Помоги проекту - поделись книгой:
Либералы, наследники ДП, в 60–70-е гг. XX в. в основном группировались вокруг ПС, чьим бессменным лидером с 1964 г. являлся Сулейман Демирель. В 70-е гг. он проводил последовательную умеренно-либеральную политику, неоднократно занимал пост премьер-министра и входил в состав коалиционных кабинетов. Партия по-прежнему опиралась на массовую поддержку крестьянства и мелких предпринимателей и служила интересам крупного капитала промышленных городов, однако меньшее внимание уделяла интересам помещиков. Тогда же, в 1970 г., более твердые последователи политики ДП предприняли попытку создать новую ДП[54], в руководство которой входил, например, сын А. Мендереса. Однако серьезной конкуренции ПС она составить так и не смогла.
В 80–90-е гг. XX в. праволиберальная линия вновь является главенствующей в политике Турции. После наложения запрета на деятельность всех существующих политических партий и их лидеров в результате военного переворота 1980 г. наследницей ПС становится Партия Отечества (ПО), которую возглавил Тургут Озал. Он возглавлял правительство Турции с 1980 по 1989 г.[55], затем был избран на пост президента страны, который занимал до 1993 г. Тургут Озал прямо называл себя наследником политических традиций ДП, реабилитировал обвиненных на процессе Яссыада. В его правление в Турции были проведены приватизация госпредприятий и другие либеральные реформы. С 1993 по 2002 г. ПО возглавлял Месут Йылмаз.
В 1987 г. Сулейман Демирель после отмены запрета на занятие политикой возглавил Партию верного пути (ПВП) и на выборах того же года сразу получил чуть менее 20 %. В парламенте и правительстве партия действовала в тесном сотрудничестве с ПО, мало отличаясь от нее по идеологическим воззрениям. Фактически партия стала еще одной наследницей либеральных традиций ДП. С 1990 по 1993 г. Сулейман Демирель занимал пост премьер-министра, а с 1993 по 2000-й – президента Турции. В 1993 г. лидером партии и премьер-министром стала Тансу Чиллер. В 2002 г. в связи с поражением партии на выборах она ушла из политики.
В 80–90-е гг. XX в. у власти находились ПО и ПВП, сторонники либерализации экономики и политики, прочного союза с США, активного вмешательства в дела государств, возникших на постсоветском пространстве. За эти годы беспрецедентно вырос внешний долг Турции, инфляция достигала 100 и более процентов в год, увеличилось социальное расслоение в городе и деревне. Либералы не чурались националистической риторики, не шли на компромисс по вопросу признания прав курдского меньшинства, пытались активно участвовать в распространении турецкой модели развития в Центральную Азию и на Кавказ. Авторы экономических преобразований 80–90-х гг., без всякого сомнения, несут ответственность за экономический кризис конца 90-х XX в. – начала XXI в. В настоящее время, особенно за период 2002–2007 гг., народ Турции окончательно разуверился в либеральной модели развития. Если на выборах в 2002 г. ПВП и ПО получили соответственно 9,55 % и 5,13 %, то в 2007 г. объединенная демократическая оппозиция в лице Демократической партии (ДП), в которую объединились сторонники ПВП и ПО, получила всего 5,41 % голосов избирателей.
Что касается последователей Ататюрка, НРП, то их бессменным лидером на протяжении 70-90-х гг. XX в. являлся Бюлент Эджевит, которому удалось создать новую идеологию «левее центра». Партия пользовалась поддержкой государственных служащих, секулярной интеллигенции, военных и рабочего класса. Забота о маленьком человеке, беззащитном перед лицом системы, стала центральным лозунгом НРП. Не смотря на обвинения в коммунизме со стороны правых политиков, партия и ее лидер являлись типичными социал-демократами западного образца. НРП и ее следующее после переворота 1980 г. «воплощение» – Демократическая левая партия (ДЛП) – стремились сделать из Турции скорее западноевропейскую страну, в то время как их противники из ДП (и далее ПНС и ПО) – «маленькую Америку», по выражению А. Мендереса. В этом, пожалуй, и заключалось основное различие между двумя ведущими партиями.
Популярность НРП и Эджевита достигла пика в момент Кипрского кризиса 1974 г., когда Турции удалось отстоять свою точку зрения под давлением США и НАТО. Однако Эджевит так и не сумел создать однопартийное правительство, что стало одной из главных причин провала политики социальных преобразований, декларируемых программой партии. Ситуация 70-х гг. продолжилась и в 80-х, и в 90-х.: ДЛП и ее союзники проходили в парламент, однако не могли добиться проведения реформ, хотя некоторое время Эджевит даже занимал пост премьер-министра (1999–2002 гг.). В это время удалось наконец задержать мятежного Апо (лидера курдских сепаратистов Абдуллаха Оджалана), что несомненно прибавило популярности партии и ее лидеру, однако экономическая катастрофа, усугубленная последствиями землетрясения 1999 г. в Измите, серьезно подорвала авторитет партии, набравшей на выборах 2002 г. всего 1,2 % голосов.
НРП была воссоздана только в 1993 г., после выхода закона, разрешающего партиям называться как до 1980 г., однако только в 2002-м ей удалось вернуть расположение избирателя в полной мере и объединить вокруг себя социал-демократический электорат. Кризис рубежа тысячелетий полностью разочаровал избирателя в партиях, принимавших участие в политике 90-х гг. XX в. и, таким образом, ответственных за ситуацию в стране. Новым лидером становится Дениз Байкал, сторонник прагматичной, нейтралистской внешней политики, социал-демократических преобразований внутри страны. Идеология новой НРП во многом опирается на наследие Ататюрка, ставшее неожиданно актуальным в свете нарастающей популярности политического ислама.
Националисты, сторонники тюркистских, пантюркистских и пантуранистских идей объединены во множество легальных и нелегальных партий и движений. На правовом поле – наследники Республиканской крестьянской национальной партии (РКНП), преобразованной в Партию националистического движения (ПНД), лидер – Альпарслан Тюркеш, после его смерти в 1997 г. – Девлет Бахчели. Националисты – сторонники агрессивной внешней политики, направленной в основном против СССР (впоследствии РФ), на распространение тюркизма на Балканы, в Иран и Монголию. Экономической программе уделяется не много внимания. Националисты предпочитают популистские лозунги «бесклассового общества», активно разыгрывают «курдскую карту», поощряя запретительные и реакционные действия правительства на юго-востоке страны и на территории Северного Ирака.
Националисты как самостоятельная политическая сила возникли в среде военных, воодушевленных успехами германского оружия в годы Второй мировой войны. Их идеология в основном опиралась на европейские источники, а также произведения пантюркистов и пантуранистов начала XX в., таких как Зия Гекалп и Юсуф Акчура. В 50-60-е гг. XX в. националистические и нейтралистские настроения господствовали в турецкой армии. Серьезное влияние на идеологию подпольных офицерских политических организаций оказали национально-освободительные движения в арабских странах. Своеобразный национал-патриотизм фактически являлся идеологией радикального крыла Комитета национального единства (КНЕ), пришедшего к власти в результате военного переворота 1960 г. Однако в дальнейшем радикалы были отдалены от власти и вынуждены были строить свою политическую карьеру вне государственных структур.
В основном бывшие члены КНЕ после демобилизации интересовались крайними направлениями в политике: крайне левыми (РПТ) или крайне правыми. Альпарслан Тюркеш вместе с группой своих сторонников в 1964 г. вступил в непопулярную Республиканскую крестьянскую национальную партию и вскоре возглавил ее. В 1969 г. партия получила новое название – Партия националистического движения (ПНД), которое сохранилось до сих пор.
В 70-е гг. XX в. в Турции наблюдалась активизация левого, профсоюзного и курдского национального движений. Многочисленные группы националистов активно участвовали в разгоне демонстраций и митингов, убийстве лидеров противоборствующих движений. В основном в политических акциях участвовала молодежь. За турецкими националистами закрепилось общее название «Серые волки» (Bozkurtlar), так как символом турецких националистов является серый волк. В столкновениях между левыми, курдами, националистами и исламистами в январе – августе 1980 г. в день погибало 20–30 человек. На поприще легальной политики националисты успехом не пользовались – в 70-е гг. партии удалось провести в парламент: в 1973 г. – 3, а в 1977 г. – 16 депутатов.
После закрытия ПНД и запрещения А. Тюркешу принимать участие в политической деятельности в результате переворота 1980 г. националисты создали новую, Консервативную партию, а в 1985 г. дали ей новое название – Партия националистической работы. Только в 1993 г. партия возвратилась к прежнему названию – ПНД.
Если говорить о левых, то большинство такого рода партий работало в 50–80-е гг. XX в. в подполье. Были распространены радикальные идеи от анархизма до маоизма и троцкизма. В правовом поле – Турецкая рабочая партия (ныне – Рабочая партия). Некоторые поддерживали отношения с курдскими социалистическими организациями, в том числе с Партией рабочих Курдистана (ПРК), которая также стояла на левых, социалистических позициях. Выступали за присоединение к социалистическому лагерю, национализацию, социалистические преобразования. Из-за давления со стороны правительства и правых в основном работали в подполье и прибегали к террористическим методам. Из немногих легальных организаций неполитического плана – ДИСК – профсоюзная организация, регулирующая забастовочное движение. С распадом СССР идеи коммунизма утратили популярность. Ряд партий перешли к освоению новых идей, например евразийства (Рабочая партия [РП], лидер – Догу Перинчек).
Исламисты, сторонники исламского возрождения, выделились из ПС на рубеже 60–70-х гг. XX в. Бессменным лидером всех парламентских исламистских партий является Неджметдин Эрбакан. Партия имела следующие названия: Партия национального ополчения (ПНО), Партия национального спасения (ПНС), Рефах (Партия благоденствия, ПБ), Фазилет (Партия добродетели, ПД). Партии так и не удалось создать рабочую программу, потому в ходу были популистские исламистские лозунги, которые находили отклик среди населения ввиду распада СССР и конфликтов на постсоветском пространстве и на Балканах. В основном политические лидеры играли на чувствах исламского возрождения в Турции. Только к концу 90-х партия смогла создать четкую политическую и экономическую программу, которую ей не удалось до конца применить на практике в период премьерства Эрбакана в 1996–1997 гг. С этого поста он был смещен военными – сторонниками светской власти.
Из числа сепаратистов наиболее известными являются армянская и курдская организации. Армянская террористическая организация АСАЛА, известна многочисленными терактами на территории страны. ПРК, лидер – Абдуллах Оджалан (Апо), пользовалась большой популярностью среди курдского населения Юго-Восточной Анатолии в 80–90-е гг. XX в. Некоторые левые организации сотрудничали с ПРК.
В начале XXI в. Турция находилась в состоянии глубокого политического и экономического кризиса, усугубленного последствиями землетрясения в Измите, ростом цен на нефть, безудержной инфляцией до 100 % в год и отсутствием возможности погасить внешний долг, составлявший тогда сумму более 100 млрд долл. В парламенте места распределялись следующим образом:
В 2001 г. военные обвинили премьер-министра Н. Эрбакана в покушении на светские основы государства и запретили его партию. ПД раскололась на две: Партию счастья (ПС), которую возглавил Реджаи Кутан, сторонник Эрбакана, и Партию справедливости и развития (ПСР), которую возглавил бывший мэр Стамбула Р.Т. Эрдоган. Первая оставалась на консервативной, традиционалистской платформе. Вторая отказалась от антизападной риторики, заявила о своей поддержке вступления Турции в ЕС.
В 2002 г. ПСР разработала рабочую программу, сочетающую элементы прагматичной кейнсианской экономики, жесткой финансовой политики и умеренной исламской риторики. Сыграв на общей усталости населения от либеральных экономических преобразований и увеличении проходного порога в парламент до 10 %, партия сумела с большим отрывом обогнать всех преследователей и завоевать беспрецедентное большинство голосов.
Результаты выборов показали, что турецкий народ более не доверяет либеральным политикам правого толка, сторонникам тесного сближения с Западом. Ни одна из партий, присутствовавших в старом парламенте 1999–2002 гг., не была представлена в новом. На выборах победили сторонники социал-демократического независимого курса (НРП) и умеренные исламисты, которым был несвойствен исламистский популизм их предшественников. Особо следует отметить некоторый успех крайне популистской ПМ медиамагната Джема Узана, которая завоевала 7,25 % голосов только за счет применения современных политтехнологий, а также 6,23 % голосов, полученных курдской ДеНаП. Члены последней пришли к выводу, что власти все равно не допустят прохождения партии через 10 %-й барьер (который действительно во многом был установлен для курдов), и в выборах следует участвовать в качестве независимых депутатов.
В результате единоличного правления ПСР с 2002 по 2007 г. удалось стабилизировать политическую и экономическую жизнь в стране.
Среди достижений партии можно выделить следующие:
1) остановлена инфляция, достигнут стабильный рост экономики на уровне 8 % в год, что превратило Турцию в самую динамично развивающуюся экономику Европы;
2) сокращен разрыв между богатыми и бедными. Проведены в жизнь многочисленные социальные программы, ранее опробованные в Стамбуле;
3) Турция заняла более независимую, взвешенную, прагматичную политическую позицию на международной арене. Значительно улучшились отношения с Россией, Ираном, арабскими странами. Не было допущено участие турецких войск в Иракской кампании;
4) поддерживаются на высоком уровне отношения с ЕС, проводятся реформы, положительно оценивающиеся со стороны стран ЕС.
В общем, народ положительно воспринимает политику правительства под руководством лидеров ПСР. В 2007 г. большинство населения страны высказывалось за кандидатуру Абдуллаха Тюля в качестве президента страны, который был избран уже новым парламентом в августе 2007 г. На выборах 22 июля 2007 г. народ вновь поддержал ПСР.
По результатам выборов 2007 г. представляется возможным прийти к следующим выводам:
– народ в целом поддержал политику ПСР;
– либеральные силы, ориентирующиеся на Запад, вновь потерпели поражение;
– в стране отмечен рост националистических и антиамериканских настроений, связанных с активностью курдских боевиков на юго-востоке Турции и операцией США в Ираке;
– народ оказался менее подвержен влиянию политтехнологий и стал больше разбираться в политике по сравнению с предыдущим политическим периодом: популистская ПМ набрала всего 3,03 % голосов, всего же 81,8 % голосов были отданы за партии, преодолевшие 10 %-й барьер;
– политика курдской ДеНаП, направленная на продвижение независимых депутатов, оказалась успешной: независимым курдским депутатам удалось сформировать собственную фракцию в парламенте.
Армия на Ближнем Востоке всегда играла особую роль национального тоталитарного модернизатора, что резко отличает этот регион как от Запада, так и от Дальнего Востока. В Европе, России и даже США армейские круги, как правило, являлись носителями консервативного порядка, а во главе модернизационных процессов стояли интеллигенция и буржуазия. На Востоке вестернизация начиналась именно с армии, так как именно отставание от Запада в военной области было наиболее наглядным, особенно на полях сражений. В Турции, арабских странах, Иране в XIX в. традиционные силовые структуры подвергались разной степени дискриминации вплоть до полного уничтожения[56] и заменены армией, построенной на основе европейских достижений.
В Османской империи именно в военные учебные заведения проникала передовая европейская мысль, курсантам преподавали специалисты из других стран, молодые офицеры чаще других выезжали на Запад для обмена опытом с союзниками. Не зря конституционное младотурецкое движение зародилось именно в среде молодых офицеров. Боевым генералом являлся и лидер турецкой модернизации Кемаль Ататюрк, и его ближайший соратник Исмет Инёню, возглавивший страну после смерти основателя республики.
Однако, став первым президентом Турции, Мустафа Кемаль уволился из армии, объявив ее вне политики. До сих пор офицеры не имеют права участия в политических партиях, равно, как и представители иных силовых структур. Фактически модель управления в Турецкой Республике была авторитарной, но это не была военная диктатура. Армия сознавала свой привилегированный статус, но не допускалась напрямую к управлению государством, монополия на которое принадлежала политической структуре – Народно-Республиканской партии (НРП). Партия наполовину состояла из бывших военных, которые, выходя в отставку, получали партбилеты и становились у руля преобразований. Им не понаслышке была знакома армейская дисциплина, столь близкая к партийной. Практически НРП, армия, чиновники и управляющие государственными предприятиями представляли в совокупности единую политическую элиту новой Турции.
Ситуация резко изменилась в 40-е гг. XX в. Новый руководитель страны – Исмет Инёню – не обладал авторитетом Ататюрка, в том числе и в армейских кругах, хотя сам в прошлом был боевым генералом. Уровень жизни военных резко снизился в годы войны из-за инфляции, недостатка снабжения, социальных условий в гарнизонах. На глазах у младших офицеров упал и уровень жизни беднейших слоев деревни, с которыми приходилось сталкиваться чаще всего на отдаленных постах, снимая жилье, приобретая продукты. С другой стороны, нельзя было не заметить роста благосостояния всевозможных предпринимателей, тесно связанных с партийными структурами и разбогатевших на госзаказе. Как пишут участники переворота 27 мая 1960 г. в своих воспоминаниях, в 40-е г. молодые офицеры впервые начали выказывать недоверие правящим кругам. Армию могли устроить политические структуры, способные возвратить страну к динамичному развитию времен Ататюрка, чьи заветы, с их точки зрения, были преданы забвению руководством НРП[57].
С введением многопартийной системы многие офицеры поддержали Демократическую партию (ДП), чья политическая программа во многом состояла из критики НРП. Однако, как вскоре выяснилось, с приходом ДП к власти заветы Ататюрка оказались еще больше отодвинуты от реальной жизни. Экономическая система способствовала обнищанию госслужащих, в том числе офицеров, и обогащению буржуазии, негативное отношение к которой сложилось в годы войны. Как уже указывалось выше, офицеры турецкой армии еще в османское время интересовались передовыми идеями и находились в авангарде вестернизации. Отход ДП от строгого лаицизма, заигрывание с религией воспринимались в армии как регресс, покушение на принципы существования республики. В годы правления ДП Турция фактически потеряла свою внешнеполитическую независимость, вступив в НАТО, СЕНТО, поддерживая политическую линию США в ООН по всем вопросам, что также отличалось от концепции внешнеполитического нейтралитета Ататюрка. НРП во главе все с тем же Инёню не могла предложить собственную программу выхода из кризиса, сосредоточившись на критике политики ДП. Фактически армия оказалась предоставлена самой себе в выработке программы действий, и в этом ей помогли события за рубежом, в странах, ранее входивших в состав Османской империи, – в Египте и Ираке, где военным удалось не только свергнуть существующий режим, но и закрепиться у власти.
События 1960 г. хорошо известны и описаны в отечественной и зарубежной литературе[58]. 27 мая группа военных арестовала правительство ДП и объявила о переходе власти к новой структуре – Комитету национального единства (КНЕ), состоящему из 37 офицеров-заговорщиков. Большинство из них – так называемые радикалы – выступили с планом действий, близким к тому, что выдвигали другие ближневосточные офицерские движения. Консерваторы, в том числе несколько генералов, привлеченных к движению, в силу тесных связей со старой элитой предполагали после переворота передать власть НРП.
Фактически ничто не могло препятствовать офицерам взять власть в свои руки. Основные политические силы ДП и НРП были дискредитированы, возможные идеологические конкуренты в лице исламистов и левых находились под строгим запретом. Власть досталась офицерам легко, однако так же легко была ими утеряна всего через полгода после переворота. Почему же радикально настроенной молодежи не удалось пойти по стопам своих ближневосточных коллег Насера и Касема?
Изучая работы современных исследователей и воспоминания участников событий 1960 г., поневоле приходишь к выводу, что у офицеров не было лидера, который возглавил бы организацию. Среди приверженцев авторитарной модели управления, ориентирующихся на опыт Ататюрка, не нашлось харизматического авторитарного вождя, который присвоил бы себе чрезвычайные полномочия, взял бы на себя ответственность за исход предприятия. Когда заговорщикам удалось арестовать правительство и обратиться к нации, первое, что они сделали, – это отправились к отставному генералу Джемалю Гюрселю как к старшему по званию, чтобы легитимизировать свои действия, и пригласили его возглавить страну. Разумеется, пожилому военачальнику не нравились многие идеи молодых радикалов, и он поспешил связаться с консервативным крылом, стоящим на позициях скорейшей передачи власти политикам из НРП.
Опять же удивительно, но у молодых офицеров не было единой политической программы действий. Не будучи профессиональными политиками, авторы переворота только примерно представляли себе будущее страны. Их воззрения можно было бы назвать кемалистскими, если бы не та нерешительность и оглядка на вышестоящее начальство, которые сопровождали действия заговорщиков вплоть до их отстранения от власти. Программа КНЕ, сформированного офицерами в результате переворота и ставшего на некоторое время главным законодательным органом, была опубликована только 7 июля 1960 г., то есть более чем через месяц после его прихода к власти. В ней сочетались националистические, социалистические, нейтралистские идеи, характерные для мелкобуржуазного радикализма той эпохи. Такая программа могла быть воспринята широкими народными массами только сразу после переворота. Таким образом, офицеры с самого начала заявили о себе только как о политическом инструменте, который помогает восстановить действие конституции и покарать ее нарушителей.
Любая революция, как правило, чревата резким поворотом во внешней политике государства, и ближневосточные перевороты 1950–69-х гг. могут подтвердить этот тезис. Однако Турция здесь выступает скорее исключением. Выступившие против правительства ДП осуждали действия США, ограничивающие независимость Турции. Декларируемая кемализмом политика нейтралитета, в общем, подходила в качестве внешнеполитической доктрины КНЕ. Нейтральная Турция теперь была мечтой для советских лидеров, о чем неоднократно заявлял Н.С. Хрущев в посланиях к Дж. Гюрселю[59]. Однако, первым международным заявлением новых властей стало признание всех обязательств перед союзниками по НАТО и СЕНТО[60].
Две причины способствовали сохранению основного внешнеполитического курса. Во-первых, к 1960 г. многие еще помнили агрессивную политику СССР в отношении Турции после окончания Второй мировой войны – активная антисоветская пропаганда ДП и США долго не позволяла забывать об этом. Левое движение в стране находилось фактически под запретом и не могло серьезно влиять на мировоззрение элиты. Во-вторых, турецкая армия, особенно ее высший командный состав, действительно могла похвастаться некоторыми дивидендами, полученными от сотрудничества с НАТО: радикальным перевооружением, возможностью прохождения стажировок в США, Германии, Великобритании и других странах блока. С точки зрения участников переворота, необходимо было продолжить сотрудничество в оборонной области с Западом, но позиция Турции при этом должна была стать более независимой. Однако история показывает, что в условиях биполярной системы международных отношений поворот во внешней политике мог произойти только в случае переориентирования страны с одного полюса на другой. Такая ситуация сложилась в некоторых арабских странах, где пришедшие к власти радикалы выбрали в качестве внешнеполитического партнера Москву. Военный переворот 1960 г. был сугубо внутренним явлением, не предполагавшим отказа от устаревшей внешнеполитической доктрины националистического нейтрализма, потому и не привел ни к какому реальному изменению дел.
Хотя, как известно, США крайне опасались этих изменений. На секретных совещаниях в Совете национальной безопасности США 30 июня 1960 г. участники отметили недостаточную лояльность КНЕ политике Вашингтона и сетовали на отставку дружественного правительства Мендереса. В Меморандуме совещания отмечалось, что необходимо содействовать удалению из КНЕ радикалов, а после передачи власти гражданской администрации – способствовать восстановлению ДП. В Турцию были направлены для консультаций главнокомандующий НАТО в Европе генерал Норстэд и руководитель ЦРУ Даллес, которым удалось убедить руководство страны избавиться от сторонников независимости: 14 членов КНЕ из числа радикалов были направлены на дипломатическую работу за рубеж и фактически отстранены от дальнейшего участия в судьбе страны.
Успешно проведенные демократические выборы 15 октября 1961 г., победу на которых одержали НРП во главе с Исметом Инёню и Партия справедливости (ПС) – воссозданная ДП во главе с Сулейманом Демирелем, – показали, что ни одной из целей переворота, поставленных заговорщиками, достичь не удалось. Высший генералитет быстро нашел общий язык с гражданскими властями. Генерал Джемаль Гюрсель, которого молодые офицеры из пенсионера сделали политической фигурой, стал президентом республики. 20 мая 1963 г. один из радикально настроенных бывших членов КНЕ, Талаат Айдемир, совершил попытку военного переворота, однако был быстро нейтрализован по приказу вышестоящего начальства. Последующие попытки молодых офицеров совершить военный переворот с целью радикальных преобразований пресекались еще в период подготовки. Армия заняла свою особую нишу среди политической элиты Турции и более не претендовала на всю полноту власти.
После 1960 г. армия сама по себе становится влиятельной силой, способной по собственному усмотрению вмешиваться во внутреннюю жизнь страны. После переворота в армии была создана политическая организация – Совет вооруженных сил (СВС), сформированная по принципу армейской иерархии. Целью организации было регулирование политической жизни в кризисных ситуациях вплоть до прямого военного вмешательства при условии последующей передачи власти в руки гражданской администрации. США лояльно относились к турецкой армии, не желая терять важного союзника на ближайших подступах к СССР. Сразу после переворота 1960 г. Вашингтон выделил средства на увеличение финансирования армии, в том числе зарплатного фонда офицерского состава. Также было значительно увеличено количество командировок турецких офицеров за границу.
Особого внимания заслуживает инициатива турецкого генералитета по созданию мощной социально-экономической базы турецких вооруженных сил. После военного переворота 1960 г. был создан Фонд взаимопомощи вооруженных сил (OYAK[61]), финансовую базу которого составляли отчисления с жалования офицеров в размере 10 %. Средства вкладывались в наиболее динамично развивающиеся отрасли – производство нефтепродуктов, цемента, пищевую промышленность, автомобилестроение, недвижимость и другие отрасли. Фонд был предназначен для регулирования пенсионного обеспечения военнослужащих, обеспечения офицеров надежным страхованием жизни и имущества, льготным кредитованием для приобретения жилья, транспортных средств и т. п.
В 70-е гг. XX в. фонд стал третьей по величине экономической силой Турции. С 80-х гг. OYAK активно участвует в процессе приватизации государственной собственности. Одним из самых значительных проектов фонда стало приобретение мощнейшей государственной сталелитейной корпорации Erdemir – восьмого производителя стали в Европе в 2006 г. Под контролем OYAK находится производство в Турции автомобиля Renault, которое развивается с 1971 г. В 2007 г. количество членов фонда достигло 235 000 человек. В настоящее время капитализация фонда составляет 25 млрд долл., причем OYAK отказался от вложений только в отечественный рынок: в 2008 г. было принято решение вложить 3 млрд долл, в приобретение акций международных компаний.
Следует заметить, что организация OYAK проводилась с полного согласия и при поддержке США, которые таким образом стремились ликвидировать экстремистскую, социалистическую прослойку в рядах вооруженных сил Турции. Первые структуры фонда создавались при помощи американских менеджеров, а главная финансовая организация – OYAK bank – была создана на основе турецкого отделения First National Bank of Boston.
В результате этого турецкая армия стала одним из самых активных игроков на турецком рынке, зависящем от экономической конъюнктуры и политической стабильности. Значительные налоговые послабления защищали компании, принадлежащие OYAK, от суровых условий конкуренции, а жесткий контроль военных обеспечивал стабильность взаимоотношений с государством. Армия стала напрямую заинтересована в развитии капиталистических отношений в стране, укреплении связей с иностранным капиталом. В результате с увеличением благосостояния и социальной защищенности военнослужащих фактически были ликвидированы причины для популярности в офицерской среде экстремистских течений, направленных на смену общественного строя или внешнеполитических ориентиров страны. Политическое кредо армии сформировалось на основе традиционного национализма, к которому прибавились консерватизм во взглядах на социально-политическое развитие общества и либерализм – на экономическое. Революционность как одна из «стрел Ататюрка» почти полностью утратила свое значение.
Хотя, с другой стороны, нельзя сказать, что радикализм молодых офицеров, устроивших военный переворот 1960 г., полностью угас и не передался следующим поколениям. Сформировавшиеся в 1950-е гг. две политические линии в армии – радикальная и консервативная – существуют и по сей день. Только если в 50-е гг. большинство поддерживало скорее офицеров среднего звена, последователей националистических и нейтралистских идей, то к 70-м гг. XX в. консерваторам с помощью США удалось почти полностью завоевать влияние в вооруженных силах.
Некоторые офицеры – участники переворота 1960 г. – всерьез занялись политикой, уволившись из армии. Самым известным из них стал Альпарслан Тюркеш, основатель и бессменный руководитель Партии националистического движения. Партии до сих пор принадлежит важная роль на турецком политическом поле, однако ей никогда не удавалось, да, вероятно, уже и не удастся, прийти к власти и сплотить вокруг националистических идей турецкое общество.
Отдельно следует рассмотреть проблему сложных взаимоотношений турецкой армии и главного политического союзника Турции – США. Первоначально, в условиях угрозы со стороны СССР, турецкая армия в общем положительно оценивала возможности сотрудничества с США. Программа перевооружений удовлетворяла армию, однако идеология кемализма, которой придерживались большинство офицеров, не предполагала утрату независимости страны. Серьезным испытанием чувств турецких военных стала деятельность американских военных в стране. До 1976 г. военные базы на территории Турции имели статус совместных[62], однако фактически их возведение и функционирование происходило под полным контролем США. Американские военнослужащие в Турции пользовались правом иммунитета от судебного преследования, совершали различные уголовные и административные правонарушения в условиях неподконтрольности турецким органам юстиции.
Военное сотрудничество между Турцией и США регулировалось рядом двусторонних соглашений, регламентирующих контроль над сооружениями военного характера, поставки снаряжения и техники, кредитование турецкой оборонной программы, статус американских военнослужащих и т. п. 3 июля 1969 г. было подписано турецко-американское Соглашение о сотрудничестве в совместной обороне[63], которое объединило все ранее заключенные соглашения. По этому документу ряд военных объектов переводился под контроль Турции, но некоторые, особо важные, оставались в совместном управлении, фактически – под контролем Вашингтона. Армия, заинтересованная в стабильности, поддерживала подписание договоров, так как от США напрямую зависело финансирование программы перевооружений, высокий уровень жалованья и загранкомандировки офицеров.
События 1968 г. во Франции отозвались в Турции массовыми студенческими демонстрациями, ростом забастовочного и профсоюзного движения, левого террора. Единственной политической силой, способной легально прийти к власти, была либеральная Партия справедливости (ПС), против которой выступали и националисты (чье политическое влияние было ограниченным), и запрещенные левые, и исламисты. В 1970 г. в Турции наблюдалось снижение основных экономических показателей, рост внешнеторгового дефицита, девальвация национальной валюты. В крупных городах в результате неконтролируемой миграции формировались районы городской бедноты, активно участвовавшей в политической борьбе на стороне экстремистов – крайне левых, националистов, курдских сепаратистов. Для предотвращения нестабильности в 1971 г. армия решилась в очередной раз совершить военный переворот, только в данном случае – с учетом ошибок прошлого.
Следует заметить, что к 1970 г. в армейских кругах произошли определенные политические трансформации. В связи со значительным улучшением благосостояния военнослужащих, увеличением числа зарубежных командировок для офицеров среднего звена позиции радикалов в армии пошатнулись. Благодаря деятельности OYAK, во главе которого стояли высшие офицеры, росло доверие младших офицеров к командованию, что практически исключало независимые антиправительственные выступления. Если в 1960 г. у истоков переворота стояли офицеры среднего звена, находившиеся на радикальных позициях (в результате все равно утратившие свое влияние и отстраненные от процесса принятия решений), то в 1971 г. среди организаторов можно выделить уже три группы. Первая состояла из офицеров, вдохновленных опытом военных переворотов на Ближнем Востоке, стоявших на радикальных позициях КНЕ: политический нейтрализм, сохранение власти у военной администрации после переворота. Вторая группа идеологически была близка консерваторам образца 1960 г. и выступала за передачу власти после переворота в руки НРП и сохранение Конституции 1961 г. Третья группа, тесно связанная с OYAK и крупным капиталом, выступала за внесение в Конституцию 1961 г. антидемократических изменений, жесткие меры против радикалов и поддерживала ПС. Фактически последняя группа видела роль армии в ликвидации радикальной оппозиции и помощи ПС в проведении либеральных социально-экономических преобразований. Именно эта группа офицеров и оказалась во главе процесса принятия решений.
Сначала все три группы работали вместе, причем офицеры высшего ранга обращали особое внимание на необходимость поддержания армейской иерархии и дисциплины, что уже ограничивало возможности радикалов – более молодых по возрасту и рангу офицеров. В начале марта 1971 г. совместными усилиями второй и третьей групп радикалы были выведены из состава организаторов переворота, а уже после провозглашения меморандума о передаче власти военным 12 марта более 100 офицеров, придерживавшихся радикальных взглядов, были сосланы в отдаленные гарнизоны.
В отличие от событий 1960 г. переворот 1971 г. осуществлялся не против правительства, но против радикалов, как гражданских, способствующих внутриполитической нестабильности, так и военных, чьи взгляды в армии пользовались поддержкой значительного числа молодых офицеров. С образованием OYAK и укреплением связей с США турецкий генералитет оказался кровно заинтересован в сохранении существующего курса развития Турции. В экономике интересы армии начали совпадать с интересами крупного капитала, представленного в политической сфере ПС. Именно поэтому меджлис, в котором ПС принадлежало большинство мест, не был распущен, а Эджевит – лидер НРП – ушел в отставку в ответ на переворот.
«Проправительственный» переворот 1971 г. фактически закрепил власть за экономической элитой Турции, причем армия постаралась очистить политическое поле от элементов, предлагавших реальную альтернативу праволиберальному курсу. Изменения в Конституции, зафиксированные в 1971 г., касались увеличения роли СНБ в политике и снижения степени свободы прессы и университетов[64]. Проигравшими в ходе переворота, без сомнения, стали левые – рабочее движение, профсоюзы: был наложен мораторий на забастовки, введено военное положение в 11 илах с наиболее развитой промышленностью. На сельскохозяйственную продукцию были заморожены цены, что негативно отразилось на благосостоянии крестьянства. Фактическому разгрому подверглось радикальное крыло в армии. В результате переворота многие представители армейских кругов, в основном отставные военные, заняли ведущие позиции в крупном бизнесе, а также в прессе и университетах. С увеличением роли армии в обществе и политике наблюдался резкий рост расходов на вооружение, которое приобреталось в США.
Серьезным испытанием для проамерикански настроенной части турецкой армии стал Кипрский кризис 1974 г. США активно не поддержали ни одну из сторон конфликта из-за опасения разлада внутри блока НАТО. Однако такая позиция оказалась неприемлемой как для Турции, так и для Греции. В результате Греция вышла из военной структуры НАТО, а Турция на некоторое время оказалась под действием американского эмбарго на поставку вооружений. Это несколько изменило взгляды многих турецких офицеров относительно США как верного союзника Турции. Фактически с 1974 г. турецкая армия и власти показали, что могут идти на самостоятельные шаги в международной политике. Политическая элита страны четко расставила приоритеты: на первом месте национальные интересы, на втором – общее благо западной цивилизации, союзников по НАТО или США[65].
В 1980 г. произошел очередной военный переворот, по своим масштабам не уступающий событиям 1960 г., однако по своим целям скорее соответствующий перевороту 1971 г. Причинами переворота стали не стратегические разногласия армии и властей по вопросам экономической политики, но неспособность руководства поддерживать порядок, который мог бы гарантировать стабильное политическое и экономическое развитие страны, а значит, гарантировать стабильный доход военному руководству от предприятий OYAK.
К 1980 г. политическая обстановка в стране усложнилась и стала напоминать события 1970–1971 гг. На фоне тяжелейшего экономического кризиса и неспособности легальных политических сил установить гражданский мир экстремистские группировки левого, националистического, исламистского и сепаратистского толка взялись за передел политического поля. Политические убийства совершались ежедневно. Страна была перенасыщена оружием – после переворота было изъято 734 000 единицы оружия, среди которых 7000 пулеметов и 48 000 винтовок и автоматов[66]. Особую активность проявили сторонники шариатского правления, движение которых получило серьезную финансовую подпитку со стороны исламских фондов нефтедобывающих стран Персидского залива, а такие международные события, как вторжение советских войск в Афганистан и победа Исламской революции в Иране, увеличили число их последователей. В связи с ухудшением экономического положения в стране росло влияние левых сил, среди которых особой популярностью пользовалась Конфедерация революционных профсоюзов Турции (DiSK). Левым упорно противостояли крайние националисты, тесно связанные с ПНД. С формированием Партии рабочих Курдистана в 1978 г. радикализировались сепаратистские настроения в курдских регионах страны. Ни одна легальная политическая сила не могла сформировать однопартийное правительство и значительные усилия тратила на борьбу с прямыми конкурентами. В таких условиях только армия могла установить в стране стабильность, не допустить революционной ситуации и возможного распада государства, предотвратить гражданскую войну.
Армейское командование во главе с генералом Джемалем Гюрселем видело основные причины нестабильности не в объективных социальных, политических и экономических процессах, происходивших в обществе, а в излишней демократичности Конституции 1960 г., которая уже подвергалась модернизации с помощью армии после переворота 1971 г. Как и в 1960 и в 1971 гг. среди военных были различные мнения на урегулирование ситуации в стране, в том числе и нейтралистские, обусловленные политикой США по вопросу кипрского урегулирования. Довольно серьезным в армейских кругах было влияние националистов и их лидера А. Тюркеша, которого руководство вооруженных сил считало одним из организаторов беспорядков.
Переворот 12 сентября 1980 г. по своим масштабам не уступал событиям 1960 г. Командование вооруженных сил стремилось сохранить территориальную целостность Турции, ее внешнеполитическую ориентацию и светский режим, однако наряду с этим – модернизировать политический строй в направлении ограничения демократии и увеличения роли армии. Все политические партии были запрещены, в стране проводились массовые аресты по политическим мотивам[67]. Конституция 1960 г. была отменена, вместо нее 7 ноября 1982 г. была принята новая, согласно которой СНБ предоставлялись исключительные права в управлении государством до созыва Великого национального собрания Турции[68]. Согласно Конституции, деятельность политических партий была ограничена. Студентам, государственным служащим, военнослужащим членство в политических партиях было запрещено. Руководителям партий, распущенных в результате переворота, запрещалось участвовать в политической деятельности.
Следует обратить особое внимание на внешнеполитические и экономические шаги армейского руководства Турции, так как именно они в наибольшей степени могут являться отражением мировоззрения организаторов переворота. В области внешней политики военные вернулись к плотному сотрудничеству с НАТО и США[69] (в отличие от попыток совершения самостоятельных шагов в 1970-е). В экономике власти приступили к жестким либеральным реформам, которые возглавил экономический советник правительства С. Демиреля Тургут Озал, поклонник А. Мендереса, повешенного по приговору, вынесенному участниками военного переворота 1960 г. В 1980–1982 гг. Т. Озал проводил последовательную либерализацию экономики, заручившись поддержкой зарубежных партнеров Турции, в первую очередь США, благодаря своим заявлениям о необходимости продолжения сотрудничества с МВФ и выплаты внешнего долга. В 1982 г. за причастность к массовым банкротствам финансовых пирамид[70] Озал был выведен из состава правительства, что позволило ему дистанцироваться от проводимой СНВ политики, создать собственную Партию отечества (ПО) и победить на выборах 1983 г.
Победа ПО на первых после переворота демократических выборах 1983 г. была обусловлена политикой военных в 1980–1983 гг. Старые политические партии были запрещены, а их лидерам запрещено было заниматься политической деятельностью. Далеко не все партии, подавшие заявки на участие в выборах, были к ним допущены из-за многочисленных нарушений в юридическом оформлении, правила которого после принятия новой Конституции 1982 г. были ужесточены и строго контролировались бюрократической машиной государства. К выборам были допущены только три партии, из которых лишь ПО считалась формально независимой от военных, остальные же были сформированы с помощью властей. Перед выборами К. Эврен публично порекомендовал не голосовать за ПО, узнав о стремительном росте сторонников этой партии, в результате чего за нее голосовали все противники военной диктатуры.
Однако, как отмечают многочисленные исследователи, ПО и армейская верхушка прекрасно ладили друг с другом. Жесткие меры армии, такие как запрет на деятельность профсоюзных организаций и большинства левых партий, лишение права рабочих на забастовку, были на руку либералам во главе с Т. Озалом. Особые отношения премьер-министра с исламом, не одобряемые лаицистами, отражали общепринятую в то время (80-е гг. XX в.) в США точку зрения на ислам как надежный барьер на пути коммунизма – главного врага западного общества. Тогда же наблюдалось и беспрецедентное сближение армии с исламом. Традиционно светски настроенные военные, в чьих руках фактически находилась власть, одобряли открытие новых лицеев имамов-хатибов, строительство новых мечетей, президент генерал К. Эврен сам позволял себе религиозные высказывания. Ислам в период либеральных реформ Т. Озала играл роль «подушки безопасности», смягчающей «неровности» непопулярной в народе либерализации, но исламские нормы ни в коем случае не переносились на экономику, построенную на кредитах под процент, что категорически отвергает ислам. Как военные, так и либералы не ожидали, что ислам будет претендовать на контроль над всеми сферами жизни общества, подвергнет сомнению казавшуюся незыблемой власть военных и станет, в отличие от коммунизма, главной проблемой для всех сторонников светского режима и западников.
Резкое усиление позиций политического ислама произошло в 90-е гг. XX в., после того как лидеры популярных в 70-е гг. партий получили разрешение на политическую деятельность. Несмотря на то что власть принадлежала в основном либералам из ПВП и ПО, бессменный лидер религиозных консерваторов Н. Эрбакан возглавлял партию, которая с каждыми выборами получала все больше голосов избирателей. Наконец, в 1995 г. Партия благоденствия победила. В ответ на реформы в исламском ключе, проводимые Н. Эрбаканом в бытность премьер-министром, военные пошли на новый переворот и запретили ПБ с помощью Конституционного суда, обвинив партию в политизации религии. По такому же сценарию распущена была и наследница ПБ Партия добродетели (ПД) в 2001 г. Казалось бы, военные прочно обосновались на политическом Олимпе и надежно охраняли светский режим страны от посягательств со стороны исламистов с помощью подконтрольного им Конституционного суда. Однако с наступлением нового века изменились и приоритеты турецкой политики.
В 2002 г. большой неожиданностью как для населения, так и для армии стала полная победа одной из частей запрещенной и расколовшейся ПД – Партии справедливости и развития (ПСР). Лидер партии, бывший мэр Стамбула, Реджеп Тайип Эрдоган радикально пересмотрел традиционные постулаты предшественников, особенно в пунктах, касающихся взаимоотношений Турции и ЕС, МВФ, России. Свою партию он сравнил с христианско-демократическими движениями в Европе, которые известны своей умеренностью и приверженностью демократии.
Действительно, партия старательно избегала конфликта с армией и светскими кругами, не настаивая на принятии законов, излишне тревожащих политических оппонентов. За первый срок нахождения у власти правительство не предпринимало никаких попыток консервативных реформ[71]. Однако в то же самое время произошло успешное изменение законодательства страны по европейскому образцу, особенно в сферах, касающихся роли армии в политике.
Одним из приоритетов в области внешней политики Турции партия обозначила полноправное вступление в Европейский Союз, что предполагало в первую очередь приведение законодательства страны к европейским нормам. Согласно этим нормам, армия должна быть удалена из политической жизни, а конституционные ограничения, связанные с местом религии в политической жизни, сняты. В отличие от предшественниц, ПСР вполне устраивали европейские реформы такого рода. Демократизация и либерализация религиозной жизни как таковая были выгодны в первую очередь мусульманскому большинству, которое поддерживало ПСР. События, последовавшие за 11 сентября 2001 г., фактически закрыли Турции дорогу в ЕС, да и поддержка этой идеи среди населения страны за годы нахождения у власти ПСР сократилась почти в полтора раза (с 75 % в 2001-м до 57 % в 2004 г.). Однако роль армии в политической жизни благодаря реформам снизилась довольно эффективно.
Военные и поддерживающие их светские силы забили тревогу во время президентских выборов 2007 г., когда ПСР выставила кандидатуру Абдуллаха Гюля, которого поддержало парламентское большинство. Из-за своих исламских взглядов этот политик абсолютно не устраивал армию, тем более что должность президента республики, некогда принадлежавшая Ататюрку, как правило, принадлежала бывшему военному.
Подконтрольный светским силам Конституционный суд добился отклонения кандидатуры Гюля и досрочных выборов в меджлис. Однако из-за такого давления ПСР лишь приобрела голоса избирателей и на выборах июля 2007 г. получила в полтора раза большую поддержку, чем в 2002 г. Абдуллах Гюль стал президентом, а ПСР начала небезуспешную политику вытеснения сторонников светского пути развития из университетов, СМИ и силовых структур.
В настоящее время последним серьезным оплотом светских сил остается турецкая армия, вокруг которой сплотились все противники правительства Эрдогана. Уровень идеологической напряженности в обществе напоминает таковой в 20-е гг. XX в., когда Кемалю приходилось ломать религиозные традиции народа. Однако европейская модернизация законодательства, экономическая стабильность и тесная интеграция в мировое сообщество не дают противостоянию перерасти в серьезный конфликт. Пока взаимная ненависть между правительством и светскими силами выражается в судебных процессах, которые регулярно организуются противоборствующими сторонами друг против друга. С 2007 г. в этих стычках побеждали сторонники правительства: ПСР не была закрыта по обвинению в исламизации политической жизни летом 2008 г. Правда, и светские силы не стоит списывать со счетов – такая могущественная структура с огромным опытом прямого политического действия, как турецкая армия, твердо держится лаицизма и сдаваться не собирается.
Армия республиканской Турции представляет собой в настоящее время довольно коррумпированную идеологизированную лоббистскую группу, чьи права на вмешательство в политическую жизнь страны прописаны в конституции. В основе политической идеологии армейских кругов Турции лежит национализм, территориальная целостность страны и верность идеалам Ататюрка, среди которых важнейшим признается светскость. Турецкая армия имеет значительное влияние на экономику страны через группу компаний, объединенных в OYAK, потому заинтересована в стабильном получении дохода от функционирования холдинга. Следует заметить, что армия пользуется значительной популярностью среди населения страны, причем не только как гарант безопасности, но и как политическая сила.
В ходе неоднократных вмешательств военной верхушки в политическую жизнь армия показала свою неспособность к реальному управлению страной. Идеи военного управления, диктатуры или однопартийной системы не пользовались популярностью у армии, или, во всяком случае, их сторонники оказывались в меньшинстве при осуществлении переворотов и не достигали власти. В этом заключается коренное отличие Турции от арабских стран или Ирана XX в., в которых военные, если приходили к власти, а не передавали ее на добровольной основе в руки гражданских политиков и демократическим институтам.
Источники и литература
Belgelerle Türk-Amerikan Munasebetleri (Açiklamali). istanbul, 1991.
Foreign Relations of the United States // http://digicoll.library.wisc. edu/cgi-bin/FRUS
Korean war casualty statistics // http://www.centurychina.com/history/krwarcost.html
Türk Diş Politikasi. Kurtuluş Savaşmdan bugüne olgular, belgeler, yorumlar. Cilt 1.1919–1980. istanbul, 1983.
Беседа автора с Тищенко… майор 19 арт. п. Во время событий весны 1946 г. проходил службу на советско-турецкой границе.
Внешняя политика Советского Союза. 1946. М., 1952.
Внешняя политика Советского Союза и международные отношения. 1961–1982: Сборник документов. М., 1962–1983.
Конвенция о режиме Проливов 20 июля 1936 г., Монтрё (Швейцария) // Турция между Европой и Азией. М., 2001. С. 520–532.
Конституция Республики Турция (все варианты) Anayasa Mahkemesi http://www.anayasa.gov.tr/
Основные документы ООН http://www.un.org/russian/basic-doc/
Поделиться книгой: