Сумеречный мир

      — Хм-м... — Мели, как ее ласково, по-домашнему, зовет муж, взяла очередную лепешку, ловко скрутила рулетик, порезала и один кусочек решительно отправила в рот. Прожевала, приподняв бровки домиком, довольно улыбнулась: — М-м-м… на самом деле замечательно и не сложно. Давай введем и это блюдо в наше меню.

      — Я рада, что вам понравилось, — мягко улыбнулась здешнему шеф-повару.

      В течение недели я ненавязчиво и аккуратно, чтобы не обидеть, делилась со своими нанимателями мамиными рецептами, стараясь помочь, хоть чем-то отплатить за доброту и щедрость. Стоило Мели увидеть мои жалкие пожитки, она вытащила из гардероба оставшуюся от дочерей одежду и предложила мне. Ношеную, конечно, но добротную, красивую, и не в коей мере не жалкие обноски.

      Я, как маленькая, радовалась незатейливым подаркам, сделанным от чистого сердца, особенно новой зубной щетке (зубы здесь чистят порошком из коробочки), щипавшему глаза шампуню и душистому мылу. А какое счастье мыться в ванне! В первую ночь в уютной комнате на втором этаже, лежа на белоснежных, накрахмаленных по старинке простынях, я долго не могла заснуть. Сначала плакала от переизбытка чувств, потом тихо наслаждалась ощущением дома. И не страдала от одиночества.

      Семейство ежей, как сразу верно догадалась, приютивших меня, повадками и в «не звериной» жизни, если так можно выразиться, оказалось похоже на этих забавных животных. За неделю я научилась различать, кто из супругов семенит по коридору. Если что-то не получалось или раздражало, оба смешно морщили острые носы или шипели. А уж если их подводил нерадивый поставщик, то короткие жесткие волосы угрожающе топорщились, подобно настоящим иглам. Но в целом Мели с Меркулом — доброжелательные и приветливые оборотни, от которых исходило море спокойствия и душевного тепла. Что меня, как эмпата, согревало и располагало к ним.

      — Ксень, я зачем пришла-то, здесь сама закончу, а ты иди в зал, Насте помоги. Там сейчас наплыв покупателей и желающих пообедать, и пара хищников пришла. Сидят, а зайчонок боится их обслуживать, — озабоченно попросила Мели.

      В «Пекарне Зотовых», помимо самих Зотовых и теперь меня, работает официанткой Анастасия Мельникова — оборотень-заяц, миловидная блондинка, серьезная, работящая, но слишком пугливая. Стоит ей занервничать — начинает по-простецки шмыгать курносым веснушчатым носиком, что ее совсем не красит.

      Вот и сейчас, выйдя в небольшой уютный зал со столиками, накрытыми симпатичными клетчатыми скатертями, я отметила, что все места заняты — обед в самом разгаре — а Настя испуганным изваянием замерла возле двух молодых поджарых, невысоких мужчин. Те активно флиртовали, а официантка на взводе и вот-вот задаст стрекача.

      Так и есть: девушка резко развернулась и едва ли не бегом ринулась к стойке.

      — Какие наглецы, нет, ну невозможные наглецы! — прошептала она на ухо мне, подрагивающими руками расставляя на подносе тарелочки с заказанной едой и чайничек с чаем.

      — Да? А мне показались смирными, — недоуменно шепнула я в ответ и поделилась своими наблюдениями, — особенно рыженький помоложе. Он явно неравнодушен к тебе.

      Настя округлила карие глаза, поморщилась и сердито просветила меня:

      — Конечно, неравнодушен; лисы, вообще-то, зайчатину очень любят. А эти, — осуждающе сверкнула глазами в сторону проблемных посетителей, — еще и бабники известные, к тому же.

      Я насмешливо хмыкнула. Демонстративно проявляя негатив к тем хищникам, девушка не то запамятовала, что я «читаю» ее эмоции, словно открытую книгу, не то стеснялась признать, что рыжий оборотень ей понравился, хоть и напугал до дрожи.

      Работая в пекарне, я выяснила у владельцев интереснейший факт: эмпатия — дар исключительно светлой магии. В сумеречном мире подобных почти нет, ведь умение воспринимать чужие чувства, эмоции связано с сопереживанием, со способностью принимать часть чужой душевной боли. К чему серые не расположены в виду своей магии, к которой у большинства мутантов есть зачатки, или звериной сущности, или жажде крови, когда воспринимаешь разумное существо как еду, а не равную себе личность. В общем, такого брата по духу здесь единицы — потомки тех, кто «провалился» сквозь стену. Поэтому местные жители закрываться от эмпатов не привыкли и не умеют. От менталистов мысли прятать — это одно, а чувства — совсем другое.

      С одной стороны, такая новость меня удивила и порадовала: уникальной рысью стала, и в дальнейшем вполне пригодится такой дар, а с другой — напугала. Мало ли кого мои способности заинтересовать могут. Поэтому применяла я их весьма осторожно, незаметно.

      Пожалев растерянную Настю, я подхватила поднос и решительно направилась к лисам. Рыжие парни смерили меня заинтересованными, любопытными взглядами и привычно, как другие завсегдатаи «Пекарни Зотовых», спросили:

      — Новенькая?

      — Старенькая, — спокойно ответила я, добавив чуточку больше равнодушия в общий эмоциональный фон.

      — А откуда? — не сдавался «настин» Рыжик.

      — С севера, — выложила я заранее обговоренную с ежами легенду, деловито составляя тарелки на стол.

      Меркул посоветовал место рождения «на севере» говорить, потому что чаще всего кланы рысей именно там и обитают. Даже не разобралась пока, насколько мне повезло выбрать эту сущность. Рыси не очень общительные; живут, где холоднее, подальше от городов и скопления народа, по причине, что приручить незлобивых, по сути своей добрых, покладистых, привязчивых кошек — дело нехитрое. А из-за этой особенности вид чуть не исчез: каждый сильный хищник-перевертыш не прочь заполучить ручную кошечку в пару, часто не спрашивая согласия или попросту воруя из кланов, в конечном итоге уменьшая численность. Поэтому рыси обособились и не пускают на свои территории нежелательных чужаков, случается — убивают еще на подступах.

      Полученная от ежей информация о соплеменниках заставила меня задуматься о переезде на север, под защиту одной из таких общин, но в данный момент — это всего-навсего предположение. Чужачке из светлого мира надо знать куда, на чем и за что, в смысле, сколько денег потребуется, чтобы добраться до рысей. Еще, как «прибиться», а то — примут ли?

      — От тебя кошечкой приятно пахнет, — вкрадчиво заметил второй любитель зайчатины.

      — А от вас — нет, — равнодушно ответила лису и неторопливо, спокойно направилась обратно.

      Обсуживая других посетителей кафе, я ловила на себе их любопытные взгляды и одобрительный — Меланьи. Мы становились неплохой слаженной командой. Мне было комфортно с ними, и чувство уверенности в будущем появилось.

Сияющая Настя подошла к стойке и аккуратно положила часть денег в баночку с чаевыми, а остальные — в кассу.

      — Не жадный, хоть и лис, — тихо заметила она со смущенной улыбкой.

      — Разве за лисами ходит слава скупердяев? — насмешливо поинтересовалась я.

      Зайчиха — добрая, серьезная, но несколько наивная девушка, поэтому, даже не задумываясь, отчего я элементарные вопросы задаю, ответила:

      — Они свои деньги с великим трудом отдают. Только если действительно надо, но взамен всегда стараются получить что-то подороже или получше.

      — Значит, ты ему, однозначно, приглянулась, раз он тебе целых три алтына чаевых дал. Почти половину суммы заказа, — приободрила я девушку, не забыв, между прочим, обронить. — Или лисы непостоянные, из-за этого сомневаешься?

      — Нет, они-то как раз постоянные, — улыбнулась Настя и неожиданно едко добавила, — ветреность — слишком дорогое удовольствие.

      Так, подтрунивая над собой и посетителями, мы завершили рабочий день. Вечером, убравшись и присев с хозяевами за общим столом ужинать, я невольно отметила, что спокойна, расслаблена и настроена позитивно. Почти как раньше — дома, с родителями… Стоп, грустить нельзя — апатия тут как тут поджидает, поэтому принялась расспрашивать ежей о новом, но, оказывается, не столь ужасном мире. Особенно, когда ты не один.

* * *

      — Знаете, если нанять разносчика, можно доставлять наши закуски и выпечку на дом или в конторы заказчикам, — осторожно предложила я хозяевам. — У нас уже давно практикуется такая услуга и пользуется спросом.

      Меркул, попивая чаек, читал газету, но, услышав коммерческое предложение, задумчиво посмотрел на меня.

      — Если постараться, увеличить производство мы в состоянии, — неуверенно заметила Мели.

      — А зачем? — пожал плечами ее супруг. — У нас тогда будет не жизнь, а сплошная работа. Ни отдыху ни продыху.

      Мели улыбнулась, наклонилась над столом и погладила любимого ежа по плечу, соглашаясь с ним. Затем мне пояснила:

      — Хорошая задумка, но не для нас. В свое время мы много сил вложили в дело, потом детишек родили, старшая скоро внуков нам подарит. Если начнем расширять дело — времени на семью не останется, а...

      — ...нам достаточно и тех доходов, что получаем сейчас, вполне — закончил мысль Меркул.

      Смущенно улыбнувшись, я пояснила, извиняясь за неуместное, как вышло, предложение:

      — Просто у нас по-другому. Все спешат жить, хотят зарабатывать, чем больше, тем лучше, подчас забывая не только о семье, но и о себе.

      — Деньги — это хорошо, конечно, лишний алтын еще никому не помешал, но здесь высовываться может позволить себе тот, у кого потом хватит сил отстоять заработанное. Сейчас у нас небольшое предприятие, не привлекающее внимания, а если значительно расширимся, могут возникнуть проблемы... — поморщившись, честно ответил глава семейства.

      — А что у вас еще не так? — опередила меня с вопросами не менее любознательная Мели, сверля темными умными глазками.

      — У нас для связи используют телефоны, а вы — амулеты магические, — начала перечислять я. — И хотя разница большая: один — дело техники, а второй — магии, но, увы, оба постоянно требуют подзарядки и вырубаются в самый неподходящий момент, — уныло закончила.

      — Мы видели сквозь стену, что у вас все из металла и стекла. Ужас, как вы живете в таких условиях, — фыркнула оборотень.

      — У нас же нет слишком чувствительного, привередливого обоняния, как у оборотней, — рассмеялась я.

      — Сдается мне, тогда вы обделены слишком многим, — сделала вывод ежиха.

      Я пожала плечами, отметив ее слегка презрительный тон, — не вступать же в спор о том, о чем они понятия не имеют, а мне есть с чем сравнить. Но не заступиться за родину не смогла:

      — Чисто физически — да, мы слабее вас. Но в моральном плане, духовном — сильнее.

      Меркул отхлебнул остывшего чая, причмокнул и с иронией спросил:

      — Должно быть, от большой души вас к призракам десятками посылают ежегодно?

      Я открыла рот, чтобы возмутиться: чем они лучше… закрыла, но через пару секунд, тихо ответила:

      — Разумеется, наше общество не идеальное. Но защитники отдают души Стене во имя жизни людей светлого мира. В Крупнограде, за стеной, правит закон, и по улицам я ходила не боясь, что меня высосут досуха вампиры или сожрут хищники.

— В Песочном тоже можно ходить... — попыталась оправдаться Мели.

      — Нет, — перебила я, — мы с Андреем бежали несколько кварталов, преследуемые стаей убийц, и никто, поверьте, никто не остановился. Всем было все равно, что нас растерзают и... — я задохнулась от воспоминаний, глаза защипало от непрошеных слез.

      — Разве у вас нет банд, которые не дружат с законом? Нападают на людей? — мрачно поинтересовался Меркул.

      — Есть, но не так же, среди белого дня и...

      — А в ночи — да? Ксения, я прав?

      — У нас не жрут себе подобных...

      — Не насилуют? Не убивают? Вы поголовно этакие белые и пушистые зайчики?

      — Я не о том, я...

      — И войн у вас нет?

      — Есть, но не на нашем континенте. Уже почти тридцать лет относительно спокойно и...

      — А мы пятьсот лет воевали, поэтому последние триста строим жизнь сызнова. Мы не ангелы, но законы соблюдаем...

      — Какие законы? — удивилась я. — Где они прописаны? У нас есть Фатум — целый свод нерушимых правил для всех: не убивать себе подобных, не грабить, не...

      — У нас тоже есть. Их защищают стражи...

      — …которые, даже толком не проверив, умерла я или нет, отправили в морг.

      — Здесь ты не совсем права, Ксенечка, — с нотками вины в голосе возразила Меланья, подключилась к все-таки начавшейся дискуссии на повышенных тонах. — Такие случаи как с тобой — единичные. Может и маг оборотнем стать, но для этого проводят сложнейшие магические ритуалы. И знаешь, я слышала: после них не всегда выживают… — голос ежихи стал тихим и таинственным, — перестройка организма, как наши лекари говорят, изменение генотипа. Вот! Поэтому немудрено, что девочку светлую бездыханную, да еще с разорванным горлом... сочли мертвой.

      — Ясно, — понурилась я, признавая очевидное.

      — Да, — пришел на помощь супруге Меркул, — кроме того, у нас есть советы городов и мировой. Войны никто не допустит! — заметно поубавив пыла, добавил: — А верховые следят, дабы на улицах закон соблюдался.

      — Угу, а передел территорий не так страшен, как может показаться на первый взгляд, — неожиданно поддакнула Мели с легким сарказмом, заставив поморщиться мужа.

      — А кто такие верховые? — вычленила я ранее прозвучавший термин.

      — Верховые? — недоуменно поднял брови еж, а через секунду, вспомнив, кто я и откуда, улыбнулся, блеснув белыми мелкими зубами и маленькими клыками. — Это главы вампирских кланов или... группировок, контролирующих городские территории.

      — Вампиры?.. — пискнула я в ужасе. — Вы сказали, что пекарня под защитой верхового Марка...

      — Ну, да? — осторожно синхронно согласились супруги. — А что?

      — Но как же так? Ведь получается, этот квартал принадлежит им? — кровь отхлынула от сердца. — Значит, в любой момент они могут заявиться сюда и выпить любого?

      Ежи сперва нахмурились, потом Меркул поспешил успокоить меня:       — Не все кровососы необузданные дикари. Тот сброд, что охотится в верхнем квартале у стены, — отбросы общества. Нормальные серые предпочитают близко к куполу не селиться.

      — Почему? — удивилась я.

      — Слишком сильный дискомфорт испытываем. Словно под дулом пистолета — того и гляди выстрелит, — вздохнула Мели, передернувшись. — Вообще-то, самые лучшие районы у реки.

      — И кто там проживает? — я буквально жаждала новых подробностей, тем более, туда я еще не добиралась.

      — Многие... — пожала плечами рассказчица, поправив домашний цветастый хлопковый халат, — по большей части хищники. Там в основном псы да кошки территории между собой делят.

— А на чьей стороне перевес? — заинтересованно подалась я к ежихе.

      Она пожала плечами, и ей на помощь привычно пришел муж:

      — С переменным успехом. Чаще, конечно, кошки покрупнее верх берут, но среди них нет единства. Кошки, что с них взять, каждый хочет быть сам по себе.

      — Не понимаю, что им делить? — удивилась я. — Жили бы в лесу... — вспомнив, что мои гостеприимные хозяева тоже оборотни, быстро поправилась. — ...на природе, я хотела сказать. Там же и охота на дичь, и места больше, и... все такое, зачем в городские дебри лезть?

      Супруги переглянулась, хмыкнули, и снова ответил Меркул:

      — Ксень, мы хоть и звери наполовину, но тоже любим домашний уют, мягкую постель и свежеиспеченный хлеб. Мне вот нравится газету почитать, особенно колонку с городскими сплетнями, а Мели смотрит по телевизору шоу «Догони и надкуси», весьма кровавое и смертельно опасное, знаешь ли. А она слюни пускает по победителям.

Я почувствовала, как у меня непроизвольно лицо вытянулось от предпочтений этой парочки.

      — Ну скажешь тоже, слюни... — смутилась «любительница экстремального телешоу», шлепнув ладошкой мужа по предплечью. — Просто там та-акие горячие парни — грех не полюбоваться!

      Откровенно забавлявшийся оборотень, не чуравшийся «желтой прессы», усмехнулся и продолжил серьезным тоном:

      — Да, мы живем по принципу кто сильнее, тот у власти, но поверь, девочка, если к силе ум не прилагается, быстро к ногтю прижмут. В лучшем случае. А в худшем — сожрут, и не подавятся. За триста лет выработали простую, но весьма действенную систему противовесов, чтобы не было единоличных правителей. Считается, это развращает и убивает страх перед наказанием, расплатой. Сильные виды обладают многим, но и отвечают за тех, кто стоит ниже на иерархической лестнице.

      — Что это дает лично вам? — я не смогла удержаться от «социального исследования».

      — Нам? — Меркул пожал плечами, задумался. — Ну, например, я точно знаю, если меня ограбят, верховой обязательно найдет виновного. Иначе пострадает его репутация. Торговцы сочтут, что он зря занимает место. Кое-кто — что верховой слаб и сам займет. Поверь, это никому не надо.

      — А если на меня на улице нападут? — нахмурилась я.

      — За улицы отвечают стражи, — не вытерпела Мели, стражи — ее тема. — Их набирают из разных стай, кланов, ковенов и прочих сообществ. Чтобы не было обвинений в случае проколов... как с вами, например. И содержат их за счет казны городского совета, куда входят все верховые, союз судий и представители торговой гильдии.