Помоги проекту - поделись книгой:
Остроглаз
Много полезного можно узнать из наших радиопередач, следуя на «маршрутном такси» из дома на службу, мотая головой в такт крутым виражам и нервно-пугливо подрыгивая на неровностях дороги.
Особенно, когда чрезмерно громкая «газельная» музыка и бессмысленная трескотня балаболок из «Европы плюс» сменяется на познавательную, несомненно, нужную всему народу информацию.
Как-то мне довелось быть непосредственным участником (и слушателем) следующего сюжета. Приятный бархатный голос с профессорской вальяжностью вещал из динамиков:
— Разработано и внедрено в практику новое чудо-лекарство для больных, страдающих глазными заболеваниями. Оно лечит конъюнктивит, блефарит, кератит, предотвращает на ранних стадиях близорукость и дальнозоркость, является мощным средством для профилактики катаракты и глаукомы.
Называется оно просто — «Остроглаз»!
Прекрасная идея, подумалось мне тогда. Зачем придумывать сотни названий лекарств, в которых путаются не только пациенты, но и врачи? Все можно значительно упростить.
Например, препараты для лечения простатита назвать «Тугая струя».
Средства от запора — «Двери в жизнь».
«Виагру» — «Твердочлен».
Так что, фантазируйте, предлагайте, обязательно оговаривая свои авторские права!
Территориальная проблема
Однажды на границе Калмыкии и Ставропольского края был обнаружен человеческий череп без нижней челюсти, полностью лишенный мягких тканей, напоминающий побитый киями бильярдный шар. То, что череп не имел никакой экспертной и следственной перспективы, было ясно с первого взгляда. Выбеленный ветрами, снегами и солнцем, он не нес на себе абсолютно никаких повреждений прижизненного характера.
На его относительную древность указывали множественные, хаотичные, глубокие трещины, усеявшие весь купол, а также участки выветривания компактного слоя кости с обнажением губчатого вещества. По примерной прикидке, это могли быть останки человека, например, воина, чуть ли не периода Золотой Орды. Злополучный череп находился метрах в шести от административной границы Ставрополья на территории Калмыкии.
Согласно закону, вся фишка заключалась в том, что расследование безнадежной «находки» должно производиться по принципу территориальности, то есть калмыцкими сыщиками.
Опытный оперативник, ныне покойный, чертыхнувшись, по-своему решил территориальную проблему подследственности, хотя формально и нарушил при этом Его Величество Закон.
Носком кроссовки он ловко поддел череп и, как заправский футболист, отправил его по крутой дуге метров за тридцать в ставропольские кусты, повесив на местных оперов и экспертов необходимость разбираться с «золотоордынским» объектом.
Новогодний сюрприз
В доперестроечно-перестрелочную жизнь дежурства сотрудников правоохранительных органов в первый новогодний день если и не напоминали благостное состояние полудремы, то, как правило, выдавались относительно спокойными. Народ, притомившийся за праздничными столами, отдыхал расслабленно; не до подвигов. Да и сами новогодние ночи отличались удивительным миролюбием: я припоминаю лишь два или три подреза со смертельным исходом за это время.
Но в тот новогодний день в конце 80-х годов, о котором я хочу рассказать, дежурство милиции и прокуратуры никак нельзя было назвать ординарным.
Уже в 8 часов 30 минут дежурный следователь ГОВД получил телефонный звонок. Ему доложили, что в одном из микрорайонов города на тротуаре рядом с жилым многоквартирным домом лежит… отрезанная человеческая рука.
— Вот тебе раз, хреновина какая-то! Раз началось с такого поганого — «расчлененки», то, значит, все дежурство будет шизофреническим.
Приехавшая на место происшествия оперативно-следственная группа убедилась, что факт действительно налицо. На морозном, искрящемся снегу лежала отрезанная по локоть миниатюрная, изящная женская рука со следами маникюра на ухоженных ногтях. Кожа на ней была смуглой, будто покрытой черноморским загаром, особенно контрастировавшим с белоснежным покрывалом снега. То, что отчлененная рука была, несвежей, подтверждали подсохшие пальцы с выступающими под кожей межфаланговыми суставами. Руку кто-то явно отрезал, а не отчленил каким-то другим способом. Об этом свидетельствовали ровные, аккуратные края на уровне отделения конечности.
«Хладнокровно действовал, злодей! Прямо, современный доктор Менгеле», — мрачно размышлял следователь.
Осмотр окрестностей, подъездов и подвалов близлежащих домов на предмет обнаружения остальных частей тела ничего не дал. Опрошенные жильцы, естественно, ничего не видели и не слышали. Настроение следователя с каждой минутой становилось все паршивей и паршивей. День был испорчен с самого начала.
Прибывший на место прокурор города Юрий Бирюков мыслил приземленно, но более реалистично. Оценив обстановку, он отдал распоряжение проверить все больницы города и ближайших районов и выяснить два вопроса: не проводились ли в последние одну-две недели операции по ампутации конечностей и каким образом утилизируются ампутированные органы.
Ошарашенные, не совсем адекватные после новогодней ночи, врачи, просмотрев журналы, подтвердили худшее из опасений: таких операций в указанное время не проводилось. А утилизация, то есть захоронение удаленных органов на кладбище, согласно инструкции, производится через патологоанатомическое отделение.
В полдень в кабинете дежурного следователя, на подоконнике, уже лежала отрезанная рука, упакованная в целлофан и оформленная как вещественное доказательство, а сам следователь в полной безнадеге обдумывал план дальнейших следственно-розыскных мероприятий. Его озабоченное чело прорезала глубокая складка, так мало свойственная большинству сотрудников милиции.
В 15 часов 30 минут череда версий и предположений была прервана телефонным звонком. Следователю предложили пройти в дежурную часть, там его ждала посетительница. В «дежурке» стояла молодая девушка, девятнадцати — двадцати лет, которая, увидев следователя, смущенно потупилась и тихо попросила:
— Отдайте мою руку, пожалуйста!
Тут настала очередь следователя изумленно округлить глаза и отвесить челюсть; обе руки у девушки были на своих местах. Он увлек странную посетительницу в свой кабинет и приступил к расспросу, на официальном языке — получении показаний. В результате беседы зверское преступление с расчленением трупа превратилось в анекдот.
Девушка оказалась студенткой второго курса Ставропольского медицинского института. Перед новогодними праздниками, собираясь на несколько дней домой, она взяла под расписку на кафедре нормальной анатомии препарат руки, изготовленный из трупа, чтобы основательно подготовиться к предстоящему зачету. Днем она усердно штудировала материал, используя наглядное пособие, а на ночь поместила ценный экспонат в холодильник для пущей сохранности.
Утром, после новогодней ночи, мучимый жаждой отец, открыл холодильник и в ужасе отпрянул, увидев там крайне омерзительный предмет. С величайшей брезгливостью, взяв тряпочку, он выбросил руку на улицу через балконную дверь, после чего залпом выпил стакан водки и впал в забытье.
Показания студентки тщательно проверили. На кафедре нормальной анатомии подтвердили ее слова, после чего рука была возвращена владелице. Думаю, что, и нынешнее поколение студентов-медиков изучает особенности строения человеческого тела по этому препарату.
Псевдоизнасилования
Одно время стала чуть ли не дурной модой тенденция, когда некоторые ушлые, лишенные комплекса тургеневских барышень, девицы (нехорошие девушки) попытались превратить статью Уголовного Кодекса об изнасиловании в нечестный способ зарабатывания денег, решив таким образом улучшить свое материальное положение.
Запомнился такой случай. Две молодые леди-очаровашки явились после полуночи в ночной бар и уселись за свободный столик. Заказ они сделали по-минимуму: кофе, минералка, сигареты. Тот же час вокруг столика наших героинь началось настоящее броуновское движение, основу которого, как читатель прозорливо догадывается, составляли парни и молодые мужчины. На скромном столе запенилось шампанское, появились жюльен из грибов, балык и прочие деликатесы. Отбоя от желающих потанцевать не было.
Наконец, в четвертом часу утра наши подруги отбыли с двумя молодыми людьми на такси на квартиру последних, наверное, чтобы в шахматы поиграть.
Зато наутро на столе дежурного следователя прокуратуры лежало два заявления об изнасиловании наивных девушек двумя сексуальными маньяками, обманным путем заманившими невинные жертвы в свое жилище-притон.
Экспертиза показала, что на телах прекрасных вакханок не имелось ни единой ссадины, царапины или кровоподтека. Зато их «нежные» места были переполнены мужской семенной жидкостью.
Тогда следователь вынес, на мой взгляд, совершенно справедливое решение, отказав в возбуждении уголовного дела.
Кстати, одна их фигуранток в течение года была трижды «изнасилована» подобным образом.
Протокол
Некоторые официальные процессуальные документы настолько не соответствуют установленной форме, что скорее напоминают оригинальную, самобытную прозу, нежели казенную бумагу. Видимо, их составители с трудом подавляют в себе страсть к писательскому творчеству, но эта страсть прорывается то тут, то там на страницах различных протоколов.
В связи с этим вспоминается один протокол осмотра трупа на месте происшествия. Следователь с дотошностью живописал обстановку квартиры, лежащий на кровати исколотый ножом труп, залитый кровью, многочисленные раны, покрывающие его тело. Заканчивался протокол поистине душераздирающей сценой:
«…У кровати на стуле сидит трупова жена и горько плачет…»
В защиту деонтологии[1]
С определенного времени, а, вернее, с расцветом «рыночной экономики», для части врачей проблемы больных почему-то перестали быть также и проблемами этих эскулапов; назовем их для точности людьми, по случайности надевшими белые халаты. Хотя еще со времен Гиппократа было известно, что только совместными усилиями врача и пациента можно побороть или облегчить недуг.
В урологическом отделении больницы города N. (а, может, города Э.) был прооперирован больной по поводу аденомы простаты. Видимо, во время операции был случайно поврежден небольшой кровеносный сосуд, а излившаяся кровь скопилась в клетчатке мошонки. Эту неприятность и обнаружил через несколько дней сам больной, с удивлением разглядывая свою черную, увеличенную в размерах мошонку. Поскольку болевых ощущений он не испытывал, прооперированный решил, что так оно и должно быть. Но погубила любознательность. Чрезмерно любопытный больной решил удостовериться в правильности своих предположений. В соседней палате он нашел товарища по несчастью, которому в тот же день, что и ему, по аналогичному поводу сделали такую же операцию.
Сравнительное исследование привело в панику пациента; у соседа идентичный орган был нормальный, даже с розовинкой кожи.
Он побежал в ординаторскую, где отдыхала дежурная по больнице, женщина-врач, по специальности не хирургического профиля. День-то был выходной.
Выслушав сбивчивый рассказ докучливого посетителя, она дала рекомендацию:
— Завтра будет дежурить хирург, он вас проконсультирует.
— Доктор, а нельзя вызвать его сейчас? Может к завтрашнему дню они, того… совсем отвалятся!
— Это ваши проблемы, — хладнокровно заявила доктор, деликатно прикрывая ладошкой зевок.
К счастью, проблема с мошонкой рассосалась у пациента без всякого дополнительного медицинского вмешательства.
Не навреди
В 80-е годы в нашей республике практиковал некий травматолог, которого, как показала жизнь, на пушечный выстрел нельзя было подпускать к операционному столу.
Тогдашнее наше здравоохранение, особенно сельское, нынче модно называть кондовым, но не следует забывать о том, что в те времена даже в некоторых участковых больницах производились хирургические операции. Поэтому, будем объективны при сравнении.
Суть события далекого прошлого заключается в том, что в одной такой больничке оказался пациент без определенного места жительства, без родственных и дружеских связей, у которого началась сухая гангрена левой ноги. Консервативные мероприятия в таких случаях, что мертвому припарки, и только ампутация пораженной конечности может спасти человека. Для этой цели из района был вызван травматолог, о котором идет речь.
Рассказывает врач-анестезиолог, дававший наркоз оперированному больному:
— Пока я занимался своими делами, Мокеевич очень быстро ампутировал конечность и уже накладывал швы на культю. Но когда я присмотрелся внимательнее, то обомлел. Он отрезал… здоровую ногу! У меня даже волосы на голове зашевелились!
Передав медсестре бразды правления по выведению пациента из наркоза, разъяренный анестезиолог, не снимая халата, помчался за своим коллегой, который стремглав юркнул из операционной в коридор. Догнав незадачливого травматолога в конце коридора, он оскорбил его действием, то есть, сильно пнул ногой в место, расположенное ниже спины. Мокеевич завизжал поросенком, приговоренным к шашлыку, а врач-анестезиолог обрушился на него с гневной тирадой.
Приказом главного хирурга Минздрава Мокеевич был отлучен от оперативной травматологической практики: первый случай в республике. Его нигде не принимали на работу по этой специальности. От уголовного преследования его спасло то обстоятельство, что больной оказался бесправным бомжем, и у него не было родственников, которые могли затеять судебную тяжбу.
А, что же пациент? Придя в себя на следующее утро, он с недоумением спрашивал медперсонал:
— А ногу-то здоровую, зачем отрезали?
Но тут вступили в силу неизведанные законы природы, от которых сильно попахивало мистикой. Больная нога, вопреки всем медицинским канонам, неожиданно стала заживать. Пришлось только удалить совсем почерневшие, омертвевшие пальцы.
Невольно на ум приходит мысль, а может, этот уникальный метод лечения сухой гангрены — новаторский, и его следует увековечить, назвав, например, операцией «по Мокеевичу».
Что касается пациента, то по выписке из больницы он получил новенький костыль, чтобы лихо орудовать им в мусорных баках.
«O.K.»
В одном небольшом медицинском учреждении главный врач собрался в отпуск. На время своего отсутствия он решил оставить исполнять обязанности руководителя своего заместителя по оргметодработе, моложавую даму, пришедшую в специализированную клинику из санитарных врачей.
В последний день перед отпуском в кабинете главного собрались: новоиспеченная назначенка, главный бухгалтер и заведующая отделом кадров. Шеф, отдавая последние распоряжения, одновременно накладывал резолюции на документы, лежащие перед ним в папке. Сидящая ближе всех к патрону будущая временная руководительница обратила внимание на то, что на некоторых бумагах он оставлял короткие формулировки: «ОК. В приказ», «ОК. К исполнению».
Желая сделать приятное начальнику, она комплиментарно промурлыкала, поправляя при этом короткий рукав блузки, чтобы он не закрывал кокетливую «татушку» на обольстительном плечике:
— Как оригинально и современно Вы пишите резолюции, Харитон Васильевич: «О, кей, в приказ», «О, кей, к исполнению». Можно, я иногда тоже так буду делать?
Шеф озадаченно сдвинул очки на лоб и очень внимательно и пристально посмотрел на свою заместительницу; уж не смеются ли над ним?
Заведующая отделом кадров не без оттенка пренебрежения процедила:
— Тамара Валерьевна, вы ошибаетесь. Харитон Васильевич из соображения экономии времени пишет сокращенно — «Отделу кадров».
— Что вы говорите, а я думала «О, кей!» — искренне изумилась легкомысленная и. о.
Непонятным образом слух об этом анекдоте просочился за начальственные двери и пошел гулять по кабинетам и ординаторским, и вызвал шквал веселья среди сотрудников. Говорят, что одна женщина-врач так хохотала, что с ней приключился конфуз; пришлось застирывать интимную часть туалета.
Имеется серьезное предположение, что кличка «О, кей» приклеится к бедной «исполняющей обязанности» до самой пенсии.
Доморощенный полиграф[2]
Поделиться книгой: