Сказка о самоубийстве

а. Полярный

Сказка о самоубийстве

прочитай. забудь.

и живи, как раньше жил.

Глава 1

Мятная конфета

«Привет, дружок! Я очень рад, что ты нашёл

время прочитать мою историю... Постараюсь

быть краток, но максимально точен

во всех деталях...»

Все началось еще много лет назад... Униже­ние преследует меня с самого рождения. Инте­ресно, что чувствует крошечный ребенок, когда родители оставляют его у порога детдома, нажи­мают на кнопку звонка и уходят в темноту? Со­трудники детдома называют эту кнопку «кноп­кой подлецов». (Это я узнал позже, будучи уже в возрасте 13 лет.)

А сейчас я просто лежал и смотрел в небо, мне всего три месяца, и весь мир такой большой и пугающий.

Прошло совсем немного времени, но меня уже вынудили понять - справедливости в мире нет. Из собственных вещей - только шкафчик у двухъярусной кровати, а шрамы на коленях на­поминают, как мне не хватает мамы. Я никак не мог понять, почему меня бросили и чем я так успел провиниться?

Каждый день, в течение десяти лет, я задавал­ся этим вопросом. Представляешь, как сказыва­ется на человеке целое десятилетие в том месте, куда я попал?

У всех нас был общий график жизни: завтрак, уроки, обед, прогулка, тихий час, чтение, ужин, сон. Но были и дни, когда кого-то из нас заби­рали: приходили счастливые пары, выражая со­жаление всем детям, но выбирали всегда самых красивых и милых детей. «Так выбирают, будто мы на собачьей выставке», - думал я.

В один из таких дней мне посчастливилось познакомиться с мистером Джеком. Я запомнил тот день на всю жизнь. За окном шел снег, мела сильная метель. Никого из нас не выпускали на улицу, да, впрочем, никто и не хотел выходить. Еще днем провода энергообеспечения оборвало ветром. В приюте было темно и ужасно холодно.

Около восьми вечера мы собрались в общей комнате и сели пить чай на большом бордовом ковре. Да, уселись прямо на пол, с кружками в руках, укутанные самыми теплыми вещами, какие только у нас были. И только крохотный светильник в центре комнаты служил слабым источником света. Наша воспитательница, ма­дам Илона, - пожилая женщина, укутанная серым вязаным платком, - сидела в кресле по центру и в полумраке читала нам сказку, назва­ние которой я уже и не вспомню, но по сей день удивляюсь, как, в такой темноте, она умудрялась нам что-то читать.

Она очень нас любила, и кажется, делала вид, что читает, а сама на ходу придумывала нам новые сказки. Когда мадам Илона произнесла: «И только раз в несколько лет можно было на­блюдать, как снегопад вперемешку со звездами делал счастливыми людей, находящихся в этом волшебном месте...», в дверь кто-то громко по­стучал. Все испуганно уставились на дверь.

Постучали еще раз. Мадам Илона подошла к двери и, не спросив, кто к нам пожаловал, по­вернула ключ в замочной скважине.

Дверь открылась, и в комнату подуло холодным ветром. Вслед за ветром вошел мужчина, на вид лет двадцати пяти. Стряхнув снег со шляпы, он громко произнес:

- Добрый вечер!

- Джек! Я думала, ты уже никогда не вер­нешься!

Мадам Илона крепко обняла его, как обни­мают матери своих сыновей, когда отправляют их куда-то далеко-далеко, например, на войну. Мужчина улыбался, а мы продолжали смотреть, не очень понимая, кто именно к нам явился. Он просто стоял и улыбался.

Я тогда подумал, какой же он дурак: приперся в такую погоду и стоит, улыбается. Но он развер­нулся к двери, вышел и спустя пару минут вер­нулся с огромным ящиком, еле дотащив его до центра комнаты. Со словами: «Это всем», Джек поставил ящик перед нами. И одним ловким движением открыл его. Тут было килограмм двадцать, а может и больше, конфет.

Незнакомец сел рядом с нами на пол и ска­зал: «Знаете, а ведь я и сам был таким же, как вы... Жил в этом паршивом детдоме до пятнад­цати лет. Моя мать отказалась от меня, когда мне едва исполнилось пять.». «Только раньше здесь была очень злая повариха, и она постоян­но заставляла всех съедать порцию противной каши до конца», - вставил он с ухмылкой.

Я вдруг осмелел и сказал:

«Тут и сейчас такая есть». Все дружно засме­ялись.

«Берите конфеты, не стесняйтесь», - обро­нил Джек с улыбкой.

Через несколько минут все объелись сладо­стями и слушали истории мистера Джека.

Этот человек побывал, кажется, в каждом уголке нашей планеты. Он описывал, как путешество­вал по Африке, как был на переговорах с коро­левой амазонок на каких-то древних островах, и про заснеженный городок Мурманск, где-то за Полярным кругом, в далекой от нас России.

Мы внимательно слушали этого неожиданно­го гостя. До самого позднего вечера он нас сме­шил и одновременно пугал своими историями.

Когда мы собрались спать, он встал с кресла и произнес: «Ребята, я был очень рад с вами по­знакомиться, но мне пора идти. Мадам Илона - низкий вам поклон. И спасибо за все». Он уже сделал несколько шагов к двери, но вдруг оста­новился и тяжело вздохнул. Развернувшись к нам, он неожиданно произнес: «Всего одного, я могу приютить, всего одного. Хочу забрать всех с собой. Но я весь вечер присматривался к вам, заглядывал к каждому в глаза, думал, кого забе­ру к себе в семью? Вы все замечательные, но я не могу выбрать... Моя жена, Марси, отказалась ехать со мной именно по этой причине, да я и сам знал, что выбрать будет сложно».

Мадам Илона подошла к Джеку и, приобняв его, сказала: «В этом случае я возьму на себя право выбора. У нас есть мальчик, который здесь с самого рождения и кроме этих стен ни­чего в мире не видел. А провел тут больше деся­ти лет...». «Сойер, подойди сюда, не стесняйся», - добавила Мадам Илона, посмотрев мне в гла­за. Джек устремил на меня взгляд сверху вниз, улыбнулся и произнес: «Сойер, пошли, нам нуж­но торопиться, нас уже ждут...».

Я был настолько обескуражен развивающи­мися событиями, что взял одну-единственную вещь, которая была моей собственностью - ма­ленький ключик от пустой тумбочки, потом об­нял Мадам Илону и громко сказал: «До встречи, ребята!». И побежал на выход, вслед за Джеком,

к его машине.

Мы ехали долго, и мне удалось заснуть, а он вел машину всю ночь - все дальше и дальше от этого ужасного места, в котором я провел пер­вые тринадцать лет своей жизни. Я так крепко не спал никогда и, проснувшись, немного испу­гался. Но прокрутив в голове события прошлого вечера, я улыбнулся. Джек взглянул на меня и, молча, кивнул.

Почти сутки мы ехали без остановки: он очень спешил. Не проронил ни слова, только улыбал­ся, пытаясь скрыть свои чувства, но я видел, что его распирает от радости и гордости.

Вечером мы наконец-то подъехали к како­му-то дому и вышли из машины. Это оказался большой двухэтажный дом с газоном и дере­вянными качелями у входа во двор. На первом этаже горел свет. Мы поднялись по ступенькам, и Джек толкнул незапертую дверь. Миновав огромную, но в то же время уютную гостиную, мы попали на кухню. Там, у плиты, кружилась молодая девушка с теплым цветом волос и голу­быми глазами. Увидев нас, она произнесла: «К сожалению, я испортила наш ужин. Все сгорело, и нам придется заказать пиццу, чтобы не уме­реть с голоду...». «Очень странная, но кажется, еще более милая, чем странная», - подумал я.

- Сойер, знакомься: это Марси, моя жена.

- Здравствуйте, Марси.

- Привет, дружок! Я сейчас быстренько зака­жу пиццу, а вы мойте руки и пойдемте пить чай», - сказала Марси и направилась в гостиную.

Через несколько минут мы уже сидели на кух­не с чашками чая в руках. Глядели друг на друга и улыбались. В компании этих двоих мне было очень уютно: они излучали какое-то тепло и до­броту. Джек сказал: «Сойер, я хочу, чтобы ты с самого начала понял: ты не в гостях - ты дома. Не смей стесняться, пожалуйста!». Я кивнул го­ловой. Так мы сидели и ждали курьера с нашим ужином.

Пиццу привезли минут через тридцать. Джек расплатился с курьером и предложил ему зайти и выпить горячего шоколада. Курьер взглянул на него удивленными глазами и, что-то пробор­мотав, ушел. «Видно испугался, что мы хотим его ограбить и убить», - сказал Джек. Я засмеялся, а Марси c ухмылкой вставила: «К Джеку никто никогда не заходил на чашку горячего шокола­да...». «Но Марси, дорогая, на улице холодно, а он сделал нам такую услугу, привез ужин», - от­ветил Джек. «.за который ты заплатил...», - до­бавила Марси.

Мы сели на диван с коробкой огромной пиц­цы на коленях и с газировкой в руках. Я сразу по­чувствовал, что Марси отнеслась ко мне не как к сыну, а как к другу. Она сказала, что я взрослее, чем выгляжу на самом деле. И все время обра­щалась ко мне: «Дружок...».

- Дружок, мы тебе подготовили комнату. Ты же не боишься спать один? - задала мне вопрос Марси.

- Нет, не боюсь, - немного смущенно ответил

я.

- Я шучу: конечно, не боишься, - с улыбкой продолжила Марси.

Кажется, что мы уже успели стать лучшими друзьями на всю жизнь. Джек уснул, сидя на диване, а Марси взяла меня за руку и тихо ска­зала: «Для него это был очень тяжелый день.., пойдем, я отведу тебя в твою комнату».

Этой ночью я не смог уснуть. Смотрел в по­толок своей комнаты на втором этаже. Эта была комната с большим книжным шкафом - но по­чему-то в нем была всего лишь одна книга. С вну­шительным письменным столом, креслом в углу комнаты и окном с видом на проезжую дорогу. Тут было не очень много вещей, но все они были новыми. На следующий день я чистил зубы уже в собственной ванной комнате.

О чем может мечтать подросток в свои три­надцать лет? Кажется, сейчас у меня было все: своя комната, своя семья, не хватало только щенка... Когда я закончил умываться, услышал голос Марси с кухни: «Мальчики, завтрак!». «Все, как в нормальной семье, - подумал тогда я. Яичница, бекон и сок ждали меня на кухон­ном столе. Мы поели, Джек уехал на работу, а Марси повела меня с экскурсией по дому: кухня, несколько спальных комнат, огромная гостиная, библиотека - и это, не считая второго этажа, ко­торый почти полностью принадлежал мне. Мар- си спросила:

- Ты, видно, не понял, почему в твоем книж­ном шкафу всего одна книга?

- Нет, почему?

- Видишь эту стену с книгами? Джек запол­нил её именно теми книгами, которые прочел. А я поставила свою любимую книгу на твою пол­ку: начни с нее, если у тебя будет желание...

Я посмотрел на стену с книгами, которые про­читал мистер Джек: тут были сотни книг.

- Мне кажется, что Джек реализует все свои мечты из детства, все свои планы, которые он когда-то задумал в детдоме, и что он пытается доказать себе и всем остальным, что чего-то сто­ит, - сказала Марси, улыбнувшись.

Прошло несколько дней. Я уже начал при­выкать к своей новой жизни и одним ранним утром готовился пойти в школу. «Мальчики, за­втрак!», - услышал я тоненький голос Марси.

Я быстро сбежал с лестницы, с рюкзаком на плече, и сказал: «Мам, я очень волнуюсь. Но обещаю быть умнее всех!». Марси обняла меня и не смогла сдержать слез - ведь я назвал ее ма­мой, которой у меня никогда не было.

На улице была сильная метель. Мы ехали в школу примерно час, и Джек сказал, что это самая лучшая школа в округе и что в неё очень сложно попасть, если ты не сын начальника или кого поважнее. Я не знал, кем работает мой отец, но не стал спрашивать в этот момент...

Большое красивое здание школы, у которого стоял ряд разных деревьев, высотой с небоскреб, - или мне так показалось? Мы зашли через па­радный вход, нашли нужный класс, и Марси мне прошептала: «Все, ты дальше сам, ничего не бойся!..». А Джек похлопал меня по плечу и ска­зал: «После школы расскажу тебе что-то очень важное.».

Я зашел в класс, где были, по меньшей мере, двадцать учащихся моего возраста и молодая учительница математики, которая произнесла: «Привет! А мы тебя как раз ждем. Сойер, вер­но?». Я громко ответил: «Верно».

Выглядел я тогда немного смущенным, и меня посадили за парту к нелепой девочке в очках. Все шептались, рассматривая меня. Мне стало неловко. Последующие сорок минут, ка­жется, мало, кто был занят математикой: все то и дело переговаривались. На перемене я стал знакомиться с моими новыми товарищами. Вы­сокий рыжий парень сразу протянул мне руку и сказал:

- Густаф.

- Сойер, - я тоже протянул ему руку в ответ.

- Недавно переехал? - спросил он.

- Шесть дней назад - ответил я.

Проболтали мы с ним всю перемену, но тут

прозвенел звонок, и все направились в следу­ющий кабинет на урок искусства. Весь урок мы рисовали китов. У нас был классный учитель, настоящий художник Горлан Воршал. Он рас­сказывал нам истории про свои экспедиции на Северный Полюс. Рядом со мной сидела голубо­глазая девочка и очень красиво рисовала - на­много лучше, чем я, и волосы у нее были цвета белого золота. Она, не отрываясь, смотрела на меня, как на инопланетянина, а я смущался.

Вдруг в класс зашел мужчина, и все вста­ли. Это был директор школы, мужчина лет около сорока на вид, крепкого телосложения с явной армейской выправкой. Он подошел к учи­телю искусств и что-то прошептал ему. Тот сразу покачал головой и показал рукой в мою сторону.

«Парень - за мной. Пойдем, не бойся», - обра­тился он ко мне. Я медленно подошел к нему, и мы вышли из класса.

Директор отвел меня в своей кабинет: это была большая комната, стены которой украша­ли награды и благодарности. Я сел в кресло на­против его стола. Он спросил:

- Джек и Марси Линдслоу, твои родители, верно?

- Да, верно.

- Ты же знаешь, что ты их приемный, а не родной сын, верно?

- Сэр, мне тринадцать лет, я все понимаю и очень благодарен им, они..

- Постой, Сойер, - перебил он меня. - Мне только что позвонили из службы дорожного па­труля и сообщили, что твои приемные родители погибли в автокатастрофе час назад. Твой при­емный отец, Джек, не справился с управлением и врезался во встречную машину. Они оба по­гибли. Прости...

В этот момент для меня перевернулся весь мир. Я не слышал, что говорит директор.

Мне было мучительно больно, и я не мог по­верить в то, что произошло.

«Читатель, прости! Я пообещал говорить только правду, Какой бы горькой она не явля­лась... Сойер больше никогда не увидит учите­лей этой школы, больше никогда не заговорит с девочкой, которая сидела на уроке справа от него, и никогда не узнает, что хотел сказать

ему Джек.»

Попросту никогда...

Глава 2

Наполовину полный стакан

«Читатель, что происходило дальше в не­легкой судьбе Сойера - мне не известно, но по­прошу тебя не вешать нос! Там, где бывает закат, - вскоре наступает рассвет.»

Глава 3

История одной любви

День 1

Она вышла из забитого людьми автобу­са. Ей было душно в толпе незнакомых людей. «Пройдусь пешком», - подумала она. Было очень свежо - прохладный сентябрь, с листьями и лужами вокруг. Девушка шагала, аккуратно обходя тоненькие ручейки, по тропинке с опав­шей листвой. Ветер тихонько дул ей в лицо.

Телефон издавал звуки «входящих сообще­ний» уже несколько минут. Она достала его из коричневой кожаной сумки и стала читать: «Ты где?»; «Ты придешь???»; «Зои, не молчи!».

Зои улыбнулась и написала в ответ: «Почти приехала». Не успела убрать телефон в сумку, как моментально пришел ответ: «Быстрее, тут такая толпа!». Эти сообщения приходили от подруги Зои: Мэри, шатенки двадцати двух лет, которая уговорила ее пойти вместе с ней в те­атр. «Такая толпа, ненавижу толпы!..», - вздох­нула про себя Зои.

Она пришла на площадь к театру и увидела множество людей. Но это была не такая толпа, как в забитом автобусе, а совсем другая - весе­лая, шумная, в предвкушении хорошего вечера.

Прекрасно одетые мужчины в костюмах с красивыми спутницами в вечерних платьях. «Зои, Зои!», - машет рукой у входа в театр Мэри. Она обняла свою подругу и на ходу начала гово­рить:

- У нас первый ряд, 14-15 места. Это самые лучшие места в зале, я же тебе говорила!

- Мэри, ты такая молодец, правда...

- Я знаю. Можешь не говорить мне такие оче­видные вещи... А может, сегодня мне удастся познакомить тебя с одним из красивых, умных, богатых молодых мужчин? Их, кстати, полно в этом зале.

- Не начинай, пожалуйста, прошу тебя, - от­ветила Зои, презрительно прищурившись от ее предложения.

...Мы прошли в холл, я развязала шарф, расстег­нула пуговицы на пальто и встала в очередь в раздевалку. Мэри трещала без остановки что-то про богатых и красивых мужчин, про мужчин в разводе.

Через несколько минут мы были в зале. Ме­ста, действительно, были хорошие.

...Большая заснеженная сцена. Новогодние де­корации.

«Очень уютно и одновременно торжествен­но», - промелькнуло в голове у Зои.

Мэри, стреляя глазами в сидящего рядом ав­стралийца, что-то говорила ему.

Заиграла музыка. Свет в зале приглушили, и на сцене появился бородатый старик с фонарем в руках. Он освещал себе путь, рассказывая ле­генду о снегопаде: если пройти сквозь него, то человек будет счастливым.

Вскоре на сцену вышел сбившийся с пути странник, а точнее юноша лет двадцати. Он за­блудился - и, вероятно, не только по сценарию, на местности, но и в жизни. Оказавшись в кругу бездомных людей, он произнес: «Новый Год - это лишь 365 поводов грустить вновь!». Зои по­казалось это немного банальным, но его голос! Мурашки бегут по коже... Какой же теплый! - кажется, что в силах даже растопить лед вокруг себя.

По сценарию выяснилось, что он спорил с ка­ким-то тайным обществом о смысле жизни.

Тут мне стало наплевать на все вокруг, кроме него. Я не слышала смеха зрителей и не слы­шала, как Мэри флиртует рядом с каким-то богачом. Я не могла оторвать взгляда от этого юноши на сцене. Почему он показался мне та­ким скромным и печальным? Всю жизнь я была твердо уверена, что влюбленность - это не ко­робка шоколадных конфет, купленная по пути на свидание. Это что-то большее... То, чего мне еще не показывала жизнь. Оказывается, все на­много проще. И одновременно сложнее, потому что нет такого языка на планете Земля, способ­ного передать это чувство...

- Зои, рядом со мной сидит владелец «Рон- зетто делириум», крупной сети ювелирных из­делий в Австралии. Я познакомлю вас после спектакля, он предлагает с ним выпить, - шеп­нула Мэри.

- Пожалуйста, помолчи, ты отвлекаешь, - раздраженно ответила я.

Мэри презрительно отвернулась от меня. За­кончился спектакль, а я не могла встать, настоль­ко сильным было впечатление. Все аплодирова­ли. Толпа зрителей устремилась к выходу: кто в рестораны, кто домой, кто гулять дальше. А я села на диванчик в холле и смотрела на актеров, которые общались со зрителями, фотографиро­вались, смеялись.

И он там был. Тот самый актер. Говорил с ка­кой-то девушкой, а я уже ревновала. Она поло­жила руку ему на плечо. «Вот сейчас возьму и подойду к нему», - это единственное, что было сейчас у меня в голове. «Ведь не боюсь. Возьму и подойду. Вот уже, сейчас.».