1908
«Озеро…»*
Озеро. Стаи стрекозьи, рои. Хохот. Смех. Рыданье. Плач. Плох зорь Меч И дани Плах. Полеет даль. Белее мысли Тело Русалки. Летят коромыслы. В тенях Рыбалки Ловят плотву Душных струй. Вынутые мрежи. Чинит плот внук. Старец Щуку режет. 1908
«Зеленнядины трав…»*
Зеленнядины трав В взор упадут, Пролив ручей отрав Неясной песнью дуд. Поют, поют кузнечики. И чет сменяет нечет. Закат красив резьбой, Сруб туч глядит избой. Блестит в дали река. Ступочет палка старика… 1908
«Любеницы устами касались…»*
Любеницы устами касались Задремавшего парня в лесу И водили по векам заснувшего палец, Шевелили-любили красу. 1908
Леший на распутьи*
Молиться? Хохотать? Там, где лица, быть как тать? На охоте быть как сокол? Течь весною медом, соком? Нюхать ложе водяницы? Быть что и ночью редко снится? Надевать обряды волка? Пробегать по небу голко? 1908
«И топливом времовые дрова…»*
И топливом времовые дрова, И возраста летоязычный огнь, И зыбко зыблется трава, И месяца серп вогнут. И в веселой охоте Гонит Ярила женозорок. И много хохота, И далек ворог. 1908
«В даль бежит вода…»*
В даль бежит вода. Высоки тростники. Небо величаво. Конь опустил повода. Взоры быстры и дики. На плечах небыль Дивной чары. Людеголосо поет нежить. Мир быви небывь нежит. 1908
«Девически милые речи…»*
Девически милые речи, Где слово скрывает, Где взоры манят, Где чайностей тайное вече, Где детскостям гаснущий вечер, Где тайности чаек Во взорах шалят. 1908
«Ой, небянки-голубки…»*
Ой, небянки-голубки, Что в невинные венки Заплелись, свились, завились, С ясью небною сдружились. С ярями далями сжились, С явами чайнами свились. 1908
«Мы все заглянули…»*
Мы все заглянули В пропасти злые. Мы все отшатнулись, Немые! Немые! 1908
«Люди склонились над бездной…»*
Люди склонились над бездной, Забыт ими пращур надзвездный. Стонет молчание в возгласах вёсел. Стали рабами ремёсел. О, этот тел буй Забыли вы, русские, И уначальности целбу, Те, кого взоры тусклые. 1908
«Богоокий говор тишин…»*
Богоокий говор тишин Прошила ты словом – умри! И когда я промчался звездной путиной, Мне сказала: гори! 1908
«Немостынные стены вставали…»*
Немостынные стены вставали В пьяном ужасе рьяных стожалий, И, как тихая греза мечтали, Прозвенели твои называли. 1908
«Славязи негных дум…»*
Славязи негных дум Покорною шли чередой. Бич рождал уличный шум, Вил плечи суетой. Конские головы не наших желаний Звонкостью олова страх убивали, Сапами грусть озаряли. 1908
«Грёзоль о тайных мирах…»*
Грёзоль о тайных мирах Грёзоль о сое богов… Где-то колышется страх Звякнуло звено оков… 1908
«Немь лукает луком немным…»*
Немь лукает луком немным В закричальности зари. Ночь роняет душам темным Кличи старые: гори! Закричальность задрожала, В щит молчание взяла И, столика и стожала, Боем в темное пошла. Лук упал из рук упавном, Прорицает тишина, И в смятении державном Улетает прочь она. 1908
«Самотеча зрящих струй…»*
Самотеча зрящих струй, Где поюнный льется буй. Самотеча тихих слов, Где молчанья стаи снов. 1908
Зеленое коло*
И ведьма в час, когда лучи светлы, Под гнетом яростной метлы Летела. «Не знаю, песнь каких немизн, Но знаю четко – я не жизнь», – Пропела. О, взметенные развейности! Тихоструйностынь свирельностей! О, взведенные небдейности! 1908
«Зеловеков венок…»*
Зеловеков венок На чело Воздел, все еще юноша, рок. В безраздумные хляби челнок унесло. О, не умер бы он! О, боюсь за него! И умиралостным жалом, О, не будет покрывало! О, не надо, не надо, не смей! Пощади, мечтодей, Убивало… Клонится рок. Падает рок. И над ним одинокий венок. 1908
«О, сладки туки…»*
О, сладки туки Детских мне! О,сладки муки Детских глаз! Чей глас В узорных муках Погас, Погас! 1908
«Когда был Адам и Ева…»*
Когда был Адам и Ева, Кто был правый, кто был левый? 1908
«Предательски извивен ящер…»*
Предательски извивен ящер. В своих желаниях всех я сер. И жизнь изменческих желаний соты, И в некрасивом есть красоты. 1908
«Тает зов…»*
Тает зов. Змей возов. Нет пути. Крик: пусти! С песней В избе с ней Любо. – Люба?! 1908
«О, это взор – сощурь…»*
О, это взор – сощурь В глазах, где щур. О, чаща острых злоб И гневно хмурый прекрасный лоб. Так послушные завету век при Клыками расслоняют тростник вепри. 1908
«Кубок сбит из длинных досок…»*
Кубок сбит из длинных досок, Богов выпит кем-то сок. Божий хмель и зверю дорог. Вол подъемлет сизый рог. 1908
«На кладбище…»*
На кладбище Спит – раскинулась бабища. Краски, кисти! По всему – художник истый. В покоселом голубце Лик святого стертый… У чорта Насуплены брови, и с любовью на лице Водит по дереву краской. – Стираются времени ласки! Споры движения рук. Старые краски мрут! «Тут бы, – воркует, – того!» А плешина украшена усом святого! Ах, в старину писали неплохо! Вот тут бы наметить меточку ловко! Бабища спит, в горлышке клокочет. Чорт суслит хвост озабоченно. Из зыбкой мглы лик святого воскресает. Святого утопленника лысый бес спасает! 1908
«Еще не пойманный во взорах вор ник…»*
Еще не пойманный во взорах вор ник, А уж в устах вставал надменный дворник. Мы рассмеялись все, кто были молод, И миг поднял веселый молот. Палец подняв, мы закричали все: сей! сей! И кинули свой крик в глубь благостных высей: сей! Но хохочет и гремит улица. Ах, мне несказуемые блага сулит царь! Ходит ужас по нивам клонимых шей, И прочитано, узнано: «голод безумием шей!» Все так любезны и милы со мной друзья, И их нежных надежд груз я. 1908
«О женщины! О меньший брат…»*
О женщины! О меньший брат, Вас надо брать, Какие вы есть, Или время выест Жизни сочный и веселый плод, Что качается всегда над рекой, Где мысль о бессмертии в нерадостный брег плот, На стеблях мигов, Всегда чуждых игол. И там, где женщины, мы всегда с ними. Мы вами, в вас лучшее с влаги жизни снимем. Ах, нам несказуемо милый сон издавна снится! И мила мигов малых колесница! 1908
«Мы, воины, во иный край уверовав…»*
Мы, воины, во иный край уверовав, Суровой ратью по лону вод текли. Шеломы наши не сверкали серые, Кольчуги тускло отражались в них. Пищали вспыхнули огнем. Мы знали, – верой и огнем Рати серые согнем. Моряной тихо веяло, И, краше хитрых крас, Над нами реял Наш незлобивый тихий Спас. 1908
«Сутконогих табун кобылиц…»*
Сутконогих табун кобылиц Прозвенели, промчались полями. Времяшерстны их тела, Днями пышут взоры глаз. 1908
«Я славлю лёт его насилий…»*
Я славлю лёт его насилий, Тех крыл, что в даль меня носили, – Свод синезначимой свободы – Под круги солнечных ободий, Туда, под самый-самый верх, Где вечно песен белый стерх. 1908
«Я забывал тебя во всяком взоре…»*
Я забывал тебя во всяком взоре, Я зрил твое в зазоре, Но знал, что я – уж не я И ты моих снопов жнея. Лия пустотность в алчность ям, Я отдавался всем змеям. Я был угрюм и одинок, Вия страстей сквозной венок. Но кто мой дух в моей пустыне? Уж черная кошка визжит на тыне. Се строгая глядит совесть. Так пыльное ведет колесо в весь. Благословляй или роси яд, Но перед взорами одна, Зовет морского дна – Россия. Пребудешь темным ликом Всегда – везде – для всех великим. 1908
«В высь весь вас звала…»*
В высь весь вас звала И милый мигов миру ил. И в сласти власть ненастья вала. И вечером затянутый стан жил. Он жил, как древнее свиданье, Лобзаньям не отдавший дани, Когда, узнав свирепый мед, Он синий к небу водомет. Он пролил слезы рос, Вновь воскресив вопрос: – Не та ли? Глаза светали. 1908
«Гроб…»*
Гроб Греб Добролюбиво, Не покладая рук, Граблями дев бесолюбивых, Которым чорт не брат, но друг. Гроб греб трудолюбиво, Грабитель вод к тиши ревнивых, Граблями дев бесолюбивых, Которым бес не зять, не брат, Но вдруг, Ни дать ни взять, Внезапный милый, тесный друг. Гроб греб яснолюбиво, Не покладая рук, Граблями дев бесолюбивых. 1908
