Страсти по Митрофану

– Не го, Дуда. Вечером у меня музыкалка.

– А завтра?

– Завтра танцы.

– Танцы… Вот почему у тебя ноги такие сексуальные… М-м-м… секас-шмекас…

– У меня нормальные ноги, Дуда, если не заткнешься, я пересяду.

– Я с тобой…

– Ты меня утомил, Дуда! – прокричала Наталья Петровна и показала ему кулак.

Дудукин послал математичке воздушный поцелуй, скосив глаза к носу, и сделал вид, что пишет в тетрадке.

– Слушай, – негромко спросила его Эля. – А как же Ленка? Ты же с ней недавно в кино ходил?

– Ты все про меня знаешь? – удивился Дуда.

– Да кто ж этого не знает! Она всем рассказала… Как ты там отжигал… – проговорила Эля и попыталась все же решить задачу. Лучше бы она Мите ответила на сообщение. Все равно ничего не решается, когда рядом сидит Дуда и горячими руками то и дело хватает ее за коленки, за руки, ненароком приваливается. – Еще раз дотронешься до меня, я уйду, ясно? Вообще из класса уйду.

– Не уйдешь, – разулыбался Дуда, но руки убрал. – Давай решать вместе, в одной тетрадке.

– О господи, за что мне это? – вздохнула Эля. – Ну что за человек!

– А Ленка мне надоела, – довольно громко ответил Дуда, так, что услышали те, кто сидел впереди. – Ревнивая очень. И приставучая. И ноги у нее кривые. И волосатые.

– Ну ты гад, Дуда, я же помню, как ты за ней усвистывал!

– Было-было-было, да прошло! – напел вполне музыкально Дуда. – С Ленкой это просто зигзаг был… Шоссе-дублер… Мне вообще-то высокие нравятся, и чтобы волосы такие… как у мулаток… только не темные… А в нашей школе одна такая. Что же мне делать?

– Посмотри в соседней! – посоветовала сидящая впереди Соня, София, восточная девочка с огромными светло-карими глазами и копной медно-рыжих волос.

– Разыберусь сам! – с сильным акцентом ответил ей Дуда. – Разылюбил адыну, палюбил другую!

– Дети, ну какие же вы сволочи! – не зло сказала Наталья Петровна. – В частности Дудукин.

– Всё, всё, Наталья Петровна! – примирительно поднял обе руки Дуда. – Сейчас Элька все решит. Я замолчал! На… – Он посмотрел на свои большие модные часы, – двадцать две минуты. Она вам все решит за это время.

– Себе что-нибудь реши пока!

– Я сегодня не могу… У меня сегодня гормоны… – Дуда откинулся на спинку стула.

– Жаль, что такому красивому мальчику совсем не дали мозгов, – вздохнула математичка. – Румянец, волосы хорошие, фигура… А мозгов нет.

– Это ч? Про меня? – удивился Дуда. – Мне мозгов хватает. И я еще футболом занимаюсь.

– Посиди заткнувшись, футболист, хорошо? – попросила математичка. – Меньше мячом об башку стучать нужно! У тебя есть двадцать две минуты! Не решишь – кол. И ты его не исправишь никогда!

– Бе-е-е… – тихо ответил ей Дудукин и положил голову на Элино плечо. – Я так посижу, хорошо? С тобой моим гормонам спокойнее.

Эля толкнула товарища, не рассчитав сил, он упал со стула.

– Вот, Наталья Петровна, почему я решить ничего не могу… – сказал, приподнимаясь с пола, весь красный Дуда.

– И почему, Дудукин?

– Потому что меня девочки слишком любят, понимаете?

– Ну ты вообще… – покачала головой Эля, взяла свои вещи и пересела на последнюю парту.

Дудукин взял сумку и поплелся за ней, на ходу дав оплеуху паре своих приятелей.

Наталья Петровна только развела руками:

– Что мне, матом на вас заорать?

– Не надо, Наталья Петровна, – рассудительно посоветовала София. – Запишет кто-нибудь, в «Подслушано мой район» выложат. Стыда не оберешься, проверка придет…

– И то верно, – вздохнула математичка. – А до конца урока уже ничего не осталось, все время Дудукин съел. Кол.

– За что? – взвился Дуда. – Я уже минуту как молчу!

– Странные вы люди, – неожиданно серьезно сказала математичка. – И не дети уже, и совсем не взрослые.

– Мы – новые взрослые, – объяснила Эля. – Это так называется. Психологи выяснили уже.

– Да? И чего же вы хотите?

– Это очень неприлично спрашивать! – тут же выскочил Дуда. – Запретная территория личности!

– Помолчи, личность! – махнула на него рукой Эля. – Играть хотим. Это самое главное. У нас мир другой, понимаете?

– Нет. Но постараюсь понять.

– Нич она не поймет, – пробубнил Дуда. – Как я уже устал. Только день начался… Может, правда, мотанем в кинцо, а, Эль?

София, сидящая впереди, обернулась и с интересом посмотрела на Элю.

Эля растерянно подняла глаза на приятельницу.

– Что?

– Да ничего. Интересно просто. Как ты пацанами вертишь. То один, то другой.

– Это ч за другой? – завелся Дуда. – Ч за другой? Кто у нее?

– Глаза открой! – засмеялась София. – Только свой пупок видишь!

– А ч? А ч? Это кто еще такой? – Дуда стал активно вертеть головой. – А! Понял! Волоконский, что ли? – Он свистнул, ловко кинул острый карандаш и попал в спину Косте Волоконскому, высокому хрупкому мальчику, который сидел впереди в среднем ряду. – Не обломится тебе ничего, понял? Тощий слишком! Не дворянин ты! Буква у тебя лишняя одна, Костян! Волокуша!

Костя обернулся и молча посмотрел на него.

– Глаза красивые, правда? – громко, на весь класс, прошептала Софья Эле. – Мне вообще-то голубоглазые не нравятся, конечно…

Эля в отчаянии закрыла уши руками.

– Слушайте, ну лучше бы я спала дома! Пользы больше бы было! Ну какие глаза! Какая лишняя буква… Волокуша… Голубые глаза… Кинцо… Что за бред?

– О ком она говорит? – Дуда придвинулся к Эле и крепко обнял ее, несмотря на все попытки девочки сбросить его руку. – Какой другой?

На счастье прозвенел звонок, и Наталья Петровна решительно сказала:

– Вон все из класса, мне к завучу нужно срочно, кабинет закрываю. Давай-давай, Дудукин, двигай ногами. Даром что выросли вон длинные какие…

– И накачанные, Наталь Петровна! Хотите, прыгну с места к вам на стол?

– Уйди вон, Дудукин!

– А кол уберете?

– Уберу, уйди только! – засмеялась математичка. – Вот народ, а… Новые взрослые они… Штаны научитесь застегивать сначала! Взрослые…

Эля побыстрее вышла из класса. Митя – в соседнем кабинете, сейчас тоже должен выйти.

– Погодь-ка! – Дуда в два прыжка догнал Элю, пихнув по дороге Костю. – Пошел вон отсюда, теперь во-он туда… Эль, Эль, так как насчет кинца?

– Никак. – Эля стукнула его сумкой, и в это время как раз из соседнего класса вышел Митя.

Увидев крутящегося вокруг нее Дудукина, он вопросительно посмотрел на Элю и, не поздоровавшись, быстро спустился по лестнице на второй этаж. Соня внимательно наблюдала всю эту сцену и лишь усмехнулась. К Эле снова подошел Костя. Дудукин хотел с ним связаться, но увидел на другом конце коридора Киселева, заорал что есть силы: «Кисе-е-ель!» – и помчался к нему, расталкивая других учеников.

– У тебя ничего нет поесть? – спросил Костя, улыбаясь и покачиваясь из стороны в сторону.

– А у тебя? – Эля холодно посмотрела на товарища. – Ты голоден?

– Нет… просто…

– Просто он не знает, что у тебя спросить! – засмеялась Софья. – Я же говорю – то один, то другой, то третий.

– А ты не завидуй! – К ним подошла еще одна девочка, Таня, проспавшая первый урок, крепкая, среднего роста, в короткой юбке и длинной вязаной кофте, небрежно накинутой на блузку. – Я вот – свободная одинокая женщина и никому не завидую! Даже Эльке, хотя она со счета сбилась, сколько у нее парней. Вот у меня нет парня, и я не завидую!

– Оно и видно! – засмеялась Софья. – Что тебе не завидно!

– Да у меня тоже… – попробовала было поспорить Эля, но, увидев снова поднимающегося по лестнице Митю, замолчала и отошла в сторону.

Митя прошел мимо нее, нарочито отвернувшись. Эля быстро достала телефон и написала:

 Ты сердишься на меня?

Она увидела, как мальчик достал телефон, прочитал ее сообщение, начал что-то писать в ответ, но передумал и сунул телефон в карман. Софья, наблюдавшая за ними, подошла к Эле:

– Ревнует, да? Это очень хорошо…

– Ты ничего не понимаешь, – покачала головой Эля. – Все не так.

– Расскажи, может, я и пойму…

Эля посмотрела на подружку. Рассказать? Софья все выслушает, будет кивать, сочувствовать, а потом как-то само собой окажется, что это знают все. С преувеличениями и неожиданными трактовками. Очень хочется рассказать, очень хочется поделиться. Но с кем? С Таней – было бы естественнее всего, они дружат с четырех лет. И Таня почти умеет держать секреты. До тех пор, пока ее не укусит муха и Таня на ровном месте не поссорится со всем миром, включая Элю, и вот тогда уже она выскажет все, что знает. Самое тайное, самое сокровенное. Она и свое может сгоряча рассказать, а уж чужое… Так уже бывало не раз. Поэтому с ней тоже делиться ничем нельзя. А как бы хотелось кому-то рассказать обо всех своих сомнениях и противоречиях.

Костя снова подошел и так и стоял рядом, молча, смотря что-то в своем телефоне. Увидев, что Эля на него взглянула, он сказал:

– Дура!

– Сам дурак, – ответила Эля.

– Яблоки есть?

– Есть, но не дам.

– А курабье?

– Нет.

– А булочки с изюмом?

– Для тебя – нет.

– Значит, есть, – обрадовался Костя. – Дашь?

– Посмотрим. – Эля похлопала его по руке и в этот момент увидела Митю, бредущего по коридору в их сторону, совершенно не обращающего внимания на то, что происходит вокруг него. Митя смотрел только на нее. И опять рядом с ней мальчик, теперь уже другой, Костя. – Фу ты черт! – засмеялась Эля.

Увидев, что она еще и смеется, Митя резко развернулся и пошел в другую сторону.

– Булочку дашь? – Костя ненароком привалился к Эле.

– Да уйди ты ради бога! – толкнула она мальчика, тот покачнулся и не удержался на ногах, чуть не упал.

– Слушай, ты волейболом занимаешься, а такой слабый! – усмехнулась Софья.

– Я не слабый, я просто голодный…

– Он всегда голодный! – вмешалась Таня. – Элька, что сегодня принесла?

– Да ничего я не принесла, отстаньте! – Эля отмахнулась от товарищей. – Что вы, дома не поели, что ли!

– Капиталисты должны делиться своим богатством! – рассудительно сказала Софья. – У вас слишком много булок. Вам надо их раздать бедным.

Дети стали смеяться, Эля тоже – а как иначе? Отойти в сторону, обидеться? И быть одной? Ее друзья не такие плохие, бывает гораздо хуже. Никто из них не пьет, не курит, в подворотне после уроков не стоят, Таня собирается быть художником, Софья – психологом, Костя – дипломатом. И наверняка будут, все хорошо учатся, у всех нормальные семьи, не бедные, не богатые – нормальные.