Полное собрание сочинений. Том 8. Сентябрь 1903 — сентябрь 1904

В. И. Ленин

Полное собрание сочинений

Том 8

Сентябрь 1903 ~ сентябрь 1904

Пролетарии всех стран, соединяйтесь

Издание пятое

Печатается по постановлению Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза

Предисловие

В восьмой том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные в сентябре 1903 – июле 1904 года, в период ожесточенной борьбы большевиков с меньшевиками, развернувшейся после II съезда РСДРП

В истории России это было время быстрого нарастания буржуазно-демократической революции. Одним из наиболее крупных выступлений пролетариата кануна первой русской революции явилась небывалая по размаху стачка летом 1903 года, охватившая весь юг России. Эта стачка показала рост политического сознания рабочего класса, его организованности и сплоченности. Вместе с подъемом рабочего движения все более острые формы принимает борьба крестьянства за землю. В ряде губерний происходят массовые выступления крестьян против помещиков. Усиливается и студенческое движение; растет недовольство и оппозиционное брожение в других слоях общества. Начавшаяся в январе 1904 года война с Японией еще больше углубила все социально-экономические противоречия, еще больше обострила борьбу против самодержавного строя. Россия вступила в полосу глубокого революционного кризиса.

Характеризуя этот период в истории революционного движения России, Ленин впоследствии писал: «Везде чувствуется приближение великой бури. Во всех классах брожение и подготовка. За границей эмигрантская пресса ставит теоретически все основные вопросы революции. Представители трех основных классов, трех главных политических течений, либерально-буржуазного, мелкобуржуазно-демократического (прикрытого вывесками «социал-демократического» и «социал-революционного» направлений) и пролетарско-революционного ожесточеннейшей борьбой программных и тактических взглядов предвосхищают и подготовляют грядущую открытую борьбу классов» (Сочинения, 4 изд., том 31, стр. 10).

В этот период перед партией во весь рост встали задачи подготовки масс к революции. Задачи эти требовали от партии твердого, централизованного руководства, единства воли и действия, дисциплины, сплоченности рядов. Особенно большое значение в тех условиях приобретала защита и дальнейшая разработка организационных принципов марксистской партии, разоблачение всех проявлений организационного оппортунизма.

В жизни партии это было время суровых испытаний, время тяжелого внутрипартийного кризиса.

Первая стадия кризиса падает на осень 1903 года. Потерпев поражение на II съезде РСДРП, меньшевики решили взять реванш и сразу же по окончании съезда повели наступление против центральных учреждений партии, поставив своей целью путем бойкота партийных центров и дезорганизации работы захватить руководство партией. Опорным пунктом борьбы против партии меньшевики сделали «Заграничную лигу русской революционной социал-демократии», где особенно сильны были кружковые тенденции.

Вторая стадия внутрипартийного кризиса начинается с захвата меньшевиками в ноябре 1903 года редакции «Искры». В этом помог им Плеханов, который переходит на меньшевистские позиции. После захвата Центрального Органа меньшевики получают большинство в Совете партии.

Третья стадия кризиса приходится на лето 1904 года, когда меньшевикам с помощью примиренцев в ЦК РСДРП удалось захватить Центральный Комитет. Так меньшевики постепенно, ведя подрывную деятельность в партии, овладели всеми партийными центрами.

Ожесточенную борьбу повели меньшевики и за захват местных партийных комитетов в России. В ряде мест им удалось расколоть комитеты и захватить руководство в свои руки. Однако в большинстве местных партийных комитетов они встретили решительный отпор. За большевиками шли главные промышленные районы и крупные пролетарские центры страны: Петербург, Москва, Баку, Рига, Тула, Тверь, Екатеринослав, Нижний Новгород, Саратов, Одесса, Николаев, Луганск, Урал. Основные кадры профессиональных революционеров целиком поддерживали Ленина. Борясь с раскольнической, дезорганизаторской деятельностью меньшевиков, Ленин опирался на широкие массы партийных работников. Их энергичная борьба за упрочение партийных организаций являлась лучшим свидетельством силы партии большевиков.

Единственный выход из создавшегося внутрипартийного кризиса Ленин видел в немедленном созыве III съезда РСДРП. На январской (1904 года) сессии Совета партии Ленин предложил резолюцию о созыве съезда (см. настоящий том, стр. 153). Однако меньшевики, располагавшие большинством голосов в Совете партии, отвергли эту резолюцию. Позднее, в августе 1904 года, состоявшееся в Швейцарии под руководством Ленина совещание 22 большевиков приняло написанное Лениным обращение «К партии» с призывом к партийным организациям бороться за немедленный созыв III съезда партии. Подавляющее большинство партийных комитетов осудило действия меньшевиков и приняло активное участие в работе по созыву партийного съезда.

Огромную роль в разоблачении враждебных партии действий меньшевиков и искажений ими фактов внутрипартийной борьбы на II съезде РСДРП и в послесъездовский период сыграла вышедшая в мае 1904 года книга В. И. Ленина «Шаг вперед, два шага назад (Кризис в нашей партии)».

Книга «Шаг вперед, два шага назад» занимает центральное место в томе. Этот труд явился важным этапом в развитии марксистско-ленинской теории, в развитии учения о пролетарской партии.

В книге «Шаг вперед, два шага назад» подробно разработаны организационные принципы большевистской партии. Ленин учил, что марксистская партия есть часть рабочего класса, его передовой отряд, что партию нельзя смешивать со всем классом, что она создается путем отбора лучших, наиболее преданных революционному делу людей рабочего класса. В то же время необходимо, чтобы «партия, как передовой отряд класса, представляла собою нечто возможно более организованное…» (стр. 242); партия сможет выполнить роль передового отряда, если будет организована в единый, общий отряд рабочего класса, спаянный единством воли, единством действий, единством дисциплины. Партия может быть крепкой и сплоченной лишь при условии ее построения на началах централизма. Это означает руководство партией из центра, которое осуществляет съезд партии, а между съездами – ЦК строгое подчинение меньшинства большинству, низших организаций высшим. «Отказ от подчинения руководству центров, – писал Ленин, – равняется отказу быть в партии, равняется разрушению партии…» (стр. 351). В условиях нелегального существования партии партийные организации не могли строиться на началах выборности. Однако Ленин считал, что когда партия станет легальной, все ее организации будут построены на началах демократического централизма. Многократно подчеркивал Ленин необходимость железной дисциплины в партии, одинаково обязательной для всех членов партии. Он разъяснял, что партия есть воплощение связи передового отряда с миллионными массами рабочего класса. Партия крепнет и ее связи с массами множатся, если в ней существует внутрипартийная демократия и самокритика. Ленин указывал на необходимость проводить в партии «работу самокритики и беспощадного разоблачения собственных минусов…» (стр. 190). Он показал, что марксистская партия есть высшая форма классовой организации пролетариата, которая обеспечивает руководство всеми остальными пролетарскими организациями, направляет их деятельность к единой цели – свержению власти помещиков и капиталистов и построению нового, социалистического общества. Эти принципы и легли в основу организации партии нового типа – партии большевиков.

В своей книге В. И. Ленин раскрыл гигантское значение марксистской партии в борьбе пролетариата, особенно в новую историческую эпоху. Впервые в истории марксизма была дана исчерпывающая критика организационного оппортунизма, показана особая опасность принижения значения организации для рабочего движения.

На огромном фактическом материале Ленин в книге «Шаг вперед, два шага назад» воссоздает картину внутрипартийной борьбы на II съезде РСДРП, показывает, как в ходе обсуждения важнейших вопросов выявлялись позиции отдельных делегатов, складывались основные группировки, все более и более четко определялась размежевка борющихся сторон.

Большое место в книге отводится анализу борьбы между революционной и оппортунистической частью съезда по параграфу первому партийного устава – о членстве партии. Ленин в своей формулировке параграфа первого устава исходил из необходимости для члена партии личного участия в одной из партийных организаций. Мартов же считал достаточным для члена партии лишь регулярное личное содействие партии. За различием формулировок первого параграфа устава стояли два противоположных ответа на вопрос, какой должна быть партия рабочего класса и как она должна быть построена. В этих формулировках столкнулись пролетарский централизм и пролетарская дисциплина, отстаиваемые Лениным, и мелкобуржуазный анархический индивидуализм, отстаиваемый Мартовым. Ленинцы были за монолитную, четко организованную и дисциплинированную пролетарскую партию; мартовцы – за расплывчатую, неоформленную, разношерстную партию. Таков был принципиальный смысл борьбы вокруг первого параграфа устава партии.

В своей книге Ленин прослеживает и выделяет ту связь, которая существовала между коренной ошибкой Мартова в формулировке параграфа первого устава и всей совокупностью оппортунистических взглядов меньшевиков в организационном вопросе.

На основе тщательного изучения фактов внутрипартийной борьбы в период II съезда РСДРП и после него Ленин делает важнейший вывод о том, что большевики – революционное, а меньшевики – оппортунистическое крыло партии. Ленин отмечает тот неоспоримый факт, что меньшевики составили наиболее тяготеющие к оппортунизму, наименее устойчивые теоретически, наименее выдержанные принципиально элементы партии. «Разделение на большинство и меньшинство, – пишет он, – есть прямое и неизбежное продолжение того разделения социал-демократии на революционную и оппортунистическую, на Гору и Жиронду, которое не вчера только появилось не в одной только русской рабочей партии и которое, наверное, не завтра исчезнет» (стр. 330).

В книге «Шаг вперед, два шага назад» меньшевизм показан как разновидность международного оппортунизма. В связи с критикой взглядов российских и западноевропейских оппортунистов Ленин дал яркое определение оппортунизма вообще – определение, которое и сегодня помогает безошибочно распознать лицо оппортуниста: «Когда говорится о борьбе с оппортунизмом, не следует никогда забывать характерной черты всего современного оппортунизма во всех и всяческих областях: его неопределенности, расплывчатости, неуловимости. Оппортунист, по самой своей природе, уклоняется всегда от определенной и бесповоротной постановки вопроса, отыскивает равнодействующую, вьется ужом между исключающими одна другую точками зрения, стараясь «быть согласным» и с той и с другой, сводя свои разногласия к поправочкам, к сомнениям, к благим и невинным пожеланиям и проч. и проч.» (стр. 392–393).

Ленин выработал твердые нормы партийной жизни, ставшие законом для всей деятельности партии. В книге «Шаг вперед, два шага назад» он особенно подробно останавливается на таких важнейших нормах партийной жизни, как последовательное проведение организационных принципов партии нового типа и строжайшее соблюдение всеми без исключения членами партии требований партийного устава. Ленин разоблачает антипартийное поведение меньшевиков, которые ради своих фракционных, кружковых интересов прибегали к искажениям и прямым нарушениям партийного устава, отказываясь подчиниться решениям съезда партии. Такое поведение меньшевиков, не совместимое с пребыванием в рядах партии, Ленин назвал барским анархизмом. Он указывал, что связь партийная не может держаться на приятельских отношениях или безотчетном, немотивированном «доверии», а должна базироваться на уставе партии, «строгое соблюдение которого одно лишь гарантирует нас от кружкового самодурства, от кружковых капризов, от кружковых приемов свалки, называемой свободным «процессом» идейной борьбы» (стр. 381).

При написании книги «Шаг вперед, два шага назад» Ленин проделал огромную работу по изучению протоколов II съезда РСДРП и других партийных документов того периода. В настоящем томе в разделе «Подготовительные материалы» приводится ряд ленинских документов, которые отразили начальные стадии работы Ленина над своей книгой. Среди этих документов: «Набросок конспекта протоколов II съезда РСДРП», «Характеристика делегатов по протоколам», «Группировки и типы голосований на II съезде РСДРП» и некоторые другие подготовительные материалы к книге «Шаг вперед, два шага назад».

С книгой «Шаг вперед, два шага назад» тесно связан по содержанию ряд других входящих в том работ В. И. Ленина, в которых освещаются вопросы внутрипартийной борьбы того периода. Эти работы дополняют отдельные положения книги Ленина и дают возможность подробнее представить картину борьбы на втором съезде партии и в послесъездовский период.

В «Рассказе о II съезде РСДРП», которым открывается том, в докладе о II съезде РСДРП на съезде Заграничной лиги, в плане-конспекте доклада о II съезде РСДРП на съезде Заграничной лиги (помещен в разделе «Подготовительные материалы»), в письме в редакцию «Искры» «Почему я вышел из редакции «Искры»?» Ленин останавливается на важнейших эпизодах внутрипартийной борьбы на съезде партии, выдвигая на первый план анализ различных политических группировок. Всю работу съезда Ленин делит на два различных этапа: в первой половине съезда все искровцы действуют заодно, борясь с антиискровцами; иную картину представляет вторая половина съезда, когда искровцы раскалываются на враждующие стороны. Ленин показывает всю опасность занятых на съезде меньшевиками позиций, а также пагубные последствия допущенных ими ошибок.

Большую группу работ тома составляют ленинские документы, направленные против раскольнических, дезорганизаторских действий меньшевиков в послесъездовский период. Среди этих документов проекты обращений, заявления, а также опубликованные в виде статей официальные письма различным учреждениям партии. Документами большой важности являются выступления Ленина на заседаниях партийных коллегий (на съезде Заграничной лиги и на сессиях Совета партии).

В «Проекте обращения ЦК и редакции ЦО к членам оппозиции» и в «Неподанном заявлении», которые были написаны еще до захвата «Искры» меньшевиками, Ленин резко критикует членов меньшевистской оппозиции за попытки бойкота центральных партийных учреждений, напоминает им о партийном долге членов партии, решительно выступает против недопустимых, непартийных приемов борьбы, к которым прибегали лидеры меньшевизма.

На истории захвата меньшевиками редакции «Искры» – на этом острейшем моменте внутрипартийной борьбы – Ленин останавливается в таких документах, как «Заявление о сложении с себя должности члена Совета партии и члена редакции ЦО», «Неизданное заявление», в статье «Об обстоятельствах ухода из редакции «Искры»». В этих документах Ленин говорит о причинах своего ухода из редакции ЦО и разбирает незаконность действий Плеханова, который вопреки воле II съезда РСДРП кооптировал в редакцию «Искры» старых ее редакторов. С № 52 «Искра» перестала быть боевым органом революционного марксизма.

Захватив редакцию Центрального Органа в свои руки, меньшевики превратили «Искру» в орудие борьбы против партии, в трибуну для проповеди оппортунизма. В «Заметке о позиции новой «Искры»», в проектах обращения «К членам партии», «К партии», в выступлениях на январской (1904 года) сессии Совета партии Ленин показывает антипартийный характер действий новой «Искры» и весь вред и недопустимость атмосферы дрязг и склок, которую создали меньшевики, ведя беспринципную борьбу за руководящие места в партии. Ленин призывает партийных работников приложить максимум усилий к тому, чтобы вывести партию из состояния кризиса, который явился результатом дезорганизаторских действий меньшевиков.

Ряд входящих в том ленинских документов отражает борьбу В. И. Ленина против примиренцев в ЦК РСДРП, желавших любой ценой достигнуть мира в партии, даже путем сдачи меньшевикам принципиальных позиций. Борьба с примиренчеством особенно обострилась весной – летом 1904 года, накануне перехода Центрального Комитета в руки меньшевиков. Захватить ЦК меньшевикам помогли примиренцы. В «Письме членам ЦК» и в «Заявлении трех членов ЦК» (оба документа относятся к маю 1904 года) В. И. Ленин критикует беспринципные действия примиренцев – В. А. Носкова, Л. Б. Красина, Л. Е. Гальперина и др., выступавших подобно меньшевикам против созыва III съезда РСДРП. Борясь с примиренчеством в этом кардинальном для того времени вопросе, Ленин требовал свободы агитации за съезд. Это требование Ленин выдвигает также в написанном в тот период плане обращения «К партии».

Произведения В. И. Ленина, разоблачающие антипартийные действия меньшевиков и примиренцев, являются образцом принципиальной, последовательной, непримиримой борьбы со всяческими проявлениями оппортунизма. Эти работы проникнуты непоколебимой верой в могущество партии, в силу и зрелость большинства ее комитетов, сплоченность основных ее кадров, преданность революционным принципам широких партийных масс. В трудное для партии время внутрипартийного кризиса, в разгар разнузданной дезорганизаторской деятельности меньшевиков Ленин писал: «Было бы преступнейшим малодушием усомниться хоть на минуту в неизбежном, полном торжестве принципов революционной социал-демократии, пролетарской организации и партийной дисциплины» (стр. 403).

В связи с разработкой организационных принципов революционной, пролетарской партии Ленину пришлось вести серьезную борьбу против федералистских взглядов, отстаиваемых представителями Бунда. В настоящем томе печатаются две ленинские статьи, направленные против федерализма Бунда: «Максимум беззастенчивости и минимум логики» и «Положение Бунда в партии». В этих статьях так же, как и в книге «Шаг вперед, два шага назад», Ленин подробно разбирает и подвергает критике основной бундовский тезис, суть которого состояла в том, что Бунд должен быть федеративной частью партии. Ленин показывает порочность и неприемлемость для пролетарской партии этого тезиса, наносившего большой вред единству рабочего движения.

Ленин теснейшим образом был связан с партийной работой на местах в России. Никто глубже его не знал состояние социал-демократических организаций, их потребности, запросы, неотложные нужды. Ленин делился с товарищами по партии своим богатейшим опытом, учил их, как надо организовать из-за границы помощь и содействие революционному движению в России. В этом отношении может служить примером помещенное в томе «Письмо ЦК РСДРП администрации Заграничной лиги, группам содействия партии и всем членам партии, находящимся за границей». В письме Ленин подробно объясняет, как надо наладить отправку революционных работников в Россию, как организовать пересылку в Россию собранных за границей денежных сумм, как научиться собирать такие связи, сведения, указания, которые должны быть тотчас сообщаемы в Россию в целях помощи действующим там товарищам, в целях предупреждения провалов и т. д., как осуществить транспортировку литературы из-за границы. Хотя это письмо, по-видимому, не было отослано, но намеченный в нем план поддержки революционного движения в России из-за границы действительно лег в основу заграничной работы ЦК.

В восьмом томе публикуется новый ленинский документ: листок ЦК РСДРП «К русскому пролетариату», посвященный русско-японской войне.

В листке «К русскому пролетариату», написанном неделю спустя после начала военных действий на Дальнем Востоке, Ленин вскрыл грабительский, захватнический характер этой войны, показал, что война, несущая рабочему народу неисчислимые бедствия, ведется в интересах капитала, в интересах буржуазии, готовой в погоне за прибылью продать и разорить свою родину. Листок «К русскому пролетариату» проникнут духом пролетарского интернационализма; с большой силой звучат заключительные слова листка:

«Да здравствует братское единение пролетариев всех стран, борющихся за полное освобождение от ярма международного капитала! Да здравствует японская социал-демократия, протестовавшая против войны! Долой разбойническое и позорное царское самодержавие!» (стр. 174).

Среди работ тома важное место занимает статья В. И. Ленина «Народничествующая буржуазия и растерянное народничество». В томе приводятся также подготовительные материалы к этой работе, несколько расширяющие ее тематические рамки.

В работе «Народничествующая буржуазия и растерянное народничество» Ленин подробно останавливается на разборе статьи Л. «К аграрному вопросу», где излагались программные взгляды русских либералов. Ленин показал, что статья Л. представляет собою в высшей степени поучительный образчик сближения и слияния европейских оппортунистических и русских народнических идей.

Большое место в работе отводится разбору аграрной программы русского либерализма. Ленин показывает, в чем состоит принципиальное различие аграрных программ социал-демократов и либералов: первые – добиваются устранения остатков крепостничества революционным путем, в целях расширения, развития и обострения классовой борьбы; вторые – встали на путь реформаторства, стремясь затушевать и притупить борьбу классов.

Ленин всегда глубоко изучал историю международного рабочего движения и считал важной, необходимой задачей популяризацию и распространение опыта революционной борьбы пролетариата. В период назревания в России народной революции Ленин особо большой интерес проявляет к истории Парижской Коммуны. 9 (22) марта 1904 года в Женеве на собрании социал-демократов Ленин выступил с докладом о Парижской Коммуне. Хотя самого текста выступления Ленина и не сохранилось, однако осталось три подробных плана-конспекта этого доклада, которые приводятся в настоящем томе в разделе «Подготовительные материалы».

Конспекты доклада о Парижской Коммуне составлены Лениным на основе внимательного изучения брошюры К. Маркса «Гражданская война во Франции», а также некоторых других работ по истории Парижской Коммуны (Лиссагаре, Вейля). Наряду с перечислением важнейших событий франко-прусской войны 1870–1871 годов и Парижской Коммуны Ленин особо останавливается в своих конспектах на ее политических реформах (отделение церкви от государства, уничтожение постоянной армии, бесплатное народное образование, уничтожение бюрократизма, выборность и сменяемость всех чиновников, полноправие иностранцев, самоуправление общин) и принятых ею реформах экономических (передача брошенных фабрик рабочим, запрещение штрафов, запрещение ночной работы булочников, отсрочка долгов). Ленин подчеркивает интернациональный характер Парижской Коммуны, ее всемирно-историческое значение для рабочего движения во всех странах, выделяет приводимые Ф. Энгельсом во введении к «Гражданской войне во Франции» слова: «Знамя Коммуны есть знамя всемирной республики» (стр. 487).

Помещенные в томе произведения полны неистощимого революционного оптимизма и твердой уверенности в могучую силу надвигающейся революции. В апреле 1904 года в прокламации «Первое мая» Ленин отмечал, что здание полицейского самовластия начало уже колебаться под ударами пролетариата, и призывал рабочих с удесятеренной энергией готовиться к предстоящей борьбе.

Навстречу близившейся революции партия большевиков шла крепким, боевым коллективом. В огне упорной борьбы с оппортунистами большевики сумели сплотить вокруг себя все лучшие, здоровые, наиболее преданные делу революции силы рабочего класса России.

* * *

В восьмой том включено четыре новых ленинских документа: названный выше листок «К русскому пролетариату», заявление «В протокольную комиссию» от 23 сентября (6 октября) 1903 года, обращение «От Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии» от 16 (29) января 1904 года и «Заявление о передаче полномочий заграничных представителей ЦК РСДРП» от 15 (28) июля 1904 года. Кроме того, в томе печатается свыше пятидесяти ленинских выступлений и документов, не входивших в предыдущие издания Сочинений В. И. Ленина и опубликованных ранее в VI, VII, X, XI, XV, XXVI Ленинских сборниках и в «Протоколах 2-го очередного съезда Заграничной лиги русской революционной социал-демократии». Так, материалы II съезда Заграничной лиги пополняются 8 выступлениями, январской (1904 года) сессии Совета партии – 8 выступлениями, июньской (1904 года) сессии Совета партии – 16 выступлениями; впервые в Сочинения В. И. Ленина включается также постановление Совета партии от 19 октября (1 ноября) 1903 года. В разделе «Подготовительные материалы» печатается 18 ленинских документов, представляющих собой планы, конспекты, наброски различных статей и докладов, а также заметки о выступлениях делегатов по протоколам II съезда партии.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

1903 г.

Рассказ о II съезде РСДРП {1}

Написано в первой половине сентября 1903 г.

Впервые напечатано в 1927 г. в Ленинском сборнике VI

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Рассказ о II съезде РСДРП». – 1903 г. (Уменьшено)

Этот рассказ назначен только для личных знакомых, и потому чтение его без согласия автора (Ленина) равно чтению чужого письма.

Для понимания дальнейшего скажу прежде всего о составе съезда, хотя это и будет отчасти забеганием вперед. Решающих голосов на съезде было 51 (33 делегата с 1 голосом и 9 с двумя, 9 «двуруких»){2}. Совещательных голосов, если я не ошибаюсь, 10, всего, значит, 52 человека. Политическая группировка этих голосов, как она выяснилась в течение всего съезда, такова: решающие голоса – 5 бундовских, 3 рабочедельских (2 от Союза русских социал-демократов за границей{3} и 1 от питерского «Союза борьбы»{4}), 4 южнорабоченца (2 от группы «Южный рабочий»{5} и 2 от Харьковского комитета, вполне солидарного с «Южным рабочим»), 6 нерешительных, колеблющихся («болото», как звали их – в шутку, конечно, – все искряки), затем около 33 искровцев, более или менее твердых и последовательных в своем искрянстве. Эти 33 искровца, которые, будучи едины, всегда решали судьбу всякого вопроса на съезде, раскололись, в свою очередь, на 2 подгруппы, раскололись окончательно лишь в конце съезда: одна подгруппа, приблизительно в 9 голосов искровцев «мягкой, вернее, зигзаговой линии» (или женской линии, как острили, и не без основания, некоторые шутники), искровцев, стоявших (как ниже будет видно) за справедливость, за равнодействующую etc, и около 24 голосов искровцев твердой линии, отстаивавших последовательный искризм и в тактике и в личном составе центральных учреждений партии.

Повторяю, такая группировка окончательно сложилась и вполне выяснилась лишь post factum, в конце съезда (имевшего до 40 заседаний!), и я забегаю вперед, очерчивая эту группировку вначале. Оговорюсь также, что группировка эта дает лишь приблизительное число голосов, ибо по отдельным мелким вопросам (а однажды, в вопросе о «равноправии языков», о чем ниже, и по крупному поводу) голоса нередко разбивались, часть воздерживалась, группировки смешивались и т. д.

Состав съезда определен был предварительно Организационным комитетом{6}, который имел право, по уставу съезда, приглашать на съезд кого найдет нужным, с совещательным голосом. На съезде была выбрана, с самого начала, комиссия для проверки мандатов, в которую (комиссию) перешло все и вся, относящееся к составу съезда. (В скобках сказать, и в эту комиссию вошел бундист, который измором брал всех членов комиссии, задержав их до 3-х часов ночи и оставшись все же «при особом мнении» по каждому вопросу.)

Начался съезд при мирной и дружной работе всех искряков, между которыми оттенки в мнениях были, конечно, всегда, но наружу эти оттенки, в качестве политических разногласий, не выступали. Кстати заметим наперед, что раскол искряков был одним из главных политических результатов съезда, и желающему ознакомиться с делом надо обратить поэтому особое внимание на все эпизоды, связанные, хотя бы отдаленно, с этим расколом.

Довольно важным актом в самом начале съезда был выбор бюро или президиума. Мартов стоял за выбор 9 лиц, которые бы на каждое заседание выбирали по 3 в бюро, причем в состав этих 9-ти он вводил даже бундиста. Я стоял за выбор только трех на весь съезд, и притом трех для «держания в строгости». Выбраны были: Плеханов, я и товарищ Τ. (о нем часто будет идти речь ниже – искровец твердой линии, член OK). Этот последний прошел, впрочем, небольшим большинством голосов против одного южнорабоченца (тоже члена OK). Разногласие между мною и Мартовым по вопросу о бюро (разногласие, характерное с точки зрения всего дальнейшего) не повело, однако, ни к какому расколу или конфликту: дело уладилось как-то мирно, само собою, «по-семейному», как улаживались большею частью вообще дела в организации «Искры» и в редакции «Искры»{7}.

К началу же съезда относится (тайное и неформальное, конечно) заседание организации «Искры» по вопросу о ее мандатах на съезде. Заседание пришло равным образом к мирному, «полюбовному» решению вопроса. Я отмечаю это заседание лишь потому, что считаю характерным, во-1-х, дружную работу искряков в начале съезда, а во-2-х, их решение прибегать, в случаях сомнительных и спорных, к авторитету организации «Искры» (вернее, членов организации «Искры», присутствовавших на съезде), причем, конечно, обязательного значения голосования этих собраний не имели, ибо правило: «императивные мандаты отменены», каждый может и обязан вотировать на съезде по своему личному, свободному убеждению, без всякого подчинения какой бы то ни было организации, – это правило, говорю я, всеми искряками признавалось, и в начале чуть ли не каждого заседания «Искры» громко провозглашалось председателем.

Далее. Первым инцидентом на съезде, который вскрыл, что не все обстоит ладно среди искряков, и который послужил «завязкой» финальной драмы (или трагикомедии?), явился пресловутый «инцидент с OK». На этом инциденте надо остановиться подробно. Он имел место еще тогда, когда съезд занят был своим собственным конституированьем, когда обсуждался еще регламент съезда (поглотивший, кстати сказать, тьму времени в силу обструкции бундистов, не упускавших случая намеренно и ненамеренно затормозить где можно и чем можно). Суть инцидента с OK состояла в том, что OK, с одной стороны, отклонил еще до съезда протест «Борьбы» (группы «Борьбы»{8}), требовавшей допущения на съезд, и поддержал это отклонение в комиссии по проверке мандатов, а, с другой стороны, тот же OK внезапно заявил на съезде, что он приглашает с совещательным голосом Рязанова. Разыгрался этот инцидент следующим образом.

Еще до начала заседаний съезда Мартов сообщил мне конфиденциально, что член организации «Искры» и член OK (назовем это лицо буквой N) решил настаивать в OK на приглашении с совещательным голосом на съезд одного лица, которое сам Мартов не мог характеризовать иначе, как термином «перебежчик»{9}. (Лицо это, действительно, склонялось одно время к «Искре», с тем, чтобы впоследствии и притом через несколько недель, перейти на сторону «Рабочего Дела»{10}, хотя и находившегося уже тогда в стадии полнейшего упадка.) Мы поговорили об этом с Мартовым, оба возмущенные тем, что член организации «Искры» делает такой шаг, сознавая, конечно (ибо Мартов предупреждал товарища N), что этот шаг есть прямой удар в лицо «Искре», и не считая тем не менее нужным посоветоваться с организацией. N действительно внес свое предложение в OK, но это предложение было отклонено благодаря горячему протесту товарища Т, обрисовавшего всю переменчивую политическую фигуру «перебежчика». Характерно, что Мартов не мог уже тогда, по его словам, даже говорить с N, несмотря на прежние хорошие личные отношения: настолько поражен он был этим шагом. Стремление N бросать палки под колеса «Искре» выразилось еще и в принятом при его поддержке выговоре редакции «Искры» со стороны OK, – выговоре, который касался, правда, очень мелкого случая, но тем не менее возбудил сугубое негодование Мартова. Сообщения из России, переданные мне тоже Мартовым, указывали к тому же на тенденцию N пускать слухи о розни между искровцами заграничными и русскими. Все это настраивало искровцев самым недоверчивым образом по отношению к N, a тут еще подоспел такой факт. OK отклонил протест «Борьбы», члены OK (Τ и Ν), приглашенные в комиссию проверки мандатов, равным образом высказались оба (и N в том числе!!!) против «Борьбы» самым решительным образом. Тем не менее OK устроил внезапно, во время перерыва одного утреннего заседания съезда, свое заседание у «окошка» и решил на этом заседании пригласить с совещательным голосом Рязанова! N был за приглашение. Т, конечно, безусловно против, заявляя притом о незаконности такого решения OK после того, как вопрос о составе съезда передан уже в особую, съездом выбранную, комиссию по проверке мандатов. Конечно, южнорабоченские члены OK + бундист + N провалили товарища Т, и решение OK состоялось.

Τ известил об этом решении редакцию «Искры», которая (не в полном составе, но с участием Мартова и Засулич), конечно, постановила единогласно выступить на борьбу с OK на съезде, ибо многие искряки уже высказались публично на съезде против «Борьбы», и отступать в этом вопросе было невозможно.

Когда OK (в послеобеденном заседании) заявил съезду о своем решении, Τ заявил, в свою очередь, о своем протесте. Южнорабоченский член OK обрушился тогда на Т, обвиняя его в нарушении дисциплины (!), ибо OK постановил на съезде этого не раскрывать (sic![1]). Понятно, что мы (Плеханов, Мартов и я) обрушились тогда со всей энергией против OK, обвиняя его в восстановлении императивных мандатов, в нарушении суверенности съезда и т. д. Съезд встал на нашу сторону, OK был разбит, была принята резолюция, отнимающая у OK в качестве коллегии право влиять на состав съезда.

Таков был «инцидент с OK». Во-1-х, он окончательно подорвал у многих искряков политическое доверие к N (и укрепил доверие к Т), во-2-х, он не только доказал, но и показал воочию, как шатко еще искровское направление даже в таком центральном, архи-будто бы искровском, учреждении, как ОК. Стало ясно, что кроме бундиста, в OK есть еще 1) южнорабоченцы с их особой политикой; 2) «искровцы, стыдящиеся быть искровцами», и только частью (3) искровцы, сего не стыдящиеся. Когда южнорабоченцы пожелали объясниться с редакцией «Искры» (приватно, конечно) по поводу этого печального инцидента – товарищ N, очень валено заметить это, не выразил тогда никакого желания объясниться, – то редакция объяснялась с ними, причем я прямо сказал южнорабоченцам, что съезд вскрыл окончательно этот крупный политический факт: наличность в партии многих искровцев, стыдящихся быть искровцами, и способных, просто в пику «Искре», выкинуть такое коленце, как приглашение Рязанова. Со стороны N меня так возмутило это коленце, после речи N в комиссии против «Борьбы», что я публично на съезде сказал: «товарищи, бывавшие на заграничных конгрессах, знают, какую бурю возмущения вызывают всегда там люди, говорящие в комиссиях одно, а на съезде другое»[2]. Такие «искровцы», которые боялись бундовских «упреков», что они «ставленники «Искры»», и из-за этого только выкидывали политические коленца против «Искры», не могли, разумеется, вызывать доверия к себе.

Общее недоверие искровцев к N возросло в громадной степени, когда попытка Мартова объясниться с N привела к заявлению No выходе его, N, из организации «Искры»!! С этого момента «дело» об N переходит в организацию «Искры», члены которой были возмущены таким выходом, и организация имела 4 заседания по этому вопросу. Заседания эти, особенно последнее, чрезвычайно важны, ибо в них окончательно сформировался раскол внутри искряков по вопросу, главным образом, о составе ЦК.

Но прежде чем перейти к рассказу об этих (приватных и неформальных, повторю еще раз) заседаниях организации «Искры», скажу о работах съезда. Работы эти велись дружно тем временем, в смысле единого выступления всех искряков, и по 1-му пункту порядка дня (место Бунда{11} в партии) и по 2-му (программа) и по 3-му (утверждение ЦО партии). Согласие искровцев обеспечивало крупное сплоченное большинство на съезде (компактное большинство, как выражались бундовцы с огорчением!), причем «нерешительные» (или «болото») и южнорабоченцы и тут не раз проявляли себя в мелочах своей полной неустойчивостью. Политическая группировка не вполне искровских элементов съезда выяснялась все более и более.

Возвращаюсь к заседаниям организации «Искры». На первом заседании было решено попросить у N объяснений, предоставив этому N указать, в каком составе организации «Искры» он, N, хочет с ней объясняться. Я решительно протестовал против такой постановки вопроса, требуя отделения политического вопроса (о недоверии искряков к N на данном съезде в политическом отношении) и личного вопроса (назначить комиссию для расследования причин странного поведения N). На 2-ом заседании было доложено, что N хочет объясняться без Т, хотя N намерен-де не говорить ничего лично о Т. Я протестовал вторично, отказываясь от участия в таком объяснении, когда не член организации устраняет, хотя бы на секунду, члена, говоря, однако, не о нем; я видел в этом недостойную игру и пощечину, наносимую N-ом организации: N не доверяет организации даже настолько, чтобы ей предоставить определить условия объяснения! В 3-ем заседании имело место «объяснение» N, объяснение, которое не удовлетворило большинство участников объяснения. 4-ое заседание произошло при полном составе всех искряков, но этому заседанию предшествовал ряд важных эпизодов съезда.

Во-первых, стоит отметить эпизод с «равноправием языков». Дело шло о принятии программы, о формулировке требования равенства и равноправности в отношении языков. (Каждый пункт программы обсуждался и принимался отдельно, бундисты чинили тут отчаянную обструкцию и чуть ли не 2/₃ съезда, по времени, ушло на программу!) Бундистам удалось здесь поколебать ряды искряков, внушив части их мысль, что «Искра» не хочет «равноправия языков», – тогда как на деле редакция «Искры» не хотела лишь этой, неграмотной, по ее мнению, несуразной и лишней формулировки. Борьба вышла отчаянная, съезд разделился пополам, на две равные половины (кое-кто воздерживался): на стороне «Искры» (и редакции «Искры») было около 23-х голосов (может быть 23–25, не помню точно), и столько же против. Вопрос пришлось отложить, сдать в комиссию, которая нашла формулу, принятую всем съездом единогласно. Инцидент с равноправием языков важен тем, что он вскрыл еще и еще раз шаткость искризма, вскрыл окончательно шаткость и нерешительных (которых именно тогда, если не ошибаюсь, и именно искровцы мартовского толка сами прозвали болотом!) и южнорабоченцев, которые все были против «Искры». Страсти разгорелись отчаянно и резкие слова бросались без числа против южнорабоченцев искряками, особенно мартовцами. Один «лидер» мартовцев чуть до скандала не дошел с южнорабоченцами во время перерыва, и я поспешил тогда возобновить заседание (по настоянию Плеханова, боявшегося драки). Важно отметить, что и из этих, наиболее стойких, 23 искряков, мартовцы (т. е. позднее пошедшие за Мартовым искряки) были в меньшинстве.

Другой эпизод – борьба из-за § 1 «устава партии». Это был уже п. 5-ый Tagesordnung'a[3], близко к концу съезда. (Принята была, по п. 1, резолюция против федерализма; по п. 2 – программа; по п. 3-му признание «Искры» Центральным Органом партии[4]; по п. 4-му выслушаны «делегатские доклады», часть их, а остальная сдана в комиссию, ибо выяснилось, что у съезда не остается уже времени (денежные средства и личная сила были исчерпаны).)

Пункт 1-ый устава определяет понятие члена партии. В моем проекте это определение было таково: «Членом Российской социал-демократической рабочей партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций». Мартов же вместо подчеркнутых слов предлагал сказать: работой под контролем и руководством одной из партийных организаций. За мою формулировку стал Плеханов, за мартовскую – остальные члены редакции (за них говорил на съезде Аксельрод). Мы доказывали, что необходимо сузить понятие члена партии для отделения работающих от болтающих, для устранения организационного хаоса, для устранения такого безобразия и такой нелепости, чтобы могли быть организации, состоящие из членов партии, по не являющиеся партийными организациями, и т. д. Мартов стоял за расширение партии и говорил о широком классовом движении, требующем широкой – расплывчатой организации и т. д. Курьезно, что почти все сторонники Мартова ссылались, в защиту своих взглядов, на «Что делать?»[5]! Плеханов горячо восстал против Мартова, указывая, что его жоресистская формулировка открывает двери оппортунистам, только и жаждущим этого положения в партии и вне организации. «Под контролем и руководством» – говорил я – означают на деле не больше и не меньше, как: без всякого контроля и без всякого руководства[6]. Мартов одержал тут победу: принята была (большинством около 28 голосов против 23 или в этом роде, не помню точно) его формулировка, благодаря Бунду, который, конечно, сразу смекнул, где есть щелочка, и всеми своими пятью голосами провел «что похуже» (делегат от «Рабочего Дела»{12} именно так и мотивировал свой вотум за Мартова!). Горячие споры о § 1 устава и баллотировка еще раз выяснили политическую группировку на съезде и показали наглядно, что Бунд + «Рабочее Дело» могут решить судьбу любого решения, поддерживая меньшинство искровцев против большинства.

После споров и баллотировки § 1 устава имело место последнее (4-ое) заседание организации «Искры». Разногласие между искряками по вопросу о личном составе ЦК выяснилось уже вполне и вызвало раскол в их рядах: одни стояли за искровский ЦК (ввиду распущения организации «Искры» и группы «Освобождение труда»{13} и необходимости доделать искровское дело), другие – за допущение и южнорабоченцев и за преобладание искровцев «зигзаговой линии». Одни были безусловно против кандидатуры N, другие за. Чтобы последний раз попытаться столковаться, и собрали это собрание 16-ти (членов организации «Искры», причем считались, повторяю, и совещательные голоса). Голосование дало такие результаты: против N – 9 голосов, за – 4, остальные воздержались. Затем большинство, не желая все же войны с меньшинством, предложило список примирения, из 5 лиц, в том числе 1 южнорабоченец (угодный меньшинству) и один боевой член меньшинства, остальные же искровцы последовательные (из коих – это важно – один участвовал в съездовой драке лишь в конце ее и был собственно беспристрастен, двое же не участвовали в драках вовсе и были в личном вопросе абсолютно беспристрастны). За этот список поднялось 10 рук (потом прибавился еще один и стало 11), против – 1 (только один Мартов!), остальные воздержались! Примирительный список, следовательно, был сорван Мартовым. После этого вотировались еще 2 «боевых» списка той и другой стороны, но оба собрали лишь меньшинство голосов{14}.

Итак, в последнем собрании организации «Искры» мартовцы по обоим вопросам остались в меньшинстве, и тем не менее они объявили войну, когда один член большинства (беспристрастный или председатель) пошел к ним после собрания, чтобы сделать последнюю попытку соглашения.

Расчет мартовцев был ясен и верен: бундовцы и рабочедельцы, несомненно, поддержали бы список зигзаговой линии, ибо за месяц заседаний съезда все вопросы так выяснились, все личности так обрисовались, что пи единый член съезда не затруднился бы выбрать: что лучше или какое из зол меньше. А для Бунда + «Рабочее Дело», разумеется, зигзаговые искровцы были меньшим злом и всегда им будут.

После собрания 16-ти, когда искровцы окончательно разошлись и война между ними была объявлена, начинаются собрания двух партий, на которые раскололся съезд, т. е. частные, неофициальные свидания всех единомыслящих. Искровцы последовательной линии собирались сначала в числе 9 (9 из 16), потом 15, наконец 24, считая решающие голоса, а не лиц. Такой быстрый рост объяснялся тем, что списки (ЦК) стали уже ходить и списки мартовцев отталкивали громадное большинство искряков сразу и бесповоротно, как списки дряблые: кандидаты, проводимые Мартовым, зарекомендовали себя на съезде с безусловно отрицательной стороны (вилянье, невыдержанность, бестактность etc). Это, во-1-х; во-2-х, разъяснение искрякам того, что происходило в организации «Искры», привлекало их в массе случаев на сторону большинства, и неуменье Мартова выдержать определенную политическую линию выяснилось для всех и каждого. Поэтому 24 голоса сплотились легко и быстро на последовательной искровской тактике, на списке в ЦК на выборе тройки в редакцию (вместо утверждения старой, неработоспособной и расплывчатой шестерки).

Съезд в это время кончил обсуждение устава, причем Мартов и Кo еще раз (и даже не раз, а несколько раз) победили большинство искряков при благородном содействии Бунда + «Рабочего Дела» – напр., по вопросу о кооптации в центры (вопрос этот решен был съездом в духе Мартова).

Несмотря на эту порчу устава, весь устав в целом был принят всеми искряками и всем съездом. Но после общего устава перешли к уставу Бунда, и съезд отверг подавляющим большинством голосов предложение Бунда (признать Бунд единственным представителем еврейского пролетариата в партии). Кажется, один Бунд стал здесь почти против всего съезда. Тогда бундисты ушли со съезда, заявив о выходе из партии. У мартовцев убыло пять их верных союзников! Затем и рабочедельцы ушли, когда «Заграничная лига русской революционной социал-демократии»{15} была признана единственной партийной организацией за границей. У мартовцев убыло еще 2 их верных союзника! Получилось всего на съезде 44 (51–7) решающих голоса, и из них большинство последовательных искряков (24); коалиция же мартовцев с южнорабоченцами и с «болотом» вместе давала лишь 20 голосов.

Зигзаговой линии искровцев предстояло подчиниться, – как подчинялись, без единого слова, искровцы твердой линии, когда их бил и разбил Мартов коалицией с Бундом. Но мартовцы зарвались уже до того, что вместо подчинения пошли на скандал и на раскол.

Скандалом было возбуждение вопроса об утверждении старой редакции, ибо достаточно заявления хоть одного редактора, чтобы съезд обязан был рассмотреть весь целиком вопрос о составе ЦО, не ограничиваясь простым утверждением. Шагом к расколу был отказ от выбора ЦО и ЦК

Сначала о выборе редакции. В Tagesordnung'e стояло, как уже было указано выше, по п. 24: выбор центральных учреждений партии. А в моем комментарии к Tagesordnung{16} (комментарий этот был известен всем искрякам задолго до съезда и всем членам съезда) стояло на полях: выбор 3-х лиц в ЦО и 3-х в ЦК. Следовательно не подлежит никакому сомнению, что из недр редакции вышло требование выбирать тройку и никем из редакции опротестовано оно не было. Даже Мартов и другой лидер мартовцев защищали эти «две тройки» перед целым рядом делегатов еще до съезда.

Я лично, за несколько недель до съезда, заявил Староверу и Мартову, что потребую на съезде выбора редакции; я согласился на выбор 2-х троек, причем имелось в виду, что редакционная тройка либо кооптирует 7 (а то и больше) лиц, либо останется одна (последняя возможность была специально оговорена мною). Старовер прямо даже сказал, что тройка значит: Плеханов + Мартов + Ленин, и я согласился с ним, – до такой степени для всех и всегда было ясно, что только такие лица в руководители и могут быть выбраны. Надо было озлиться, обидеться и потерять голову после борьбы на съезде, чтобы приняться задним числом нападать на целесообразность и дееспособность тройки. Старая шестерка до того была недееспособна, что она ни разу за три года не собралась в полном составе – это невероятно, но это факт. Ни один из 45 номеров «Искры» не был составлен (в редакционно-техническом смысле слова) кем-либо кроме Мартова или Ленина. И ни разу не возбуждался крупный теоретический вопрос никем кроме Плеханова. Аксельрод не работал вовсе (ноль статей в «Заре»{17} и 3–4 во всех 45-ти №№ «Искры»). Засулич и Старовер ограничивались сотрудничеством и советом, никогда не делая чисто редакторской работы. Кого следует выбрать в политические руководители, в ценmρ, – это было ясно как день для всякого члена съезда, после месячных его работ.

Перенесение на съезд вопроса об утверждении старой редакции было нелепым провоцированием на скандал.

Нелепым, – ибо оно было бесцельно. Если бы даже утвердили шестерку, – один член редакции (я, например) потребовал бы переборки коллегии, разбора внутренних ее отношений, и съезд обязан был бы начать дело сначала.

Провоцированием на скандал, – ибо неутверждение должно было быть понято как обида, – тогда как выбор заново ровнехонько ничего обидного в себе не включал. Выбирают ЦК, – пусть выберут и ЦО. Нет речи об утверждении OK, – пусть не будет речи и об утверждении старой редакции.

Но понятно, что, потребовав утверждения, мартовцы вызвали этим протест на съезде, протест был воспринят как обида, оскорбление, вышибание, отстранение… и началось сочинение всех ужастей, которыми питается теперь фантазия досужих сплетников!

Редакция ушла со съезда на время обсуждения вопроса о выборе или утверждении. После отчаянно-страстных дебатов съезд решил: старая редакция не утверждается[7].

Только после этого решения бывшие члены редакции вошли в залу. Мартов встает тогда и отказывается от выбора за себя и за своих коллег, говоря всякие страшные и жалкие слова об «осадном положении в партии» (для невыбранных министров?), об «исключительных законах против отдельных лиц и групп» (вроде лиц, от имени «Искры» подносящих ей Рязанова и говорящих в комиссии одно, на съезде другое?).

Я отвечал ему, указывая невероятное смешение политических понятий, приводящее к протесту против выбора, против переборки съездом коллегий должностных лиц партии[8].

Выборы дали: Плеханов, Мартов, Ленин. Мартов опять отказался. Кольцов (имевший 3 голоса) тоже отказался. Съезд принял тогда резолюцию, поручающую двум членам редакции ЦО кооптировать себе 3-го, когда они найдут подходящее лицо.

После этого выбраны три члена ЦК и только один из них назван съезду счетчиком записок, – а также выбран (тайно, записками) пятый член Совета партии{18}.

Мартовцы и все «болото» за ними не подавали записок и подали об этом письменное заявление в бюро.

Это был явный шаг к расколу, к сорванию съезда, к непризнанию партии. Но когда один южнорабоченец прямо и заявил, что сомневается (sic!) в законности решений съезда, то Мартов устыдился и опроверг его, заявив публично, что в законности решений не сомневается.

К сожалению, этим хорошим и лояльным словам Мартова не соответствовали его (и мартовцев) дела и поступки…

Съезд сдал затем в «протокольную комиссию» вопрос об опубликовании протоколов и принял 11 резолюций тактических: