Помоги проекту - поделись книгой:
Но вот в 1957 году снова произошли «чрезвычайные события», вызвавшие очередную панику среди военно-политического руководства США: в августе в Советском Союзе было проведено успешное испытание межконтинентальной (!) баллистической ракеты, а 4 октября был осуществлен вывод на околоземную орбиту искусственного спутника Земли. Американские военные вновь стали призывать президента начать превентивную атомную войну против СССР, «пока США обладают превосходством». Однако президент Д. Эйзенхауэр так ответил на эти призывы: «Мы не пойдем на такой вид войны. У нас недостаточно бульдозеров, чтобы очистить улицы от трупов». И снова идея превентивной атомной войны против СССР оказалась в архивах ядерного планирования. Но, увы, ненадолго…
В начале 1960 года внешней разведке стало известно о разработках в США ядерных боеприпасов малой и сверхмалой мощности (до 1 килотонны), имеющих оперативно-тактическое и диверсионное назначение. В частности, были добыты тактико-технические данные так называемых «ранцевых атомных фугасов» мощностью 0,1–0,2 килотонны, предназначавшихся для уничтожения важных стратегических объектов в тылу противника, куда эти фугасы должны были доставляться созданными для этой цели диверсионными подразделениями. Что же касается оперативно-тактического использования ядерных боеприпасов малой мощности, то можно отметить, что взрыв одного такого устройства мощностью в 1 килотонну превышает поражающую эффективность одновременного залпа всех штатных огневых средств дивизии.
В 1959 году советская внешняя разведка добыла в США совершенно секретный перечень нескольких тысяч целей, подлежащих «немедленному уничтожению» ядерным оружием «в первые часы с момента начала вооруженного конфликта». Анализ этого документа показал, что он является частью нового общего плана ядерной войны против СССР и Китая. Появление такого плана (который нашей разведке через некоторое время также удалось добыть) было вызвано кардинальными изменениями в стратегическом планировании Объединенного комитета начальников штабов США. Сущность этих изменений сводилась к следующему. К концу 50-х годов качественное развитие и количественное наращивание ядерных средств в США обусловили переход к централизованному ядерному планированию, для чего был создан Объединенный штаб планирования стратегических целей с подчинением его Объединенному комитету начальников штабов. Основными функциями Объединенного штаба являлись: определение объектов, подлежащих уничтожению ядерным оружием («ядерные цели»), разработка отдельных планов ядерных операций и ядерной войны в целом.
В декабре 1960 года был составлен первый общий план ядерной войны, получивший наименование «Единый комплексный оперативный план» («Single Integrated Operation Plan», SIOP) — СИОП, в основе которого, как и в плане «Дропшот», сохранялась стратегия «массированного возмездия». Эта стратегия предусматривала ведение против СССР, других стран Организации Варшавского договора и Китая всеобщей ядерной войны, которая начиналась бы с неограниченного применения всего арсенала американских ядерных средств, обеспечивающих «гарантированное уничтожение» экономического и военного потенциалов противника. Так, планом СИОП-1 намечалось нанесение ядерных ударов по Советскому Союзу и Китаю с применением 3,5 тысячи ядерных боеприпасов общей мощностью 780 мегатонн. По подсчетам американских специалистов, в результате этих ударов в СССР и КНР могло быть уничтожено до 280 млн человек. В последующие планы СИОП вносились изменения и уточнения, отражавшие в основном новые стратегические концепции США и увеличение числа «ядерных целей». Так, в СИОП-2 (1961 г.) таких целей насчитывалось 6 тысяч, в СИОП-3 (1967 г.) — 10 тысяч, в СИОП-4 (1971 г.) — 16 тысяч, в СИОП-5 — 25 тысяч. Особо следует отметить СИОП-3, в котором с учетом Карибского кризиса предусматривалось, что первым («разоружающим») ядерным ударом должны быть уничтожены стратегические ядерные силы СССР, 2530 % его населения и 60 % промышленного потенциала. Это, согласно плану, считалось причинением противнику «неприемлемого ущерба», а главное — лишало бы его возможности наносить ответные ядерные удары.
Итак, планы СИОП явились принципиально новым этапом ядерного планирования в США. Основными характеристиками этого этапа были: централизованное планирование ядерных операций и ядерной войны; появление новых типов ядерных средств и их носителей, образовавших впоследствии известную «триаду стратегических ядерных сил» США; гипотетическая проверка концепции ядерной войны путем проведения стратегических командно-штабных учений. Этот новый этап ядерного планирования в США, естественно, вынудил советское руководство поставить новые задачи перед внешней разведкой СССР.
3. На границе двух эпох (1945–1950 гг.)
На заключительном этапе Великой Отечественной войны территория стран Центральной и Восточной Европы стала зоной активных боевых действий. Советская внешняя разведка осуществляла в этих регионах интенсивную агентурно-оперативную деятельность, необходимую для приближения разгрома гитлеровской Германии, ее союзников и пособников.
После Победы советским разведчикам пришлось решать не менее ответственные задачи в связи со сложными и противоречивыми социально-политическими процессами в восточноевропейских странах, освобожденных из-под власти гитлеровской Германии и режимов, бывших на ее стороне.
Нашей разведке было поручено противодействовать конкретным акциям недавних союзников СССР по антигитлеровской коалиции, стремившихся создать в Восточной Европе и на Балканах выгодную для себя ситуацию, не отвечающую государственным интересам Советского Союза. В архиве СВР России нет недостатка в доказательствах того, что американские и английские спецслужбы всячески препятствовали приходу к власти в государствах упомянутых регионов тех общественно-политических сил, которые ориентировались на сотрудничество с СССР. Не жалели они ни сил, ни средств для подрыва симпатий народов этих стран к их восточному соседу. Разведки США и Англии активно содействовали тому, чтобы склонить влиятельных представителей правительственных, политических и общественных кругов стран Восточной Европы к принятию решения о присоединении к «плану Маршалла» и к разрыву с Советским Союзом. При этом внедрялся тезис о том, что «США ни при каких обстоятельствах не пойдут на оказание экономической помощи Советскому Союзу, так как их стратегическая цель состоит в том, чтобы довести Советы до экономического краха и тем самым доказать несостоятельность коммунизма и неспособность самостоятельно решать хозяйственные проблемы». Если учесть, что основная внутриполитическая борьба велась в тот период как раз по вопросу о выборе стратегического пути дальнейшего государственного развития, то ясно, что усилия разведок бывших союзников осознанно содействовали расколу послевоенного мира.
Принципиально новым направлением работы советских разведчиков стало оказание помощи нарождавшимся органам государственной безопасности стран народной демократии. В частности, им передавались важные в политическом и оперативном отношениях материалы, подготовленные на основе служебной документации Главного управления имперской безопасности Германии. Речь шла прежде всего о деятельности немецких спецслужб и их агентуры на территории восточноевропейских стран. Советские разведчики делились со своими новыми коллегами также информацией о работе американской, английской и французской разведок. Эти контакты помогали друзьям налаживать эффективную работу по проблемам, затрагивавшим их интересы.
Когда становление народной власти в странах Центральной и Восточной Европы в основном завершилось, Политбюро ЦК Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) и Совет Министров СССР сочли возможным и желательным прекращение там разведывательной деятельности. Соответствующая директива руководства внешней разведки была направлена 30 июля 1949 года в зарубежные аппараты в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии и Чехословакии. В ней подчеркивалась необходимость поблагодарить негласных помощников за оказанные услуги и в благожелательной форме разъяснить, что отныне отношения между Советским Союзом и странами народной демократии будут строиться на основе доверия и сотрудничества, которые исключают ведение друг против друга разведывательной деятельности.
Надо признать, что это решение было воспринято многими нашими негласными помощниками неоднозначно. С большинством агентов и доверительных связей отношения сравнительно безболезненно были переведены в открытые товарищеские и даже дружественные. Эта часть граждан стран народной демократии теперь уже на официальной основе в меру своих сил, возможностей и служебного положения продолжала содействовать расширению и укреплению отношений и дружбы с Советским Союзом. Но немало было и тех, кто считал, что прекращение советской стороной работы с ними на конспиративной основе является преждевременным, во многом продиктовано эмоциональным политическим подходом к проблемам стратегического характера. При этом они указывали на те «подводные течения и рифы, на которые в скором времени может натолкнуться дело строительства социализма в странах народной демократии». Достаточно распространенной эта точка зрения была среди лиц, сотрудничавших с нашей разведкой на строго идеологической основе, в Венгрии, Югославии и Польше. Они убеждали оперативных работников, что «в наших странах еще очень много работы для советской разведки».
Когда это деликатное прощание с агентурой было в основном завершено, руководство СССР поставило точку в данном вопросе по дипломатическим каналам. В соответствии с поручением Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Министров Союза ССР от 13 апреля 1950 года советские послы в Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии и Тиране официально известили первых лиц соответствующих стран о том, что деятельность советской внешней разведки в Центральной и Восточной Европе полностью прекращена. При этом было подчеркнуто, что «такое решение принято, исходя из единства политических целей и задач, а также взаимного доверия между СССР и странами народной демократии». Одновременно советская сторона высказалась за установление сотрудничества между внешними разведками на двусторонней и многосторонней основах.
Внимательный читатель, конечно, заметит, что в приведенном выше списке стран отсутствуют Германская Демократическая Республика и Югославия. О специфике отношений с ними в этой деликатной сфере речь пойдет в наших очерках особо. А теперь расскажем об отдельных эпизодах работы советской внешней разведки в некоторых странах народной демократии в послевоенный, переломный для них период.
В ходе успешного наступления Красной Армии на Балканах в конце 1944 года немецкие войска и пособники германских фашистов были выброшены из Болгарии. 9 сентября 1944 года там совершилась демократическая революция, и к власти пришло многопартийное правительство Отечественного фронта. Страна вступила в период серьезных внутриполитических перемен и преобразований. В связи с этим перед резидентурой советской разведки встали новые задачи. Теперь от нее требовалось всестороннее, объективное и глубокое разведывательное освещение в корне изменившейся внутренней обстановки, начавшихся после Сентябрьской революции сложных и противоречивых социальных процессов в болгарском обществе. Это остро поставило вопрос о создании нового агентурного аппарата, поскольку многие прежние негласные помощники, оказывавшие неоценимые услуги во время войны, в значительной степени утратили свои былые возможности в мирных условиях. Например, агент «Бунтарь» добывал в военные годы важную информацию о пособничестве ряда местных церковных иерархов немецким оккупантам, а также выполнял рискованные обязанности связного с болгарскими партизанами. Когда народные мстители подошли к Софии, «Бунтарь» открыто присоединился к ним. С крестом в одной руке и с маузером в другой его часто видели в первых рядах атакующих: вдохновенным словом и личным примером он поднимал соотечественников на священный бой с врагами Родины.
Другой агент, «Мельник», снабжал резидентуру ценными сведениями о прогерманских интригах царского правительства. В ходе Сентябрьской революции он создал и возглавил группу антифашистов и выступил в поддержку Отечественного фронта, чем, естественно, отрезал себе выходы на свое монархически и прогермански настроенное окружение.
Многие наши помощники из буржуазно-помещичьей среды и консервативного офицерства оказались в эмиграции, и связь с ними была утеряна.
Несмотря на объективные трудности, новый агентурный аппарат был создан в сжатые сроки и к середине 1945 года резидентура не испытывала серьезных затруднений при освещении наиболее важных и актуальных проблем. Особое внимание наши разведчики уделяли сбору сведений о подрывной деятельности спецслужб и политических структур западных стран, в первую очередь США, влияние которых прослеживалось в акциях и выступлениях противников Отечественного фронта.
При содействии руководства Болгарской коммунистической партии, игравшей важную роль в Отечественном фронте, резидентура установила контакт с Управлением государственной безопасности (УГБ) МВД Болгарии. Был налажен обмен информацией. Проводились совместные оперативные мероприятия, объектом которых являлся в основном главный противник, то есть американская разведка, которая взаимодействовала со спецслужбами других стран Запада. Можно хотя бы вкратце поведать о некоторых таких операциях.
Выборы в Народное Собрание Болгарии были намечены на 26 августа 1945 года. При морально-политической и финансовой поддержке западных стран и их разведок оппозиционная часть функционеров Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС) во главе с Николой Петковым и болгарских социал-демократов Косты Лул-чева в ходе предвыборной кампании добивалась изменения в свою пользу расстановки политических сил и прихода к власти прозападно настроенных деятелей. Советская разведка приложила немало усилий, чтобы помочь Отечественному фронту сорвать провокации реакционных группировок, действиями которых дирижировали англо-американцы. Когда же их усилия оказались тщетными, они попытались сорвать проведение выборов, но преуспели лишь в их переносе на 18 ноября. И все равно это им не помогло: за Отечественный фронт отдали голоса 88,18 % избирателей. Затем сформированное Фронтом правительство подготовило и провело 8 сентября 1946 года всенародный референдум по вопросу о ликвидации монархии и объявлении Болгарии демократической республикой. За изменение государственного строя высказалось 92,7 % населения. Эту убедительную победу вместе с подавляющим большинством болгар праздновали и советские разведчики, сумевшие в силу своих оперативных возможностей эффективно переиграть в напряженной «войне умов» главного противника.
Существенный вклад внесла софийская резидентура в разоблачение планов США и Англии по отторжению от Болгарии ряда районов и передаче их в состав Греции, Турции и Югославии. На основе разведывательной информации делегация СССР на Парижской мирной конференции 10 февраля 1947 года заняла твердую позицию и добилась при подписании мирного договора с Болгарией сохранения ее территориальной целостности в границах на 1 января 1941 года.
В 1946 году советские разведчики совместно с сотрудниками Управления государственной безопасности МВД Болгарии сорвали создание в Софии Балканского объединенного разведывательного центра западных спецслужб. Эта ответственная миссия была поручена западными союзниками английскому полковнику Бейли, действовавшему под прикрытием офицера Союзной контрольной комиссии по Болгарии. Когда он завершил подготовительную работу, проходившую под неусыпным наблюдением нашей разведки и болгарских друзей, и ожидал прибытия выделенных под его начало американских и английских разведчиков, началось осуществление серии оперативных мероприятий, направленных, по словам Г.М. Димитрова, на «разорение этого змеиного гнезда». Ими руководили с болгарской стороны начальник УГБ МВД Болгарии Христозов, с советской — резидент Г.П. Шнюков.
Каждое воскресенье Бейли выезжал «для отдыха» на гору Вито-шу, у подножия которой раскинулась София. Он катался там на лыжах, обедал в ресторане, гулял, встречался со своими знакомыми, среди которых прятал часть своих оперативно значимых связей. В очередной приезд Бейли обнаружил свою любимую лыжню занятой группой молодых болгарских лыжников. Эти же самые шумливые юноши оккупировали все места в ресторане. Англичанин высокомерно потребовал от хозяина очистить его любимый столик. Когда же местные спортсмены не уступили, Бейли не сдержался и употребил «сильные выражения, задевшие национальную гордость болгар». Вспыхнувшая ссора переросла в драку. Полковнику и его адъютанту изрядно намяли бока. Вдобавок к синякам у них еще и отобрали личное оружие.
Через несколько дней болгарские автомобилисты создали на одной из дорог, по которой обычно ездил Бейли, такую ситуацию, при которой англичанину пришлось «грубо нарушить правила движения», за что он был сурово наказан представителем местной дорожной полиции. Среди членов «Юнион клуба», завсегдатаем которого был Бейли, распространился слух о том, что «этот на вид благородный английский офицер» не платит карточных долгов и в ходе игры очень напоминает опытного шулера. Вскоре одна из официанток ресторана «София» подала на Бейли в суд, обвинив его в попытке изнасилования. По этому делу нашлись свидетели, подтвердившие сексуальные домогательства англичанина (кстати сказать, поведение Бейли давало повод именно так квалифицировать показания «потерпевшей»).
Бейли был вынужден покинуть Софию, а Объединенный разведцентр союзникам пришлось развертывать в Греции.
Выше упоминалось о группе оппозиционного БЗНС во главе с Н. Петковым. Сведения резидентуры не оставляли сомнения в том, что этот политический деятель является агентом американской разведки и своей тайной деятельностью наносит немалый ущерб развитию болгаро-советских отношений. При этом он был весьма осторожен, разборчив в связях и не допускал малоизученных лиц в свое ближайшее окружение, избирательно и дозированно делился с приближенными информацией и планами. Н. Петков в то же время пользовался немалым влиянием среди сельской буржуазии и в торгово-промышленных кругах как сын одного из создателей БЗНС, являвшегося близким другом национального героя А. Стамболий-ского.
Для проникновения в окружение Н. Петкова резидентуре важную помощь оказал Центр, командировав в Болгарию надежного агента «Девушку» — корреспондента одной из респектабельных западных газет. Выбор на нее пал потому, что она была ранее хорошо знакома с Н. Петковым. Изучение верхушки оппозиционного БЗНС показало, что там нет единства, а сам Петков в отношениях с соратниками допускает массу ошибок. Таким образом, благодаря сведениям «Девушки» была вскрыта подноготная «опасного противника болгаро-советской дружбы». Серия специальных мероприятий позволила высвободить многих видных функционеров БЗНС из-под влияния Н. Петкова, существенно подорвать его авторитет в партийных массах и собрать материал, изобличавший его как американского наймита. Примечательно, что один из доверенных лиц Н. Петкова, завербованный резидентурой (назовем его «Грач»), с возмущением признавался: «Когда я начал внимательнее присматриваться к тому, что происходит в доме Петкова, и прислушиваться к его телефонным разговорам, когда я почитал его корреспонденцию, то быстро убедился, что он никакой не национальный герой, за которого себя выдавал, а самый обыкновенный американский шпион, выполняющий указания своих заокеанских патронов». «Грач» даже просил у нас разрешения на физическую ликвидацию этого выявленного предателя, в чем ему было отказано. Позднее заслуженная кара постигла Н. Петкова по приговору законного суда.
На заключительном этапе Великой Отечественной войны и вплоть до 1950 года советская внешняя разведка и военная контрразведка вели самостоятельную агентурно-оперативную работу на территории Венгрии. К концу 1945 года по просьбе руководства Венгерской партии труда в Будапешт была направлена специальная группа сотрудников органов госбезопасности СССР для оказания содействия в формировании новых венгерских спецслужб. (Разведка и контрразведка хортистского режима занимали в отношении народной власти явно враждебную позицию и в связи с этим были распущены.) На первых порах молодые руководители венгерской разведки нередко допускали ошибки, а для их исправления прибегали к услугам советских коллег. Надо также признать, что трения в отношениях с партнерами порой возникали и из-за несогласованности в действиях между резидентурой Комитета информации (КИ) СССР и советническим аппаратом МГБ СССР. В частности, были случаи, когда по просьбе резидентуры КИ местные органы проводили оперативные мероприятия, а результаты этой работы передавали представителям МГБ СССР, и наоборот. При этом венгерские друзья оправдывались тем, что им бывало трудно найти или определить разницу между этими двумя советскими ведомствами. Тем не менее сотрудничество развивалось достаточно успешно. Оно выражалось главным образом в интенсивном обмене информацией по широкому кругу вопросов и проведении на территории Венгрии, а затем и за рубежом совместных оперативных мероприятий. Например, в 1950 году одобренный обеими сторонами перечень информационных вопросов включал такие проблемы, как подрывная деятельность американской разведки в Венгрии, вербовочная работа французов в странах народной демократии, внутриполитическая обстановка в Австрии и Турции, сотрудничество контрразведок США, Англии, Швейцарии и Голландии, политика Ватикана в Венгрии, положение в венгерской зарубежной эмиграции и т. д.
Что касается оперативной деятельности, то можно отметить совместное активное выявление среди иностранцев кадровых разведчиков недружественных СССР и Венгрии стран и их агентур. Заслуживают также упоминания совместные агентурные мероприятия против разведок США и Англии в ряде азиатских стран и даже в Новом Свете.
Несмотря на сложности, трудности и проблемы объективного и субъективного характера, к середине 1953 года в рамках Управления государственной безопасности Венгрии с нашей помощью была со-здана собственная венгерская разведывательная служба, разработана ее нормативно-правовая база, сформированы основные подразделения центрального аппарата и налажена агентурно-оперативная работа в ряде зарубежных стран.
Резидентура советской внешней разведки была создана в Бухаресте сразу после вывода Румынии из войны. Вначале она действовала как часть аппарата представителя СССР в Союзной контрольной комиссии, а с августа 1945 года приют ей дало под своей крышей советское посольство, начавшее функционировать после восстановления дипломатических отношений между СССР и Румынией. Ведение активной разведывательной работы в тот период было обусловлено исключительно необходимостью не допустить ущемления государственных интересов нашей страны.
Поэтому почивать на лаврах после Победы советские разведчики во всем мире, в том числе в Румынии, никак не могли. Холодная война была не нашим выбором. А первые ее признаки выявились в Румынии уже через полгода после разгрома Германии. Так, 8 ноября 1945 года, в день рождения короля Михая, монархисты и активисты так называемых исторических партий устроили в Бухаресте и ряде других городов митинги и демонстрации, переросшие в погромы народно-демократических организаций и правительственных учреждений с человеческими жертвами. По сведениям нашей разведки, этими событиями закулисно манипулировали западные спецслужбы. Их цель состояла в том, чтобы добиться свержения правительства П. Грозы, накалить антисоветские настроения и «пресечь дальнейшее развитие тенденции стратегической ориентации Румынии на Советский Союз». Вскрытие и срыв этих планов благотворно сказались на изменениях в расстановке политических сил. В мае 1946 года был образован Блок демократических партий, который в ноябре того же года одержал убедительную победу на парламентских выборах. 30 декабря 1947 года король Михай отрекся от престола, Румыния была провозглашена Народной республикой.
Радикальные политические изменения в Румынии и дальнейшее обострение холодной войны потребовали уточнения и частичного пересмотра как целей нашей разведывательной работы, так и способов их достижения. На передний план выдвинулась в качестве главной задача противодействия попыткам разведок западных стран, в первую очередь США и Англии, реставрировать в Румынии режим антисоветской направленности. В короткие сроки был создан практически новый агентурный аппарат, позволявший организовать освещение основных проблем и объектов приоритетного внимания. Многие румынские граждане-антифашисты считали своим патриотическим долгом оказывать безвозмездную помощь советской разведке. Были среди ее негласных помощников также бывшие функционеры буржуазных партий и участники легионерского движения, которые сотрудничеством с советской разведкой пытались загладить вину за прошлое пособничество фашистам. Именно от этих лиц в начале 1948 года поступили сведения о том, что группа бойцов «железной гвардии», освобожденных из-под ареста под честное слово и обещание прекратить антиправительственную борьбу, нарушила обязательство и ведет под руководством американцев подготовку ряда серьезных подрывных акций. По указанию Центра эта информация была передана румынскому правительству, и уже по его распоряжению МВД Румынии провело операцию по ликвидации опасного подполья.
В резидентуру регулярно поступала информация, в том числе секретные документы миссий США и Англии, позволявшая составить четкое представление об идущих из Вашингтона и Лондона указаниях. К середине 1949 года румынские друзья получили от нашей разведки полные данные на 84 агента американской разведки и на 164 агента других западных спецслужб, действовавших в Румынии. Наши разведчики на деле показывали румынским коллегам свою полезность, искренность в сотрудничестве. Пока эти отношения носили не совсем официальный характер. Тем не менее руководители органов госбезопасности Румынии рассматривали советских разведчиков как опытных и авторитетных специалистов своего дела, встречи с которыми использовались не только для обмена информацией, но и для обращения за помощью в решении оперативных вопросов. Но на этот счет имелся запрет Центра — не вмешиваться во внутренние дела румынских спецслужб. В частности, однажды резидентура по просьбе румынских друзей попросила санкции Москвы на оказание содействия в реорганизации разведывательных и контрразведывательных органов Румынии. Эти предложения были тщательно изучены, на поставленные вопросы даны четкие ответы. И в то же время строго указывалось, что «нельзя навязывать румынам наше мнение ни в коем случае и ни в какой форме».
4 февраля 1948 года между Румынией и Советским Союзом был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Он не только качественно изменил отношения между обеими странами, но и послужил основой перехода к иным формам и методам деятельности советской разведки в этой стране.
В мае 1944 года в рамках отдела «Смерш» при Чехословацком корпусе была создана самостоятельная оперативная группа внешнеполитической разведки, которой поручалось по мере освобождения Чехословакии от немецких захватчиков:
— установление связи и продолжение работы с агентами советской разведки, заброшенными на территорию этой страны во время войны;
— восстановление контакта с агентами, работу с которыми мы были вынуждены прекратить с началом оккупации Чехословакии германскими войсками;
— приобретение новых источников разведывательной информации.
К весне 1945 года упомянутая группа в основном решила поставленные задачи. Центр стал регулярно получать ценные сведения о политической и военно-политической обстановке в Чехословакии и о закулисной работе американской и английской разведок, которая была нацелена на подрыв позиций и авторитета Советского Союза в чехословацких общественно-политических кругах и превращение этой важной восточноевропейской страны в плацдарм для развертывания холодной войны. В частности, наши разведчики были хорошо осведомлены о деятельности нескольких резидентов английской разведки на территории Словакии, особенно в тех ее районах, которые позднее вошли в состав советской Украины.
25 мая 1945 года в Праге была воссоздана резидентура советской внешней разведки. Ее возглавил опытный разведчик Иван Андреевич Чичаев. Кроме того, в 1946 году начали функционировать специальная оперативная группа по обеспечению безопасности Яхимов-ского уранового рудника и подрезидентура в Братиславе по освещению и пресечению подрывных акций Организации украинских националистов, руководившей подпольем на территории Украинской ССР.
Советским разведчикам приходилось работать в сложной политической и оперативной обстановке. Наивысшего накала ситуация в Чехословакии достигла к началу 1948 года. Непрерывным потоком поступали сведения о подготовке правыми партиями переворота под кодовым названием «Правда победит». Заговорщики добились от президента Э. Бенеша решения об открытии западной границы Чехословакии, через которую хлынули поток подготовленных к часу X мятежников, крупные партии оружия, боеприпасов и прочего снаряжения. Американцы и англичане не скупились и щедро снабжали чехословацких пособников для «решительной схватки с коммунистами за восстановление демократии в Чехословакии».
Добываемые советской внешней разведкой сведения по этим острым вопросам передавались руководству МВД Чехословакии, однако министр Носек не всегда реагировал на них адекватно. Ряд его подчиненных также предавался благодушным настроениям и вместо принятия решительных мер ограничивался порой разговорами и увещеваниями в адрес выявленных путчистов. Вот как, например, об этом вспоминает резидент советской разведки в Болгарии Г.П. Шнюков, побывавший в Чехословакии в январе-феврале 1948 года в составе специальной оперативной группы Д.Г. Федичкина по оказанию срочной помощи чехословацким органам госбезопасности:
«На нашу достоверную информацию о том, что лидеры контрреволюционных партий и группировок беспрепятственно вылетают в американскую зону оккупации Германии для встреч с представителями военных и разведывательных органов США, Носек беспечно ответил:
— Ну и пусть себе летают. Могут вообще не возвращаться.
Когда мы выражали министру недоумение по поводу того, что некоторые его подчиненные вместо строгой изоляции задержанных с поличным путчистов подвергают их всего лишь административной высылке в провинцию сроком до двух месяцев, он отмахивался:
— Когда мы работали в подполье и попадались, полиция высылала нас в деревню и интернировала там на два-три месяца».
Надо отдать должное чехословацким коммунистам, в первую очередь К. Готвальду и генералу Л. Свободе, которые воспринимали нашу информацию со всей серьезностью и незамедлительно принимали меры. Главным образом благодаря им планировавшийся переворот был разоблачен и сорван. О размахе тайной операции, готовившейся под эгидой американской разведки, говорит хотя бы то, что в ходе ликвидации лишь одного ее вооруженного звена чехословацкими органами госбезопасности было задержано с поличным и обезврежено около 400 боевиков.
Югославия была, пожалуй, единственной европейской страной, в которой после нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года боевые действия возникших партизанских отрядов против немецких оккупантов начались уже в июле. В результате всенародного восстания и развернувшихся затем боевых действий, которыми руководили коммунисты во главе с И.Б. Тито, уже к осени 1941 года в Боснии и южной Сербии югославские партизаны контролировали обширные территории.
Первая резидентура внешней разведки СССР была создана в Югославии в марте 1944 года. Ее сотрудники были официально представлены югославам. Они вели самостоятельную разведывательную деятельность, а также выступали в роли советников при местных органах безопасности — Отделе защиты народа (ОЗНА). Наши разведывательные группы базировались в Белграде, Загребе и Любляне. Одновременно в составе советской военной миссии при штабе Движения сопротивления находился советник НКГБ СССР.
Совместная борьба против фашистов, исторические российскоюгославские связи способствовали тому, что между советскими разведчиками и работниками югославских органов безопасности подт держивались дружеские и доверительные отношения. Между нашей резидентурой и ОЗНА происходил оживленный обмен информацией по широкому кругу вопросов. Например, югославы передавали советским коллегам данные на гестаповцев и других военных преступников, бежавших из Югославии и укрывавшихся в Венгрии и Австрии; документальные материалы о немецкой и венгерской закордонной агентуре; о высших венгерских офицерах, предлагавших во время войны свои услуги американской и английской разведкам. Совместно с ОЗНА были проведены оперативные мероприятия по разгрому Организации украинских националистов, действовавшей против СССР с территории Югославии.
Со второй половины 1945 года наша резидентура полностью переключилась на разведывательное освещение действий, замыслов и планов США, Англии и других стран Запада и их разведок на Балканах. Нашим разведчикам в связи с этим разрешалась вербовка агентов из числа югославских граждан только для использования их возможностей в работе по американцам и западникам. Оставался в силе строжайший запрет на привлечение к негласному сотрудничеству работников югославского партийно-государственного аппарата, вооруженных сил и ОЗНА.
В послевоенные годы работа советской разведки по спецслужбам США и Англии давала ощутимые результаты. Например, Москва была доподлинно и документально осведомлена о большинстве мероприятий разведки штаба англо-американских союзных сил на Средиземном море, пристально следила за антисоветскими акциями американской разведки на Балканах. Многие ее сотрудники были известны в лицо. Конечный продукт разведки, добытый в Югославии, высоко оценивался Центром и активно использовался при разработке и осуществлении практических внешнеполитических мероприятий Советского Союза.
В работе белградской резидентуры была одна деликатная особенность — освещение с разведывательных позиций отношения части югославского руководства к Советскому Союзу. Как бы ни казалось странным, но это направление приложения усилий обозначилось, а затем отпочковалось от общей работы по выявлению и пресечению антисоветских акций американцев. Сведения о недружественных по отношению к СССР замыслах и действиях таких югославских руководителей, как Тито, Ранкович, Джилас и Кардель, были добыты вначале как раз из аппарата объединенной англо-американской военной миссии при штабе Тито, возглавлявшейся бригадным генералом Маклином. Из этих источников стало известно, что Тито и его соратники развивали контакты с американцами и англичанами за спиной СССР, в частности соглашались с их предложением не допустить вступления частей Красной Армии на территорию Югославии. Поначалу советское руководство, включая И.В. Сталина, сдержанно и настороженно воспринимало подобные сведения. Так, например, Центр потребовал от белградской резидентуры 13 августа 1945 года соблюдать повышенную осторожность при оценке деятельности югославского руководства, «допуская возможность осуществления англичанами и американцами акции, направленной на создание атмосферы недоверия, а также попытки убрать нашими руками наиболее верных и преданных коммунистов».
Однако ухудшавшиеся советско-югославские отношения (далеко не всегда по вине советской стороны) все чаще подтверждали информацию разведки и доказывали, что дело здесь не только в происках главного противника, но и в особых взглядах и устремлениях Тито и его окружения. Политическая линия Союза коммунистов Югославии и не всегда адекватная реакция на нее руководства СССР и ВКП(б) к июню 1948 года привели, как известно, к разрыву отношений между СССР и Югославией. Деятельность нашей разведки в этой стране была прекращена, в том числе и контакты с югославскими органами безопасности. Часть наших негласных помощников, которых югославским контрразведчикам удалось выявить, была жестоко репрессирована. Эти трагические события оставили печальный след в истории советско-югославских отношений. Глубокие шрамы от, казалось бы, заживших ран не однажды давали о себе знать в конце 50-х годов и позднее, когда отношения между Советским Союзом и Югославией были в целом нормализованы по государственной и партийной линиям, а также в сфере взаимодействия внешних разведок.
4. Так создавался НАТО
В настоящее время Организация Североатлантического договора (НАТО) поглотила большую часть стран Западной Европы и готова принять в свои ряды восточноевропейские государства, а также ряд стран, не входящих в европейский регион.
Вот почему обращение к начальному периоду создания НАТО имеет не только исторический смысл, но и представляется актуальным для современного мира. При этом возникают вопросы: зачем США вместе с Великобританией вскоре после разгрома фашизма предприняли большие усилия по сколачиванию этой группировки? Какие цели ставили?
Детальный ответ на это могут дать документы, добытые советской внешней разведкой в тот период, в момент, когда на горизонте обозначился силуэт самого крупного в мире военно-политического блока. Какая логика побуждала форсировать действия по его сколачиванию? Ведь после войны была создана Организация Объединенных Наций с целью обеспечивать мир и международную безопасность. Особое место уделялось Совету Безопасности ООН, на который возлагались функции регулятора миротворческой деятельности.
В своей аргументации за создание НАТО США и их союзники ссылались на статью Устава ООН о праве на коллективную оборону. Но при этом роль Совета Безопасности обходилась. Впоследствии тенденция действовать в обход ООН и ее Устава укрепилась, усиливались попытки пересмотреть положения международного права, в частности о невмешательстве во внутренние дела государства, принятые на базе консенсуса государств, входящих в Объединенные Нации.
Опубликование документов, имеющих до сих пор на Западе высший гриф секретности и отражающих внутреннюю логику создания НАТО, проливает свет на движущие силы и тайные соображения, стоявшие за конкретными шагами бывших союзников СССР по борьбе с фашистской агрессией.
Несомненно, что для США (и Великобритании) в указанных действиях доминировали геополитические соображения. Они стремились обеспечить себе влияние и контроль над политикой ряда стран Европы, особенно там, где антифашистская борьба подняла широкое движение масс, во главе которого стояли левые партии. Это касалось прежде всего Франции, Италии, Греции. Документы показывают, что США были готовы к актам прямой интервенции, чтобы не допустить прихода к власти левых сил, даже путем парламентских выборов. Отсюда применявшиеся в отношении Южной Европы аргументы о возникновении «косвенной агрессии». Отсюда же и гиперболизирование «советской угрозы», под флагом которой мотивировалось создание НАТО.
Из документов ясно, что за понятием «коллективная оборона» стояли прежде всего специфические интересы англосаксонских союзников во главе с США. Вместе с тем видны и соперничество участников, их ревнивое отношение друг к другу.
«Наша политика в области обороны должна строиться на случай возможности войны с Россией… Мы считаем необходимым предпринять все возможные усилия к организации союза западноевропейских держав, который по меньшей мере смог бы задержать наступление противника через Европу. Для нас весьма существенно получить активную и своевременную, возможно более раннюю, поддержку со стороны Соединенных Штатов Америки… Они, по крайней мере в течение нескольких лет, будут единственным источником, из которого мы сможем черпать запасы атомных бомб».
Это программное положение было сформулировано в докладе Объединенного комитета начальников штабов Генерального штаба Великобритании от 7 мая 1947 года, который был получен в Москве из лондонской резидентуры. В центральном аппарате советской разведки придали большое значение этому документу. Важнейшие резидентуры в Западной Европе и США были проинструктированы о необходимости внимательно следить за развитием событий и принять меры к получению достоверной информации о шагах Запада по созданию военного блока, направленного против Советского Союза. К этому времени резидентуры в Вашингтоне, Лондоне, Париже, Брюсселе и Риме располагали источниками информации, прежде всего документальной, которая позволяла разведке держать советское руководство постоянно в курсе переговоров о создании Западного союза, а затем и Североатлантического пакта (НАТО). Наибольший вклад в эту работу внесли два сотрудника МИД Англии из знаменитой «кембриджской пятерки», снабжавшие резидентуру документальными материалами о ходе и перипетиях переговоров по созданию этих двух военных блоков.
Многочисленные материалы, полученные из резидентур по этой проблеме в 1947–1949 годах, позволяют воссоздать в деталях историю создания Западного (или, как его тогда называли по месту подписания, Брюссельского) союза и НАТО. С самого начала было ясно, и это подчеркивалось в секретных переговорах представителей стран Запада, что создаваемые военные союзы направлены прежде всего и только против Советского Союза. Не случайно участники переговоров стремились держать их в тайне и старались прикрыть их антисоветский характер.
В начале 1948 года одной из резидентур удалось добыть меморандум помощника министра иностранных дел Великобритании Джеб-ба, в котором говорилось о необходимости заключить такой договор, который «внешне не будет прямо направлен против СССР (хотя в действительности он направлен именно против него)». В этой связи Джебб предлагал прикрыть эту цель статьей 51 Устава ООН, предусматривающей право на «коллективную самооборону».
В неофициальных переговорах, однако, их участники не скрывали своих целей. Так, согласно информации о секретных переговорах представителей комитетов начальников штабов США и Англии в конце апреля 1948 года в Вашингтоне, там обсуждался вопрос о разработке планов на случай войны против Советского Союза, которая «может случиться в любое время». В меморандуме старшего штабного офицера при министерстве обороны Англии еще в марте 1948 года рассматривались три возможных варианта начала войны с Советским Союзом: до 1950 года, между 1950 и 1956 годами и после 1956 года.
В апреле 1948 года в адрес В.М. Молотова внешняя разведка направила текст письма французского посла в США Боннэ в МИД Франции, в котором говорилось: «В кругах американских экспертов не скрывают, что в случае конфликта американские силы постараются вторгнуться непосредственно в Советский Союз… Министр авиации Саймингтон сообщил 25 марта сенатской комиссии по вооруженным силам, что нет ни одного пункта на советской территории, который не могли быть достигнуть американские бомбардировщики, базирующиеся на Аляске и Лабрадоре».
В апреле 1949 года разведкой был добыт документ Института национальной обороны и военной экономики Франции «Стратегическая проблема. Фаза войны “49”», в котором рассматривался вариант начала войны против Советского Союза в 1949 году. В качестве одного из поводов к конфликту в документе назывался «дипломатический инцидент». Несколько месяцев спустя парижская резидентура получила сведения о тревожных настроениях в кругах французского генштаба, которые не исключали, что США решили спровоцировать войну с СССР как можно быстрее, не позднее, чем через два года.
Одна из главных целей США и Англии при создании антисоветских блоков состояла в том, чтобы вовлечь в них максимальное количество европейских стран. Как следует из секретной переписки между Англией и США, оказавшейся в распоряжении советской разведки, это было непростой задачей. В ряде случаев американцам и англичанам приходилось буквально «тянуть за уши» некоторые малые страны Западной Европы, прибегая к неприкрытому давлению и даже угрозам, чтобы они вступили в антисоветское военное сообщество. Особенно в этом усердствовали госсекретарь США Маршалл и министр иностранных дел Англии Бевин. Их активно поддерживал министр иностранных дел Бельгии Спаак.
Первые трудности в отношениях западных государств возникли при переговорах о создании Западноевропейского военного союза. Голландия, опасаясь, что в случае военных действий она, как маленькая страна, пострадает в первую очередь, проявляла большую сдержанность на начальном этапе переговоров. Когда представителей Голландии пригласили для переговоров в Лондон, Спаак и особенно представитель Люксембурга буквально подталкивали голландцев идти на переговоры. По признанию одного из участников переговоров, Голландия прекратила сопротивление лишь после событий в ЧССР в феврале 1948 года.
Из ряда добытых разведкой документов было видно, что определенную сдержанность проявляла также Франция. Так, в беседе с Бе-вином в апреле 1948 года в Париже, где проходило совещание министров иностранных дел стран — участниц Брюссельского договора, президент Франции Венсан Ориоль заявил, что он «не может не тревожиться по поводу возможности войны… которая явилась бы еще большим бедствием, чем война с Германией. Поэтому представляется чрезвычайно важным, чтобы не было предпринято ничего такого, что Советский Союз мог бы использовать как повод для обострения кризиса». В ответ Бевин сделал любопытное признание, что он сам «в течение трех лет стремился к терпеливой и разумной политике в отношении России, пока Соединенные Штаты не нашли, что он зашел слишком далеко».
Серьезной проблемой для США и Англии оказалось привлечение к Западноевропейскому пакту Скандинавских стран, включая нейтральную Швецию. В марте 1948 года разведкой были получены документальные сведения о том, что английский МИД информировал своего посла в Вашингтоне о нежелании Скандинавских стран присоединиться к Брюссельскому договору. В ответ на это посол сообщил в Лондон об уверенности американцев в том, что «имеется возможность заставить Норвегию и Данию включиться в брюссельскую систему, если будет оказан соответствующий нажим».
Резидентурой в Лондоне был получен ряд документов о том, что Норвегия и Дания, опасаясь реакции Советского Союза, не хотели связывать себя с Брюссельским, а впоследствии и с Североатлантическим договорами. Вместо этого они пытались создать самостоятельно блок Скандинавских стран и вовлечь в него нейтральную Швецию. Как следует из переписки МИД Англии со своими послами в Стокгольме, Осло и Копенгагене, английские диппредставители в этих странах развили во второй половине 1948 года большую активность, чтобы не допустить образования независимого от Англии и США скандинавского оборонительного союза и втянуть эти страны в общий западный блок. При этом они ссылались на «угрозу со стороны СССР» и этим аргументировали необходимость заранее спланировать военную помощь. С целью нажима на Скандинавские страны правительство США отказывало им в рассмотрении заказов на поставки военных материалов.
Как сообщил посол Англии в Вашингтоне 13 марта 1948 года в свой МИД, госдепартамент США дал указание послу в Осло предупредить официальные власти страны, что они могут получить помощь со стороны США, только заняв твердую позицию в отношении советских инициатив, и что желание Америки помочь Норвегии будет прямо пропорционально решительности, проявленной норвежским правительством.
На следующий же день в Вашингтон из Лондона была направлена телеграмма английскому послу с указанием сообщить в госдепартамент США, что Англия удовлетворена американской позицией и направила аналогичную инструкцию своему послу в Осло. Психологическую атаку продолжил Бевин на встрече 15 марта в Париже с министром иностранных дел Норвегии Ланге. Запугивая собеседника усилением коммунистического влияния и возможным давлением Советского Союза на Норвегию, Бевин предложил Ланге начать секретные переговоры о присоединении к Брюссельскому договору.
Через несколько дней английский посол в Осло также имел беседу с министром иностранных дел Норвегии Ланге. Из нее следовало, что Англия, не добившись одновременного присоединения Скандинавских стран к западному блоку, стремится расколоть сотрудничество этих стран и получить согласие Норвегии на ведение секретных военных переговоров с США и Англией, имея в виду, что в последующем к таким переговорам могут присоединиться Дания и Швеция.
Под столь массированным нажимом Норвегия пошла на уступки, и в октябре 1948 года на официальное предложение Англии и США начать переговоры о заключении Североатлантического договора наконец ответила согласием. Однако министр иностранных дел Норвегии Ланге обратился в МИД Англии с просьбой убедить правительство США в необходимости осторожного подхода к норвежскому общественному мнению в связи с переговорами об участии его страны в Североатлантическом блоке.
После длительных колебаний на переговоры согласилась и Дания, хотя просила держать в секрете ее участие. В декабре 1948 года разведкой был получен любопытный документ — сообщение французского посла в Копенгагене министру иностранных дел Франции Роберу Шуману от 30 ноября 1948 года. В нем отмечалось, что в политике Дании в последнее время заметно резкое отклонение от ранее принятой линии на присоединение к Североатлантическому пакту. В подтверждение этого посол процитировал мнение министра иностранных дел Расмуссена: «Мы не можем согласиться на присоединение к начинаниям западных держав, которые имели бы следствием подвергнуть нашу страну нападению, захвату и разрушению в первую очередь». Посол выразил уверенность, что на такую позицию датского правительства влияет «убеждение датчан в том, что реальной угрозы войны в настоящее время нет».
Многочисленные секретные данные свидетельствовали, что наиболее «крепким орешком» оказалась Швеция, которая начиная с самых первых попыток США и Англии втянуть ее в военные союзы заняла твердую позицию не отступать от традиционного нейтралитета. Министр иностранных дел Англии Бевин 16 марта 1948 года (за день до подписания Брюссельского договора) в беседе с министром иностранных дел Швеции Унденом продолжал оказывать давление на шведское правительство с целью вовлечения Швеции в этот договор. Но как ни убеждал Бевин Ундена, что «сила является единственным средством, которое русские действительно понимают», министр отвечал: «Швеция будет придерживаться политики нейтралитета».
Как следует из переписки МИД Англии с послами в Стокгольме, Осло и Копенгагене, попытки переубедить Швецию не прекращались и позже, вплоть до конца 1948 года. Посол США в Стокгольме Мэттьюз рекомендовал оказать прямой нажим на шведов, заявив им, что США будут поставлять военные материалы только признанным друзьям, а «нейтралам» придется встать в самый хвост очереди. Правительство США с одобрением встретило это предложение. Добытая советской разведкой информация говорила о том, что Мэттьюз в декабре 1948 года сделал правительству Швеции представление, в котором угрожал прекращением всякой помощи со стороны США, если Швеция примет участие в каком-либо военном соглашении Скандинавских стран, основанном на политике нейтралитета. Однако Швеция отклонила подобные попытки давления.
Не помогли и усилия США и Англии использовать норвежское правительство для оказания давления на правительство Швеции. Англо-американцы были вынуждены признать свое поражение. Резидентура в Нью-Йорке 1 февраля 1949 года сообщила в Центр, что, несмотря на огромное давление, США так и не смогли добиться присоединения Швеции к Североатлантическому пакту.
Добытые резидентурами советской разведки документы по переговорам о создании Западного союза и Североатлантического пакта свидетельствуют о том, что создатели этих антисоветских блоков сами не верили в агрессию Советского Союза, но пытались обосновать свои действия именно «угрозой» с его стороны. В этой связи интересны выводы так называемого меморандума главы русской секции посольства Англии в Москве Баркера, подготовленного в марте 1948 года. «Развязывание самим Советским Союзом, в погоне за своими экспансионистскими целями, большой войны, то есть войны, в которую могла бы быть вовлечена Америка, по-видимому, исключается как по общеполитическим, так и по военным соображениям. Советская политика будет скорее заключаться в продолжении политической войны и войны нервов в надежде достигнуть своих целей без вооруженного конфликта, путем дипломатического нажима и подрывной деятельности. Если большая война тем не менее возникнет, то это, по всей вероятности, будет война, в которой США начнут военные действия против СССР, а не наоборот».
Примерно так же высказались и американцы в аналитической записке, подготовленной посольством США в Москве. «Хотя имеются некоторые различия в густоте красок, американский анализ положения в общем сходен с английской оценкой». И далее следовал вывод: «Советский Союз будет стремиться достигнуть своих целей всеми средствами, за исключением войны».
В ходе переговоров о создании НАТО в июле 1948 года в Вашингтоне был одобрен документ, первый пункт которого гласил: «Положение в Европе и намерения СССР», участники переговоров пришли к общему выводу: «В намерения СССР, возможно, и не входит развязать войну». Еще более четко выразил эту мысль в беседе со Спааком в сентябре 1948 года Бевин: «Ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не хотят войны, и я ее не предвижу». Спаак же сказал, что не особенно обеспокоен существующей в данный момент ситуацией, так как не думает, чтобы Советский Союз сознательно хотел войны.
5 октября 1948 года МИД Англии подготовил для английской делегации на конференции премьер-министров стран Британского содружества наций меморандум «Международное положение и отношения с Советским Союзом», в котором, в частности, англичане намеревались как-то объяснить руководителям правительств доминионов заключение Брюссельского пакта и переговоры о создании НАТО. Попугав участников конференции «коммунистической опасностью» и «угрозами» со стороны Советского Союза, авторы меморандума признали, что «в настоящее время нет никаких признаков, что Советский Союз или его сателлиты готовятся к агрессивной войне».
Заслуживает внимания и мнение такого сторонника твердой и непримиримой политики США в отношении СССР, как бывший в то время председателем Совета по планированию политики при госдепартаменте Кеннана, который не считал войну неизбежной и неоднократно высказывал мнение, что Советский Союз не стремится к развязыванию войны.
Так или иначе, в апреле 1949 года блок НАТО был создан и начал свою международную активность. К 12 первоначальным участникам — США, Великобритании, Франции, Италии, Канаде, Бельгии, Нидерландам, Люксембургу, Португалии, Норвегии, Дании, Исландии — в 1952 году присоединились Греция и Турция, в 1955 году — ФРГ. Блок НАТО продолжает расширяться.
Ледяные отблески холодной войны распространились на широкие зоны мира и надолго определили ход мировых событий: гонку вооружений, попытки использовать имевшую вначале место монополию Запада на атомное оружие, кризисы как на Западе, так и на Востоке, имевшие целью «отбрасывание» Советского Союза, а затем и народного Китая, их союзников. Прошло много времени, пока перед лицом перерастания этих кризисов в мировой конфликт противостоящие стороны не начали делать шаги к поискам мирного сосуществования и разоружения.
Заметим, что организация стран — участниц Варшавского договора во главе с Советским Союзом была создана только в мае 1955 года, через шесть лет спустя после создания НАТО.
5. Тайная война Филби
Лондон. 28 мая 1951 года в кабинете заместителя начальника английской разведки (СИС), отвечавшего за сотрудничество с американскими спецслужбами, Джека Истона раздался телефонный звонок. Директор разведки генерал Стюарт Мензис предложил Истону срочно связаться по очень важному делу с руководителем английской контрразведки Диком Уайтом.
Истон решил, что это могло быть связано с запланированной операцией по задержанию заведующего американским отделом МИД Великобритании Дональда Маклина, который подозревался в связи с советской разведкой. Видимо, у Уайта появилась срочная необходимость обсудить план дальнейших совместных действий.
Истон, правда, достаточно хорошо знал Дика Уайта, чтобы думать, что Уайт поспешит поделиться с ним результатами первого допроса Маклина, если таковой состоялся. Истон вспомнил реакцию Уайта на одной из недавних встреч, когда он познакомил его с поступившим из Вашингтона от представителя английской разведки при ЦРУ Кима Филби анализом результатов проводившейся совместно с ФБР работы по поиску источника утечки в 1944–1945 годах секретной информации по внешнеполитическим вопросам и атомной проблеме из английского посольства в Вашингтоне.
Поделиться книгой: