Помоги проекту - поделись книгой:
В это время в руководстве «Свободных офицеров» взяла верх идея о сотрудничестве с Соединенными Штатами. Эта идея порой ложилась на благодатную почву — США пытались потеснить ослабленную Англию с Ближнего Востока и рассчитывали, что им удастся использовать новый режим в Египте в своих интересах. Вместе с тем Соединенные Штаты не рассматривались в арабском мире как колониальная держава и с ними, в противовес Великобритании и Франции, связывались большие надежды.
В мае 1953 года Государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес прибыл в Каир. Одновременно американская дипломатия обещала посредническую миссию по эвакуации английской базы из зоны Суэцкого канала. Американский патронат был принят с благодарностью «Свободными офицерами», добивающимися окончательного прекращения английского военного присутствия в Египте. Начала осуществляться программа американской помощи Египту в размере 50 миллионов долларов. Происходило настоящее паломничество в Каир американских должностных лиц, политических деятелей, бизнесменов.
Многие, в том числе и в Каире, понимали, что Дж. Ф. Даллес, по словам известного египетского публициста Хейкала, с «религиозным пылом» стремился окружить СССР военными и политическими союзами. Следует сказать, что в интересах конфронтации с СССР американцы после визита Даллеса в Каир выдвинули, как они считали, более привлекательный для Египта и других арабских стран проект создания военного блока из одних только мусульманских государств — арабских, Турции и Пакистана. Сам факт поездки в США в конце 1953 года египетской военной делегации, возглавляемой Али Сабри, не дает оснований считать, что этот план был, как говорится, с колес отвергнут египтянами. Но для себя они жестко связали свою позицию с возможностью закупить американское вооружение. Али Сабри встретился с руководителем пентагоновской программы военной помощи за рубежом генералом Олмстедом, который предпочел вести абстрактные разговоры опять-таки о полезности исламского пакта. Внимание египетской делегации, не без причины, насторожило его откровенное определение цели пакта: «…он может оказать серьезное влияние на мусульман СССР и Китая». Генерал договорился до того, что нужно в этих странах из мусульман «создавать пятую колонну». Египтяне от встречи, естественно, ждали другого.
Глава 2
Неудавшийся шанс снять арабо-израильскую напряженность
Вопреки широко распространенному мнению, приход к власти революционно-националистических режимов в арабском мире сам по себе не привел к обострению арабо-израильского конфликта. За кулисами первой палестинской войны, последовавшей за созданием Государства Израиль, стоял Лондон, который стремился сохранить свое монопольное господство над Ближним Востоком. Вооруженное палестинское сопротивление тогда еще практически не существовало, а арабские страны, которые были, по сути, «клиентами» Англии, войну проиграли.
Как все начиналось
Естественно, поражение в войне сыграло немалую роль в формировании мировоззрения патриотично настроенных офицеров, многие из которых впоследствии пришли к власти. Но их гнев был направлен в большей степени даже не в сторону Израиля, выигравшего эту войну, а коррумпированных, связанных с колониальными державами арабских режимов, ее проигравших.
У Насера, как и у других арабских офицеров, вполне понятно, не было ничего общего с большевиками, которые призывали даже ценой поражения в Первой мировой войне «перевести стрелки часов» на гражданскую войну в России. Но, встретившись в Фелудже после прекращения огня с двумя израильскими офицерами — Игалом Аллоном и Мордехаем Коэном, о чем я уже писал, он расспрашивал их об организации и методах успешной борьбы израильтян с английскими властями.
О тогдашних настроениях Насера и его окружения свидетельствовало и продолжение этого эпизода. После перемирия Коэн был включен в состав египетско-израильской смешанной комиссии. Узнав от египетских участников, что у Насера родился сын, он поздравил его и послал ему подарок. В ответ Насер не только послал ему коробку конфет из известного в Каире кафе «Гропи», но и пригласил Коэна посетить Каир и встретиться с ним. Коэн запросил разрешение на поездку у министра иностранных дел Израиля и получил категорический отказ.
После прихода к власти в Египте «Свободных офицеров» ими были предприняты меры к тому, чтобы египетско-израильская граница оставалась спокойной. Новое египетское руководство не было заинтересовано в росте напряженности с Израилем. Циркулировали недалекие от действительности слухи, что египетские спецслужбы, получавшие информацию о готовящихся рейдах палестинцев через границу Египта, арестовывали федаинов (самопожертвователей). В 1954 году в египетскую тюрьму попал Ясир Арафат, тогда еще малоизвестный палестинский боец.
Палестинское руководство, представленное в то время Высшим арабским комитетом во главе с муфтием Иерусалима, ориентировалось на стихийные палестинские рейды через границу с Иорданией. В них участвовали в основном палестинские беженцы, собранные в лагеря на территории Иордании. Израиль отвечал на каждый рейд репрессиями. Созданное специальное «подразделение 101» под командованием майора Ариэля Шарона отличалось при этом особой жестокостью. Это подтвердила и операция израильской армии в октябре 1953 года после убийства в пограничном кибуце израильской семьи. На встрече смешанной комиссии иорданцы осудили этот акт и обещали найти виновных, но это не остановило широкой операции «подразделения 101» — в арабской деревне Кибия были убиты десятки мирных жителей, взорваны дома. Совет Безопасности ООН осудил израильские действия. Пытаясь отвести критику от армии, Бен-Гурион сделал заявление, что вину за акцию несут «разозленные землевладельцы».
Но на египетско-израильской границе все было тихо. Это происходило в условиях, когда новые египетские руководители были погружены во внутриполитические и внутриэкономические заботы — укрепление своей власти, ликвидацию сопротивления «Братьев-мусульман», проведение аграрной реформы и, конечно, обеспечение эвакуации английских войск из зоны Суэцкого канала. Арабо-израильский конфликт не входил в этот перечень, он оттеснялся на второй, а возможно, и третий план. Разве не свидетельствует об этом тот факт, что новые египетские руководители — армейские офицеры — пошли на сокращение военных бюджетов страны в 1953, 1954 и 1955 годах? Высвобождаемые средства были использованы для поддержки малых и средних крестьянских хозяйств.
Именно в это время были установлены секретные контакты с целью продвинуться к договоренностям с Израилем. «Насер никогда не закрывал двери для мира. Он держал их широко открытыми», — пишет в мемуарах, выпущенных уже после смерти египетского лидера, один из его соратников, «красный майор» Халид Мохиэддин. И это было именно так. Вначале Насер установил связь с Израильским комитетом мира, созданным в Париже. Получив позитивную реакцию из Тель-Авива, он решил перевести этот контакт на постоянную основу, назначив для его осуществления Абдель Рахмана Сабика — атташе египетского посольства во Франции. Известно, что английский государственный министр по иностранным делам Антони Наттинг, побывав в Каире, а затем приехав в Тель-Авив, сказал премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, что он привез ему «хорошую новость: Насер углубился в проблему поднятия уровня жизни египетского народа и ставит эту проблему выше подготовки войны с Израилем». Бен-Гурион посмотрел на Наттинга и спросил: «Вы считаете это хорошей новостью?»
За этим вопросом Бен-Гуриона стояла его озабоченность, что новые акценты в египетской политике могут еще в большей степени расположить к «Свободным офицерам» Соединенные Штаты, которые уже и без этого показывали свое стремление поддержать египетское руководство.
Контакты, установленные Египтом и Израилем, пробуксовывали. Бен-Гурион требовал встречу на высшем уровне — Насер от этого уходил. Повредили и бесконечные утечки.
Секретные контакты Насера с Моше Шаретом
Разговор Наттинга с Бен-Гурионом состоялся незадолго до того, как премьер-министром Израиля стал Моше Шарет (Бен-Гурион сначала ушел в пятимесячный отпуск, сказав коллегам, что это вызвано «необходимостью перезарядить умственные батареи», а затем — в декабре 1953 года — в отставку). Шарет отличался от своего предшественника. Он не имел такой поддержки в Израиле, как Бен-Гурион, но и не был таким, как тот, ястребом. Шарет делал ставку на «вживаемость» Израиля в Ближневосточный регион. Он говорил по-арабски, слыл знатоком арабской культуры. В арабском мире Шарета считали, пожалуй, наиболее реалистически мыслящим израильским деятелем. Судя по ряду высказываний самого Насера и его собеседников, президент Египта был лично расположен к Шарету.
Началась переписка Насера с Шаретом. Послания были сухими, но корректными. Характерно, что послания не подписывались, но каждый из адресатов знал, от кого он их получает. Шарет хотел, чтобы Насер снял блокаду с прохождения израильских судов через Суэцкий канал и залив Акаба. Насер сосредоточился, что весьма показательно, на проблеме палестинских беженцев. При этом он не исключал компромисса по поводу числа беженцев, которые должны быть репатриированы.
Серьезность такого обмена подтверждается, как мне кажется, тремя обстоятельствами. Во-первых, с этими контактами были связаны США — в их интересах было, как уже говорилось, поставить под свой контроль новое египетское руководство. В организации контактов приняли участие Государственный департамент и ЦРУ. Прямые встречи египтян с израильтянами после прихода к власти Шарета происходили в Вашингтоне. Израильскую сторону представлял будущий президент Израиля Хаим Герцог и дипломат Гидеон Рафаэль. Египетскую сторону — полковник Абдель Хамид Галеб. Во-вторых, в период переговоров вообще не было серьезных инцидентов на границе — Насер сдерживал федаинов, а Шарет не осуществлял так называемые акции возмездия. В-третьих, испортились отношения Насера с муфтием Иерусалима Мухаммедом Ахмедом Хусейни — руководителем Высшего арабского комитета, который, будучи настроен крайне жестко в отношении Израиля, не скрывал своего негативного отношения к контактам, о которых он прослышал, между Каиром и Тель-Авивом. Были основания считать, что муфтий в это время начал взаимодействовать с «Братьями-мусульманами», чтобы создать серьезную оппозицию Насеру в Египте.
Предпринимались попытки целого ряда посредников организовать личную встречу Насера и Шарета. Это намеревался сделать посол Индии в Каире историк К.М. Паникар, известный связями с Джавахарлалом Неру. Паникар вел переговоры о подготовке такой встречи до весны 1955 года, до рейда израильской армии в Газу. Ставший впоследствии премьер-министром Мальты Д. Минтофф тоже пытался быть посредником между Насером и Шаретом, но тоже потерпел неудачу.
Еще одна посредническая миссия была связана с именем Иры Хиршмана, эмиссара Рузвельта, который во время Второй мировой войны вел переговоры о выкупе тысяч евреев из нацистских лагерей. Встретившись с Насером, этот тесно связанный с сионистскими кругами человек, которого трудно заподозрить в симпатиях к «Свободным офицерам», позже написал, что руководитель нового египетского режима произвел на него очень большое впечатление своей конструктивностью. После беседы с Насером в тот же день Хиршман вылетел в Тель-Авив, где вместе с Шаретом на встрече присутствовал Бен-Гурион. В ответ на предложение Хиршмана о контактах Насера с израильскими руководителями Бен-Гурион, вмешавшись в беседу, сказал: «Насеру осталось недолго сидеть в седле».
К этому времени никто уже не сомневался в том, кто в Израиле дирижирует оркестром. Перед уходом из правительства Бен-Гурион успел поставить на пост министра обороны Лавона, а начальником Генерального штаба назначил Моше Даяна. Действуя через них, он, находясь в своем кибуце Зде-Бокер в пустыне Негев, продолжал, по сути, руководить страной. В то время в Израиле говорили, что Шарет каждое утро трясущимися руками раскрывает газеты в ожидании каких-либо «ночных художеств» Даяна и Лавона. Может быть, такое представление о Шарете преувеличивает его полную отстраненность от антиарабских акций, но многие исследователи пишут, что эти два израильских военачальника, кстати тихо ненавидевшие друг друга, совместно и бесконтрольно определяли программы антиарабских действий и даже не снабжали премьер-министра военно-стратегической информацией.
А тревоги были не напрасны. 15 мая о готовящейся израильской атаке против Египта сообщила лондонская «Таймс». 7 июня такую же информацию опубликовал Сульцбергер в газете «Нью-Йорк таймс». 12 июня Соединенные Штаты сделали официальное заявление, в котором содержалась угроза прекратить всякую военную помощь стране, отказавшейся от соглашений о перемирии на Ближнем Востоке, заключенных после первой арабо-израильской войны. Возможно, это заявление охладило страсти израильских ястребов.
Контрудар: спецоперация «Сусанна»
Именно в этот период 30 июня 1954 года началась операция израильских спецслужб в Египте под кодовым названием «Сусанна», после срыва которой возник скандал — так называемое «дело Лавона». Это был, пожалуй, самый крупный политический скандал в истории Израиля.
Шпионской сети, созданной в Египте израильским разведчиком Абрахамом Дара, обосновавшимся в Египте под фамилией Джон Дарлинг — представителя английской электронной компании, было дано задание взорвать бомбы в американских и английских учреждениях, расположенных в Каире и Александрии. Цель операции заключалась в том, чтобы вызвать напряженность в отношениях между Египтом, с одной стороны, Соединенными Штатами и Великобританией — с другой. Проводило операцию «подразделение 131» (ведающее делами диверсий) военной разведки Израиля АМАН.
Эта напряженность, как рассчитывали позже организаторы операции, могла быть использована «суэцким лобби» в английском парламенте для того, чтобы сорвать с одной стороны уже намеченное подписание соглашения об эвакуации английской базы в Египте и с другой — помощи тем произраильским кругам в Соединенных Штатах, которые боролись против тенденции на заигрывание Вашингтона с новым египетским режимом. Были произведены взрывы в американских информационных центрах в Каире и Александрии. При попытке внести бомбу в каирский кинотеатр в декабре 1954 года были арестованы два израильских агента. После их признания были схвачены и другие члены шпионской сети. Начался процесс, во время которого обвинение доказало, что провокация направлялась и осуществлялась Тель-Авивом. Двое были приговорены к смерти, один покончил жизнь самоубийством в камере, а остальные были обменены после Шестидневной войны на египетских военнопленных.
В Израиле объявили весь процесс «инсценированным», но тем не менее в 1955 году в результате провала и разоблачения операции израильской разведки министр обороны Лавон подал в отставку. Его сделали козлом отпущения, приписав ему единоличное решение об организации антиамериканских акций в Каире. Лавон отрицал этот факт, но, не имея тогда возможности доказать фальсификацию своей подписи под документом, ушел в отставку, уступив пост министра обороны Бен-Гуриону. Возвращение на этот ключевой пост в правительстве через некоторое время предопределило переход к Бен-Гуриону и кресла премьер-министра, сначала фактически, а затем и официально[7].
«Дело Лавона» поставило в центр дискуссии, которая велась на всех уровнях несколько лет в Израиле, многочисленные вопросы: кто отдал приказ? Кто несет ответственность за операцию? Лжет ли директор военной разведки, когда утверждает, что получил соответствующее распоряжение от министра обороны во время разговора с ним в середине июля с глазу на глаз, без свидетелей? Лжет ли министр обороны, когда утверждает, что такого разговора не было? Были ли фальсифицированы задним числом соответствующие документы? Участвовал ли в этой фальсификации лично Моше Даян, который почему-то вызвал к себе одного из главных свидетелей до его официального допроса и имел с ним конфиденциальную беседу? И так далее и тому подобное. Но во время этих публичных дискуссий внимание отводилось от главного — от провокационных целей операции.
Определенность выбора, сделанного израильским руководством, была подтверждена событиями, которые не заставили себя ждать. Вернувшись в правительство, Бен-Гурион с помощью Даяна стал готовить операцию против египетского армейского подразделения в Газе, которая по соглашению о перемирии 1949 года была отдана под административный контроль Египта. Ровно через неделю после возвращения Бен-Гуриона из кибуца в пустыне Негев массированная атака на Газу была осуществлена. Штаб египетского подразделения был разрушен, убито 38 и ранено 30 египетских солдат и офицеров. Шарет, убедившись, что не в состоянии оказывать реальное воздействие на ход событий, ушел в отставку.
Операцию в Газе некоторые авторы, описывающие этот период развития ближневосточного конфликта, справедливо называют открытым объявлением войны Насеру и его направлению национализма. Это, естественно, было понято и самим Насером.
И все-таки неправильно было бы представлять новое египетское руководство в качестве однозначно ориентирующегося, вплоть до операции в Газе, на замирение с Израилем. Даже взяв курс на снятие напряженности с Тель-Авивом, Насер ужесточил блокаду Тианского пролива, заперев таким образом залив Акаба, где находится израильский порт Эйлат. Однако это делалось в условиях, когда он убеждался, что линия Шарета не находила поддержки в самом Израиле. Те, кто выступал за мир с арабами, стремился отойти от воинственной линии расширения территории Израиля за счет соседних арабских стран, оставались в меньшинстве. В то же время Насер не хотел идти на сепаратное соглашение с Израилем, особенно в условиях своего становления в качестве общеарабского лидера. Но вступить на путь, ведущий к урегулированию, он стремился.
Нельзя отрицать, что изоляция Шарета и широкая поддержка ястребов в Израиле — Бен-Гуриона, Моше Даяна, Лавона и других — была во многом предопределена угрозами ликвидировать Государство Израиль. Вслух об этом говорил бывший лидер Организации освобождения Палестины Ахмед Шукейри. В 60-х годах бездумно и, как выяснилось, во вред себе использовали этот лозунг Арафат и его окружение. Однако уже в марте 1977 года на сессии Национального совета Палестины в Каире было принято официальное решение о цели борьбы — создании палестинского государства не вместо Израиля, а фактически наряду с ним, на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа. А из моих встреч с Арафатом я узнал о такой идее за шесть лет до этого решения. Но об этом далее.
Экстремистские призывы нанесли большой ущерб арабам. Но смею утверждать, что и руководители «прифронтовых» арабских государств цели уничтожения Израиля перед собой не ставили даже во время войны в 1973 году, начатой Египтом и Сирией. Я мог сделать этот вывод из ряда откровенных бесед с Анваром Садатом, Хафезом Асадом, королем Хусейном.
Глава 3
Неизбежность конфронтации с Западом
Разногласия между Великобританией и Францией, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой, по поводу Ближнего Востока существовали. Это были не антагонистические противоречия, а именно разногласия. Традиционные колониальные державы к этому времени уже начинали понимать, что ни старыми методами, ни противодействуя американской экспансии они не смогут вернуть свои позиции. Париж, возможно, пришел к такому выводу несколько позже, чем Лондон, пытаясь силой сохранить свое господство над Северной Африкой.
Но при всех разногласиях общая политическая линия США, Великобритании и Франции в отношении арабского мира образовывалась на базе стремления втянуть суверенные арабские государства в военные блоки, руководимые Западом. Это стремление подогревалось опасением, что ряд независимых арабских стран примкнет к советскому лагерю. Набирала силу холодная война…
Раздражитель: военные блоки
Вашингтон упорно хотел втянуть Египет в военный блок, намеренно затягивая вопрос о сделке по продаже оружия. Не вышло с «исламским союзом», тогда США выступили инициаторами двустороннего турецко-пакистанского блока, рассчитывая превратить его в «ось» широкого военного союза с обязательным участием в нем арабских государств. Но насеровский Египет оставался в стороне. Его не расположил к военному союзу отказ США от первоначального стремления подключить к нему и Израиль.
24 февраля 1955 года Вашингтону и Лондону удалось оформить турецко-иракский военный союз, получивший название Багдадского пакта (впоследствии СЕНТО). К нему официально присоединилась Великобритания, а затем Пакистан и Иран. США формально оставались за пределами СЕНТО.
Египет выступил против Багдадского пакта. Главным мотивом резко отрицательного отношения к Багдадскому пакту была уже не неудача с закупкой американского современного оружия. В Каире не могли не видеть, что, вступив в пакт, Ирак обрел военную помощь со стороны США. Но Ирак, находившийся в то время под руководством проанглийских короля Фейсала и премьер-министра Нури Саида, не мог стать и не стал примером для насеровского Египта. А прямая оппозиция к Багдадскому пакту возникла по той причине, что с его помощью Египет попытались изолировать от других арабских стран.
После свержения в Сирии проамериканского режима Шишекли и формирования правительства во главе с лидером Национальной партии Сабри Асали особой заботой Вашингтона стало не допустить создания египетско-сирийского противовеса Багдадскому пакту. 26 февраля 1955 года посол США в Дамаске вручил сирийскому правительству памятную записку, в которой было предложено Сирии отказаться от подписания оборонительного союза с Египтом. Когда Сирия отвергла эту рекомендацию, началась кампания давления на эту страну, которая проявилась в резком обострении отношений с Сирией Турции и Ирака, атаках Израиля, наконец, убийстве патриотично настроенного помощника начальника Генерального штаба сирийской армии Аднана Малики. Вашингтон предпочел действовать в тот период чужими руками.
Так было и тогда, когда Антони Иден, перед назначением премьер-министром в апреле 1955 года, предложил Насеру «пряник»: направил ему секретное послание, в котором в обмен на прекращение насеровской кампании против Багдадского пакта обещал не принимать в него ни одну арабскую страну, кроме уже вступившего в пакт Ирака. Это послание свидетельствовало, насколько действенной становилась египетская пропаганда, особенно когда из Каира начала вещать радиостанция «Голос арабов», которую слушал весь арабский мир. 20 октября 1955 года оборонительный египетско-сирийский союз был подписан.
По-видимому, для американцев было неожиданным, что к союзу присоединилась и Саудовская Аравия. Дело в том, что саудовская династия была в традиционной вражде с династией Хашимитов в Ираке. Немалое значение, очевидно, имел и тот факт, что именно в этот момент обострились отношения Саудовской Аравии не только с Ираком, но и с английским ставленником султаном Маската, который заявил свои претензии на оазис Бурайми. Султана открыто поддержала Англия.
Процесс не ограничился созданием тройственного оборонительного союза. В середине 50-х годов стало ясно, что Египет становится по разные стороны баррикады не только с Великобританией, но и с Францией. В своем выступлении в апреле 1955 года на Бандунгской конференции 29 афро-азиатских государств, которая сыграла немалую роль в становлении его антиколониального мировоззрения, Насер сказал: «Почему мы должны считать естественным, что страны Северной Африки, которые в течение веков были независимыми и являлись центрами науки и древней цивилизации, низведены до уровня окраинных районов, лишенных свободы и независимости?»
Началась поддержка Египтом алжирских повстанцев. В то время она выражалась в изменении отношения к лидерам алжирского национально-освободительного движения, находившимся в Каире, — раньше они были «под колпаком» египетских спецслужб, и им на территории Египта не разрешалась никакая антифранцузская деятельность. Теперь положение изменилось. Алжирским повстанцам тайно оказывалась финансовая помощь. Очевидной стала пропагандистская поддержка Египтом национально-освободительного движения в Алжире, особенно с использованием радиостанции «Голос арабов».
Но Насер и его окружение все еще продолжали строить свою политику в расчете на то, что позиция Вашингтона резко отличается от позиции Великобритании и Франции в отношении арабских стран.
Критерий: кто даст оружие и поможет построить плотину
Главным для Насера на том этапе было стремление решить две проблемы: закупить оружие и получить помощь в строительстве Высотной Асуанской плотины (по-арабски Ас-Садд аль-Аали). Обе эти проблемы расценивались Каиром как жизненно важные. Первая возникла во многом из начавшейся активной конфронтации с Израилем. Что касается строительства Асуанской плотины, то с ее возведением «Свободные офицеры» связывали решение не только экономических задач, хотя они были чрезвычайно важны, — прекращение губительных разливов Нила, увеличение на одну треть культивируемой сельскохозяйственной территории. С Асуанской плотиной тесно связывалась и проблема укрепления новой власти, которая на тот период еще не была полностью стабильной. И по этим двум жизненно важным для Египта проблемам — закупке оружия и строительству Асуанской плотины — Соединенные Штаты сказали «нет». Причем отказали, сначала обнадежив.
В конце концов Насер и его окружение поняли, что тягучие переговоры пробуксовывают, так как США явно ведут дело к затяжке решения о поставках оружия. Вашингтон стремился приручить Египет и с этой целью сохранять его ослабленным.
Только после того как Запад захлопнул перед Египтом все двери — хочу это подчеркнуть, — он обратился к Советскому Союзу сначала с просьбой о продаже оружия, а затем о сотрудничестве в строительстве Асуанской плотины. Мне могут возразить, что еще в мае 1955 года, возвратившись из Бандунга, Насер дал команду вступить по этому вопросу в контакт с военным атташе советского посольства в Каире, — возможно, он хотел проверить дееспособность тех рекомендаций, которые ему дал в Бандунге министр иностранных дел Китайской Народной Республики Чжоу Энлай. Но в то время египетское руководство еще ориентировалось на получение вооружения из США. Еще не наступило полное разочарование в американской политике. И не случайно Насер решил сообщить послу США в Каире Генри Байроуду о своем контакте с советским посольством. Может быть, не без причины американский посол сказал резиденту ЦРУ Коплэнду, что Насер блефует. Насер все еще надеялся, а Вашингтон продолжал выжидать.
Военный атташе в советском посольстве в Каире Леонид Дмитриевич Немченко, уйдя в отставку, работал в ИМЭМО. В бытность мою первым заместителем директора этого института (директором я стал позже) мы много раз встречались с ним и, естественно, говорили о том периоде, когда он был основной фигурой в переговорах по закупке Египтом советского оружия через Чехословакию. Немченко нисколько не сомневался, что первый выход на него с просьбой прозондировать почву о возможности сделки был скорее методом давления на американцев. Но дело было очень серьезным, и Москва, особенно после беседы в Каире Насера с главным редактором газеты «Правда» Шепиловым, решила в любом случае дать согласие. Может быть, в то время в Москве уже больше, чем в Каире, сомневались в готовности США, связанных многочисленными обязательствами со своими западноевропейскими союзниками и Израилем, представить «непонятному» для них Насеру современное вооружение. Как предполагали в Москве, так и получилось.
В сентябре 1955 года Насер объявил во всеуслышание не о контактах, а о состоявшейся договоренности с Советским Союзом и Чехословакией по поставкам вооружений египетской армии. Больше он попросту ждать не мог, так как Израиль заявил о стремлении силой открыть для судоходства залив Акаба. С целью уговорить Насера отказаться от договоренности с СССР в Каир прибыл личный друг президента Эйзенхауэра Роберт Андерсон. Для пущей убедительности своей миссии, а возможно, желая и на деле снять напряженность со стороны Израиля, он совершил «челночную миссию». Его возвращение из Израиля в Египет сопровождало «активное мероприятие» ЦРУ, передавшего через «Кима» Рузвельта документально не подкрепленное, устное предложение Насеру о секретной сделке по закупке американского оружия. Насер не поддался на этот прием.
После провала переговоров по закупке американского оружия в отношениях Египта с Западом произошел еще один сбой, чрезвычайно болезненный для «Свободных офицеров». Провалились переговоры о предоставлении западных кредитов на строительство жизненно важной для Египта Асуанской плотины. Отказ принять ряд требований, которые, по словам Насера, означали фактическое установление контроля над финансами, бюджетом и экономикой Египта, повлек за собой аннулирование предложений со стороны американского и английского правительств и Международного банка реконструкции и развития предоставить соответственно 55, 15 и 200 миллионов долларов США в виде займов на сооружение плотины на Ниле.
Отказ финансировать строительство Асуанской плотины оказался неожиданным для египетского руководства, которое было в определенной степени ослеплено американскими многообещающими демаршами, призванными сорвать сделку по закупке оружия у СССР. В декабре 1955 года Вашингтон объявил даже о том, что готов вместе с Англией финансировать не только начало, но и все последующие стадии строительства в Асуане. Вдохновляло молодых офицеров и признание президента США Эйзенхауэра в отчете конгрессу США за вторую половину 1955 года, что строительство Асуанской плотины является «…ключом к способности Египта в будущем обеспечивать свое растущее население». Все эти заявления делались уже после объявления Каиром о закупке советского оружия. Все это вселяло надежду. И вдруг — скоординированный отказ.
Нужно сказать, что Египет сначала даже решил постучать в уже захлопнутую дверь. Как известно, Соединенные Штаты первыми заявили устами Даллеса в июле 1956 года об отказе финансировать строительство Асуанской плотины. За ними через день последовала Англия. Возможно, недопонимая, что в Международном банке заправляют США и именно их отказ предопределит решение банка, Насер обратился к его президенту с просьбой взять все финансирование на себя — доля банка, как было видно из предыдущего текста, во много раз превосходила предлагавшиеся займы США и Англии. Но просьба Насера была отклонена.
Что так заострило американскую политику против Египта? Решение закупить оружие у СССР? Не в полной мере. Известно, что резидентура ЦРУ в Каире докладывала в свой центр, что не следует воспринимать закупку вооружений у СССР в качестве «меры, враждебной Соединенным Штатам». Признание Египтом в мае 1956 года Китайской Народной Республики? Тоже, очевидно, не в полной мере. Не исключено, что через канал «Кима» Рузвельта египтяне могли объяснить свое решение тем, что это тоже не направлено против Соединенных Штатов. У Каира был аргумент в пользу такого объяснения: Египет хотел иметь в запасе и другие источники получения оружия, опасаясь, что Советский Союз, уже начавший зондировать почву, может договориться с США, Великобританией и Францией об эмбарго на поставки оружия на Ближний Восток[8].
Не повлияли особо и переговоры с прибывшим в Каир министром иностранных дел СССР Д.Т. Шепиловым. Одновременно происходили встречи и переговоры с высокими представителями многих западных государств.
Дело в том, что проводимая в условиях холодной войны Каиром политика балансирования между «свободным миром» и «социалистическим лагерем» с целью сохранить свою независимость уже не устраивала США. Такая политика расценивалась в Вашингтоне как нежелание Насера идти по предлагаемому ему пути — по большому счету отдать себя под западный контроль.
Таким образом, антиимпериализм не был изначальным во время взятия власти «Свободными офицерами». Он постепенно, с некоторыми перерывами, развивался и укреплялся по мере столкновения насеровского Египта с реальной политикой Великобритании. Начала возрастать и напряженность, а затем враждебность в отношении США.
Начало открытого противоборства
Через пять дней после отказа США предоставить Египту заем на асуанское строительство Насер, выступая на митинге по случаю строительства газопровода из Суэца в Каир, заявил: «Высотная плотина будет построена». Вдохновленный неистовой поддержкой присутствовавших на митинге, добавил: «Запад пусть захлебнется в своей ярости». Это был уже вызов всему Западу, но пока на словах.
26 июля 1956 года Насер выступил на митинге, который транслировался по всему арабскому миру, с речью, посвященной 4-й годовщине свержения короля Фарука. Президент Египта выступал — это было весьма символично — на площади Мухаммеда Али в Александрии, на том самом месте, где на него было совершено покушение «Братьями-мусульманами». Во время своего выступления он произнес несколько раз подряд кодовое слово, по которому заранее подготовленные группы взяли под свой контроль все офисы Компании Суэцкого канала — в Порт-Саиде, Суэце, Исмаилии. «В этот момент, когда я обращаюсь к вам, — сказал Насер, — Компания Суэцкого канала от имени египетского народа уже национализирована».
Национализация компании была немедленно отвергнута Великобританией и Францией. Через 24 часа после объявления о национализации английский премьер-министр получил согласие кабинета на применение силы против Насера. Президент США Эйзенхауэр, посчитав, что такие действия могут дестабилизировать обстановку на всем Ближнем Востоке, 31 июля просил Идена по телефону «проявить выдержку». Франция, занимая позицию, аналогичную английской, предпочла это не афишировать и вступила в секретные переговоры с израильским руководством.
Юридическая сторона национализации компании Египтом была безупречной. Поэтому Иден не последовал рекомендации Эйзенхауэра о передаче дела в Международный суд, а заявил, что речь идет о «неспособности Египта самостоятельно управлять этим важнейшим для всего мира каналом». Вначале шла пропагандистская война. Каждое выступление Насера по «Голосу арабов» с нетерпением ждали, слушали миллионы людей во всех арабских странах. Ни одна арабская радиостанция, даже тех стран, где правительства были тесно связаны с англичанами, не выступала против египетского лидера. Исключение составила только созданная при помощи англичан радиостанция «Братьев-мусульман» на Кипре, которая регулярно обвиняла египетского президента в том, что он «тянет страну в хаос». Как мне рассказывал один из ближайших коллег Насера, он опасался, что англичане, используя эту радиостанцию, готовят заговор против него в Египте. Однако события начали развиваться по другому сценарию.
Канал функционировал нормально даже в условиях, когда бывшие владельцы компании прервали контракты и отозвали лоцманов из европейских стран (их заменили греческие, восточногерманские и русские лоцманы). Казалось, что все можно решить мирным путем. Американское руководство доводило до Насера свою позицию, которая заключалась в том, что США не намерены открыто осуждать военную подготовку своих союзников, но делают это по конфиденциальным каналам. В Совете Безопасности ООН создалась тупиковая ситуация. СССР заблокировал англо-французскую резолюцию, носившую откровенно антиегипетский характер. Великобритания и Франция заветировали резолюцию, в которой предлагалось мирное решение при сохранении за Египтом управления Суэцким каналом.
Однако подготовка к нападению на Египет уже вступила в практическую фазу. 14 и 16 октября состоялся обмен визитами между французскими эмиссарами, прибывшими в Лондон, и Иденом, приехавшим в сопровождении министра иностранных дел С. Ллойда в Париж. Израиль, который до этого держался в тени и имел контакты только с французами, вышел на сцену в качестве основного «забойщика» вооруженного нападения на Египет. Бен-Гурион получил гарантии от англичан, что они уничтожат египетские ВВС на земле, и потребовал, чтобы наблюдатели ООН отодвинулись со своего основного поста в Аль-Аудже.
Датой нападения на Египет было обозначено 29 октября. Очевидно, во внимание принимались два обстоятельства: США в эти дни были заняты президентскими выборами, а Советский Союз был втянут в венгерские события, где произошло восстание против коммунистического режима. В этот день израильские парашютисты были сброшены вблизи перевала Митла на Синае. 30 октября Великобритания и Франция выдвинули ультиматум с требованием отвести войска двух сторон на отметку в 10 миль от Суэцкого канала. Это означало, что Египет, который перебросил свою армию на Синай навстречу израильтянам, должен был отодвинуться на 30 миль в глубь своей территории, а израильтяне — продвинуться на 60 миль к Суэцкому каналу. Израильтяне по предварительной договоренности приняли ультиматум, а Египет отверг его. Тогда в войну вступили Великобритания и Франция. Авиация начала бомбардировки египетских целей. 5 ноября английские парашютисты были сброшены в Порт-Саиде, французские — в Порт-Фуаде.
Требование прекратить военные действия и отвести войска с Синая последовало от президента Соединенных Штатов Эйзенхауэра. Беспрецедентное заявление было сделано председателем Совета министров СССР Н.А. Булганиным, пригрозившим обрушить ракеты на государства, напавшие на Египет, в случае если их войска не уйдут с египетской территории. Не думаю, что эта угроза могла быть осуществлена. Н.С. Хрущев еще до тройственной агрессии передал Насеру, что Советский Союз не развяжет из-за Суэца мировую войну, и, судя по всему, это сообщение было встречено Насером с полным пониманием.
В этом плане весьма интересны воспоминания в ту пору министра иностранных дел СССР Д.Т. Шепилова, высказанные им в интервью с Алексеем Васильевым — бывшим моим коллегой по работе в «Правде», а затем директором Института Африки Российской академии наук. По словам Шепилова, у советского руководства «…было твердое решение не доводить дело до военного конфликта. Но кое-какие меры психологического порядка я продумал и осуществил. Послов Франции, Англии и Израиля я вызвал ночью. На пользу дела пошла и экстравагантность Хрущева: „Черт его знает, что он может выкинуть…“»[9] В дополнение к этому в Советском Союзе было объявлено, что, «если агрессоры не выведут все свои войска с территории Египта, правительство не будет препятствовать выезду советских граждан-добровольцев в Египет, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость»[10]. Это не могло пройти мимо внимания участников нападения на Египет.
В конце концов они вынуждены были уйти с египетской территории. Это произошло под воздействием внешних сил. Что касается египетской армии, то проявившаяся ее слабость выглядела особенно контрастно на фоне взлета патриотических чувств египтян, желания многих идти на фронт, защитить родину.
Египет только в начале 1956 года стал получать советское оружие, на его освоение было очень мало времени. К тому же в этот период особенно важны были специалисты, способные в сжатые сроки обучить египетских солдат и офицеров применять полученное ими вооружение, а военные специалисты из СССР были приглашены в Египет значительно позже. Трудно осуждать за это египетское руководство. Насер, возможно, только после тройственного нападения по-настоящему понял, насколько Египту необходима боеспособная армия. Все египетско-израильские вооруженные столкновения до этого, начиная с 1948 года, происходили в виде локальных вспышек, не более. О большой войне в таких условиях Насер реально тогда не задумывался.
Во время тройственной агрессии он говорил в своем окружении даже о необходимости превратить армию в небольшие партизанские группы, которые в случае оккупации Египта будут сражаться в глубине его территории. А еще накануне нападения на Египет Насер, понимавший его неизбежность, позвонил по телефону президенту Сирии Шукри Куатли и королю Иордании Хусейну, попросив их не вступать в войну. Он назвал в разговоре с Хусейном причину своего призыва: «…нужно уберечь иорданскую армию от разгрома». Это тоже свидетельствует о том, что Насер, с одной стороны, не хотел большой войны с Израилем, тем более напрямую поддерживаемым Великобританией и Францией, а с другой — трезво оценивал степень боеспособности не только египетской, но и армий других арабских стран. Вместе с тем он тогда явно не хотел «перегружать лодку» своих отношений с Соединенными Штатами, на которые по-прежнему делалась ставка, даже уже после получения советского оружия. Во время тройственной агрессии, по словам очевидцев из его близкого окружения, Насер говорил: «.теперь всем ясно: наша главная надежда — Соединенные Штаты».
Однако в одном плане нападение на Египет в октябре 1956 года было особенно поучительным для египетского руководства: израильская военная машина начала представлять собой прямую опасность не только для палестинских федаинов, не только для Сирии и Иордании, с территорий которых осуществлялись антиизраильские действия, но и для Египта. Такая опасность усиливалась потому, что Насер набирал все больший вес в арабском мире.
Успехи внутреннего развития Египта, неспособность Запада склонить его к присоединению к военным блокам, запретить получать оружие из СССР, поставить на колени в связи с острой необходимостью в сооружении Высотной Асуанской плотины, наконец, широкая поддержка мировой общественности и преобладающего числа государств, когда страна подвергалась тройственному нападению, — все это само по себе работало на сплочение арабов. В такой кульминационный момент, как агрессия против Египта, арабские массы стояли рядом. Сирийские рабочие взорвали три насосные станции нефтепровода «Ирак петролеум компани», перекачивающего нефть в Средиземноморье, Саудовская Аравия под давлением народа объявила эмбарго на поставки нефти Великобритании и Франции, все арабские страны предприняли против этих стран дипломатические демарши.
Антиимпериализм не был изначальным не только для египетских «Свободных офицеров», но и для тех, кто осуществил переворот 1958 года в Ираке. Члены нового иракского руководства заверили британских представителей, что отношения с Англией останутся важным для них приоритетом, а генерал Касем сказал послу США: «…мы, иракцы, хотим добрых отношений с Соединенными Штатами». Эти заверения подкреплялись особенно важными для Запада ссылками на то, что они согласованы с «Ирак петролеум компани».
Но реакция и США, и Великобритании на события, происшедшие в Ираке, развивалась вне зависимости от этих заверений. В значительно большей степени подействовал замок, повешенный на входных дверях помещения, где до переворота располагался штаб Багдадского пакта. Вашингтон и Лондон могли опасаться и «цепной реакции» в арабском мире после свержения монархии в Ираке. Беспокойство на Западе, несомненно, могла вызвать также возможность сближения, а то и слияния Ирака с насеровским Египтом. Второй человек в новом руководстве Абдель Салям Ареф открыто заявлял о такой перспективе.
15 июля началась высадка американских морских пехотинцев в Ливане, вскоре их число достигло 20 тысяч. Одновременно в Иорданию было переброшено 6 тысяч английских солдат. Это уже была солидная военная группировка, которая по своей численности и оснащенности оставляла мало сомнений в том, что ее предназначение — не оборона Ливана и Иордании от гипотетической иракской угрозы, просматривалась опасность вооруженного вторжения американо-английских войск в Ирак. Беспокойство в этом плане вызывали позиции и Турции, и Ирана, и Пакистана, готовых силой сохранить разваливающийся Багдадский пакт и с этой целью разгромить новый режим в Ираке.
Вооруженное вторжение в Ирак не состоялось в том числе и в результате позиции, занятой СССР, который предпринял военные меры, чтобы остудить Турцию и Иран. Не склонился к вооруженной атаке на новый режим в Ираке и президент Эйзенхауэр, рассчитывая в дальнейшем использовать Касема, — ЦРУ докладывало президенту США об антинасеровских настроениях лидера Ирака. Но как только Касем вышел из Багдадского пакта, начал закупать оружие у СССР и даже вначале включил в свое правительство нескольких коммунистов, отношение США к его режиму изменилось. Тогдашний директор ЦРУ Аллен Даллес публично объявил Ирак «одним из наиболее опасных уголков мира».
Глава 4
Примат государственных интересов над арабским единством
Менталитет пришедших к власти в арабских странах революционных националистов далеко не был однозначным в отношении общеарабского единства. На практике страновой национализм ставился выше общеарабского национализма. Это было характерно не только для одного Египта, но и для других арабских мелкобуржуазных режимов. Несмотря на заверения в готовности отстаивать единство арабского мира и даже провозглашение этой цели в качестве главной, расширялись противоречия между различными арабскими странами, освободившимися от колониальной зависимости.
Лозунги и реальная действительность
Одним из главных лозунгов пришедшего к власти Насера был клич: «Мы все — арабы» (по-арабски «Нахнуль араб»). Однако лозунг общеарабского единства отнюдь не заслонил для «Свободных офицеров» необходимости решать в первую очередь внутриегипетские задачи: укрепить свою власть, не дать восстановиться прежней коррумпированной партийнопарламентской структуре, связанной через короля Фарука или без него с Великобританией, провести аграрную реформу, с помощью которой пробиться в деревню, изолировать влияние исламистов, повести дело к прекращению британской оккупации зоны Суэцкого канала. Именно на этих задачах после прихода к власти сосредоточился Насер. И именно эта сосредоточенность предопределила на первых этапах его политику в отношении, как было показано, не только Соединенных Штатов, но и Израиля. Продолжавший звучать лозунг арабского единства начал расходиться с реальной политикой.
Может быть, свою роль сыграл и тот факт, что Насер еще не стал общеарабским лидером, а родоначальником лозунга арабского единства все-таки считалась сирийская Партия арабского социалистического возрождения («Баас»). Она была образована в 40-х годах группой сирийских интеллигентов. В 1953 году к ней примкнула Арабская социалистическая партия, созданная тоже в Сирии. С тех пор партия существует в Сирии в своем нынешнем названии — Партия арабского социалистического возрождения. Во всех ее программных документах сохраняется упор на единство арабской нации, арабского мира. Существует и общеарабское руководство, базирующееся в Сирии, а до недавнего времени другое общеарабское руководство «Баас» располагалось в Ираке, вплоть до свержения режима Саддама Хусейна[11].
Ни в коей мере не следует отрицать существования объединительной тенденции в арабском мире. В пользу единства действовали и продолжают действовать общий литературный язык, культура, религия, исторические традиции. Такие тенденции подкреплялись тем, что особое влияние в области культуры, образования на другие арабские страны оказывал Египет. Египетские радио, телевидение, кинематограф завоевывали умы и сердца арабов повсеместно. Обворожительный голос египетской певицы Умм-Кульсум звучал во всех уголках арабского мира. В Каирском университете обучались студенты из многих арабских стран. Характерно, что даже в год наибольшей напряженности египетско-иракских отношений в 1957 году в Ирак прибыло 400 египетских учителей для преподавания в иракских школах. Одновременно к развитию общеарабского национализма подталкивала и арабская солидарность, развивавшаяся в контексте национально-освободительного движения и арабо-израильского конфликта. Поэтому многие считали, что в постколониальном арабском мире дело идет к формированию единой арабской общности, даже к воссозданию единого арабского пространства, значительная часть которого оказалась искусственно разделенной англо-французскими соглашениями. Тем более что насеровский Египет во все большей степени становился магнитом, притягивавшим к себе население других арабских стран. В них возникали не просто почитатели Насера, но группы и политические партии, объявлявшие себя насеристскими. Египетский президент выдвигался на роль признанного общеарабского лидера.
Это усиливало тенденцию к сближению арабов и на государственном уровне. И не случайно были предприняты реальные меры к созданию общих государств. Так, в 1958 году Египтом и Сирией была создана Объединенная Арабская Республика (ОАР) — пожалуй, самая яркая историческая попытка образования единого арабского государства, которое могло бы превратиться в ядро, способное притянуть к себе и другие арабские страны. Действительно, после создания египетско-сирийского государства к нему присоединился Йемен. Затем с Египтом безуспешно многократно стремилась объединиться Ливия.
Подоплека создания Объединенной Арабской Республики
Однако как произошло образование ОАР? Случилось ли это только в результате тяги арабов к государственному объединению?
Несколько слов об истории Сирии до образования ОАР — это поможет лучше разобраться в обстановке. Первый сирийский лидер из военных полковник Хусни Займ с помощью ЦРУ пришел к власти в Дамаске в марте 1949 года. Через семь с небольшим месяцев он был свергнут и убит другим полковником, Сами Хинауи, которого не без причин подозревали в проанглийской ориентации. Через три месяца, опять при помощи ЦРУ, был произведен переворот, и к власти в Дамаске пришел полковник Адиб Шишекли, режим которого просуществовал четыре года. Когда президентом стал Шукри Куатли, Сирия начала довольно быстро сдвигаться влево. Хорошо организованная Сирийская коммунистическая партия набирала силу. Считалось, что близок к коммунистам начальник Генерального штаба сирийской армии генерал Афиф Бизри.
Насер не беспристрастно наблюдал за развитием событий в Сирии. Он направил президенту Куатли и руководителю сирийской разведки полковнику Сараджу предупреждение об опасности сползания националистического движения в лоно коммунистов. Можно ли все это отнести только на счет реального опасения Насера, что над «сердцевиной арабского мира» — Сирией взовьется коммунистическое знамя? По-видимому, к этому прибавились в то время опасения, что Сирия оттянет от Египта поддержку и помощь СССР, в которых Каир все больше нуждался.
Но и дамасские власти стали испытывать тревогу по поводу роста влияния сирийских коммунистов. Очевидно, именно это, а не тяга к арабскому единству было главным мотивом, который привел в Каир сирийскую делегацию в составе президента Куатли и премьер-министра Азма. Они заявили Насеру, что только полное политическое объединение с Египтом спасет Сирию от «коммунистической опасности» и хаоса. Более прагматичный Насер вначале отверг предложение сирийцев о немедленном объединении. Он ответил им, что необходимо по меньшей мере пять лет подготовки для его осуществления.
Вскоре Каир посетила вторая сирийская делегация с тем же призывом — к слиянию двух государств. Насер занял более гибкую, чем прежде, позицию, но склонялся к федеративному устройству. Сирийцы настаивали на унитарном характере объединенного государства, и в конце концов Насер принял их идею. Побудительным моментом к изменению его подхода было, скорее всего, опасение Насера, что в Сирии действительно к власти придут коммунисты. Знаменательно, что сразу же после образования ОАР 1 февраля 1958 года Насер снял Бизри с высокого воинского поста и начал открытую атаку против Сирийской коммунистической партии. На тот период пришлось и жесткое преследование египетских левых.
Не случайно Соединенные Штаты, которые, вне всякого сомнения, не желали торжества объединительных процессов в арабском мире, особенно под руководством Насера, очень спокойно отнеслись к созданию ОАР. 23 января, то есть накануне создания ОАР, посол США в Каире сообщил Насеру, получив инструкцию из Вашингтона, что объединение Египта с Сирией — это внутреннее дело арабов и правительство США будет занимать пассивную позицию в этом вопросе. А после того как Насер встретился на сирийско-ливанской границе в Шторе с президентом Ливана Шехабом и дал команду прекратить снабжать оружием и деньгами просирийские силы в Ливане, США определились со сроком для эвакуации своих морских пехотинцев из Ливана, введенных туда сразу после переворота в Ираке, и возобновили поставки в египетско-сирийское государство пшеницы по программе гуманитарной помощи. Это все относится к реакции США и Великобритании на создание Объединенной Арабской Республики. Совершенно иначе они повели себя после переворота в Ираке, происшедшего 14 июля 1958 года.
Что касается народных масс не только двух объединившихся, но и других арабских стран, то они восприняли создание Объединенной Арабской Республики с огромной радостью. Появление общего флага и общего руководства ОАР вызвало небывалое ликование на «арабской улице». Многие ждали, что к ОАР после переворота 1958 года присоединится Ирак. Но так не произошло.
Насер не стоял за революционными событиями в Багдаде и не связывал их с перспективой объединения арабов. Вскоре после создания ОАР руководитель сирийских спецслужб Сарадж встретился в Дераа с двумя иракскими офицерами, которые проинформировали его о создании подпольной организации в иракской армии с целью свержения монархии. Главный вопрос, который был задан Сараджу: могут ли они получить гарантии от ОАР в случае переворота? Естественно, Сарадж доложил Насеру о своей конфиденциальной встрече с иракцами, которыми оказались будущие руководители переворота в Ираке Абдель Керим Касем и Абдель Салям Ареф. Не думаю, что президент ОАР, если бы он нацеливался на создание еще более масштабного, чем ОАР, арабского государства, не воспользовался бы возможностью дать такую гарантию. Хотя бы на словах. Но он приказал Сараджу прервать этот контакт.
После переворота в Багдаде Ареф прямо ставил вопрос о присоединении Ирака к ОАР, но Насер не поддержал эту идею. Характерен в этой связи и разговор между Н.С. Хрущевым и Г.А. Насером, состоявшийся во время секретного визита президента ОАР в Москву сразу же вслед за переворотом в Багдаде. Хрущев поинтересовался возможностью объединения Ирака с ОАР. Насер ответил более чем определенно: «Перед Ираком встанет множество трудных проблем, и объединение не должно вносить дополнительные осложнения в эти проблемы. Ирак во многом отличается от Сирии, а между Египтом и Сирией уже достаточно проблем. Я думаю, что какая-то связь между ОАР и Ираком будет, но какая точно — определится многими обстоятельствами».
Неправильно считать, будто Насер был противником арабского единства, солидарности арабов, общеарабской защиты своих интересов. Однако заложенный в его мышление прагматизм привел его к отказу от создания общеарабского государства. Не для создания такого государства был поддержан генерал Нимейри, совершивший переворот в Судане. Не с этой целью семидесятитысячная египетская армия была направлена на помощь йеменским племенам, выступившим против монархии. Не с целью создания единого государства арабов Каир поддержал алжирских борцов за независимость или Каддафи, оказавшегося во главе ливийских офицеров, свергнувших короля Идриса. Безусловно, Насеру импонировал ореол вождя, лидера арабского мира, но он, особенно после плачевного конца египетско-сирийской республики, не связывал свою роль в арабском мире с его государственным объединением.
Египетско-сирийское государство перестало существовать в 1961 году. Оно распалось в результате выступления сирийских офицеров в Дамаске. В решающей степени сказались объективные различия между арабскими странами, и верх взял опять-таки национализм, но на этот раз страновой. Кстати, сирийские коммунисты были далеко не ведущей силой, которая привела к крушению ОАР. Победили сирийские националисты, посчитавшие, что насеровский Египет превращает Сирию в свой придаток, не более того.
Конец египетско-сирийского государства имел серьезные последствия для определения направления, в котором развивался и развивается арабский мир. Импульсивный приказ о высадке египетских войск в Латакии для сохранения объединенного египетско-сирийского государства был отменен самим же Насером. Есть все основания считать, что в тот момент он окончательно осознал невозможность осуществить единство арабских стран с помощью силы.
Через два года Насер вообще отказался от идеи создания единого арабского государства. Какие факты позволяют сделать такой вывод? В марте 1963 года в Каир прибыли две баа-систские делегации — сирийская и иракская, которые в течение двух с половиной недель вели переговоры с египетским руководством во главе с Насером. В это время баасисты, еще не отошедшие друг от друга, находились во власти и в Сирии, и в Ираке. Делегации были более чем представительными. Сирийскую возглавляли основатели партии «Баас» Мишель Афляк и Салах Битар, иракскую — Али Салех Саади — лидер иракского крыла партии. Они по предварительной договоренности одновременно приехали в Каир, рассчитывая, что в новых условиях Насер будет более расположен к идее создания тройственного египетско-сирийско-иракского единого государства. Как отреагировал Насер? По свидетельству очевидцев, он откровенно и нелицеприятно разобрал позицию сирийцев, вышедших из ОАР в 1961 году, причем зная, что и Афляк, и Битар тогда поддержали этот выход. Затем заговорил о теоретической возможности, рассчитанной на многие годы вперед, создания тройственной федерации. При этом, по мнению Насера, начинать нужно с объединения обороны и внешней политики при сохранении на длительный период суверенитета всех трех стран. И еще одно условие: сначала поэтапное создание египетско-сирийской федерации и только потом к этой федерации примкнет Ирак.
Поделиться книгой: