Услышать тебя...

— Наташка!—удивилась Машенька. — Она уже два раза приходила в редакцию, спрашивала, когда ты при­едешь.

— Не напечатают — пошлю в «Огонек», — сказал Сергей. — Почему бы не дать такой снимок на обложку?

— Отправь, — буркнул Феликс.

— Я патриот своей газеты, — скромно заметил Сер­гей и с улыбкой посмотрел на Машу. — При случае скажи об этом редактору.

— Он ведь ждет! — спохватилась Машенька. Пригладив пятерней темные коротко подстриженные волосы, Сергей вышел вслед за ней в коридор.

Александр Федорович Голобобов сидел за огромным письменным столом и разговаривал по телефону. В каби­нете редактора все было большим и значительным: сам Голобобов, письменный стол, массивный мраморный чер­нильный прибор с танком и самолетом на крышках, брон­зовая настольная лампа с зеленым стеклянным абажу­ром.

Положив трубку, редактор повернулся к Сергею.

— Отпечатал фотографии? — спросил он. Сергей кивнул-

— Подписи сделал?

— К вечеру будут готовы.

Редактор взглянул на часы —они тоже были боль­шие, с выпуклым стеклом — и сказал:

— Чтобы через два часа все сдал в секретариат. Ясно?

— Не люблю я делать подписи, — сказал Сергей.— Под каждым снимком одно и то же.

— Подпись под снимком должна быть выразитель­ной и лаконичной. Длинные подписи никто не читает. Уже сам тот факт, что в газете напечатан портрет пере­довика, огромная пропаганда. Ты имеешь представление о тираже нашей газеты? Десятки тысяч экземпляров ра­зойдутся по области, и в каждом номере твой снимок... Чего носом дергаешь? Известные истины изрекаю? В том-то и беда, что приходится кое-кому напоминать, где ра­ботаем и что делаем... Кое-кто забывает об этом, вот и появляется в газете портрет доярки с подписью, что она...

— Про эту доярку слышу уже десятый раз, — пере­бил Сергей. — Ну, дали выговор, может быть, и хватит об этом?

Черные густые брови Голобобова полезли вверх. По тому, как медленно стали багроветь его круглые щеки с мешками под глазами, а толстые пальцы начали выби­вать дробь на стекле, Сергей понял, что сейчас грянет гром.

Голобобов набрал в грудь побольше воздуха, рас­крыл рот, и... тут зазвонил телефон. Метнув на Сергея гневный взгляд, редактор громко и непочтительно рявк­нул в трубку: «Да, слушаю!» В ту же секунду лицо его стало виноватым.

— Извините, Иван Степанович... Сотрудник тут у меня того... вывел из себя... Да, слушаю. Хорошо. Завтра же отправлю в командировку Шабанова. Он уже был в этом районе и во всем разберется. Иван Степано­вич, попрошу вас больше уполномоченными в колхозы сотрудников редакции не назначать, а то я один тут оста­нусь. .. Хорошо. Вечером вам позвоню. До свиданья.

Голобобов осторожно положил черную трубку на рычаг, достал большой, в крупную клетку платок и вытер вспотевший лоб. Спрятав платок, потрогал пальцем мешки под глазами. Когда он снова взглянул на Сергея, глаза у него были несчастные.

— Доведете вы меня до инфаркта, — жалобно сказал он. — Ох, доведете, голубчики! До чего дошло, а? Фото­репортер учит меня! Скажи по-честному, Сергей, может, я стар и глуп? Пора на пенсию, а?

— Извините, Александр Федорович, — резко поднялся Сергей.— Снимки с подписями через два часа сдам.

— Я тебя вот зачем позвал... Садись на свой драндулет и поезжай в Усть-Долыссы, там в воскресенье пускают колхозную ГРЭС. Будет торжественный митинг, празднество, в общем. Четырехколонную панораму ГРЭС на первую полосу и три-четыре снимка в большой фотоочерк на третью... С тобой поедет Сергеев из сельхоз-отдела..— Редактор нажал черную кнопку на столе, и в кабинет вошла Машенька. — Позови Сергеева.

Машенька быстро вернулась и сообщила, что Сергеев уехал в совхоз «Пятницкий» и вернется только завтра к вечеру.

Голобобов потер переносицу и задумался. Машенька и Сергей выжидательно смотрели на него. Лоб редактора был нахмурен, живые карие глаза смотрели как бы сквозь Сергея.

— Жаль, что ты не можешь расширенные подписи делать... Тогда никого с тобой и посылать не надо было бы, — с сожалением сказал он. — Кстати, где ты учишься?

— Послал документы в Ленинградский университет на заочное отделение журналистики,— сказал Сергей.

— Просто ума не приложу, кого с тобой послать...— Редактор перевел задумчивый взгляд .ла Машеньку.— Позови-ка сюда эту... забыл фамилию. Ну, практикантку!

— Земельская ее фамилия, — сказала Машенька и скрылась за дверью.

— Все литсотрудники в командировках, да еще трое уполномоченные.. . — произнес Голобобов. — А ну как не справится?.. Ты, Сергей, на всякий случай записывай все в блокнот. И нужно-то всего сто пятьдесят строк.

Вошла Лиля и чинно села на стул рядом с Сергеем. Бросила на него быстрый взгляд, но не поздоровалась, наверное, от волнения. Редактор обстоятельно разъяснил задание, велел обратить особое внимание на фамилии людей, которые участвовали в строительстве ГРЭС, обязательно перепроверить, а лучший способ—это показать записанную в блокнот фамилию, имя и отчество этим же людям. А то бывает, что путают... Редактор бросил выразительный взгляд на Сергея, но в подробности вдаваться не стал. Голобобов подчеркнул, что задание.ответственное и фотоочерк уже запланирован на вторник.

Лиля все это молча выслушала, а когда редактор . умолк, растерянно сказала:

— Это моя первая командировка... и я не знаю...

— С вами едет газетный зубр, — кивнул редактор на Волкова. — Он вам поможет.

Сергей взял со стола скрепку и стал ее разгибать. Он и не ожидал, что ему так повезет. Печатая снимки в фотолаборатории, он все время думал о Лиле. Несколь­ко раз выскакивал в коридор, заглядывал в отделы, но девушку так и не увидел ни разу. И вот они вдвоем едут в Усть-Долыссы, да еще Сергей за старшего.

— Я вижу, вы расстроились? — спросил редактор.

— Нет, я... — Лиля растерянно смотрела на редактора. —Я никогда не видела ГРЭС... Разве что в кино.

Сергей прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Он даже отошел к окну, чтобы девушка ничего не заметила, по­тому что вряд ли она простила бы ему это.

Голобобов снова промокнул своим гигантским плат­ком мокрый лоб и, метнув в сторону Сергея неодобри­тельный взгляд, с улыбкой взглянул на растерявшуюся практикантку.

— Вы не пугайтесь... Это название такое громкое — ГРЭС, а на самом деле — маленькая колхозная гидро­электростанция. И речушка ничего общего не имеет с могучей Ангарой…

— Я постараюсь... — У Лили немного отлегло от сердца.

— Постарайтесь, голубушка, — ласково сказал ре­дактор. — Не боги ведь горшки обжигают?

— А нельзя, чтобы со мной поехал в командировку какой-нибудь опытный товарищ? — осмелев, подняла Лиля глаза на редактора. — Все-таки это моя первая командировка.

— Когда-нибудь все равно вам надо было начинать, — ободряюще ответил Голобобов. — А опытных товарищей сейчас нет в редакции... — Он развел руками. — Разле­телись, как птахи, кто куда! — Редактор взглянул на Сергея, примолкшего у окна. — Только не доверяйте Волкову фамилии записывать... Тут у него слабое ме­сто.

— Можно идти? — спросил Сергей. Ему надоели эти постоянные намеки.

— Желаю успеха, — напутствовал их редактор, и, хотя он весь светился улыбкой, Сергей уловил в его тоне нотки сомнения. Уж кто-кто, а Сергей знал своего редак­тора.

Лиля и Сергей вышли из кабинета, и Машенька тут же им отпечатала на машинке командировочные удосто­верения, подписала у редактора и пришлепнула большие синие с гербом печати.

— Это вы все подстроили? — Лиля обожгла Сергея сердитым взглядом.

— Я специально приурочил к вашему приезду откры­тие ГРЭС... Когда ее пустят, в домах колхозников вспыхнут лампочки Ильича... Вы запоминайте, это вам пригодится для очерка.

— И когда мы отправимся в эти... — Лиля загляну­ла в командировку. — Усть-Долыссы?

— Сегодня,— невозмутимо ответил Сергей. — Рассчи­тывайте на два дня. Возьмите плащ, свитер. Сейчас две­надцать. Я за вами заеду в гостиницу ровно в три... Да, не забудьте в бухгалтерии аванс получить.

Сергей повернулся и быстрым шагом вышел из при­емной. Его задело, что она восприняла совместную ко­мандировку как наказание. И еще просила опытного то­варища. .. Был бы на месте опытный товарищ, редактор о ней и не вспомнил бы. И чего струсила? Да такую за­рисовку даже Молчанова сумела бы написать...

Откуда ему было знать, что Лиля насмерть перепу­галась, когда так неожиданно свалилось ей на голову это срочное задание. Она думала, что уж с неделю-то поси­дит в отделе культуры, куда ее определил ответствен­ный секретарь, войдет в курс редакционных дел, а дальше видно будет...

Машенька оценивающим взглядом окинула нарядную практикантку.

— У нас такое платье не сошьют, — заметила она.— Босоножки вы в магазине купили или шили на заказ?

— Как пройти в бухгалтерию? — спросила Лиля, про­пустив ее слова мимо ушей.

Обиженная Машенька сухо объяснила, а когда прак­тикантка вышла из приемной, презрительно фыркнула и с сердцем прихлопнула печатью кипу свежих гранок, лежащих на краю стола.

Лиля вышла из гостиницы с пухлой сумкой. Широ­кая плиссированная юбка перехвачена черным ремнем с блестящей пряжкой. Увидев ее, Сергей улыбнулся, представив, как парашютным куполом взовьется ее юбка, когда они припустят по шоссе.

Бросив рассеянный взгляд по сторонам — она не за­метила Сергея, — Лиля направилась к черному «ЗИМу», стоявшему у подъезда. Заглянула внутрь машины и ото­шла в сторону. Сергей, покуривая под тополем, наблюдал за ней. Наконец Лиля увидела его и подошла. Она уже успокоилась и с улыбкой спросила:

— Где же наша машина?

Сергей тоже улыбнулся и, отобрав у нее сумку, напра­вился к своему «ИЖу», стоявшему у самого тротуара. На лице девушки отразилось глубокое разочарование. Это не укрылось от Сергея. Ему стало смешно: ну чему их там учат в университете? Неужели они думают, что практикантов возят на редакционные задания в обкомов­ских «ЗИМах»? Видно, ей никогда не приходилось доби­раться до отдаленного колхоза в кузове громыхающей по бездорожью полуторки, а потом, где уже и машине не пройти, в телеге, запряженной задумчивой и нетороп­ливой лошадкой...

— Я вижу, мой открытый лимузин вам не понравил­ся, — сказал Сергей. — Поезжайте на автобусе, он от­правляется в шесть часов, а в Усть-Долыссах встре­тимся.

— Я сейчас, — сказала Лиля и скрылась в подъезде гостиницы.

Сергей не стал привязывать ее сумку к багажнику. Может, действительно решила ехать на автобусе?..

Лиля скоро вернулась. Вместо плиссированной юбки на ней были серые в обтяжку брюки и тот же ремень с блестящей пряжкой. Усаживаясь позади Сергея, она ядовито заметила:

— Я думала, у вас по крайней мере мотоцикл с ко­ляской.

— Мне так больше нравится, — буркнул Сергей.— Держитесь крепче.

— За что?

— За небо... Там же есть ремень!

— Я на него сумку поставила.

Сергей слез с седла и, не выключая мотор, приторо­чил сумку резиновыми жгутами к багажнику. Лиля мол­ча наблюдала за ним. Одна нога на подножке, другая упирается в тротуар. Судя по всему, не новичок, ездила на мотоцикле.

— Вы быстро не гоните, — предупредила Лиля.— Я боюсь.

Сергей хмыкнул в ответ и резко взял с места. Девуш­ка ойкнула и обхватила его обеими руками, но тут же отпустила, вцепившись в ремень.

Лавируя между грузовыми машинами, Сергей быстро обогнал их. Вот и переезд. Шлагбаум открыт. За переез­дом по обе стороны шоссе потянулись кирпичные корпуса заводов и фабрик. Здесь они попали в настоящий водо­ворот машин. С ревом проносились мимо самосвалы. Когда машины обступили мотоцикл со всех сторон, Лиле стало страшно. Казалось, эти рычащие железные гиганты сейчас стиснут их с обеих сторон и расплющат, как кон­сервную банку. Однако Сергей уверенно пробирался меж них.

Последний строящийся заводской корпус остался по­зади, и на шоссе стало свободнее. Сергей незаметно при­бавлял и прибавлял скорость. Шелестели на изгибах шоссе черно-белые столбики, тонко, с нарастающим зву­ком свистел в ушах упругий ветер, на одной напряжен­ной ноте ровно гудел мотор. Видя, как легко, играючи управляет мотоциклом Волков, Лиля, поначалу изрядно перетрусившая, немного успокоилась. Да и что ей оста­валось делать? Просить этого насмешливого и упрямого парня ехать потише было бесполезно. Она устроилась за его спиной так, чтобы ветер не дул в лицо. Спина у Вол­кова широкая, крепкие с буграми мышц плечи, из-за во­рота черной кожаной куртки выглядывает полоска заго­релой шеи. Он без шлема, и ветер треплет его мягкие черные волосы.

Лиле приходилось два или три раза до этого прока­титься на мотоцикле. Помнится, она сильно трусила, так как знала, что ездит на довольно опасном виде транс­порта, но сейчас ей было спокойно и приятно. Она слу­шала, как свистит горячий ветер, шелестят пыльные ку­сты, стремительно приближаясь и тут же резко обры­ваясь позади, смотрела на золотистые поля с одиночными деревьями на буграх, на неожиданно появляющиеся среди белых берез синие озера с солнечным блеском.

Сергей, чуть повернув к ней голову, весело прокри­чал:

— Ну как, не жалеете, что поехали на мотоцикле?

Она ответила:

— Мне хорошо.

Он, наверное, не расслышал, потому что все еще дер­жал голову повернутой к ней. Лиля видела скуластую щеку, внимательный, прищуренный от ветра глаз. Тогда она приблизила губы к его уху и тоже крикнула:

— Нравится!.. 

Иногда Сергей забывал, что позади примолкла пас­сажирка, и по привычке начинал напевать, но скоро спо­хватывался: пел он все, что придет на ум, а так как слов почти не знал, получалась белиберда. Опять вспомнилась собака с серебристой шерстью и умной мордой. В глазах ее так и застыло: «Только позови, и я пойду с тобой хоть на край света!»

— Все, точка! — вслух произнес Сергей. — Вернусь из командировки— и в Кунью! Я его должен найти.

Лиля не расслышала, но, решив, что он обратился к ней, громко спросила:

— Вы что-то потеряли?

— Наоборот, нашел! — весело ответил Сергей.

В этом месте речка сливалась с продолговатым, вытя­нувшимся вдоль шоссе озером. На берегу стояли вели­чественные сосны и ели. Деревянный мост перекинулся через реку, усеянную обросшими мхом валунами. Сер­гей всегда здесь останавливался — остановился и в этот раз. На озере не видно ни одной лодки. У берегов вода .была темная, и в ней отчетливо отражались сосны и небо, а посередине — светлая, искрящаяся солнцем.

Они стояли рядом и смотрели на озеро. Ветер разлох­матил ее волосы, брюки и рубашка побелели от пыли. Лиля нагнулась и потерла колено, наверное с непривычки нога затекла.

— Ну, что вы встали? — взглянула на него девуш­ка. — Идите же куда-нибудь.

Подумав, что она и сама могла бы пойти куда-нибудь, он медленно побрел вдоль берега. Подняв камень, раз­махнулся, но вдруг раздумал и опустил руку: жалко было нарушать это хрустальное безмолвие. В озере все отражалось настолько явственно, что хотелось нагнуться и потрогать руками.

Сергей выбрал удачную точку, взвел затвор фотоап­парата и сделал несколько снимков. Колючая выгнутая лапа ели крупным планом вошла сверху в кадр. Этюд получился немного грустным. Хорошо, если бы из камы­шей торчал просмоленный нос рыбачьей лодки, но ры­баков на этом тихом озере почему-то не видно.

— Какой красивый вид,— услышал Сергей Лилин голос. Он не заметил, как она подошла и остановилась рядом. Сергей навел на нее фотоаппарат и сфотографи­ровал на фоне озера.

— Все равно ведь фотографии не сделаете, — усмех­нулась она.

— Вас, наверное, часто обманывали, — сказал Сер­гей.

Лиля поправила на брюках широкий черный пояс, на­гнулась и сорвала красноватый стебель конского щавеля. Пожевала и сморщилась.

— Далеко еще до Усть? ..

— Столько же, — сказал Сергей, глядя на нее.

Она тоже взглянула ему в глаза, бросила на землю травинку и пошла к мотоциклу.

— Поехали, — не оборачиваясь, сказала она.

У мотоцикла остановилась и положила руку на седло. Сергей поправил на багажнике съехавшую набок сумку, открыл отсек для инструмента и достал мотоциклетные очки с зелеными светофильтрами.