Помоги проекту - поделись книгой:
На циркуляр штаба от 12 июня, № 268.
1) Стрельба 10-11 июня.
Во время отражения первых атак на ходу много выстрелов было сделано по всплескам больших снарядов, причем разрыв их принимался за выстрел с миноносца, что влекло за собой усиление огня по этому месту. Дым от разрыва, освещенный прожектором, принимался за пар.
2) Боевое маневрирование нашей и японской эскадр.
В нашем маневре была сделана одна крупная ошибка, когда, пройдя с противником параллельными курсами в расстоянии около 65 кабельтовых, мы, желая вернуться в Артур, повернули последовательно вправо, и таким образом броненосцы быстро удалились от неприятеля, заставив легкие крейсера еще долго идти параллельным курсом с противником. Неприятель поздно повернул вправо все вдруг до строя фронта, так как, вероятно, поздно заметил выгоду своего положения. Если бы он это сделал раньше, то ему ничего бы не стоило вступить в бой всей эскадрой с нашими концевыми легкими крейсерами и если не подбить их, то во всяком случае заставить эскадру повернуть для защиты атакованных судов, и тем самым задержать нас подольше на ночь в море, и дать возможность своим миноносцам забежать дальше вперед, и тогда атаковать нас со стороны Артура.
Следовало поступить таким образом. Желая возможно скорее отойти от неприятеля повернуть все вдруг вправо и строем фронта идти к Артуру, имея миноносцы впереди.
Если бы неприятель вздумал гоняться за нами и тоже повернул бы в строе фронта, и ему удалось бы вступить с нами в бой, вследствие преимуществ хода, то в удобный момент нам удалось бы пустить ему навстречу наши миноносцы, и такая атака, ввиду наступавшей темноты, должна была бы быть самой удачной. Если же противник не стал бы за нами гоняться, то, отойдя на приличную дистанцию, мы могли бы беспрепятственно перестроиться в строй кильватера, поставив крейсера впереди броненосцев, и ни в коем случае не идти по минному заграждению в строе двух кильватерных колонн, где возможность случайного попадания мины с миноносца, а также случайного взрыва мины заграждения, увеличивается вдвое.
Имея ввиду большое количество минных судов у неприятеля, желательно иметь при эскадре больше миноносцев (с нами был только один отряд их).
3) Диспозиция судов на рейде.
Так как броненосец “Цесаревич” не имеет сетевого заграждения (забыто при заказе), то его не следует ставить в первую линию.
В первую линию надо поставить суда, имеющие большое количество орудий мелкой артиллерии, не считая 37-мм пушек.
Броненосец “Севастополь” совершенно случайно оказался на очень удачном месте у Белого Волка (получив минную пробоину от мины заграждения, он вышел из строя и стал на якорь в неглубокой песчаной бухте у Белого Волка), так как прикрывал эскадру от подхода миноносцев со стороны берега. Хорошо было бы поставить крейсер близ Лютин Рока.
Суда должны стоять возможно дальше друг от друга, чтобы уменьшить вероятность случайного попадания мины, пущенной с большой дистанции.
Желательно было бы, чтобы эскадра, ожидая минную атаку, стояла бы на таком месте, где глубина не превосходит 5-6 сажен, дабы в случае потопления одного судна было возможно меньше человеческих жертв, и затем, если не представится возможным спасти корабль, то, быть может, удастся снять с него хотя бы пушки, в которых теперь так нуждается эскадра.
4) Употребление прожекторов.
Миноносец, освещенный со стороны, гораздо лучше виден, чем если бы он был освещен со стреляющего корабля. Так, я полагаю, что броненосец “Полтава”, почти не светивший прожекторами, яснее видел миноносцы, чем освещавший их “Пересвет”. Желательно было бы впереди эскадры поставить суда специально для освещения, броненосцам же фонарей не открывать.
5) Отражение минных атак.
Ожидая минную атаку на якоре, суда тушат все огни и стараются укрыться темнотой, между тем на ходу, когда неприятелю, быть может не знающему курса эскадры, еще труднее найти ее корабли зажигают не только угловые кильватерные, но и другие яркие огни с круговым горизонтом, высоко поднятые, и при мгле дающие яркое зарево. В эту ночь суда эскадры горели как елки на Рождество.
Какие огни нужны эскадре при маневрировании.
Эскадра идет в строе кильватера, должна видеть флагмана и своего переднего мателота, а также знать каким ходом идет тот и другой; следовательно, огни должны быть кильватерные и шаровые (показывающие ход). Так как флагмана должна видеть вся эскадра, то огни его должны быть яркие, у остальных же кораблей огни должны быть настолько темные, чтобы их едва можно было бы заметить с расстояния максимум пять кабельтовых.
Кильватерные огни, так как они нужны лишь заднему мателоту, имеют угловое освещение; но ведь и шаровые огни показываются всего лишь для сведения заднего мателота, значит, не имеют надобности в круговом освещении, следовательно, и их можно было бы сделать с угловым освещением. Далее, в темную ночь, когда не видно ноков реев, огонь, зажженный на малый ход, свободно может быть принят за стоп машину или за средний ход, следовательно, существующая система не вполне удовлетворяет своему назначению.
Предлагаю устроить следующее.
1) На ноках реев установить по ящику Ратьера с тремя потайными фонарями: белым, зеленым и красным. Белый пусть означает средний ход, зеленый - малый ход и красный - стоп машину, а белый и красный или в стороне на рее установленный еще один белый — задний ход.
2) На всех судах, кроме флагманского (или головного), иметь как эти огни, так и кильватерные, прикрытые промасленной бумагой того же цвета, как и лампочка, дабы уменьшить силу освещения, никому, кроме заднего мателота, ненужные.
3) На концевом корабле иметь на форштевне яркий фонарь с угловым освещением вперед, дабы флагман мог судить о растянутости линии.
Старую систему можно и не уничтожать и пользоваться ею, когда не ожидается атаки при съемке и постановке на якорь или при строе фронта, причем в светлую ночь можно заменить огни шарами.
6) Употребление снарядов разных сортов и калибров.
По принятой инструкции управления и действия судовой артиллерии в бою трубки для сегментных снарядов должны быть установлены на 1,5 секунды, что соответствует для 10-дм 5 кабельтовым, а для 6-дм 6 кабельтовым. Приняв во внимание коэффициент горения 1,1, трубки были установлены на 1,7 секунды. Но отражение первой же атаки указало на неправильность такой установки, так как дорого стоящие, могущие нанести массу вреда и хорошо направленные снаряды рвались совершенно бесполезно в воздухе на расстоянии 5-6 кабельтовых, тогда как миноносцы были в 14-18 кабельтовых.
Японские миноносцы на 5-6 кабельтовых никогда не подойдут, да и надобности не имеют, так как их мины ходят на 10 кабельтовых. Как показал опыт последней атаки, миноносцы хорошо открываются прожекторами на расстоянии 18-20 кабельтовых, и не подпускались ближе 14 кабельтовых (за исключением одного — 10 кабельтовых). Следовательно, если трубки устанавливать на 15 кабельтовых (то есть на 4,7 деления), то снаряды будут рваться своевременно, если миноносец дальше 15 кабельтовых, если же он подойдет ближе, то подействует ударное приспособление трубки, то есть снаряд не пропадет даром.
Миноносец желательно не только отразить, но и потопить. Для отражения атаки вполне достаточно, если эскадра будет стрелять из своих мелких пушек (75-мм и 47-мм), коих на многих судах имеется по 40 штук, но так как этими снарядами миноносца утопить нельзя, то орудия крупного калибра (если не все, то хоть половину их) желательно было бы скорее заряжать фугасными снарядами и держать их специально для потопления миноносцев.
С другой стороны, это избавит от непроизводительного расхода зарядов и снарядов на разряжение орудий утром выстрелом, как это делалось 11 июня, так как фугасные снаряды можно вынуть из пушек.
7) Возможность пристрелки. Тактическая и материальная часть артиллерии.
Пристрелка при отражении атак хотя и желательна, но, по-видимому, представляется абсолютно невозможной.
Определение расстояния приборами также невозможно и пользоваться приходится одним глазомером.
Ночью, во время хода в кильватерной колонне, полезно увеличить промежутки между кораблями, как для удобства маневрирования, так и для уменьшения вероятности случайного попадания мины.
По приготовлении корабля к отражению минной атаки к пушкам следует подать не по две беседки, а столько, чтобы хватило на всю ночь, после чего погреба и вентиляционные трубы крепко наглухо задраиваются как по водяной тревоге, баркасы изготовляются к спуску, а на якоре их можно даже спустить и держать у борта.
Подписал старший артиллерийский офицер броненосца “Пересвет” лейтенант В. Черкасов 3-й.
Однако ожидаемого собрания артиллерийских офицеров не было назначено и нам не удалось ознакомиться с мнениями товарищей по приведенным вопросам. Взамен этого вскоре вышел приказ адмирала Витгефта:
Приказ 17 июня 1904 г., № 206.
10 и 11 июня было отбито около восьми атак, частью на ходу, частью на якоре, причем мною замечено следующее:
1) На многих судах, особенно в начале атак, стрельба была нервная.
2) Часто 47-мм орудия стреляли при таких расстояниях, что снаряды не долетали и не могли долетать.
3) Когда эскадра стояла уже на якоре, большая часть миноносцев не подходила ближе 20 кабельтовых, а, следовательно, не было крайности, которая заставила бы стрелять из крупных орудий.
4) На тех судах, где установка была по приказу на 10 кабельтовых, следовало бы увеличить ее, как только обнаружилось, что миноносцы открываются с расстояний больше предполагавшихся и совсем не подходят на 10 кабельтовых.
Ввиду этого считаю необходимым дать следующие указания:
а) На дисциплину огня должно быть обращено особенное внимание.
Если ведется сосредоточенный огонь всей артиллерии, то командир и артиллерийский офицер обязаны прерывать его по мере надобности для всех или для некоторых калибров, направлять, усиливать, ослаблять и корректировать, то есть держать стрельбу в своих руках. То же должны делать групповой и плутонговый командир при стрельбе по группам и плутонгам.
б) Для дисциплины огня необходимы обширные средства сообщения между командными пунктами, дальномерами и орудиями, и их следует развить, увеличивая число переговорных труб и делая соответствующие надписи на циферблатах, также должны быть применены сигналы рожком, голосовая передача, ординарцы и условные сигналы руками.
в) Сегментными снарядами стрелять только в редких случаях, делая предпочтение фугасным, и всегда начинать стрелять с установкой их на удар и переходить на дистанционную установку только после определенного расстояния.
г) Не позволять комендорам торопиться и нервничать. Стрелять только по миноносцу, который ясно виден. Спокойствие — главный залог удачной стрельбы — зависит от офицеров, руководящих комендорами, почему я обращаюсь к ним в надежде, что они приложат все усилия к тому, чтобы при следующей стрельбе сделать ее спокойной и выдержанной, а следовательно, гораздо более действительной.
Подписал контр-адмирал Витгефт
Из вышеприведенных копий видно, что урок 10-11 июня не прошел нам даром, мы многому поучились, узнали свою силу, поняли, что миноносцу почти невозможно приблизиться к эскадре на расстояние минного выстрела (10 кабельтовых), опасаться его нет основания. Это было объяснено нижним чинам, да они и сами поняли это, и этим можно объяснить то спокойствие и выдержку, с которыми отражала наша эскадра последующие атаки.
12 июня. Приступили к постройке кессона для “Севастополя”. Насколько практика в починке судов подвинулась вперед указывает то, что “Севастополь” починился в полтора месяца, так как 28 июля он уже участвовал в бою. Ночью японские миноносцы подходили к рейду и ставили мины.
Флот на защите крепости
13 июня. После отступления от Цзиньчжоу никто не мог угадать, куда теперь обрушится неприятель. Конечно, больше всего было опасаться за правый фланг, весь изрезанный горами и ущельями. В линии расположения нашего правого фланга, на Зеленых горах, была высокая и крутая гора Куинсан, которая, конечно, не могла не обратить на себя как нашего, так и японского внимания. На разных людей это различно действует: японцы, посмотрев на гору, решили ее взять, наши же, осмотрев ее подробно, решили, что она крута и неприступна, а потому, несмотря на настоятельные просьбы многих офицеров и, в том числе, генерала Кондратенко, гора эта не была укреплена.
Само собой понятно, что, несмотря на “неприступную крутизну”, гора эта была взята японцами, и тогда только поняли весь ужас нашего положения. Было отдано приказание овладеть вновь этой горой. Две ночи посылались на эту гору рота за ротой, но ничего не удалось. Ночной штурм можно приравнять атаке миноносцев. Когда миноносцы идут в атаку, то на них не только стараются заглушить всякий стук машины и шум пара, но не разрешают даже и разговаривать. Это и понятно, очевидно темнотой ночи пользуются, чтобы подкрасться незаметно и воспользоваться внезапностью. Совершенно не то было на Куинсане.
Когда роты подходили к подножию неприступной горы, позади них раздавалась музыка, играли “Боже, царя храни”, и люди с громкими криками “ура” лезли в гору. Само собой понятно, что ничего сделать им не удавалось, японцы, предупрежденные шумом, удачно отражали все штурмы. С падением Куинсана значение позиции Зеленых гор потеряло все свои преимущества, а потому на третий день было приказано отступить. За бой на Зеленых горах генерал Стессель был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.
21 и 22 июня. Бой на правом фланге наших позиций с участием миноносцев и канонерских лодок. Много раненых и убитых солдат и офицеров. На “Бобре” носовое 9-дм орудие дало трещину вследствие перегиба дула.
24 июня. Прибыл из Чифу на джонке китаец, привез бумаги. Провизии никакой. Говорит, что из Чифу ничего не пропускают. Консул Тидеман из Чифу сообщает, что у него нет секретаря, он так завален работой, что заниматься пересылкой частной корреспонденции он не имеет достаточно времени, а потому просит не утруждать его частными телеграммами.
До боя 11 июня адмирал Витгефт получил бумагу, что генерал Десино из достоверных источников доносит, что в японском флоте громадные потери в судовом составе, что “Микаса”, “Хацусе”, “Сикисима” и “Ясима” погибли, “Фудзи” чинится в доке, половина броненосных крейсеров, и в том числе “Касуга”, тоже погибли. Чтобы скрыть свои потери японцы ставят на коммерческих судах деревянные башни, трубы, тараны и прочее и таким образом замаскированные корабли пускают дефилировать перед Артуром.
Когда после 11 июня адмирал Витгефт послал донесение, что, выйдя в море, встретил всю японскую эскадру, то в ответ получил разъяснение, что это была не эскадра, а маскированные корабли, и высказано удивление, где были глаза у адмиралов, командиров и всех офицеров, когда в расстоянии 63 кабельтовых никто не сумел отличить коммерческих пароходов от военных судов. Одна наша трусость заставила нас вернуться в Артур. Ведь генерал Десино наверное знает, что это были не броненосцы, а корабли, как же смеем мы утверждать противное.
А, в сущности, генералу Десино ничего бы не стоило из тех пароходов, которые он на бумаге купил и отправил в Артур с провизией и снарядами, составить эскадру, замаскировав пароходы “Суворовым”, “Бородином”, “Орлом” и прочими и, приняв над ней командование, разбить японцев в Цусимском проливе.
Отношение к Артуру консулов и снабжение Красного Креста еще хорошо характеризуется следующим эпизодом. Главный хирург пришел однажды к командиру порта, заявил, что у него почти нет хирургических инструментов, и он просит их выписать из Чифу. Сейчас же была послана джонка к Тидеману и через месяц привезли требуемое, но инструменты оказались такого низкого качества, что, по выражению того же хирурга, годились только на скотобойню, а никак не для производства сложных операций, после чего просил командира порта заказать в порту наиболее необходимые инструменты, и оказалось, что сделанные в порту были более пригодны, чем присланные из Чифу.
25 июня. “Полтава”, крейсера, лодки и миноносцы выходили в море для обстреливания правого фланга. Выход этот был вызван требованием генерала Стесселя. Адмирал Витгефт ответил, что он пошлет отряд достаточной силы, но, во избежание недоразумения и обстреливания своих вместо неприятеля, просит прислать в его распоряжение офицера Генерального штаба, хорошо знакомого с местностью и расположением наших и противника. Такой офицер был прислан на “Полтаву”, но оказалось, что он только может обозначить на карте место расположения наших и неприятеля, идти же по минам и взлетать на воздух, как “Петропавловск”, он не имеет никакого желания. Стрельба “Полтавы” была чрезвычайно удачной, японцы бежали и, говорят, одним 12-дм снарядом вершина, где стояла пушка, превращена в плоскогорье.
9 июля. С 10 до 10 часов 45 минут вечера, при чистом небе и светлой лунной ночи, была отчаянная боевая стрельба с береговых батарей и сторожевой канонерки по показавшейся на рейде барже. К утру баржа приткнулась к берегу, оказалась китайской джонкой без людей, в ней найден пакет с письмами и телеграммами, только что отправленными из Артура. Оригинально то, что, несмотря на отчаянную стрельбу, в ней, кроме нескольких дырок в парусах, не оказалось ни одной пробоины.
Каждую ночь приходили на рейд неприятельские миноносцы и ставили мины. Траление рейда поручено адмиралу Рейценштейну (“Аскольд”). Для ловли неприятельских миноносцев сделано следующее: крейсера дежурят по очереди, по три дня, для чего их выводят на рейд и ставят под Золотой горой между вторыми брандерами и затопленным “Эдуардом Бари”. На рейде расставлены рыбацкие сети и разбросаны перлини с поплавками и длинными хвостиками, назначение которых запутываться в винты.
В бухте Тахэ, откуда обыкновенно появляются миноносцы, стоят по три или четыре миноносца (только на ночь). Много говорили о вреде и опасности стоянки там миноносцев, но, пока все обходилось благополучно, они посылались туда каждую ночь. Несколько раз своим неожиданным появлением они прогоняли неприятеля, но, наконец, он, сообразив в чем дело, решился сделать на них облаву.
10 июля. Миноносцы “Боевой”, “Лейтенант Бураков” и “Грозовой” стояли ночью в бухте Тахэ. Около 2 часов ночи к ним подошло около 10 миноносцев и начали их обстреливать. Батарея № 22 поддерживала миноносцы, и неприятель стал уже удаляться, но в то время, как наши были отвлечены боем, со стороны берега к ним подкрались две миноноски и пустили в них мины. Миноносец “Лейтенант Бураков” получил минную пробоину в машине и не мог более двигаться. Миноносец “Боевой” получил мину ближе к носу, против носового котла с левой стороны. Котел сдвинулся с места, переборки выдержали напор воды, но так как другой котел был тоже неисправен, то он тоже сдвинуться с места не мог. “Грозовой”, увидев позади себя какой-то темный предмет, пустил в него мину и, хотя взрыва не последовало, но уверял, что неприятель, вероятно, был потоплен. Каково было его удивление, когда на другой день утром вместо утопленного миноносца оказался торчащий из воды камень и около него помятая мина с “Грозового”, причем чека ударника из нее оказалась не вынутой, отчего взрыва и не последовало.
“Бураков” и “Боевой” держались на воде, неприятель удалился, и их можно было бы прибуксировать в Артур, потребовав помощи, однако командир “Грозового” распорядился иначе: он отбуксировал “Буракова” на мелкое место, посадил его так на камень, как раз против пробоины, что ничего не оставалось, как взорвать его на другой же день. “Боевого” ему все же удалось прибуксировать в Артур.
13 июля. Мне сегодня не удастся попасть в порт, потому что мы приготовили пушки к действию, а на рейде бродит всякая гадость вроде “Чин-Иена”. У нас вчера распространился слух, что мы перехватили японскую телеграмму, где говорилось, что маршал Ояма взбирался на самую высокую гору, откуда видно Артур и Дальний, и назначил начало штурма на 13 июля — ведь это их счастливый день, 13-е и 26-е.
Действительно, 13-го начался штурм правого фланга. Крейсера и лодки поддержали наш правый фланг огнем своих пушек, стоя в бухте Тахэ. По требованию сухопутного начальства в бухту Тахэ были высланы крейсера, канонерские лодки и броненосец “Ретвизан”. Несмотря на просьбу адмирала Витгефта прислать сухопутного офицера для указания цели, желающих опять не нашлось, и вновь ограничились указанием места на карте. Говорят, что один из миноносцев стрелял по нашим окопам.
Японский флот показался на горизонте, начался бой на дальней дистанции, но наши суда успели благополучно вернуться на рейд. Повреждений никаких. Китайцы говорят, что японцы решились на сильнейший штурм и в три дня хотят взять Артур. У них много потерь. У нас 800 человек раненых.
В седьмом часу вечера суда, выходившие в Тахэ, входили в гавань, и тут у самого входа взорвался на мине “Баян”. Док был свободен, и сейчас же ввели его в док. Пробоина оказалась 12x12 футов или 144 квадратных фута. В тот же день на мине же на рейде взорвался пароход тралящего каравана, весь нос до середины длины ушел в воду, и его за корму прибуксировали в гавань.
14 июля бой на горе Юпилазе, против которой японцы выставили 80 пушек. В ночь с 14-го на 15-ое Юпилазу (гора между правым флангом и центром) сдали японцам, и наши отступили на Волчьи горы.
17 июля. Наши войска окончательно отступили от Волчьих гор, Зеленых, Дагушана и Сайгушана и вошли в линию фортов. Теперь сдавать уже больше нечего, и началась оборона самой крепости. К этому времени фортов наших положительно нельзя было узнать. Везде стояли пушки, устроили рвы, брустверы, внутренние ходы, блиндажи для гарнизона, бомбовые и патронные погреба, вокруг фортов были расставлены белые камешки, расстояния до которых были точно известны.
Так как наши пушки с судов стояли решительно на всех фортах и батареях, то туда всюду были назначены наши же морские офицеры и прислуга к пушкам были матросы. Командир порта имел общее заведывание морскими пушками, по распорядительной части его помощником был капитан 2-го ранга Клюпфель, а по материальной части капитан 2-го ранга Скорупо на правом фланге и Подушкин на левом. Для снабжения боевыми припасами, провизией, заведования и замены людей, исправления повреждений и прочих надобностей вся линия укреплений была разбита на сектора, и все батареи, вошедшие в один сектор, были поручены в заведывание судам эскадры. Артиллерийские офицеры этих кораблей назначены заведующими технической частью.
На долю “Пересвета” достался сектор недалеко от левого фланга, ближе к центру, состоящий из Угловой, Высокой, Фальшивой, Длинной и Плоской гор, Голубиной горки и Триангуляционной горки, форта № 5, временного укрепления № 5, батареи литера “Д” и Тыловой батареи, а затем Чайный редут и Рыжая горка (после падения Высокой). На всех вышеозначенных горах никаких решительно укреплений не было, а так, уже ради приличия скорее, привезли по две-три 37-мм пушки.
Вооружение форта № 5 состояло: 1) от флота 2 6-дм пушки Канэ, 2 75-мм Канэ, 4 47-мм, 4 37-мм и 22 и 1/2-дм Барановского и 2) от крепости 4 3-дм полевые и одна 6-дм мортира.
Голубиная горка: 1) от флота 2 75-мм Меллера и 4 37-мм Гочкиса, 2) от крепости — ничего.
Триангуляционная горка: 1) одна 6-дм пушка с “Бобра”, стреляющая дымным порохом, 2) от крепости — ничего.
Временное укрепление № 5: 1) 4 75-мм пушки Меллера, 4 47-мм пушки Гочкиса, 10 37-мм Гочкиса, 2 2 1/2-дм Барановского, 2) от крепости 20 мелких пушек и пулеметов, из них четыре в 42 линии, а прочие — мелочь.
Батарея литера “Д”: 1) от флота 2 6-дм пушки Канэ, 2) от крепости 5 6-дм старых пушек в 22 калибра длиной.
Тыловая батарея: 1) от флота 4 75-мм пушки Меллера и 4 37-мм Гочкиса и 2) от крепости — ничего.
Вооружение этих фортов по мере хода событий, конечно, все время изменялось, особенно состав мелкой артиллерии — их возили туда, где они нужны в данный момент.
Гарнизон фортов и батарей составлял: постоянный — прислуга пушек, и переменный — какая-нибудь стрелковая часть, постоянно сменявшаяся. Таким образом, работа по оборудованию фортов легла на постоянный состав, а так как он был невелик, то понятно, что со всеми требованиями обращались на свои броненосцы. Лучше всех был оборудован форт № 5. Когда туда впервые привезли пушки, то так называемый форт состоял исключительно из скалы, часть которой разрушена взрывами и кирками и превращена в мелкий щебень. Угадать, где именно будет бруствер и где ров, не представлялось возможным.
Первым командиром морских пушек туда был назначен мичман Винк, младший артиллерийский офицер с “Пересвета”, и на его долю выпала тяжелая обязанность привести все это в порядок. Понемногу и потихоньку форт начал принимать надлежащий вид, но работа была еще далеко не закончена, когда Винк заболел, и на его место сперва был назначен мичман Максимов, а потом с “Баяна” мичман Романов.
О каких-либо прикрытых блиндажах или патронных погребах не было еще и помину. Люди жили в цинковом сарае, а патроны лежали под легкой настилкой. Но вот, когда форт принял свой внешний боевой облик, принялись за внутреннее его благоустройство. Работа была очень трудная, потому что грунт был не песок, а твердая скала. К внутреннему обрыву этой скалы пристроили офицерский блиндаж, что оказалось очень удобным, так как обрыв был высокий и отвесный, сюда не мог попасть решительно ни один снаряд. Такое же удобное место нашли и для нижних чинов.
Блиндажи строились из 14-дюймовых брусьев, насыпались на несколько футов щебнем, заливались цементом и опять щебнем и цементом; кухню поставили немного в сторонке. Эти блиндажи в смысле безопасности были бы очень хороши для устройства тут погребов, но приходилось бы очень далеко ходить за снарядами, что могло задерживать стрельбу. Поэтому патронный погреб устроили посредине форта.
Поделиться книгой: