняшние американцы не стали здоровее по сравнению с соотечественниками, жившими до появления всех этих новых технологий, фармакологии и хирургии. Скажу больше: несмотря на более высокие расходы на медицину, на большее количество врачей и больничных коек, – а возможно, и по причине этого – американцы не являются столь же здоровой нацией, сколь другие народы развитых стран!
Детская и материнская смертность являются потрясающими тому доказательствами. Американский колледж акушерства и гинекологии не устает заявлять, что благодаря его выпускникам детская и материнская смертность в XX веке снизилась. Но умалчивается, что этот показатель снизился в то время, когда больщинство детей рождались дома, с минимальным медицинским вмешательством, и что он почти не изменился с 1951 года, когда был открыт Американский колледж акушерства и гинекологии. Вам также «забывают» рассказать о том, что показатель детской и материнской смертности в Соединенных Штатах почти вдвое выше, чем в скандинавских странах, Америка стоит лишь на пятнадцатом месте в мире по данному показателю. Конечно, вы никогда не узнаете от вашего акушера, что если хотите пережить самые безопасные роды, то придется поехать в Швецию, Голландию или Норвегию и что вам будет лучше даже в Исландии и на Тайване!
В Современной Медицине мы наблюдаем не прогресс, а
Мы не сможем ответить на вопрос, который не дает покоя мне и должен не давать покоя вам, пока не выясним, каковы будут отсроченные последствия всех радикальных лекарственных и хирургических вмешательств последних десятилетий, большинство из которых направлено на женщин. Уже сейчас достаточно очевидно, что высокотоксичные лекарства, которые выписывают врачи, радикальные операции, которые делают врачи, и ненужные рентгеновские обследования, которые назначают врачи, возможно, убили больше пациентов, чем вылечили. Но убежден, что это только начало. Пройдут годы, прежде чем значительная доля пока скрытого, но уже нанесенного вреда станет очевидна.
За два года, истекших с момента опубликования «Исповеди еретика от медицины», несколько ведущих медицинских организаций произвели некоторые потенциально значительные изменения в сторону рекомендуемых методов медицины; появились и другие обнадеживающие признаки. Вот несколько примеров.
Американская медицинская ассоциация прекратила свою длительную защиту ежегодных профилактических осмотров, по поводу которых я долго настаивал, что они порождают больше заболеваний, чем вылечивают. Ассоциация также пересмотрела свой этический кодекс и теперь настаивает –
Американское общество борьбы с раком изменило свою позицию относительно регулярных маммографических обследований, призванных обнаружить рак молочных желез, на прямо противоположную. Это стало запоздалым признанием того факта, что рентгеновские обследования зачастую приводят к неоправданному хирургическому вмешательству и могут чаще становиться причиной рака, чем помощью в его обнаружении. Общество также отозвало свою рекомендацию относительно всеобщего ежегодного мазка Папаниколау, за исключением случаев, когда это действительно необходимо.
Национальный институт здравоохранения отменил долго поддерживавшуюся в акушерстве концепцию о том, что женщина, однажды родившая посредством кесарева сечения, должна рожать всех последующих детей тем же рискованным способом.
Управление по контролю за продуктами и лекарствами США с опозданием почти на двадцать лет объявило, что прикажет изъять из продажи около 3000 лекарственных препаратов. Почему? Потому что, хотя американцы уже потратили на эти препараты миллиарды долларов, производители до сих пор не привели доказательств их эффективности.
Радио- и тележурналисты любят повторять, что эти изменения – моя заслуга, будто бы они произошли благодаря обвинениям, которые я выдвинул в «Исповеди…»: Соблазнительно приписать себе незаслуженную честь в качестве компенсации за всю огульную критику, направленную на меня. Но хотелось бы знать, отражается ли на поведении врачей та новая политика, о которой объявляют медицинские руководители. Я сомневаюсь, потому что никогда не видел, чтобы Современная Медицина добровольно отказывалась от какой-либо формы опасного и неоправданного вмешательства, пока ей на смену не придет еще более опасная и ненужная процедура.
Мои подозрения обострились осенью 1980 года, при участии в дебатах с недавно избранным президентом Американского колледжа акушерства и гинекологии. Будь я немного наивнее, он, возможно, сломил бы мое убеждение, потому что был так «добр» ко мне. Он поведал зрителям о том, как хорошо, когда в медицине находится кто-то, кто готов подержать перед врачами зеркало, в которое они могли бы посмотреть и исправиться. Он зашел столь далеко, что даже стал утверждать, что акушеры и гинекологи на самом деле
Выводом из всего это было то, что моя предшествующая критика, которую он не мог оспорить, сделала свое дело. Современная Медицина была реформирована, и все мои былые обвинения потеряли силу. Акушеры и гинекологи приняли к сведению мои замечания, и им больше не нужно мое зеркало, я могу убрать его.
К концу нашей встречи мое искушение приписать себе заслуги за якобы вызванные в медицинской практике изменения улетучилось. Стало ясно, что все эти мнимые реформы были просто косметическим ремонтом. Они послужат дымовой завесой, чтобы убедить клиентов Современной Медицины в том, что ненадлежащее лечение и врачебные ошибки канули в Лету и что мы сейчас наблюдаем рассвет счастливого нового дня.
Не стану отрицать, что я, без излишнего оптимизма, все же рад изменениям, объявленным Американской медицинской ассоциацией, Американским обществом борьбы с раком, Национальным институтом здоровья, Американским колледжем акушерства и гинекологии, Управлением по контролю за продуктами и лекарствами. Если все эти мастодонты американской медицины не шутят, то у нас будет меньше шансов безвременно упокоиться. Но слово – это еще не дело. Пока не увижу убедительных и долговременных доказательств того, что врачи практикуют то, что проповедуют их руководители, я не опущу свое зеркало.
Глава 2
Хорошо, что вы пришли ко мне именно сейчас
Женщины являются жертвами такого количества опасных и неоправданных медицинских вмешательств, что когда я смотрю на то, что происходит с ними в руках врачей, мне становится больно. В большинстве случаев
Не поймите меня неверно. Я не думаю, что большая часть проявлений медицинской жестокости связана с тем, что врачи сознательно жадны или просто никуда не годятся. Причина в том, что их не учили заботиться о вашем здоровье. Их учили думать, что почти каждый человек чем-нибудь болен. Поскольку врач в одиночку выносит суждение о вашем физическом состоянии и поскольку он
Вспомните об этом, когда врач скажет: как хорошо, что вы пришли к нему именно сейчас. Хорошо – для него или для вас?
Иногда стоящие на пороге смерти могут видеть жизнь столь ясно, как не дано тем, кто еще не прожил свой век. В 1980 году, умирая от рака, выдающийся терапевт д-р Фредерик Штенн, которому был тогда семьдесят один год, вынес свое окончательное суждение о Современной Медицине в письме в «Медицинский журнал Новой Англии». Оно вышло под заголовком «Размышления умирающего врача». Вот что он писал:
«Многие врачи утратили тот огонек, который был неотъемлемой частью медицины, – гуманизм. Механизмы, эффективность, точность вытеснили сердечную теплоту, сострадание, симпатию и заботу о человеке. Медицина стала холодной наукой. Ее очарование ушло в прошлое. Врач-робот вряд ли может согреть своим теплом умирающего человека».
Д-р Штенн, которого я знал как преподавателя медицинского факультета Северо-Западного университета, проработал в Чикаго сорок шесть лет. Он олицетворял собой ту эпоху, когда росли наши деды и прадеды, а работой врача было делать людей здоровыми, а не больными. Эта профессия была трудоемкой, и врачам было некогда играть в гольф, потому что они были готовы спешить на помощь двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Они могли наблюдать партию в гольф, только если у кого-нибудь из пациентов случался сердечный приступ прямо на поле для гольфа.
Полвека назад считалось, что врачи должны приходить на дом. Они не рекомендовали матерям приводить детей с температурой в клинику, чтобы сэкономить себе время на дорогу. Они часами ожидали в гостиной, чтобы оказаться рядом в счастливый момент, и даже не помышляли о том, чтобы стимулировать роды, дабы успеть вернуться домой к обеду. Они были рядом не для того, чтобы вторгаться в естественный процесс и
В те годы врачи думали о своих пациентах как о людях, а не как о наборе букв и цифр в истории болезни. Они знали целые семьи и даже их родословные. Тогда не могло сложиться такой ситуации, чтобы врач во время вашего шестого, восьмого или десятого посещения смотрового кабинета, взяв вашу карту и рассеянно уставившись в нее, произнес: «Так, кажется, мы с вами уже встречались». У многих врачей даже не было смотровых. Они встречались с пациентами в удобном, внушающем спокойствие кабинете, а не загоняли их в кабинки, где тем приходилось бы ожидать решения своей судьбы, как стаду беззащитных овечек.
Семейный врач охотно проводил время с теми, кому нужна была его помощь, выслушивая рассказы об их страданиях, знакомясь с ними ближе и обеспечивая спокойствие, а не только советуя. Он мог вылечивать многие болезни своими состраданием, добротой, чувством уверенности, да и просто старомодным здравым смыслом.
Врачей тогда учили – и сами они учились – пользоваться своими органами чувств, рассудком и даже интуицией для установления диагноза. Благодаря этому бесценному мастерству большинство врачей могли поставить более точный клинический диагноз, чем это делается теперь при помощи часто сомнительных компьютеризированных лабораторных анализов. Натуропатические методы лечения не были мишенью медицинского юмора; им и сейчас доверяют, и
Врачи прошлого еще не были пленниками распространителей от фармацевтических компаний, поэтому токсичные химикаты, продаваемые ныне тоннами, тогда редко использовались. Анализы не заменяли мудрости, знаний и рассудка, поэтому назначались редко. Хирургия, к которой относились как к опасной альтернативе терапии, к чему-то, чего следовало бояться и избегать, была для врача крайним средством. Рентгеновские лучи не рассеивали рак по всему миру, а если вас клали в больницу, то, вероятно, вы действительно находились на грани смерти.
Следует задаться вопросом, почему Современная Медицина так гордится тем, что в течение примерно полувека высокоорганизованное медицинское образование, технологии, специализация врачей незаметно изменили все это к худшему. К радости медиков, которые теперь работают меньше, а получают больше, и к сожалению всех остальных, профессия врача была сознательно дегуманизирована. Она стала не трудоемкой, а дорогой и капиталоемкой. Пациенты стали продуктом сборочного – или «разборочного» – конвейера огромного, имеющего избыток служащих, хорошо смазанного механизма.
И для его работы, к несчастью его жертв, постоянно требуется свежее сырье. Современная Медицина заботится об этом не меньше, чем «Дженерал моторс», потому что, если сборочный конвейер простаивает, предприятие не окупается. Заполнять больничные койки и обеспечивать работой медицинское оборудование – первоочередная задача больничной администрации, которая стоит в списке намного раньше санитарии, безопасности и охраны здоровья. В прошлом году на закрытом собрании директоров пригородной больницы один медицинский управленец провел семинар на тему «Креативный маркетинг для больниц». Он назвал этот креативный маркетинг «обязательным условием для выживания при высокой конкуренции среди медицинских учреждений». Может быть, это не совпадает с вашим представлением о больницах как о некоммерческих социальных предприятиях, но он просто отметил тот факт, что в стране слишком много больниц и слишком много коек. И теперь нужен хороший «креативный маркетинг», чтобы наполнить койки телами.
Все это не было бы так страшно, если бы речь шла о том, чтобы при помощи маркетинговых стратегий наполнить одну больницу за счет другой. Но, к сожалению, в большинстве урбанизированных регионов слишком много врачей. И частью этого креативного маркетинга является обеспечение врачами достаточного количества «
«Креативный диагноз» – это эвфемизм, придуманный мной для обозначения непростительного поведения врачей, которые обеспечивают себя работой, выискивая болезни там, где их нет. Они добиваются этого, изменяя критерии здоровья и болезни и используя другие хитрости, чтобы создать искусственную потребность в своих услугах и чудо-машинах. Их активными союзниками по медико-индустриальному комплексу являются фармацевтические компании, производители медицинского оборудования, лаборатории и даже те добрые ребята, которые изготавливают искусственные заменители грудного молока и баночное детское питание.
Я помню, как несколько лет назад меня позабавила данная фармацевтами реклама, определявшая запор столь широко, что вы непременно попали бы в категорию «больных», если только не едите и не спите в туалете. На рекламе обычно изображалась женщина средних лет в клетчатом домашнем платье с выражением боли на лице. Одной рукой она держалась за сгорбленную спину, а другой пылесосила или помешивала что-то на плите. Над картинкой сияла надпись, не оставлявшая сомнений в том, что беспокоит бедную женщину: «Страдаете от запоров?»
Наверное, тогда я еще не так далеко ушел от «промывания мозгов» на медицинском факультете, чтобы счесть эту рекламу обидной, но теперь, оглядываясь назад, я стыжусь того, что смеялся над ней. Одному Богу известно, как много миллионов женщин, не страдавших запорами, поверили в рекламную идею о их регулярности и стали постоянными кандидатами для приема лекарств той фармкомпании. Пусть лекарство и не было особо токсичным, достаточно того, что оно было бесполезным, а способы его продажи стали классическим примером алчности и цинизма Фарминдустрии, ставших сегодня общим местом.
Почти никто из тех, кто изучал этот вопрос только с помощью рекламы, не знает, что не существует установленного стандарта регулярности. Пока у вас нет физических симптомов запора – а вы не сможете не почувствовать их, если они у вас появятся, – не имеет никакого значения, три раза в день вы ходите в туалет или один раз в неделю. Проблема начинается тогда, когда вам говорят, что вы, несомненно, должны это делать ежедневно и принимать лекарства, если этого не происходит. У вас не было запоров до начала приема лекарства, но как только попались на этот крючок – можете быть уверены: лекарство настолько расстроит ваш природный ритм, что дело кончится настоящим запором. А это, разумеется, именно то, чего добивался производитель лекарства.
Это был один из примеров «креативной диагностики», когда ничего не подозревающих жертв убеждают, что с ними что-то не так. А поэтому им нужно проглотить «лекарство», которое сделает их больными.
И этот пример не единственный. Я могу поведать о еще одном варианте применения той же технологии. Одно из показаний к применению валиума – наиболее часто уместно и неуместно используемого в стране лекарства – беспокойство. Миллионы нормальных беспокоящихся о чем-то женщин ежегодно попадают в зависимость от этого препарата. Он отпускается только по рецепту, поэтому его продажи обогащают не только компанию «Рош лабораториз», но и десятки тысяч врачей и фармацевтов.
Но что же валиум дает женщинам, принимающим его, чтобы перестать беспокоиться? Итак, одним из главных побочных эффектов валиума является – угадайте что? –
Один из побочных эффектов, который менее всего меня удивляет, – это гнев. Любая женщина, поставленная в зависимость от валиума, чтобы облегчить нормальные повседневные стрессы, должны быть разгневана, испытав некоторые разрушительные побочные эффекты или привыкание, которые навязал ей ее врач.
Другой подходящий пример – бендектин. Это токсичное средство выписывается против тошноты и рвоты во время беременности, хотя не существует четких научных доказательств его эффективности. Поскольку тошнота и рвота – это его же побочные эффекты, то было бы странно, если бы это лекарство помогло. Но особо тревожит, что все врачи предлагают беременным рискнуть испытать на себе возможность получить такие разрушительные эффекты, как понос, головокружение, головная боль, раздражительность, сыпь, боль в желудке, болезненное мочеиспускание, «размытое» зрение и другие, еще более неприятные, о которых я расскажу позднее, только чтобы выяснить, помогает ли бендектин от тошноты и рвоты.
Конечно, такой вид фармацевтического творчества не мог бы процветать, если бы Современная Медицина решила от него избавиться. Производители лекарств, отпускаемых только по рецепту, не могли бы продавать свои колдовские зелья, если бы не существовало врачей, готовых торговать ими в розлив. Не надейтесь, однако, что фармацевтические компании разорятся: когда дело касается злоупотребления лекарствами, по сравнению с врачами даже дилеры криминальных синдикатов покажутся трусливыми.
Вынужденные перенимать пристрастие фармкомпаний превращать всю нацию в подопытных крыс, а миллионы кровеносных систем – в миниатюрный Лав-Канал[5], врачи, казалось бы, должны быть их первейшими врагами. Увы, это не так. Напротив, Современная Медицина и фармацевтическая индустрия вступили в сговор с целью защищать и выписывать лекарства, многие из которых опасны, не испытаны и бесполезны. На целых 19 миллиардов долларов в год!