Шепот на ветру

— У Южного Ветра. Он сказал, что Лист поможет мне в пути.

— Как это мило с твоей стороны, что ты дал этот Лист мне, сказала Серая Шкурка. — Хочешь добавки?

— Я еще и этого не съел.

— Ну, как знаешь! А то ведь оттуда можно еще много чего достать, заверила его Серая Шкурка и принялась жевать любимую траву кенгуру.

На тарелке Питера оставалось еще порядочно, и когда он наконец съел все, то заволновался: «Пожалуй, не стоит больше есть колбасок, а то не останется места для мороженого».

— Вот незадача, — посочувствовала Серая Шкурка. — Я очень хорошо тебя понимаю. Попробуй попрыгать вокруг стола. Тогда колбаски утрясутся и сверху появится место для мороженого.

Питер пропрыгал вокруг стола три раза.

— Ну как, помогло? — спросила Серая Шкурка, когда он снова сел.

— Еще как, — ответил Питер и без всякого труда съел мороженое.

— Наука — это, без сомнения, замечательная вещь, — заключила Серая Шкурка. — А теперь, — добавила она, — надо все перемыть. Я буду мыть, а ты — вытирать.

Она достала из сумки тазик с горячей водой, потом — кухонное полотенце и протянула его Питеру: — Вытирай все, что я буду тебе передавать, а потом бросай в мою сумку, — говорила она. — Ножи опускай ручкой вперед, вилки тоже. В конце концов, я ведь живое существо и могу порезаться и уколоться так же, как и ты.

— Я буду осторожен, — пообещал Питер, совершенно уверенный, что все эти предметы никак не поместятся в одной сумке. Но и ножи, и вилки, и чашки, и тарелка исчезали там одна за другой, проваливаясь в сумку, как письма в почтовый ящик. Даже стол со стулом съежились и исчезли, словно их никогда и не было.

— Не могу понять, почему ты не толстеешь? — удивился Питер. — И куда все это девается?

— Ты задал интересный вопрос, — сказала Серая Шкурка, приоткрыв лапками сумку и заглянув внутрь. — Я часто сама ломаю голову: действительно, куда? Но прелесть волшебства в том и состоит, что не все в нем должно быть нам понятно. Волшебство просто происходит — и все.

— А когда оно у тебя появилось? Когда ты была еще совсем маленькой девочкой? — спросил Питер. Он почему-то все время считал Серую Шкурку существом, подобным ему, то есть человеком.

— Хочешь, я расскажу тебе о своей жизни?

— Хочу.

— Тогда слушай, — начала Серая Шкурка и снова принялась раскачиваться на хвосте. — Я родилась в Кастлмейне, в бедной, но честной семье.

— Кажется, что-то похожее я уже где-то слышал. — Питер сосредоточился, пытаясь вспомнить, где.

— Очень может быть, ничто не ново под луной. Бедные, но честные родители встречаются довольно часто, и в том же Кастлмейне рождаются многие кенгурята. — Тут Серая Шкурка махнула лапкой, чтобы ее больше не перебивали.

— Родители гордились мной, потому что я была такой, как все малыши. Вот если бы я была похожа на лошадь, например, они бы мной вовсе не гордились.

— Это точно, — кивнул Питер.

— Я ничем не выделялась, и никто меня не сторонился, пока однажды, запустив руку в свою сумку, я не вытащила оттуда пучок раннего лука. С тех пор я, как белая ворона, всеми отвержена и несчастна.

— А что ты сделала с тем луком? — заинтересовался Питер.

— Съела.

— Я тоже люблю ранний лук, — признался Питер.

Серая Шкурка опустила лапку в сумку и достала пучок лука.

— На, возьми, — сказала она. — Попался серебристый. А вообще-то он бывает разный.

Питер сунул лук в карман.

— Мне пришлось переселиться в другой район, — продолжала Серая Шкурка. — Другие кенгуру не могли простить, что у меня волшебная сумка и я могу достать из нее все, что пожелаю, даже рояль. Я так от всех них отличалась, что они стали поговаривать, будто я не от мира сего. А когда я стала ходить в школу, мне не пришлось покупать ни карандаши, ни резинки, ни учебники. Я просто доставала их из своей сумки. А другие дети думали, что я ворую их и прячу. Вот они и сказали родителям, что я воришка. Мама-то знала, что я никогда ничего не украду, но и она, бывало, поговаривала: «Жаль, что ты не такая, как все». Потом кенгурята стали бросать в меня камнями, и никто не хотел со мной играть…

— Бедняжка! — посочувствовал Питер.

— Да! — всхлипнула Серая Шкурка. — Мне тоже стало себя жалко, и в конце концов я решила уйти. Кенгуру не любят, когда кто-то из них отличается от остальных. А я отличалась.

— Скажи, а ты из своей сумки можешь вытащить все-все? недоверчиво спросил Питер.

— Абсолютно все.

— И слона?

— Смотри! — Серая Шкурка по локоть запустила лапку в сумку, изо всех сил за что-то дернула, и оттуда вылетел слон. Несколько секунд он, пошатываясь, в полнейшем замешательстве крутился на месте, затем прислонился к дереву, все еще тяжело дыша.

— Что это значит? Где я? — снова и снова повторял он. — Мне плохо! Меня тошнит!

— Ты в Австралии, — объяснила Серая Шкурка.

— Нет! — взревел слон. — Только не в Австралии! Это же на другой стороне Земли! Немедленно отправьте меня домой!

— Кончай распускать нюни! — строго приказала Серая Шкурка. — Где твое достоинство? Что бы сказала твоя мама, если б она тебя сейчас увидела?

— Она бы спросила, как меня угораздило сюда попасть, — ответил Слон. — Я никогда никуда не хожу без спроса. Вы же знаете, что мамы вечно беспокоятся. Я преспокойно гулял себе по Африке и срывал в лесу бананы…

— Но бананы в африканских лесах не растут, — возразил Питер.

Слон вдохнул побольше воздуха. Он был единственным ребенком в семье, и мог гулять допоздна, а уж чтоб ему возражали…

— Ты-то что знаешь об этом? — завопил он грозно. — Ты сам-то был там хоть когда-нибудь? — Он отошел от дерева и теперь стоял прямо перед Питером и Серой Шкуркой.

— Нет, ни разу, — вынужден был признать Питер, уже жалея, что вообще ввязался в спор.

— То-то и оно! — торжествующе воскликнул слон. — Итак, повторяю, я ел бананы, когда вдруг огромная волосатая, когтистая лапища схватила меня за ногу и потащила.

Серая Шкурка поднесла свою лапку к глазам и, хмурясь, осмотрела ее. «Идиотское описание», — пробормотала она.

— Я отбивался как мог, — продолжал слон, — но не успел и глазом моргнуть, как меня протащили сквозь какой-то мешок, покрытый изнутри мехом, и вот я здесь. Это просто безобразие! До чего же мы все докатимся в таком случае, хотел бы я знать? Я всегда был честным и послушным! Возвращайте меня немедленно домой!

— Это естественное желание, — согласилась Серая Шкурка. Протянув лапку, она схватила слона за ногу и что есть силы дернула, так что тот головой вперед упал в ее сумку и исчез.

— Надеюсь, это послужит тебе уроком, — сказала она, обернувшись к Питеру. — С волшебными сумками лучше не шутить. Если бы ты попросил меня достать из сумки льва, то мы бы уже давно переваривались в его желудке.

Эти слова испугали Питера.

— Не смей даже думать об этом! — закричал он. — Может быть, одной твоей мысли о льве достаточно, чтобы он выскочил оттуда. Иметь такую сумку просто опасно.

— Вовсе нет, — возразила Серая Шкурка, — из моей сумки ничто не выходит само по себе, — я все должна вытаскивать своими лапками. Лучшего способа защиты и не придумать. Ну, да ладно, а теперь расскажи мне о своей жизни.

Питер рассказал о старом Мике, который так здорово объезжает диких коней, о своей Мунлайт и о том, как они носились, обгоняя бурю. Рассказал, что сам он ищет Прекрасную Принцессу.

— Для мальчика твоего возраста ты рассказываешь просто превосходно, — заметила Серая Шкурка. — Ты должен как-нибудь использовать этот дар. Из тебя вышел бы, например, замечательный погонщик скота.

— Почему именно погонщик?

— А почему бы и нет?

— Но ведь погонщики зарабатывают не тем, что рассказывают удивительные истории.

— Конечно, не тем, — согласилась Серая Шкурка, — но ты представь, как счастлив был бы погонщик, умей он так хорошо рассказывать. А чем плохо быть счастливым погонщиком?

— Ты права, — задумчиво проговорил Питер, которому раньше такая мысль в голову не приходила. — Я мог бы стать погонщиком. Я вполне мог бы стать счастливым погонщиком. Только сначала я должен найти свою Прекрасную Принцессу.

— Тогда пошли, — предложила Серая Шкурка. — Мы только теряем время на разговоры.

— Разве ты пойдешь со мной? — удивился Питер.

— А как же, — сказала Серая Шкурка. — Ты дал мне Волшебный Лист, и теперь я знаю, что нужна тебе. Я буду тебе другом до гробовой доски, так что лови Мунлайт и поехали.

Питер пошел за своей любимой старой фетровой шляпой, которую оставил на земле около камня, но там ее не оказалось. На этом месте лежала изумительная голубая шляпа с лентой и страусовым пером, которое изящно изгибалось назад, как на шляпах принцев.

— Это же шляпа Принца! — воскликнула Серая Шкурка. — Но принцев здесь нет…

Питер надел ее, и она пришлась ему как раз впору.

— Знаешь, — сказал он, — я уверен, что эта шляпа предназначена для меня. Суди сама: я подарил тебе Волшебный Лист и сделал тебя счастливой. А ведь когда даришь счастье другому, всегда получаешь чтонибудь сам. По-моему, это что-то вроде награды.

— По-моему, тоже, — согласилась Серая Шкурка.

Глава 3

ДОЛИНА ЦЕПЛЯЮЩЕЙСЯ ТРАВЫ

— До чего же здорово вот так путешествовать, — говорила Серая Шкурка, прыгая рядом с Питером, который ехал верхом. — Прыгая вверх, я делаю вдох, приземляюсь — выдох, когда я вверху — я вижу все на многие мили вокруг. Смотри! — она подпрыгнула так высоко, что оказалась выше Питера, который натянул поводья, придерживая лошадь.

— У тебя это прекрасно получается! — крикнул он. — А теперь поскачем быстрее.

— Давай! — согласилась Серая Шкурка. — Мы с тобой летим. Я вижу на милю вперед. Я вижу, что там за холмом.

Они взлетели на холм и остановились на вершине.

— Что-то у меня тут закололо, — пожаловалась Серая Шкурка, держась за бок. — Я запыхалась. Надо передохнуть. Мы давали не меньше сорока миль в час, и это в гору!

— Что за странная долина! — воскликнул Питер, глядя вперед, где перед ними лежало широкое поле сухой травы. Трава колыхалась от ветра, по ней скользили какие-то тени. До холма, где стояли Питер и Серая Шкурка, доносилось ее холодное, режущее слух шуршание, похожее на шипение змей или на чей-то неустанный шепот.

Серая Шкурка поежилась.

— Не нравится мне это место, — сказала она. — Я здесь уже была. Это Долина Цепляющейся Травы, которая непрестанно что-то шепчет. Дети всего мира, перед тем как стать взрослыми, обязательно должны пройти через эту долину. Те, у кого родители умные, проходят ее легко. Но большинству здесь приходится туго.

— Давай как-нибудь увильнем, — предложил Питер. — Давай обойдем ее.

— Не получится, — ответила Серая Шкурка. — Прекрасная Принцесса живет как раз по ту сторону Долины, так что нам, хочешь, не хочешь, придется ее пересечь. Трава будет цепляться за ноги, пытаться повалить на землю, а если ты схватишь ее рукой, поранит тебе пальцы. Знаешь, есть такая трава, о которую можно порезаться, если попытаться ее сорвать. Так вот, эта — такая же. Она ужасная. К тому же вечно что-то шепчет.

— Что же она шепчет?

— Это зависит от того, с кем она говорит. Особенно она жестока к детям несчастным, обиженным, одиноким и к тем, кто не верит в себя. Она тянет их вниз, режет им коленки, да так, что шрамы остаются на всю жизнь. Если прислушаться, можно различить ее шепот: «Ты — слишком толстый, ты — слишком худой, ты — дылда, ты — коротышка. Расправь плечи. Почему ты такой глупый? Подожди, дома я тебе задам. Вот дойдет до отца, тогда узнаешь. Ты лентяй. Ты эгоист. И врун. Почему ты так плохо учишься? Почему ты хуже соседских детей? Сделай то, сделай это, иди сюда, пойди туда, чтоб тебя было видно, но не слышно, слушай старших, подчиняйся, соглашайся…»

— Трава начинает шептать, стоит ребенку лишь подойти к ней, продолжала Серая Шкурка. — Она сводит детей с ума, режет им ноги, и следы от этих порезов не затягиваются и не исчезают.

Пока они разговаривали, из-за кустов у подножья холма вышла группка детей. Все они были в школьной форме, и у каждого за спиной висел ранец с учебниками. Маленьким было лет по семь, старшим — лет по четырнадцать. Они остановились у края Долины и прислушивались к шепоту травы. Идти по полю они боялись, оно казалось им просто бескрайним.

— Знать бы, как им помочь, — сказал Питер, Его внезапно охватила ненависть к траве, и он живо представил себе, как скосил бы газонокосилкой все это поле, чтобы трава никогда больше не цеплялась за ноги ребят.

Серая Шкурка догадалась, о чем он думает.

— Ее не скосить, — сказала она. — Я однажды пыталась, но трава вырастает быстрее, чем ты ее срезаешь, а уж я-то умею обращаться с косой.

— Стоя тут, мы вряд ли им поможем, — сказал Питер.

Он подбежал к лошади, вскочил на нее и галопом погнал вниз по склону. Серая Шкурка — за ним. Они мчались меж деревьев и скал, перепрыгнули через мелкий ручей и устремились к детям, стоявшим на краю поля под красным эвкалиптом. Многие дети плакали. Самый маленький мальчик порезал об острую траву руку и обмотал ее носовым платком: на платке виднелись пятна крови. Другой мальчик сильно порезал себе коленки, а у одной девочки на лбу был синяк — она ударилась, споткнувшись о невидимый в траве камень. Дети были напуганы и стояли, сбившись в кучку. Питер осадил лошадь возле них; они смотрели на кенгуру, как на врага.

Вдалеке, посреди долины виднелась еще одна группа детей. Те решились проложить себе путь через Цепляющуюся Траву, но, чем дальше они углублялись в сплетенную гущу стеблей и листьев, тем труднее становилось им идти. Трава неистово колыхалась вокруг них, из ее сплошной переплетенной массы вытягивались маленькие серые пальцы и раздирали детям руки и ноги. Постоянный шепот все нарастал, пока не перешел в громкое шипение, как у тысячи змей, когда они то бросаются вперед, то отступают.

По траве, поднимаясь и опускаясь серыми волнами, проносились темные тени, напоминающие тени от облаков. Становилось дурно от одного взгляда на эти сухопутные волны, которые, в отличие от волн морских, не освежали душу.

«Почему ты не можешь сдать экзамены? — шептала детям потревоженная трава. — Надо больше заниматься и меньше играть. Надо трудиться упорней. Кто не сдаст экзамены — останется без работы. Ты уже слишком большая, чтобы играть в куклы и прочие детские игры. Подумай о будущем».

Трава становилась все злее и злее, и дети стали падать и барахтаться в объятиях листьев и стеблей. Питер не мог больше ждать. Детям нужно было дать Волшебный Лист. Мальчик пустил лошадь в галоп, и она помчалась вперед длинными прыжками. В руке Питер держал Волшебный Лист, и трава, тянувшаяся к нему, съеживалась и увядала. Колышащиеся стебли расступались под копытами Мунлайт, увядая и шипя, словно их что-то сжигало.

Когда Питер нагнал детей, трава отпрянула от них и безжизненными плетьми легла у их ног. Ее шепот умолк.

Питер соскочил с лошади и вручил каждому ребенку по Волшебному Листу. Дети прекратили плакать и стали улыбаться.

— Вам больше нечего бояться, — сказал Питер. — Продолжайте свой путь. Пока у вас в руках будут эти Волшебные Листики, ничего плохого с вами не случится.

Дети побежали вперед, смеясь и танцуя. Питер проводил их взглядом, пока они не достигли края ноля, а потом вскочил на Мунлайт и вернулся к детям, которых оставил под красным эвкалиптом.

— Скажите, вы добрые, и ты, и кенгуру? — шепотом спросила одна девочка, державшая за руку брата.

— Пожалуй, да, — ответил Питер. — Во всяком случае, мы пришли сюда помочь вам.

Тут все дети заулыбались и перестали бояться.

— А мне ты дашь такой лист? — спросила девочка, у которой все лицо было покрыто веснушками.