Три Стигмата Палмера Элдрича

Поколебавшись, он ответил:

— Наверное, ты права. Но, по-моему, это спасет наши жизни, а если не наши, то наших детей — наших потенциальных детей, которых мы, возможно, когда-нибудь заимеем. И даже если мы пробудем там только короткое время и разовьемся лишь чуть-чуть, перед нами откроются все двери и везде нам будут рады. Ты лично знакома с кем-нибудь, прошедшим Э-терапию? Ты только читала о них в домашней газете…

— Но я не желаю обрастать волосами, — проговорила Эмили. — Я не желаю иметь громадную голову. Нет. Не надо мне Еченволдовской клиники.

Казалось, она решила окончательно, ее лицо стало спокойным.

Он сказал:

— Тогда я поеду один.

К тому же это будет экономически оправдано, ведь именно он договорился с покупателями. И он сможет пробыть в клинике в два раза дольше, развиться в два раза больше, чем принято. Некоторые люди лечению не поддаются, но вряд ли тут вина доктора Денкмаля. Способность к эволюции у каждого не одинакова. В себе он не сомневался, уж он-то эволюционировал бы превосходно, догнал бы всех большими прыжками, даже обошел бы некоторых, в смысле обычной роговой корки, которую Эмили из предрассудков назвала волосами.

— А что прикажешь делать мне, когда ты уедешь? Горшки?

— Конечно, — ответил он. — Потому что заказы пойдут быстро и широким потоком. Иначе Чу-Зет Изготовители, Бостон не заинтересовались бы разработкой. Очевидно, у них, как и у П.П.Лайотс, были свои предсказатели моды.

Но тут он вспомнил, что Ичолтз сказал: «Вначале только маленькая реклама». А это значит, что у новой фирмы нет связи с диск-жокеями, обслуживающими колонии лун и планет. В отличие от П.П.Лайотс у них не было Алена и Карлотти Фэйн, чтобы освещать последние новинки.

Им потребуется время для создания спутников — диск-жокеев.

И все-таки его что-что тревожило. «Может быть, — подумал он, сразу поддавшись панике, — они — нелегальная фирма. Возможно, Чу-Зет, как и Кей-Ди, запрещен. Тогда я попал в скверную переделку».

— Чу-Зет, — сказал он вслух для Эмили. — Ты когда-нибудь о нем слышала?

— Нет.

Он достал контракт и еще раз перечитал его. «Вот напасть, — подумал он. — И как я влип в это? Если бы чертов Майерсон сказал тогда „да“…»

В десять утра ужасающий и привычный рев вырвал Сэма Регана из сна, и он проклял взлетевший корабль ООН, зная, что шум был намеренным. Корабль, круживший над лачугой Чикен Покс Проспект хотел бы удостовериться, что колонисты — а не только местные животные — получили сброшенные тюки.

«Сейчас мы их достанем», — пробормотал про себя Сэм Реган. Он застегнул изолирующий комбинезон, засунул ноги в высокие бутсы, затем, ворча, медленно проследовал к трапу.

— Сегодня рано, — пожаловался Тод Моррис. — И держу пари, там все железки, сахар, что-нибудь вроде сала и товары первой необходимости. Ничего интересного.

Норман Скейн нажал плечом крышку над верхним концом трапа и их залило ярким, холодным светом. Они на мгновение ослепли.

Над головой сверкал корабль ООН. На фоне черного неба он казался блестящим шариком, подвешенным на невидимой нити.

— Хороший пилот, — решил Тод. — Знает район Финебургского Полумесяца.

Он махнул рукой в сторону корабля ООН, и тот разразился новым залпом ужасающего грохота, заставившего его зажать руками уши.

Из брюха корабля выскользнула бомба, выпустила стабилизатор и закрутилась к земле.

— Тьфу, — сказал Сэм Реган с отвращением. — Железки.

Потеряв всякий интерес, он отвернулся.

«Как тоскливо сегодня наверху, — подумал он, обозревая марсианский ландшафт. — Уныло и мрачно. Зачем мы только пришли сюда?»

Капсула ООН уже приземлилась, ее борта с треском распахнулись, лопнув от удара, и трое колонистов увидели канистры. Выглядели они как пятифунтовые солонки. Сэм Реган совсем упал духом.

— Эй, — крикнул Скейн, подходя к капсуле. — Хочется верить, что мы их куда-нибудь пристроим.

— Похоже, что в этих ящиках радио, — сказал Тод. — Транзисторные приемники. Может быть, нам удастся применить их в нашей выставке?

— Радио уже было, — буркнул Скейн.

— Ладно, посмотрим и построим из частей самоуправляемую электронную газонную косилку, — отозвался Тод. — Разве она не нужна для вашей выставки?

— Ставлю на радио, — сказал Сэм Реган. — Я смогу его использовать.

Его выставке недоставало автоматических замков для дверей гаража. У Скейна и Тода они были. Он здорово от них отстал. Конечно, подобные товары всегда можно купить. Но он оказался без шкурок. Он угробил весь свой запас на чрезвычайно необходимую вещь у одного толкача — он купил громадное количество Кёй-Ди. Он спрятал его от посторонних глаз — закопал в землю под своей спальней, на самом дне их общего жилища.

Верующий, он преклонялся перед чудом трансляции — почти священным моментом, когда миниатюрное произведение искусства уже не просто изображало Землю, а становилось самой Землей. Во время трансляций он — в безумном существовании, обретенном с помощью Кей-Ди, уносился в другое пространство и время. Правда, среди колонистов попадались неверующие. Для них трансляции были просто символом мира, недоступного ни одному из них. Но раз за разом неверующих становилось все меньше и меньше.

Даже сейчас, ранним утром, Сэма уже тянуло вернуться вниз, сжевать пластинку Кей-Ди и слиться с друзьями в торжествующем порыве, на который были способны только они.

Он спросил Тода и Нормана Скейна:

— Будете искать транзит?

Это был термин, которым они пользовались, входя в долю.

— Я иду вниз, — продолжал он. — Можем использовать мой Кей-Ди. Так и быть, я с вами поделюсь.

От подобного предложения отказаться было невозможно. Оба — Тод и Норман — заколебались.

— Так рано? — спросил Норм Скейн. — Мы только что вылезли из постелей. Но, по-моему, там все равно делать нечего.

Он мрачно кивнул на огромную полуавтоматическую драгу, припаркованную несколько дней назад у входа в лачугу. Ни у кого не было сил продолжать очистные работы, начатые еще в прошлом месяце.

— Хотя все это довольно скверно, — пробормотал Норм. — Надо было бы поработать в своих садах.

— О таком ли саде ты мечтал? — спросил Сэм Реган с усмешкой. — Какую гадость ты здесь посадишь? Ты придумал ей имя?

Норм Скейн — руки в карманах комбинезона — шел по рыхлой песчаной почве к своему некогда бережно возделываемому огороду. Он приостановился, всматриваясь в гряды, надеясь, что тщательно отобранные семена проросли. Но не было видно ни одного ростка.

Из лачуги показалась Элен Моррис. Дрожа под холодным марсианским солнцем, она смотрела на мужчин.

— У нас вопрос, — сказала Элен. — Я говорю, что психоаналисты Земли получают по пятьдесят долларов за час, а Френ утверждает, что только за сорок пять минут. Мы хотим ввести в нашу выставку аналиста. И сделать это по всем правилам. По достоверным сведениям, его скоро доставят сюда с Земли, корабль Балеро прилетит на следующей неделе.

— Помним, — сказал Норм Скейн кисло.

— Какую только цену запросит Балеро? И все время в их спутнике Ален и Карлотти Фэйн твердят о каких-то новых сведениях, — отозвался муж Элен, Тод. — Свяжитесь с ними по радио при следующем прохождении спутника. — Он посмотрел на ручные часы. — У них имеются все сведения, ответы на любые интересующие вас вопросы.

Решение женщин ввести в выставку психоаналиста взволновало его, потому что, конечно, потребуется много денег на оплату за крошечную, человеческого типа фигурку психоаналиста. Да еще придется платить за крошечные кровать, стол, ковер и дипломатку с миниатюрными шикарными книжками.

— Вы ходили к аналисту, когда были на Земле? — обратилась Элен к Норму Скейну. — Сколько он просил?

— Я обычно пользовался групповой терапией, — ответил Норм. — В Государственной Клинике Умственной Гигиены Беркли. И они просили, исходя из твоей платежеспособности. А Парки-Пат с приятелем, конечно, ходят к собственному психоаналисту.

Он прошел до конца сада, подавленно отметив, что на грядках швейцарского чэрда все зубчатые листики оказались изъедены и искромсаны местными микроскопическими организмами. Найди он хотя бы одно здоровое, одно нетронутое растение — этого хватило бы для возрождения его духа. Инсектициды с Земли здесь были попросту бессильны. И местные микробы процветали. Они десять тысяч лет ждали своего часа и того, кто явится и попытается вырастить здесь урожай.

— Да, — горестно кивнул он в сторону гидропонной системы Чикен Покс проспекта: та была связана с теперь наполовину засыпанной ирригационной сетью, которая обслуживала их сады. — Перед орошением придется убрать весь песок. Если даже удастся запустить большую драгу класса А, то вскоре не хватит воды даже для собственных нужд.

Но уже все это было безразлично.

И все-таки он не мог, как Сэм Реган, махнуть на все рукой, вернуться вниз и бездельничать, занимаясь выставкой, создавая и вводя новые номера, делая усовершенствования… или, как предлагал Сэм, достать припрятанные запасы Кей-Ди и начать трансляцию. «Все-таки мы отвечаем за это», — решил он.

Он обернулся к Элен.

— Попроси мою жену подняться сюда.

Френ могла подсказать, как управиться с драгой. У нее наметанный глаз.

— Я найду ее, — сказал Сэм Реган. — Никто не хочет присоединиться?

За ним никто не пошел. Тод и Элен отправились проведать свой сад, Норм принялся стягивать чехол с драги, решив все-таки ее завести.

Внизу Сэм отыскал Френ Скейн. Она согнулась над выставкой Парки-Пат, которую Моррисы и Скейны создавали вместе. Сэм поинтересовался, что она делает.

Не глядя, Фрэн ответила:

— Мы проехали с Парки-Пат в ее новом форде через всю деловую часть города. Потом развернулись и поставили машину на стоянку. Она сделала в магазине покупки и теперь сидит в приемной аналиста, читает «Форчун». Но сколько она должна заплатить?

Френ взглянула на Сэма, пригладила свои длинные волосы и улыбнулась. Без сомнения, Френ была самой красивой женщиной в их лачуге. И впервые Сэм оценил это.

Он спросил:

— Как вы можете сливаться с этой выставкой, не жуя…

Он огляделся. Вроде бы они наедине. Наклонившись к Френ, он шепнул: — Пойдем, попробуем первосортного Кей-Ди. Как мы делали прежде. О’кей?

Сердце его чуть не выскочило, пока он ждал ответа. От воспоминания о последнем разе, когда оба они зазвучали в унисон, он ослабел донельзя.

— Элен Моррис будет…

— Нет, они запускают наверху драгу. Их не будет еще час. — Он взял Френ за руку и увлек из комнаты в коридор. То, что привозят в простой коричневой обертке, нужно использовать, а не прятать. Он становится старым и черствым. Теряет свою силу.

«А мы много платим за эту силу, — подумал он болезненно. — Так много, что кажемся расточительными. Хотя некоторые — не из этой лачуги — заявляют, что сила, обеспечивающая общность людей, идет не от Кей-Ди, а зависит от точности экспозиции выставки». На его взгляд это было глупо, и все-таки находились приверженцы.

Когда они влетели в его апартаменты, Френ сказала:

— Я сжую с тобой в унисон, Сэм, но давай не станем делать ничего такого, пока будем там, на Земле… Ты понимаешь? Мы не должны делать это там. Думаю, только из-за того, что мы стали Пат и Вольтом, а не сами собой, еще не дает нам права…

Она бросила на него предупреждающий взгляд, укоряя за прежнее поведение.

— Тогда представь, что мы действительно отправились на Землю.

Они обсуждали это уже не в первый раз.

— Я верю, — проговорила медленно Френ, высвобождая свои пальцы из его рук. — Будь то игра воображения, порожденная наркотиком, галлюцинация или действительно трансляция с Марса на Землю с помощью агента, о котором нам ничего не известно…

Она остановилась в дверях холла апартаментов, глаза вновь посуровели. Помолчав, она продолжила:

— Думаю, мы должны воздержаться. Чтобы не оскорблять чувства связи и воссоединения.

Наблюдая, как он осторожно отодвигает от стены металлическую кровать и убирает ее в открывшуюся полость, она добавила:

— Это должно стать очищающим чувством. Мы теряем наши плотские тела, нашу материальность, как они говорят. И получаем взамен вечные тела, хотя бы на время. Или навсегда, если ты веришь, как некоторые, что вне пространства и времени это возможно. Ты не согласен, Сэм? — Она вздохнула. — Вижу, что нет.

— Чересчур одухотворенно, — сказал он с отвращением, доставая из тайника Кей-Ди. — Отказ от реальности. А что вы получаете взамен? Ничего.

— Допустим, — проговорила Френ и подошла ближе, чтобы посмотреть, как он открывает пачку. — Я не смогу доказать, что лучше воздержаться. Но я знаю. Ты и другие сексуалисты среди нас не понимают, что, когда мы жуем Кей-Ди и оставляем наши тела, мы умираем. И умирая, мы теряем притяжение… — она заколебалась.

— Продолжай, — проговорил Сэм, открывая пачку. Он отрезал ножом тонкую полоску коричневатого, жесткого брикета растительных волокон.

— Мы теряем притяжение греха, — закончила Френ.

Сэм Реган взвыл от смеха.

— О’кей. По крайней мере, ортодоксально. Но, — добавил он, пряча пакет в тайник, — я жую его совсем не поэтому. Я не хочу ничего терять… Я хочу получить все.

Он прикрыл дверь отсека, потом быстро вынул собственную выставку П.П. Лайотс, разложил ее на полу и расставил все предметы по своим местам, работая с невероятной скоростью.

— …Что-то такое, на что мы обычно не имеем права, — добавил он.

Ее муж или его жена, или оба они, или кто-то из живущих в лачуге могли накрыть его и Френ, пока они находились в состоянии трансляции. Правда, тела их находились на приличном расстоянии друг от друга. И на первый взгляд, здесь не было ничего подозрительного. Однако свидетели встречались дотошные.

С точки зрения закона к такому случаю не придерешься, сожительство не доказано. И хотя эксперты-законники от властей ООН на Марсе и других колониях обычно пытались за что-нибудь уцепиться, все было тщетно. Во время трансляции кто-нибудь мог совершить кровосмешение, изнасилование, убийство, но это, с точки зрения юристов, оставалось лишь явной фантазией и желанием импотентов.

Все это подталкивало Сэма к употреблению Кей-Ди, и прозябание на Марсе становилось более счастливым.

— Думаю, — проговорила Френ, — ты соблазняешь меня на что-то плохое.

Она села вдруг и стала печальней. Ее глаза, большие и темные, бесцельно уставились на пятно в центре выставки, около огромного гардероба Парки-Пат. Машинально Френ начала дурачиться с миниатюрной соболиной шубкой.

Сэм протянул ей половину ломтика Кей-Ди, потом засунул в рот свою долю и принялся жадно жевать.

Все еще печальная, Френ сделала то же самое.

…Он был Вольт. Он владел спортивным кораблем Ягуар XXV со скоростью пятьдесят тысяч миль в час. Его рубашки прибыли из Италии, а туфли были сделаны в Англии. Открыв глаза, он нашел маленький Джи — телевизор-часы, стоящий около кровати. Тот оказался автоматически настроенным на утреннее шоу великого клоуна Джима Брискина. В огненно-красном парике, Брискин уже появился на экране. Вольт сел, коснулся кнопки наклона кровати, перевел ее в сидячее положение, устроился поудобнее, следя за программой.