Звездный час иуд

– Нехорошо, к незнакомому товарищу придираться, – послышался укоризненный голос. Несознательные элементы тут же повернулись. Перед ними стояло двое молодых людей, ну, те самые, которые еще в Беломорске вокруг профессора крутились, потом в вагоне изображали студентов, а до этого, значит, в тюрьме под солдат косили. Глядели они на толпу хулиганов с нескрываемой насмешкой. Фюрер местной шайки нутром почувствовал исходящую от хлопцев угрозу. Да деваться – то ему некуда, покажет слабость перед чужаками, авторитет у своей кодлы потеряет.

– Да ты знаешь кто я такой? Ах, ты, пижон недоделанный! – Вождь местной шпаны, с широким размахом – на показ, махнул ножом. Многие авторы любят называть это холодное оружие финкой для красоты. Хотя чаще всего это были кустарные поделки, с наборными ручками для форса. Плечистые и рослые парни на это скоморошье движение только хмыкнули, переглянулись, пожали плечами. Сергей Николаевич так и не понял, что же произошло. В один миг несознательные граждане оказались в снегу, а главарь, держась за подбитый глаз, визгливо орал. Правда больше для своих, чтобы дружки чувствовали, что дуче ихний не сдрейфил, а мужественно продолжает бороться с превосходящими силами врага.

– Я вас, гадов, все равно найду, на кусочки покрошу. Мое слово железное!

– Ага, – охотно согласился с ним один из задорно улыбающихся ребят, – Скоро и встретимся. Обя – за – тель -но встретимся.

Его напарник ловко подобрал выбитый ножичек и привычно завернул в носовой платочек. Главарь погрустнел. Очень уверенно пообещали ему скорую встречу. Опасения его были не напрасны. Через три года, пройдя все унижения в лагере от настоящих уголовных скотов, молодой человек глубоко осознал всю глубину своего внутреннего разложения, и нравственного падения. На волю вышел совершенно другой человек. Хочется верить, что позже борцы с тоталитаризмом его, все таки, не припишут к числу несправедливо осужденных и репрессированных.

– Спасибо за помощь. Ловко вы этих хулиганов осадили.

– Советские люди всегда должны помогать друг другу. Мы в физкультурном институте учимся. Я Степан, это Леонид, – заулыбались парни.

– Я вас раньше, по моему, видел…

– Так мы в одном вагоне едем. Через одно купе от вас. Решили в магазин зайти, видим, а эти к вам пристают.

Да и откуда было знать профессору, что лейтенант и старший сержант группы негласного сопровождения получили жесткий приказ, охранять объект от внешних угроз даже ценой своей жизни, но, не раскрывая свою принадлежность к органам. Обратно они уже возвращались настоящими друзьями. Живо обсуждали неожиданное приключение, которое их сблизило.

Ребята оказались с юмором, много шутили, рассказывали о своей учебе, беззлобно подтрунивали над некоторыми преподавателями. Да, студенческие годы самые лучшие…

Перед самым отправлением в купе подселились новые пассажиры. Тоже очень милые и интеллигентные люди, муж и жена. Причем, оба оказались коллегами Карповского, врачами. Общий язык нашли сразу. Незаметно на столике оказалась бутылочка хорошего коньяка. Скоро выяснилось, что женщина хорошо поет. Согласилась продемонстрировать свой талант без нарочитого кривлянья. Неожиданно быстро нашлась гитара для музицирования. Да у знакомых студентов физкультурников была. В те годы без гармошек, гитар и других музыкальных инструментов молодежь представить сложно. Мода такая была, как у нас сегодня на цифровые плееры и мобильники. С десяток аккордов старался выучить любой уважающий себя юноша. Да и перед девчонками стыдно. Пусть не романс, но частушки задорные будь добр на вечерке исполнить, продемонстрировать свои творческие способности. Вот только коньячок Степа и Леня пить отказались, сослались на спортивный режим перед соревнованиями. Так и сказали, тренер строго – настрого запретил не то, что прикасаться к бутылке, даже смотреть на нее. Эх, все – таки сознательная у нас молодежь была в те годы! И чего ее ругают лишний раз либероиды – непонятно. Так и ехали до самой столицы большой теплой и дружной компанией. Карповскому уже стало казаться, что лагерь и тюрьма – это кошмар, приснившийся во сне. Действительно, как надо мало доброму человеку на этом свете. Интересные, все понимающие собеседники, верные и надежные друзья, любимая работа, ну, и семья, естественно…

Глава пятая

Мощный паровоз Иосиф Сталин или знаменитый ИС, лениво попыхивая едва видимым дымком от сгоревшего в топке мазута, подкатил вагоны к перрону Ленинградского вокзала. Пассажиры, словно моряки после длительного океанского перехода сошли на долгожданную землю. В толчее то и дело раздавались радостные крики встречающих, обязательные лобызания со стороны женской части. Да и как обойтись без этих чмок – чмок на вокзале? Невозможно. Все – таки, есть романтика железных дорог. Есть.

Карповский тепло расстался со своими новыми знакомыми. Врачи пригласили непременно заглянуть в центральный военный госпиталь, где они работали.

Студенты Степа и Леня прямо таки взяли слово с него, посетить соревнования по самбо, где они будут выступать через неделю. Сергей Николаевич согласился. Да и эта борьба, которая в СССР приобрела потрясающую популярность, в самом деле, была весьма динамичной и зрелищной. Профессор не торопясь шел вдоль состава, по – новому всматриваясь в каждую деталь. Раньше на эти вещи внимания не обращал. А вот после тюрьмы понял, как много значат для свободного человека всяческие мелочи. Полюбовался на красавец паровоз. В самом деле, этой машиной можно было восхищаться, не по тому, что она носила имя вождя.

Советские инженеры и конструкторы в 1932 году создали настоящий шедевр.

Локомотив этого типа считался самым мощным в Европе. Выпускался крупной серией до 1942 года. На Всемирной Выставке в Париже в 1937 году модификация ИС20- 16 завоевала Гран – При. Здесь вполне можно употребить заезженный штамп – паровоз произвел фурор. Не случайно же все другие конкуренты остались в тени. Этот паровоз с футуристическим обтекателем еще в 1937 году развивал скорость 155 километров в час. Год спустя достигли 170 километров. А в 1957 этот паровоз, до этого немало побегавший по железным дорогам страны, выдал 175. По утверждению старых машинистов, ИС не напрягаясь, мог выдать на десять километров выше.

Если верить непроверенным данным, на прямых участках дорог локомотив бежал со скоростью 185 километров. В Германии и Англии для достижения рекордов строили специальные паровозы. Немцы на гоночном образце до войны преодолели рубеж в 200 километров в час. Англичан же явно задушила бородавчатая дурно пахнущая жаба. Они поднапряглись, дружно выпрыгнули из кальсон, построили аппарат, и под горку разогнали его на два километра быстрее, чем немцы. Одним словом, все как всегда. Англичане и немцы принялись мериться, у чьего паровоза труба толще, дым гуще и тендер длиннее. А в это время в СССР бегало по линиям, и таскали пассажирские составы шесть с половиной сотен серийных ИС. До войны паровозы наряду с самолетами считались показателем уровня развития техники в стране. На смену им уже готовились следующее поколения – электровозы и тепловозы. Была разработана целая программа по качественному улучшению железнодорожного полотна, что значительно повышало путевую скорость. Но, началась война…

– Товарищ, вы подозрительно долго изучаете локомотив. Позвольте поинтересоваться, с какой целью?

Сергей Николаевич вздрогнул от неожиданности. Ну, нельзя же, право слово, так витать в эмпиреях. Повернулся и замер. Перед ним стоял майор НКВД и с усмешкой смотрел на него. Профессор, естественно, тут же испытал нескрываемую радость от встречи с любимыми, до мелкой дрожи в печенках, органами. Ой, как обожает у нас народ охранителей государства! Он машинально встал по стойке смирно. Ну, надо же, до какой степени въедается в мозговые ткани рефлекс. Значит, уважает человек силу.

– Ну, что вы Сергей Николаевич, – укоризненно показал головой майор, – вы же совершенно свободный человек, а ведет себя, так будто еще в тюрьме находитесь.

– Витя!? Ну, напугал. Простите, Виктор Иванович…

– Будьте проще, товарищ профессор, и тогда весь комиссариат внутренних дел потянется к вам, как к родному, с распростертыми объятиями. А все двери кабинетов будут гостеприимно открыты настежь.

– А вот это уж лишнее. Мы, без излишней помпы обойдемся. Здоровее будем.

И они обнялись, будто не виделись много лет. Со стороны посмотреть – родственники. Родные братья. Вот она – долгожданная смычка научной интеллигенции с представителями власти. Готовый плакат для агитационной работы. Эх, жаль, наши современные отечественные правозащитники этой слезы выбивающей картины не видели. Многое потеряли.

– Не ожидал, – заулыбался профессор, – а у тебя, я вижу, все теперь в полном порядке.

– Да и у тебя тоже. Я же говорил тебе, что нас ждут изменения.

– Так понимаю, ты приложил к моему освобождению свою мозолистую руку?

– Самую малость. А чего мы стоим? У нас впереди очень много важных дел.

Машина подана, товарищ ученый.

– Так мне обязательно надо отметиться о прибытии. – Заволновался Карповский. – Об этом в тюрьме предупредили и адрес дали. Я даже в Ленинграде не задержался. Строго по времени.

– Уже отметился…

Ученый непривычно влез в легковой автомобиль. Якимов ловко, одним движением сел рядом.

– Сейчас тебя будет ждать небольшой сюрприз, – пообещал он. Сергей Николаевич не испытывал никакой неприязни к своему лагерному товарищу.

Ну, и что, форма у него. И не таких деятелей видели в тюрьме. Там, и министры, как шелковые ходили, а тут – подумаешь; ну, майор. Ну, НКВД. И генералов видели, общались. Такой же бывший ЗК. Сергей Николаевич, не отрываясь, смотрел в окно. Новые многоэтажные дома стояли на месте старых построек. В городе кипела жизни. Водитель, как понял профессор, специально устроил для него небольшую экскурсию. В глаза бросилось большое количество автомобилей. Когда выехали на Тверскую, у Карповского вообще перехватило дух. Ему показалось, что улица забита автотранспортом до предела. Автобусы, грузовики, легковушки, огромные, словно дредноуты двухэтажные троллейбусы. Вся эта железная река ревела, дымила, мчалась. По тротуарам идут пешеходы.

Открытые доброжелательные лица москвичей, легкий пар от дыхания. Они даже и не догадывались, что живут в эпоху диктатуры.

– Как же вы умудряетесь ездить в такой сутолоке? – Спросил он у водителя, старшего сержанта. – Пять лет назад подобного не было.

– Да, теперь в оба приходится смотреть,- улыбнулся водитель, явно польщенный вниманием к своей нелегкой профессии. – Два года назад такого еще не было. Месяц назад мне на повороте прицепом крыло помяли.

– Посадили? – Насторожился Карповский.

– Кого?- Не понял водитель.

– Того, кто крыло смял.

– Зачем. Выплатил стоимость восстановительных работ до копеечки. Теперь осторожнее будет водить машину.

Чекист фыркнул. Не может наша интеллигенция без мозговых штампов обойтись. Если НКВД, то в обязательном порядке должны всех сажать и наказывать, делать больше нечего. И куда катится этот мир?

Эмка въехала во двор нового дома. Якимов помог выбраться из салона смущенному ученому. Вошли в подъезд. На лестничных площадках пахло свежей краской. На третьем этаже чекист нажал кнопку электрического звонка. Немного подождал, решительно открыл дверь, сделал пригласительный жест Карповскому. Тот ничего не понимая шагнул в прихожую. Перед ним стояла жена и дети. Повзрослевшие дети.

– Катя, Миша, Вера, Вася…- бормотал профессор, обнимая своих самых близких людей. – Вы же должны быть в Ленинграде…

– Сережа, нам помог переехать Виктор Иванович,- жена плакала от радости.

Ее женское сердце подсказывало. Самые худшие годы позади. Они опять вместе. Сергей Николаевич тоже не скрывал слез. Дети, догнавшие его в росте, повисли на плечах. Это самый лучший подарок за всю его жизнь.

Якимов тактично отвернулся в сторону. У него еще не выветрилась из памяти картина, когда не так давно он обнимался со своими близкими.

Будто с того света вернулся. А что, пожалуй, так и есть. Вернулся из другого мира.

– Прошу за стол. Мы с утра ждем, – зачастила жена,- Виктор Иванович, не отказывайтесь.

Карповский чувствовал себя не в своей тарелке. За столом не знал, куда деть руки. Смущенно осматривал квартиру. Большие окна, высокие потолки.

Все это больше походило на настоящую сказку, на волшебство золотой рыбки или всемогущей щуки. У этой волшебной силы были имена. Один из них Виктор Иванович Якимов, а другой сам Лаврентий Павлович Берия. Самый близкий и лучший друг ученых и конструкторов страны, а также прочей богемы. Просто они об этом еще не догадывались.

– За тебя, Витя…- Катя подняла бокал с шампанским.

– Папа, а ты к нам надолго?- спросила дочка Вера, взглянула на чекиста, и, смутилась.

– Навсегда. – Уверенно заявил Сергей Николаевич. – Честно говоря, я до сих пор не могу прийти в себя. Об этом мы даже с Витей, простите, Виктором Ивановичем, там даже и не могли мечтать.

– Вы тоже были там? – Удивилась Катя.

– У нас даже нары по соседству располагались. Если бы не Витя, то… вообще, мне бы пришлось нелегко.

– Извините, я не знала, что вы, Виктор Иванович, тоже…- женщина в знак уважения сжала его ладонь.

– Пустяки. Мы живы, а это главное. Мне пора – служба. Сергей Николаевич, пока отдохните. Две недели у вас есть. Походите по театрам, музеям. А потом приступите к работе.

– Моя лаборатория. Мыши…

– Под лабораторию вам выделили целое здание. Все с вашей живностью в порядке. Даже прибавление есть. Не знаю, как правильно сказать, омышились ваши подопечные мыши. Немного адаптируетесь, и приглашаю вас в гости. Познакомлю со своими.

Майор тепло распрощался со всеми домочадцами. Несколько дней Карповский приходил в себя. Каждый вечер подолгу мылся в ванной. Отъедался.

Отсыпался. Общался. Отогревался. Читал. С удовольствием ходил с супругой по магазинам, чего раньше делать абсолютно не любил. Даже от разглядывания полок с товарами можно получать удовольствие. Откровенно беседовал с детьми, и поражался, какими умными они стали. Через пять дней позвонил Якимов. Не прошло и двух обещанных недель для отдыха.

Профессор понял, что просто так отрывать его лагерный товарищ не будет.

– Сергей Николаевич, извини, но, мне бы с тобой по одному вопросу пообщаться. Скажи когда будешь готов.

– Могу сейчас. Честно говоря, Витя, меня уже к работе тянет. Да и лабораторию надо проверить.

– Хорошо, через час придет машина. Водителя Володю ты знаешь. Садись в машину только к нему.

Когда Сергей Николаевич вышел из подъезда, машина уже стояла. По тому, как Владимир профессиональным взглядом сканировал пространство, ученый понял, что он не только шофер, но и высокопрофессиональный телохранитель с прекрасной реакцией. Да и фигура у него откровенно спортивная. Не так прост этот шофер. Доехали быстро. С таким явлением, как пробки, в столице еще знакомы не были. Водитель лично проводил ученого в кабинет Якимова.

– Понимаю, что просто так ты меня срывать не будешь. Есть дела, которые не терпят отлагательств.

– Спасибо, что все понял правильно. Требуется твоя консультация.

Якимов из папки достал пакет с фотографиями и подал профессору. Это были снимки внутреннего помещения какого то храма, сделанных с разных точек. Отдельно изображение большого каменного стола, украшенного непонятными символами, значками, иероглифами. Рядом с ним высокий массивный стул из черного дерева, похожий, чем то на трон. Он также был сплошь покрыт теми же значками.

– Судя по всему, это относиться к масонству. Некоторые символы указывают на принадлежность к этой структуре. В ложах я не очень разбираюсь. Но, как врач скажу однозначно. Это операционный стол. Вот и отверстия для ремней под узорами спрятано. Да креслице явно не простое. Далеко не трон. Как специалист вижу, он предназначен для операций на голове. Здесь хорошо видны прорези для фиксирующих полотенец. В спинке ряд отверстий для крепления удерживающих череп в неподвижном состоянии обручей. Да и надписи явно не простые. Я бы, сказал, пугающие. Предполагаю, это далеко не все, что ты мне хотел показать?

– Верно мыслишь.

Виктор Иванович с усилием поднял и поставил на стол три темных ящика, с той же символикой. Кивнул ученому, мол, посмотри. В первом на темном бархате лежали десять толстых книги с потертыми застежками. Видать читали постоянно. Карповский перелистал страницы. Пергаментные листы были все в тех же непонятных значках. Много рисунков на анатомическую тематику. Ученый поразился качеству выполненной работы. Все было выполнено вручную. Самое удивительное, рисунки по точности не уступали, а может быть, даже превосходили современные медицинские атласы. Особое впечатление произвело на него рисунки человеческого мозга, выполненные в четырех плоскостях. При этом все они были покрыты частой сеткой, где на каждом пересечении линий были выведены значки. Чувствовалось, что составители этих, явно медицинских томов, по уровню знаний превосходили сегодняшних медиков. В следующем ящике был набор колб, реторт, вытянутых стаканчиков самой разнообразной формы. Все они были выполнены из разных металлических сплавов, толстого стекла, и опять же богато украшены узорами и значками. В третьем сундуке хранились инструменты. Многие из них по внешнему виду походили на современные. Этот комплект позволял выполнять сложнейшие хирургические операции. В отдельном отсеке хранились инструменты для операций на головном мозге. Но, некоторые из них не были похожи на современные образцы. Например. Зачем здесь целый набор обручей с соединительными винтами. Сергей Николаевич крутил их в руках, стараясь разобраться в их предназначении. Перебрав варианты возможного соединения, наконец, понял, для чего они могли служить.

Свинтив их между собой, получил каркасную полусферу. Закрепил на легко двигающееся по пазам устройство, с похожей на микроскоп трубой. Она легко поворачивалась во все стороны. Покрутив микрометрический винт со странной градуировкой заметил, как из тубуса выдвинулся держатель.

Осмотрев внимательнее отсек, профессор нашел еще одну длинную коробочку с большим набором спиц, разной длины и толщины. Некоторые были полые, с торчащим штырьком. Осторожно потянул его, он увидел на другом, утолщенном конце раскрылась миниатюрная звездочка из лепесточков.

Вставив спицу в держатель тубуса, ученый опять поработал винтом.

Необычный инструмент стал плавно выдвигаться внутрь полусферы. Осмотрел крепления массивного обруча, сравнил их с фотографией спинки трона.

– Витя! Я подобного еще не видел ни в одной лучшей клинике мира! Это устройство позволяет воздействовать точечно на отдельные глубинные структуры мозга. Я не представляю, как это возможно. Современная наука изучения мозга до этого еще не дошла! Ты только обрати внимание на высочайшее качество инструмента. Это же настоящее произведение искусства! А эти сверла для трепанации черепа? А эти символы непонятные, даже на самой маленькой детали. Опять же странный металл. Легкий и прочный. Сверла и фрезы твердости необыкновенной. Скажу тебе прямо.

Даже современный уровень развития техники не позволяет изготовить что – то подобное. Откуда это у вас? Только не говори, что нашли в кустах.

– Поверь, мне самому бы хотелось знать, кто, где и когда создал этот набор. Спасибо, ты очень помог нам. Наши эксперты так и не смогли сообразить, для чего вся эта сложная конструкция. Даже этот стул они рассматривали в качестве почетного места для магистра. Некоторые детали тебе открою. Когда мы потрясли кое кого из верхушки, выяснилось, что в Ленинграде законсервирован тайный масонский храм со множеством комнат. В архивах выяснили, что дворец построил высокопоставленный вельможа во времена Екатерины второй. А когда там установили это оборудование нам неизвестно. К сожалению, мы можем сейчас только предполагать. Кроме этого мы нашли много интересного. Библиотеку из тысячи томов. Часть книг написано на неизвестном нам языке. Специалисты разводят руками.

Переводу не поддается. Носитель информации по этому языку нам неизвестен, увы.

– Да, явное наследие предыдущей цивилизации,- согласился с ним профессор, – а все это, хирургическое воздействие для контроля. Создание послушного человека, точнее уже не человека, а программируемой человекообразной машины. Судя по всему кое – кому из масонов хорошо известен этот секрет. Признаюсь, от всего этого, мне уже не по себе.

Только представлю, что ходят существа, похожие на нас, и способные без колебаний выполнить любой приказ неизвестного хозяина. А от всех этих инструментов несет чужеродностью, могильным холодом.

– У меня точно такое же ощущение. Немцы, к твоему сведению, очень серьезно подошли к подобному вопросу. Они создали мощную оккультную организацию «Аненербе», с колоссальным бюджетом. Сейчас усиленно ищут сохранившиеся знания и раритеты от предыдущих цивилизаций. Вроде бы, им удалось кое – что обнаружить. И интересная деталь, нам известно, что данный проект находится под контролем масонской структуры. И, по странному стечению обстоятельств, зарубежные разведки активно стали работать в Ленинграде именно по обнаруженному нами храму. Они были очень близки к тому, чтобы эвакуировать все оборудование секретной лаборатории, библиотеки и предметов для совершения ритуалов. А им в этом активного помогали враги народа. На допросах они отвечали на все вопросы без давления со стороны. А когда заходил разговор о тайнах масонства, о храме, наглухо замолкали. Говорили о чем угодно, о передаче секретов, саботаже, откровенном вредительстве, сознательном уничтожении лучших наших кадров, но только не об этом. Порой складывалось такое впечатление, что им внутри что – то мешало на эту тему говорить.

– Они настоящее низовое звено в иерархии. Не смотря на высокие посты в обществе, для руководства лож лишь используемый материал для достижения своих целей. Одноразовая пехота. Уверен, что уже началась подспудная работа по подготовке новых кадров. А внедрение – лишь вопрос времени. Не исключено, что взятые вами деятели подвергались определенному воздействию, – пожал плечами Карповский. – К сожалению, слишком много домыслов, и откровенных глупостей запущено в оборот самими масонами.

Напустили туман.

– Признаюсь, Сергей Николаевич, не могу понять, как можно человека лишить собственной воли, превратить в послушный исполнительный механизм.

Хотя опыты в этом направлении проводятся весьма активно во всем мире. Но явных результатов пока не видно. Даже применение гипноза не всегда помогает.

– Ничего особенного здесь нет, – хмыкнул профессор,- Еще с древнейших времен, сильные мира сего, мечтали найти инструментарий, при помощи которого людей можно подчинить своей воле. Примеры у нас перед глазами, и не надо искать масонов с оккультизмом. Все гораздо проще. Самым эффективным способом управления и контроля остается религия. Не важно, как она насаждалась в обществе. При помощи меча или усиленной пропаганды. Главное, внушить мысль, что религия самое святое, что есть у человека. Сделав упор на вечные традиции предков, исключительную чистоту своей религии, можно добиться многого. Все другие обязательно должны быть чужими, враждебными. С ними надо обязательно бороться, как с врагами. А для этого всегда надо объединяться. Приемы задействованы в данном случае самые простые, но как работают! А если рассматривать вопросы хирургического вмешательства, для подавления воли, то, как русский врач, я противник подобных методов. По моему глубокому убеждению, человеческий мозг – святая святых. Хотя подобные попытки применялись уже давно. Например, в эпоху рабовладельческого строя самым непокорным рабам на голову надевали плотный кожаный шлем заполненный песком. Потом несколько часов подряд наносили легкие методические удары палочками. Жертва сходила с ума, и становилась послушной машиной для простейших работ. Когда за дело взялась «святая» инквизиция, то тут уже не мелочились. Лицам, обвиненным в колдовстве, знахарстве, ереси, палачи в черепе вырезали отверстия, через которые, как полагали «святые отцы» – инквизиторы, должны были вылететь бесы и злые духи. В зависимости от поведения жертвы, трепанации могли подвергаться значительные участки. А вдруг вражий дух застрянет в отверстии? Непорядок. В самых тяжелых условиях находились психические больные. В Европе их, как правило, сажали на цепь. А место содержания сумасшедших – бедлам, страшнее тюрьмы. Только представьте себе, вши, грязь, испражнения, убийственный запах. На Руси к таким больным относились намного мягче. У нас издревле считалось, а это шло еще со времен нашей дохристианской веры, что блаженные несли тяжкий крест за свой род. Таким образом, они искупали грех. Естественно, отсюда особое отношение к юродивым. В западных странах, после повального увлечения атеизмом, материализмом сложилось стойкое убеждение, что человек подобен белковому, но механизму, пусть и сложному. Даже знаменитая теория Дарвина легко монтируется в эти представления. А раз так, то исправляя поврежденные участки, можно добиться положительного результата. Даже воздействие на мозг в подобном случае считалось естественным процессом. В 1882 году надзиратель сумасшедшего дома в Швейцарии некий Буркхард стал первым, так сказать официальным, нейрохирургом новейшего времени. Он самыми примитивными инструментами удалил церебральные ткани у шести буйно помешанных. Один несчастный в результате такого воздействия погиб. Второго разбил паралич. У третьего развилась афазия – потеря способности понимать и применять слова. А остальные стали эпилептиками. Но, сей деятель результатами был доволен. Буйство прекратилось. А, выжившие, превратились в настоящие ходячие овощи. Не очень далеко ушли и американцы. Примерно в это время они для «лечения» женской истерии, неверности, лесбиянства, повышенной сексуальности начали широко применять клитородектомию, то есть, хирургическое удаления клитора.

Если замечали маленьких девочек за мастурбацией, то тут же тащили к хирургу. Я понимаю, что многие дикие племена эту традицию применяют до сих пор. Но, почему этот варварский метод взяли на вооружение специалисты, считающие себя образованными, мне непонятно. Опять же в той же Америке в ряде штатов двадцать лет назад приняли законы о насильственной стерилизации психических больных. А совсем недавно, в 1935 году его, почти, что один в один, приняли в Германии. А год спустя для лечения тяжелых форм психических болезней, особенно тяжелой формы шизофрении, португалец Мониш впервые на практике внедрил лейкотомию или лоботомию. Под его руководством нейрохирург Лима у больного прорезал белое вещество нейрональных связей, соединяющих лобные доли с другими отделами мозга. Другими словами, это уничтожение части мозга! А лобные доли отвечают за самосознание и принятие решений человеком! Я не спорю, надо лечить психических больных. Но не такими ужасными методами!

Контроль за поведением человека, такой ценой просто недопустим. А где гарантия того, что добившись успеха в отношении больных, отдельные структуры всерьез не займутся и здоровыми людьми. Здесь главное, найти технику воздействия. А она, похоже, уже определена.

По данному вопросу автор полностью на стороне Карповского. А ведь за эту методику в 1949 году Мониш еще и получил Нобелевскую премию. В Европе и Америке на эту операцию начали чуть ли не молиться. Она стала альфой и омегой психиатрии. С необыкновенной легкостью под нож нейрохирургов отправлялись тысячи пациентов. Хотя многие больные могли вполне обойтись и без таких радикальных методов психокоррекции. А впереди планеты всей, естественно, оказалась самая демократичная среди демократичных стран – США. До сих пор науке неизвестно, сколько всего человек подверглись подобной процедуре. Не ошибусь, если счет идет на многие десятки тысяч людей. Только за один 1950 год было проведено пять тысяч операций!

Печально известный американский психиатр, ярый пропагандист этого метода Уолтер Джей Фримен в отдельные дни совершал до пятидесяти операций! Как истинный янки, он из этого делал настоящее шоу. Первое время для анестезии использовал электрошок. Пациент от удара током терял сознание, а «доктор», еще один менгле, через глазные впадины загонял ударами хирургического молотка (мог бы и обычный для этих целей использовать) нож для колки льда и разрушал лобные доли мозга. На свои операции собирал через объявления десятки и сотни любителей острых ощущений. Для полного антуража ему не хватало приглашать полуголых барышень для группы поддержки, музыкальные и джазовые коллективы из негров в антрактах. А верхом его фанатизма, точнее явного дебилизма, стала брошюра с указаниями, как самому в домашних условиях выполнить эту операцию.

Другими словами говоря, преврати в идиота себя сам. Справедливости ради отметим, что сегодня с этой ролью весьма успешно справляется шоу – бизнес, реклама и СМИ. Позже с целью воздействия на определенные участки мозга стали применять электричество. Это чуть осовремененный вариант разрушения определенных участков мозга. Страшно представить, сколько настоящих «людей – овощей» бродило по свободной Америке в те годы. Именно из таких бесчеловечных подходов западных врачей на всю психиатрию была брошена тень. Сегодня страшно себе вообразить, какими бы помоями мировая пресса начала бы обливать наших психиатров, если бы они в массовых масштабах начали применять лейкотомию. В отличие от стран «развитой демократии» в сороковых годах этот метод применялся в СССР очень ограниченно. За несколько лет было проведено всего несколько сот операций после тщательной проверки. А в 1950 году она была вообще запрещена в СССР, как антигуманная и бесчеловечная. Именно атеистическая страна, в которой, казалось, прекратилось всякое упоминание Бога, показала пример всем странам, где официально действовала религия. Только за одно это решение можно смело воскликнуть. Слава великому Сталину и КПСС! Ура -а! И это не шутка. После такого решения советских психиатров и на западе началось целое движение с требованием запретить лоботомию или сильно ограничить ее применение. А когда в нашем обществе поднимается волна критики психиатрии, то используются клише западного образца. За основу берется нашумевшая в свое время книга «Полет над гнездом кукушки». Лучше бы автор ее назвал – «полет над гнездом психушки». Наших специалистов, совершенно не знакомые с реальным положением дел в этой, самой сложной сфере медицины, люди обвиняют в том, чего они почти никогда не совершали! Налицо явная дурость дилетантов. Вернее, западные методы в художественной литературе отечественные авторы и режиссеры пытались выдать за страшилки, которые происходят в наших «дурочках». Понятно, что и у нас были методы не совсем корректные. Но, даже в этих случаях, советской психиатрии до зарубежной – ой, как далеко. Конечно, здесь можно привести примеры, когда в конце семидесятых и начале восьмидесятых на принудительное лечение отправляли, так называемых диссидентов и правозащитников. Да, было такое. Хотя на западе за подобные отходы от генеральной линии так же загоняли целыми косяками в клиники. Про это молчок. Подобных пациентов у нас можно пересчитать по пальцам. А порой хочется спросить, а сильно ли ошибались наши специалисты в своих диагнозах? Посмотрите на многих сегодняшних политических деятелей, которые мелькают на экранах, и ответьте на этот вопрос сами. Здесь даже особых познаний не требуется.

Нужен лишь житейский опыт типичного обывателя. Какая разница между нацистским врачом садистом Менгле, проводившим жуткие опыты над живыми людьми в концлагерях и либеральными демократами реформаторами, резавших без наркоза уже не тысячи, а миллионы людей огромной страны? Если ли отличия между теми, кто сжигал в сараях женщин, детей, стариков во время карательных акций, и теми, кто отключал электроэнергию в городах, больницах? А сколько по этой причине погибло людей, никто не считал.

Есть ли разница, между женщинами чекистками, которые в Харьковской, Одесской, и в других чрезвычайках в гражданскую войну издевались, истязали и расстреливали людей. И певичками, артистками, которые бесстыдно скачут, чуть ли не в голом виде по сцене. А кто вообще, позволил людям с явной шизофренией и прочими психическими отклонениями насаждать свою изуверскую мораль, ценности и идеи в обществе? Все эти извращенцы – штурмовой отряд дьявола. Это злые духи и бесы, овладевшие кожаными оболочками. Некто и не спорит, что ряд психических отклонений безвреден для окружающих. Ну, ходит себе человек, ощущает себя инопланетянином, так и мешать ему не будем. Пусть вещает про галактическую любовь и вселенское братство. Да и не жалко, если он татуировками себя покроет с головы до ног, кольцами обвешивается. Лишь бы не буянил. А вот когда проявляется агрессивный зверь, то это уже другое дело. Попробуйте рассказать матери, у которой псих по настоящему выпотрошил кухонным ножом двух маленьких детей, что психиатрия лже – наука и особая форма подавления свободы личности. А может Чикатило и Джек Потрошитель нормальные граждане? А подобных примеров, тьма тьмущая.

Просто законодательство не разрешает делать сознательный акцент на этой непростой теме. Когда люди впервые почитали книги Григория Климова, о роли и месте «отклонистов» в обществе, то признавались, какое тяжелое впечатления они производят. Но, если бы своими глазами увидели истории болезни, и настоящих пациентов в специализированных клиниках, то эти издания бы показались легким чтивом на сон грядущий пополам с десертом.

Нормальному человеку невозможно воспринять логику, ход мыслей всевозможных извращенцев, маньяков, и прочих деградантов.