Очерки истории российской внешней разведки. Том 5

В марте того же года через возможности разведки были получены два документа: сообщение о работе группы четырех держав по германскому и берлинскому вопросам и документ об основах модус ви-венди для Берлина, представленный США на обсуждение рабочей группы. Как следовало из этих документов, западные державы намеревались во что бы то ни стало сохранить свои права в Западном Берлине. Одновременно советской разведкой были получены документальные данные о подготовке к введению в действие «воздушного моста» между ФРГ и Западным Берлином в случае обострения обстановки вокруг Берлина.

Приготовления западных держав были связаны с предстоявшей в начале мая 1960 года встречей в верхах. Однако вторжение 1 мая 1960 года в воздушное пространство СССР американского самолета-разведчика «Локхид У-2», сбитого советскими ракетами, привело к срыву совещания.

Советская разведка получила сведения о том, что после этого в правящих кругах трех западных держав усилились опасения, что в сложившихся условиях линия на затягивание переговоров по берлинскому вопросу может в конечном итоге привести к заключению Советским Союзом мирного договора с ГДР. Особое беспокойство это вызывало у правительства ФРГ. В это же время из разных источников поступала информация, свидетельствующая о более сдержанном отношении США. Выяснилось, что на заседании правительства ФРГ в конце сентября 1960 года министр иностранных дел фон Брен-тано сообщил, что, по мнению американцев, сейчас нет повода для принятия резких ответных акций на советские мероприятия.

Сведения, добытые в ноябре 1960 года, говорили о том, что по указанию госдепартамента миссия США в Западном Берлине предложила западноберлинскому сенату не принимать меры, которые могли бы обострить положение. В частности, американцы указали сенату на недопустимость провокационных выступлений западноберлинской прессы, дающих возможность Востоку говорить о том, что Запад обостряет положение в Берлине.

По полученным разведкой данным, посол ФРГ в Москве Кролль имел в начале мая 1961 года беседу с послами США, Англии и Франции, в которой высказал убежденность в том, что занятие совершенно отрицательной позиции в отношении переговоров, предложенных в памятной записке советского правительства от 17 февраля, приведет к очень серьезному кризису. По словам Кролля, он неоднократно обращал внимание своего правительства на это обстоятельство. Ссылаясь на беседы с Н.С. Хрущевым, Кролль высказал мнение, что если не будут начаты переговоры между СССР и западными державами по германскому и берлинскому вопросам, то советское правительство заключит в конце 1961 года мирный договор с ГДР и постарается решить на этот раз проблему Западного Берлина.

Были получены данные о том, что на сессии Совета НАТО в мае 1961 года в Осло было признано необходимым предупредить СССР всеми возможными средствами о том, что если в результате заключения мирного договора с ГДР для западных держав будет закрыт свободный доступ в Западный Берлин, то с их стороны может возникнуть «реальная угроза» безопасности Советского Союза. В целях демонстрации этой «угрозы» военные органы США, Англии и Франции предлагали, в частности, провести доукомплектование вооруженных сил трех западных держав до уровня военного времени, поставить в известность СССР по неофициальным каналам о разработке этими державами военных планов на случай ограничения их доступа в Западный Берлин, а также принять меры по дезинформации советского правительства о якобы имевшихся планах передачи в распоряжение вооруженных сил ФРГ атомного оружия.

На совещании в верхах в Вене, где германское урегулирование и Западный Берлин занимали одно из центральных мест в обмене мнениями между Н.С. Хрущевым и Дж. Кеннеди, прийти к единому мнению не удалось. Такой исход подбодрил противников переговоров с Советским Союзом в ФРГ, а также и в США.

К этому времени была получена информация о том, что на переговорах в Вашингтоне между Кеннеди и Аденауэром была достигнута договоренность о необходимости проведения западными державами подготовки на случай «осложнения» обстановки в Берлине. В июле 1961 года разведка докладывала в правительство материалы о подготовке западных держав к организации «воздушного моста» в Западный Берлин. Указывалось, что военно-штабные органы трех западных держав разрабатывают планы военного характера. В мае-июне Военный комитет НАТО подготовил «четырехфазный план определения пределов стойкости противника». Фаза первая — психологическая: объявление боевой тревоги в вооруженных силах всех стран — участниц НАТО. Фаза вторая: создание «сил прорыва» в составе воинских подразделений США, Англии и Франции, которые должны быть дислоцированы на внутригерманской границе в районе погранпункта Хельмштедт. Фаза третья: «силы прорыва» должны захватить контрольные посты на автостраде, ведущей в Западный Берлин, а также проникнуть на небольшую глубину в ряде пунктов на территории ГДР. Фаза четвертая: приостановка всех военных операций «в ожидании реакции противника».

Несколько позже разведкой были добыты тексты двух важных документов: оперативный план ВВС США в Европе № 129-60 о поддержании связи с Западным Берлином по «воздушному мосту» в случае ограничения со стороны СССР или ГДР наземного доступа в Западный Берлин для военнослужащих США, Англии и Франции, а также оперативный план ВВС США в Европе № 156-60 о поддержке в случае необходимости военно-воздушными силами сухопутных войск США, Англии и Франции в операциях по обеспечению наземного доступа в Западный Берлин по автостраде Хельмштедт-Берлин.

В докладной записке Н.С. Хрущеву разведка 20 июля 1961 года сообщала, что, несмотря на столь тщательную разработку мероприятий военного характера на случай берлинского кризиса, окончательный план их проведения пока не принят. Это, говорилось в записке, «объясняется опасениями США, Англии и Франции, что применение ими силы может вызвать ответные действия Советского Союза, а это поставит западные державы перед выбором: либо отступить и тем самым продемонстрировать свою слабость, либо развязать войну против СССР… В связи с опасением возникновения военного конфликта с СССР в правящих кругах западных держав считают целесообразным уже в ближайшее время пойти на переговоры с СССР».

Аппаратом уполномоченного КГБ в Берлине были получены сведения, подтверждающие, что среди партнеров по НАТО обострились расхождения по берлинскому вопросу. Франция и особенно Англия не желали идти на поводу у США и доводить решение берлинского вопроса до военного столкновения.

В июле-августе 1961 года правящие круги ФРГ развернули активную деятельность по недопущению переговоров Запада с СССР.

Печать ФРГ начала кампанию с угрозами в адрес ГДР и призывами к подготовке в ГДР контрреволюционного путча. Министр обороны ФРГ Штраус встретился с командующим вооруженными силами НАТО генералом Норстэдом, пытаясь убедить его в том, что настало время совместными усилиями ликвидировать ГДР. Заручившись сочувствием Норстэда, Штраус в июле 1961 года направился в США, где в беседах с Кеннеди и его ближайшим окружением пытался убедить их в том, что «восстание» в ГДР назрело.

Из ФРГ в Западный Берлин срочно доставлялись специально подготовленные террористы и диверсанты, из которых создавались ударные группы для переброски в ГДР и создания там беспорядков. Обстановка накалилась, в любой момент мог вспыхнуть конфликт с непредсказуемыми последствиями.

Все это требовало от СССР и его союзников по Варшавскому договору энергичных контрмер. И такие меры были приняты. 13 августа с одобрения стран — участниц Варшавского договора власти ГДР закрыли границу с Западным Берлином, соорудив бетонную стену.

Как утверждает западногерманский историк Кристоф Клесманн, воздвижение стены «не было неожиданностью для правительства США». Еще 30 июля председатель внешнеполитического комитета Конгресса Фулбрайт в интервью телевидению заявил: «Я не понимаю, почему власти ГДР не закрывают свою границу, ибо, по-моему, они имеют полное право ее закрыть». «Парадоксально, — пишет Клесманн, — но сооружение стены на перспективу оказалось шагом “на пути от холодной войны к международной разрядке”»[8].

Сразу после закрытия границы Аппарат уполномоченного КГБ в Берлине проинформировал Центр о реакции западных держав. Он сообщил, что 13 и 14 августа в представительстве ФРГ в Западном Берлине состоялись совещания по вопросу о контрмерах правительства ФРГ в ответ на мероприятие ГДР в Берлине. Обсуждались:

— разрыв внутригерманской торговли и применение со стороны западных держав широких экономических санкций;

— взятие западноберлинским сенатом под контроль участка железной дороги в Западном Берлине.

Присутствовавшие на совещании коменданты США, Англии и Франции не проявили большого интереса к обсуждавшимся контрмерам и конкретно не высказали свою точку зрения на последние события в Берлине.

14 августа из Берлина в Центр была направлена информация: полиция и другие административные органы Западного Берлина имеют строгое указание со стороны западных держав не допускать больших скоплений народа на секторальной границе, опасаясь беспорядков. В район Бранденбургских ворот стянуты большие полицейские силы и техника, с тем чтобы предотвратить выступления, которые могли бы привести к еще большему осложнению.

Стало также известно, что 14 августа правящий бургомистр Западного Берлина Брандт был приглашен в союзническую комендатуру. Из состоявшейся беседы Брандт понял, что западные державы намерены защищать в Западном Берлине только собственные интересы и права. Они отклонили ответственность за возможные осложнения и конфликты, если таковые возникнут по вине западноберлинских властей, и потребовали от Брандта не допускать провокационных действий.

Аналогичное предупреждение сделал канцлеру ФРГ Аденауэру перед своим визитом в Западный Берлин в связи с возведением стены вице-президент США Джонсон. Он заявил, в частности, что США уверены в необходимости вести переговоры с СССР, не связывая их с требованием об отмене последних мероприятий ГДР. Он также рекомендовал западноберлинскому сенату проявлять сдержанность и не проводить провокационных акций на секторальной границе до тех пор, пока не станет ясно, что переговоры с Хрущевым потерпят неудачу.

В связи с предполагаемыми переговорами советская разведка направила в ноябре 1961 года в МИД СССР сообщение о том, что американцы реалистично и трезво оценивают международную обстановку и положение в Германии. США отстаивают свободный гарантированный доступ в Западный Берлин, однако по другим вопросам готовы пойти на компромисс. Они стремятся к заключению долгосрочного соглашения о Западном Берлине, ищут разумный выход из тупика в интересах собственной военной безопасности и поэтому согласны устранить некоторые «неприятные моменты» в Западном Берлине и принять к сведению реальность существования ГДР.

В декабре 1961 года разведка добыла сведения о заседаниях Совета НАТО в ноябре, на которых было признано целесообразным, чтобы три западные державы вступили в переговоры с Советским Союзом. Однако в ходе переговоров предполагалось касаться только берлинского вопроса, настаивать на сохранении войск трех западных держав в Западном Берлине и предоставлении гарантии их безопасности, а также на сохранении свободы и жизнеспособности Западного Берлина и свободы доступа в него. В сообщении разведки подробно излагались тактические шаги на переговорах с СССР, разработанные на заседаниях Совета НАТО.

Начавшиеся в конце 1961 года советско-американские контакты были прерваны в связи с разразившимся в 1962 году Карибским кризисом. Он оживил усилия противников поисков соглашения с Советским Союзом по берлинскому вопросу. В направленной в январе 1963 года в резидентуры ориентировке-задании Центр указывал, что большинство стран — участниц НАТО считает возможным и в дальнейшем придерживаться более жесткой позиции и не выступать с инициативой переговоров с СССР по берлинскому вопросу. Однако если инициатива будет исходить от Советского Союза, то зондирующие переговоры с СССР следует продолжить. Позиция правительства ФРГ в берлинском вопросе после событий вокруг Кубы стала еще более непримиримой. Правительство считало, что Карибский кризис доказывал правильность жесткого курса и в берлинском вопросе. Поэтому Запад не должен проявлять никакой инициативы проведения переговоров с СССР. А первоочередная задача — форсированная разработка странами НАТО контрмер на случай обострения берлинского кризиса.

События 13 августа 1961 года и последующие события, между тем, оказали серьезное влияние на руководство СДПГ и лично Вилли Брандта, правящего бургомистра Западного Берлина, понявшего бессмысленность демонстрации силы и перешедшего к более гибкой политике. В последующие годы «новое мышление» социал-демократа Брандта не всегда было последовательным и постоянно наталкивалось на противодействие христианско-демократического правительства ФРГ. Тем не менее оно все же приводило к определенным положительным сдвигам в берлинском вопросе. (А сам Брандт стал склоняться к признанию послевоенных реалий в Европе, что позже нашло выражение в хельсинкских договоренностях по проблемам сотрудничества и безопасности в Европе.)

Полученные разведкой из Берлина в начале 1965 года сведения показали, что прошедший 1964 год характеризовался смягчением обстановки в Берлине, стремлением военных властей западных держав и западноберлинского сената избегать открытых действий, могущих привести к обострению положения в городе, а также попытками сената установить контакты с представителями ГДР в целях решения ряда проблем внутригородского значения. США и Англия поддерживали компромиссную позицию сената.

Добытая за эти годы советской внешней разведкой политическая информация о позиции, замыслах и действиях трех западных держав и их союзников в берлинском вопросе сыграла важную роль в мирном разрешении берлинского кризиса, помогала руководству СССР последовательно проводить свою линию и в конечном счете добиться в 1971 году разумного разрешения берлинского кризиса с учетом интересов СССР и его союзников. Мир в Европе, находившийся несколько раз на грани войны, был сохранен.

10. Начальник реферата в «Организации Гелена»

Ночью 14 февраля 1969 года, в снег и гололедицу, на контрольно-пропускном пункте Херлесхаузен, что находился на государственной границе между ГДР и ФРГ, произошло знаменательное событие: в результате обмена получил долгожданную свободу Хайнц Фельфе.

Советской разведке в ходе длительных переговоров, к которым были подключены политические круги четырех государств (СССР, ГДР — с одной стороны, ФРГ, США — с другой) удалось добиться согласия западногерманской стороны на обмен видного агента советской разведки Хайнца Фельфе на целый автобус агентов ФРГ и США. Среди 21 агента западных разведок 18 были агентами спецслужб ФРГ и отбывали наказание в тюрьмах ГДР, 3 западных немца были пойманы с поличным и осуждены в СССР за шпионаж в пользу США и были доставлены из Москвы.

Хайнц Фельфе был приговорен в 1963 году к 15 годам лишения свободы — самому жестокому наказанию, которое получил в ФРГ чей-либо агент, и провел в тюрьмах Западной Германии почти 8 лет.

На границе между двумя мирами его встречали представители советской разведки. Для Фельфе это было не только освобождение, это было начало новой жизни, жизни в новом мире.

Жизнь Хайнца Фельфе сложна и противоречива. Родился он в 1918 году в Дрездене в семье сотрудника полиции. Домашнее и школьное воспитание привили ему терпимость к чужим взглядам, стремление к самостоятельности и знаниям, умение ладить с людьми. После прихода к власти Гитлера Фельфе, как и многие другие молодые немцы, был убежден, что новый режим даст немецкому народу ясную цель, благополучие, строгий порядок и дисциплину. В этом сказывалось и влияние его отца. Не окончив полную среднюю школу, Хайнц поступает учеником на завод оптических приборов, но вскоре приходит к выводу, что это не отвечает его призванию. Он поставил себе цель — получить юридическое образование. Получить свидетельство о полном среднем образовании помог призыв для отбывания так называемой трудовой повинности, где ему, как особо одаренному, была предоставлена возможность для подготовки к экзаменам.

В 1939 году после нападения на Польшу Фельфе был призван в вермахт. В сентябре после 10-дневного участия в военных действиях оказался в госпитале с воспалением легких и по состоянию здоровья в строй не вернулся.

В марте 1941 года в Дрездене Фельфе получил свидетельство о среднем образовании и после отборочного экзамена был зачислен служащим в охранную полицию в системе Главного управления имперской безопасности (PCXА) с одновременным откомандированием на учебу на юридический факультет Берлинского университета. Параллельно с учебой Фельфе занимался на курсах по подготовке комиссаров уголовной полиции. После их окончания, не завершив университетский курс, был направлен на работу в уголовную полицию Дрездена, а затем Гляйвица. В августе 1943 года произошло важное событие: в связи с полученной разнарядкой он выехал в Берлин, где был принят на работу в 6-е (разведывательное) управление РСХА, в реферат по Швейцарии, который позже и возглавил.

В конце 1944 года его направляют на работу в Нидерланды с задачей заброски диверсионных групп в тылы англо-американских войск. Как вспоминает Фельфе, в этот период он уже не проявлял большой активности: война шла к концу, каждый думал, как бы уцелеть. В мае 1945 года он сдался в плен канадским войскам, прошел через опросы и допросы и в октябре 1946 года из плена был освобожден. После освобождения поехал в городок Бад-Хоннеф, что под Бонном, где жила сестра жены. Нужно было начинать новую жизнь, пройти денацификацию. О Дрездене Фельфе не думал: там были русские да и город был полностью разрушен. Через две недели в Бад-Хоннеф приехала жена с сыном.

Спустя несколько месяцев Фельфе смог начать учебу в Боннском университете на факультете государства и права в качестве свободного слушателя, занялся журналистикой, стал расширять свои связи. Частые поездки в качестве свободного журналиста и корреспондента Берлинского радио по Германии, в том числе в советскую зону оккупации, дали ему возможность установить многочисленные контакты.

В этот период под влиянием развития событий в Западной Германии да и в мире в целом произошла переоценка взглядов Фельфе как на историю Третьего рейха, так и на обстановку в Западной Германии. На это потребовались, конечно, не месяцы, а годы. К 1949 году Фельфе стал достаточно критически относиться к политике США и правящих кругов Западной Германии. Он пришел к мысли, что те силы Запада, которые привели ко Второй мировой войне, не могут быть гарантами прогресса. Фельфе все больше интересовался процессами, происходившими в Восточной Германии, политикой Советского Союза.

Ему приходилось встречаться с советскими журналистами, офицерами из советской военной миссии в английской зоне оккупации. В ходе общения возникали политические дискуссии. Как журналист он брал интервью и беседовал с политическими и общественными деятелями Восточной Германии. Шаг за шагом по образу мышления Фельфе шел к тому, что называется «идейной близостью».

Советским чекистам, находившимся в Дрездене, удалось выйти на жену бывшего сотрудника СД (впоследствии сотрудника разведки РСХА в Берлине) Ганса Клеменса, оставшуюся с детьми в этом городе. Они смогли установить с ней доверительные отношения.

В 1946 году супруга Клеменса, вернувшись из Западной Германии, куда она была направлена для свидания с мужем, рассказала, что Клеменс в разговоре с ней высказал желание встретиться с сотрудниками советской разведки и в принципе готов к сотрудничеству. Клеменс был приглашен приехать в Восточный Берлин на беседу с представителями советской разведки. На встрече, которая вскоре состоялась, Клеменс рассказал, что пытается устроиться на работу в так называемую «Организацию Гелена», рассказал о своей жизни, о своих связях на Западе. В числе своих связей по Дрездену и по Западной Германии он назвал Хайнца Фельфе, работавшего в то время свободным журналистом. О Фельфе он рассказал, что познакомился с ним во время работы в реферате по Швейцарии в разведке РСХА, что они близко сошлись, как бывшие дрезденцы. После освобождения из тюрьмы (Клеменс был осужден американцами как военный преступник) Фельфе помог ему найти квартиру, подыскать работу. То обстоятельство, что Клеменс располагал связями среди бывших сотрудников СД и имел возможности для устройства в «Организацию Гелена», вызывал к нему интерес. Было принято решение привлечь его к сотрудничеству с нашей разведкой в качестве агента, наводчика и, возможно, вербовщика.

В конце 1951 года Клеменс провел с Фельфе зондирующую беседу, а затем предложил ему сотрудничать с советской разведкой.

В августе 1951 года в Восточном Берлине Фельфе встретился с представителями советской разведки. Беседа касалась работы Фельфе в адвокатской конторе и в Министерстве по общегерманским вопросам, его связей среди сотрудников разведывательных и контрразведывательных органов. Фельфе было рекомендовано предпринять шаги для устройства на работу именно в разведывательную службу Гелена.

Активная деятельность «Организации Гелена» против советских оккупационных войск в Германии и Австрии, а также подрывная работа против ГДР заставляли советские спецслужбы предпринимать серьезные контрусилия.

К началу 50-х годов советская разведка уже располагала солидными агентурными позициями в «Организации Гелена», систематически получала информацию об агентуре Гелена, работавшей против советских войск и правительственных учреждений ГДР. Наступательную работу против геленовцев вели и спецслужбы молодой ГДР. В тот период Гелен насаждал агентуру в расположении военных городков, на железных дорогах, вблизи аэродромов, в министерствах и ведомствах ГДР. Руководство республики решило провести аресты геленовской агентуры. В результате первой операции было арестовано сразу более 400 агентов, результаты второй были не ниже. Территория была очищена от значительного числа вражеских агентов.

Выполняя задание, полученное в Восточном Берлине, Фельфе стал перебирать старые связи по Дрездену, по работе в разведывательном управлении PCX А. Осенью 1950 года было создано так называемое «ведомство Бланка», будущее министерство обороны ФРГ. Несколько позже, вопреки Потсдамскому соглашению, министры иностранных дел трех западных держав одобрили решение о ремилитаризации Германии. Укреплялись и спецслужбы. Нужны были кадры.

Именно в это время с Фельфе восстановил контакт бывший полковник вермахта Крихбаум. Он был хорошо осведомлен о работе Фельфе в Министерстве по общегерманским вопросам и предложил ему работу в генеральном представительстве «L» «Организации Гелена», находившемся в Карлсруэ. 15 ноября 1951 года Фельфе был зачислен в состав этого представительства. Оно действовало под вывеской торговой фирмы, шефом был бывший сотрудник абвера Бен-цингер. Работа началась с изучения старых личных дел и поиска кандидатов для вербовки. И здесь Фельфе столкнулся с тем, что геле-новская разведка работала не только против Востока. Как он сообщал в Восточный Берлин, в 1951–1952 годах генеральное представительство интенсивно работало над приобретением агентуры в ключевых политических и экономических сферах ФРГ и Западного Берлина: в федеральных и земельных министерствах, политических партиях, профсоюзах и др. При этом заводились досье на ведущих политиков как правящих, так и оппозиционных партий.

Начало работы Фельфе в «Организации Гелена» заставило уделять больше внимания его безопасности и организации надежной конспиративной связи. Наряду с личными встречами, которые стали проводиться два-три раза в год, Фельфе предложил использовать в качестве связника Клеменса, который раз в два месяца регулярно появлялся в Западном Берлине. До 1953 года переход из Западного Берлина в Восточный особых проблем не составлял. Это использовалось для доставки агентурных материалов от Фельфе. По мере упрочения положения Фельфе их количество возрастало: как правило, на каждую встречу Фельфе или Клеменс привозили 10–12 заснятых пленок фотоаппарата «Минокс» и пару магнитофонных катушек. Спустя год с согласия Центра они периодически стали использовать в качестве связника и своего коллегу по Дрездену и по СД Эрвина Тибеля. По их утверждению, Тибель использовался ими «втемную», не зная, что везет и кому. Таким образом, постепенно сложилась агентурная группа, где лидером был Хайнц Фельфе — интеллектуал и организатор.

Работая в генеральном представительстве в Карлсруэ и в одном из филиалов, Фельфе и Клеменс снабжали советскую разведку информацией об операциях на территории ФРГ и ГДР, шпионаже против французских представительств в ФРГ (что делалось по согласованию с американцами). В этот период от Фельфе периодически поступала важная политическая информация. Фельфе смог направить в Восточный Берлин так называемую «Ориентировку 6600», в которой речь шла о мероприятиях геленовской разведки по подготовке к путчу 17 июня 1953 года, а также ряд других документов по проведению специальных мероприятий.

Полученные от Фельфе сведения позволили своевременно прореагировать на инспирированный Западом в 1953 году путч в Берлине.

В соответствии с заданием Центра Фельфе в 1952–1953 годах искал пути и возможности для перехода на работу в центральный аппарат геленовской разведки в Пуллах под Мюнхеном. Решению этой задачи способствовал перевод на руководящую работу в Пуллах из Карслруэ одного из друзей агента.

1 октября 1953 года Фельфе выехал в Пуллах, чтобы приступить к выполнению новых обязанностей в подразделении центрального аппарата геленовской разведки по контршпионажу, задачей которого было проникновение в разведывательные и контрразведывательные службы СССР и некоторых других социалистических стран. Это подразделение являлось ведущим и координирующим. Сюда стекались сведения из всех генеральных представительств и филиалов, в том числе и о совместных операциях с разведслужбами США, Англии и Франции.

К моменту перевода Фельфе в Пуллах «Организация Гелена» представляла собой совершенный шпионский аппарат, соответствующий по стилю и методам работе ЦРУ. И немудрено: за время работы «Организации Гелена» на американцев они вложили в нее около 200 млн долларов.

В июле 1955 года кабинетом Аденауэра было принято решение о превращении «Организации Гелена» в федеральную разведывательную службу (Бундеснахрихтендинст, БНД), и с 1 апреля 1956 года организация начала функционировать как федеральная служба во главе с президентом, который подчинялся непосредственно федеральному канцлеру. Фельфе был переведен в положение федерального чиновника, получил ранг правительственного советника и был назначен начальником реферата «контршпионаж против СССР и советских представительств в ФРГ». Используя свое положение, в связи с установлением дипломатических отношений между СССР и ФРГ после визита в Москву Аденауэра Фельфе удалось добиться создания в городке Бад-Хоннефе, где первоначально разместилось советское торгпредство, группы БНД, задачей которой было наблюдение и разработка проживающих и работающих в Бад-Хоннефе советских граждан. Руководителем этой группы по протекции Фельфе был назначен его друг и коллега по работе на советскую разведку Ганс Клеменс.

Агентурные возможности Фельфе в связи с назначением его начальником реферата существенно расширились. Через его стол шла масса важных документов, таких как еженедельные политические обзоры, которые разведка готовила для федерального канцлера, правительственные меморандумы, в том числе связанные с планами правительства по перевооружению ФРГ, позиции правительства ФРГ в связи с визитом в Москву Аденауэра и т. д. В сложнейший период холодной войны, когда речь шла об интеграции Западной Германии во вновь создаваемые в Западной Европе союзы и блоки, о создании бундесвера, требованиях доступа для Западной Германии к ядерному оружию, Фельфе умело добывал документы и информацию по внешне- и внутриполитической проблематике. Вся эта деятельность, как прямо заявил позже в своей книге «Мемуары разведчика» Фельфе, была «подчинена интересам принятия Советским Союзом правильных решений».

В силу положения агентов, значения получаемой от них информации практически в каждой встрече принимали участие уполномоченные МГБ-КГБ в ГДР, в частности генералы Е.П. Питовранов, А.М. Коротков, И.А. Фадейкин. Наибольшее впечатление на Фельфе произвел Александр Михайлович Коротков. В книге «Мемуары разведчика» Фельфе, вспоминая о Короткове, пишет: «Его отличный немецкий язык, окрашенный венским диалектом, его элегантная внешность и манеры сразу же вызвали у меня симпатию. Он хорошо ориентировался в различных политических течениях в Федеративной Республике. Не раз мы с ним горячо спорили».

Как правило, при приездах Фельфе или Клеменса в Берлин они вечером выходили в восточный сектор и вместе с оперработником ехали на одну из конспиративных квартир в Карлсхорсте, где все уже было готово к длительной ночной работе. Утром, с первым потоком рабочих и служащих, они возвращались на запад.

Значительную проблему представляла реализация получаемой информации, особенно оперативного характера. Одним из условий, которое поставил Фельфе, уже работая в геленовской разведке, было следующее: ни один агент или объект разработки, о котором станет известно от него, не должен быть арестован (нужно отметить, что это условие на протяжении десяти лет сотрудничества неукоснительно выполнялось).

Работа Фельфе и Клеменса на советскую разведку в силу их служебного положения, особенно после установления дипломатических отношений между СССР и ФРГ и обмена посольствами и другими представительствами, все более приобретала характер балансирования на лезвии ножа. Координируя работу разведки ФРГ против советских спецслужб и советских представительств на территории ФРГ, Фельфе одновременно поддерживал контакты и занимался согласованием акций против представительств с Федеральным ведомством по охране конституции (основной контрразведывательный орган ФРГ), с военной разведкой, со спецслужбами США, Англии и Франции. Таким образом, ему зачастую становились известными и те операции, которые осуществлялись этими службами против советских представительств и их сотрудников.

Систематически получая оперативную информацию, в которой шла речь о разработке и предстоящем аресте или выдворении из страны то одного, то другого советского представителя, ни Берлин, ни Центр не могли не реагировать (и достаточно остро) на нее, принимая все меры для спасения советских разведчиков. Таких случаев за полтора-два года до момента ареста Фельфе было уже немало. Под тщательно продуманными предлогами советской разведке удалось вывести из-под удара всех, кому угрожала опасность.

Противник не мог не анализировать причины срыва своих операций. А это были операции по аресту, готовившиеся и Федеральным ведомством по охране конституции, и БНД, и военной разведкой. Ведомства были разные, а результатов в работе по советским представительствам в ФРГ так и не было. В спецслужбах противника, естественно, должна была возникнуть мысль об утечке информации. А если такая мысль возникла, нужно искать источник утечки.

Зимой-весной 1961 года в Центр из Берлина поступило несколько информационных сообщений, анализ которых наводил на мысль о том, что Клеменс и Тибель, по всей вероятности, оказались в поле зрения спецслужб противника.

Центр выступил с предложением о временной консервации разведгруппы, но руководство Аппарата уполномоченного КГБ в Берлине настояло на продолжении активной работы с Фельфе и его коллегами.

Фельфе передал материалы о ряде крупнейших оперативных игр, которые БНД затевала с советскими спецслужбами, в том числе с использованием Фридриха Панцингера, руководившего в свое время особой комиссией гестапо по делу «Красной капеллы»; полковника в отставке фон Бонина, руководящего сотрудника ведомства Бланка (будущее министерство обороны ФРГ); об акциях БНД и Ведомства по охране конституции и в связи с уходом в ГДР руководителя этого ведомства Отто Иона.

Последним острым заданием, которое успел до ареста в ноябре выполнить Фельфе, было указание выявить, где находится предатель Богдан Сташинский, бежавший в ФРГ в конце лета 1961 года, и что он рассказывает противнику. Фельфе, хотя эта проблема никак не была связана с его служебной деятельностью, смог установить и сообщить в Центр, что Сташинский находится у американцев и дает им развернутые показания о своей деятельности.

6 ноября 1961 года Фельфе по телефону получил указание явиться к 11.00 к особоуполномоченному Гелена генералу Лангкау для доклада по одной из важных операций. Генерал дождался конца доклада, а затем через секретаря пригласил в свой кабинет чиновников криминальной полиции, которые объявили Фельфе, что он арестован. Предварительное следствие длилось более полутора лет. Помимо обычного в уголовном процессе следственного судьи в допросах принимали участие сотрудники БНД и американских спецслужб.

Еще в период нахождения Фельфе, Клеменса и Тибеля в следственной тюрьме в Карлсруэ советской разведке удалось установить с Фельфе связь, поддерживать его морально и материально. Уже в этот период было установлено, что в ходе следствия Фельфе держался стойко, признавая только неоспоримые улики. Во время следствия Фельфе ожидал еще один удар: его жена подала заявление о разводе. Клеменс же стал на путь сотрудничества со следствием и откровенно рассказывал обо всем.

Судебный процесс по делу агентурной группы Фельфе начался 8 июля 1963 года и длился две недели.

Фельфе был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения без зачета полутора лет, проведенных в следственной тюрьме. Итого более пятнадцати лет. Клеменса, как признавшего свою вину и помогавшего следствию, приговорили к восьми годам заключения. Тибель получил три года. Фельфе отправили отбывать наказание в тюрьму Штраубинг в Баварии — там ему предстояло пробыть почти шесть лет. Он стойко боролся за свои права: добивался разрешения на работу в заключении, на получение прессы, связи с родственниками.

БНД и в тюрьме не оставляло его в покое. Незадолго до обмена, в январе 1968 года, Фельфе пригласили на беседу с господином, который предложил ему свободу, возможность написать мемуары (был даже назван размер гонорара — пол миллиона марок ФРГ), что позволило бы обеспечить старость. Но все это при условии, что Фельфе после освобождения будет жить в одной из нейтральных стран Запада и навсегда откажется от поездок в страны восточного блока.

Фельфе отказался от этих предложений, справедливо полагая, что за этим стоит БНД. И действительно, это была последняя попытка западногерманской разведки сорвать обмен Фельфе и выезд его в ГДР.

За большой вклад в укрепление безопасности Советского Союза, за многолетнее плодотворное сотрудничество с советской разведкой Указами Президиума Верховного Совета СССР Хайнц Фельфе награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, а руководством КГБ СССР — знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».

По возвращении в ГДР Фельфе поселился в Берлине и преподавал криминалистику на юридическом факультете Гумбольдтского университета, где он в 1941 году начинал учебу как студент. Вскоре Фельфе получил звание доцента, защитил докторскую диссертацию. Ему была присвоена степень доктора права и звание профессора. Он неоднократно бывал в СССР на отдыхе и по приглашениям, в том числе юридического факультета Московского государственного университета. В Берлине Хайнц Фельфе нашел и новую подругу жизни.

11. Апеннины

Возобновление деятельности в Италии «легальной» резидентуры советской внешней разведки в послевоенный период происходило в сложной обстановке. К марту 1944 года линия фронта между англоамериканскими войсками, освобождавшими Италию от оккупировавших ее немецких дивизий, проходила примерно в 50–60 километрах севернее Неаполя. В этот город и перебазировался из Алжира союзнический Консультативный комитет по Италии, состоявший из представителей США, Англии и СССР. В составе советского представительства находились два сотрудника внешней разведки.

Перед ними стояла задача организации работы по получению информации о положении дел в Италии и в Средиземноморском регионе. Особый интерес представляли сведения о планах США и Англии в отношении послевоенного переустройства европейских стран, конкретно — Италии.

Этот аспект разведывательной работы имел важное значение, так как союзники СССР по антигитлеровской коалиции проводили политику, направленную на то, чтобы свести к минимуму или полностью ограничить возможность какого-либо влияния Советского Союза на формирование общественно-политического строя в освобождаемых от немецкой оккупации странах Европы.

Занимаемая союзниками в этом вопросе позиция открыто проявилась в момент установления советским правительством официальных отношений с базировавшимися в то время в г. Салерно, под Неаполем, итальянским королевским правительством. Когда по радио прозвучало официальное сообщение о том, что 14 марта 1944 года установлены дипломатические отношения и выражена готовность правительств обеих стран немедленно обменяться представителями, англо-американцы отреагировали на это резко отрицательно. По радио и в газетах они стали преподносить этот шаг как осуществление намерений Кремля по вмешательству во внутренние дела Италии.

Из Москвы последовал официальный ответ: «Из трех союзных держав только Советский Союз до сих пор не имел непосредственных отношений с итальянским правительством, располагая в Италии лишь небольшим количеством представителей, связанных только с Консультативным советом по Италии. Таким образом, Советский Союз находился в неравном положении по сравнению с Великобританией и Соединенными Штатами Америки. Теперь это неравенство в известной мере ликвидируется, поскольку Советский Союз получает возможность непосредственных отношений с итальянским правительством, какие давно уже существуют у наших союзников».

Закулисная деятельность, осуществляемая англо-американскими союзниками, сама по себе ставила перед внешней разведкой вопрос о необходимости получения информации об их подлинных замыслах и практических шагах по созданию выгодной Западу политико-экономической системы на территории Италии.

Для решения данной задачи нужны были источники в штабе командования англо-американских войск, в итальянском королевском правительстве, а также в итальянских политических партиях, выходящих из подполья. Работа по установлению контактов и связей среди людей, имевших доступ к указанным учреждениям и организациям, позволила выйти на людей, располагавших нужной информацией. В некоторых случаях этому сопутствовала удача. У одного из итальянцев, с которым у сотрудника советской разведки развились конфиденциальные отношения, появилась возможность получать нужные сведения от американского штабного офицера. Дело в том, что офицер влюбился в дочь этого итальянца и почти каждый вечер приходил в гости. В беседах он рассказывал вероятному тестю о тех планах, которые разрабатывались англо-американской стороной относительно формирования аппарата государственного управления Италии. Получаемые таким образом от американца сведения затем на конспиративных встречах передавались сотруднику советской разведки.

Сразу же после установления официальных отношений с Италией возникла необходимость в подыскании помещения для дипломатического представительства СССР при итальянском правительстве, находившемся в тот период в Салерно. Подбор соответствующего здания был поручен сотруднику внешней разведки, который официально значился первым секретарем советского дипломатического представительства.

Во время поездки по районам города для осмотра предложенных итальянской стороной помещений к этому сотруднику привязался итальянец, который настойчиво предлагал купить у него ни больше ни меньше, как тяжелый американский танк «Шерман». Отвязаться от этого «продавца» оказалось трудно. Он отчаянно настаивал на том, что советский синьор дипломат — а он определил это по флажку на автомашине — мог бы за бесценок приобрести нужную вещь, если не для себя лично, то для своей страны. «Ваша страна разорена войной больше, чем какая-либо другая, а эту машину можно использовать как в военных целях, так и в гражданских, например в качестве трактора», — убеждал он. Даже угроза сдать его в руки американской военной полиции за попытку продать имущество союзников по антигитлеровской коалиции, причем, весьма возможно, краденое, не охладила пыл итальянца. Он уверял, что танк ему поручил продать американский офицер, снабдив его соответствующим письменным документом. В подкрепление своих слов он даже показал запечатанный конверт и поведал историю о том, что в районе его дома было расквартировано небольшое американское воинское подразделение, а командовавший им офицер был определен на постой непосредственно к нему в дом. Через несколько дней огромные трейлеры привезли в это подразделение из порта 13 танков. На следующий же день к офицеру примчался мотоциклист с пакетом. Видимо, он привез приказ о направлении этого подразделения на линию фронта в сторону Рима. Экипажи заняли места в танках, но экипажей было 12, а танков 13. Один оказался лишним, и командир был вынужден его оставить, поручив, по словам итальянца, подыскать покупателя и продать этот лишний танк.

В конечном итоге нашему дипломату пришлось согласиться взглянуть на этот танк. Действительно, во дворе одного из домов, рядом с городским стадионом, стоял прикрытый брезентом и фанерными щитами новый американский танк.

После осмотра «товара» наш сотрудник, сославшись на то, что эта вещь ему не подходит, так как она слишком большая, взял у итальянца адрес на случай, если кто-нибудь заинтересуется предложением. Позже он рассказал об этом представителю советского военного атта-шата. Понятно, что и тот не стал «покупать» танк, но купил установленный на танке оптический прицел.

Вообще в тот период в Неаполе, ставшем важным стратегическим портом для союзнических войск, происходило немало курьезных случаев. В портах Неаполитанского залива постоянно стояло под разгрузкой множество судов с войсками, техникой, военным снаряжением и продовольствием. По этой причине немецкая авиация часто совершала налеты на город и порты, особенно в те дни, когда наблюдалось скопление судов. Как правило, во время воздушных налетов город и порты закрывались плотной дымовой завесой. Каждый раз после того, как воздушная тревога заканчивалась и дымовая завеса рассеивалась, выявлялась пропажа с причалов различных грузов, прежде всего продовольствия.

Как выяснилось впоследствии, многие воздушные тревоги являлись ложными. Их устраивали итало-американские криминальные группы в сговоре с армейскими интендантами для того, чтобы под прикрытием дымовой завесы красть с причалов разгружаемые товары и продовольствие. А однажды в другом крупном порту Неаполитанского залива — Кастелламаре ди Стамбия — во время одной из ложных воздушных тревог с соответствующей постановкой дымовой завесы исчезло… судно типа «Либерти» со всем его снаряжением и грузом!

В конце мая 1944 года линия фронта передвинулась к Риму, а 4 июня немецкие войска, считая бесполезным обороняться у стен итальянской столицы и опасаясь, что партизанские отряды области Лацио могут отрезать им пути отступления, оставили город. Союзнические войска без боя вошли в столицу Италии.

Через несколько дней из Салерно и Неаполя в Рим перебазировался персонал советского посольства и Консультативного совета по Италии.

С возобновлением функционирования посольства в Риме началась работа по организации стабильной оперативной деятельности «легальной» резидентуры советской внешней разведки. Главное — была налажена бесперебойная шифрованная связь с Москвой. Стала увеличиваться численность советской колонии. Прибывали все новые сотрудники отечественных учреждений, среди которых было и несколько разведчиков.

Свои усилия по приобретению помощников резидентура концентрировала на двух направлениях: восстановлении прерванной войной связи с агентурой, приобретенной в довоенные времена, и поиске новых контактов в тех объектах, которые представляли интерес для разведки.

Необходимо отметить, что поиск агентов, сотрудничавших до начала войны с советской разведкой, был исключительно кропотливым делом и редко приводил к желаемым результатам. Война разбросала людей далеко от их прежних мест проживания и работы, многим принесла смерть.

Путь поиска и завязывания новых контактов был более плодотворным. Как отмечали участники и очевидцы тех событий, период окончания войны и первые послевоенные годы были золотым временем для внешней разведки, несмотря на присущие тому времени трудности. Определялось это крупными победами Красной Армии на полях сражений с гитлеровскими войсками и их сателлитами, размахом антифашистского движения в странах Европы, в частности в Италии, огромным ростом интереса различных слоев населения европейских стран к Советскому Союзу, стремлением многих людей выразить личную признательность представителям страны, несущей освобождение от фашизма.

Поток посетителей в посольство был столь велик, что его сотрудники были физически не в состоянии принять всех желающих. Из бесед с многочисленными итальянцами и иностранными посетителями оперативные сотрудники резидентуры получали много интересной и важной информации о военно-политической обстановке в Италии, в регионе Средиземноморья, о закулисных действиях англоамериканских союзников в отношении Советского Союза.

Ряд лиц, посетивших посольство, представлял большой интерес для разведки. Впоследствии контакты с этими людьми были продолжены уже вне диппредставительства. Дальнейшие встречи проводились в городских условиях с соблюдением необходимых мер конспирации. Это позволило римской резидентуре расширить агентурные позиции и обеспечить выполнение заданий Центра.

После полного освобождения в апреле 1945 года территории страны от немецких войск, покинувших Италию под ударами партизанских гарибальдийских отрядов и англо-американских союзнических соединений, развитие политических событий на Апеннинах происходило бурно. Обстановка характеризовалась ожесточенным соперничеством вышедших из вооруженного антифашистского движения итальянских политических партий: с одной стороны — коммунистической и социалистической, с другой — христианско-демократической, республиканской, либеральной и партией действия. Политическая борьба носила весьма острый характер и затрагивала практически все аспекты общественно-экономической жизни страны: проведение референдума о государственном строе Италии (монархия или республика), выборы в Учредительное собрание, выработку и принятие конституции, проведение земельной реформы, вопрос о национализации промышленных предприятий.

Несмотря на противоречия между этими политическими группировками в отношении путей, форм и методов политического, экономического и социального развития Итальянской Республики, представители коммунистов и социалистов в первые послевоенные годы вошли в состав правительственного кабинета. Правда, занимаемые ими министерские посты, как правило, были далеко не главными. С объявлением в 1947 году Соединенными Штатами «плана Маршалла» для западноевропейских стран участию итальянских коммунистов и социалистов в правительстве был положен конец. Американцы выдвинули перед Италией жесткие требования о том, чтобы помощь по «плану Маршалла» предоставлялась лишь при условии устранения коммунистов и социалистов из правительства.

В том же 1947 году в Париже был подписан мирный договор с Италией. При его обсуждении с союзниками по антигитлеровской коалиции на Парижской мирной конференции представители СССР выступили за включение в мирный договор положений, гарантирующих национальную независимость Италии, развитие ее по демократическому пути, запрет на деятельность в стране фашистских организаций и точное определение сроков вывода из Италии англо-американских войск. Вместе с тем СССР добился также включения положения о возмещении ущерба, нанесенного Италией во время войны Советскому Союзу и другим странам.