Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Мы из Бреста. Штурмовой батальон - Вячеслав Николаевич Сизов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Вячеслав Николаевич Сизов

Мы из Бреста. Штурмовой батальон

Пролог

Тамбовский волк, в ночи летящий

По непролазной дикой чаще,

Куда стремишься зверь лесной? -

Нет рядом никого с тобою.

Куда летишь ты, сна не зная?

Наверное, судьба такая -

Стремиться в даль без остановок

В жару, и в дождь, и в лютый холод.

Бежать без устали и быстро,

Все догоняя свет лучистый

От заходящего светила, -

За что судьба наc не взлюбила?

Всё дальше вдаль стремишься ты.

Бежишь в покрове темноты,

Могучий зверь с душою тонкой.

Не знаешь ты о славе звонкой,

Всё дальше улетаешь ты

К обратной стороне луны.

Всё дальше от людей жестоких,

В лесах тенистый и далёких

Скрываешься ты ночью, днём -

Нет рядом никого кругом.

Тамбовский волк, в ночи летящий,

Ты призрак или настоящий?

Алексей Анцифиров (г. Мичуринск)

Аккуратно поправив на спящей Елене шинель и плащ-палатку, Горохов поднялся с земли. Предутренние сумерки окутывали сосновый лес. Тут и там накрывшись шинелями и плащ — палатками, спали бойцы. Только часовые одиноко прохаживались около повозок и лошадей. Пора было будить поваров и ездовых. Скоро подъем, надо будет народ горячим накормить. Хорошо еще, что три дня назад удалось захватить у немцев пять грузовиков тыловой колонны, часть из них была с продовольствием, а то пришлось бы переходить на подножный корм. У большинства в «сидорах» только по неприкосновенному запасу и осталось. Его на сутки максимум можно было бы растянуть. Народ молодой, горячий. Привык на усиленном пайке сидеть. А где его в лесу найдешь? Только у немцев. Наши, отступая многое наоставляли. Особенно оружия и боеприпасов, чуть ли на каждой поляне находим — класть уже некуда. А вот продовольствие мирное население по домам растащило. Ладно бы просто растащило и употребило в дело, так нет же, угробило половину. Нет, чтобы аккуратно и бережно взять мешок, домой отнести, там спрятать от греха подальше. Так ведь специально вскрывали мешок посередине и половину высыпали на землю и уже оставшееся несли домой. В Осиповичах и Бобруйске, какие склады были с продовольствием!.. Как пленный немецкий тыловик их расписывал — слюнки текли. Так ведь наши же пейзане их растащили, а что не смогли, унести на землю рассыпали. И ведь не собрать у горожан то, что они утащили. Немцы на свои склады завели совсем мало. Так чуток. Разве этим тридцать тысяч доходяг накормишь. На один перекус! Но накормили. По чуть — чуть, понемногу. Чтоб животом не особо маялись. Кого бульончиком отпаивали, кого, чем покрепче. Многих в лазарет пришлось укладывать. Одни кости да кожа! Какой им фронт и немцы, у врачей бы выжить. Наши — то вон, какие орлы! Все откормленные, да сытые. А что продуктов для парней было жалеть? Кому добавки хотелось всем давали. Не то, что в последние дни. Вроде и народа то в строю осталось всего две сотни человек. И раненых еще с полсотни. Да вот накормить их стало проблемой. Запасы, собранные по разным аэродромам и разгромленным гарнизонам, остались далеко позади, а складов набитых под завязку продовольствием под боком нет. Только с колес, если разведка сможет у немцев отбить или где в селах найдет. Но с тем и с другим проблема. У крестьян брать нечего, да и командир запретил. Народу в оккупации тяжело будет жить. Ну, а немцы в последнее время без большой охраны не ездят. Только колонной по пяток машин и более, в сопровождении бронетранспортеров с пехотой. Тут по лесам нашего народа хватает и вояк и гражданских. Не все они спокойно к линии фронта идут или прячутся от всех. Постреливают. Вчера вот нам засаду испортили.

Шла колонна груженых подвод. Ее с тыла ждали, а она со стороны фронта появилась. Решили пропустить, другую подождать. Охраны то у колонны всего два десятка «пентюхов». Мы бы ее по-тихому взяли. Так нет же. «Левые» ухари из леса ее обстреляли и вспугнули ездовых. Те и устроили шум и гам на весь лес. На шум слетелось воронье на мотоциклах с пулеметами. Пришлось помогать парням, выпутываться из ловушки… Вступать в бой. Жечь патроны. А прибытка — то три пулемета — два из них «дегтяри», два десятка карабинов, чуток патронов и гранат, ну и повозки конечно. Лошади и повозки опять-таки наши. Трофейные. В повозках груз тоже трофейный — вещевка: шинели, бушлаты, плащи, форма и сапоги. Разведчики себе тоже кое — что подобрали — пару мотоциклов и немного бензина. Ухари, что первыми открыли стрельбу из леса так и не появились. Может, просто, испугались и сбежали. Пришлось и нам менять место засады, но больше в этот день так ничего и не удалось захватить. Танки, машины и пехота толпами к линии фронта пошла. Вот и пришлось с полупустыми руками в лагерь возвращаться. Командир по этому поводу ничего не сказал. Похвалил за трофеи. Он вообще в последние дни озабоченный ходит. И было отчего. Связь с командованием только настроили, так пришлось отдавать окруженцам в Слуцке. Им важнее. Радиостанцию во время боя уничтожили, а новой пока не нашли. Так что о связи с командованием и «Слуцкими сидельцами» можно только мечтать. Козлов с бронегруппой, артиллеристами и остальными в Бобруйске остался. Там же и госпиталь с большой частью тыловой колонны. Сашка Могилевич объявился и почти сразу же снова пропал. Командир его, из Старых Дорог, куда-то с новой группой бывших пленных, отправил геройствовать. Хорошо еще, что основная часть отряда — разведчики, егеря, пограничники и «панцерники» все старые с нами остались. Не все конечно. Кого — то ранили, кто — то в боях погиб. Их места, проявившие себя в боях «штрафники» заняли. Часть взводов численно выросла. Снайпера, например. Скоро ротой будут. Командир обещал. Трудно ему с нами. Всех желательно в целости и сохранности за линию фронта вывести, а это столько забот и тревог. Одни только немцы чего стоят. Благодаря Командиру мы под Бобруйском из ловушки вырвались. Правда, обратно к своим вернуться уже не смогли. Немцы вокруг были, куда не сунься. Да и сейчас они неподалеку расположились. Ну да не беда. Не из таких передряг нас Командир выводил. На него вся надежда и вера. Он это знает и старается. Так что некогда ему отдыхать. За всем пригляд нужен. Вон опять со своим Никитиным по постам с проверкой собрался. Да и мне прохлаждаться некогда пора людей поднимать…

Глава 1

2 августа 1941 года. Могилевская область.

Черт, как же не хотелось вылезать из под шинели. Погреться и понежиться бы еще. Но блин дела не дают поспать. Надо идти посты проверять. Моя очередь я итак в последнее время от этого уклонялся, переложив это на командиров взводов и ротных. Петрович вон тоже проснулся. За Еленой ухаживает, потеплее шинель на ней запахивает. И правильно делает. Пусть девчонка поспит. Вымоталась с ранеными. Одна на кучу раненых мужиков. Хорошо еще, что Галина в Бобруйске осталась. Еле уговорил ее и остальных девушек там при госпитале для бывших военнопленных остаться. Чуйка была, что это просто так не закончится. Слишком уж мы засветились. Слишком громко о себе заявили, разгромив гарнизоны врага и освободив несколько десятков тысяч пленных. Слишком ярко мы светились на фоне других. Даже на фоне бригады десантников, не говоря уж о наспех созданных подразделениях из бывших пленных. Слишком долго мы были сильны, удачливы и смелы. Ну, кто в трезвом уме и памяти будет штурмовать крупный немецкий гарнизон меньшими силами и без подготовки? Никто! Авантюра чистой воды! А мы вот взяли и сделали. И не однажды.

Признаюсь, сначала было страшно, но потом боязнь, куда — то исчезла. Испарилась что ли. Особенно после боев в Слуцке и Бобруйске. Когда мы совершили практически невозможное разгромив в несколько раз большие силы врага. Нас опознали и приняли соответствующие меры. Бой в Химах тому подтверждение. Не стали бы немцы просто так менять свой стиль и график ведения боевых действий, бросая на убой подразделения…

Жаль, конечно, что в Бобруйск назад не прорвались. Были у меня еще планы на этот город. Да и Минск покоя не давал — зря я, что ли Могилевича туда отправил. После переправы через магистраль Бобруйск — Могилев еще была надежда прорваться в город. Но, увы, она скоро растаяла. Двое суток пока мы скрывались в лесу, разведчики пытались найти проход через немецкие позиции к Березине. В принципе к ней можно было подойти сразу в нескольких местах, но вот с переправой была проблема. Отступая, наши успели взорвать все мосты. Теперь линия фронта проходила посередине реки. Советские части оборонялись на западном (правом) берегу, а немцы удерживали восточный (левый) берег и контролировали реку, тропинки через болота, дороги усиленными постами, дозорами и гарнизонами дзотов. Сами переправляться на западный берег не спешили, отгоняя наши подразделения от реки пулеметным и минометным огнем. Насколько я знаю, у Бобруйской группы войск не было сил для прорыва через реку в этом направлении. Боеприпасов у артиллеристов было откровенно мало. Так что рассчитывать на помощь с нашего берега не приходилось, а рисковать бойцами, оставшимися в строю совершенно не хотелось. Прорыв к реке и последующая переправа стоила бы отряду слишком больших потерь.

На третьи сутки пришлось сниматься с места и уходить вглубь леса. Все чаще разведчикам стали встречаться немецкие цепи, прочесывающие лесные квадраты. Периодически в лесу происходили стычки немцев с выходившие к своим казаками из кавгруппы Балицкого. Оказать помощь нашим мы не успевали, на соединение с нами так никто не вышел. Видно шли другими тропами. Мои бойцы отдохнули, привели себя в порядок и были снова готовы идти в бой. Сидеть и «ждать погоды» не имело смысла. Рано или поздно кто — нибудь из немцев мог заинтересоваться, что за часть тут стоит и тогда боя не миновать. Поэтому я решил двигаться к железнодорожной линии Осиповичи — Могилев и станции Елизово хотелось навести там порядок — проведя пару диверсий. Место обещало быть прибыльным — единственная железнодорожная магистраль обеспечения 2-ой Танковой группы. Поезда так и шныряли туда — обратно. Но здесь нас ждал облом. Вообще немцы к охране жд. линии отнеслись очень серьезно. Вся линия железной дороги усиленно охранялась, посты стояли через каждые 100–150 метров. Территория вдоль железной дороги метров на 200 была вычищена от деревьев и кустарников, через каждые 500–600 метров стояли пулеметные дзоты. Все объекты были соединены между собой телефонной связью. Охрану несли чины вспомогательной полиции из белорусских добровольцев под руководством немецких солдат. Старательно и активно так несли. Чуть что сразу стреляли в сторону леса и практически тут же появлялся поезд охраны со своими зенитками. То же самое было и разгрузочных площадках, не говоря уже о станции Елизово. Тут кроме всего прочего присутствовало несколько зенитных батарей среднего калибра. Насколько помню к такому варианту охраны своих коммуникаций немцы пришли лишь в 1943 году, когда партизаны разгулялись на железной дороге. Высоко же оценил противник наши скромные деяния.

На линиях связи тоже особо погулять не дали. Связисты были пуганные, ходили толпой и с сопровождением десятка злых и осторожных парней в камуфляже, с парой пулеметов в руках. Мы, конечно, не удержались и пару таких групп взяли, а потом сидели в болоте и ждали, когда их камрады освободят нам дорогу в лагерь. Наследили мы. Дважды пришлось сбрасывать хвост, накручивать километры и устраивать минные ловушки и засады преследователям. Хорошо, что их было немного, а то приставучие — вцепились, хрен оторвешься. Зато после этого, запас патронов и гранат пополнили, а то и не знаю, как бы дальше сражались.

Несолоно хлебавши нам пришлось всей толпой пробираться лесной и болотной стороной на Могилевщину где народ вроде бы должен был быть немного поспокойнее и менее пуганным. Тут удалось слегка оторваться: уничтожив вставшую на отдых маршевую роту врага, да и на трассе Бобруйск — Могилев удалось отбить пяток большегрузных автомашин снабжения и штабной автомобиль с охраной на паре байков. И вновь пришлось уходить в леса. Злые тут все. Чуть пошумишь, сразу прилетают всякие с пулеметами — стреляют, не дают насладиться возможностью нормально поживиться трофеями. Но врага можно понять. Бои тут недавно прошли, некоторые сознательные личности в советской военной форме в группе и поодиночке продолжают к фронту прорываться и по дороге немцев гнобят, но нам от этого легче не становится. За них приходится отдуваться.

Вообще история основательно изменилась. Во всяком случаи на нашем участке фронта. В известной мне истории 26 июля после 16 дневной обороны Могилев был оставлен нашими войсками. К 1 августа немцы были в Рославле и окружив группу Качалова принялись ее добивать. Здесь все по-другому. Согласно картам, найденным в «кюбеле» и показаниям пленного — вермахт к Смоленску еще даже не приблизился, Могилев держится. Его защищают части нашей 13 армии — 61 стрелковый, 20 механизированный и 4-ый воздушно — десантный корпуса. Немцы взяли Шклов и Чериков, подбираются к Чаусам, рвутся в Горки, Кричеву и Орше. В наступлении участвуют 47 и 46 механизированные, 7, 8 и 9 армейские корпуса вермахта. Им противостоят силы советских 20 и 13 армий, но под напором врага нашим приходится туго. На участке фронта от Жлобина до Кричева вермахт, отражая удары 4 и 21 армий, перешел к обороне.

В районе Чаусы — Кричев 12 и 13 армейские корпуса немцев столкнулись с 28 армией генерал — лейтенанта Качалова (104-я танковая, 145-я и 149-я стрелковые дивизии), нанесший сильный удар по частям вермахта и отбросивший врага на 30–50 км. «Гансы» пытаясь остановить удар, сейчас шлют туда резервы и технику. 24 мехкорпус вермахта понеся большие потери в личном составе и технике, отведен в резерв на пополнение и отдых в район Быхова.

Была у меня мысль наведаться в Быхов, чтобы продолжить крушение люфтваффе и немецких штабов. Там на аэродроме сейчас сконцентрированы остатки 51 истребительной эскадры, что мы в Бобруйске прижали — 20 самолетов Ме — 109. А рядышком парочка крупных штабов и лагерь для военнопленных тысяч на пять расположены. Но после увиденных порядков по охране тыла 2-ой Танковой группы пришлось от нее отказаться. Я не самоубийца! Да и войск там, у немцев, куча собралась. Они насколько помню ударить на юг, в тыл обороняющимся на Украине, должны. Вот и собираются с силушкой. Светиться перед ними нам противопоказано. Была бы связь с Центром, тогда можно было бы рискнуть, авиацию вызвать, а так просто головы сложим. Нужно было искать другие цели и маршруты движения к фронту. К «чугунке» Осиповичи-Могилев не прорваться. Постов немеренно. По автомобильным дорогам тоже долго не позлодействуешь. Рано или поздно вычислят и так сильно нашумели. Поэтому надо линять отсюда и чем быстрее, тем лучше. Вот поэтому я и решил идти к Шклову, а там уже по обстановке. На фоне передвигающихся в наступлении подразделений вермахта мы вполне можем затеряться в толпе.

Так что через пару часов ждет нас дорога долгая на северо-восток. Там хороших дорог хватает, и мы не пешком пойдем, а на транспорте с ветерком прокатимся. Избаловались мы, гуляя по вражеским тылам, привыкли с комфортом передвигаться. Нет, чтобы как все окруженцы тихонечко пешочком по лесам и болотам, так нет, обязательно надо нарисоваться у всех на виду вырезая посты и небольшие гарнизоны. Если все получится, то к ночи выйдем к намеченному району. А пока пусть народ до возвращения разведки отоспится и отдохнет, я же разомнусь и округу посмотрю.

* * *

№ 851

267-я пехотная дивизия

1.8.41

Развед. отдел

В штаб 53-го армейского корпуса

В приложении прилагается планшет с содержимым, который был изъят со сбитого вчера после полудня самолёта у вражеского лётчика по фамилии Виноградов при взятии его в плен. Из записей на одной из найденных карт следует, что у лётчика (младший лейтенант), очевидно, была задача установить связь с вражеским кавалерийским корпусом, ударившим с запада Глуска напротив шоссе. В имеющемся бортовом журнале (алюминиевая доска) так же указан курс из Осиповичи.

К вышеупомянутому кавкорпусу, по-видимому, принадлежат 32, 43 и 47 кавалерийские дивизии. Это следует из прилагаемой записи кодирования наземных сигналов тканью. В синей тетради, кажется, находятся, кроме всего прочего, попытки дешифровки или кодирования.

Первый офицер штаба дивизии

* * *

Вот чего командиру не спится. Нет, чтобы поручить другим командирам проверку постов, так все сам. Как будто и не доверяет им. А чего не доверять? Все свои, давно проверенные. Считай почти все из Бреста вместе идем. О глупостях мирной жизни давно позабыли. Да и остальные бойцы, что надо делать знают. Можно было бы и не проверять. Нет, конечно, есть отдельные индивидуумы, которые недавно к нам присоединились, но и они поводов не дают сомневаться в их сознательности.

Что ж за жизнь такая! Надо во взвод проситься! А то не поспать, не поесть, как следует, не получается. Все время на бегу. То того позвать, то другое проверить. Все вокруг спят, а ты тут бегай по лесу, росу сапогами собирай. Ладно бы только я, так еще парням из охраны командира тоже бегать приходится. Владимир Николаевич к тому, что в него уже трижды стреляли, отнесся удивительно спокойно. Только и сказал «война, бывает». Что самое обидное ему ведь в спину вроде бы как свои стреляли. Из бывших пленных. Если командир к возможности погибнуть отнесся равнодушно, то остальные из «старой гвардии» к этому делу подошли по-другому. Сержанты собрались, обсудили, что к чему и поручили Петрищеву по-тихому выделить пару пограничников в охрану командира, чтобы всегда рядом с командиром были и его прикрывали. И это правильно.

Первый раз стреляли в Слуцке. Тех двоих, что стреляли, при задержании убили. Серега Петрищев разбирался потом как они рядом со штабом и Командиром оказались. Парни что «фильтр» в лагере вели, этих вспомнили. Они «фильтр» одними из первых проходили. У лагерных ворот стояли, вот и попали в самую первую партию. В городе все еще бой шел, нужда в людях была острая. В подразделениях, что казармы штурмовали, потери были большие, а эти покрепче остальных бывших в плену выглядели. Вроде только недавно у Рогачева в плен попали, на карточках отметок не было. Их и включили в «штрафной» батальон, что комендантскую службу нес в городе. Первый день они отходили нормально, не то, что некоторые, что ночью из города сбежали. Утра дождались и снова на маршрут патрулирования вышли. Старшего патруля потом мертвым в развалинах недалеко от Коммерческого училища нашли. Говорят, ударом ножа в спину убили. Эти, укрывшись в развалинах из «винтарей» по Командиру, когда он у машины стоял, по паре раз, успели отстрелять. Двух командиров, освобожденных из плена, убили, а в нашего «Лейтенанта» так и не попали. Хотя там и расстояние то было совсем чуть — чуть. «Предателям» бы бежать сразу надо было, да видно не все рассчитали. Как выстрелы раздались патрули их в оборот и взяли. «Недолго музыка играла», хоть и сопротивлялись они ожесточенно, все патроны сожгли. Двоих парней уложили. Пришлось их гранатами закидывать. На теле и в одежде у них ничего не нашли. Ни документов, ни даже хлебных крошек.

Второй раз в Командира в Бобруйске стреляли. Немецкий снайпер на крыше дома прятался. В штабной машине двух бойцов убил и одного из охранников командира тяжело ранил. Парни с бронетранспортера сопровождения вовремя сообразили и из крупнокалиберного пулемета позицию снайпера вскрыли. Он раненый скрыться пытался, да не успел. Пулю в шею получил.

Третий раз в Химах дело было. «Желтоленточный штрафник» из автомата по штабной группе стрелял. Радиста и двух связных убил. Еще когда его брали, троих ребят успел ранить. Но взяли «суслика». Да живым, хоть и раненым. До того как немцы нас выбили, успели расспросить, а пленный особо и не сопротивлялся. Знал, что не выживет. Из «кулацких недобитков» оказался. Обижен был на Советскую власть за то, что лишила их семью всего, хоть она его в школе выучила, в техникуме профессию механика дала. А он ей гадил, как мог. Особо у него хорошо получалось писать доносы на активистов в НКВД и радоваться когда их арестовывали. Даже нескольких сотрудников успел оклеветать. Да кто— то в НКВД разобрался, что к чему и вычислил доносчика. Дали срок, загремел в лагеря. Хорошо устроился. По специальности. Сидел в лагере под Барановича, на аэродроме полосу бетонировали. Как война началась, их пешком в тыл эвакуировать пытались. Немцы быстрее оказались. Под Тимковичами в плен к ним попал. На сборном пункте немцы предложили службу, он согласился. Его немного подучили, что и как делать, да и свой опыт был. Работал в лагерях среди военнопленных, выявлял политработников, командиров, активистов. Выступал в качестве организатора побегов, тех кто «покупался» сдавал лагерной администрации. Немцы за это ему дополнительный паек давали, а еще обещали денег, должность в оккупационной администрации и возврат имущества. Когда в Бобруйске мы освободили пленных, попал в «желтый штафбат». Хотел вернуться к немцам. А чтобы они его не тронули, слово знал, по которому его к сотруднику Абвера должны были проводить. В Химах как раз выдался удачный момент. Пока все к отражению атаки готовились, окопы восстанавливали, можно было незаметно в лес смыться и там дождаться хозяев. Да в окопе трофейный автомат и гранаты нашел, а по соседству разместилась штабная группа с Командиром во главе и радиостанция на автомобильном ходу. И все «Чекисты». Вот он и решил немцам помочь. Перед уходом громко дверью хлопнуть — уничтожить рацию. Тут артобстрел и атака немцев начались. Думал, что если что, то все на немцев спишут, а он чистым останется и успеет в лес уйти. Да обсчитался. Рацию то он повредил. По дну окопа, пока обстрел шел, почти до машины добрался и забросал гранатами. Часовой то у машины осколком мины, что в окоп попала, убит был. Вот все и удалось. За ним не гнались. Видно на обстрел списали. Почуяв безнаказанность, решил и штабной группе отработать. Успел магазин по спинам разрядить. Но тут охрана его скрутила. Добили его потом, чтобы не таскать. Слово для немцев у него все же выпытали.

Петрищев сказал, что Владимира Николаевича «Провидение хранит». А я вот думаю, чтобы там не говорили «бог его хранит», а не какое — то «проведение». Хранит да еще как. Я знаю….

* * *

2 августа 1941 года по линии НКВД был отдан приказ внутренним войскам о создании секторов обороны под Москвой. В нём указывалось, что для борьбы с авиадесантами противника в Москве и Московской области необходимо создать два боевых участка — Западный и Восточный. Граница первого — Ленинградское шоссе, по Хорошево Мневники, река Москва до Звенигорода, Осташево, Новоалександровка. (Основные направления прикрывались войсками НКВД на Солнечногорск и Новопетровское). Граница второго участка — левый сектор Черемушек, шоссе на Калугу, станция Серпухов и опорный пункт, создаваемый в 23 километрах южнее Малоярославца.

Глава 2

Утро принесло неприятности. Сначала Самойлов доложил о том, что за ночь умерло 4-ро тяжелораненых. Потом прибыли разведчики и принесли еще двоих павших. По их словам в пяти километрах от лагеря они наткнулись на поисковую группу врага. Был встречный бой, наши задавили немцев пулеметным огнем, но двоих потеряли. Удалось их трупы забрать с собой. Немцы, получив подкрепление, устроили погоню. Разведчикам пришлось делать крюк, чтобы подойти к лагерю. От преследования удалось отделаться только ловушками. Все гранаты и проволоку на них извели. Больше в лагере оставаться было нельзя. Преследователи в любую минуту могли появиться. Как бы мы не спешили, но павших удалось похоронить по человечески. Да и «гостям» приготовить сюрприз тоже. Не выбрасывать же снаряды просто так. А так хоть в дело пойдут. В кузова грузовиков набились, словно селедка в бочке.

На трассу Бобруйск — Могилев вышли без происшествий и двигались по ней в сторону Могилева, а затем на Белыничи достаточно быстро. Посты жандармов, стоявшие на перекрестках, нас не останавливали. А что нас было тормозить? Автомашины шли на установленной немецким командованием дистанции в 100–150 метров друг от друга. Скоростной режим соблюдался. Да и мы набрались опыта движения по дорогам противника. Уже было не так страшно как раньше. Больше боялись выдать себя стонами раненых, разговором в кузове или еще какой мелочью. Постов регулирования нам попалось всего несколько штук в селах да у переезда через железную дорогу. А вот немецких гарнизонов в крупных селах хватало. Не было местечка, чтобы там не стоял взвод или рота врага. Так что приходилось себя вести тихо и мирно, стараясь как можно быстрее миновать их, ища для отдыха места подальше от любопытных глаз.

В районе Лозиц разведчики, двигавшиеся на мотоциклах впереди колонны, доложили об остановившихся в полукилометре от нас пяти грузовиках и бензовозе. Сопровождали их два десятка солдат при одном офицере. Место было хоть и открытое, но довольно глуховатое. Кругом поля, до населенных пунктов по несколько километров. Дорога грунтованная, не асфальтированная, приближение колонн можно было отследить по столбам поднимаемой пыли. Да и не видели в последние двадцать минут мы их. Поэтому я и решил рискнуть.

Прошло все довольно гладко. На нашей стороне была внезапность и уже наработанный опыт. Взяли их тепленькими, без шума и гама. С грузом нам не повезло. В автомашинах везли запчасти и масло для 46 моторизованного корпуса. Ну да нам не приходилось выбирать. В другое время я бы нашел грузу лучшее применение, а так пришлось искать овраг и освобождать часть грузовиков в него. Зато в освободившихся кузовах разместились повольготнее, а не как раньше на голове друг у друга. Да и документы у лейтенанта были нечета нашим. Ни один жандарм не подкопается. Колонна снабжения танковой дивизии это вам не хухры — мухры.

Шклов и мост через Днепр мы преодолели под вечер. Зато город и оккупационный порядок посмотрели. В городе работали магазины, разночинный народ, несмотря на вечернее время, торговал на рынке или шлялся по улицам. Над парой зданий колыхались красные флаги со свастикой. Под руководством немцев группа пленных работал на жд. станции. На путях пыхтело несколько паровозов. Зениток вокруг было натыкано куча. Особенно у моста через Днепр. Офицеры и солдаты поодиночке и группами спокойно, как у себя дома, ходили по улицам. Ничего и никого, не боясь, гуляли парочки, в том числе и немцы с местными дамами. Действовало офицерское казино и пара кафе. Было много легкораненых. Работал полевой бордель у подходов к которому располагался пост жандармов, проверявших у солдат документы.

Еще в Пружанах, среди документов, захваченных у немцев, мне принесли талончики голубого и розового цвета на часовое посещение борделя. Первые для солдат вторые для сержантов. «Лагерный майор» тогда просветил по этому вопросу. Оказывается, немецкому солдату было разрешено 5–6 раз в месяц посетить данное заведение, кроме того командир мог поощрить солдата дав ему еще талон. Солдатские и сержантские бордели двигались непосредственно за войсками и размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. Там где дислоцировались крупные подразделения вермахта, полевой комендант давал разрешение на открытие борделя из местных жительниц и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом соответствии с гигиеническими стандартами. Обязательным было наличие ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат, запрещающий делать «это» без средств индивидуальной защиты. Презервативами, наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими средствами, обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки предписывали «домам» держать штат из расчета одна проститутка на 100 дислоцирующихся в округе солдат. Оказывается в «веселые фрау» брали далеко не каждую: проституток для вермахта тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей правила предельно ужесточались: здесь могли работать только чистокровные немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами. В солдатские и сержантские публичные дома тоже попадали не с улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел «этнического сообщества и здравоохранения», являвшийся подразделением гестапо. В Пружанах такой бордель был, но, увы, мы туда на экскурсию не попали. Да и в Шклове тоже не судьба.

Вообще постов и патрулей по городу хватало. Похоже, немцы, наученные нашим опытом захвата тыловых городов, решили подстраховаться. За порядком следили строго. Тут и там встречались огневые позиции. Лагерь для военнопленных был вынесен за город и усиленно охранялся. Мост немцам достался с большим трудом и они потратили на его восстановление много сил. Поэтому явно старались его сохранить в целости и в сохранности. Предмостовые укрепления у моста через Днепр были заняты охранными подразделениями, служба ими неслась, как положено. Не балуй. Все машины брались под контроль и сопровождались пулеметами. Дежурные расчеты стояли и у противотанковых орудий. Лишних и местных жителей на мост не допускали. Только в фельдграу и с предъявлением документов. Таких колонн как мы, ждавших своей очереди на переправу, было несколько. В машинах везли все что хочешь. От личного состава до танков на платформах трейлеров. От нечего делать записывал номера автомашин и зарисовывал опознавательные знаки на них. Из разговоров стало известно, что все ждут запуска в работу жд. линии Орша — Горки. Раненых везли много. Мимо нас пара таких колонн в центр города прошла. Немецкая переправа работала как часы. Встал в конец очереди и жди когда позовут. Никто никуда не спешил, не лез вперед без очереди. Да и смысла в этом не было. Все делалось быстро. Без особых «ЧП». На моих глазах один из грузовиков заглох. Никто не дал водителю времени на ремонт. Тут же к нему подошел жандарм, остановил встречное движение и практически сразу подъехал тягач и вытянул на берег заглохшую автомашину. Больше нескольких минут никому стоять на мосту не разрешалось. Вот и мы, дождались, когда нам регулировщик разрешит пересечь мост и спокойно двинулись на восток в направлении на Горки. «Орнунг» мать его. И как тут не печалиться?! Даже взорвать мостик не дали, гады! Пришлось затаить обиду на них на будущее.

Большинство колонн шло в туже сторону, что было нужно и нам. Правда, с наступлением темноты все застыло. Колонны съезжали в деревни и застывали до утра. Лишь несколько колонн по десятку автомашин с пехотой внутри с приглушенным светом фар продолжало упорно двигаться вперед. Да вездесущие байкеры носились по дороге. Но вскоре и они успокоились, свернув в очередное село. Я, конечно, верю в своих водителей, но суточное напряжение и усталость могли сказаться на них. Войдя в рощу неподалеку от Оршанского шоссе, мы встали на ночевку. Где — то на юге, в стороне Могилева, гремели раскаты грома, а тут было тихо. Только обычные лесные звуки, да редкое позвякивание металла нарушали покой леса.

Глава 3

Благовка

Подъем был ранним. Нам стоило спешить. По сообщению часовых ночью на дороге был шум, прошло несколько колонн, в том числе танковых на восток и несколько колонн на запад в сторону Шклова. Опять пришлось рыть могилу. Умерло еще несколько раненых. Скорее бы до наших добраться! Еще до восхода солнца мы тронулись в путь. Завтракать пришлось на ходу. Следы боев виднелись всюду. Обгоревшие остовы машин и танков, брошенная техника и повозки, противогазные маски, трупы людей и животных украшали окружающий пейзаж.

Трасса на удивление была свободна. Ни встречных машин, ни постов. Только на востоке и южнее из-за леса все громче звучали раскаты грома, хотя на небе не было ни облачка. К чему бы это? Объяснение нашлось быстро. Почти на выезде из леса нас перехватил мотоциклист, везший донесение из мотоциклетного батальона дивизии «Дас Райх» в штаб своей дивизии и заодно доставлявшего «пленного штабного офицера». «Шарфюрер» был из 3-й роты мотоциклетного батальона. Встретившему его Дорохову эсэсман сообщил, что русские со стороны Могилева ночью перешли в наступление, прорвали фронт и ворвались в населенные пункты Старые Чемоданы, Городищи, Княжино. Их батальон был поднят по тревоге и направлен для локализации прорыва. 3 рота с минометным взводом 5 роты, двигаясь из Фащевки, напоролась на русских у д. Старые Чемоданы и пулеметным огнем сдерживает наступление противника пытающегося пробиться к мосту через речку Чаенку и в сторону с. Фащевки. Мост под контролем мотоциклистов. Остановить русских удается благодаря тому, что силы русских пока незначительны. Не более батальона пехоты закрепившегося на окраинах деревни. Сообщил он и о том, что немецкий гарнизон в Городищах разгромлен. Остатки гарнизона и основные силы его батальона (1, 2, 4 и 5 роты) ведут бой за с. Городище. Силы русских в том районе оцениваются в пехотный полк со средствами усиления. Мне его доклад понравился. Грамотный и очень своевременный с указанием позиции и сил его части. Шарфюрер так спешил сообщить сведения и помочь своим попавшим в беду камрадам, что согласился проводить нас к месту боя.

Пленный «русский» меня тоже очень «обрадовал», подтвердив все сказанное немцем. Крепкого телосложения, слегка полноватый, еще нестарый мужчина, почти без проседи в волосах он был разговорчив. Разговорчивым «товарищ подполковник» был, даже слишком. Без всякого напора с моей стороны рассказал о расположении известных ему частей, штабов и резервов. Поспешил сообщить, что в наступлении участвуют 160-я и 137-я стрелковые дивизии 20-го стрелкового корпуса и 20-й мехкорпус, указал, что направление главного удара — Горки в тыл 9 и 46 армейским корпусам вермахта с целью соединения с частями 10 и 20 армий и окружения Мстиславско — Горкинской группировки войск вермахта. И так он был доволен, что попал в плен, так лебезил и восхищался немецким военным гением, что аж противно стало. Накатили воспоминания про Первую Чеченскую и аналогичную встречу под Грозным… Хорошо, что лес кругом, шоссе пустое и они нам оба были не нужны.

Опять стал вопрос — «что делать?». Куда направляться? Нет, я рад, что фронт приблизился к нам так быстро и неожиданно. На такой подарок судьбы даже и не рассчитывал, но рвать линию фронта думал несколько по-иному. Ночью и на тихом участке фронта, а тут такое. Как бы мы сами не попали под раздачу, никто ведь разбираться не будет. Что наши что немцы. Так что надо было пораскинуть мозгами. Съехав с дороги на просеку и замаскировавшись, мы ждали результатов проверки разведкой полученных сведений. Заодно саперы готовили сюрпризы для немецких подкреплений. Тут в сторону Городищ пяток грузовиков со всякой «шушерой» мимо нас проскочило. А оно нам надо чтобы еще и к остальным подкрепление пришло? Нет! Вот пусть завалы да минные ловушки поразбирают, другую дорогу поищут, глядишь, усталыми под нашими пулеметами умрут. Мы спешить не будем. Подождем. Лес он большой и дорога через него долгая и тяжелая. Пока разберутся, что к чему мы успеем свои дела поделать. Заодно народ снова переоделся в советскую военную форму. Надеюсь окончательно.

Разведка подтвердила показания шарфюрера. До роты немецких мотоциклистов действительно держало оборону напротив д. Старые Чемоданы. Они очень грамотно оборудовали свои позиции в лесополосе, вдоль дороги и у моста. Огнем почти двух с половиной десятков пулеметов они отражали все попытки нашей пехоты продвинуться вперед. Поддерживали мотоциклистов несколько бронетранспортеров и минометная батарея из трех 50 мм и двух 81 мм минометов. Ситуация тут складывалась патовая. Наши, заняв село, пару раз пытались атаковать, но с потерями были отброшены назад. Немцы же не обладали силами их выбить из деревни и ждали подкреплений, гася наших минометным и пулеметным огнем.

У Городищ происходило примерно тоже самое. Только в качестве атакующих тут выступали немцы. В качестве усиления у них было с пяток бронемашин, три 37 мм противотанковые орудия и куча байков с пулеметами, в том числе из них штук двадцать станковых. Пара Т-26 и БТ на поле перед селом коптила небо. Видно пытались контр атаковать да попали под огонь противотанкистов. Наши закрепившись в селе оборонялись и вели огонь из минометов и пулеметов. Вот только не было с нашей стороны слышно артиллерии и танков.

Рваться к Городищам не имело смысла. У немцев там больше батальона со средствами усиления и видно скоро подойдет еще подкрепление. Обе стороны вцепились друг друга крепко и надолго. Влезать там нам в драку не стоило. Чревато большими потерями. Даже если мы все будем использовать только бесшумное оружие и пойдем тихо — тихо нигде не рискуя. Так что путь наш лежит к Старым Чемоданам. Деревня небольшая всего пару десятков усадьб вдоль единственной улицы, немцев немного как раз нам по силам. Кого послать в бой вопрос даже не стоял — снайперов и егерей с парой пулеметов в прикрытии. Двадцати снайперам с «безшумками» там работы на полчаса. Ну и штурмовиками потом подчистим. Атаковать будем из леса. Остальные во главе с Гороховым должны прикрывать нам тыл и минировать дороги.

После недолгой прогулки по лесу нам предстало поле боя во всей красе. У деревни на повороте дороги догорало три мотоцикла, лежал десяток трупов как в нашей, так и в немецкой форме. В самой деревне дымило несколько домов. Немцы рассосались вдоль дороги и края леса, за деревьями и кустиками по ложбинкам и промоинам заныкались и не спешили себя обнаруживать. Так изредка перестреливались с нашими, гася обнаруженные среди домов и садов огневые точки красноармейцев пулеметами и минометами. Частично даже окапывались, но как — то сонно, без огонька. Бронетранспортеры убрали подальше в кустики, а рядышком собралась пара офицеров, человек шесть унтеров и солдат в камуфляжных куртках и мотоциклетных очках. Один из офицеров взобравшись в кузов бронетранспортера, через оптику бинокля изучал деревню и давал какие — то команды стоявшему на земле «электрику» с фонариком в руках. Минометчики, спрятавшись в небольшом овражке и прикатив тележку с боеприпасами, по команде унтершарфюрера постреливали по деревне. Охранение с парой пулеметов было выслано в лес и на дороги в сторону Фащевки и Дубровки. Деловая суета была на стоянке транспорта. Тут несколько солдат с карабинами в руках несло охрану пять десятков мотоциклов и трех грузовиков, причем один из них был с полевой кухней, у которой копошилось двое в фельдграу и белых передниках. Еще человек пять заправляла мотоциклы из снимаемых с одного из грузовиков канистр. Несколько в стороне от техники пара солдат с белыми повязками и Красным крестом перевязывала раненых. Делалось это под строгим взглядом худощавого носителя двух маленьких серебряных звезд в черной петлице «электрика». Все вели себя спокойно и не торопясь, словно делаю давно надоевшую и однообразную работу. Они явно чего — то ждали. Чего? Я думаю те четыре десятка мотоциклистов, что на десятке трехколесных байков пошли в обход деревни с юга или подкреплений. Единственный вопрос, который меня заинтересовал так это откуда в мотоциклетной роте бронетранспортеры? Насколько я помню, у них в штате таких в помине не было. Ну да ладно нам без разницы, что в качестве трофеев получать.

Наши особой активности тоже не проявляли. Видно в предыдущих попытках смять немцев понесли потери и от дальнейших атак отказались. Периодически из деревни то тут, то там били «Максимы» или винтовки по обнаруженным у леса и дороги целям. Минами никого достать не пытались. Толи боеприпасы берегли, толи минометов у них вообще не было.

Пришлось вмешаться в эту мирную идиллию. Егеря оправдали оказанное им доверие и бесшумно сняли охранение. Получив сигнал, сразу с двух сторон начали работу и мы: от стоянки техники и северной окраины леса у дороги на Городище, постепенно передвигаясь к центру позиций роты, оставляя немцев у моста на закуску. В Фащевке, кстати, громыхало и неслабо так. Явно крупнокалиберная артиллерия работала. Немцы, правда, не беспокоились по этому поводу. Но, а потом и вообще им не до этого стало. Успокоились… Все шло хорошо, но десятка полтора «электриков» под командой высокого и накаченного эсэсесмана у моста через речку видя замирающих навеки товарищей всполошилось. Они — то нам всю малину и испортили. Зашумели. Открыли пулеметный огонь по лесу, где готовились к атаке мои «штурмовики». И надо же так постараться, что смогли уложить троих бойцов, не успевших спрятаться за деревья. А потом еще десятерых ранили, отбивая атаку. В итоге мы все равно вышли победителями. Наши в деревне тоже не растерялись, как только немцы со стороны д. Саськовки в атаку пошли, встретили их плотным пулеметным огнем. Видно ученые уже были, знали, что немцы любят в обход лазить. Всех не положили но, тем не менее, атаку с этого направления сорвали и сами бросились в контратаку, загнав немцев в лесную чащу следом не пошли, вернулись к деревне.

Ну, а дальше бала встреча «на Эльбе». С «салютом» из двух десятков стволов со стороны деревни по нам. Пришлось напрягать голос и вправлять мозги «вольным стрелкам» военно — матерным языком с тремя загибами. Помогло, стрелять прекратили. Я, конечно, понимаю, что появление со стороны леса и немецких позиций нескольких десятков лохматых «лесных чудищ» с оружием в руках производит впечатление на нестойкие умы, но не такое же активное и шумное, чтобы встречать нас пулеметным и винтовочным огнем на поражение. Я тоже переборщил, может, и не надо было вспоминать всех родственников стрелявших и обещать сделать с ними несуразное. Главное встретились. Даже обняться, поругаться и морду лица чуть не начистить успели. Повторно это произошло, когда моя автоколонна втянулась в деревню. Ведь предупреждал охранение, что будет колонна трофейных автомашин, идущая со стороны Городищ, описал как она выглядит, нет, надо обязательно пострелять и одну машину испортить. За это пришлось заставить этих стрелков на руках машину в деревню закатывать, а потом и разгружать. Им в качестве дополнительного наказания еще пришлось перекатывать в деревню захваченные мототрофеи. У меня ведь водителей на все не хватает. Ну и трофеями я их обделил, каюсь. Тут стараешься у врага технику отбиваешь, а вместо благодарности некие несознательные оболтусы ее калечат.

Сведения шарфюрера о том, что в деревне стоит батальон подтвердились. Тут оборону держал стрелковый батальон 425 стрелкового полка 160 стр. див. Только вот батальон насчитывал было всего две сотни активных штыков. Еще примерно столько же, только раненых, размещалось в качестве гарнизонов в Благовке и Дивново. Потому и не проявляли наши активности, стараясь избежать лишних потерь удерживая захваченные деревни. Батальон прикрывал левый фланг своего полка, старавшегося удержать за собой Городище, и обеспечивал связь с соседним 514 стрелковым полком, наступающим на Фащевку. Командовал батальоном мл. лейтенант Семенов. Измученный бессонной ночью, с окровавленной повязкой на голове, в рваной гимнастерке и порванных галифе. Вчера вечером он еще командовал взводом. В карьерном росте виноват был вражеский огонь, выбивший из строя всех командиров батальона. Вот и пришлось парню принимать командование и связанные с этим заботы на свои неокрепшие плечи. Делал он это советуясь с бывалыми сержантами, ставшими в одночасье ротными. Взятие Старых Чемоданов было последним успехом батальона. Прорыв линии фронта и ночные атаки на деревни отняло слишком много жизней. Хоть немецкие гарнизоны в деревнях и не были большими, но сдаваться они не спешили. Дрались до конца. «Локтевая» связь с соседями была потеряна. Где находятся наши вопрос оставался открытым. Хорошо, что хоть связь со штабом своего полка не потеряли. Посыльный добросовестно мотался туда-сюда. Ибо других средств связи не наблюдалось. Такими же открытыми оставались и вопросы с отставшими тылами и эвакуацией раненых.

Мамлей парень молодой, толковый, вот только немного растерялся. Связь с соседями на флангах потерял, разведку не организовал, в бой с превосходящими силами противника ввязался. Из его рассказа выяснилось, что в деревню его рота вошла под утро без боя, стали закрепляться на достигнутых рубежах, успели оседлать перекресток дорог, выставив там отделение со станковым пулеметом. Тут со стороны Фащевки появилось несколько мотоциклистов, которых срезали из «Максима». Ни у кого из командиров не возникло мысли, что это головной дозор большой колонны, которую было не видно из-за леса. Часть бойцов, обрадовавшись легкой победе, решила собрать трофеи, покинула позиции и вышла на дорогу. Тут их и накрыл огонь из десятка пулеметов развернувшейся колонны мотоциклистов. Погибли, в том числе командир роты и взводный пытавшиеся вернуть бойцов на позиции. Немцы, развернувшись цепью, практически не останавливаясь под огнем остальных взводов роты, прорвались в деревню. Но были отброшены к лесу контратакой подошедших из Дивново подразделений батальона. Бойцы же принесли весть о гибели комбата, начштаба и еще нескольких командиров в бою с еще одной колонной мотоциклистов двигавшихся по дороге на Дивново из Саськовки. Так что стал мамлей комбатом. Атаковать немцев закрепившихся на окраине леса он не решился из-за понесенных батальоном потерь. Считал более важным удержать деревню за собой. Прекрасно понимая, что если к врагу подойдут подкрепления, то они могут ударить во фланг полка. Все атаки немцев отбивал пулеметным огнем семи сохранившихся в ротах «Максимов». О сложившемся положении сразу же доложил в штаб полка. Там обещали подкреплений и потребовали держаться во чтобы то не стало. Часть раненых удалось эвакуировать в Благовку, где развернут полковой медпункт. Мне мамлей сразу предложил принять командование остатками батальона. Пришлось его огорчать своим отказом. Подсластив «пилюлю» выделением части трофеев и оказав помощь в организации обороны и разведки, зачистки леса в сторону Саськовки откуда в прошлый раз наступали немцы. Трофеев было много. Все не унести. Одних только немецких пулеметов MG-34 12 штук. Да еще станковых шесть (четыре ротных и два с бронетранспортеров). И это не считая десятка затрофеенных немцами «Дегтярей». Раньше читая о снабжении частей СС вооружением по остаточному принципу, даже и не верил в это (немцы же все по единому порядку делают!), а тут увидел вживую. Эсэссовцы были вооружены в большинстве своем нашим вооружением — автоматы ППШ и ППД у офицеров и унтеров, винтовки СВТ и АВС. На мотоциклах были смонтированы турели под пулеметы ДП и ДТ. А вот оптика, пистолеты и минометы, правда, были немецкие. Боеприпасы в грузовике и тележках прицепленных к мотоциклам были тоже с нашей маркировкой. Вот и поделился я ими. Отдав Семенову часть захваченных пулеметов и боеприпасов. Автоматы и винтари себе оставил все равно его бойцы с трофейным вооружением дело не имели. Пяток мотоциклов тоже подарил. Нашлись у него люди имевших раньше дело с ними. Пока занимались делами в деревню прибыли особист и комиссар полка. Оказывается, мамлей был еще и оборотистым малым. Далеко пойдет если фашисты не остановят. Я тут понимаешь, злобствовал по поводу повреждения техники и сбору трофеев, размещению личного состава, а он посыльного без моего ведома в штаб послал.

Никакого наезда на меня со стороны прибывшего командования полка не было. Вышли из окружения и слава богу. Помогли батальону разобраться с противником, поделились трофеями вообще молодцы. Подтвердить запись в журнале боевых действий, вообще без проблем и даже полковую печать можно поставить. Особист только проверил у меня документы и поговорил с бойцами отряда и Семеновым. А вот с дальнейшим было сложнее. Отпускать нас в Могилев они не хотели.

Полк, выполняя приказ дивизии, продвинулся вперед насколько смог, захватил ряд населенных пунктов и уничтожил гарнизоны врага, понес при этом большие потери в людях и технике. Батальоны потрепаны в боях. Когда прибудет подкрепления неизвестно. Тылы отстали, а у меня тут целый автопарк и куча тяжелого вооружения. То, что отряд совершил многокилометровый рейд по тылам противника, с боем вышел из окружения и бойцам требовался отдых, они понимали, но потребовали от меня войти в их положение. Немцы усилили напор на занимаемые полком позиции, неизвестно удастся ли их сдержать. В Благовке собрано большое количество раненых, требовалась их срочная эвакуация в тыл. Имеющимися в распоряжении полка конными повозками всех не вывезти. Поэтому они и просили меня отдать под эвакуацию имеющийся автотранспорт и водителей, а самим занять оборону в Благовке. С прибытием подкреплений нас клятвенно обещали сменить и направить в Могилев. Я согласился. Но с условием, что все мои раненые бойцы поедут в госпиталь в первую очередь, тем более что они и так уже находятся в машинах. С учетом новых трофеев свободными под погрузку оставалось шесть грузовиков. Еще четыре требовалось разгрузить от боеприпасов, запчастей и ГСМ. Батальонный комиссар согласился.

Еще один вопросом преткновения стали трофеи. Делись и все тут. Я, честно говоря, хотел все оставшееся себе захомячить. Не дали. Пристал с ножом к горлу и потребовал выделить еще пулеметов, винтовок и мотоциклы. Поделился, а куда деваться, свои все же. Вызвав Петровича, дал ему команду выделить что «похуже». Так полковым отошли десяток трехколесных и пять двухколесных «байков», часть автоматов и пулеметов. Минометы и противотанковые ружья оставил себе, как и кое-что еще, о чем комиссар не знал.

Раненых в Благовке действительно было полно. Пока шла их погрузка, заинструктировал сержанта Ларина, назначенного мной командиром автовзвода и остальных бойцов убывающих в Могилев. Не смотря на все заверения батальонного комиссара и военврача о возврате машин назад в целости и сохранности. В том, что они вернуться назад у меня лично было большое сомнение. Слишком они «жирная» цель для любого командира. Никто не откажется «поиметь» себе десяток большегрузных грузовиков. Вот я и инструктировал как себя вести и что делать в таком случаи. Для начала завезти в Управление НКВД по Могилевской области мой рапорт о выходе и боевое донесение. Разгрузить раненых и не обращая внимания ни на какие стоны и приказы вернуться назад. Если по какой-то причине этого не получится сделать, то возвращаться в Управление НКВД и ждать там дальнейших указаний.

Нам же предстояло встать в оборону села, превращая его в ротный опорный пункт. Бой в Городищах не затихал. Оттуда все везли и везли раненых…

Из воспоминаний Ларина Ивана Григорьевича. В 1941 г. командира автовзвода 132 отдельного оперативного батальона НКВД.

После почти месячного рейда по тылам 2-ой Танковой группы в первых числах августа батальон, в районе п. Городище Могилевской области соединился с частями 160 стрелковой дивизии. В связи с необходимостью эвакуации раненых из п. Благовка мой взвод в составе 14 автомашин был привлечен Командиром для этого. Так получилось, что в Благовку стали доставлять и раненых из остальных подразделений дивизии. В течение дня мы совершили три рейса в Могилев и обратно. В город везли раненых, обратно боеприпасы и подкрепления. И все это под постоянными авиа и артиллерийскими налетами.

Последний рейс был наиболее опасным.

На Шкловском направлении немцы ввели в бой танковые и моторизованные подразделения XX1V армейского корпуса, переброшенные из под Быхова. Парировать удар немцев войскам 13 армии было нечем, в бой были брошены все имеющиеся резервы. Немецкие танки и мотопехота прорвали оборону соседнего с нами полка, устремились на юг и перерезали дорогу к Могилеву. Об этом нас предупредили отступающие бойцы. Свернув в лес, колонна остановилась, решая, что делать дальше. Возвращаться назад не имело смысла. На подступах к Благовке шел бой. Там наш батальон, прикрывая отход 425 полка, сдерживал наступление противника. Погрузка раненых велась под интенсивным арт. и минометным обстрелом. Оружие было только у водителей и бойцов отделения охраны, сопровождавших наши автомашины на трофейном бронетранспортере и нескольких тяжелых мотоциклах с пулеметами. При всей нашей подготовке и наличии 6 пулеметов в случаи нападения врага мы бы не смогли долго защитить раненых. Большинство бойцов сопровождения сами имели ранения. Это понимали и мы и раненые, что мы перевозили. Попадать в плен никто из бойцов нашего батальона не хотел. Насмотрелись в рейде что такое «немецкий плен и харчи». Хотя это и предлагали несколько раненых поднявших «бучу и агитацию». Пришлось зачинщиков приводить к порядку. Еще утром перед первым выездом мне Командир отдал трофейную немецкую карту. Благодаря ей удалось найти объездную дорогу, вырваться из ловушки и вернуться в город.

Дальнейшее продвижение немцев к городу удалось остановить огнем корпусной артиллерии, которая прямой наводкой бетонобойными снарядами уничтожила несколько танков; часть танков повернула на север и также была уничтожена огнем артиллерии и истребителями танков, умело использовавшими бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат.

Из-за прорыва немцев под угрозой окружения оказались части наступавшие на Шклов и Горки. Тем более что части 10 и 20 армий так и не перешли в наступление, войскам 13 армии пришлось одним сражаться с более сильным противником пытавшемся взять Могилев в кольцо. Под ударами врага нашим войскам пришлось останавливать наступление и отступать к Могилеву. Часть войск оказалась отрезанными и немцами в лесах между Городищами и Горками. Среди них оказался и наш батальон.

По возвращении в Могилев и сдачи раненых в госпиталь мой взвод был прикомандирован к областному Управлению НКВД. Еще в наш первый рейс по приказанию Командира я доставил туда его рапорт о выходе батальона из окружения, захваченные документы и карты, часть трофеев. Среди переданных трофеев были десяток тяжелых мотоциклов «Zuendapp KS 750», холодное оружие членов СС, личное оружие командира 3-ей роты мотоциклетного батальона дивизии СС «Дас Райх» гауптштурмфюрера СС Кристиана Тихсена. В своем рапорте Командир просил поставить захваченную у врага авто и мотто технику на учет как транспорт НКВД, а личный состав батальона на довольствие. Мы ведь после освобождения из плена и включения в именной список личного состава батальона все стали бойцами НКВД. Именно поэтому наш автовзвод и бойцы охранного отделения были включены в подразделения охраны тыла 13 армии. Однако пробыли там недолго. С началом боев за город взвод и всех раненых бойцов нашего батальона с аэродрома «Луполово» эвакуировали на «Большую землю».

* * *

4 августа Гитлер приказал командующим обеих танковых групп, входивших в состав группы армий «Центр», прибыть в штаб группы, располагавшийся тогда в Борисове, и доложить ему о состоянии техники танковых соединений. Тогда же он заявил, что Москва как военная цель отходит на третий план после Ленинграда и Харькова.

Глава 4

Народный комиссар Внутренних дел Лаврентий Павлович Берия сидел в тиши кабинета и еще раз просматривал документы принесенные Судоплатовым. Они касались действий 132 батальона НКВД за последнюю декаду июля. Многое можно было бы отнести к разделу фантастики, однако заместитель командира бригады Особой группы при НКВД СССР полковник Третьяков, направленный в Слуцко — Бобруйскую группу войск все видел своими глазами и подтвердил.

Кто бы мог подумать, что вырвавшись из стен Брестской крепости остатки батальона смогут не только пройти рейдом по тылам противника, но и создать на оккупированной территории Свободную от оккупантов зону. Громя аэродромы, тылы и штабы врага, освобождая наших военнопленных, отряд Седова вырос в несколько сот раз. Порой, действуя на грани фола, они совершили немыслимое. Один захват Ляховичей, Клецка, Слуцка, Уречья и Бобруйска чего стояли. Гарнизоны этих городов были в несколько раз больше чем численность батальона и, тем не менее, Седов, проведя разведку, рассчитав, рискнул и добился успеха. Ведь были попытки наших окруженных войск прорваться к линии фронта через Минск, Борисов, Несвиж и Барановичи и другие города Белоруссии, но необдуманные действия командиров и начальников лишь приводили к потерям личного состава и техники. А освобождение лагерей военнопленных! Ведь была же информация от агентуры о месторасположении сборных пунктов и лагерей, системе их охраны, ближайших гарнизонах врага, но никто не решился на их нападение. Все ссылались на нехватку сил и средств. Седов же получив информацию, несмотря не на что выбрал несколько крупных и нанес удар. Оказалось, что охрану лагерей с десятками тысяч наших пленных несут всего несколько сот солдат врага, что при правильной организации можно снабдить бывших пленных оружием и боеприпасами, дать им возможность искупить свою вину за попадание в плен.

Опираясь на опыт действия батальона, Бригадой особого назначения НКВД была проведена операция по освобождению пленных в Лунинце. Еще почти семь тысяч человек влилась в состав Слуцкой группы войск. Пусть не все из них смогут взяться за оружие, тем не менее, они сохранены для страны и армии.

Трудное время требовало специфических решений, лейтенант оказался мастером таких. Чего только стоила своевременная и правильная идея создания штрафных батальонов и рот. Хорошо проработанная и обоснованная примерами, выкладками, показаниями бывших военнопленных и документами германцев она была оформлена в виде проектов Положений о создании таких подразделений в РККА. Привлеченные к изучению этих проектов специалисты дали высокую оценку представленным документам. Сегодня они должны были быть оформлены приказом Наркомата обороны.

Оправдала себя и идея формирования боевых отрядов из бывших военнопленных служивших ранее в одной дивизии или полку. Такие подразделения требовали меньшего времени на сплачивание и подготовку, более упорно и организованно сражались. Седов предложил этот же принцип перенести и за линию фронта — отправлять вышедших из окружения, отлежавших в госпиталях бойцов в те же подразделения где они ранее служили. А то все чаще встречались случаи, когда танкиста, авиаспециалиста или артиллериста отправляли в пехоту. И всегда ссылались на необходимость пополнения стрелковых частей. В итоге страна и армия теряла специалистов, на подготовку которые были потрачены огромные деньги и время. Так что предложение лейтенанта было очень своевременным и нужным.

Военные прокуроры изучая присланные протоколы заседаний трибунала созданного Седовым в отношении предателей и изменников Родины не нашли к чему придраться. Тоже самое можно сказать и предложениях Седова о создании законов СССР — «Об инвалидах и участниках Великой Отечественной войны», «О внесении изменений в Уголовный Кодекс» и многое другое. Особый интерес вызвал проект Положения «Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника». Довольно своевременный и необходимый документ. И когда он только мог все это разработать и понять? Притом, что достоверно установлено отсутствие у лейтенанта специального юридического образования. Что тут говорить, полна Русская земля талантами и такими самородками как Седов. Вроде и не видно их, живут как все, но случись что, их талант проявляется в лучшем свете.

Очень своевременным оказались сведения добытые Седовым в Бобруйске о планах немецкого командования поворота ряда частей 2-ой ТГ и 2-ой Полевой армии на юг в тыл нашим частям, обороняющимся на Украине и удара 4-ой Танковой армии (2 и 3 ТГ) и 9 Полевой армий вермахта на Смоленск. Карта, захваченная в штабе 53 Армейского корпуса вермахта, оказалась ой как, кстати, для нашего Генштаба. Некоторые с генеральскими звездами в петлицах усомнились в ее подлинности, но последующие события подтвердили, что лейтенант был прав, настаивая на возможности такого удара. Концентрация механизированных и моторизованных войск 2-ой Танковой Группы в районе Старого Быхова были ярким тому подтверждением. И если этот удар наши войска смогли парировать ударами группы Качалова, 4 — й и 21— й армии то вот со Смоленском не все было так хорошо. А ведь представленные лейтенантом документы говорили об этом. На карте были нанесены предполагаемые удары 8, 9, 46 и 47 армейских корпусов на Оршу, Горки с последующим направлением на Смоленск и Мстиславль. Несколько дней назад немцы здесь ударили и прорвали фронт. Теперь командованию Белорусского, Центрального и Резервного фронтов приходилось закрывать эту дыру. 60 дивизиям группы армий «Центр» противостояло порядка 100 дивизий РККА. У Западного фронта резервы сгорели в боях в районе Могилева, Чаусах, Пропойска, Довска и Рогачева.

Заинтересовавшись личностью Седова, Берия приказал еще раз изучить его биографию, собрать дополнительные материалы о его довоенной жизни и учебе в училище. Ничего особого в жизни лейтенанта выяснить не удалось. Все как у всех парней его возраста — неплохо учился в школе и военном училище, любит веселые компании, выпивает умеренно. Активный комсомолец. Очень общительный, быстро входит в доверие. Спортсмен, начитан (увлекался литературой), любвеобилен. По неподтвержденным данным крутил роман сразу с несколькими женщинами, в том числе и старшего его по возрасту (по слухам имел половую связь с женой одного из старших командиров своего училища). И это притом, что он собирался жениться на девушке из санчасти училища. Направление в Зап. ОВО, опять же по слухам, получил благодаря как раз знакомству с той дамой. Точнее ее мужу посчитавшего нахождение лейтенанта в Орле слишком близким для его семейного благополучия. В Бресте Седов также быстро нашел себе женщину. Даже находясь в Москве проездом, отметился. Охмурил девушку из обслуживающего персонала гостиницы, где останавливался на несколько дней. Больших знаний в юриспруденции никогда не показывал (знал только что давали в училище), в активной изобретательской деятельности незамечен (не считать же таковым участие в школьном авиамодельном кружке). Нахождение в детском доме приучило его к самостоятельности и решительности. Отмечается повышенная нетерпимость к предателям и изменникам разного уровня. Дрался часто, благо силой бог не обидел, но умел себя остановить и не добивал врага. Если дружил, то верен был дружбе до конца. Ответственности и трудностей не боялся. Работал на износ и требовал этого от остальных. Особенно доставалось его подчиненным. Доносы на Седова в политотдел и в особый отдел части сохранились. В них бойцы жаловались на особую, как им казалось, жестокость и требовательность молодого командира, его «белогвардейские» замашки и т. д. и т. д. Хорошо, что в полку нашлись адекватные командиры и политработники правильно разобравшиеся, что к чему.

Вся корреспонденция направляемая Седовым и его бойцами за линию фронта доставлялась в Москву, здесь принималось решение о направлении ее адресатам. Цензорами отмечалось, что по сравнению с остальными командирами Седов никогда не направляет руководству рукописные материалы, только машинописные тексты, изготовленные как минимум в нескольких экземплярах. Единственными корреспондентами кому идет рукописные письма опять-таки женщины. Одной из них является та самая сотрудница гостиницы «Москва», с которой у лейтенанта наметился роман. Кроме писем он направлял ей и фотопленки. Все они изучались и просматривались. Несколько снимков с фотопленок Седова сейчас лежали в отдельной папке и должны были продемонстрировать зверства немецких войск на оккупированной территории.

Лейтенант сделал очень важное дело, организовав расследование преступлений совершенных врагом на освобожденной им территории. Грубовато конечно, но это дело поправимое. Главное что все зафиксировано, описано, запротоколировано. Даже актирование и опознание тел им организованно. По решению «Кобы» все это будет направленно для ознакомления «Западными демократиями».

Узнав о передаче Седовым созданной группы войск под командование генерала Константинова, Берия, сначала вспылил, но потом, взвесив все «за» и «против» понял, что Седов, переложив дальнейшую ответственность за деятельность и обеспечение группы войск на армию, поступил правильно. Несмотря на мощную авиационную поддержку и принимаемые меры долго продержаться «Слуцко — Бобруйский карман» не мог. Благодаря Седову органам НКВД достались лавры победителей, а РККА остальное.

Положение в районе Слуцка и Бобруйска с каждым днем ухудшалось. Немецкое командование, обеспокоенное событиями в своем тылу бросило три пехотные дивизии из резерва для блокирования и уничтожения группировки. Немцами были заняты Клецк и Осиповичи. Полностью восстановлено движение по железнодорожной линии Минск — Елизово. Однако дальше продвинуться к Слуцку, Бобруйску и в направлении Старых Дорог они не смогли, упершись в оборону десантников и «штрафных» подразделений. На Барановичевском направлении, под ударами кавалерийской бригады СС усиленной танками и пехотой, юнкеров двух военных училищ подразделения группы войск уничтожив инфраструктуру железной дороги и мосты, отступили на заранее подготовленные позиции в пригородах Ляховичей. Прикрывшись реками Ведьда и Шевелевка, они пока сдерживают врага. Но силы не равны и вскоре обороняющимся придется отступать к Слуцкому укрепрайону, где Константиновым на базе боевой группы 161 дивизии была развернута новая линия обороны. На других участках линии соприкосновения с войсками противника положение было получше.

Части кав. группы Балицкого, десантники Левашова и бойцы боевой группы 121 дивизии, пополненные бывшими военнопленными, продолжали удерживать позиции у жд. станции «Татарка», п. Ясень, плацдарм и мосты у Бобруйска, сдерживая наступление 87 пехотной дивизии противника.

162 пехотная дивизия вермахта, курсанты двух юнкерских училищ от Ивацевичей начали наступление на Слуцк. Но уперлась в необходимость восстановления мостов и переправ. Лейтенант Маслов (опять же из батальона Седова) со своей боевой группой активно им в этом мешает, обстреливая из орудий и минометов переправы и устраивая минные засады на пути движения колонн противника. Сейчас бои идут в районе села Мазурки.

Тише всего в районе Ганцевичей. После рейда 2-го полка Особой группы НКВД к Лунинцу, разгрома 2 кавалерийского полка СС, немецким и нашим войскам пришлось перейти к обороне и ограничить свою активность только действиями разведгрупп. Это дало возможность снять часть боевых подразделений и направить их на другие участки.

Войска 21 армии не только не смогли пробить коридор от Рогачева к Бобруйску, но и удержать коридор к линии фронта в районе п. Паричи. 27 июля стыковые дивизии 43 и 35 армейских корпусов вермахта ударами с севера и юга прорвали позиции частей 66 стрелкового корпуса и закрыли коридор. С 30 июля на этом участке фронта наши части перешли к обороне.

Сегодня ночью, ударная группа генерал — майора Сидельникова, состоящая из бронегруппы Козлова, остатков штабной группы Седова, тяжелого и противотанковый артдивизионов, части боевой группы Сафонова (переброшенной из Ганцевичей), конно-механизированной группы и остатков 47 кав. дивизии при поддержки авиагруппы Паршина должна нанести удар от Бобруйска по направлению на Паричи. Войскам 21 армии приказано всеми силами поддержать этот удар. Надеюсь, у них все получится и прорыв удастся.

В то, что Седов погиб в бою под Бобруйском не верилось. Утрата связи с его отрядом еще ни о чем не говорила. Отряд, вырвавшись из окружения, мог скрываться в лесах или идти к линии фронта. Именно поэтому во фронтовые 4-е отделы и подразделения особых отделов частей направленно требование немедленно сообщать сведения о бойцах и командирах 132 батальона НКВД вышедших через линию фронта.

* * *

Из книги воспоминаний Героя Советского Союза генерала — майора авиации в отставке Паршина Григория Ивановича «Огненное небо».

… В «воздушном мосте» в Слуцк и Бобруйск было задействовано 44 самолета ТБ-3 1 и 3 тбап, 25 самолетов Г-2 и 30 ПС-84 Московской авиагруппы особого назначения (МАГОН), 11 — Ю-52 нашей авиагруппы. На аэродромы в Слуцке, Ганцевичах, Городищах, Старых Дорогах, Бобруйске доставлялось продовольствие, ГСМ, запчасти и боеприпасы, оттуда вывозились раненые и больные. Пилоты все время превышали нормы и брали на борт больше людей, чем положено. Так на ПС-84 вместо положенных 25 — ти пассажиров брали по 30, ТБ-3 и Г-2 — 35 вместо 18. За ночь пилоты успевали по нескольку раз перелететь линию фронта. За две недели существования Группы войск нами оттуда было эвакуировано более 5 тысяч раненых и больных.

Противник всеми силами стремился сорвать работу «моста». На аэродромы под Минском, Барановичами и Быховом 2 Воздушный флот люфтваффе оперативно перебросил свои истребительные части из Восточной Пруссии, Прибалтики и Польши. На наших маршрутах германским командованием было сосредоточено большое количество зенитной артиллерии. Каждый рейс в Слуцкую зону сопровождался потерями в живой силе и технике. Только за 30 июля 1941 г. нами было потеряно от огня зенитной артиллерии и атак истребителей врага 5 истребителей и 6 транспортных самолетов. На земле и в воздухе шли тяжелые бои. Немецкое командование всеми силами стремилось уничтожить наши войска в Слуцке и Бобруйске, нарушить работу «воздушного моста». Аэродромы в Слуцке, Бобруйске, Гомеле, Шаталове, Шайковке и Смоленске постоянно подвергались налетам и бомбардировке авиацией противника. Истребители врага устроили охоту за нашими самолетами. Десятки самолетов ежедневно сталкивались в бою, защищая небо над нашими войсками и аэродромами. И не всегда с успехом для наших пилотов. Сказывалась слабая подготовка и малый налет летного состава. Наши авиачасти несли большие потери не только в боях, но и техническим причинам. Самолеты и двигатели были изношены, неоднократно ремонтированы. Не редко из-за отсутствия необходимых запчастей для самолетов, участвовавших в полетах в Бобруйск или Слуцк, их снимали с более пострадавших бортов. А потом приходилось восстанавливать растащенные машины. Тем не менее, не смотря на все сложности, мы выполняли порученное нам дело.

За счет захваченных трофеев и освобожденных из пленна авиагруппа значительно увеличила свой боевой потенциал и количество. Теперь в ней числилось 130 пилотов и штурманов. На вооружении состояло 12 бомбардировщиков, 30 истребителя Ме— 109 Ф-2, 16 штурмовиков, два высотных разведчика, 13 транспортных самолетов Ю-52, 7 связных «Шторьхов» и отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков на У-2. Часть захваченных на аэродроме в Бобруйске самолетов была передана в состав ВВС 21 армии. Мы им передали 78 самолетов, в том числе 30 истребителей Ме-109 Ф-2, 9 штурмовиков Ю-87, 3 Су-2, 6 Ил-2, 4 — И-16, 6 — СБ. Подарок был очень своевременный. К этому времени в составе ВВС 21 армии было всего 45 самолетов. В том числе: 9 иап (Церковье) — 15 И-16 из них 6 неисправных, 135 ббап (Деминка) — 3 °Cу-2 (10 неисправных)…



Поделиться книгой:

На главную
Назад