Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

Рафаэль Сабатини. Одиссея капитана Блада

Rafael Sabatini	Рафаэль Сабатини
Captain Blood	Одиссея капитана Блада
Chapter I	Глава I
THE MESSENGER	ПОСЛАНЕЦ
Peter Blood, bachelor of medicine and several other things besides, smoked a pipe and tended the geraniums boxed on the sill of his window above Water Lane in the town of Bridgewater.	Питер Б лад, [1] бакалавр медицины, закурил трубку и склонился над горшками с геранью, которая цвела на подоконнике его комнаты, выходившей окнами на улицу Уотер Лэйн в городке Бриджуотер.
Sternly disapproving eyes considered him from a window opposite, but went disregarded.	Блад не заметил, что из окна на противоположной стороне улицы за ним с укором следят чьи-то строгие глаза.
Mr. Blood's attention was divided between his task and the stream of humanity in the narrow street below; a stream which poured for the second time that day towards Castle Field, where earlier in the afternoon Ferguson, the Duke's chaplain, had preached a sermon containing more treason than divinity.	Его внимание было поглощено уходом за цветами и отвлекалось лишь бесконечным людским потоком, заполнившим всю узенькую улочку. Людской поток вот уж второй раз с нынешнего утра струился по улицам городка на поле перед замком, где незадолго до этого Фергюсон, капеллан герцога, произнес проповедь, в которой было больше призывов к мятежу, нежели к богу.
These straggling, excited groups were mainly composed of men with green boughs in their hats and the most ludicrous of weapons in their hands.	Беспорядочную толпу возбужденных людей составляли в основном мужчины с зелеными веточками на шляпах и с самым нелепым оружием в руках.
Some, it is true, shouldered fowling pieces, and here and there a sword was brandished; but more of them were armed with clubs, and most of them trailed the mammoth pikes fashioned out of scythes, as formidable to the eye as they were clumsy to the hand.	У некоторых, правда, были охотничьи ружья, а кое у кого даже мечи. Многие были вооружены только дубинками; большинство же тащили огромные пики, сделанные из кос, страшные на вид, но мало пригодные в бою.
There were weavers, brewers, carpenters, smiths, masons, bricklayers, cobblers, and representatives of every other of the trades of peace among these improvised men of war.	Среди этих импровизированных воинов тесы, каменщики, сапожники и представители других мирных профессий.
Bridgewater, like Taunton, had yielded so generously of its manhood to the service of the bastard Duke that for any to abstain whose age and strength admitted of his bearing arms was to brand himself a coward or a papist.	Бриджуотер, так же как и Таунтон, направил под знамена незаконнорожденного герцога почти все свое мужское население. Для человека, способного носить оружие, попытка уклониться от участия в этом ополчении была равносильна признанию себя трусом или католиком.

Yet Peter Blood, who was not only able to bear arms, but trained and skilled in their use, who was certainly no coward, and a papist only when it suited him, tended his geraniums and smoked his pipe on that warm July evening as indifferently as if nothing were afoot. One other thing he did. He flung after those war-fevered enthusiasts a line of Horace - a poet for whose work he had early conceived an inordinate affection:	Однако Питер Блад - человек, не знавший, что такое трусость, - вспоминал о своем католичестве только тогда, когда это ему требовалось. Способный не только носить оружие, но и мастерски владеть им, он в этот теплый июльский вечер ухаживал за цветущей геранью, покуривая трубку с таким безразличием, будто вокруг ничего не происходило, и даже больше того, бросал время от времени вслед этим охваченным военной лихорадкой энтузиастам словаиз любимого им Горация:[2]
"Quo, quo, scelesti, ruitis?"	"Куда, куда стремитесь вы, безумцы?"
And now perhaps you guess why the hot, intrepid blood inherited from the roving sires of his Somersetshire mother remained cool amidst all this frenzied fanatical heat of rebellion; why the turbulent spirit which had forced him once from the sedate academical bonds his father would have imposed upon him, should now remain quiet in the very midst of turbulence.	Теперь вы, быть может, начнете догадываться, почему Блад, в чьих жилах текла горячая и отважная кровь, унаследованная им от матери, происходившей из рода морских бродяг Сомерсетшира, оставался спокоен в самый разгар фанатичного восстания, почему его мятежная душа, уже однажды отвергшая ученую карьеру, уготованную ему отцом, была невозмутима, когда вокруг все бурлило.
You realize how he regarded these men who were rallying to the banners of liberty - the banners woven by the virgins of Taunton, the girls from the seminaries of Miss Blake and Mrs. Musgrove, who -as the ballad runs - had ripped open their silk petticoats to make colours for King Monmouth's army.	Сейчас вы уже понимаете, как он расценивал людей, спешивших под так называемые знамена свободы, расшитые девственницами Таунтона, воспитанницами пансионов мадемуазель Блэйк и госпожи Масгров. Невинные девицы разорвали свои шелковые одеяния, как поется в балладах, чтобы сшить знамена для армии Монмута.
That Latin line, contemptuously flung after them as they clattered down the cobbled street, reveals his mind.	Слова Г орация, которые Блад презрительно бросал вслед людям, бежавшим по мостовой, указывали на его настроение в эту минуту.
To him they were fools rushing in wicked frenzy upon their ruin.	Все эти люди казались Бладу глупцами и безумцами, спешившими навстречу своей гибели.
You see, he knew too much about this fellow Monmouth and the pretty brown slut who had borne him, to be deceived by the legend of legitimacy, on the strength of which this standard of rebellion had been raised.	Дело в том, что Блад слишком много знал о пресловутом Монмуте и его матери - красивой смуглой женщине, чтобы поверить в легенду о законности притязаний герцога на трон английского короля.
He had read the absurd proclamation posted at the Cross at Bridgewater - as it bad been posted also at Taunton and elsewhere - setting forth that "upon the decease of our Sovereign Lord Charles the Second, the right of succession to the Crown of England, Scotland, France, and Ireland, with the dominions and territories thereunto belonging, did legally descend and devolve upon the most illustrious and high-born Prince James, Duke of Monmouth, son and heir apparent to the said King Charles the Second."	Он прочел нелепую прокламацию, расклеенную в Бриджуотере, Таунтоне и в других местах, в которой утверждалось, что "... после смерти нашего государя Карла II право на престол Англии, Шотландии, Франции и Ирландии со всеми владениями и подвластными территориями переходит по наследству к прославленному и благородному Джеймсу, герцогу Монмутскому, сыну и законному наследнику Карла II".

It had moved him to laughter, as had the further announcement that "James Duke of York did first cause the said late King to be poysoned, and immediately thereupon did usurp and invade the Crown."	Эта прокламация вызвала у него смех, так же как и дополнительное сообщение о том, что "герцог Иоркский Яков[3] приказал отравить покойного короля, а затем захватил престол".
He knew not which was the greater lie.	Блад не смог даже сказать, какое из этих сообщений было большей ложью.
For Mr. Blood had spent a third of his life in the Netherlands, where this same James Scott - who now proclaimed himself James the Second, by the grace of God, King, et cetera - first saw the light some six-and-thirty years ago, and he was acquainted with the story current there of the fellow's real paternity.	Треть своей жизни он провел в Голландии, где тридцать шесть лет назад родился этот самый Джеймс Монмут, ныне объявивший себя милостью всевышнего королем Англии, Шотландии и т. д. и т. п. Блад хорошо знал настоящих родителей Монмута.
Far from being legitimate - by virtue of a pretended secret marriage between Charles Stuart and Lucy Walter - it was possible that this Monmouth who now proclaimed himself King of England was not even the illegitimate child of the late sovereign.	Герцог не только не был законным сыном покойного короля, якобы сочетавшегося секретным браком с Люси Уолтере, но сомнительно даже, чтобы Монмут был хотя бы его незаконным сыном.
What but ruin and disaster could be the end of this grotesque pretension?	Что, кроме несчастий и разрухи, могли принести его фантастические притязания?
How could it be hoped that England would ever swallow such a Perkin?	Можно ли было надеяться, что страна когда-нибудь поверит такой небылице?
And it was on his behalf, to uphold his fantastic claim, that these West Country clods, led by a few armigerous Whigs, had been seduced into rebellion!	А ведь от имени Монмута несколько знатных вигов[4] подняли народ, на восстание.
"Quo, quo, scelesti, ruitis?"	- "Куда, куда стремитесь вы, безумцы? "
He laughed and sighed in one; but the laugh dominated the sigh, for Mr. Blood was unsympathetic, as are most self-sufficient men; and he was very self-sufficient; adversity had taught him so to be.	Блад усмехнулся и тут же вздохнул. Как и большинство самостоятельно мыслящих людей, он не мог сочувствовать этому восстанию. Самостоятельно же мыслить его научила жизнь.
A more tender-hearted man, possessing his vision and his knowledge, might have found cause for tears in the contemplation of these ardent, simple, Nonconformist sheep going forth to the shambles -escorted to the rallying ground on Castle Field by wives and daughters, sweethearts and mothers, sustained by the delusion that they were to take the field in defence of Right, of Liberty, and of Religion.	Более мягкосердечный человек, обладающий его кругозором и знаниями, несомненно нашел бы немало причин для огорчения при виде толпы простых, ревностных протестантов, бежавших, как стадо овец на бойню. К месту сбора - на поле перед замком - этих людей сопровождали матери, жены, дочери и возлюбленные. Они шли, твердо веря, что оружие в их руках будет защищать право, свободу и веру.
For he knew, as all Bridgewater knew and had known now for some hours, that it was Monmouth's intention to deliver battle that same night.	Как и всем в Бриджуотере, Бладу было известно о намерении Монмута дать сражение нынешней ночью.
The Duke was to lead a surprise attack upon the Royalist army under Feversham that was now encamped on Sedgemoor.	Герцог должен был лично руководить внезапным нападением на королевскую армию, которой командовал Февершем, - она стояла лагерем у Седжмура.

Mr. Blood assumed that Lord Feversham would be equally well-informed, and if in this assumption he was wrong, at least he was justified of it. He was not to suppose the Royalist commander so indifferently skilled in the trade he followed.	Блад был почти уверен, что лорд Февершем прекрасно осведомлен о намерениях своего противника. Даже если бы предположения Блада оказались ошибочными, он все же имел основания думать именно так, ибо трудно было допустить, чтобы командующий королевской армией не знал своих обязанностей.
Mr. Blood knocked the ashes from his pipe, and drew back to close his window. As he did so, his glance travelling straight across the street met at last the glance of those hostile eyes that watched him. There were two pairs, and they belonged to the Misses Pitt, two amiable, sentimental maiden ladies who yielded to none in Bridgewater in their worship of the handsome Monmouth.	Выбив пепел из трубки, Блад отодвинулся от окна, намереваясь его закрыть, и в это мгновение заметил, что из окна дома на противоположной стороне улицы за ним следили враждебные взгляды милых, сентиментальных сестер Питт, самых восторженных в Бриджуотере обожательниц красавца Монмута.
Mr. Blood smiled and inclined his head, for he was on friendly terms with these ladies, one of whom, indeed, had been for a little while his patient.	Блад улыбнулся и кивнул этим девушкам, с которыми находился в дружеских отношениях, а одну из них даже недолго лечил.
But there was no response to his greeting. Instead, the eyes gave him back a stare of cold disdain.	Ответом на его приветствие был холодный и презрительный взгляд.
The smile on his thin lips grew a little broader, a little less pleasant. He understood the reason of that hostility, which had been daily growing in this past week since Monmouth had come to turn the brains of women of all ages.	Улыбка тут же исчезла с тонких губ Блада; он понял причину враждебности сестер, возросшей с тех пор, как на горизонте появился Монмут, вскруживший головы женщинам всех возрастов.
The Misses Pitt, he apprehended, contemned him that he, a young and vigorous man, of a military training which might now be valuable to the Cause, should stand aloof; that he should placidly smoke his pipe and tend his geraniums on this evening of all evenings, when men of spirit were rallying to the Protestant Champion, offering their blood to place him on the throne where he belonged.	Да, сестры Питт, несомненно, осуждали поведение Блада, считая, что молодой и здоровый человек, обладающий военным опытом, мог бы помочь правому делу, а он в этот решающий день остается в стороне, мирно покуривает трубку и ухаживает за цветами, в то время как все мужественные люди собираются примкнуть к защитнику протестантской церкви и готовы даже отдать за него свои жизни, лишь бы только он взошел на престол, принадлежащий ему по праву.
If Mr. Blood had condescended to debate the matter with these ladies, he might have urged that having had his fill of wandering and adventuring, he was now embarked upon the career for which he had been originally intended and for which his studies had equipped him; that he was a man of medicine and not of war; a healer, not a slayer.	Если бы Бладу пришлось обсуждать этот вопрос с сестрами Питт, он сказал бы им, что, вдоволь побродив по свету и изведав множество приключений, он намерен сейчас продолжать заниматься делом, для которого еще с молодости был подготовлен своим образованием. Он мог бы сказать, что он врач, а не солдат; целитель, а не убийца.
But they would have answered him, he knew, that in such a cause it behoved every man who deemed himself a man to take up arms.	Однако Блад заранее знал их ответ. Они заявили бы ему, что сегодня каждый, кто считает себя мужчиной, обязан взять в руки оружие.

They would have pointed out that their own nephew Jeremiah, who was by trade a sailor, the master of a ship - which by an ill-chance for that young man had come to anchor at this season in Bridgewater Bay -had quitted the helm to snatch up a musket in defence of Right.	Они указали бы ему на своего племянника Джереми, моряка по профессии, шкипера торгового судна, к несчастью для этого молодого человека недавно бросившего якорь в бухте Бриджуотера. Они сказали бы, что Джереми оставил штурвал корабля и взял в руки мушкет, чтобы защищать правое дело.
But Mr. Blood was not of those who argue.	Однако Блад не принадлежал к числу людей, которые спорят.
As I have said, he was a self-sufficient man.	Как я уже сказал, он был самостоятельным человеком.
He closed the window, drew the curtains, and turned to the pleasant, candle-lighted room, and the table on which Mrs. Barlow, his housekeeper, was in the very act of spreading supper.	Закрыв окна и задернув занавески, он направился в глубь уютной, освещенной свечами комнаты, где его хозяйка, миссис Барлоу, накрывала на стол.
To her, however, he spoke aloud his thought.	Обратившись к ней, Блад высказал вслух свою мысль:
"It's out of favour I am with the vinegary virgins over the way."	- Я вышел из милости у девушек, живущих в доме через дорогу.
He had a pleasant, vibrant voice, whose metallic ring was softened and muted by the Irish accent which in all his wanderings he had never lost.	В приятном, звучном голосе Блада звучали металлические нотки, несколько смягченные и приглушенные ирландским акцентом, которые не могли истребить даже долгие годы блужданий по чужим странам.
It was a voice that could woo seductively and caressingly, or command in such a way as to compel obedience. Indeed, the man's whole nature was in that voice of his.	Весь характер этого человека словно отражался в его голосе, то ласковом и обаятельном, когда нужно было кого-то уговаривать, то жестком и звучащем, как команда, когда следовало кому-то внушать повиновение.
For the rest of him, he was tall and spare, swarthy of tint as a gipsy, with eyes that were startlingly blue in that dark face and under those level black brows.	Внешность Блада заслуживала внимания: он был высок, худощав и смугл, как цыган. Из-под прямых черных бровей смотрели спокойные, но пронизывающие глаза, удивительно синие для такого смуглого лица.
In their glance those eyes, flanking a high-bridged, intrepid nose, were of singular penetration and of a steady haughtiness that went well with his firm lips.	И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой, решительной складкой его губ.
Though dressed in black as became his calling, yet it was with an elegance derived from the love of clothes that is peculiar to the adventurer he had been, rather than to the staid medicus he now was.	Он одевался во все черное, как и подобало человеку его профессии, но на костюме его лежал отпечаток изящества, говорившего о хорошем вкусе. Все это было характерно скорее для искателя приключений, каким он прежде и был, чем для степенного медика, каким он стал сейчас.
His coat was of fine camlet, and it was laced with silver; there were ruffles of Mechlin at his wrists and a Mechlin cravat encased his throat.	Его камзол из тонкого камлота был обшит серебряным позументом, а манжеты рубашки и жабо украшались брабантскими кружевами.

His great black periwig was as sedulously curled as any at Whitehall.	Пышный черный парик Камлот - тонкое сукно из верблюжьей шерсти отличался столь же тщательной завивкой, как и парик любого вельможи из Уайтхолла[5].
Seeing him thus, and perceiving his real nature, which was plain upon him, you might have been tempted to speculate how long such a man would be content to lie by in this little backwater of the world into which chance had swept him some six months ago; how long he would continue to pursue the trade for which he had qualified himself before he had begun to live.	Внимательно приглядевшись к Бладу, вы невольно задали себе вопрос: долго ли сможет такой человек прожить в этом тихом уголке, куда он случайно был заброшен шесть месяцев назад? Долго ли он будет заниматься своей мирной профессией, полученной им еще до начала самостоятельной жизни?
Difficult of belief though it may be when you know his history, previous and subsequent, yet it is possible that but for the trick that Fate was about to play him, he might have continued this peaceful existence, settling down completely to the life of a doctor in this Somersetshire haven.	И все же, когда вы узнаете историю жизни Блада, не только минувшую, но и грядущую, вы поверите - правда, не без труда, - что, если бы не превратность судьбы, которую ему предстояло очень скоро испытать, он мог бы долго еще продолжать тихое существование в глухом уголке Сомерсетшира, полностью довольствуясь своим скромным положением захолустного врача.
It is possible, but not probable.	Так могло бы быть...
He was the son of an Irish medicus, by a Somersetshire lady in whose veins ran the rover blood of the Frobishers, which may account for a certain wildness that had early manifested itself in his disposition.	Блад был сыном ирландского врача и уроженки Сомерсетширского графства. В ее жилах, как я уже говорил, текла кровь неугомонных морских бродяг, и этим, должно быть, объяснялась некоторая необузданность, рано проявившаяся в характере Питера.
This wildness had profoundly alarmed his father, who for an Irishman was of a singularly peace-loving nature.	Первые признаки ее серьезно встревожили его отца, который для ирландца был на редкость миролюбивым человеком.
He had early resolved that the boy should follow his own honourable profession, and Peter Blood, being quick to learn and oddly greedy of knowledge, had satisfied his parent by receiving at the age of twenty the degree of baccalaureus medicinae at Trinity College, Dublin.	Он заранее решил, что в выборе профессии мальчик должен пойти по его стопам. И Питер Блад, обладая способностями и жаждой знаний, порадовал своего отца, двадцати лет от роду добившись степени бакалавра медицины в дублинском колледже.
His father survived that satisfaction by three months only. His mother had then been dead some years already. Thus Peter Blood came into an inheritance of some few hundred pounds, with which he had set out to see the world and give for a season a free rein to that restless spirit by which he was imbued.	После получения столь радостного известия отец прожил только три месяца (мать умерла за несколько лет до этого), и Питер, наследовав после смерти отца несколько сот фунтов стерлингов, отправился поглядеть на мир, с тем чтобы удовлетворить свой неугомонный дух.
A set of curious chances led him to take service with the Dutch, then at war with France; and a predilection for the sea made him elect that this service should be upon that element.	Забавное стечение некоторых обстоятельств привело его на военную службу к голландцам, воевавшим в то время с французами, а любовь к морю толкнула его во флот.
He had the advantage of a commission under the famous de Ruyter, and fought in the Mediterranean engagement in which that great Dutch admiral lost his life.	Произведенный в офицеры знаменитым де Ритером[6]он участвовал в той самой морской битве на Средиземном море, когда был убит этот знаменитый флотоводец.

After the Peace of Nimeguen his movements are obscure.	Полоса жизни Блада после подписания Неймегенского[7] мира нам почти совершенно неизвестна.
But we know that he spent two years in a Spanish prison, though we do not know how he contrived to get there.	Мы знаем, однако, что Питер провел два года в испанской тюрьме, но за что он попал туда, осталось для нас неясным.
It may be due to this that upon his release he took his sword to France, and saw service with the French in their warring upon the Spanish Netherlands.	Быть может, именно благодаря этому он, выйдя из тюрьмы, поступил на службу к французам и в составе французской армии участвовал в боях на территории Г олландии, оккупированной испанцами.
Having reached, at last, the age of thirty-two, his appetite for adventure surfeited, his health having grown indifferent as the result of a neglected wound, he was suddenly overwhelmed by homesickness. He took ship from Nantes with intent to cross to Ireland.	Достигнув наконец тридцати двух лет, полностью удовлетворив некогда томившую его жажду приключений и чувствуя к тому же, что его здоровье пошатнулось в результате запущенного ранения, он вдруг ощутил сильнейшую тоску по родине и сел в Нанте на корабль, рассчитывая пробраться в Ирландию.
But the vessel being driven by stress of weather into Bridgewater Bay, and Blood's health having grown worse during the voyage, he decided to go ashore there, additionally urged to it by the fact that it was his mother's native soil.	Однако здоровье Блада во время путешествия ухудшилось, и, когда буря загнала его корабль в Бриджуотерскую бухту, он решил сойти на берег, тем более что здесь была родина его матери.
Thus in January of that year 1685 he had come to Bridgewater, possessor of a fortune that was approximately the same as that with which he had originally set out from Dublin eleven years ago.	Таким образом, в январе 1685 года Блад прибыл в Бриджуотер, имея в кармане примерно такое же состояние, с каким одиннадцать лет назад он отправился из Дублина бродить по свету.
Because he liked the place, in which his health was rapidly restored to him, and because he conceived that he had passed through adventures enough for a man's lifetime, he determined to settle there, and take up at last the profession of medicine from which he had, with so little profit, broken away.	Место, куда попал Блад, ему понравилось, да и здоровье его здесь быстро восстановилось. После многих приключений, каких другой человек не испытает за всю свою жизнь, Питер решил обосноваться в этом городе и вернуться наконец к своей профессии врача, от которой он, с такой небольшой выгодой для себя, оторвался.
That is all his story, or so much of it as matters up to that night, six months later, when the battle of Sedgemoor was fought.	Такова краткая история Питера Блада, или, вернее, та ее часть, которая закончилась в ночь битвы при Седжмуре, спустя полгода после его прибытия в Бриджуотер.
Deeming the impending action no affair of his, as indeed it was not, and indifferent to the activity with which Bridgewater was that night agog, Mr. Blood closed his ears to the sounds of it, and went early to bed.	Считая, что предстоящее сражение не имеет к нему никакого отношения, - а это вполне соответствовало действительности, - и оставаясь равнодушным к возбуждению, охватившему в эту ночь Бриджуотер, Блад рано улегся спать.
He was peacefully asleep long before eleven o'clock, at which hour, as you know, Monmouth rode but with his rebel host along the Bristol Road, circuitously to avoid the marshland that lay directly between himself and the Royal Army.	Он спокойно уснул задолго до одиннадцати часов, когда, как вы знаете, Монмут во главе повстанцев двинулся по дороге на Бристоль, чтобы обойти болото, за которым находилась королевская армия.

You also know that his numerical advantage -possibly counter-balanced by the greater steadiness of the regular troops on the other side - and the advantages he derived from falling by surprise upon an army that was more or less asleep, were all lost to him by blundering and bad leadership before ever he was at grips with Feversham.	Вы знаете также, что численное превосходство повстанцев и некоторое преимущество, заключавшееся в том, что повстанцы имели возможность внезапно напасть на сонную королевскую армию, оказались бесполезными из-за ошибок командования, и сражение было проиграно Монмутом еще до того, как началась рукопашная схватка.
The armies came into collision in the neighbourhood of two o'clock in the morning.	Армии встретились примерно в два часа ночи.
Mr. Blood slept undisturbed through the distant boom of cannon.	Блад не слышал отдаленного гула канонады.
Not until four o'clock, when the sun was rising to dispel the last wisps of mist over that stricken field of battle, did he awaken from his tranquil slumbers.	Только в четыре часа утра, когда начало подниматься солнце, разгоняя остатки тумана над печальным полем битвы, мирный сон Блада был нарушен.
He sat up in bed, rubbed the sleep from his eyes, and collected himself.	Сидя в постели, он протирал глаза, пытаясь прийти в себя.
Blows were thundering upon the door of his house, and a voice was calling incoherently.	В дверь его дома сильно стучали, и чей-то голос что-то бессвязно кричал.
This was the noise that had aroused him.	Этот шум и разбудил Питера.
Conceiving that he had to do with some urgent obstetrical case, he reached for bedgown and slippers, to go below. On the landing he almost collided with Mrs. Barlow, new-risen and unsightly, in a state of panic.	Полагая, что его срочно вызывают к какойнибудь роженице, он набросил на плечи ночной халат, сунул ноги в туфли и выбежал из комнаты, столкнувшись на лестничной площадке с миссис Барлоу. Перепуганная грохотом, она ничего не понимала и металась без толку.
He quieted her cluckings with a word of reassurance, and went himself to open.	Блад успокоил ее и спустился открыть дверь.
There in slanting golden light of the new-risen sun stood a breathless, wild-eyed man and a steaming horse. Smothered in dust and grime, his clothes in disarray, the left sleeve of his doublet hanging in rags, this young man opened his lips to speak, yet for a long moment remained speechless.	На улице в золотых лучах восходящего солнца стоял молодой человек в изодранной одежде, покрытой грязью и пылью. Он тяжело дышал, глаза его блуждали. Находившаяся рядом с ним лошадь была вся в пене. Человек открыл рот, но дыхание его прерывалось и он ничего не мог произнести.
In that moment Mr. Blood recognized him for the young shipmaster, Jeremiah Pitt, the nephew of the maiden ladies opposite, one who had been drawn by the general enthusiasm into the vortex of that rebellion.	Блад узнал молодого шкипера Джереми Питта, племянника девушек, которые жили напротив его дома.
The street was rousing, awakened by the sailor's noisy advent; doors were opening, and lattices were being unlatched for the protrusion of anxious, inquisitive heads.	Улица, разбуженная шумным поведением моряка, просыпалась: открывались двери, распахивались ставни окон, из которых выглядывали головы озабоченных и недоумевающих соседей.
"Take your time, now," said Mr. Blood.	- Спокойней, спокойней, - сказал Блад.
"I never knew speed made by overhaste."	- Поспешность никогда к добру не приводит.

But the wild-eyed lad paid no heed to the admonition.	Однако юноша, в глазах которого застыл ужас или, быть может, страх, не обратил внимания на эти слова.
He plunged, headlong, into speech, gasping, breathless.	Кашляя и задыхаясь, он наконец заговорил:
"It is Lord Gildoy," he panted. "He is sore wounded ... at Oglethorpe's Farm by the river. I bore him thither ... and ... and he sent me for you. Come away! Come away!"	- Лорд Гилдой тяжело ранен... он сейчас в усадьбе Оглторп... у реки... я перетащил его туда... он послал меня за вами... Скорее к нему... скорей!
He would have clutched the doctor, and haled him forth by force in bedgown and slippers as he was. But the doctor eluded that too eager hand.	Он бросился к доктору, чтобы силой увлечь его за собой в ночном халате и в домашних туфлях, но доктор уклонился от тянущихся к нему рук.
"To be sure, I'll come," said he.	- Конечно, я поеду, - сказал он, - но не в этом же наряде.
He was distressed.	Блад был расстроен.
Gildoy had been a very friendly, generous patron to him since his settling in these parts.	Лорд Гилдой покровительствовал ему со дня его приезда в Бриджуотер.
And Mr. Blood was eager enough to do what he now could to discharge the debt, grieved that the occasion should have arisen, and in such a manner - for he knew quite well that the rash young nobleman had been an active agent of the Duke's.	Бладу хотелось отплатить чем-нибудь за хорошее отношение к нему, и он был огорчен тем, что для этого представился такой печальный случай. Ему хорошо было известно, что молодой аристократ был одним из горячих сторонников герцога Монмута.
"To be sure, I'll come.	- Конечно, я поеду, - повторил Блад.
But first give me leave to get some clothes and other things that I may need."	- Но прежде всего мне нужно одеться и захватить с собой то, что нам может понадобиться.
"There's no time to lose."	- Мы теряем время!
"Be easy now. I'll lose none.	- Спокойно, спокойно.
I tell ye again, ye'll go quickest by going leisurely.	Мы доедем скорее, если не будем спешить.
Come in ... take a chair..." He threw open the door of a parlour.	Войдите и подождите меня, молодой человек.
Young Pitt waved aside the invitation.	Жестом руки Питт отклонил его приглашение:
"I'll wait here.	- Я подожду здесь.
Make haste, in God's name."	Ради бога, поспешите!
Mr. Blood went off to dress and to fetch a case of instruments.	Блад быстро поднялся наверх, чтобы одеться и захватить сумку с инструментами.
Questions concerning the precise nature of Lord Gildoy's hurt could wait until they were on their way.	Расспросить о ранениях лорда Гилдоя он мог по дороге в усадьбу Оглторп.
Whilst he pulled on his boots, he gave Mrs. Barlow instructions for the day, which included the matter of a dinner he was not destined to eat.	Обуваясь, Блад разговаривал с миссис Барлоу, дал несколько поручений, распорядившись заодно и насчет обеда, которого, увы, ему так и не суждено было отведать.

When at last he went forth again, Mrs. Barlow clucking after him like a disgruntled fowl, he found young Pitt smothered in a crowd of scared, half-dressed townsfolk - mostly women - who had come hastening for news of how the battle had sped.	Когда доктор, наконец, спустился на улицу вместе с миссис Барлоу, кудахтавшей, как обиженная наседка, он нашел молодого Питта в окружении толпы напуганных, полуодетых горожан. В большинстве это были женщины, поспешно сбежавшиеся за новостями о битве.
The news he gave them was to be read in the lamentations with which they disturbed the morning air.	Не составляло труда догадаться, какие именно новости сообщил им Питт, ибо утренний воздух сразу же наполнился плачем и горестными стенаниями.
At sight of the doctor, dressed and booted, the case of instruments tucked under his arm, the messenger disengaged himself from those who pressed about, shook off his weariness and the two tearful aunts that clung most closely, and seizing the bridle of his horse, he climbed to the saddle.	Увидев доктора, уже одетого и с сумкой для инструментов под мышкой, Питт освободился от окружавшей его толпы, стряхнул с себя усталость и отстранил обеих своих тетушек, в слезах цеплявшихся за него. Схватив лошадь за уздечку, он вскочил в седло.
"Come along, sir," he cried.	- Поехали! - закричал он.
"Mount behind me."	- Садитесь позади меня!
Mr. Blood, without wasting words, did as he was bidden. Pitt touched the horse with his spur.	Не тратя слов, Блад последовал этому совету, и Питт тут же дал шпоры лошади.
The little crowd gave way, and thus, upon the crupper of that doubly-laden horse, clinging to the belt of his companion, Peter Blood set out upon his Odyssey.	Толпа расступилась. Питер Блад сидел на крупе лошади, отяжеленной двойным грузом. Держась за пояс своего спутника, он начал свою одиссею.
For this Pitt, in whom he beheld no more than the messenger of a wounded rebel gentleman, was indeed the very messenger of Fate.	Питт, которого Блад считал только посланцем раненого мятежника, на самом деле оказался посланцем Судьбы.
Chapter II	Глава II
KIRKE'S DRAGOONS	ДРАГУНЫ КИРКА
Oglethorpe's farm stood a mile or so to the south of Bridgewater on the right bank of the river.	Усадьба Оглторп стояла на правом берегу реки примерно в миле к югу от Бриджуотера.
It was a straggling Tudor building showing grey above the ivy that clothed its lower parts.	Это был серый приземистый, в стиле эпохи Тюдоров, дом, фундамент которого покрывала густая зелень плюща.
Approaching it now, through the fragrant orchards amid which it seemed to drowse in Arcadian peace beside the waters of the Parrett, sparkling in the morning sunlight, Mr. Blood might have had a difficulty in believing it part of a world tormented by strife and bloodshed.	Приближаясь к усадьбе по дороге, проходившей среди душистых фруктовых садов, мирно дремавших на берегу Парретта, искрившегося под лучами утреннего солнца, Блад с трудом мог поверить, что находится в стране, раздираемой кровопролитной междоусобицей.
On the bridge, as they had been riding out of Bridgewater, they had met a vanguard of fugitives from the field of battle, weary, broken men, many of them wounded, all of them terror-stricken, staggering in speedless haste with the last remnants of their strength into the shelter which it was their vain illusion the town would afford them.	На мосту, при выезде из Бриджуотера, их встретил авангард усталых, измученных беглецов с поля битвы. Среди них было много раненых. Напрягая остатки своих сил, они торопливо ковыляли в город, тщетно надеясь найти там кров и защиту.

Eyes glazed with lassitude and fear looked up piteously out of haggard faces at Mr. Blood and his companion as they rode forth; hoarse voices cried a warning that merciless pursuit was not far behind.	Их глаза, выражавшие усталость и страх, жалобно глядели на Блада и его спутника. Несколько охрипших голосов предупредили их, что погоня уже близка.
Undeterred, however, young Pitt rode amain along the dusty road by which these poor fugitives from that swift rout on Sedgemoor came flocking in ever-increasing numbers.	Однако молодой Питт, не обращая внимания на предупреждения, мчался по пыльной дороге, на которой количество беглецов из-под Седжмура все увеличивалось.
Presently he swung aside, and quitting the road took to a pathway that crossed the dewy meadowlands.	Вскоре он свернул в сторону на тропинку, проходившую через луга, покрытые росой.
Even here they met odd groups of these human derelicts, who were scattering in all directions, looking fearfully behind them as they came through the long grass, expecting at every moment to see the red coats of the dragoons.	Даже здесь им встречались разрозненные группы беглецов, разбегавшихся во всех направлениях. Пробиваясь сквозь высокую траву, они боязливо оглядывались, ожидая, что вот-вот покажутся красные камзолы королевских драгун.
But as Pitt's direction was a southward one, bringing them ever nearer to Feversham's headquarters, they were presently clear of that human flotsam and jetsam of the battle, and riding through the peaceful orchards heavy with the ripening fruit that was soon to make its annual yield of cider.	Но поскольку Питт и его спутник приближались к месту расположения штаба Февершема, человеческие обломки битвы вскоре перестали уже им встречаться. Сейчас мимо них тянулись мирные фруктовые сады; деревья были отягощены плодами, но никто не собирал их, хотя время приготовления сидра уже наступило.
At last they alighted on the kidney stones of the courtyard, and Baynes, the master, of the homestead, grave of countenance and flustered of manner, gave them welcome.	Наконец, они спешились на каменные плиты двора, где их приветствовал опечаленный и взволнованный владелец усадьбы - Бэйнс.
In the spacious, stone-flagged hall, the doctor found Lord Gildoy - a very tall and dark young gentleman, prominent of chin and nose - stretched on a cane day-bed under one of the tall mullioned windows, in the care of Mrs. Baynes and her comely daughter. His cheeks were leaden-hued, his eyes closed, and from his blue lips came with each laboured breath a faint, moaning noise.	В огромной комнате с каменным полом доктор нашел лорда Гилдоя - высокого человека с массивным подбородком и крупным носом. Его лицо покрывала свинцовая бледность, он лежал с закрытыми глазами, вытянувшись на сделанной из тростника кушетке, стоявшей у большого окна. Лорд с трудом дышал, и с каждым вздохом с его синих губ срывались слабые стоны. Около раненого хлопотали жена Бэйнса и его миловидная дочь.
Mr. Blood stood for a moment silently considering his patient. He deplored that a youth with such bright hopes in life as Lord Gildoy's should have risked all, perhaps existence itself, to forward the ambition of a worthless adventurer.	Несколько минут Блад молча рассматривал своего пациента, сожалея, что этот молодой аристократ с блестящим будущим должен был рисковать всем -и, вероятно, даже своей жизнью - ради честолюбия бесчестного авантюриста.
Because he had liked and honoured this brave lad he paid his case the tribute of a sigh. Then he knelt to his task, ripped away doublet and underwear to lay bare his lordship's mangled side, and called for water and linen and what else he needed for his work.	Вздохнув, Блад опустился на колени перед раненым и, приступая к своим профессиональным обязанностям, разорвал его камзол и нижнее белье, чтобы обнажить изуродованный бок молодого лорда, а затем велел принести воды, полотна и все, что ему требовалось.
He was still intent upon it a half-hour later when the dragoons invaded the homestead. The clatter of hooves and hoarse shouts that heralded their approach disturbed him not at all.	Полчаса спустя, когда драгуны ворвались в усадьбу, Блад еще занимался раненым, не обращая внимания на стук копыт и грубые крики.

For one thing, he was not easily disturbed; for another, his task absorbed him.	Его вообще нелегко было вывести из равновесия, особенно когда он был поглощен своей работой.
But his lordship, who had now recovered consciousness, showed considerable alarm, and the battle-stained Jeremy Pitt sped to cover in a clothes-press.	Однако раненый, придя в сознание, проявил серьезную озабоченность, а Джереми Питт, одежда которого выдавала его причастность к событиям, поспешил спрятаться в бельевом шкафу.
Baynes was uneasy, and his wife and daughter trembled. Mr. Blood reassured them.	Владелец усадьбы заметно волновался, его жена и дочь дрожали от страха, и Бладу пришлось их успокаивать.
"Why, what's to fear?" he said.	- Ну, чего вы боитесь? - говорил он.
"It's a Christian country, this, and Christian men do not make war upon the wounded, nor upon those who harbour them."	- Ведь мы живем в христианской стране, а христиане не воюют с ранеными и с теми, кто их приютил.
He still had, you see, illusions about Christians.	Блад, как можно судить по этим словам, еще питал какие-то иллюзии в отношении христиан.
He held a glass of cordial, prepared under his directions, to his lordship's lips.	Затем он поднес к губам раненого стакан с лекарством, приготовленным по его указаниям:
"Give your mind peace, my lord.	- Успокойтесь, лорд.
The worst is done."	Худшее уже позади.
And then they came rattling and clanking into the stone-flagged hall - a round dozen jack-booted, lobster-coated troopers of the Tangiers Regiment, led by a sturdy, black-browed fellow with a deal of gold lace about the breast of his coat.	В это мгновение в комнату с грохотом и бряцанием ворвалось человек двенадцать драгун Танжерского полка, одетых в камзолы цвета вареного рака. Драгунами командовал мрачный коренастый человек в мундире, обильно расшитом золотыми позументами.
Baynes stood his ground, his attitude half-defiant, whilst his wife and daughter shrank away in renewed fear.	Бэйнс остался стоять на месте в полувызывающей позе, а его жена и дочь отпрянули в сторону.
Mr. Blood, at the head of the day-bed, looked over his shoulder to take stock of the invaders.	Блад, сидевший у изголовья больного, обернулся и взглянул на ворвавшихся.
The officer barked an order, which brought his men to an attentive halt, then swaggered forward, his gloved hand bearing down the pummel of his sword, his spurs jingling musically as he moved.	Офицер приказал солдатам остановиться, а затем, позвякивая шпорами и держа руку в перчатке на эфесе своей сабли, важно прошел вперед еще несколько шагов.
He announced his authority to the yeoman. "I am Captain Hobart, of Colonel Kirke's dragoons.	- Я - капитан Г обарт из драгун полковника Кирка,- сказал он громко.
What rebels do you harbour?"	- Вы укрываете мятежников?
The yeoman took alarm at that ferocious truculence. It expressed itself in his trembling voice.	Бэйнс, встревоженный грубым тоном военного, пролепетал дрожащим голосом:
"I... I am no harbourer of rebels, sir.	- Я... я не укрыватель мятежников, сэр.
This wounded gentleman..."	Этот джентльмен ранен...

"I can see for myself." The Captain stamped forward to the day-bed, and scowled down upon the grey-faced sufferer.	- Это ясно без слов! - прикрикнул на него капитан и, тяжело ступая, подошел к кушетке. Мрачно нахмурясь, он наклонился над лордом. Лицо раненого приняло серо-землистый оттенок.
"No need to ask how he came in this state and by his wounds. A damned rebel, and that's enough for me." He flung a command at his dragoons. "Out with him, my lads."	- Нет нужды спрашивать, где ранен этот проклятый мятежник... Взять его, ребята! -приказал он своим драгунам.
Mr. Blood got between the day-bed and the troopers.	Но тут Блад загородил собою раненого.
"In the name of humanity, sir!" said he, on a note of anger.	- Во имя человечности, сэр! - сказал он с ноткой гнева в голосе.
"This is England, not Tangiers.	- Мы живем в Англии, а не в Танжере.
The gentleman is in sore case. He may not be moved without peril to his life."	Этот человек тяжело ранен, его нельзя трогать без опасности для жизни.
Captain Hobart was amused.	Заступничество доктора рассмешило капитана:
"Oh, I am to be tender of the lives of these rebels!	- Ах, так я еще должен заботиться о здоровье мятежников!
Odds blood!	Черт побери!
Do you think it's to benefit his health we're taking him?	Вы думаете, что мы будем его лечить?
There's gallows being planted along the road from Weston to Bridgewater, and he'll serve for one of them as well as another.	Вдоль всей дороги от Вестона до Бриджуотера расставлены виселицы, и он подойдет для любой из них.
Colonel Kirke'll learn these nonconforming oafs something they'll not forget in generations."	Полковник Кирк научит этих дураков-протестантов кое-чему такому, о чем будут помнить их дети, внуки и правнуки!
"You're hanging men without trial?	- Вешать людей без суда?! - воскликнул Блад возмущенно.
Faith, then, it's mistaken I am.	- Я, наверно, ошибся.
We're in Tangiers, after all, it seems, where your regiment belongs."	Очевидно, мы сейчас не в Англии, а в Танжере, где стоял когда-то ваш полк.
The Captain considered him with a kindling eye.	Гобарт внимательно посмотрел на доктора, и во взгляде капитана начал разгораться гнев.
He looked him over from the soles of his riding-boots to the crown of his periwig. He noted the spare, active frame, the arrogant poise of the head, the air of authority that invested Mr. Blood, and soldier recognized soldier.	Разглядывая Блада с ног до головы, он обратил внимание на его сухощавое, мускулистое телосложение, надменную посадку головы, на тот заметный налет властности, который так мало соответствовал профессии доктора, и, сам будучи солдатом, узнал солдата и в Бладе.
The Captain's eyes narrowed.	Глаза капитана сузились.
Recognition went further.	Он начал кое-что припоминать.
"Who the hell may you be?" he exploded."	- Кто вы такой, черт бы вас побрал? - закричал он.
"My name is Blood, sir - Peter Blood, at your service."	- Моя фамилия - Блад, Питер Блад. К вашим услугам.

"Aye - aye! Codso! That's the name.	- А... ага... Припоминаю вашу фамилию.
You were in French service once, were you not?"	Вы служили во французской армии, не так ли?
If Mr. Blood was surprised, he did not betray it.	Если Блад и был удивлен, то не показал этого:
"I was."	- Да, служил.
"Then I remember you - five years ago, or more, you were in Tangiers,"	- Так, так... Лет пять назад, или около того, вы были в Танжере?
"That is so. I knew your colonel."	- Да, я знал вашего полковника.
"Faith, you may be renewing the acquaintance."	- Клянусь честью, я помогу возобновить это знакомство!
The Captain laughed unpleasantly.	- И капитан неприятно засмеялся.
"What brings you here, sir?"	- Как вы здесь очутились?
"This wounded gentleman. I was fetched to attend him. I am a medicus."	- Я врач, и меня привезли сюда для оказания помощи раненому.
"A doctor - you?"	- Вы - доктор?
Scorn of that lie - as he conceived it - rang in the heavy, hectoring voice.	В голосе Гобарта, убежденного в том, что Блад лжет, прозвучало явное презрение.
"Medicinae baccalaureus," said Mr. Blood.	- Medicinae baccalaureus, - ответил Блад латинским термином, означавшим в переводе "бакалавр медицины".
"Don't fling your French at me, man," snapped Hobart.	- Не тычьте мне в нос вашим французским языком! - свирепо закричал Гобарт.
"Speak English!"	- Говорите по-английски!
Mr. Blood's smile annoyed him.	Улыбка Блада раздражала и бесила капитана.
"I am a physician practising my calling in the town of Bridgewater."	- Я - врач, практикующий в городе Бриджуотере.
The Captain sneered.	Гобарт криво усмехнулся:
"Which you reached by way of Lyme Regis in the following of your bastard Duke."	- А в этот город вы приехали из Лаймского залива[8], сопровождая вашего приблудного герцога?
It was Mr. Blood's turn to sneer.	Насмешливая улыбка скользила по губам Блада.
"If your wit were as big as your voice, my dear, it's the great man you'd be by this."	- Если бы ваш ум был бы так же остер, как громоподобен ваш голос, то вы давно уже были бы великим человеком.
For a moment the dragoon was speechless, The colour deepened in his face.	Драгун на мгновение потерял дар речи, и на лице его выступил густой румянец.
"You may find me great enough to hang you."	- Вы убедитесь, что я достаточно велик, когда вас повесят! - прохрипел он злобно.
"Faith, yes.	- Не сомневаюсь, - спокойно сказал Блад.
Ye've the look and the manners of a hangman.	- У вас и внешность и манеры палача.

But if you practise your trade on my patient here, you may be putting a rope round your own neck.	Однако если вы попрактикуетесь в вашем ремесле на моем пациенте, то этим самым завяжете петлю на собственной шее.
He's not the kind you may string up and no questions asked.	Он не принадлежит к категории людей, которых вы можете вздернуть, не задавая вопросов.
He has the right to trial, and the right to trial by his peers."	Он имеет право требовать суда, суда пэров[9].
"By his peers?"	- Суда пэров?
The Captain was taken aback by these three words, which Mr. Blood had stressed.	Капитан был ошеломлен этими двумя словами, подчеркнутыми Бладом.
"Sure, now, any but a fool or a savage would have asked his name before ordering him to the gallows.	- Разумеется. Любой человек, если он не идиот или не дикарь, прежде чем посылать человека на виселицу, спросил бы его фамилию.
The gentleman is my Lord Gildoy."	Этот человек - лорд Гилдой.
And then his lordship spoke for himself, in a weak voice.	Тут раненый пошевелился и слабым голосом произнес:
"I make no concealment of my association with the Duke of Monmouth. I'll take the consequences.	- Я не скрываю своей связи с герцогом Монмутским и готов отвечать за все последствия.
But, if you please, I'll take them after trial - by my peers, as the doctor has said."	Однако, с вашего разрешения, я буду отвечать за эти последствия перед судом пэров, как правильно заметил доктор.
The feeble voice ceased, and was followed by a moment's silence.	Он умолк, и в комнате воцарилось молчание.
As is common in many blustering men, there was a deal of timidity deep down in Hobart. The announcement of his lordship's rank had touched those depths.	Как у многих хвастливых людей, в натуре Гобарта таилась значительная доля робости, и сообщение о титуле раненого разбудило в нем это чувство.
A servile upstart, he stood in awe of titles.	Будучи раболепствующим выскочкой, он благоговел перед титулами.
And he stood in awe of his colonel. Percy Kirke was not lenient with blunderers.	Но наряду с этим капитан трепетал и перед своим полковником, потому что Перси Кирк не прощал ошибок своим подчиненным.
By a gesture he checked his men.	Жестом руки Гобарт остановил своих людей.
He must consider.	Он должен был все обдумать и взвесить.
Mr. Blood, observing his pause, added further matter for his consideration.	Заметив его нерешительность, Блад добавил еще один аргумент, давший Гобарту пищу для дополнительных размышлений:
"Ye'll be remembering, Captain, that Lord Gildoy will have friends and relatives on the Tory side, who'll have something to say to Colonel Kirke if his lordship should be handled like a common felon.	- Запомните, капитан, что лорд Гилдой имеет в лагере тори[10] друзей и родственников, которые не преминут сказать кое-что полковнику Кирку, если с его светлостью обойдутся, как с обычным уголовным преступником.
You'll go warily, Captain, or, as I've said, it's a halter for your neck ye'll be weaving this morning."	Будьте осторожны, капитан, или, как я уже сказал, нынче утром вы сплетете веревку себе на шею.

Captain Hobart swept the warning aside with a bluster of contempt, but he acted upon it none the less.	Капитан Г обарт с презрением отмахнулся от этого предупреждения, хотя на самом деле и учел его.
"Take up the day-bed," said he, "and convey him on that to Bridgewater. Lodge him in the gaol until I take order about him."	- Возьмите кушетку! - приказал он. - И доставьте на ней арестованного в Бриджуотер, в тюрьму.
"He may not survive the journey," Blood remonstrated.	- Он не перенесет этого пути, - запротестовал Блад.
"He's in no case to be moved."	- Его нельзя сейчас трогать.
"So much the worse for him.	- Тем хуже для него.
My affair is to round up rebels."	Мое дело - арестовывать мятежников!
He confirmed his order by a gesture.	- И жестом руки он подтвердил ранее отданное им приказание.
Two of his men took up the day-bed, and swung to depart with it.	Двое из его людей подняли кушетку и направились с ней к двери.
Gildoy made a feeble effort to put forth a hand towards Mr. Blood.	Гилдой сделал слабую попытку протянуть Бладу руку.
"Sir," he said, "you leave me in your debt. If I live I shall study how to discharge it."	- Я ваш должник, доктор, - сказал он, - и если выживу, то постараюсь заплатить этот долг.
Mr. Blood bowed for answer; then to the men:	Вместо ответа Блад только поклонился, а затем сказал солдатам:
"Bear him steadily," he commanded. "His life depends on it."	- Несите осторожно, ибо от этого зависит его жизнь.
As his lordship was carried out, the Captain became brisk. He turned upon the yeoman.	Как только Гилдоя унесли, капитан оживился и, повернувшись к Бэйнсу, спросил:
"What other cursed rebels do you harbour?"	- Ну, кого еще из проклятых мятежников вы укрываете?
"None other, sir.	- Больше никого, сэр.
His lordship..."	Его светлость...
"We've dealt with his lordship for the present.	- Мы уже разделались с его светлостью.
We'll deal with you in a moment when we've searched your house. And, by God, if you've lied to me..."	А вами займемся, как только обыщем дом, и, клянусь богом, если вы мне лжете...
He broke off, snarling, to give an order. Four of his dragoons went out. In a moment they were heard moving noisily in the adjacent room.	Он прорычал соответствующее приказание своим драгунам: трое из них тут же вышли в соседнюю комнату, откуда через минуту послышался производимый ими грохот.
Meanwhile, the Captain was questing about the hall, sounding the wainscoting with the butt of a pistol.	Между тем капитан внимательно осматривал комнату, простукивая панели рукояткой пистолета.
Mr. Blood saw no profit to himself in lingering.	Блад, считая, что ему не следует здесь больше задерживаться, сказал, обращаясь к Гобарту:
"By your leave, it's a very good day I'll be wishing you," said he.	- С вашего разрешения, хочу пожелать вам всего хорошего, капитан.

"By my leave, you'll remain awhile," the Captain ordered him.	- С моего разрешения, вы задержитесь здесь еще!- резко ответил ему Гобарт.
Mr. Blood shrugged, and sat down.	Блад пожал плечами и сел.
"You're tiresome," he said.	- Вы нестерпимо скучны, - сказал он.
"I wonder your colonel hasn't discovered it yet."	- Удивляюсь, как этого еще не заметил ваш полковник.
But the Captain did not heed him. He was stooping to pick up a soiled and dusty hat in which there was pinned a little bunch of oak leaves.	Однако капитан не обратил на него внимания, ибо, нагнувшись, чтобы поднять чью-то потрепанную и запыленную шляпу, заметил прикрепленный к ней маленький пучок дубовых веток.
It had been lying near the clothes-press in which the unfortunate Pitt had taken refuge.	Шляпа лежала у бельевого шкафа" где прятался бедный Питт.
The Captain smiled malevolently. His eyes raked the room, resting first sardonically on the yeoman, then on the two women in the background, and finally on Mr. Blood, who sat with one leg thrown over the other in an attitude of indifference that was far from reflecting his mind.	Капитан со злорадной улыбкой вновь оглядел комнату, остановив свой насмешливый взгляд на Бэйнсе, затем на двух женщинах, стоявших позади, и, наконец, на Бладе, который сидел, положив ногу на ногу, с видом безразличия, но на самом деле ему было далеко не безразлично, как развернутся дальнейшие события.
Then the Captain stepped to the press, and pulled open one of the wings of its massive oaken door. He took the huddled inmate by the collar of his doublet, and lugged him out into the open.	Подойдя к шкафу, Г обарт широко распахнул одну из его массивных дубовых створок и, схватив за воротник камзола скорчившегося там Питта, вытащил его наружу.
"And who the devil's this?" quoth he.	- А это что за тип? - спросил он.
"Another nobleman?"	- Еще один вельможа?
Mr. Blood had a vision of those gallows of which Captain Hobart had spoken, and of this unfortunate young shipmaster going to adorn one of them, strung up without trial, in the place of the other victim of whom the Captain had been cheated.	Воображение Блада немедленно нарисовало картину виселиц, о которых говорил капитан, и несчастного молодого моряка, без суда вздернутого на одну из них взамен другой жертвы, обманувшей ожидания Гобарта.
On the spot he invented not only a title but a whole family for the young rebel.	Блад тут же придумал молодому повстанцу не только титул, но и целую знатную семью.
"Faith, ye've said it, Captain.	- Вы угадали, капитан.
This is Viscount Pitt, first cousin to Sir Thomas Vernon, who's married to that slut Moll Kirke, sister to your own colonel, and sometime lady in waiting upon King James's queen."	Это виконт Питт, двоюродный брат сэра Томаса Вернона, женатого на красотке Молли Кирк -сестре вашего полковника. Вам должно быть известно, что она была фрейлиной жены короля Якова.
Both the Captain and his prisoner gasped.	Капитан и его пленник едва не задохнулись от удивления.
But whereas thereafter young Pitt discreetly held his peace, the Captain rapped out a nasty oath. He considered his prisoner again.	Но в то время как Питт счел за лучшее скромно промолчать, капитан отвратительно выругался, с интересом рассматривая свою новую жертву.
"He's lying, is he not?" he demanded, seizing the lad by the shoulder, and glaring into his face.	- Он лжет, не правда ли? - проговорил Гобарт, схватив юношу за плечи и свирепо глядя ему в лицо.

"He's rallying rue, by God!"	- Клянусь богом, он издевается надо мной!
"If ye believe that," said Blood, "hang him, and see what happens to you."	- Если вы в этом уверены, - сказал Блад, - то повесьте его - и увидите, что с вами сделают.
The dragoon glared at the doctor and then at his prisoner.	Драгун гневно взглянул на доктора, а затем на своего пленника.
"Pah!" He thrust the lad into the hands of his men. "Fetch him along to Bridgewater.	- Взять его! - приказал он, толкнув юношу в руки своих людей.
And make fast that fellow also," he pointed to Baynes.	- Свяжите и этого тоже, - указал капитан на Бэйнса.
"We'll show him what it means to harbour and comfort rebels."	- Мы покажем ему, как укрывать мятежников!
There was a moment of confusion.	Солдаты набросились на хозяина дома.
Baynes struggled in the grip of the troopers, protesting vehemently.	Бэйнс бурно протестовал, пытаясь вырваться из цепких и грубых рук солдат.
The terrified women screamed until silenced by a greater terror. The Captain strode across to them.	Перепуганные женщины кричали от страха до тех пор, пока к ним не подошел капитан.
He took the girl by the shoulders.	Он схватил дочь Бэйнса за плечо.
She was a pretty, golden-headed creature, with soft blue eyes that looked up entreatingly, piteously into the face of the dragoon.	Прелестная золотоволосая девушка с нежными голубыми глазами умоляюще глядела прямо в лицо капитану.
He leered upon her, his eyes aglow, took her chin in his hand, and set her shuddering by his brutal kiss.	Его глаза вспыхнули, и приподняв голову девушки за подбородок, драгун грубо поцеловал ее в губы, заставив бедняжку вздрогнуть от отвращения.
"It's an earnest," he said, smiling grimly.	- Это задаток, - мрачно улыбаясь, сказал он.
"Let that quiet you, little rebel, till I've done with these rogues."	- Пусть он успокоит тебя, маленькая мятежница, пока я не разделаюсь с этими мошенниками.
And he swung away again, leaving her faint and trembling in the arms of her anguished mother.	И он отошел от девушки, оставив ее в полуобморочном состоянии на руках перепуганной матери.
His men stood, grinning, awaiting orders, the two prisoners now fast pinioned.	Его люди, посмеиваясь в ожидании дальнейших распоряжений, стояли около двух крепко связанных пленников.
"Take them away.	- Убрать! - приказал Гобарт.
Let Cornet Drake have charge of them."	- Корнет Дрэйк отвечает за них головой.
His smouldering eye again sought the cowering girl.	Его горящие глаза снова остановились на съежившейся от страха девушке.
"I'll stay awhile - to search out this place. There may be other rebels hidden here."	- Я ненадолго здесь задержусь, - сказал он своим драгунам. - Надо обыскать это логово - не прячутся ли тут и другие мятежники.
As an afterthought, he added: "And take this fellow with you." He pointed to Mr. Blood.	- Как бы мимоходом вспомнив о чем-то, он, небрежно указав на Блада, добавил: - И этого парня прихватите с собой тоже.

"Bestir!"	Да пошевеливайтесь!
Mr. Blood started out of his musings.	Блад, словно очнувшись от глубокого раздумья, изумленно взглянул на Гобарта.
He had been considering that in his case of instruments there was a lancet with which he might perform on Captain Hobart a beneficial operation. Beneficial, that is, to humanity. In any case, the dragoon was obviously plethoric and would be the better for a blood-letting.	В эту минуту он как раз думал о том, что в его сумке с инструментами лежал ланцет, с помощью которого можно было бы осуществить над капитаном Гобартом благодетельную операцию, весьма полезную для человечества: драгун, несомненно, страдал полнокровием, и кровопускание никак не повредило бы его здоровью.
The difficulty lay in making the opportunity.	Однако осуществить этот план было нелегко.
He was beginning to wonder if he could lure the Captain aside with some tale of hidden treasure, when this untimely interruption set a term to that interesting speculation.	Блад уже начал прикидывать в уме, не следует ли ему отозвать капитана в сторону, якобы для того, чтобы поведать лакомую сказку о спрятанных сокровищах, но несвоевременное вмешательство Г обарта положило конец занимательным домыслам доктора.
He sought to temporize.	Он все же попытался выиграть время.
"Faith it will suit me very well," said he.	- Клянусь честью, меня это устраивает, - сказал он.
"For Bridgewater is my destination, and but that ye detained me I'd have been on my way thither now."	- Я как раз и собирался идти домой, в Бриджуотер. Если бы вы не задержали меня, то я бы уже давно был в пути.
"Your destination there will be the gaol."	- Вам и придется идти туда - но только не домой, а в тюрьму.
"Ah, bah!	- Ба!
Ye're surely joking!"	Вы, конечно, шутите!
"There's a gallows for you if you prefer it.	- Там найдется и виселица, если вас это устраивает.
It's merely a question of now or later."	Вопрос лишь в том, когда вас повесят - сейчас или несколько позже.
Rude hands seized Mr. Blood, and that precious lancet was in the case on the table out of reach.	Г рубые руки схватили Блада, а его замечательный ланцет остался в сумке с инструментами, лежавшей на столе.
He twisted out of the grip of the dragoons, for he was strong and agile, but they closed with him again immediately, and bore him down. Pinning him to the round, they tied his wrists behind his back, then roughly pulled him to his feet again.	Будучи сильным и гибким человеком, он вырвался из рук солдат, но на него тут же набросились и повалили на пол, связали руки за спиной и грубо поставили на ноги.
"Take him away," said Hobart shortly, and turned to issue his orders to the other waiting troopers. "Go search the house, from attic to cellar; then report to me here."	- Взять его! - коротко сказал Гобарт и, повернувшись к остальным драгунам, распорядился: - Обыскать этот дом от чердака до подвала. Результаты доложите мне. Я буду здесь.
The soldiers trailed out by the door leading to the interior.	Солдаты разбежались по всему дому.

Mr. Blood was thrust by his guards into the courtyard, where Pitt and Baynes already waited.	Конвоиры вытолкали Блада во двор, где уже находились Питт и Бэйнс, ожидавшие отправки в тюрьму.
From the threshold of the hall, he looked back at Captain Hobart, and his sapphire eyes were blazing.	На пороге дома Блад повернулся лицом к Гобарту, и в синих глазах доктора вспыхнул гнев.
On his lips trembled a threat of what he would do to Hobart if he should happen to survive this business.	С его уст готово было сорваться обещание того, что он сделает с капитаном, если ему удастся выжить.
Betimes he remembered that to utter it were probably to extinguish his chance of living to execute it.	Однако он вовремя сдержался, сообразив, что высказать такое обещание вслух было бы равносильно тому, если бы он сам захотел погубить все надежды сохранить жизнь, нужную для осуществления этого обещания.
For to-day the King's men were masters in the West, and the West was regarded as enemy country, to be subjected to the worst horror of war by the victorious side. Here a captain of horse was for the moment lord of life and death.	Сегодня люди короля были владыками на Западе[11], где они вели себя, как в завоеванной стране, и простой кавалерийский капитан играл роль властелина жизни и смерти людей.
Under the apple-trees in the orchard Mr. Blood and his companions in misfortune were made fast each to a trooper's stirrup leather.	Блад и его товарищи по несчастью стояли под яблонями сада, привязанные к стременам седел.
Then at the sharp order of the cornet, the little troop started for Bridgewater.	По отрывистой команде корнета Дрэйка маленький отряд направился в Бриджуотер.
As they set out there was the fullest confirmation of Mr. Blood's hideous assumption that to the dragoons this was a conquered enemy country.	Страшное предположение Блада о том, что для драгун эта часть Англии стала оккупированной вражеской страной, полностью подтвердилось.
There were sounds of rending timbers, of furniture smashed and overthrown, the shouts and laughter of brutal men, to announce that this hunt for rebels was no more than a pretext for pillage and destruction.	Из дома послышался треск отдираемых досок, грохот переворачиваемой мебели, крики и смех грубых людей, для которых охота за повстанцами была лишь предлогом для грабежа и насилия.
Finally above all other sounds came the piercing screams of a woman in acutest agony.	И в довершение всего, сквозь этот дикий шум донесся пронзительный крик женщины.
Baynes checked in his stride, and swung round writhing, his face ashen.	Бэйнс остановился и с выражением муки на пепельно-бледном лице обернулся к дому.
As a consequence he was jerked from his feet by the rope that attached him to the stirrup leather, and he was dragged helplessly a yard or two before the trooper reined in, cursing him foully, and striking him with the flat of his sword.	Но рывок веревки, которой он был привязан к стремени, свалил его с ног, и пленник беспомощно протащился по земле несколько ярдов[12], прежде чем драгун остановил лошадь. Осыпая Бэйнса грубой бранью, солдат несколько раз ударил его плоской стороной своей сабли.
It came to Mr. Blood, as he trudged forward under the laden apple-trees on that fragrant, delicious July morning, that man - as he had long suspected - was the vilest work of God, and that only a fool would set himself up as a healer of a species that was best exterminated.	В это чудесное и душистое июльское утро Блад шел среди яблоневых деревьев, склонившихся под тяжестью плодов, и думал, что человек, как он давно уже подозревал, - это не венец природы, а ее отвратительнейшее создание, и только идиот мог избрать себе профессию целителя этих созданий, которые заслуживали уничтожения.
Chapter III	Глава III

THE LORD CHIEF JUSTICE	ВЕРХОВНЫЙ СУДЬЯ
It was not until two months later - on the 19th of September, if you must have the actual date - that Peter Blood was brought to trial, upon a charge of high treason.	Только два месяца спустя - 19 сентября 1685 года, - если вы интересуетесь точной датой, Питер Блад предстал перед судом по обвинению в государственной измене.
We know that he was not guilty of this; but we need not doubt that he was quite capable of it by the time he was indicted.	Мы знаем, что он не был в ней повинен, но можно не сомневаться в том, что ко времени предъявления ему обвинения он полностью подготовился к такой измене.
Those two months of inhuman, unspeakable imprisonment had moved his mind to a cold and deadly hatred of King James and his representatives.	За два месяца, проведенных в тюрьме в нечеловеческих условиях, трудно поддающихся описанию, Блад страстно возненавидел короля Якова и всех его сторонников.
It says something for his fortitude that in all the circumstances he should still have had a mind at all.	Уже одно то, что Блад вообще смог сохранить разум в такой обстановке, свидетельствует о наличии у него большой силы духа.
Yet, terrible as was the position of this entirely innocent man, he had cause for thankfulness on two counts. The first of these was that he should have been brought to trial at all; the second, that his trial took place on the date named, and not a day earlier.	И все же каким бы ужасным ни было положение этого совершенно невинного человека, он мог еще благодарить судьбу прежде всего за то, что его вообще вызвали в суд, а затем за то, что суд состоялся именно 19 сентября, а не раньше этой даты.
In the very delay which exacerbated him lay -although he did not realize it - his only chance of avoiding the gallows.	Задержка, столь раздражавшая Блада, представляла для него единственную возможность спастись от виселицы, хотя в то время он не отдавал себе в этом отчета.
Easily, but for the favour of Fortune, he might have been one of those haled, on the morrow of the battle, more or less haphazard from the overflowing gaol at Bridgewater to be summarily hanged in the market-place by the bloodthirsty Colonel Kirke.	Могло, разумеется, случиться и так, что он оказался бы среди тех арестованных, которых на следующий же день после битвы вывели из переполненной тюрьмы в Бриджуотере и по распоряжению жаждавшего крови полковника Кирка повесили без суда на рыночной площади.
There was about the Colonel of the Tangiers Regiment a deadly despatch which might have disposed in like fashion of all those prisoners, numerous as they were, but for the vigorous intervention of Bishop Mews, which put an end to the drumhead courts-martial.	Командир Танжерского полка, безусловно, поступил бы так же и с остальными заключенными, если бы не вмешался епископ Мьюсский, положивший конец этим беззаконным казням.
Even so, in that first week after Sedgemoor, Kirke and Feversham contrived between them to put to death over a hundred men after a trial so summary as to be no trial at all.	Только за одну неделю, прошедшую после Седжмурской битвы, Февершем и Кирк, не устраивая комедии суда, казнили свыше ста человек.
They required human freights for the gibbets with which they were planting the countryside, and they little cared how they procured them or what innocent lives they took.	Победителям требовались жертвы для виселиц, воздвигнутых на юго-западе страны; их ничуть не беспокоило, где и как были захвачены эти жертвы и сколько среди них было невинных людей.
What, after all, was the life of a clod?	Что, в конце концов, стоила жизнь какого-то олуха!

The executioners were kept busy with rope and chopper and cauldrons of pitch. I spare you the details of that nauseating picture. It is, after all, with the fate of Peter Blood that we are concerned rather than with that of the Monmouth rebels.	Палачи работали не покладая рук, орудуя веревками, топорами и котлами с кипящей смолой... Но я избавлю вас от описания деталей отвратительных зрелищ, ибо, в конце концов, нас больше занимает судьба Питера Блада, нежели участь повстанцев, обманутых Монмутом.
He survived to be included in one of those melancholy droves of prisoners who, chained in pairs, were marched from Bridgewater to Taunton.	Блад дожил до того дня, когда его вместе с толпой других несчастных, скованных попарно, погнали из Бриджуотера в Таунтон.
Those who were too sorely wounded to march were conveyed in carts, into which they were brutally crowded, their wounds undressed and festering.	Не способных ходить заключенных, с гноящимися и незабинтованными ранами, солдаты бесцеремонно бросили на переполненные телеги.
Many were fortunate enough to die upon the way.	Кое-кому посчастливилось умереть в пути.
When Blood insisted upon his right to exercise his art so as to relieve some of this suffering, he was accounted importunate and threatened with a flogging.	Когда Блад, как врач, пытался получить разрешение оказать помощь наиболее страдавшим, его сочли наглым и назойливым, пригрозив высечь плетьми.
If he had one regret now it was that he had not been out with Monmouth.	Если он сейчас о чем-либо и сожалел, так только о том, что не участвовал в восстании, организованном Монмутом.
That, of course, was illogical; but you can hardly expect logic from a man in his position.	Это, конечно, было нелогично, но едва ли следовало ожидать логического мышления от человека в его положении.
His chain companion on that dreadful march was the same Jeremy Pitt who had been the agent of his present misfortunes.	Весь кошмарный путь из Бриджуотера в Таунтон Блад прошел в кандалах плечом к плечу с тем самым Джереми Питтом, который в значительной степени был причиной его несчастий.
The young shipmaster had remained his close companion after their common arrest.	Молодой моряк все время держался рядом с Бладом.
Hence, fortuitously, had they been chained together in the crowded prison, where they were almost suffocated by the heat and the stench during those days of July, August, and September.	Июль, август и сентябрь они задыхались от жары и зловония в переполненной тюрьме, а перед отправкой их в суд они вместе были скованы кандалами.
Scraps of news filtered into the gaol from the outside world.	Обрывки слухов и новостей понемножку просачивались сквозь толстые стены тюрьмы из внешнего мира.
Some may have been deliberately allowed to penetrate. Of these was the tale of Monmouth's execution. It created profoundest dismay amongst those men who were suffering for the Duke and for the religious cause he had professed to champion.	Кое-какие слухи умышленно распространялись среди заключенных - к их числу относился слух о казни Монмута, повергший в глубочайшее уныние тех, кто переносил все мучения ради этого фальшивого претендента на престол.
Many refused utterly to believe it.	Многие из заключенных отказывались верить этому слуху.
A wild story began to circulate that a man resembling Monmouth had offered himself up in the Duke's stead, and that Monmouth survived to come again in glory to deliver Zion and make war upon Babylon.	Они безосновательно утверждали, что вместо Монмута был казнен какой-то человек, похожий на герцога, а сам герцог спасся, для того чтобы вновь явиться в ореоле славы.

Mr. Blood heard that tale with the same indifference with which he had received the news of Monmouth's death.	Блад отнесся к этой выдумке с таким же глубоким безразличием, с каким воспринял известие о подлинной смерти Монмута.
But one shameful thing he heard in connection with this which left him not quite so unmoved, and served to nourish the contempt he was forming for King James.	Однако одна позорная деталь не только задела Блада, но и укрепила его ненависть к королю Якову.
His Majesty had consented to see Monmouth.	Король изъявил желание встретиться с Монмутом.
To have done so unless he intended to pardon him was a thing execrable and damnable beyond belief; for the only other object in granting that interview could be the evilly mean satisfaction of spurning the abject penitence of his unfortunate nephew.	Если он не имел намерения помиловать мятежного герцога, то эта встреча могла преследовать только самую низкую и подлую цель - насладиться зрелищем унижения Монмута.
Later they heard that Lord Grey, who after the Duke -indeed, perhaps, before him - was the main leader of the rebellion, had purchased his own pardon for forty thousand pounds.	Позднее заключенные узнали, что лорд Грей, фактически возглавлявший восстание, купил себе полное прощение за сорок тысяч фунтов стерлингов.
Peter Blood found this of a piece with the rest. His contempt for King James blazed out at last.	Тут Питер Блад уже не мог не высказать вслух своего презрения к королю Якову.
"Why, here's a filthy mean creature to sit on a throne.	- Какая же низкая и грязная тварь сидит на троне!
If I had known as much of him before as I know to-day, I don't doubt I should have given cause to be where I am now." And then on a sudden thought: "And where will Lord Gildoy be, do you suppose?" he asked.	Если бы мне было известно о нем столько, сколько я знаю сегодня, несомненно я дал бы повод посадить меня в тюрьму гораздо раньше, -заявил он и тут же спросил: - А как вы полагаете, где сейчас лорд Гилдой?
Young Pitt, whom he addressed, turned towards him a face from which the ruddy tan of the sea had faded almost completely during those months of captivity. His grey eyes were round and questioning.	Питт, которому он задал этот вопрос, повернул к Бладу свое лицо, утратившее за несколько месяцев пребывания в тюрьме почти весь морской загар, и серыми округлившимися глазами вопросительно посмотрел на товарища по заключению.
Blood answered him.	- Вы удивляетесь моему вопросу? - спросил Блад.
"Sure, now, we've never seen his lordship since that day at Oglethorpe's.	- В последний раз мы видели его светлость в Оглторпе.
And where are the other gentry that were taken? - the real leaders of this plaguey rebellion.	Меня, естественно, интересует, где другие дворяне - истинные виновники неудачного восстания.
Grey's case explains their absence, I think.	Полагаю, что история с Греем объясняет их отсутствие здесь, в тюрьме.
They are wealthy men that can ransom themselves.	Все они люди богатые и, конечно, давно уж откупились от всяких неприятностей.
Here awaiting the gallows are none but the unfortunates who followed; those who had the honour to lead them go free.	Виселицы ждут только тех несчастных, которые имели глупость следовать за аристократами, а сами аристократы, конечно, свободны.
It's a curious and instructive reversal of the usual way of these things.	Курьезное и поучительное заключение.

Faith, it's an uncertain world entirely!"	Честное слово, насколько же еще глупы люди!
He laughed, and settled down into that spirit of scorn, wrapped in which he stepped later into the great hall of Taunton Castle to take his trial.	Он горько засмеялся и несколько позже с тем же чувством глубочайшего презрения вошел в Таунтонский замок, чтобы предстать перед судом.
With him went Pitt and the yeoman Baynes. The three of them were to be tried together, and their case was to open the proceedings of that ghastly day.	Вместе с ним были доставлены Питт и Бэйнс, ибо все они проходили по одному и тому же делу, с разбора которого и должен был начаться суд.
The hall, even to the galleries - thronged with spectators, most of whom were ladies - was hung in scarlet; a pleasant conceit, this, of the Lord Chief Justice's, who naturally enough preferred the colour that should reflect his own bloody mind.	Огромный зал с галереями, наполненный зрителями, в большинстве дамами, был убран пурпурной материей. Это была чванливая выдумка верховного судьи, барона Джефрейса, жаждавшего крови.
At the upper end, on a raised dais, sat the Lords Commissioners, the five judges in their scarlet robes and heavy dark periwigs, Baron Jeffreys of Wem enthroned in the middle place.	Он сидел на высоком председательском кресле. Пониже сутулились четверо судей в пурпурных мантиях и тяжелых черных париках. А еще ниже сидели двенадцать присяжных заседателей.
The prisoners filed in under guard.	Стража ввела заключенных.
The crier called for silence under pain of imprisonment, and as the hum of voices gradually became hushed, Mr. Blood considered with interest the twelve good men and true that composed the jury.	Судебный пристав, обратившись к публике, потребовал соблюдения полной тишины, угрожая нарушителям тюрьмой. Шум голосов в зале стал постепенно затихать, и Блад пристально разглядывал дюжину присяжных заседателей, которые дали клятву быть "милостивыми и справедливыми".
Neither good nor true did they look.	Однако внешность этих людей свидетельствовала о том, что они не могли думать ни о милости, ни о справедливости.
They were scared, uneasy, and hangdog as any set of thieves caught with their hands in the pockets of their neighbours.	Перепуганные и потрясенные необычной обстановкой, они походили на карманных воров, пойманных с поличным.
They were twelve shaken men, each of whom stood between the sword of the Lord Chief Justice's recent bloodthirsty charge and the wall of his own conscience.	Каждый из двенадцати стоял перед выбором: или меч верховного судьи, или веление своей совести.
From them Mr. Blood's calm, deliberate glance passed on to consider the Lords Commissioners, and particularly the presiding Judge, that Lord Jeffreys, whose terrible fame had come ahead of him from Dorchester.	Затем Блад перевел взгляд на членов суда и его председателя - лорда Джефрейса, о жестокости которого шла ужасная слава.
He beheld a tall, slight man on the young side of forty, with an oval face that was delicately beautiful.	Это был высокий, худой человек лет под сорок, с продолговатым красивым лицом.
There were dark stains of suffering or sleeplessness under the low-lidded eyes, heightening their brilliance and their gentle melancholy.	Синева под глазами, прикрытыми набрякшими веками, подчеркивала блеск его взгляда, полного меланхолии.

The face was very pale, save for the vivid colour of the full lips and the hectic flush on the rather high but inconspicuous cheek-bones. It was something in those lips that marred the perfection of that countenance; a fault, elusive but undeniable, lurked there to belie the fine sensitiveness of those nostrils, the tenderness of those dark, liquid eyes and the noble calm of that pale brow.	На мертвенно бледном лице резко выделялись яркие полные губы и два пятна чахоточного румянца.
The physician in Mr. Blood regarded the man with peculiar interest knowing as he did the agonizing malady from which his lordship suffered, and the amazingly irregular, debauched life that he led in spite of it - perhaps because of it.	Верховный судья, как было известно Бладу, страдал от мучительной болезни, которая уверенно вела его к могиле наиболее кратким путем. И доктор знал также, что, несмотря на близкий конец, а может, и благодаря этому, Джефрейс вел распутный образ жизни.
"Peter Blood, hold up your hand!"	- Питер Блад, поднимите руку!
Abruptly he was recalled to his position by the harsh voice of the clerk of arraigns.	Хриплый голос судебного клерка вернул Блада к действительности.
His obedience was mechanical, and the clerk droned out the wordy indictment which pronounced Peter Blood a false traitor against the Most Illustrious and Most Excellent Prince, James the Second, by the grace of God, of England, Scotland, France, and Ireland King, his supreme and natural lord.	Он повиновался, и клерк монотонным голосом стал читать многословное обвинительное заключение: Блада обвиняли в измене своему верховному и законному владыке Якову II, божьей милостью королю Англии, Шотландии, Франции и Ирландии.
It informed him that, having no fear of God in his heart, but being moved and seduced by the instigation of the Devil, he had failed in the love and true and due natural obedience towards his said lord the King, and had moved to disturb the peace and tranquillity of the kingdom and to stir up war and rebellion to depose his said lord the King from the title, honour, and the regal name of the imperial crown - and much more of the same kind, at the end of all of which he was invited to say whether he was guilty or not guilty.	Обвинительное заключение утверждало, что Блад не только не проявил любви и почтения к своему королю, но, соблазняемый дьяволом, нарушил мир и спокойствие королевства, разжигал войну и мятеж с преступной целью лишить своего короля короны, титула и чести, и в заключение Бладу предлагалось ответить: виновен он или не виновен?
He answered more than was asked. "It's entirely innocent I am."	- Я ни в чем не виновен, - ответил он не задумываясь.
A small, sharp-faced man at a table before and to the right of him bounced up.	Маленький остролицый человек, сидевший впереди судейского стола, подскочил на своем месте.
It was Mr. Pollexfen, the Judge-Advocate.	Это был военный прокурор Полликсфен.
"Are you guilty or not guilty?" snapped this peppery gentleman.	- Виновен или не виновен? - закричал он.
"You must take the words."	- Отвечайте теми же словами, которыми вас спрашивают.
"Words, is it?" said Peter Blood.	- Теми же словами? - переспросил Блад.
"Oh - not guilty."	- Хорошо! Не виновен.

And he went on, addressing himself to the bench. "On this same subject of words, may it please your lordships, I am guilty of nothing to justify any of those words I have heard used to describe me, unless it be of a want of patience at having been closely confined for two months and longer in a foetid gaol with great peril to my health and even life."	- И, обращаясь к судьям, сказал: - Я должен заявить, что не сделал ничего, о чем говорится в обвинительном заключении. Меня можно обвинить только в недостатке терпения во время двухмесячного пребывания в зловонной тюрьме, где мое здоровье и моя жизнь подвергались величайшей опасности...
Being started, he would have added a deal more; but at this point the Lord Chief Justice interposed in a gentle, rather plaintive voice.	Он мог бы сказать еще многое, но верховный судья прервал его мягким, даже жалобным голосом:
"Look you, sir: because we must observe the common and usual methods of trial, I must interrupt you now.	- Я вынужден прервать вас. Мы ведь обязаны соблюдать общепринятые судебные нормы.
You are no doubt ignorant of the forms of law?"	Как я вижу, вы не знакомы с судебной процедурой?
"Not only ignorant, my lord, but hitherto most happy in that ignorance.	- Не только не знаком, но до сих пор был счастлив в своем неведении.
I could gladly have forgone this acquaintance with them."	Если бы это было возможно, я вообще с радостью воздержался бы от подобного знакомства.
A pale smile momentarily lightened the wistful countenance.	Слабая улыбка на мгновенье скользнула по грустному лицу верховного судьи.
"I believe you.	- Я верю вам.
You shall be fully heard when you come to your defence.	Вы будете иметь возможность сказать все, что хотите, когда выступите в свою защиту.
But anything you say now is altogether irregular and improper."	Однако то, что вам хочется сказать сейчас, и неуместно и незаконно.
Enheartened by that apparent sympathy and consideration, Mr. Blood answered thereafter, as was required of him, that he would be tried by God and his country.	Блад, удивленный и обрадованный явной симпатией и предупредительностью судьи, выразил согласие, чтобы его судили бог и страна[13].
Whereupon, having prayed to God to send him a good deliverance, the clerk called upon Andrew Baynes to hold up his hand and plead.	Вслед за этим клерк, помолившись богу и попросив его помочь вынести справедливый приговор, вызвал Эндрью Бэйнса, приказал ему поднять руку и ответить на обвинение.
From Baynes, who pleaded not guilty, the clerk passed on to Pitt, who boldly owned his guilt.	От Бэйнса, признавшего себя невиновным, клерк перешел к Питту, и последний дерзко признал свою вину.
The Lord Chief Justice stirred at that.	Верховный судья оживился.
"Come; that's better," quoth he, and his four scarlet brethren nodded.	- Ну, вот так будет лучше, - сказал он, и его коллеги в пурпурных мантиях послушно закивали головами.
"If all were as obstinate as his two fellow-rebels, there would never be an end."	- Если бы все упрямились, как вот эти несомненные бунтовщики, заслуживающие казни,- и он слабым жестом руки указал на Блада и Бэйнса, - мы никогда бы не закончили наше дело.
After that ominous interpolation, delivered with an inhuman iciness that sent a shiver through the court, Mr. Pollexfen got to his feet.	Зловещее замечание судьи заставило всех присутствующих содрогнуться. После этого поднялся Полликсфен.

With great prolixity he stated the general case against the three men, and the particular case against Peter Blood, whose indictment was to be taken first.	Многословно изложив существо дела, по которому обвинялись все трое подсудимых, он перешел к обвинению Питера Блада, дело которого разбиралось первым.
The only witness called for the King was Captain Hobart.	Единственным свидетелем обвинения был капитан Гобарт.
He testified briskly to the manner in which he had found and taken the three prisoners, together with Lord Gildoy.	Он живо обрисовал обстановку, в которой он нашел и арестовал трех подсудимых вместе с лордом Гилдоем.
Upon the orders of his colonel he would have hanged Pitt out of hand, but was restrained by the lies of the prisoner Blood, who led him to believe that Pitt was a peer of the realm and a person of consideration.	Согласно приказу своего полковника, капитан обязан был повесить Питта на месте, если бы этому не помешала ложь подсудимого Блада, который заявил, что Питт является пэром и лицом, заслуживающим внимания.
As the Captain's evidence concluded, Lord Jeffreys looked across at Peter Blood.	По окончании показаний капитана лорд Джефрейс посмотрел на Питера Блада:
"Will the prisoner Blood ask the witness any questions?"	- Есть ли у вас какие-либо вопросы к свидетелю?
"None, my lord.	- Никаких вопросов у меня нет, ваша честь.
He has correctly related what occurred."	Он правильно изложил то, что произошло.
"I am glad to have your admission of that without any of the prevarications that are usual in your kind.	- Рад слышать, что вы не прибегаете к уверткам, обычным для людей вашего типа.
And I will say this, that here prevarication would avail you little.	Должен сказать, что никакие увиливания вам здесь и не помогли бы.
For we always have the truth in the end.	В конце концов, мы всегда добьемся правды.
Be sure of that."	Можете не сомневаться.
Baynes and Pitt similarly admitted the accuracy of the Captain's evidence, whereupon the scarlet figure of the Lord Chief Justice heaved a sigh of relief.	Бэйнс и Питт, в свою очередь, подтвердили правильность показаний капитана. Верховный судья, вздохнув с облегчением, заявил:
"This being so, let us get on, in God's name; for we have much to do."	- Ну, если все ясно, так, ради бога, не будем тянуть, ибо у нас еще много дел.
There was now no trace of gentleness in his voice. It was brisk and rasping, and the lips through which it passed were curved in scorn.	- Сейчас уже в его голосе не осталось и признаков мягкости.
"I take it, Mr. Pollexfen, that the wicked treason of these three rogues being established - indeed, admitted by them - there is no more to be said."	- Я полагаю, господин Полликсфен, что, коль скоро факт подлой измены этих трех мерзавцев установлен и, более того, признан ими самими, говорить больше не о чем.
Peter Blood's voice rang out crisply, on a note that almost seemed to contain laughter.	Но тут прозвучал твердый и почти насмешливый голос Питера Блада:
"May it please your lordship, but there's a deal more to be said."	- Если вам будет угодно выслушать, то говорить есть о чем.
His lordship looked at him, first in blank amazement at his audacity, then gradually with an expression of dull anger.	Верховный судья взглянул на Блада с величайшим изумлением, пораженный его дерзостью, но затем изумление его сменилось гневом.

The scarlet lips fell into unpleasant, cruel lines that transfigured the whole countenance.	На неестественно красных губах появилась неприятная, жесткая улыбка, исказившая его лицо.
"How now, rogue?	- Что еще тебе нужно, подлец?
Would you waste our time with idle subterfuge?"	Ты опять будешь отнимать у нас время своими бесполезными увертками?
"I would have your lordship and the gentlemen of the jury hear me on my defence, as your lordship promised that I should be heard."	- Я бы хотел, чтобы ваша честь и господа присяжные заседатели выслушали, как это вы мне обещали, что я скажу в свою защиту.
"Why, so you shall, villain; so you shall." His lordship's voice was harsh as a file.	- Ну что же... Послушаем... - Резкий голос верховного судьи внезапно сорвался и стал глухим.
He writhed as he spoke, and for an instant his features were distorted.	Фигура судьи скорчилась.
A delicate dead-white hand, on which the veins showed blue, brought forth a handkerchief with which he dabbed his lips and then his brow.	Своей белой рукой с набухшими синими венами он достал носовой платок и прижал его к губам.
Observing him with his physician's eye, Peter Blood judged him a prey to the pain of the disease that was destroying him.	Питер Блад понял как врач, что Джефрейс испытывает сейчас приступ боли, вызванной разрушающей его болезнью.
"So you shall.	Но судья, пересилив боль, продолжал: - Говори!
But after the admission made, what defence remains?"	Хотя что еще можно сказать в свою защиту после того, как во всем признался?
"You shall judge, my lord."	- Вы сами об этом будете судить, ваша честь.
"That is the purpose for which I sit here."	- Для этого я сюда и прислан.
"And so shall you, gentlemen." Blood looked from judge to jury. The latter shifted uncomfortably under the confident flash of his blue eyes.	- Прошу и вас, господа, - обратился Блад к членам суда, которые беспокойно задвигались под уверенным взглядом его светло-синих глаз.
Lord Jeffreys's bullying charge had whipped the spirit out of them. Had they, themselves, been prisoners accused of treason, he could not have arraigned them more ferociously.	Присяжные заседатели смертельно боялись Джефрейса, ибо он вел себя с ними так, будто они сами были подсудимыми, обвиняемыми в измене.
Peter Blood stood boldly forward, erect, self-possessed, and saturnine. He was freshly shaven, and his periwig, if out of curl, was at least carefully combed and dressed.	Питер Блад смело вышел вперед... Он держался прямо и уверенно, но лицо его было мрачно.
"Captain Hobart has testified to what he knows - that he found me at Oglethorpe's Farm on the Monday morning after the battle at Weston. But he has not told you what I did there."	- Капитан Гобарт в самом деле нашел меня в усадьбе Оглторп, - сказал Блад спокойно, - однако он умолчал о том, что я там делал.
Again the Judge broke in. "Why, what should you have been doing there in the company of rebels, two of whom - Lord Gildoy and your fellow there - have already admitted their guilt?"	- Ну, а что же ты должен был делать там в компании бунтовщиков, чья вина уже доказана?
"That is what I beg leave to tell your lordship."	- Именно это я и прошу разрешить мне сказать.

"I pray you do, and in God's name be brief, man.	- Говори, но только короче.
For if I am to be troubled with the say of all you traitor dogs, I may sit here until the Spring Assizes."	Если мне придется выслушать все, что здесь захотят болтать собакипредатели, нам нужно будет заседать до весны.
"I was there, my lord, in my quality as a physician, to dress Lord Gildoy's wounds."	- Я был там, ваша честь, для того, чтобы врачевать раны лорда Гилдоя.
"What's this?	- Что такое?
Do you tell us that you are a physician?"	Ты хочешь сказать нам, что ты доктор?
"A graduate of Trinity College, Dublin."	- Да, я окончил Тринити-колледж в Дублине.
"Good God!" cried Lord Jeffreys, his voice suddenly swelling, his eyes upon the jury.	- Боже милосердный! - вскричал Джефрейс, в голосе которого вновь зазвучала сила.
"What an impudent rogue is this!	- Поглядите на этого мерзавца! - обратился он к членам суда.
You heard the witness say that he had known him in Tangiers some years ago, and that he was then an officer in the French service.	- Ведь свидетель показал, что несколько лет назад встречал его в Танжере как офицера французской армии.
You heard the prisoner admit that the witness had spoken the truth?"	Вы слышали и признание самого подсудимого о том, что показания свидетеля правильны.
"Why, so he had.	- Я признаю это и сейчас.
Yet what I am telling you is also true, so it is.	Но вместе с тем правильно также и то, что сказал я.
For some years I was a soldier; but before that I was a physician, and I have been one again since January last, established in Bridgewater, as I can bring a hundred witnesses to prove."	Несколько лет мне пришлось быть солдатом, но раньше я был врачом и с января этого года, обосновавшись в Бриджуотере, вернулся к своей профессии доктора, что может подтвердить сотня свидетелей.
"There's not the need to waste our time with that.	- Не хватало еще тратить на это время!
I will convict you out of your own rascally mouth.	Я вынесу приговор на основании твоих же собственных слов, подлец!
I will ask you only this: How came you, who represent yourself as a physician peacefully following your calling in the town of Bridgewater, to be with the army of the Duke of Monmouth?"	Еще раз спрашиваю: как ты, выдающий себя за врача, мирно занимавшегося практикой в Бриджуотере, оказался в армии Монмута?
"I was never with that army.	- Я никогда не был в этой армии.
No witness has sworn to that, and I dare swear that no witness will.	Ни один свидетель не показал этого и, осмеливаюсь утверждать, не покажет.
I never was attracted to the late rebellion. I regarded the adventure as a wicked madness.	Я не сочувствовал целям восстания и считал эту авантюру сумасшествием.
I take leave to ask your lordship" (his brogue became more marked than ever) "what should I, who was born and bred a papist, be doing in the army of the Protestant Champion?"	С вашего разрешения, хочу спросить у вас: что мог делать я, католик, в армии протестантов?
"A papist thou?" The judge gloomed on him a moment.	- Католик? - мрачно переспросил судья, взглянув на него.

"Art more like a snivelling, canting Jack Presbyter.	- Ты - хныкающий ханжа-протестант!
I tell you, man, I can smell a Presbyterian forty miles."	Должен сказать тебе, молодой человек, что я носом чую протестанта за сорок миль.
"Then I'll take leave to marvel that with so keen a nose your lordship can't smell a papist at four paces."	- В таком случае, удивляюсь, почему вы, обладая столь чувствительным носом, не можете узнать католика на расстоянии четырех шагов.
There was a ripple of laughter in the galleries, instantly quelled by the fierce glare of the Judge and the voice of the crier.	С галерей послышался смех, немедленно умолкший после направленных туда свирепых взглядов судьи и криков судебного пристава.
Lord Jeffreys leaned farther forward upon his desk. He raised that delicate white hand, still clutching its handkerchief, and sprouting from a froth of lace.	Подняв изящную, белую руку, все еще сжимавшую носовой платок, и подчеркивая каждое слово угрожающим покачиванием указательного пальца, Джефрейс сказал:
"We'll leave your religion out of account for the moment, friend," said he.	- Вопрос о твоей религии, мой друг, мы обсуждать не будем.
"But mark what I say to you." With a minatory forefinger he beat the time of his words. "Know, friend, that there is no religion a man can pretend to can give a countenance to lying.	Однако запомни, что я тебе скажу: никакая религия не может оправдать ложь.
Thou hast a precious immortal soul, and there is nothing in the world equal to it in value.	У тебя есть бессмертная душа.
Consider that the great God of Heaven and Earth, before Whose tribunal thou and we and all persons are to stand at the last day, will take vengeance on thee for every falsehood, and justly strike thee into eternal flames, make thee drop into the bottomless pit of fire and brimstone, if thou offer to deviate the least from the truth and nothing but the truth.	Подумай об этом, а также о том, что всемогущий бог, перед судом которого и ты, и мы, и все люди предстанем в день великого судилища, накажет тебя за малейшую ложь и бросит в бездну, полную огня и кипящей серы.
For I tell thee God is not mocked.	Бога нельзя обмануть! Помни об этом всегда.
On that I charge you to answer truthfully. How came you to be taken with these rebels?"	А сейчас скажи: как случилось, что тебя захватили вместе с бунтовщиками?
Peter Blood gaped at him a moment in consternation. The man was incredible, unreal, fantastic, a nightmare judge. Then he collected himself to answer.	Питер Блад с изумлением и ужасом взглянул на судью:
"I was summoned that morning to succour Lord Gildoy, and I conceived it to be the duty imposed upon me by my calling to answer that summons."	- В то утро, ваша честь, меня вызвали к раненому лорду Гилдою. По долгу профессии я считал своей обязанностью оказать ему помощь.
"Did you so?"	- Своей обязанностью?
The Judge, terrible now of aspect - his face white, his twisted lips red as the blood for which they thirsted -glared upon him in evil mockery.	- И судья с побелевшим лицом, перекошенным усмешкой, гневно взглянул на Блада.
Then he controlled himself as if by an effort. He sighed. He resumed his earlier gentle plaintiveness. "Lord!	Затем, овладев собой, Джефрейс глубоко вздохнул и с прежней мягкостью сказал: - О, мой бог!
How you waste our time.	Нельзя же так испытывать наше терпение.
But I'll have patience with you.	Ну хорошо.

Who summoned you?"	Скажите, кто вас вызывал?
"Master Pitt there, as he will testify."	- Находящийся здесь Питт. Он может подтвердить мои слова.
"Oh!	- Ага!
Master Pitt will testify - he that is himself a traitor self-confessed.	Подтвердит Питт, уже сознавшийся в своей измене.
Is that your witness?"	И это - ваш свидетель?
"There is also Master Baynes here, who can answer to it."	- Здесь находится и Эндрью Бэйнс. Он скажет то же самое.
"Good Master Baynes will have to answer for himself; and I doubt not he'll be greatly exercised to save his own neck from a halter.	- Дорогому Бэйнсу еще предстоит самому ответить за свои прегрешения. Полагаю, он будет очень занят, спасая свою собственную шею от веревки.
Come, come, sir; are these your only witnesses?"	Так, так! И что все ваши свидетели?
"I could bring others from Bridgewater, who saw me set out that morning upon the crupper of Master Pitt's horse."	- Почему же все, ваша честь? Можно вызвать из Бриджуотера и других свидетелей, которые видели, как я уезжал вместе с Питтом на крупе, его лошади.
His lordship smiled. "It will not be necessary.	- О, в этом не будет необходимости, - улыбнулся верховный судья.
For, mark me, I do not intend to waste more time on you.	- Я не намерен тратить на вас время.
Answer me only this: When Master Pitt, as you pretend, came to summon you, did you know that he had been, as you have heard him confess, of Monmouth's following?"	Скажите мне только одно: когда Питт, как вы утверждаете, явился за вами, знали ли вы, что он был сторонником Монмута, в чем он уже здесь сознался?
"I did, My lord."	- Да, ваша честь, я знал об этом.
"You did!	- Вы знали!
Ha!"	Ага!
His lordship looked at the cringing jury and uttered a short, stabbing laugh.	- И верховный судья грозно посмотрел на присяжных заседателей, съежившихся от страха.
"Yet in spite of that you went with him?"	- И все же, несмотря на это, вы поехали с ним?
"To succour a wounded man, as was my sacred duty."	- Да, я считал святым долгом оказать помощь раненому человеку.
"Thy sacred duty, sayest thou?" Fury blazed out of him again.	- Ты называешь это святым долгом, мерзавец?! -заорал судья.
"Good God! What a generation of vipers do we live in!	- Боже милосердный!
Thy sacred duty, rogue, is to thy King and to God.	Твой святой долг, подлец, служить королю и богу!
But let it pass.	Но не будем говорить об этом.
Did he tell you whom it was that you were desired to succour?"	Сказал ли вам этот Питт, кому именно нужна была ваша помощь?

"Lord Gildoy - yes."	- Да, лорду Гилдою.
"And you knew that Lord Gildoy had been wounded in the battle, and on what side he fought?"	- А знали ли вы, что лорд Гилдой был ранен в сражении и на чьей стороне он сражался?
"I knew."	- Да, знал.
"And yet, being, as you would have us believe, a true and loyal subject of our Lord the King, you went to succour him?"	- И тем не менее, будучи, как вы нас пытаетесь убедить, лояльным подданным нашего короля, вы отправились к Гилдою?
Peter Blood lost patience for a moment.	На мгновение Питер Блад потерял терпение.
"My business, my lord, was with his wounds, not with his politics."	- Меня занимали его раны, а не его политические взгляды! - сказал он резко.
A murmur from the galleries and even from the jury approved him. It served only to drive his terrible judge into a deeper fury.	На галереях и даже среди присяжных заседателей раздался одобрительный шепот, который лишь усилил ярость верховного судьи.
"Jesus God!	- Господи Исусе!
Was there ever such an impudent villain in the world as thou?"	Жил ли еще когда-либо на свете такой бесстыжий злодей, как ты?
He swung, white-faced, to the jury.	- И Джефрейс повернул свое мертвенно-бледное лицо к членам суда.
"I hope, gentlemen of the jury, you take notice of the horrible carriage of this traitor rogue, and withal you cannot but observe the spirit of this sort of people, what a villainous and devilish one it is.	- Я обращаю ваше внимание, господа, на отвратительное поведение этого подлого изменника.
Out of his own mouth he has said enough to hang him a dozen times. Yet is there more. Answer me this, sir: When you cozened Captain Hobart with your lies concerning the station of this other traitor Pitt, what was your business then?"	Того, в чем он сам сознался, достаточно, чтобы повесить его десять раз... Ответьте мне, подсудимый, какую цель вы преследовали, мороча капитана Г обарта враньем о высоком сане изменника Питта?
"To save him from being hanged without trial, as was threatened."	- Я хотел спасти его от виселицы без суда.
"What concern was it of yours whether or how the wretch was hanged?"	- Какое вам было дело до этого негодяя?
"Justice is the concern of every loyal subject, for an injustice committed by one who holds the King's commission is in some sense a dishonour to the King's majesty."	- Забота о справедливости - долг каждого верноподданного, - спокойно сказал Питер Блад.- Несправедливость, совершенная любым королевским слугой, в известной мере бесчестит самого короля.
It was a shrewd, sharp thrust aimed at the jury, and it reveals, I think, the alertness of the man's mind, his self-possession ever steadiest in moments of dire peril.	Это был сильный выпад по адресу суда, обнаруживающий, как мне кажется, самообладание Блада и остроту его ума, особенно усиливавшиеся в моменты величайшей опасности.
With any other jury it must have made the impression that he hoped to make.	На любой другой состав суда эти слова произвели бы именно то впечатление, на которое и рассчитывал Блад.
It may even have made its impression upon these poor pusillanimous sheep.	Бедные, малодушные овцы, исполнявшие роли присяжных, заколебались.

But the dread judge was there to efface it.	Но тут снова вмешался Джефрейс.
He gasped aloud, then flung himself violently forward.	Он громко, с трудом задышал, а затем неистово ринулся в атаку, чтобы сгладить благоприятное впечатление, произведенное словами Блада.
"Lord of Heaven!" he stormed.	- Владыка небесный! - закричал судья.
"Was there ever such a canting, impudent rascal?	- Видали вы когда-нибудь такого наглеца?!
But I have done with you.	Но я уже разделался с тобой.
I see thee, villain, I see thee already with a halter round thy neck."	Кончено! Я вижу, злодей, веревку на твоей шее!
Having spoken so, gloatingly, evilly, he sank back again, and composed himself.	Выпалив эти слова, которые не давали возможности присяжным прислушаться к голосу своей совести, Джефрейс опустился в кресло и вновь овладел собой.
It was as if a curtain fell.	Судебная комедия была окончена.
All emotion passed again from his pale face. Back to invest it again came that gentle melancholy.	На бледном лице судьи не осталось никаких следов возбуждения, оно сменилось выражением тихой меланхолии.
Speaking after a moment's pause, his voice was soft, almost tender, yet every word of it carried sharply through that hushed court.	Помолчав, он заговорил мягким, почти нежным голосом, однако каждое его слово отчетливо раздавалось в притихшем зале:
"If I know my own heart it is not in my nature to desire the hurt of anybody, much less to delight in his eternal perdition.	- Не в моем характере причинять кому-либо вред или радоваться чьей-либо гибели.
It is out of compassion for you that I have used all these words - because I would have you have some regard for your immortal soul, and not ensure its damnation by obdurately persisting in falsehood and prevarication.	Только из сострадания к вам я употребил все эти слова, надеясь, что вы сами позаботитесь о своей бессмертной душе, а не будете способствовать ее проклятию, упорствуя и лжесвидетельствуя.
But I see that all the pains in the world, and all compassion and charity are lost upon you, and therefore I will say no more to you."	Но я вижу, что все мои усилия, все мое сострадание и милосердие бесполезны. Мне не о чем больше с вами говорить.
He turned again to the jury that countenance of wistful beauty.	- И, повернувшись к членам суда, он сказал: -Господа!
"Gentlemen, I must tell you for law, of which we are the judges, and not you, that if any person be in actual rebellion against the King, and another person - who really and actually was not in rebellion - does knowingly receive, harbour, comfort, or succour him, such a person is as much a traitor as he who indeed bore arms.	Как представитель закона, истолкователями которого являемся мы - судьи, а не обвиняемый, должен напомнить вам, что если кто-то, хотя бы и не участвовавший в мятеже против короля, сознательно принимает, укрывает и поддерживает мятежника, то этот человек является таким же предателем, как и тот, кто имел в руках оружие. Таков закон!
We are bound by our oaths and consciences to declare to you what is law; and you are bound by your oaths and your consciences to deliver and to declare to us by your verdict the truth of the facts."	Руководствуясь сознанием своего долга и данной вами присягой, вы обязаны вынести справедливый приговор.

Upon that he proceeded to his summing-up, showing how Baynes and Blood were both guilty of treason, the first for having harboured a traitor, the second for having succoured that traitor by dressing his wounds.	После этого верховный судья приступил к изложению речи, в которой пытался доказать, что и Бэйнс и Блад виновны в измене: первый - за укрытие предателя, а второй - за оказание ему медицинской помощи.
He interlarded his address by sycophantic allusions to his natural lord and lawful sovereign, the King, whom God had set over them, and with vituperations of Nonconformity and of Monmouth, of whom - in his own words - he dared boldly affirm that the meanest subject within the kingdom that was of legitimate birth had a better title to the crown. "Jesus God! That ever we should have such a generation of vipers among us," he burst out in rhetorical frenzy.	Речь судьи была усыпана льстивыми ссылками на законного государя и повелителя - короля, поставленного богом над всеми, и бранью в адрес протестантов и Монмута, о котором он сказал, что любой законнорожденный бедняк в королевстве имел больше прав на престол, нежели мятежный герцог.
And then he sank back as if exhausted by the violence he had used. A moment he was still, dabbing his lips again; then he moved uneasily; once more his features were twisted by pain, and in a few snarling, almost incoherent words he dismissed the jury to consider the verdict.	Закончив свою речь, он, обессиленный, не опустился, а упал в свое кресло и несколько минут сидел молча, вытирая платком губы. Потом, корчась от нового приступа боли, он приказал членам суда отправиться на совещание.
Peter Blood had listened to the intemperate, the blasphemous, and almost obscene invective of that tirade with a detachment that afterwards, in retrospect, surprised him.	Питер Блад выслушал речь Джефрейса с отрешенностью, которая впоследствии, когда он вспоминал эти часы, проведенные в зале суда, не раз удивляла его.
He was so amazed by the man, by the reactions taking place in him between mind and body, and by his methods of bullying and coercing the jury into bloodshed, that he almost forgot that his own life was at stake.	Он был так поражен поведением верховного судьи и быстрой сменой его настроений, что почти забыл об опасности, угрожавшей его собственной жизни.
The absence of that dazed jury was a brief one. The verdict found the three prisoners guilty.	Отсутствие членов суда было таким же кратким, как и их приговор: все трое признавались виновными.
Peter Blood looked round the scarlet-hung court. For an instant that foam of white faces seemed to heave before him.	Питер Блад обвел взглядом зал суда, и на одно мгновение сотни бледных лиц заколебались перед ним.
Then he was himself again, and a voice was asking him what he had to say for himself, why sentence of death should not be passed upon him, being convicted of high treason.	Однако он быстро овладел собой и услышал, что кто-то его спрашивает: может ли он сказать, почему ему не должен быть вынесен смертный приговор [14] после признания его виновным вгосударственной измене?
He laughed, and his laugh jarred uncannily upon the deathly stillness of the court.	Он внезапно засмеялся, и смех этот странно и жутко прозвучал в мертвой тишине зала.
It was all so grotesque, such a mockery of justice administered by that wistful-eyed jack-pudding in scarlet, who was himself a mockery - the venal instrument of a brutally spiteful and vindictive king.	Правосудие, отправляемое больным маньяком в пурпурной мантии, было сплошным издевательством. Да и сам верховный судья -продажный инструмент жестокого, злобного и мстительного короля - был насмешкой над правосудием.
His laughter shocked the austerity of that same jack-pudding.	Но даже и на этого маньяка подействовал смех Блада.

"Do you laugh, sirrah, with the rope about your neck, upon the very threshold of that eternity you are so suddenly to enter into?"	- Вы смеетесь на пороге вечности, стоя с веревкой на шее? - удивленно спросил верховный судья.
And then Blood took his revenge.	И здесь Блад использовал представившуюся ему возможность мести:
"Faith, it's in better case I am for mirth than your lordship.	- Честное слово, у меня больше оснований для радости, нежели у вас.
For I have this to say before you deliver judgment. Your lordship sees me - an innocent man whose only offence is that I practised charity - with a halter round my neck.	Прежде чем будет утвержден мой приговор, я должен сказать следующее: вы видите меня, невинного человека, с веревкой на шее, хотя единственная моя вина в том, что я выполнил свой долг, долг врача.
Your lordship, being the justiciar, speaks with knowledge of what is to come to me.	Вы выступали здесь, заранее зная, что меня ожидает.
I, being a physician, may speak with knowledge of what is to come to your lordship.	А я как врач могу заранее сказать, что ожидает вас, ваша честь.
And I tell you that I would not now change places with you - that I would not exchange this halter that you fling about my neck for the stone that you carry in your body.	И, зная это, заявляю вам, что даже сейчас я не поменялся бы с вами местами, не сменял бы той веревки, которой вы хотите меня удавить, на тот камень, который вы в себе носите.
The death to which you may doom me is a light pleasantry by contrast with the death to which your lordship has been doomed by that Great Judge with whose name your lordship makes so free."	Смерть, к которой вы приговорите меня, будет истинным удовольствием по сравнению с той смертью, к которой вас приговорил тот господь бог, чье имя вы здесь так часто употребляете.
The Lord Chief Justice sat stiffly upright, his face ashen, his lips twitching, and whilst you might have counted ten there was no sound in that paralyzed court after Peter Blood had finished speaking.	Бледный, с судорожно дергающимися губами, верховный судья неподвижно застыл в своем кресле. В зале стояла полнейшая тишина.
All those who knew Lord Jeffreys regarded this as the lull before the storm, and braced themselves for the explosion.	Все, кто знал Джефрейса, решили, что это затишье перед бурей, и уже готовились к взрыву.
But none came.	Но никакого взрыва не последовало.
Slowly, faintly, the colour crept back into that ashen face.	На лице одетого в пурпур судьи медленно проступил слабый румянец.
The scarlet figure lost its rigidity, and bent forward.	Джефрейс как бы выходил из состояния оцепенения.
His lordship began to speak. In a muted voice and briefly - much more briefly than his wont on such occasions and in a manner entirely mechanical, the manner of a man whose thoughts are elsewhere while his lips are speaking - he delivered sentence of death in the prescribed form, and without the least allusion to what Peter Blood had said.	Он с трудом поднялся и приглушенным голосом, совершенно механически, как человек, мысли которого заняты совсем другим, вынес смертный приговор, не ответив ни слова на то, о чем говорил Питер Блад.
Having delivered it, he sank back exhausted, his eyes half-closed, his brow agleam with sweat.	Произнеся приговор, судья снова опустился в кресло. Глаза его были полузакрыты, а на лбу блестели капли пота.
The prisoners filed out.	Стража увела заключенных.

Mr. Pollexfen - a Whig at heart despite the position of Judge-Advocate which he occupied - was overheard by one of the jurors to mutter in the ear of a brother counsename = "note"	Один из присяжных заседателей случайно подслушал, как Полликсфен, несмотря на свое положение военного прокурора, втайне бывший вигом, тихо сказал своему коллеге-адвокату:
"On my soul, that swarthy rascal has given his lordship a scare.	- Клянусь богом, этот черномазый мошенник до смерти перепугал верховного судью.
It's a pity he must hang.	Жаль, что его должны повесить.
For a man who can frighten Jeffreys should go far."	Человек, способный устрашить Джефрейса, пошел бы далеко.
Chapter IV	Глава IV
HUMAN MERCHANDISE	ТОРГОВЛЯ ЛЮДЬМИ
Mr. Pollexfen was at one and the same time right and wrong - a condition much more common than is generally supposed.	Полликсфен был прав и неправ в одно и то же время.
He was right in his indifferently expressed thought that a man whose mien and words could daunt such a lord of terror as Jeffreys, should by the dominance of his nature be able to fashion himself a considerable destiny.	Он был прав в своем мнении, что человек, способный вывести из себя такого деспота, как Джефрейс, должен был сделать хорошую карьеру.
He was wrong - though justifiably so - in his assumption that Peter Blood must hang.	И в то же время он был неправ, считая предстоящую казнь Питера Блада неизбежной.
I have said that the tribulations with which he was visited as a result of his errand of mercy to Oglethorpe's Farm contained - although as yet he did not perceive it, perhaps - two sources of thankfulness: one that he was tried at all; the other that his trial took place on the 19th of September.	Я уже сказал, что несчастья, обрушившиеся на Блада в результате его посещения усадьбы Оглторп, включали в себя и два обстоятельства положительного порядка: первое, что его вообще судили, и второе, что суд состоялся 19 сентября.
Until the 18th, the sentences passed by the court of the Lords Commissioners had been carried out literally and expeditiously.	До 18 сентября приговоры суда приводились в исполнение немедленно.
But on the morning of the 19th there arrived at Taunton a courier from Lord Sunderland, the Secretary of State, with a letter for Lord Jeffreys wherein he was informed that His Majesty had been graciously pleased to command that eleven hundred rebels should be furnished for transportation to some of His Majesty's southern plantations, Jamaica, Barbados, or any of the Leeward Islands.	Но утром 19 сентября в Таунтон прибыл курьер от государственного министра лорда Сэндерленда с письмом на имя лорда Джефрейса. В письме сообщалось, что его величество король милостиво приказывает отправить тысячу сто бунтовщиков в свои южные колонии на Ямайке, Барбадосе и на Подветренных островах.
You are not to suppose that this command was dictated by any sense of mercy.	Вы, конечно, не предполагаете, что это приказание диктовалось какими-то соображениями гуманности.
Lord Churchill was no more than just when he spoke of the King's heart as being as insensible as marble.	Лорд Черчилль, один из видных сановников Якова II, был совершенно прав, заметив как-то, что сердце короля столь же чувствительно, как камень.

It had been realized that in these wholesale hangings there was taking place a reckless waste of valuable material. Slaves were urgently required in the plantations, and a healthy, vigorous man could be reckoned worth at least from ten to fifteen pounds.	"Гуманность" объяснялась просто: массовые казни были безрассудной тратой ценного человеческого материала, в то время как в колониях не хватало людей для работы на плантациях, и здорового, сильного мужчину можно было продать за 10-15 фунтов стерлингов.
Then, there were at court many gentlemen who had some claim or other upon His Majesty's bounty. Here was a cheap and ready way to discharge these claims.	Немало сановников при дворе короля имели основания претендовать на королевскую щедрость, и сейчас представлялся дешевый и доступный способ для удовлетворения их насущных нужд.
From amongst the convicted rebels a certain number might be set aside to be bestowed upon those gentlemen, so that they might dispose of them to their own profit.	В конце концов, что стоило королю подарить своим приближенным некоторое количество осужденных бунтовщиков?
My Lord Sunderland's letter gives precise details of the royal munificence in human flesh.	В своем письме лорд Сэндерленд подробно описывал все детали королевской милости, заключенной в человеческой плоти и крови.
A thousand prisoners were to be distributed among some eight courtiers and others, whilst a postscriptum to his lordship's letter asked for a further hundred to be held at the disposal of the Queen.	Тысяча осужденных отдавалась восьми царедворцам, а сто поступали в собственность королевы.
These prisoners were to be transported at once to His Majesty's southern plantations, and to be kept there for the space of ten years before being restored to liberty, the parties to whom they were assigned entering into security to see that transportation was immediately effected.	Всех этих людей следовало немедленно отправить в южные владения короля, где они и должны были содержаться впредь до освобождения через десять лет. Лица, которым передавались заключенные, обязывались обеспечить их немедленную перевозку.
We know from Lord Jeffreys's secretary how the Chief Justice inveighed that night in drunken frenzy against this misplaced clemency to which His Majesty had been persuaded.	От секретаря лорда Джефрейса мы знаем, как в эту ночь верховный судья в пьяном бешенстве яростно поносил это недопустимое, на его взгляд, "милосердие" короля.
We know how he attempted by letter to induce the King to reconsider his decision. But James adhered to it.	Нам известно, что в письме, посланном королю, верховный судья пытался убедить его пересмотреть свое решение, однако король Яков отказался это сделать.
It was - apart from the indirect profit he derived from it - a clemency full worthy of him.	Не говоря уже о косвенных прибылях, которые он получал от этого "милосердия", оно вполне соответствовало его характеру.
He knew that to spare lives in this fashion was to convert them into living deaths. Many must succumb in torment to the horrors of West Indian slavery, and so be the envy of their surviving companions.	Король понимал, что многие заключенные умрут мучительной смертью, будучи не в состоянии перенести ужасы рабства в Вест-Индии, и судьбе их будут завидовать оставшиеся в живых товарищи.

Thus it happened that Peter Blood, and with him Jeremy Pitt and Andrew Baynes, instead of being hanged, drawn, and quartered as their sentences directed, were conveyed to Bristol and there shipped with some fifty others aboard the Jamaica Merchant.	Так случилось, что Питер Блад, а с ним Эндрью Бэйнс и Джереми Питт, вместо того чтобы быть повешенными, колесованными и четвертованными, как определялось в приговоре, были отправлены вместе с другими пятьюдесятью заключенными в Бристоль, а оттуда морем на корабле "Ямайский купец".
From close confinement under hatches, ill-nourishment and foul water, a sickness broke out amongst them, of which eleven died.	От большой скученности, плохой пищи и гнилой воды среди осужденных вспыхнули болезни, унесшие в океанскую могилу одиннадцать человек.
Amongst these was the unfortunate yeoman from Oglethorpe's Farm, brutally torn from his quiet homestead amid the fragrant cider orchards for no other sin but that he had practised mercy.	Среди погибших оказался и несчастный Бэйнс.
The mortality might have been higher than it was but for Peter Blood.	Смертность среди заключенных, однако, была сокращена вмешательством Питера Блада.
At first the master of the Jamaica Merchant had answered with oaths and threats the doctor's expostulations against permitting men to perish in this fashion, and his insistence that he should be made free of the medicine chest and given leave to minister to the sick.	Вначале капитан "Ямайского купца" бранью и угрозами встречал настойчивые просьбы врача разрешить ему доступ к ящику с лекарствами для оказания помощи больным.
But presently Captain Gardner came to see that he might be brought to task for these too heavy losses of human merchandise and because of this he was belatedly glad to avail himself of the skill of Peter Blood.	Но потом капитан Гарднер сообразил, что его, чего доброго, еще притянут к ответу за слишком большие потери живого товара. С некоторым запозданием он все же воспользовался медицинскими познаниями Питера Блада.
The doctor went to work zealously and zestfully, and wrought so ably that, by his ministrations and by improving the condition of his fellow-captives, he checked the spread of the disease.	Улучшив условия, в которых находились заключенные, и наладив медицинскую помощь, Блад остановил распространение болезней.
Towards the middle of December the Jamaica Merchant dropped anchor in Carlisle Bay, and put ashore the forty-two surviving rebels-convict.	В середине декабря "Ямайский купец" бросил якорь в Карлайлской бухте, и на берег были высажены сорок два оставшихся в живых повстанца.
If these unfortunates had imagined - as many of them appear to have done - that they were coming into some wild, savage country, the prospect, of which they had a glimpse before they were hustled over the ship's side into the waiting boats, was enough to correct the impression.	Если эти несчастные воображали (а многим из них, видимо, так и казалось), что они едут в дикую, нецивилизованную страну, то одного взгляда на нее, брошенного во время торопливой перегрузки живого товара с корабля в лодки, было достаточно, для того чтобы изменить это представление.
They beheld a town of sufficiently imposing proportions composed of houses built upon European notions of architecture, but without any of the huddle usual in European cities.	Они увидели довольно большой город с домами европейской архитектуры, но без сутолоки, характерной для городов Европы.

The spire of a church rose dominantly above the red roofs, a fort guarded the entrance of the wide harbour, with guns thrusting their muzzles between the crenels, and the wide facade of Government House revealed itself dominantly placed on a gentle hill above the town.	Над красными крышами возвышался шпиль церкви. Вход в широкую бухту защищался фортом, из амбразур которого во все стороны торчали стволы пушек. На отлогом склоне холма белел фасад большого губернаторского дома.
This hill was vividly green as is an English hill in April, and the day was such a day as April gives to England, the season of heavy rains being newly ended.	Холм был покрыт яркозеленой растительностью, какая бывает в Англии в апреле, и день напоминал такой же апрельский день в Англии, поскольку сезон дождей только кончился.
On a wide cobbled space on the sea front they found a guard of red-coated militia drawn up to receive them, and a crowd - attracted by their arrival - which in dress and manner differed little from a crowd in a seaport at home save that it contained fewer women and a great number of negroes.	На широкой мощеной набережной выстроился вооруженный отряд милиции, присланный для охраны осужденных. Здесь же собралась толпа зрителей, по одежде и по поведению отличавшаяся от обычной толпы в любом морском порту Англии только тем, что в ней было меньше женщин и больше негров.
To inspect them, drawn up there on the mole, came Governor Steed, a short, stout, red-faced gentleman, in blue taffetas burdened by a prodigious amount of gold lace, who limped a little and leaned heavily upon a stout ebony cane.	Для осмотра выстроенных на молу осужденных приехал губернатор Стид - низенький полный человек с красным лицом, одетый в камзол из толстого голубого шелка, обильно разукрашенный золотыми позументами. Он слегка прихрамывал и потому опирался на прочную трость из черного дерева.
After him, in the uniform of a colonel of the Barbados Militia, rolled a tall, corpulent man who towered head and shoulders above the Governor, with malevolence plainly written on his enormous yellowish countenance.	Вслед за губернатором появился высокий, дородный мужчина в форме полковника барбадосской милиции. На большом желтоватом лице его словно застыло выражение недоброжелательства.
At his side, and contrasting oddly with his grossness, moving with an easy stripling grace, came a slight young lady in a modish riding-gown.	Рядом с ним шла стройная девушка в элегантном костюме для верховой езды.
The broad brim of a grey hat with scarlet sweep of ostrich plume shaded an oval face upon which the climate of the Tropic of Cancer had made no impression, so delicately fair was its complexion.	Широкополая серая шляпа, украшенная алыми страусовыми перьями, прикрывала продолговатое, с тонкими чертами лицо, на котором тропический климат не оставил никаких следов.
Ringlets of red-brown hair hung to her shoulders.	Локоны блестящих каштановых волос кольцами падали на плечи.
Frankness looked out from her hazel eyes which were set wide; commiseration repressed now the mischievousness that normally inhabited her fresh young mouth.	Широко поставленные карие глаза открыто смотрели на мир, а на лице ее вместо обычного задорного выражения сейчас было видно сострадание.
Peter Blood caught himself staring in a sort of amazement at that piquant face, which seemed here so out of place, and finding his stare returned, he shifted uncomfortably.	Питер Блад спохватился, поймав себя на том, что он не сводит удивленных глаз с очаровательного лица этой девушки, находившейся здесь явно не на месте.
He grew conscious of the sorry figure that he cut.	Обнаружив, что она, в свою очередь, также пристально его разглядывает, Блад поежился, чувствуя, какое печальное зрелище он представляет.

Unwashed, with rank and matted hair and a disfiguring black beard upon his face, and the erstwhile splendid suit of black camlet in which he had been taken prisoner now reduced to rags that would have disgraced a scarecrow, he was in no case for inspection by such dainty eyes as these.	Немытый, с грязными и спутанными волосами и давно не бритой черной бородой, в лохмотьях, оставшихся от некогда хорошего камзола, который сейчас обезобразил бы даже огородное пугало, он совершенно не подходил для того, чтобы на него смотрели такие красивые глаза.
Nevertheless, they continued to inspect him with round-eyed, almost childlike wonder and pity.	И тем не менее эта девушка с каким-то почти детским изумлением и жалостью продолжала его рассматривать.
Their owner put forth a hand to touch the scarlet sleeve of her companion, whereupon with an ill-tempered grunt the man swung his great bulk round so that he directly confronted her.	Затем она коснулась рукой своего компаньона, который с недовольным ворчанием повернулся к ней.
Looking up into his face, she was speaking to him earnestly, but the Colonel plainly gave her no more than the half of his attention.	Девушка горячо говорила ему о чем-то, но было совершенно очевидно, что полковник слушал ее невнимательно.
His little beady eyes, closely flanking a fleshly, pendulous nose, had passed from her and were fixed upon fair-haired, sturdy young Pitt, who was standing beside Blood.	Взгляд его маленьких блестящих глаз, расположенных близко к мясистому крючковатому носу, перешел с нее и остановился на светловолосом крепыше Питте, стоявшем рядом с Бладом.
The Governor had also come to a halt, and for a moment now that little group of three stood in conversation.	Но тут к ним подошел губернатор, и между ними завязался общий разговор.
What the lady said, Peter could not hear at all, for she lowered her voice; the Colonel's reached him in a confused rumble, but the Governor was neither considerate nor indistinct; he had a high-pitched voice which carried far, and believing himself witty, he desired to be heard by all.	Девушка говорила очень тихо, и Блад ее совсем не слышал; слова полковника доносились до него в форме неразборчивого мычания. Губернатор же, обладавший пронзительным голосом, считал себя остроумным человеком и любил, чтобы ему все внимали.
"But, my dear Colonel Bishop, it is for you to take first choice from this dainty nosegay, and at your own price.	- Послушайте, мой дорогой полковник Бишоп. Вам предоставляется право первого выбора из этого прекрасного букета цветов и по той цене, которую вы назначите сами.
After that we'll send the rest to auction."	А всех остальных мы продадим с торгов.
Colonel Bishop nodded his acknowledgment. He raised his voice in answering.	Полковник Бишоп кивнул головой в знак согласия:
"Your excellency is very good.	- Ваше превосходительство очень добры.
But, faith, they're a weedy lot, not likely to be of much value in the plantation."	Но, клянусь честью, это не партия рабочих, а жалкое стадо кляч. Вряд ли от них будет какой-нибудь толк на плантациях.
His beady eyes scanned them again, and his contempt of them deepened the malevolence of his face. It was as if he were annoyed with them for being in no better condition.	Презрительно щуря маленькие глазки, он вновь осмотрел всех осужденных, и выражение злой недоброжелательности на его лице еще более усилилось.

Then he beckoned forward Captain Gardner, the master of the Jamaica Merchant, and for some minutes stood in talk with him over a list which the latter produced at his request.	Затем, подозвав к себе капитана "Ямайского купца" Г арднера, он несколько минут разговаривал с ним, рассматривая полученный от него список.
Presently he waved aside the list and advanced alone towards the rebels-convict, his eyes considering them, his lips pursed.	Потом полковник сунул список обратно Г арднеру и подошел к осужденным повстанцам.
Before the young Somersetshire shipmaster he came to a halt, and stood an instant pondering him.	Подле молодого моряка из Сомерсетшира Бишоп остановился.
Then he fingered the muscles of the young man's arm, and bade him open his mouth that he might see his teeth. He pursed his coarse lips again and nodded. He spoke to Gardner over his shoulder.	Ощупав мускулы на руках Питта, он приказал ему открыть рот, чтобы осмотреть зубы; облизнулся, кивнул головой и, не поворачиваясь, буркнул шедшему позади него Гарднеру:
"Fifteen pounds for this one."	- За этого - пятнадцать фунтов.
The Captain made a face of dismay.	Капитан скорчил недовольную гримасу:
"Fifteen pounds!	- Пятнадцать фунтов?
It isn't half what I meant to ask for him."	Это не составит и половины того, что я хотел просить за него.
"It is double what I had meant to give," grunted the Colonel.	- Это вдвое больше того, что я был намерен заплатить, - проворчал полковник.
"But he would be cheap at thirty pounds, your honour."	- Но ведь и тридцать фунтов за него - слишком дешево, ваша честь.
"I can get a negro for that.	- За такую цену я могу купить негра.
These white swine don't live. They're not fit for the labour."	Эти белые свиньи не умеют работать и быстро дохнут в нашем климате.
Gardner broke into protestations of Pitt's health, youth, and vigour. It was not a man he was discussing; it was a beast of burden.	Гарднер начал расхваливать здоровье Питта, его молодость и выносливость, словно речь шла не о человеке, а о вьючном животном.
Pitt, a sensitive lad, stood mute and unmoving.	Впечатлительный Питт стоял молча, не шевелясь.
Only the ebb and flow of colour in his cheeks showed the inward struggle by which he maintained his self-control.	Лишь румянец, то появлявшийся, то исчезавший на его щеках, выдавал внутреннюю борьбу, которую вел с собой молодой человек, пытаясь сохранить самообладание.
Peter Blood was nauseated by the loathsome haggle.	У Питера Блада эта гнусная торговля вызывала чувство глубочайшего отвращения.
In the background, moving slowly away down the line of prisoners, went the lady in conversation with the Governor, who smirked and preened himself as he limped beside her.	В стороне от всего этого прогуливалась, разговаривая с губернатором, девушка, на которую Блад обратил внимание. Губернатор прыгал около нее, глупо улыбаясь и прихорашиваясь.
She was unconscious of the loathly business the Colonel was transacting.	Девушка, очевидно, не понимала, каким мерзким делом занимался полковник.
Was she, wondered Blood, indifferent to it?	А быть может, подумал Блад, это было ей совершенно безразлично?

Colonel Bishop swung on his heel to pass on.	В эту секунду полковник Бишоп повернулся на каблуках, собираясь уходить.
"I'll go as far as twenty pounds.	- Двадцать фунтов - и ни пенса больше.
Not a penny more, and it's twice as much as you are like to get from Crabston."	Это моя предельная цена. Она вдвое больше той, какую вам предложит Крэбстон.
Captain Gardner, recognizing the finality of the tone, sighed and yielded.	Капитан Гарднер, поняв по его тону, что это действительно окончательная цена, вздохнул и согласился.
Already Bishop was moving down the line.	Бишоп направился дальше, вдоль шеренги заключенных.
For Mr. Blood, as for a weedy youth on his left, the Colonel had no more than a glance of contempt.	Блада и стоявшего рядом с ним худого юношу полковник удостоил только мимолетным взглядом.
But the next man, a middle-aged Colossus named Wolverstone, who had lost an eye at Sedgemoor, drew his regard, and the haggling was recommenced.	Однако, следующий за ними мужчина средних лет и гигантского телосложения, по имени Волверстон, потерявший глаз в сражении при Седжмуре, привлек к себе его внимание, и торговля началась снова.
Peter Blood stood there in the brilliant sunshine and inhaled the fragrant air, which was unlike any air that he had ever breathed.	Питер Блад стоял в ослепительных лучах солнца, глубоко вдыхая незнакомый душистый воздух.
It was laden with a strange perfume, blend of logwood flower, pimento, and aromatic cedars.	Он был насыщен странным ароматом, состоящим из смеси запахов кампешевого дерева[15], ямайского перца и душистого кедра.
He lost himself in unprofitable speculations born of that singular fragrance.	Необычайный этот аромат заставил его забыть обо всем и погрузиться в бесполезные размышления.
He was in no mood for conversation, nor was Pitt, who stood dumbly at his side, and who was afflicted mainly at the moment by the thought that he was at last about to be separated from this man with whom he had stood shoulder to shoulder throughout all these troublous months, and whom he had come to love and depend upon for guidance and sustenance.	Он совершенно не был расположен к разговорам. Так же чувствовал себя и Питт, молча стоявший возле Блада и думавший о неизбежной разлуке с человеком, рядом с которым, плечом к плечу, он прожил смутные месяцы и полюбил его, как друга и старшего брата.
A sense of loneliness and misery pervaded him by contrast with which all that he had endured seemed as nothing.	Чувства одиночества и тоски властно охватили его, и по сравнению с этим все, что он пережил раньше, показалось ему незначительным.
To Pitt, this separation was the poignant climax of all his sufferings.	Разлука с доктором была для Питта мучительным завершением всех обрушившихся на него несчастий.
Other buyers came and stared at them, and passed on. Blood did not heed them.	К осужденным подходили другие покупатели, рассматривали их, проходили мимо, но Блад не обращал на них внимания.
And then at the end of the line there was a movement.	Затем в конце шеренги осужденных произошло какое-то движение.

Gardner was speaking in a loud voice, making an announcement to the general public of buyers that had waited until Colonel Bishop had taken his choice of that human merchandise.	Это Гарднер громким голосом сообщал что-то толпе остальных покупателей, ожидавших, пока полковник Бишоп отберет нужный ему человеческий товар.
As he finished, Blood, looking in his direction, noticed that the girl was speaking to Bishop, and pointing up the line with a silver-hilted riding-whip she carried.	После того как Г арднер закончил свою речь, Блад заметил, что девушка говорила о чем-то Бишопу и хлыстом с серебряной рукояткой показывала на шеренгу.
Bishop shaded his eyes with his hand to look in the direction in which she was pointing. Then slowly, with his ponderous, rolling gait, he approached again accompanied by Gardner, and followed by the lady and the Governor.	Бишоп, прикрыв глаза рукой от солнца, поглядел на осужденных и двинулся к ним тяжелой, раскачивающейся походкой вместе с Гарднером и в сопровождении шедших позади девушки и губернатора.
On they came until the Colonel was abreast of Blood. He would have passed on, but that the lady tapped his arm with her whip.	Медленно идя вдоль шеренги, полковник поравнялся с Бладом и прошел бы мимо, если бы девушка не коснулась своим хлыстом руки Бишопа.
"But this is the man I meant," she said.	- Вот тот человек, которого я имела в виду, -сказала она.
"This one?" Contempt rang in the voice.	- Этот? - спросил полковник, и в его голосе прозвучало презрение.
Peter Blood found himself staring into a pair of beady brown eyes sunk into a yellow, fleshly face like currants into a dumpling.	Питер Блад пристально всматривался в круглые глазки полковника, глубоко сидевшие, как изюминки в пудинге, на его желтом мясистом лице.
He felt the colour creeping into his face under the insult of that contemptuous inspection.	Блад чувствовал, что этот оскорбительный осмотр вызывает краску на его лице.
"Bah!	- Ба! - услышал он голос Бишопа.
A bag of bones.	- Мешок костей.
What should I do with him?"	Пусть его берет кто хочет.
He was turning away when Gardner interposed.	Он повернулся, чтобы уйти, но тут вмешался Гарднер:
"He maybe lean, but he's tough; tough and healthy.	- Он, может быть, и тощ, но зато вынослив.
When half of them was sick and the other half sickening, this rogue kept his legs and doctored his fellows.	Когда половина арестантов была больна, этот мошенник оставался на ногах и лечил своих товарищей.
But for him there'd ha' been more deaths than there was. Say fifteen pounds for him, Colonel.	Если бы не он, то покойников на корабле было бы больше... Ну, скажем, пятнадцать фунтов за него, полковник?
That's cheap enough.	Ведь это, ей-богу, дешево.
He's tough, I tell your honour - tough and strong, though he be lean.	Еще раз говорю, ваша честь: он вынослив и силен, хотя и тощ.
And he's just the man to bear the heat when it comes.	Это как раз такой человек, который вынесет любую жару.
The climate'll never kill him."	Климат никогда не убьет его.

There came a chuckle from Governor Steed.	Губернатор Стид захихикал:
"You hear, Colonel.	- Слышите, полковник?
Trust your niece.	Положитесь на вашу племянницу.
Her sex knows a man when it sees one."	Женщина сразу оценит мужчину, едва лишь на него взглянет.
And he laughed, well pleased with his wit.	Он рассмеялся, весьма довольный своим остроумием.
But he laughed alone.	Но смеялся он один.
A cloud of annoyance swept across the face of the Colonel's niece, whilst the Colonel himself was too absorbed in the consideration of this bargain to heed the Governor's humour.	По лицу племянницы Бишопа пронеслось облачко раздражения, а сам полковник был слишком поглощен мыслями об этой сделке, чтобы обратить внимание на сомнительный юмор губернатора.
He twisted his lip a little, stroking his chin with his hand the while.	Он пошевелил губами и почесал рукой подбородок.
Jeremy Pitt had almost ceased to breathe.	Джереми Питт почти перестал дышать.
"I'll give you ten pounds for him," said the Colonel at last.	- Хотите десять фунтов? - выдавил из себя наконец полковник.
Peter Blood prayed that the offer might be rejected.	Питер Блад молил бога, чтобы это предложение было отвергнуто.
For no reason that he could have given you, he was taken with repugnance at the thought of becoming the property of this gross animal, and in some sort the property of that hazel-eyed young girl. But it would need more than repugnance to save him from his destiny.	Мысль о том, что он может стать собственностью этого грязного животного и в какой-то мере собственностью кареглазой молодой девицы, вызывала у него величайшее отвращение.
A slave is a slave, and has no power to shape his fate.	Но раб есть раб, и не в его власти решать свою судьбу.
Peter Blood was sold to Colonel Bishop - a disdainful buyer - for the ignominious sum of ten pounds.	Питер Блад был продан пренебрежительному покупателю, полковнику Бишопу, за ничтожную сумму в десять фунтов стерлингов.
Chapter V	Глава V
ARABELLA BISHOP	АРАБЕЛЛА БИШОП
One sunny morning in January, about a month after the arrival of the Jamaica Merchant at Bridgetown, Miss Arabella Bishop rode out from her uncle's fine house on the heights to the northwest of the city.	Солнечным январским утром, спустя месяц после прихода "Ямайского купца" в Бриджтаун, мисс Арабелла Бишоп выехала из красивого дядиного дома, расположенного на холме к северо-западу от города.
She was attended by two negroes who trotted after her at a respectful distance, and her destination was Government House, whither she went to visit the Governor's lady, who had lately been ailing.	Ее сопровождали два негра, бежавших за ней на почтительном расстоянии. Она направлялась с визитом к жене губернатора: миссис Стид в последнее время жаловалась на недомогание.

Reaching the summit of a gentle, grassy slope, she met a tall, lean man dressed in a sober, gentlemanly fashion, who was walking in the opposite direction.	Доехав до вершины отлогого, покрытого травой холма, Арабелла увидела идущего навстречу ей высокого человека в шляпе и парике, строго и хорошо одетого.
He was a stranger to her, and strangers were rare enough in the island.	Незнакомцы не часто встречались здесь на острове.
And yet in some vague way he did not seem quite a stranger.	Но ей все же показалось, что она где-то видела этого человека.
Miss Arabella drew rein, affecting to pause that she might admire the prospect, which was fair enough to warrant it.	Мисс Арабелла остановила лошадь, будто для того, чтобы полюбоваться открывшимся перед ней видом: он в самом деле был достаточно красив, и задержка ее выглядела естественной.
Yet out of the corner of those hazel eyes she scanned this fellow very attentively as he came nearer.	В то же время уголками карих глаз она пристально разглядывала этого человека, по мере того как он приближался.
She corrected her first impression of his dress. It was sober enough, but hardly gentlemanly. Coat and breeches were of plain homespun; and if the former sat so well upon him it was more by virtue of his natural grace than by that of tailoring.	Первое ее впечатление о костюме человека было не совсем правильно, ибо хотя одет он был достаточно строго, но едва ли хорошо: камзол и брюки из домотканой материи, а на ногах -простые чулки. Если такой костюм хорошо сидел на нем, то объяснялось это скорее природным изяществом незнакомца, нежели искусством его портного.
His stockings were of cotton, harsh and plain, and the broad castor, which he respectfully doffed as he came up with her, was an old one unadorned by band or feather. What had seemed to be a periwig at a little distance was now revealed for the man's own lustrous coiling black hair.	Приблизившись к девушке, человек почтительно снял широкополую шляпу, без ленты и пера, и то, что на некотором расстоянии она приняла за парик, оказалось собственной вьющейся, блестяще-черной шевелюрой.
Out of a brown, shaven, saturnine face two eyes that were startlingly blue considered her gravely.	Загорелое лицо этого человека было печально, а его удивительные синие глаза мрачно глядели на девушку.
The man would have passed on but that she detained him.	Он прошел бы мимо, если бы она его не остановила.
"I think I know you, sir," said she.	- Мне кажется, я вас знаю, - заметила она.
Her voice was crisp and boyish, and there was something of boyishness in her manner - if one can apply the term to so dainty a lady.	Голос у нее был звонкий и мальчишеский, да и вообще в манерах этой очаровательной девушки было что-то ребяческое.
It arose perhaps from an ease, a directness, which disdained the artifices of her sex, and set her on good terms with all the world.	Ее непосредственность, отвергавшая все ухищрения ее пола, позволяла ей быть в отличных отношениях со всем миром.
To this it may be due that Miss Arabella had reached the age of five and twenty not merely unmarried but unwooed.	Возможно, этим объяснялось и то странное на первый взгляд обстоятельство, что, дожив до двадцати пяти лет, Арабелла Бишоп не только не вышла замуж, но даже не имела поклонников.

She used with all men a sisterly frankness which in itself contains a quality of aloofness, rendering it difficult for any man to become her lover.	Со всеми знакомыми мужчинами она обращалась, как с братьями, и такое непринужденное обращение осложняло возможность ухаживать за ней, как за женщиной.
Her negroes had halted at some distance in the rear, and they squatted now upon the short grass until it should be her pleasure to proceed upon her way.	Сопровождавшие Арабеллу негры остановились и присели на корточки в ожидании, пока их хозяйке заблагорассудится продолжить свой путь.
The stranger came to a standstill upon being addressed.	Остановился и незнакомец, к которому обратилась Арабелла.
"A lady should know her own property," said he.	- Хозяйке полагается знать свое имущество, -ответил он.
"My property?"	- Мое имущество?
"Your uncle's, leastways.	- Или вашего дяди.
Let me present myself. I am called Peter Blood, and I am worth precisely ten pounds.	Позвольте представиться: меня зовут Питер Блад, и моя цена - ровно десять фунтов.
I know it because that is the sum your uncle paid for me.	Именно такую сумму ваш дядя уплатил за меня.
It is not every man has the same opportunities of ascertaining his real value."	Не всякий человек имеет подобную возможность узнать себе цену.
She recognized him then. She had not seen him since that day upon the mole a month ago, and that she should not instantly have known him again despite the interest he had then aroused in her is not surprising, considering the change he had wrought in his appearance, which now was hardly that of a slave.	Теперь она вспомнила его.
"My God!" said she.	- Боже мой! - воскликнула она.
"And you can laugh!"	- И вы можете еще смеяться!
"It's an achievement," he admitted.	- Да, это достижение, - признал он.
"But then, I have not fared as ill as I might."	- Но ведь я живу не так плохо, как предполагал.
"I have heard of that," said she.	- Я слыхала об этом, - коротко ответила Арабелла.
What she had heard was that this rebel-convict had been discovered to be a physician.	Ей действительно говорили, что осужденный повстанец, к которому она проявила интерес, оказался врачом.
The thing had come to the ears of Governor Steed, who suffered damnably from the gout, and Governor Steed had borrowed the fellow from his purchaser.	Об этом стало известно губернатору Стиду, страдавшему от подагры, и он позаимствовал Блада у его владельца.
Whether by skill or good fortune, Peter Blood had afforded the Governor that relief which his excellency had failed to obtain from the ministrations of either of the two physicians practising in Bridgetown.	Благодаря своему искусству или просто в результате счастливого стечения обстоятельств, но Блад оказал губернатору помощь, которую не смогли оказать его превосходительству два других врача, практикующих в Бриджтауне.
Then the Governor's lady had desired him to attend her for the megrims.	Затем супруга губернатора пожелала, чтобы Блад вылечил ее от мигрени.

Mr. Blood had found her suffering from nothing worse than peevishness - the result of a natural petulance aggravated by the dulness of life in Barbados to a lady of her social aspirations.	Блад обнаружил, что она страдает не столько от мигрени, сколько от сварливости, явившейся следствием природной раздражительности, усиленной скукой жизни на Барбадосе.
But he had prescribed for her none the less, and she had conceived herself the better for his prescription.	Тем не менее он приступил к лечению губернаторши, и она убедила себя, что ей стало лучше.
After that the fame of him had gone through Bridgetown, and Colonel Bishop had found that there was more profit to be made out of this new slave by leaving him to pursue his profession than by setting him to work on the plantations, for which purpose he had been originally acquired.	После этого доктор Блад стал известен всему Бриджтауну, так как полковник Бишоп пришел к выводу, что для него значительно выгоднее разрешать новому рабу заниматься своей профессией, нежели использовать его на плантациях.
"It is yourself, madam, I have to thank for my comparatively easy and clean condition," said Mr. Blood, "and I am glad to take this opportunity of doing so."	- Мне нужно поблагодарить вас, сударыня, за то, что я живу в условиях относительной свободы и чистоты, - сказал Блад. - Пользуюсь случаем, чтобы выразить вам свою признательность.
The gratitude was in his words rather than in his tone.	Однако благодарность, выраженная в словах, не чувствовалась в его голосе.
Was he mocking, she wondered, and looked at him with the searching frankness that another might have found disconcerting.	"Не издевается ли он?" - подумала Арабелла, глядя на него с такой испытующей искренностью, которая могла бы смутить другого человека.
He took the glance for a question, and answered it.	Но он понял ее взгляд как вопрос и тут же на него ответил:
"If some other planter had bought me," he explained, "it is odds that the facts of my shining abilities might never have been brought to light, and I should be hewing and hoeing at this moment like the poor wretches who were landed with me."	- Если бы меня купил другой плантатор, то можно не сомневаться в том, что мои врачебные способности остались бы неизвестными и сейчас я рубил бы лес или мотыжил землю так же, как бедняги, привезенные сюда вместе со мной.
"And why do you thank me for that?	- Но почему вы благодарите меня?
It was my uncle who bought you."	Ведь вас купил мой дядя, а не я.
"But he would not have done so had you not urged him.	- Он не сделал бы этого, если бы вы не уговорили его.
I perceived your interest. At the time I resented it."	Хотя надо признаться, - добавил Блад, - что в то время я был возмущен этим.
"You resented it?"	- Возмущены?
There was a challenge in her boyish voice.	- В ее мальчишеском голосе прозвучало удивление.
"I have had no lack of experiences of this mortal life; but to be bought and sold was a new one, and I was hardly in the mood to love my purchaser."	- Да, именно возмущен. Не могу сказать, что не знаю жизни, однако мне никогда еще не приходилось быть в положении живого товара, и едва ли я был способен проявить любовь к моему покупателю.
"If I urged you upon my uncle, sir, it was that I commiserated you."	- Если я убедила дядю сделать это, то только потому, что пожалела вас.

There was a slight severity in her tone, as if to reprove the mixture of mockery and flippancy in which he seemed to be speaking.	- В тоне ее голоса послышалась некоторая строгость, как бы порицающая ту смесь дерзости и насмешки, с которыми он, как ей показалось, разговаривал.
She proceeded to explain herself. "My uncle may appear to you a hard man.	- Мой дядя, наверно, кажется вам тяжелым человеком, - продолжала она.
No doubt he is.	- Несомненно, это так и есть.
They are all hard men, these planters.	Все плантаторы - жестокие и суровые люди.
It is the life, I suppose.	Видимо, такова жизнь.
But there are others here who are worse.	Но есть плантаторы гораздо хуже его.
There is Mr. Crabston, for instance, up at Speightstown.	Вот, например, Крэбстон из Спейгстауна.
He was there on the mole, waiting to buy my uncle's leavings, and if you had fallen into his hands ... A dreadful man. That is why."	Он тоже был там, на молу, ожидая своей очереди подобрать себе то, что останется после дядиных покупок. Если бы вы попали к нему в руки... Это ужасный человек... Вот почему так произошло.
He was a little bewildered.	Блад был несколько смущен.
"This interest in a stranger ..." he began. Then changed the direction of his probe. "But there were others as deserving of commiseration."	- Но ведь там были и другие, достойные сочувствия, - пробормотал он.
"You did not seem quite like the others."	- Вы показались мне не совсем таким, как другие.
"I am not," said he.	- А я не такой и есть, - сказал он.
"Oh!"	- О!
She stared at him, bridling a little.	- Она пристально взглянула на него и несколько насторожилась.
"You have a good opinion of yourself."	- Вы, должно быть, очень высокого мнения о себе.
"On the contrary.	- Напротив, сударыня. Вы не так меня поняли.
The others are all worthy rebels. I am not.	Те, другие, - это заслуживающие уважения повстанцы, а я им не был.
That is the difference.	В этом и заключается различие.
I was one who had not the wit to see that England requires purifying.	Я не принадлежал к числу умных людей, которые считали необходимым подвергнуть Англию очищению.
I was content to pursue a doctor's trade in Bridgewater whilst my betters were shedding their blood to drive out an unclean tyrant and his rascally crew."	Меня удовлетворяла докторская карьера в Бриджуотере, тогда как люди лучше меня проливали свою кровь, чтобы изгнать грязного тирана и его мерзавцев-придворных...
"Sir!" she checked him. "I think you are talking treason."	- Мне кажется, вы ведете изменнические разговоры, - прервала она его.
"I hope I am not obscure," said he.	- Надеюсь, что я достаточно ясно изложил свое мнение, - ответил Блад.
"There are those here who would have you flogged if they heard you."	- Если услышат то, что вы говорите, вас запорют плетьми.

"The Governor would never allow it.	- О нет, губернатор не допустит этого.
He has the gout, and his lady has the megrims."	Он болен подагрой, а у его супруги - мигрень.
"Do you depend upon that?" She was frankly scornful.	- И вы на это полагаетесь? - бросила она презрительно.
"You have certainly never had the gout; probably not even the megrims," said he.	- Вижу, что вы не только никогда не болели подагрой, но даже не страдали от мигрени, -заметил Блад.
She made a little impatient movement with her hand, and looked away from him a moment, out to sea.	Она нетерпеливо махнула рукой и, отведя на мгновение свой взгляд от собеседника, поглядела на море.
Quite suddenly she looked at him again; and now her brows were knit.	Ее брови нахмурились, и она снова взглянула на Блада:
"But if you are not a rebel, how come you here?"	- Но если вы не повстанец, то как же попали сюда?
He saw the thing she apprehended, and he laughed.	Он понял, что она сомневается, и засмеялся.
"Faith, now, it's a long story," said he.	- Честное слово, это длинная история, - сказал он.
"And one perhaps that you would prefer not to tell?"	- И вероятно, она относится к числу таких, о которых вы предпочли бы умолчать.
Briefly on that he told it her.	Тогда он кратко рассказал ей о том, что с ним приключилось.
"My God!	- Боже мой!
What an infamy!" she cried, when he had done.	Какая подлость! - воскликнула Арабелла, выслушав его.
"Oh, it's a sweet country England under King James!	- Да, Англия стала "чудесной" страной при короле Якове.
There's no need to commiserate me further.	Вам не нужно жалеть меня.
All things considered I prefer Barbados.	На Барбадосе жить лучше.
Here at least one can believe in God."	Здесь по крайней мере можно еще верить в бога.
He looked first to right, then to left as he spoke, from the distant shadowy bulk of Mount Hillbay to the limitless ocean ruffled by the winds of heaven.	Говоря об этом, он посмотрел на высившуюся вдали темную массу горы Хиллбай и на бесконечный простор волнуемого ветрами океана.
Then, as if the fair prospect rendered him conscious of his own littleness and the insignificance of his woes, he fell thoughtful.	Блад невольно задумался, как бы осознав под впечатлением чудесного вида, открывшегося перед ним, и свою собственную незначительность и ничтожество своих врагов.
"Is that so difficult elsewhere?" she asked him, and she was very grave.	- Неужели жизнь так же грустна и в других местах? - печально спросила она.
"Men make it so."	- Ее делают такой люди, - ответил Блад.
"I see."	- Понимаю.
She laughed a little, on a note of sadness, it seemed to him.	- Она засмеялась, но в смехе ее звучала горечь.

"I have never deemed Barbados the earthly mirror of heaven," she confessed. "But no doubt you know your world better than I."	- Я никогда не считала Барбадос раем, но вы, конечно, знаете мир лучше меня.
She touched her horse with her little silver-hilted whip.	- Она тронула лошадь хлыстом.
"I congratulate you on this easing of your misfortunes."	- Рада все же, что ваша судьба оказалась не слишком тяжелой.
He bowed, and she moved on.	Он поклонился. Арабелла поехала дальше.
Her negroes sprang up, and went trotting after her.	Негры побежали за ней.
Awhile Peter Blood remained standing there, where she left him, conning the sunlit waters of Carlisle Bay below, and the shipping in that spacious haven about which the gulls were fluttering noisily.	Некоторое время Блад стоял, задумчиво рассматривая блестевшую под лучами солнца поверхность огромной Карлайлской бухты, чаек, летавших над ней с пронзительными криками, и корабли, отдыхавшие у набережной.
It was a fair enough prospect, he reflected, but it was a prison, and in announcing that he preferred it to England, he had indulged that almost laudable form of boasting which lies in belittling our misadventures.	Здесь действительно было хорошо, но все же это была тюрьма. В разговоре с девушкой Блад преуменьшил свое несчастье.
He turned, and resuming his way, went off in long, swinging strides towards the little huddle of huts built of mud and wattles - a miniature village enclosed in a stockade which the plantation slaves inhabited, and where he, himself, was lodged with them.	Он повернулся и мерной походкой направился к группе беспорядочно расположенных хижин, сделанных из земли и веток. В маленькой деревушке, окруженной палисадом, ютились рабы, работавшие на плантации, а с ними вместе жил Блад.
Through his mind sang the line of Lovelace:	В его памяти зазвучала строфа из Ловласа[16]:
"Stone walls do not a prison make, Nor iron bars a cage."	Железные решетки мне не клетка, И каменные стены - не тюрьма...
But he gave it a fresh meaning, the very converse of that which its author had intended.	Однако он придал этим словам новое значение, совсем противоположное тому, что имел в виду поэт.
A prison, he reflected, was a prison, though it had neither walls nor bars, however spacious it might be.	"Нет, - размышлял он. - Тюрьма остается тюрьмой, даже если она очень просторна и у нее нет стен и решеток".
And as he realized it that morning so he was to realize it increasingly as time sped on.	Он с особой остротой понял это сегодня и почувствовал, что горькое сознание рабского положения с течением времени будет только все больше обостряться.
Daily he came to think more of his clipped wings, of his exclusion from the world, and less of the fortuitous liberty he enjoyed.	Ежедневно он возвращался к мысли о своем изгнании из мира и все реже и реже к размышлениям о той случайной свободе, которой ему дали пользоваться.
Nor did the contrasting of his comparatively easy lot with that of his unfortunate fellow-convicts bring him the satisfaction a differently constituted mind might have derived from it.	Сравнение относительно легкой его участи с участью несчастных товарищей по рабству не приносило ему того удовлетворения, которое мог бы ощущать другой человек.

Rather did the contemplation of their misery increase the bitterness that was gathering in his soul.	Больше того, соприкосновение с их мучениями увеличивало ожесточение, копившееся в его душе.
Of the forty-two who had been landed with him from the Jamaica Merchant, Colonel Bishop had purchased no less than twenty-five.	Из сорока двух осужденных повстанцев, привезенных одновременно с Бладом на "Ямайском купце", двадцать пять купил Бишоп.
The remainder had gone to lesser planters, some of them to Speightstown, and others still farther north.	Остальные были проданы другим плантаторам - в Спейгстаун и еще дальше на север.
What may have been the lot of the latter he could not tell, but amongst Bishop's slaves Peter Blood came and went freely, sleeping in their quarters, and their lot he knew to be a brutalizing misery.	Какова была их судьба, Блад не знал; с рабами же Бишопа он общался все время и видел ужасные их страдания.
They toiled in the sugar plantations from sunrise to sunset, and if their labours flagged, there were the whips of the overseer and his men to quicken them.	С восхода до заката они трудились на сахарных плантациях, подгоняемые кнутами надсмотрщиков.
They went in rags, some almost naked; they dwelt in squalor, and they were ill-nourished on salted meat and maize dumplings - food which to many of them was for a season at least so nauseating that two of them sickened and died before Bishop remembered that their lives had a certain value in labour to him and yielded to Blood's intercessions for a better care of such as fell ill.	Одежда заключенных превратилась в лохмотья, и некоторые остались почти нагими; жили они в грязи; кормили же их так плохо, что два человека заболели и умерли, прежде чем Бишоп предоставил Бладу возможность заняться их лечением, вспомнив, что рабы являются для него ценностью.
To curb insubordination, one of them who had rebelled against Kent, the brutal overseer, was lashed to death by negroes under his comrades' eyes, and another who had been so misguided as to run away into the woods was tracked, brought back, flogged, and then branded on the forehead with the letters	Один из осужденных, возмутившийся свирепостью надсмотрщика Кента, в назидание остальным был насмерть запорот плетьми на глазах у своих товарищей. Другой, осмелившийся бежать, был пойман, доставлен обратно и выпорот, после чего ему на лбу выжгли буквы
"F. T.," that all might know him for a fugitive traitor as long as he lived.	"Б. К.", чтобы до конца жизни все знали, что это беглый каторжник.
Fortunately for him the poor fellow died as a consequence of the flogging.	К счастью для страдальца, он умер от побоев.
After that a dull, spiritless resignation settled down upon the remainder.	После этого тоскливая безнадежность охватила осужденных.
The most mutinous were quelled, and accepted their unspeakable lot with the tragic fortitude of despair.	Наиболее строптивые были усмирены и стали относиться к своей невыносимо тяжелой судьбе с трагической покорностью отчаяния.
Peter Blood alone, escaping these excessive sufferings, remained outwardly unchanged, whilst inwardly the only change in him was a daily deeper hatred of his kind, a daily deeper longing to escape from this place where man defiled so foully the lovely work of his Creator.	Только один Питер Блад, счастливо избегнув всех этих мучений, внешне не изменился, хотя в его сердце день ото дня росли ненависть к поработителям и стремление бежать из Бриджтауна, где так безжалостно глумились над людьми.
It was a longing too vague to amount to a hope. Hope here was inadmissible. And yet he did not yield to despair.	Стремление это было еще слишком смутным, но он не поддавался отчаянию.

He set a mask of laughter on his saturnine countenance and went his way, treating the sick to the profit of Colonel Bishop, and encroaching further and further upon the preserves of the two other men of medicine in Bridgetown.	Храня маску безразличия, Блад лечил больных с выгодой для полковника Бишопа и все более уменьшал практику двух других медицинских мужей Бриджтауна.
Immune from the degrading punishments and privations of his fellow-convicts, he was enabled to keep his self-respect, and was treated without harshness even by the soulless planter to whom he had been sold. He owed it all to gout and megrims.	Избавленный от унизительных наказаний и лишений, ставших печальным уделом его товарищей, он сумел сохранить уважение к себе, и даже бездушный хозяин-плантатор обращался с ним не так грубо, как с остальными.
He had won the esteem of Governor Steed, and - what is even more important - of Governor Steed's lady, whom he shamelessly and cynically flattered and humoured.	Всем этим он был обязан подагре губернатора Стида и, что еще более важно, мигрени его супруги, которой губернатор во всем потакал.
Occasionally he saw Miss Bishop, and they seldom met but that she paused to hold him in conversation for some moments, evincing her interest in him.	Изредка Блад видел Арабеллу Бишоп. Каждый раз она разговаривала с ним, что свидетельствовало о наличии у нее какого-то интереса к доктору.
Himself, he was never disposed to linger.	Сам Блад не проявлял склонности к тому, чтобы затягивать эти встречи.
He was not, he told himself, to be deceived by her delicate exterior, her sapling grace, her easy, boyish ways and pleasant, boyish voice.	Он убеждал себя, что не должен обманываться ее изящной внешностью, грациозностью молодости, мальчишескими манерами и приятным голосом.
In all his life - and it had been very varied - he had never met a man whom he accounted more beastly than her uncle, and he could not dissociate her from the man. She was his niece, of his own blood, and some of the vices of it, some of the remorseless cruelty of the wealthy planter must, he argued, inhabit that pleasant body of hers.	За всю свою богатую событиями жизнь он не встречал большего негодяя, чем ее дядя, а ведь она была его племянницей, и какие-то пороки этой семьи - быть может, так же безжалостная жестокость богачей-плантаторов могла перейти и к ней.
He argued this very often to himself, as if answering and convincing some instinct that pleaded otherwise, and arguing it he avoided her when it was possible, and was frigidly civil when it was not.	Поэтому он избегал попадаться на глаза Арабелле, а когда уж нельзя было уклониться от встречи, то держался с ней сухо и вежливо.
Justifiable as his reasoning was, plausible as it may seem, yet he would have done better to have trusted the instinct that was in conflict with it.	Какими бы правдоподобными ни казались ему свои предположения, Блад поступил бы лучше, если бы поверил инстинкту, подсказывающему ему совсем иное.
Though the same blood ran in her veins as in those of Colonel Bishop, yet hers was free of the vices that tainted her uncle's, for these vices were not natural to that blood; they were, in his case, acquired.	Хотя в жилах Арабеллы и текла кровь, родственная полковнику Бишопу, у нее не было его пороков, к счастью, этими пороками обладал только он, а не вся их семья.
Her father, Tom Bishop - that same Colonel Bishop's brother - had been a kindly, chivalrous, gentle soul, who, broken-hearted by the early death of a young wife, had abandoned the Old World and sought an anodyne for his grief in the New.	Брат полковника Бишопа - Том Бишоп, отец Арабеллы, был добрым и мягким человеком. Преждевременная смерть молодой жены заставила Тома Бишопа покинуть Старый Свет, чтобы забыться в Новом.
He had come out to the Antilles, bringing with him his little daughter, then five years of age, and had given himself up to the life of a planter.	С пятилетней дочкой приехал он на Антильские острова и стал вести жизнь плантаторов.

He had prospered from the first, as men sometimes will who care nothing for prosperity.	С самого начала его дела пошли хорошо, хотя он мало о них заботился.
Prospering, he had bethought him of his younger brother, a soldier at home reputed somewhat wild.	Преуспев в Новом Свете, он вспомнил о младшем брате, военном, служившем в Англии и пользовавшемся репутацией вздорного, жестокого человека.
He had advised him to come out to Barbados; and the advice, which at another season William Bishop might have scorned, reached him at a moment when his wildness was beginning to bear such fruit that a change of climate was desirable.	Том Бишоп посоветовал ему приехать на Барбадос, и этот совет подоспел как раз в то время, когда Вильяму Бишопу из-за необузданности его характера потребовалась срочная перемена климата.
William came, and was admitted by his generous brother to a partnership in the prosperous plantation.	Вильям приехал на Барбадос, и брат сделал его совладельцем плантаций.
Some six years later, when Arabella was fifteen, her father died, leaving her in her uncle's guardianship.	Шесть лет спустя Бишоп-старший умер, оставив пятнадцатилетнюю дочь на попечение дяди.
It was perhaps his one mistake. But the goodness of his own nature coloured his views of other men; moreover, himself, he had conducted the education of his daughter, giving her an independence of character upon which perhaps he counted unduly.	Пожалуй, это была единственная его ошибка, но, будучи добрым и отзывчивым человеком, он приукрашивал и других людей. Он сам воспитывал Арабеллу, выработал в ней самостоятельность суждений и независимость характера, но, видимо, все же преувеличивал значение своего воспитания.
As things were, there was little love between uncle and niece.	Обстоятельства сложились так, что в отношениях между дядей и племянницей не было ни сердечности, ни теплоты.
But she was dutiful to him, and he was circumspect in his behaviour before her.	Она его слушалась; он в ее присутствии вел себя настороженно.
All his life, and for all his wildness, he had gone in a certain awe of his brother, whose worth he had the wit to recognize; and now it was almost as if some of that awe was transferred to his brother's child, who was also, in a sense, his partner, although she took no active part in the business of the plantations.	В свое время у Вильяма Бишопа хватило ума признать высокие достоинства своего старшего брата, и всю жизнь он испытывал перед ним какой-то благоговейный страх. После смерти брата он начал испытывать нечто похожее и в отношении дочери покойного. К тому же она была его компаньоном по плантациям, хотя и не принимала активного участия в делах.
Peter Blood judged her - as we are all too prone to judge - upon insufficient knowledge.	Питер Блад недостаточно знал Арабеллу, чтобы справедливо судить о ней.
He was very soon to have cause to correct that judgment.	И вскоре ему пришлось убедиться в своей неверной оценке ее душевных качеств.
One day towards the end of May, when the heat was beginning to grow oppressive, there crawled into Carlisle Bay a wounded, battered English ship, the Pride of Devon, her freeboard scarred and broken, her coach a gaping wreck, her mizzen so shot away that only a jagged stump remained to tell the place where it had stood.	В конце мая, когда жара стала гнетущей, в Карлайлскую бухту медленно втащился искалеченный английский корабль "Прайд оф Девон". Его борта зияли многочисленными пробоинами; на месте рубки чернела большая дыра, а от бизань-мачты, снесенной пушечным ядром, торчал жалкий обрубок с зазубренными краями.

She had been in action off Martinique with two Spanish treasure ships, and although her captain swore that the Spaniards had beset him without provocation, it is difficult to avoid a suspicion that the encounter had been brought about quite otherwise.	По словам капитана, его корабль встретился у берегов Мартиники с двумя испанскими кораблями, перевозившими ценности, и подлые испанцы якобы навязали ему неравный морской бой. Капитан клялся, что он не нападал, а только оборонялся. Но никто не верил, что бой был начат испанцами.
One of the Spaniards had fled from the combat, and if the Pride of Devon had not given chase it was probably because she was by then in no case to do so.	Один из испанских кораблей лежал, и если "Прайд оф Девон" не преследовал его, то потому лишь, что из-за повреждений он потерял свою скорость.
The other had been sunk, but not before the English ship had transferred to her own hold a good deal of the treasure aboard the Spaniard.	Второй испанский корабль был потоплен, но это случилось уже после того, как англичане сняли большую часть находившихся на нем ценностей.
It was, in fact, one of those piratical affrays which were a perpetual source of trouble between the courts of St. James's and the Escurial, complaints emanating now from one and now from the other side.	По существу, это была обычная пиратская история, одна из многих историй, являвшихся источником постоянных трений между Сент-Джеймским двором и Эскуриалом[17], которые попеременно жаловались друг на друга.
Steed, however, after the fashion of most Colonial governors, was willing enough to dull his wits to the extent of accepting the English seaman's story, disregarding any evidence that might belie it.	Тем не менее Стид, подобно большинству колониальных губернаторов, сделал вид, будто верит сообщению английского капитана.
He shared the hatred so richly deserved by arrogant, overbearing Spain that was common to men of every other nation from the Bahamas to the Main. Therefore he gave the Pride of Devon the shelter she sought in his harbour and every facility to careen and carry out repairs.	Так же как и многие люди - от обитателей Багамских островов до жителей Мэйна, - он питал к надменной и властной Испании вполне заслуженную ею ненависть и поэтому предоставил "Прайд оф Девон" убежище в порту и все, что требовалось для починки корабля.
But before it came to this, they fetched from her hold over a score of English seamen as battered and broken as the ship herself, and together with these some half-dozen Spaniards in like case, the only survivors of a boarding party from the Spanish galleon that had invaded the English ship and found itself unable to retreat.	Прежде чем приступить к этой работе, английский капитан высадил на берег десятка два своих покалеченных в бою моряков и шесть раненых испанцев.
These wounded men were conveyed to a long shed on the wharf, and the medical skill of Bridgetown was summoned to their aid.	Всех их поместили в длинном сарае на пристани, поручив заботу о них трем врачам Бриджтауна, в том числе и Питеру Бладу.
Peter Blood was ordered to bear a hand in this work, and partly because he spoke Castilian - and he spoke it as fluently as his own native tongue - partly because of his inferior condition as a slave, he was given the Spaniards for his patients.	На его попечение отдали испанцев - не только потому, что он хорошо владел испанским языком, но и потому, что, будучи невольником, он занимал среди других врачей низшее положение.
Now Blood had no cause to love Spaniards.	Блад не любил испанцев.

His two years in a Spanish prison and his subsequent campaigning in the Spanish Netherlands had shown him a side of the Spanish character which he had found anything but admirable.	Двухлетнее пребывание в испанской тюрьме и участие в кампаниях на оккупированной испанцами территории Г олландии дали ему возможность познакомиться с такими сторонами испанского характера, которые никто не счел бы привлекательными.
Nevertheless he performed his doctor's duties zealously and painstakingly, if emotionlessly, and even with a certain superficial friendliness towards each of his patients.	Но он честно выполнял врачебные обязанности и относился к своим пациентам с дружественным вниманием.
These were so surprised at having their wounds healed instead of being summarily hanged that they manifested a docility very unusual in their kind.	Испанцы, искренне удивленные тем, что о них заботятся, что их лечат, вместо того чтобы повесить без всяких разговоров, проявляли истинное смирение.
They were shunned, however, by all those charitably disposed inhabitants of Bridgetown who flocked to the improvised hospital with gifts of fruit and flowers and delicacies for the injured English seamen. Indeed, had the wishes of some of these inhabitants been regarded, the Spaniards would have been left to die like vermin, and of this Peter Blood had an example almost at the very outset.	Однако жители Бриджтауна, приходившие в госпиталь с фруктами, цветами и сладостями для английских моряков, не скрывали своей враждебности к испанцам.
With the assistance of one of the negroes sent to the shed for the purpose, he was in the act of setting a broken leg, when a deep, gruff voice, that he had come to know and dislike as he had never disliked the voice of living man, abruptly challenged him.	Когда Блад с помощью негра, присланного для ухода за ранеными, перевязывал одному из испанцев сломанную ногу, он услышал ненавистный хриплый голос своего хозяина.
"What are you doing there?"	- Ты что здесь делаешь?
Blood did not look up from his task. There was not the need. He knew the voice, as I have said.	Блад, не поднимая глаз и не прекращая перевязки, ответил:
"I am setting a broken leg," he answered, without pausing in his labours.	- Лечу раненого.
"I can see that, fool."	- Я вижу это сам, идиот!
A bulky body interposed between Peter Blood and the window.	- И над Бладом выросла массивная фигура полковника.
The half-naked man on the straw rolled his black eyes to stare up fearfully out of a clay-coloured face at this intruder.	Лежавший на соломе полуобнаженный человек со страхом уставился черными глазами на желтое лицо полковника.
A knowledge of English was unnecessary to inform him that here came an enemy.	Не требовалось знания английского языка, чтобы понять враждебные намерения пришедшего.
The harsh, minatory note of that voice sufficiently expressed the fact. "I can see that, fool; just as I can see what the rascal is.	- Я вижу это, идиот! - повторил полковник Бишоп раздраженно. - Так же как вижу и кого именно ты лечишь.
Who gave you leave to set Spanish legs?"	Кто тебе это позволил?
"I am a doctor, Colonel Bishop. The man is wounded. It is not for me to discriminate. I keep to my trade."	- Полковник Бишоп, я - врач и выполняю свои обязанности.

"Do you, by God!	- Свои обязанности? - иронически спросил Бишоп.
If you'd done that, you wouldn't now be here."	- Если бы ты о них помнил, то не попал бы на Барбадос.
"On the contrary, it is because I did it that I am here."	- Вот поэтому-то я здесь и оказался.
"Aye, I know that's your lying tale."	- Хватит болтать, мне уже известны твои лживые россказни!
The Colonel sneered; and then, observing Blood to continue his work unmoved, he grew really angry.	- Он приходил все в большее бешенство, видя, что Блад спокойно продолжает заниматься своим делом.
"Will you cease that, and attend to me when I am speaking?"	- Прекратишь ли ты свою возню с этим мерзавцем, когда с тобой говорит хозяин?!
Peter Blood paused, but only for an instant.	Блад оторвался на секунду и взглянул на полковника.
"The man is in pain," he said shortly, and resumed his work.	- Этот человек мучается, - коротко ответил он и снова наклонился над раненым.
"In pain, is he? I hope he is, the damned piratical dog.	- Очень рад, что эта проклятая собака мучается.
But will you heed me, you insubordinate knave?" The Colonel delivered himself in a roar, infuriated by what he conceived to be defiance, and defiance expressing itself in the most unruffled disregard of himself. His long bamboo cane was raised to strike.	Но с тобой я поговорю по-иному. Я тебя заставлю слушаться! - вскричал полковник и поднял свою длинную бамбуковую трость, чтобы ударить Блада.
Peter Blood's blue eyes caught the flash of it, and he spoke quickly to arrest the blow.	Но доктор быстро заговорил, стремясь предотвратить удар:
"Not insubordinate, sir, whatever I may be.	- Кем бы я ни был, но непослушным меня назвать нельзя.
I am acting upon the express orders of Governor Steed."	Я выполняю распоряжение господина губернатора.
The Colonel checked, his great face empurpling. His mouth fell open.	Полковник остолбенел; желтое лицо его побагровело, а рот широко раскрылся.
"Governor Steed!" he echoed. Then he lowered his cane, swung round, and without another word to Blood rolled away towards the other end of the shed where the Governor was standing at the moment.	- Губернатора... - повторил он и, опустив трость, быстро зашагал в другой конец сарая, где стоял губернатор.
Peter Blood chuckled.	Блад довольно усмехнулся.
But his triumph was dictated less by humanitarian considerations than by the reflection that he had baulked his brutal owner.	Его свирепому хозяину не удалось выместить на нем свой гнев.
The Spaniard, realizing that in this altercation, whatever its nature, the doctor had stood his friend, ventured in a muted voice to ask him what had happened.	Испанец приглушенным голосом спросил доктора, что случилось.
But the doctor shook his head in silence, and pursued his work. His ears were straining to catch the words now passing between Steed and Bishop.	Блад молчаливо покачал головой и, напрягая слух, пытался уловить, о чем говорят Стид и Бишоп.

The Colonel was blustering and storming, the great bulk of him towering above the wizened little overdressed figure of the Governor.	Полковник, массивная фигура которого высилась над маленьким, сморщенным, разодетым губернатором, бушевал и неистовствовал.
But the little fop was not to be browbeaten.	Однако маленького щеголя не так-то легко было запугать.
His excellency was conscious that he had behind him the force of public opinion to support him. Some there might be, but they were not many, who held such ruthless views as Colonel Bishop.	Его превосходительство понимал, что его поддерживает общественное мнение, а таких лиц, которые разделяли бы жестокие взгляды полковника Бишопа, было сравнительно немного.
His excellency asserted his authority.	Кроме того, его превосходительство считал нужным отвести посягательства на свои права.
It was by his orders that Blood had devoted himself to the wounded Spaniards, and his orders were to be carried out. There was no more to be said.	Да, действительно, он распорядился, чтобы Блад занимался ранеными испанцами, его распоряжения должны выполняться, и вообще больше не о чем разговаривать.
Colonel Bishop was of another opinion. In his view there was a great deal to be said.	Но полковник Бишоп считал, что разговаривать есть о чем.
He said it, with great circumstance, loudly, vehemently, obscenely - for he could be fluently obscene when moved to anger.	И он, кипя от бешенства, громко высказал свое непристойное мнение по поводу раненых врагов.
"You talk like a Spaniard, Colonel," said the Governor, and thus dealt the Colonel's pride a wound that was to smart resentfully for many a week.	- Вы разговариваете, как настоящий испанец, полковник, - сказал губернатор, чем нанес жестокую рану тщеславию полковника.
At the moment it struck him silent, and sent him stamping out of the shed in a rage for which he could find no words.	В ярости, не поддающейся описанию, Бишоп выбежал из сарая.
It was two days later when the ladies of Bridgetown, the wives and daughters of her planters and merchants, paid their first visit of charity to the wharf, bringing their gifts to the wounded seamen.	На следующий день высокопоставленные дамы Бриджтауна - жены и дочери богатых плантаторов и купцов - явились на пристань с подарками для раненых моряков.
Again Peter Blood was there, ministering to the sufferers in his care, moving among those unfortunate Spaniards whom no one heeded. All the charity, all the gifts were for the members of the crew of the Pride of Devon. And this Peter Blood accounted natural enough.	Питер Блад был на своем месте, оказывая помощь испанцам. Никто по-прежнему не обращал на них внимания. Общественное мнение как бы поддерживало Бишопа, а не губернатора.
But rising suddenly from the re-dressing of a wound, a task in which he had been absorbed for some moments, he saw to his surprise that one lady, detached from the general throng, was placing some plantains and a bundle of succulent sugar cane on the cloak that served one of his patients for a coverlet.	Все подарки шли только морякам команды "Прайд оф Девон", и Питеру Бладу это казалось естественным, но, к своему удивлению, он увидел вдруг, что какая-то дама положила несколько бананов и пучок сочного сахарного тростника на плащ, служивший одному из его пациентов одеялом.
She was elegantly dressed in lavender silk and was followed by a half-naked negro carrying a basket.	Даму, изящно одетую в бледно-лиловый шелк, сопровождал негр, тащивший большую корзину.
Peter Blood, stripped of his coat, the sleeves of his coarse shirt rolled to the elbow, and holding a bloody rag in his hand, stood at gaze a moment.	Питер Блад, без камзола, в одной рубашке с засученными до локтей рукавами и с кровавой тряпкой в руке, пристально глядел на эту даму.

The lady, turning now to confront him, her lips parting in a smile of recognition, was Arabella Bishop.	Словно почувствовав его взгляд, она обернулась. Блад увидел улыбку на губах Арабеллы Бишоп.
"The man's a Spaniard," said he, in the tone of one who corrects a misapprehension, and also tinged never so faintly by something of the derision that was in his soul.	- Этот раненый - испанец, - сказал он, словно пытаясь исправить возможное недоразумение, и в голосе его едва заметно прозвучала нотка злой иронии.
The smile with which she had been greeting him withered on her lips.	Улыбка сошла с лица Арабеллы.
She frowned and stared at him a moment, with increasing haughtiness.	Ее брови нахмурились, лицо приняло надменное выражение.
"So I perceive.	- Я знаю, - сказала она.
But he's a human being none the less," said she.	- Но он, кажется, тоже человек.
That answer, and its implied rebuke, took him by surprise.	Ответ, в котором содержался явный упрек по адресу Блада, поразил его.
"Your uncle, the Colonel, is of a different opinion," said he, when he had recovered.	- Ваш дядя придерживается иного мнения, -заметил он, придя в себя.
"He regards them as vermin to be left to languish and die of their festering wounds."	- Полковник Бишоп считает этих раненых паразитами, которых лечить незачем.
She caught the irony now more plainly in his voice. She continued to stare at him.	Она почувствовала насмешку в его голосе и, пристально глядя на него, спросила:
"Why do you tell me this?"	- Зачем вы мне об этом говорите?
"To warn you that you may be incurring the Colonel's displeasure.	- Хочу предупредить вас, чтобы вы не навлекли на себя неудовольствие полковника.
If he had had his way, I should never have been allowed to dress their wounds."	Я не имел бы возможности перевязывать их раны, если бы он и здесь мог проявить свою власть.
"And you thought, of course, that I must be of my uncle's mind?"	- И вы, конечно, полагаете, что я обязана думать так же, как и мой дядя?
There was a crispness about her voice, an ominous challenging sparkle in her hazel eyes.	- В ее голосе прозвучала какая-то враждебность, а в карих глазах сверкнула злая искорка.
"I'd not willingly be rude to a lady even in my thoughts," said he.	- Даже в мыслях я не могу быть грубым с женщиной, - сказал он.
"But that you should bestow gifts on them, considering that if your uncle came to hear of it..." He paused, leaving the sentence unfinished.	- Но если полковник узнает, что вы раздаете подарки испанцам... - Он запнулся, не зная, как закончить свою мысль.
"Ah, well - there it is!" he concluded. But the lady was not satisfied at all.	Арабелла с трудом сдерживала возмущение: -Замечательно!
"First you impute to me inhumanity, and then cowardice. Faith!	Вначале вы приписываете мне жестокость, потом трусость.
For a man who would not willingly be rude to a lady even in his thoughts, it's none so bad."	Для человека, который даже в мыслях не бывает грубым с женщиной, это совсем недурно.
Her boyish laugh trilled out, but the note of it jarred his ears this time.	- Она засмеялась, но в ее мальчишеском смехе на этот раз прозвучала горечь.

He saw her now, it seemed to him, for the first time, and saw how he had misjudged her.	Ему показалось, что сейчас он впервые понял Арабеллу.
"Sure, now, how was I to guess that... that Colonel Bishop could have an angel for his niece?" said he recklessly, for he was reckless as men often are in sudden penitence.	- Простите меня, мисс, но как я мог догадаться... что племянница полковника Бишопа - ангел? -вырвалось у Блада. Она бросила на него уничтожающий взгляд.
"You wouldn't, of course. I shouldn't think you often guess aright." Having withered him with that and her glance, she turned to her negro and the basket that he carried. From this she lifted now the fruits and delicacies with which it was laden, and piled them in such heaps upon the beds of the six Spaniards that by the time she had so served the last of them her basket was empty, and there was nothing left for her own fellow-countrymen. These, indeed, stood in no need of her bounty - as she no doubt observed - since they were being plentifully supplied by others.	- Да, к сожалению, вы не обладаете догадливостью, - насмешливо сказала она и, наклонившись над корзиной, которую держал ее негр, начала вынимать фрукты и сладости, обильно оделяя ими всех раненых испанцев. На долю англичан у нее ничего не осталось, да они, впрочем, и не нуждались в ее помощи, так как их щедро одарили другие дамы.
Having thus emptied her basket, she called her negro, and without another word or so much as another glance at Peter Blood, swept out of the place with her head high and chin thrust forward.	Опустошив корзину, Арабелла позвала своего негра и, высоко подняв голову, удалилась, не только не сказав Бладу ни слова, но даже не удостоив его взглядом.
Peter watched her departure. Then he fetched a sigh.	Питер со вздохом поглядел ей вслед.
It startled him to discover that the thought that he had incurred her anger gave him concern.	Он был удивлен, что мысль о гневе Арабеллы причиняет ему беспокойство.
It could not have been so yesterday. It became so only since he had been vouchsafed this revelation of her true nature.	Вчера он этого не почувствовал бы, ибо только сегодня перед ним раскрылся ее подлинный характер.
"Bad cess to it now, it serves me right. It seems I know nothing at all of human nature.	"Нет, я совеем не знаю людей, - думал Блад и пытался оправдать себя.
But how the devil was I to guess that a family that can breed a devil like Colonel Bishop should also breed a saint like this?"	- Но кто бы мог допустить, что семья, вырастившая такого изверга, как полковник Бишоп, воспитала и такое совершенство милосердия, как Арабелла? "
Chapter VI	Глава VI
PLANS OF ESCAPE	ПЛАН БЕГСТВА
After that Arabella Bishop went daily to the shed on the wharf with gifts of fruit, and later of money and of wearing apparel for the Spanish prisoners.	С этого времени Арабелла Бишоп стала ежедневно посещать барак на пристани. Вначале она приносила испанским пленникам фрукты, а потом деньги и одежду.
But she contrived so to time her visits that Peter Blood never again met her there.	Девушка старалась приходить в те часы, когда, по ее расчетам, она не могла встретиться с Питером Бладом.
Also his own visits were growing shorter in a measure as his patients healed.	Впрочем, и молодой доктор стал бывать здесь все реже и реже, по мере того как его пациенты один за другим поднимались на ноги.

That they all throve and returned to health under his care, whilst fully one third of the wounded in the care of Whacker and Bronson - the two other surgeons -died of their wounds, served to increase the reputation in which this rebel-convict stood in Bridgetown.	Последнее обстоятельство немало способствовало росту популярности Питера Блада среди жителей Бриджтауна. Возможно, они несколько переоценивали его врачебное искусство, но, как бы то ни было, его больные поправлялись, а раненые, которых пользовали местные врачи -Вакер и Бронсон, постепенно переселялись из барака на кладбище.
It may have been no more than the fortune of war. But the townsfolk did not choose so to regard it. It led to a further dwindling of the practices of his free colleagues and a further increase of his own labours and his owner's profit.	Г орожане сделали из этого факта должный вывод, и практика Вакера и Бронсона заметно сократилась, тогда как у Питера Блада, наоборот, работы прибавилось, а вместе с тем увеличились и доходы его хозяина.
Whacker and Bronson laid their heads together to devise a scheme by which this intolerable state of things should be brought to an end. But that is to anticipate.	Следствием этого явился план, после длительного размышления выношенный Вакером и Бронсоном, который повлек за собой столько важных событий... Но не будем забегать вперед.
One day, whether by accident or design, Peter Blood came striding down the wharf a full half-hour earlier than usual, and so met Miss Bishop just issuing from the shed.	Однажды, явившись на пристань на полчаса раньше обычного, Питер Блад встретил Арабеллу Бишоп, только что вышедшую из барака.
He doffed his hat and stood aside to give her passage. She took it, chin in the air, and eyes which disdained to look anywhere where the sight of him was possible.	Он снял шляпу и посторонился, уступая ей дорогу, но девушка, гордо подняв голову и не глядя на него, прошла мимо.
"Miss Arabella," said he, on a coaxing, pleading note.	- Мисс Арабелла! - умоляюще произнес Блад.
She grew conscious of his presence, and looked him over with an air that was faintly, mockingly searching.	Арабелла сделала вид, что только сейчас заметила доктора. Бросив на него насмешливый взгляд, она сказала:
"La!" said she. "It's the delicate-minded gentleman!"	- Ах, это вы, воспитанный джентльмен!
Peter groaned. "Am I so hopelessly beyond forgiveness?	- Неужели я никогда не буду прощен?
I ask it very humbly."	Умоляю вас, мисс, сменить гнев на милость!
"What condescension!"	- О, какое самоуничижение!
"It is cruel to mock me," said he, and adopted mock-humility.	- Вы издеваетесь надо мной, - сказал он с подчеркнутым смирением.
"After all, I am but a slave. And you might be ill one of these days."	- Я, конечно, только раб... но ведь и вы когда-нибудь можете заболеть.
"What, then?"	- Ну и что же?
"It would be humiliating to send for me if you treat me like an enemy."	- Вы сочтете неудобным для себя прибегать к моим услугам, если будете считать меня своим недругом.
"You are not the only doctor in Bridgetown."	- Разве вы единственный врач в Бриджтауне?
"But I am the least dangerous."	- Зато я самый безвредный из них!

She grew suddenly suspicious of him, aware that he was permitting himself to rally her, and in a measure she had already yielded to it.	Арабелла уловила в тоне Питера Блада нотку насмешки.
She stiffened, and looked him over again.	Окинув его надменным взглядом, она раздраженно заметила:
"You make too free, I think," she rebuked him.	- Не кажется ли вам, что вы ведете себя слишком свободно?
"A doctor's privilege."	- Возможно, - согласился Блад. - Но доктор имеет на это право. Его спокойный ответ еще больше рассердил Арабеллу.
"I am not your patient.	- Но я не ваша пациентка! - с возмущением воскликнула она.
Please to remember it in future."	- Запомните это раз и навсегда!
And on that, unquestionably angry, she departed.	Не попрощавшись, Арабелла круто повернулась и быстро пошла вдоль пристани.
"Now is she a vixen or am I a fool, or is it both?" he asked the blue vault of heaven, and then went into the shed.	Блад долго смотрел ей вслед, затем сокрушенно развел руками и воскликнул: - Что же это такое?! Либо она мегера, либо я болван! Пожалуй, и то и другое справедливо... И, придя к такому заключению, он вошел в барак.
It was to be a morning of excitements.	Этому утру суждено было стать утром волнений.
As he was leaving an hour or so later, Whacker, the younger of the other two physicians, joined him - an unprecedented condescension this, for hitherto neither of them had addressed him beyond an occasional and surly "good-day!"	Примерно через час после ухода Арабеллы, когда Блад покидал барак, к нему подошел Вакер - как помнит читатель, один из двух других врачей Бриджтауна. Блад очень удивился этому, ибо до сих пор врачи старались не замечать его, лишь изредка снисходя до сухого приветствия.
"If you are for Colonel Bishop's, I'll walk with you a little way, Doctor Blood," said he. He was a short, broad man of five-and-forty with pendulous cheeks and hard blue eyes.	- Если вы идете к полковнику Бишопу, то, с вашего согласия, я немного провожу вас, -любезно сказал Вакер, приземистый, широкоплечий человек лет сорока пяти, с обвислыми щеками и тусклыми голубыми глазами.
Peter Blood was startled. But he dissembled it.	Предложение Вакера удивило Блада еще более, но внешне он не показал этого.
"I am for Government House," said he.	- Я иду в дом губернатора, - ответил он.
"Ah!	- Да?!
To be sure! The Governor's lady." And he laughed; or perhaps he sneered. Peter Blood was not quite certain.	Вернее, к супруге губернатора? -многозначительно хихикнул Вакер.
"She encroaches a deal upon your time, I hear.	- Я слыхал, что она отнимает у вас уйму времени.
Youth and good looks, Doctor Blood!	Что ж, молодость и привлекательная внешность, доктор Блад!
Youth and good looks!	Молодость и красота!

They are inestimable advantages in our profession as in others - particularly where the ladies are concerned."	Это дает врачу огромное преимущество, особенно когда он лечит дам!
Peter stared at him.	Питер пристально взглянул на Вакера:
"If you mean what you seem to mean, you had better say it to Governor Steed.	- Мне кажется, я угадываю вашу мысль. Поделитесь ею не со мной, а с губернатором Стидом.
It may amuse him."	Быть может, это его позабавит.
"You surely misapprehend me."	- Вы неправильно поняли меня, дорогой! -поторопился исправить свои неосторожные слова Вакер. - У меня вовсе не было таких мыслей.
"I hope so."	- Надеюсь, что так! - усмехнулся Блад.
"You're so very hot, now!" The doctor linked his arm through Peter's.	- Не будьте так вспыльчивы, мой друг, -вкрадчиво заговорил Вакер и доверительно взял Питера под руку.
"I protest I desire to be your friend - to serve you. Now, listen."	- Я хочу помочь вам!
Instinctively his voice grew lower.	- Голос доктора понизился почти до шепота.
"This slavery in which you find yourself must be singularly irksome to a man of parts such as yourself."	- Ведь рабство должно быть очень неприятно для такого талантливого человека, как вы.
"What intuitions!" cried sardonic Mr. Blood.	- Какая проницательность! - насмешливо воскликнул Блад.
But the doctor took him literally.	Однако доктор не заметил этой насмешки или не счел нужным ее заметить.
"I am no fool, my dear doctor.	- Я не дурак, дорогой коллега, - продолжал он.
I know a man when I see one, and often I can tell his thoughts."	- Я вижу человека насквозь и могу даже сказать, что он думает.
"If you can tell me mine, you'll persuade me of it," said Mr. Blood.	- Вы убедите меня в этом, если скажете, о чем думаю я, - заметил Блад.
Dr. Whacker drew still closer to him as they stepped along the wharf. He lowered his voice to a still more confidential tone. His hard blue eyes peered up into the swart, sardonic face of his companion, who was a head taller than himself.	Доктор Вакер окинул взглядом пустынную пристань, вдоль которой они шли в этот момент, и, еще ближе придвинувшись к Бладу, сказал вкрадчивым голосом:
"How often have I not seen you staring out over the sea, your soul in your eyes!	- Не раз наблюдал я за вами, когда вы тоскливо всматривались в морскую даль.
Don't I know what you are thinking?	И вы полагаете, что я не знаю ваших мыслей?
If you could escape from this hell of slavery, you could exercise the profession of which you are an ornament as a free man with pleasure and profit to yourself.	Если бы вам удалось спастись из этого ада, вы могли бы, как свободный человек, с удовольствием и выгодой для себя всецело отдаться своей профессии, украшением которой вы являетесь.

The world is large. There are many nations besides England where a man of your parts would be warmly welcomed.	Мир велик, и, кроме Англии, есть еще много стран, где такого человека, как вы, всегда тепло встретят.
There are many colonies besides these English ones."	Помимо английских колоний, есть и другие.
Lower still came the voice until it was no more than a whisper. Yet there was no one within earshot.	- Вакер оглянулся по сторонам и продолжал тоном заговорщика:
"It is none so far now to the Dutch settlement of Curacao.	- Отсюда совсем недалеко до голландской колонии Кюрасао.
At this time of the year the voyage may safely be undertaken in a light craft.	В это время года туда вполне можно добраться даже в небольшой лодке.
And Curacao need be no more than a stepping-stone to the great world, which would lie open to you once you were delivered from this bondage."	Кюрасао может стать мостиком в огромный мир. Он откроется перед вами, как только вы освободитесь от цепей.
Dr. Whacker ceased. He was pale and a little out of breath. But his hard eyes continued to study his impassive companion.	Доктор Вакер умолк и выжидающе уставился на своего невозмутимого спутника. Но Блад молчал.
"Well?" he said alter a pause. "What do you say to that?"	- Что вы на это скажете? - с нетерпением спросил Вакер.
Yet Blood did not immediately answer.	Блад ответил не сразу.
His mind was heaving in tumult, and he was striving to calm it that he might take a proper survey of this thing flung into it to create so monstrous a disturbance.	Ему нужно было время, чтобы хладнокровно разобраться в потоке мыслей, нахлынувших на него при этом неожиданном предложении.
He began where another might have ended.	Подумав, он начал с того, чем другой бы кончил:
"I have no money. And for that a handsome sum would be necessary."	- У меня нет денег, а ведь для такого путешествия их потребуется немало.
"Did I not say that I desired to be your friend?"	- Разве я не сказал, что хочу быть вашим другом?- воскликнул Вакер.
"Why?" asked Peter Blood at point-blank range. But he never heeded the answer.	- Почему? - в упор спросил Блад, хотя в ответе на свой вопрос он не нуждался.
Whilst Dr. Whacker was professing that his heart bled for a brother doctor languishing in slavery, denied the opportunity which his gifts entitled him to make for himself, Peter Blood pounced like a hawk upon the obvious truth.	Доктор Вакер стал пространно объяснять, как обливается кровью его сердце при виде коллеги, изнывающего в рабстве и лишенного возможности применить на деле свои чудесные способности.
Whacker and his colleague desired to be rid of one who threatened to ruin them.	Но Питер Блад сразу понял истинную причину: любым способом врачи стремились отделаться от конкурента, присутствие которого разоряло их.
Sluggishness of decision was never a fault of Blood's.	Медлительность в принятии решений не являлась недостатком Блада.

He leapt where another crawled. And so this thought of evasion never entertained until planted there now by Dr. Whacker sprouted into instant growth.	До сих пор он даже не помышлял о бегстве, понимая, что всякая попытка бежать без посторонней помощи окончилась бы провалом. Сейчас же, когда он мог рассчитывать на помощь Вакера и, в чем Блад не сомневался, его друга Бронсона, побег уже не казался ему безнадежным предприятием.
"I see, I see," he said, whilst his companion was still talking, explaining, and to save Dr. Whacker's face he played the hypocrite.	И мысленно он уже сказал Вакеру: "Да! " Выслушав длинные разглагольствования Вакера, Блад сделал вид, что искренне верит в дружеские побуждения своего коллеги.
"It is very noble in you - very brotherly, as between men of medicine.	- Это очень благородно с вашей стороны, коллега,- сказал он.
It is what I myself should wish to do in like case."	- Именно так поступил бы и я, если бы мне представился подобный случай.
The hard eyes flashed, the husky voice grew tremulous as the other asked almost too eagerly:	В глазах Вакера мелькнула радость, и он поспешно, даже слишком поспешно спросил:
"You agree, then? You agree?"	- Значит, вы согласны?
"Agree?" Blood laughed.	- Согласен? - улыбнулся Блад.
"If I should be caught and brought back, they'd clip my wings and brand me for life."	- А если меня поймают и приведут обратно, то мой лоб на всю жизнь украсится клеймом!
"Surely the thing is worth a little risk?"	- Риск, конечно, велик, - согласился Вакер.
More tremulous than ever was the tempter's voice.	- Но подумайте - в случае успеха вас ждет свобода, перед вами откроется весь мир!
"Surely," Blood agreed.	Блад кивнул головой: - Все это так.
"But it asks more than courage. It asks money.	Однако для побега, помимо мужества, нужны и деньги.
A sloop might be bought for twenty pounds, perhaps."	Шлюпка обойдется, вероятно, фунтов в двадцать.
"It shall be forthcoming.	- Деньги вы получите! - поторопился заверить Вакер.
It shall be a loan, which you shall repay us - repay me, when you can."	- Это будет заем, который вы нам вернете... вернете мне, когда сможете.
That betraying "us" so hastily retrieved completed Blood's understanding.	Это предательское "нам" и столь же быстрая поправка оговорки лишний раз подтвердили правильность предположения Блада.
The other doctor was also in the business.	Сейчас у него не было и тени сомнения в том, что Вакер действовал вкупе с Бронсоном.
They were approaching the peopled part of the mole.	Навстречу им стали все чаще попадаться люди, что заставило собеседниковпрекратить разговор.
Quickly, but eloquently, Blood expressed his thanks, where he knew that no thanks were due.	Блад выразил Вакеру свою благодарность, хотя понимал, что благодарить его, в сущности, не за что.
"We will talk of this again, sir - to-morrow," he concluded.	- Завтра мы продолжим нашу беседу, - сказал он.

"You have opened for me the gates of hope."	- Вы приоткрыли мне двери надежды, коллега!
In that at least he tittered no more than the bare truth, and expressed it very baldly. It was, indeed, as if a door had been suddenly flung open to the sunlight for escape from a dark prison in which a man had thought to spend his life.	Блад говорил правду: он чувствовал себя, как узник, перед которым внезапно приоткрылись двери темницы.
He was in haste now to be alone, to straighten out his agitated mind and plan coherently what was to be done.	Распрощавшись с Вакером, Блад прежде всего решил посоветоваться с Джереми Питтом.
Also he must consult another. Already he had hit upon that other.	Вряд ли можно было сомневаться, чтобы Питт отказался разделить с ним опасности задуманного побега.
For such a voyage a navigator would be necessary, and a navigator was ready to his hand in Jeremy Pitt. The first thing was to take counsel with the young shipmaster, who must be associated with him in this business if it were to be undertaken. All that day his mind was in turmoil with this new hope, and he was sick with impatience for night and a chance to discuss the matter with his chosen partner.	К тому же Питт был штурманом, а пускаться в неведомое плавание без опытного штурмана было бы по меньшей мере неразумно.
As a result Blood was betimes that evening in the spacious stockade that enclosed the huts of the slaves together with the big white house of the overseer, and he found an opportunity of a few words with Pitt, unobserved by the others.	Задолго до наступления вечера Блад был уже на территории, огороженной высоким частоколом, за которым находились хижины рабов и большой белый дом надсмотрщика.
"To-night when all are asleep, come to my cabin.	- Когда все уснут, приходи ко мне, - шепнул Блад Питту.
I have something to say to you."	- Я должен кое-что сообщить тебе...
The young man stared at him, roused by Blood's pregnant tone out of the mental lethargy into which he had of late been lapsing as a result of the dehumanizing life he lived.	Молодой человек удивленно посмотрел на Блада. Его слова, казалось, пробудили Питта от оцепенения, в которое его вогнала жизнь, мало похожая на человеческую.
Then he nodded understanding and assent, and they moved apart.	Он кивнул головой, и они разошлись.
The six months of plantation life in Barbados had made an almost tragic mark upon the young seaman.	Полгода жизни на плантациях Барбадоса ввергли молодого моряка в состояние полной безнадежности.
His erstwhile bright alertness was all departed.	Он уже не был прежним спокойным, энергичным и уверенным в себе человеком, а передвигался крадучись, как забитая собака.
His face was growing vacuous, his eyes were dull and lack-lustre, and he moved in a cringing, furtive manner, like an over-beaten dog.	Его лицо, утратив былые краски, стало безжизненным, глаза потускнели.
He had survived the ill-nourishment, the excessive work on the sugar plantation under a pitiless sun, the lashes of the overseer's whip when his labours flagged, and the deadly, unrelieved animal life to which he was condemned.	Он выжил, несмотря на постоянный голод, изнуряющую работу под жестокими лучами тропического солнца и плети надсмотрщика.

But the price he was paying for survival was the usual price.	Отчаяние притупило в нем все чувства, и он медленно превращался в животное.
He was in danger of becoming no better than an animal, of sinking to the level of the negroes who sometimes toiled beside him.	Лишь чувство человеческого достоинства еще не совсем угасло в Питте.
The man, however, was still there, not yet dormant, but merely torpid from a surfeit of despair; and the man in him promptly shook off that torpidity and awoke at the first words Blood spoke to him that night - awoke and wept.	Ночью, когда Блад изложил план бегства, молодой человек словно обезумел.
"Escape?" he panted.	- Бегство!
"O God!" He took his head in his hands, and fell to sobbing like a child.	О боже! - задыхаясь, - сказал он и, схватившись за голову, зарыдал, как ребенок.
"Sh! Steady now! Steady!" Blood admonished him in a whisper, alarmed by the lad's blubbering. He crossed to Pitt's side, and set a restraining hand upon his shoulder. "For God's sake, command yourself.	- Тише! - прошептал Блад. Его рука слегка сжала плечо Питта. - Держи себя в руках.
If we're overheard we shall both be flogged for this."	Нас запорют насмерть, если подслушают, о чем говорим.
Among the privileges enjoyed by Blood was that of a hut to himself, and they were alone in this.	Одна из привилегий, которыми пользовался Блад, состояла также в том, что он жил теперь в отдельной хижине.
But, after all, it was built of wattles thinly plastered with mud, and its door was composed of bamboos, through which sound passed very easily.	Она была сплетена из прутьев и свободно пропускала каждый звук.
Though the stockade was locked for the night, and all within it asleep by now - it was after midnight - yet a prowling overseer was not impossible, and a sound of voices must lead to discovery.	И хотя лагерь осужденных давно ужепогрузился в глубокий сон, поблизости мог оказаться какой-нибудь слишком бдительный надсмотрщик, а это грозило непоправимой бедой.
Pitt realized this, and controlled his outburst of emotion.	Питт постарался взять себя в руки.
Sitting close thereafter they talked in whispers for an hour or more, and all the while those dulled wits of Pitt's were sharpening themselves anew upon this precious whetstone of hope.	В течение часа в хижине слышался едва внятный шепот. Надежда на освобождение вернула Питту его прежнюю сообразительность.
They would need to recruit others into their enterprise, a half-dozen at least, a half-score if possible, but no more than that.	Друзья решили, что для участия в задуманном предприятии следует привлечь человек восемь-девять, не больше.
They must pick the best out of that score of survivors of the Monmouth men that Colonel Bishop had acquired.	Из двух десятков еще оставшихся в живых повстанцев, которых купил полковник Бишоп, предстояло выбрать наиболее подходящих.
Men who understood the sea were desirable. But of these there were only two in that unfortunate gang, and their knowledge was none too full. They were Hagthorpe, a gentleman who had served in the Royal Navy, and Nicholas Dyke, who had been a petty officer in the late king's time, and there was another who had been a gunner, a man named Ogle.	Было бы хорошо, если бы все они знали море, но таких людей насчитывалось всего лишь двое -Хагторп, служивший в королевском военно-морском флоте, и младший офицер Николае Дайк. И еще один - артиллерист, по имени Огл, знакомый с морем, - также мог стать полезным спутником.

It was agreed before they parted that Pitt should begin with these three and then proceed to recruit some six or eight others.	Договорились, что Питт начнет с этих трех, а затем завербует еще человек шесть - восемь.
He was to move with the utmost caution, sounding his men very carefully before making anything in the nature of a disclosure, and even then avoid rendering that disclosure so full that its betrayal might frustrate the plans which as yet had to be worked out in detail. Labouring with them in the plantations, Pitt would not want for opportunities of broaching the matter to his fellow-slaves.	Блад советовал Питту действовать осторожно: выяснить сначала настроение людей, а потом уж говорить с ними более или менее откровенно.
"Caution above everything," was Blood's last recommendation to him at parting. "Who goes slowly, goes safely, as the Italians have it. And remember that if you betray yourself, you ruin all, for you are the only navigator amongst us, and without you there is no escaping."	- Помни, - говорил Блад, - что, выдав себя, ты погубишь все: ведь ты - единственный штурман среди нас, и без тебя бегство невозможно.
Pitt reassured him, and slunk off back to his own hut and the straw that served him for a bed.	Заверив Блада, что он все понял, Питт прокрался в свою хижину и бросился на соломенную подстилку, служившую ему постелью.
Coming next morning to the wharf, Blood found Dr. Whacker in a generous mood.	На следующее утро Блад встретился на пристани с доктором Вакером.
Having slept on the matter, he was prepared to advance the convict any sum up to thirty pounds that would enable him to acquire a boat capable of taking him away from the settlement.	Доктор соглашался дать взаймы тридцать фунтов стерлингов, необходимые для приобретения шлюпки.
Blood expressed his thanks becomingly, betraying no sign that he saw clearly into the true reason of the other's munificence. "It's not money I'll require," said he, "but the boat itself.	Блад почтительно поблагодарил его и сказал: -Мне нужны не деньги, а шлюпка.
For who will be selling me a boat and incurring the penalties in Governor Steed's proclamation?	Но я не знаю, кто осмелится продать мне ее после угроз наказаний, перечисленных в приказе губернатора Стида.
Ye'll have read it, no doubt?"	Вы, конечно, знаете его?
Dr. Whacker's heavy face grew overcast. Thoughtfully he rubbed his chin.	Доктор Вакер в раздумье потер подбородок:
"I've read it - yes. And I dare not procure the boat for you.	- Да, я читал это объявление... Однако, согласитесь, не мне же приобретать для вас шлюпку!
It would be discovered. It must be.	Это станет сразу же известно всем.
And the penalty is a fine of two hundred pounds besides imprisonment. It would ruin me. You'll see that?"	Мое участие повлечет за собой тюремное заключение и штраф в двести фунтов... вы понимаете?
The high hopes in Blood's soul, began to shrink. And the shadow of his despair overcast his face.	Надежда, горевшая в душе Блада, потускнела, и тень отчаяния пробежала по его лицу.
"But then..." he faltered. "There is nothing to be done."	- Да, но тогда... - пробормотал он, - к чему же мне ваши деньги?

"Nay, nay: things are not so desperate." Dr. Whacker smiled a little with tight lips.	- Отчаиваться рано, - сказал Вакер, и по тонким его губам скользнула улыбка.
"I've thought of it.	- Я об этом думал.
You will see that the man who buys the boat must be one of those who goes with you - so that he is not here to answer questions afterwards."	Пусть человек, который купит шлюпку, уедет с вами. Здесь не должно остаться никого, кому пришлось бы впоследствии отвечать.
"But who is to go with me save men in my own case? What I cannot do, they cannot."	- Но кто же согласится бежать отсюда, кроме людей, влачащих такую же участь, как и я? - с сомнением спросил Блад.
"There are others detained on the island besides slaves. There are several who are here for debt, and would be glad enough to spread their wings.	- На острове есть не только невольники, но и ссыльные, - пояснил Вакер. - Люди, отбывающие ссылку за долги, будут счастливы расправить свои крылья.
There's a fellow Nuttall, now, who follows the trade of a shipwright, whom I happen to know would welcome such a chance as you might afford him."	Я знаю одного корабельного плотника, по фамилии Нэтталл, и мне известно, что он с радостью воспользуется возможностью уехать.
"But how should a debtor come with money to buy a boat? The question will be asked."	- Но если он явится к кому-то покупать шлюпку, то, естественно, возникнет вопрос, откуда он взял деньги.
"To be sure it will. But if you contrive shrewdly, you'll all be gone before that happens."	- Конечно, такой вопрос может возникнуть, но надо сделать так, чтобы на острове не осталось никого, кому можно было бы задать такой вопрос.
Blood nodded understanding, and the doctor, setting a hand upon his sleeve, unfolded the scheme he had conceived.	Блад понимающе кивнул головой, и Вакер подробно изложил свой план:
"You shall have the money from me at once. Having received it, you'll forget that it was I who supplied it to you.	- Берите деньги и сразу же забудьте, что вам их дал я.
You have friends in England - relatives, perhaps -who sent it out to you through the agency of one of your Bridgetown patients, whose name as a man of honour you will on no account divulge lest you bring trouble upon him. That is your tale if there are questions."	Если же вас спросят о них, то вы скажете, что ваши друзья или родственники прислали вам эти деньги из Англии через одного из ваших пациентов, имя которого вы, как честный человек, ни в коем случае не можете назвать.
He paused, looking hard at Blood. Blood nodded understanding and assent. Relieved, the doctor continued:	Он умолк и вопросительно посмотрел на Блада, и, когда тот ответил утвердительным взглядом, доктор, облегченно вздохнув, продолжал:
"But there should be no questions if you go carefully to work.	- Если действовать осторожно, то никаких вопросов не последует.
You concert matters With Nuttall. You enlist him as one of your companions and a shipwright should be a very useful member of your crew.	Вам следует договориться с Нэтталлом, потому что плотник может быть очень полезным членом вашей команды.
You engage him to discover a likely sloop whose owner is disposed to sell.	Он подыщет подходящую шлюпку и купит ее.

Then let your preparations all be made before the purchase is effected, so that your escape may follow instantly upon it before the inevitable questions come to be asked.	Всю подготовку к бегству нужно закончить до приобретения шлюпки и, не теряя ни минуты, исчезнуть.
You take me?"	Понимаете?
So well did Blood take him that within an hour he contrived to see Nuttall, and found the fellow as disposed to the business as Dr. Whacker had predicted.	Блад понимал его так хорошо, что уже через час повидал Нэтталла и выяснил, что он действительно согласен участвовать в побеге.
When he left the shipwright, it was agreed that Nuttall should seek the boat required, for which Blood would at once produce the money.	Они договорились, что плотник немедленно начнет поиски шлюпки, а когда она будет найдена, Блад сразу же передаст ему необходимую сумму.
The quest took longer than was expected by Blood, who waited impatiently with the doctor's gold concealed about his person.	Поиски, однако, заняли гораздо больше времени, нежели предполагал Блад.
But at the end of some three weeks, Nuttall - whom he was now meeting daily - informed him that he had found a serviceable wherry, and that its owner was disposed to sell it for twenty-two pounds.	Лишь недели через три Нэтталл, с которым Блад встречался почти ежедневно, сообщил, что нашел подходящее суденышко и что его согласны продать за двадцать два фунта.
That evening, on the beach, remote from all eyes, Peter Blood handed that sum to his new associate, and Nuttall went off with instructions to complete the purchase late on the following day.	В тот же вечер, вдали от любопытных глаз, Блад вручил ему деньги, и Нэтталл ушел, чтобы совершить покупку в конце следующего дня.
He was to bring the boat to the wharf, where under cover of night Blood and his fellow-convicts would join him and make off.	Он должен был доставить шлюпку к пристани, откуда под покровом ночи Блад и его товарищи отправятся навстречу свободе.
Everything was ready.	Наконец все приготовления к побегу были закончены.
In the shed, from which all the wounded men had now been removed and which had since remained untenanted, Nuttall had concealed the necessary stores: a hundredweight of bread, a quantity of cheese, a cask of water and some few bottles of Canary, a compass, quadrant, chart, half-hour glass, log and line, a tarpaulin, some carpenter's tools, and a lantern and candles.	В пустом бараке, где еще недавно помещались раненые пленники, Нэтталл спрятал центнер[18] хлеба, несколько кругов сыра, бочонок воды, десяток бутылок вина, компас, квадрант[19], карту, песочные часы, лаг note 19, фонарь и свечи.
And in the stockade, all was likewise in readiness.	За палисадом, окружавшим лагерь осужденных, также все были готовы.
Hagthorpe, Dyke, and Ogle had agreed to join the venture, and eight others had been carefully recruited.	Хагторп, Дайк и Огл согласились бежать, как и восемь других людей, тщательно отобранных из бывших повстанцев.

In Pitt's hut, which he shared with five other rebels-convict, all of whom were to join in this bid for liberty, a ladder had been constructed in secret during those nights of waiting. With this they were to surmount the stockade and gain the open. The risk of detection, so that they made little noise, was negligible. Beyond locking them all into that stockade at night, there was no great precaution taken. Where, after all, could any so foolish as to attempt escape hope to conceal himself in that island? The chief risk lay in discovery by those of their companions who were to be left behind. It was because of these that they must go cautiously and in silence.	В хижине Питта, где он жил вместе с пятью заключенными, согласившимися участвовать в смелой попытке Блада, в течение этих томительных ночей ожидания была сплетена лестница, чтобы с ее помощью перебраться через палисад.
The day that was to have been their last in Barbados was a day of hope and anxiety to the twelve associates in that enterprise, no less than to Nuttall in the town below.	Со страхом и нетерпением ожидали участники побега наступления следующего дня, который должен был стать последним днем их страшной жизни на Барбадосе.
Towards sunset, having seen Nuttall depart to purchase and fetch the sloop to the prearranged moorings at the wharf, Peter Blood came sauntering towards the stockade, just as the slaves were being driven in from the fields.	Вечером, перед закатом солнца, убедившись, что Нэтталл отправился за лодкой, Блад медленно подошел к лагерю, куда надсмотрщики загоняли невольников, только что возвратившихся с плантаций.
He stood aside at the entrance to let them pass, and beyond the message of hope flashed by his eyes, he held no communication with them.	Он молча стоял у ворот, пропуская мимо себя изможденных, смертельно уставших людей, но посвященным был понятен огонек надежды, горевший в его глазах.
He entered the stockade in their wake, and as they broke their ranks to seek their various respective huts, he beheld Colonel Bishop in talk with Kent, the overseer. The pair were standing by the stocks, planted in the middle of that green space for the punishment of offending slaves.	Войдя в ворота вслед за невольниками, тащившимися к своим убогим хижинам, он увидел полковника Бишопа. Плантатор с тростью в руках разговаривал с надсмотрщиком Кентом, стоя около колодок, предназначенных для наказания провинившихся рабов.
As he advanced, Bishop turned to regard him, scowling.	Заметив Блада, он мрачно взглянул на него.
"Where have you been this while?" he bawled, and although a minatory note was normal to the Colonel's voice, yet Blood felt his heart tightening apprehensively.	- Где ты шлялся? - закричал он, и, хотя угрожающий тон, звучавший в голосе полковника, был для него обычным, Блад почувствовал, как его сердце болезненно сжалось.
"I've been at my work in the town," he answered.	- Я был в городе, - ответил он.
"Mrs. Patch has a fever and Mr. Dekker has sprained his ankle."	- У госпожи Патч лихорадка, а господин Деккер вывихнул ногу.
"I sent for you to Dekker's, and you were not there.	- За тобой ходили к Деккеру, но тебя там не нашли.
You are given to idling, my fine fellow. We shall have to quicken you one of these days unless you cease from abusing the liberty you enjoy.	Мне придется кое-что предпринять, красавец, чтобы ты не лодырничал и не злоупотреблял предоставленной тебе свободой.
D'ye forget that ye're a rebel convict?"	Не забывай, что ты осужденный бунтовщик!

"I am not given the chance," said Blood, who never could learn to curb his tongue.	- Мне все время об этом напоминают, - ответил Блад, так и не научившийся сдерживать свой язык.
"By God!	- Черт возьми! - заорал взбешенный Бишоп.
Will you be pert with me?"	- Ты еще осмеливаешься говорить мне дерзости?
Remembering all that was at stake, growing suddenly conscious that from the huts surrounding the enclosure anxious ears were listening, he instantly practised an unusual submission.	Вспомнив, как много поставлено им сегодня на карту и живо представив себе тот страх, с каким прислушиваются к его разговору с Бишопом товарищи в окружающих хижинах, Блад с необычным смирением ответил:
"Not pert, sir.	- О нет, сэр!
I... I am sorry I should have been sought..."	Я далек от мысли говорить вам дерзости. Я... чувствую себя виноватым, что вам пришлось искать меня... Бишоп внезапно остыл: - Да?
"Aye, and you'll be sorrier yet.	Ну ладно, сейчас ты почувствуешь себя еще больше виноватым.
There's the Governor with an attack of gout, screaming like a wounded horse, and you nowhere to be found.	У губернатора приступ подагры, он визжит, как недорезанная свинья, а тебя нигде нельзя найти.
Be off, man - away with you at speed to Government House!	Немедленно отправляйся в губернаторский дом.
You're awaited, I tell you. Best lend him a horse, Kent, or the lout'll be all night getting there."	Тебя там ждут... Кент, дай ему лошадь, а то этот олух будет добираться туда всю ночь.
They bustled him away, choking almost from a reluctance that he dared not show.	У Блада не было времени раздумывать.
The thing was unfortunate; but after all not beyond remedy.	Он сознавал свое бессилие устранить эту неожиданную помеху.
The escape was set for midnight, and he should easily be back by then.	Но бегство было назначено на полночь.
He mounted the horse that Kent procured him, intending to make all haste.	В надежде вернуться к этому времени доктор вскочил на подведенную Кентомлошадь.
"How shall I reenter the stockade, sir?" he enquired at parting.	- А как я вернусь назад? - спросил он. - Ведь ворота палисада будут закрыты.
"You'll not reenter it," said Bishop.	- Об этом не беспокойся.
"When they've done with you at Government House, they may find a kennel for you there until morning."	До утра ты сюда не вернешься, - ответил Бишоп. -Они найдут для тебя какую-нибудь конуру в губернаторском доме, где ты и переспишь.
Peter Blood's heart sank like a stone through water.	Сердце Питера Блада упало.
"But..." he began.	- Но... - начал он.
"Be off, I say.	- Отправляйся без разговоров!
Will you stand there talking until dark?	Ты, кажется, намерен болтать до темноты.
His excellency is waiting for you."	Губернатор ждет тебя!

And with his cane Colonel Bishop slashed the horse's quarters so brutally that the beast bounded forward all but unseating her rider.	- И Бишоп с такой силой ударил лошадь Блада своей тростью, что она рванулась вперед, едва не выбросив из седла всадника.
Peter Blood went off in a state of mind bordering on despair.	Питер Блад уехал с настроением, близким к отчаянию.
And there was occasion for it. A postponement of the escape at least until to-morrow night was necessary now, and postponement must mean the discovery of Nuttall's transaction and the asking of questions it would be difficult to answer.	Бегство приходилось откладывать до следующей ночи, а это грозило осложнениями: сделка Нэтталла могла получить огласку, к нему могли обратиться с вопросами, на которые трудно было ответить, не возбудив подозрения.
It was in his mind to slink back in the night, once his work at Government House were done, and from the outside of the stockade make known to Pitt and the others his presence, and so have them join him that their project might still be carried out.	Блад рассчитывал, что после визита в губернаторский дом ему удастся под покровом темноты незаметно прокрасться к частоколу и дать знать Питту и другим о своем возвращении. Тогда бегство еще могло бы состояться.
But in this he reckoned without the Governor, whom he found really in the thrall of a severe attack of gout, and almost as severe an attack of temper nourished by Blood's delay.	Однако и эти расчеты сорвал губернатор, у которого он нашел свирепый приступ подагры и не менее свирепый приступ гнева, вызванный длительным отсутствием Блада.
The doctor was kept in constant attendance upon him until long after midnight, when at last he was able to ease the sufferer a little by a bleeding.	Губернатор задержал доктора до глубокой ночи.
Thereupon he would have withdrawn. But Steed would not hear of it.	Блад надеялся уйти после того, как ему удалось при помощи кровопускания несколько успокоить боли, мучившие губернатора, но Стид не хотел и слышать об отъезде Блада.
Blood must sleep in his own chamber to be at hand in case of need.	Доктор должен был остаться на ночь здесь же, в губернаторской спальне.
It was as if Fate made sport of him.	Судьба, казалось, издевалась над Бладом.
For that night at least the escape must be definitely abandoned.	Бегство в эту ночь окончательно срывалось.
Not until the early hours of the morning did Peter Blood succeed in making a temporary escape from Government House on the ground that he required certain medicaments which he must, himself, procure from the apothecary.	Только рано утром Питер Блад, заявив, что ему необходимо побывать в аптеке, смог выбраться из губернаторского дома.
On that pretext, he made an excursion into the awakening town, and went straight to Nuttall, whom he found in a state of livid panic.	Он поспешил к Нэтталлу и застал его в ужасном состоянии.
The unfortunate debtor, who had sat up waiting through the night, conceived that all was discovered and that his own ruin would be involved.	Несчастный плотник, прождавший на пристани всю ночь, был убежден, что все уже открыто и он погиб.
Peter Blood quieted his fears.	Питер Блад как мог успокоил его.
"It will be for to-night instead," he said, with more assurance than he felt, "if I have to bleed the Governor to death.	- Мы бежим сегодня ночью, - сказал он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. - Бежим, если даже для этого мне придется выпустить у губернатора всю его кровь.

Be ready as last night."	Будьте готовы сегодня ночью.
"But if there are questions meanwhile?" bleated Nuttall.	- Ну, а если днем у меня спросят, откуда я взял деньги? - проблеял Нэтталл.
He was a thin, pale, small-featured, man with weak eyes that now blinked desperately.	Это был щуплый человечек с мелкими чертами лица и бесцветными, отчаянно моргающими глазами.
"Answer as best you can.	- Придумайте что-нибудь.
Use your wits, man.	Но не трусьте. Держитесь уверенней.
I can stay no longer."	Я не могу больше здесь задерживаться.
And Peter went off to the apothecary for his pretexted drugs.	- И с этими словами Блад расстался с плотником.
Within an hour of his going came an officer of the Secretary's to Nuttall's miserable hovel.	Через час после его ухода в жалкую лачугу Нэтталла явился чиновник из канцелярии губернатора.
The seller of the boat had - as by law required since the coming of the rebels-convict - duly reported the sale at the Secretary's office, so that he might obtain the reimbursement of the ten-pound surety into which every keeper of a small boat was compelled to enter.	С тех пор как на острове появились осужденные повстанцы, губернатор установил правило, по которому каждый, продавший шлюпку, обязан был сообщить об этом властям, после чего имел право на получение обратно залога в десять фунтов стерлингов, который вносил каждый владелец шлюпки.
The Secretary's office postponed this reimbursement until it should have obtained confirmation of the transaction.	Однако губернаторская канцелярия отложила выплату залога человеку, продавшему Нэтталлу шлюпку, чтобы проверить, действительно ли была совершена эта сделка.
"We are informed that you have bought a wherry from Mr. Robert Farrell," said the officer.	- Нам стало известно, что ты купил лодку у Роберта Фаррела, - сказал чиновник.
"That is so," said Nuttall, who conceived that for him this was the end of the world.	- Да, - ответил Нэтталл, убежденный, что для него уже наступил конец.
"You are in no haste, it seems, to declare the same at the Secretary's office."	- Не кажется ли тебе, что ты вовсе не торопишься сообщить об этой покупке в канцелярию губернатора?
The emissary had a proper bureaucratic haughtiness. Nuttall's weak eyes blinked at a redoubled rate.	- Это было сказано таким тоном, что бесцветные глазки Нэтталла замигали еще быстрее.
"To... to declare it?"	- С... сообщить об этом?
"Ye know it's the law."	- Ты знаешь, что это требуется по закону.
"I... I didn't, may it please you."	- Если вы позволите... я... я не знал!
"But it's in the proclamation published last January."	- Но об этом было объявлено еще в январе.
"I... I can't read, sir. I... I didn't know."	- Я... я... не умею читать.
"Faugh!" The messenger withered him with his disdain.	Чиновник посмотрел на него с нескрываемым презрением.
"Well, now you're informed.	- Теперь ты об этом знаешь.

See to it that you are at the Secretary's office before noon with the ten pounds surety into which you are obliged to enter."	Потрудись до двенадцати часов дня внести в канцелярию губернатора залог - десять фунтов стерлингов.
The pompous officer departed, leaving Nuttall in a cold perspiration despite the heat of the morning.	Чиновник удалился, оставив Нэтталла в холодном поту, хотя утро было очень жаркое.
He was thankful that the fellow had not asked the question he most dreaded, which was how he, a debtor, should come by the money to buy a wherry.	Несчастный плотник был рад, что ему не задали самого неприятного вопроса: откуда у человека, сосланного на остров за неуплату долгов, оказались деньги для покупки шлюпки?
But this he knew was only a respite. The question would presently be asked of a certainty, and then hell would open for him.	Он понимал, конечно, что это была только временная отсрочка, что этот вопрос ему все равно зададут, и тогда ему придет конец.
He cursed the hour in which he had been such a fool as to listen to Peter Blood's chatter of escape.	Нэтталл проклинал ту минуту, когда он согласился принять участие в бегстве.
He thought it very likely that the whole plot would be discovered, and that he would probably be hanged, or at least branded and sold into slavery like those other damned rebels-convict, with whom he had been so mad as to associate himself.	Ему казалось, что все их планы раскрыты, что его, наверно, повесят или по крайней мере заклеймят каленым железом и продадут в рабство, как и тех арестантов, с которыми он имел безумие связаться.
If only he had the ten pounds for this infernal surety, which until this moment had never entered into their calculations, it was possible that the thing might be done quickly and questions postponed until later.	Если бы только в его руках были эти злосчастные десять фунтов для внесения залога, тогда он мог бы сейчас же закончить все формальности, и это отсрочило бы необходимость отвечать на вопросы.
As the Secretary's messenger had overlooked the fact that he was a debtor, so might the others at the Secretary's office, at least for a day or two; and in that time he would, he hoped, be beyond the reach of their questions.	Ведь чиновник не обратил внимания на то, что Нэтталл был должником. Следовательно, его коллеги тоже могли оказаться такими же рассеянными хотя бы на один-два дня. А за это время Нэтталл надеялся оказаться вне пределов их досягаемости.
But in the meantime what was to be done about this money? And it was to be found before noon!	Нужно было что-то немедленно предпринять и во что бы то ни стало найти деньги до двенадцати часов дня.
Nuttall snatched up his hat, and went out in quest of Peter Blood.	Схватив шляпу, Нэтталл отправился на поиски Питера Блада.
But where look for him?	Но где мог быть сейчас доктор? Где его искать?
Wandering aimlessly up the irregular, unpaved street, he ventured to enquire of one or two if they had seen Dr. Blood that morning. He affected to be feeling none so well, and indeed his appearance bore out the deception.	Он осмелился спросить у одно-двух прохожих, не видели ли они доктора Блада, делая вид, будто чувствует себя плохо, что, впрочем, весьма походило на истину.
None could give him information; and since Blood had never told him of Whacker's share in this business, he walked in his unhappy ignorance past the door of the one man in Barbados who would eagerly have saved him in this extremity.	Но никто не мог ответить ему на этот вопрос, а поскольку Блад никогда не говорил плотнику о роли Вакера в предполагаемом побеге, то Нэтталл прошел мимо дома единственного человека на Барбадосе, который охотно помог бы ему найти Блада.

Finally he determined to go up to Colonel Bishop's plantation. Probably Blood would be there. If he were not, Nuttall would find Pitt, and leave a message with him. He was acquainted with Pitt and knew of Pitt's share in this business. His pretext for seeking Blood must still be that he needed medical assistance.	В конце концов Нэтталл отправился на плантацию полковника Бишопа, решив, что если Блада не окажется и там, то он повидает Питта - о его участии в бегстве ему было известно - и через него передаст Бладу обо всем, что с ним произошло.
And at the same time that he set out, insensitive in his anxiety to the broiling heat, to climb the heights to the north of the town, Blood was setting out from Government House at last, having so far eased the Governor's condition as to be permitted to depart.	Встревоженный Нэтталл, не замечая ужасной жары, вышел из города и отправился на холмы к северу от города, где находилась плантация. В это же самое время Блад, снабдив губернатора лекарством, получил разрешение отправиться по своим делам.
Being mounted, he would, but for an unexpected delay, have reached the stockade ahead of Nuttall, in which case several unhappy events might have been averted.	Он выехал из губернаторского дома, намереваясь отправиться на плантацию, и попал бы туда, конечно, гораздо раньше Нэтталла, если бы непредвиденная задержка не повлекла за собой несколько неприятных событий.
The unexpected delay was occasioned by Miss Arabella Bishop.	А причиной задержки оказалась Арабелла Бишоп.
They met at the gate of the luxuriant garden of Government House, and Miss Bishop, herself mounted, stared to see Peter Blood on horseback.	Они встретились у ворот пышного сада, окружавшего губернаторский дом.
It happened that he was in good spirits.	На этот раз Питер Блад был в хорошем настроении.
The fact that the Governor's condition had so far improved as to restore him his freedom of movement had sufficed to remove the depression under which he had been labouring for the past twelve hours and more.	Здоровье знатного пациента улучшилось настолько, что Блад приобрел наконец свободу передвижения, и это сразу же вывело его из состояния мрачной подавленности, в котором он находился последние двенадцать часов.
In its rebound the mercury of his mood had shot higher far than present circumstances warranted.	Ртуть в термометре его настроения подскочила вверх.
He was disposed to be optimistic. What had failed last night would certainly not fail again to-night. What was a day, after all?	Он смотрел на будущее оптимистически: ну что ж, не удалось прошлой ночью - удастся нынешней; один день, в конце концов, ничего не решает.
The Secretary's office might be troublesome, but not really troublesome for another twenty-four hours at least; and by then they would be well away.	Конечно, губернаторская канцелярия -малоприятное учреждение, но от ее внимания они избавлены по меньшей мере на сутки, а к этому времени их суденышко будет уже далеко отсюда.
This joyous confidence of his was his first misfortune.	Его уверенность в успехе была первой причиной несчастья.
The next was that his good spirits were also shared by Miss Bishop, and that she bore no rancour.	Вторая же заключалась в том, что и у Арабеллы Бишоп в этот день было такое же хорошее настроение, и она не испытывала к Бладу никакой вражды.
The two things conjoined to make the delay that in its consequences was so deplorable.	Эти два обстоятельства и явились причиной его задержки, приведшей к печальным последствиям.

"Good-morning, sir," she hailed him pleasantly.	Увидев Блада, Арабелла с милой улыбкой поздоровалась с ним и заметила:
"It's close upon a month since last I saw you."	- Кажется, уже целый месяц прошел со дня нашей последней встречи.
"Twenty-one days to the hour," said he.	- Точнее говоря, двадцать один день.
"I've counted them."	Я считал их.
"I vow I was beginning to believe you dead."	- А я уже начала думать, что вы умерли.
"I have to thank you for the wreath."	- В таком случае благодарю вас за венок.
"The wreath?"	- Какой венок?
"To deck my grave," he explained.	- Венок на мою могилу.
"Must you ever be rallying?" she wondered, and looked at him gravely, remembering that it was his rallying on the last occasion had driven her away in dudgeon.	- Почему вы всегда шутите? - спросила Арабелла, вспомнив, что именно его насмешливость во время последней встречи оттолкнула ее от Блада.
"A man must sometimes laugh at himself or go mad," said he.	- Человек должен уметь иногда посмеяться над собой, иначе он сойдет с ума, - ответил Блад.
"Few realize it. That is why there are so many madmen in the world."	- Об этом, к сожалению, знают очень немногие, и поэтому в мире так много сумасшедших.
"You may laugh at yourself all you will, sir.	- Над собой вы можете смеяться сколько угодно.
But sometimes I think you laugh at me, which is not civil."	Но, мне кажется, что вы смеетесь и надо мной, а это ведь невежливо.
"Then, faith, you're wrong.	- Честное слово, вы ошибаетесь.
I laugh only at the comic, and you are not comic at all."	Я смеюсь только над смешным, а вы совсем не смешны.
"What am I, then?" she asked him, laughing.	- Какая же я тогда? - улыбнулась Арабелла.
A moment he pondered her, so fair and fresh to behold, so entirely maidenly and yet so entirely frank and unabashed.	Он с восхищением глядел на нее - такую очаровательную, доверчивую и искреннюю.
"You are," he said, "the niece of the man who owns me his slave."	- Вы - племянница человека, которому я принадлежу как невольник.
But he spoke lightly. So lightly that she was encouraged to insistence.	- Он сказал это мягко, без озлобления.
"Nay, sir, that is an evasion.	- Нет, нет, это не ответ! - настаивала она.
You shall answer me truthfully this morning."	- Сегодня вы должны отвечать мне искренне.
"Truthfully?	- Искренне? - переспросил Блад.
To answer you at all is a labour. But to answer truthfully!	- На ваши вопросы вообще отвечать трудно, а отвечать искренне... Ну хорошо.
Oh, well, now, I should say of you that he'll be lucky who counts you his friend." It was in his mind to add more. But he left it there.	Я скажу, что тот человек, другом которого вы станете, может считать себя счастливцем... - Он, видимо, хотел еще что-то сказать, но сдержался.
"That's mighty civil," said she.	- Это даже более чем вежливо! - рассмеялась Арабелла.

"You've a nice taste in compliments, Mr. Blood.	- Оказывается, вы умеете говорить комплименты!
Another in your place..."	Другой на вашем месте...
"Faith, now, don't I know what another would have said?	- Вы думаете, я не знаю, что сказал бы другой на моем месте? - перебил ее Блад.
Don't I know my fellow-man at all?"	- Вы, очевидно, полагаете, что я не знаю мужчин?
"Sometimes I think you do, and sometimes I think you don't. Anyway, you don't know your fellow-woman. There was that affair of the Spaniards."	- Возможно, мужчин вы знаете, но в женщинах вы совершенно не способны разбираться, и инцидент в госпитале лишь подтверждает это.
"Will ye never forget it?"	- Неужели вы никогда не забудете о нем?
"Never."	- Никогда!
"Bad cess to your memory.	- Какая память!
Is there no good in me at all that you could be dwelling on instead?"	Разве у меня нет каких-либо хороших качеств, о которых можно было бы говорить?
"Oh, several things."	- Почему же, таких качеств у вас несколько.
"For instance, now?" He was almost eager.	- Какие же, например? - поспешно спросил Блад.
"You speak excellent Spanish."	- Вы прекрасно говорите по-испански.
"Is that all?" He sank back into dismay.	- И это все? - уныло протянул Блад. Но девушка словно не заметила его огорчения.
"Where did you learn it?	- Где вы изучили этот язык?
Have you been in Spain?"	Вы были в Испании? - спросила она.
"That I have. I was two years in a Spanish prison."	- Да, я два года просидел в испанской тюрьме.
"In prison?" Her tone suggested apprehensions in which he had no desire to leave her.	- В тюрьме? - переспросила Арабелла, и в ее тоне прозвучало замешательство, не укрывшееся от Блада.
"As a prisoner of war," he explained.	- Как военнопленный, - пояснил он.
"I was taken fighting with the French - in French service, that is."	- Я был взят в плен, находясь в рядах французской армии.
"But you're a doctor!" she cried.	- Но ведь вы врач!
"That's merely a diversion, I think.	- Полагаю все-таки, что это мое побочное занятие.
By trade I am a soldier - at least, it's a trade I followed for ten years.	По профессии я солдат. По крайней мере, этому я отдал десять лет жизни.
It brought me no great gear, but it served me better than medicine, which, as you may observe, has brought me into slavery.	Большого богатства эта профессия мне не принесла, но служила она мне лучше, чем медицина, по милости которой, как видите, я стал рабом.
I'm thinking it's more pleasing in the sight of Heaven to kill men than to heal them. Sure it must be."	Очевидно, бог предпочитает, чтобы люди не лечили друг друга, а убивали.
"But how came you to be a soldier, and to serve the French?"	- Но почему вы стали солдатом и оказались во французской армии?

"I am Irish, you see, and I studied medicine. Therefore - since it's a perverse nation we are - ... Oh, but it's a long story, and the Colonel will be expecting my return."	- Я - ирландец и получил медицинское образование, но мы, ирландцы, очень своеобразный народ и поэтому... О, это очень длинная история, а полковник уже ждет меня.
She was not in that way to be defrauded of her entertainment.	Однако Арабелла не хотела отказаться от возможности послушать интересную историю.
If he would wait a moment they would ride back together. She had but come to enquire of the Governor's health at her uncle's request.	Если Блад немного подождет, то обратно они поедут вместе, после того как по просьбе дяди она справится о состоянии здоровья губернатора.
So he waited, and so they rode back together to Colonel Bishop's house.	Блад, конечно, согласился подождать, и вскоре, не торопя лошадей, они возвращались к дому полковника Бишопа.
They rode very slowly, at a walking pace, and some whom they passed marvelled to see the doctor-slave on such apparently intimate terms with his owner's niece.	Кое-кто из встречных не скрывал своего удивления при виде раба-доктора, столь непринужденно беседующего с племянницей своего хозяина.
One or two may have promised themselves that they would drop a hint to the Colonel.	Нашлись и такие, которые дали себе слово намекнуть об этом полковнику.
But the two rode oblivious of all others in the world that morning.	Что касается Питера и Арабеллы, то в это утро они совершенно не замечали окружающего.
He was telling her the story of his early turbulent days, and at the end of it he dwelt more fully than hitherto upon the manner of his arrest and trial.	Он поведал ей о своей бурной юности и более подробно, чем раньше" рассказал о том, как его арестовали и судили.
The tale was barely done when they drew up at the Colonel's door, and dismounted, Peter Blood surrendering his nag to one of the negro grooms, who informed them that the Colonel was from home at the moment.	Он уже заканчивал свой рассказ, когда они сошли с лошадей у дверей ее дома и задержались здесь еще на несколько минут, узнав от грума, что полковник еще не вернулся с плантации.
Even then they lingered a moment, she detaining him.	Арабелла явно не хотела отпускать Блада.
"I am sorry, Mr. Blood, that I did not know before," she said, and there was a suspicion of moisture in those clear hazel eyes.	- Сожалею, что не знала всего этого раньше, -сказала девушка, и в ее карих глазах блеснули слезы.
With a compelling friendliness she held out her hand to him.	На прощание она по-дружески протянула Бладу руку.
"Why, what difference could it have made?" he asked.	- Почему? Разве это что-либо изменило бы? -спросил он.
"Some, I think.	- Думаю, что да.
You have been very hardly used by Fate." "Och, now..." He paused. His keen sapphire eyes considered her steadily a moment from under his level black brows.	Жизнь очень сурово обошлась с вами.
"It might have been worse," he said, with a significance which brought a tinge of colour to her cheeks and a flutter to her eyelids.	- Могло быть и хуже, - сказал он и взглянул на нее так пылко, что на щеках Арабеллы вспыхнул румянец и она опустила глаза.
He stooped to kiss her hand before releasing it, and she did not deny him.	Прощаясь, Блад поцеловал ее руку.

Then he turned and strode off towards the stockade a half-mile away, and a vision of her face went with him, tinted with a rising blush and a sudden unusual shyness.	Затем он медленно направился к палисаду, находившемуся в полумиле от дома. Перед его глазами все еще стояло ее лицо с краской смущения и необычным для нее выражением робости.
He forgot in that little moment that he was a rebel-convict with ten years of slavery before him; he forgot that he had planned an escape, which was to be carried into effect that night; forgot even the peril of discovery which as a result of the Governor's gout now overhung him.	В это мгновение он уже не помнил, что был невольником, осужденным на десять лет каторги, и что в эту ночь над планом его бегства нависла серьезная угроза.
Chapter VII	Глава VII
PIRATES	ПИРАТЫ
Mr. James Nuttall made all speed, regardless of the heat, in his journey from Bridgetown to Colonel Bishop's plantation, and if ever man was built for speed in a hot climate that man was Mr. James Nuttall, with his short, thin body, and his long, fleshless legs. So withered was he that it was hard to believe there were any juices left in him, yet juices there must have been, for he was sweating violently by the time he reached the stockade.	Джеймс Нэтталл очень быстро добрался до плантации полковника Бишопа. Его тонкие, длинные и сухие ноги были вполне приспособлены к путешествиям в тропическом климате, да и сам он выглядел таким худым, что трудно было предположить, чтобы в его теле пульсировала жизнь, а между тем, когда он подходил к плантации, с него градом катился пот.
At the entrance he almost ran into the overseer Kent, a squat, bow-legged animal with the arms of a Hercules and the jowl of a bulldog.	У ворот он столкнулся с надсмотрщиком Кентом -приземистым, кривоногим животным, с руками Геркулеса и челюстями бульдога.
"I am seeking Doctor Blood," he announced breathlessly.	- Я ищу доктора Блада, - задыхаясь, пролепетал Нэтталл.
"You are in a rare haste," growled Kent.	- Ты что-то уж очень спешишь! - заворчал Кент.
"What the devil is it?	- Ну что еще за чертовщина?
Twins?"	Двойня?
"Eh?	- Как?
Oh!	Двойня?
Nay, nay.	О нет.
I'm not married, sir. It's a cousin of mine, sir."	Я не женат, сэр... Это... мой двоюродный брат, сэр.
"What is?"	- Что, что?
"He is taken bad, sir," Nuttall lied promptly upon the cue that Kent himself had afforded him.	- Он заболел, сэр, - быстро солгал Нэтталл.
"Is the doctor here?"	- Доктор здесь?
"That's his hut yonder." Kent pointed carelessly.	- Его хижина вон там, - небрежно указал Кент.
"If he's not there, he'll be somewhere else."	- Если его там нет, ищи где-нибудь в другом месте.
And he took himself off.	- И с этими словами он ушел.

He was a surly, ungracious beast at all times, readier with the lash of his whip than with his tongue.	Обрадовавшись, что Кент удалился, Нэтталл вбежал в ворота.
Nuttall watched him go with satisfaction, and even noted the direction that he took. Then he plunged into the enclosure, to verify in mortification that Dr. Blood was not at home.	Доктора Блада в хижине не оказалось.
A man of sense might have sat down and waited, judging that to be the quickest and surest way in the end. But Nuttall had no sense.	Любой здравомыслящий человек на его месте дождался бы доктора здесь, но Нэтталл не принадлежал к числу людей такого рода...
He flung out of the stockade again, hesitated a moment as to which direction he should take, and finally decided to go any way but the way that Kent had gone.	Он выскочил из ворот ограды и после минутного раздумья решил идти в любом направлении, только не туда, куда ушел Кент.
He sped across the parched savannah towards the sugar plantation which stood solid as a rampart and gleaming golden in the dazzling June sunshine.	По выжженному солнцем лугу Нэтталл пробрался на плантацию сахарного тростника, золотистой стеной высившегося в ослепительных лучах июньского солнца.
Avenues intersected the great blocks of ripening amber cane.	Дорожки, проходившие вдоль и поперек плантации, делили янтарное поле на отдельные квадраты.
In the distance down one of these he espied some slaves at work. Nuttall entered the avenue and advanced upon them. They eyed him dully, as he passed them.	Заметив вдали работающих невольников, Нэтталл подошел к ним.
Pitt was not of their number, and he dared not ask for him.	Питта среди них не было, а спросить о нем Нэтталл не решался.
He continued his search for best part of an hour, up one of those lanes and then down another.	Почти полчаса бродил он по дорожкам в поисках доктора.
Once an overseer challenged him, demanding to know his business.	В одном месте его задержал надсмотрщик и грубо спросил, что ему здесь нужно.
He was looking, he said, for Dr. Blood. His cousin was taken ill.	Нэтталл опять ответил, что ищет доктора Блада.
The overseer bade him go to the devil, and get out of the plantation. Blood was not there. If he was anywhere he would be in his hut in the stockade. Nuttall passed on, upon the understanding that he would go.	Тогда надсмотрщик послал Нэтталла к дьяволу и потребовал, чтобы тот немедленно убрался.
But he went in the wrong direction; he went on towards the side of the plantation farthest from the stockade, towards the dense woods that fringed it there.	Испуганный плотник пообещал сейчас же уйти, но по ошибке пошел не к хижинам, где жили невольники, а в противоположную сторону, на самый дальний участок плантации, у опушки густого леса.
The overseer was too contemptuous and perhaps too languid in the stifling heat of approaching noontide to correct his course.	Надсмотрщику, изнемогавшему от полуденного зноя, вероятно, было лень исправлять его ошибку.
Nuttall blundered to the end of the avenue, and round the corner of it, and there ran into Pitt, alone, toiling with a wooden spade upon an irrigation channel.	Так Нэтталл добрался до конца дорожки и, свернув с нее, наткнулся на Питта, который чистил деревянной лопатой оросительную канаву.

A pair of cotton drawers, loose and ragged, clothed him from waist to knee; above and below he was naked, save for a broad hat of plaited straw that sheltered his unkempt golden head from the rays of the tropical sun.	Питт был бос, вся его одежда состояла из коротких и рваных бумажных штанов. На голове торчала соломенная шляпа с широкими полями.
At sight of him Nuttall returned thanks aloud to his Maker.	Увидев его, Нэтталл вслух поблагодарил бога.
Pitt stared at him, and the shipwright poured out his dismal news in a dismal tone. The sum of it was that he must have ten pounds from Blood that very morning or they were all undone. And all he got for his pains and his sweat was the condemnation of Jeremy Pitt.	Питт удивленно поглядел на плотника, который унылым тоном, охая и вздыхая, рассказал ему печальные новости, суть которых заключалась в том, что необходимо было срочно найти Блада и получить у него десять фунтов стерлингов, без которых всем им грозила гибель.
"Damn you for a fool!" said the slave.	- Будь ты проклят, дурак! - гневно сказал Питт.
"If it's Blood you're seeking, why are you wasting your time here?"	- Если тебе нужен Блад, так почему ты тратишь здесь время?
"I can't find him," bleated Nuttall. He was indignant at his reception.	- Я не могу его найти, - проблеял Нэтталл, возмутившись таким отношением к нему.
He forgot the jangled state of the other's nerves after a night of anxious wakefulness ending in a dawn of despair.	Он не мог, разумеется, понять, в каком взвинченном состоянии находится Питт, который к утру, после бессонной ночи и тревожного ожидания, дошел уже до отчаяния.
"I thought that you..."	- Я думал, что ты...
"You thought that I could drop my spade and go and seek him for you?	- Ты думал, я брошу лопату и отправлюсь на поиски доктора?
Is that what you thought? My God! that our lives should depend upon such a dummerhead.	Боже мой, и от такого идиота зависит наша жизнь!
While you waste your time here, the hours are passing!	Время дорого, а ты тратишь его попусту.
And if an overseer should catch you talking to me? How'll you explain it?"	Ведь если надсмотрщик увидит тебя со мной, что ты ему скажешь, болван?!
For a moment Nuttall was bereft of speech by such ingratitude. Then he exploded.	От таких оскорблений Нэтталл на мгновение лишился дара речи, а потом вспылил:
"I would to Heaven I had never had no hand in this affair.	- Клянусь богом, мне жаль, что я вообще связался с вами!
I would so! I wish that..."	Клянусь...
What else he wished was never known, for at that moment round the block of cane came a big man in biscuit-coloured taffetas followed by two negroes in cotton drawers who were armed with cutlasses.	Но чем еще хотел поклясться Нэтталл, осталось неизвестным, потому что из-за густых зарослей появилась крупная фигура мужчины в камзоле из светло-коричневой тафты. Его сопровождали два негра, одетые в бумажные трусы и вооруженные абордажными саблями.
He was not ten yards away, but his approach over the soft, yielding marl had been unheard.	Неслышно подойдя по мягкой земле, он оказался в десяти ярдах[20] от Нэтталла и Питта.

Mr. Nuttall looked wildly this way and that a moment, then bolted like a rabbit for the woods, thus doing the most foolish and betraying thing that in the circumstances it was possible for him to do.	Испуганный Нэтталл бросился в лес, как заяц. Это был самый глупый и предательский поступок, какой он только мог придумать.
Pitt groaned and stood still, leaning upon his spade.	Питт простонал и, опершись на лопату, не двигался с места.
"Hi, there!	- Эй, ты!
Stop!" bawled Colonel Bishop after the fugitive, and added horrible threats tricked out with some rhetorical indecencies.	Стой! - заорал полковник Бишоп, и вслед беглецу понеслись страшные угрозы, перемешанные с бранью.
But the fugitive held amain, and never so much as turned his head.	Однако беглец, ни разу не обернувшись, скрылся в чаще.
It was his only remaining hope that Colonel Bishop might not have seen his face; for the power and influence of Colonel Bishop was quite sufficient to hang any man whom he thought would be better dead.	В его трусливой душе теплилась одна-единственная надежда, что полковник Бишоп не заметил его лица, ибо он знал, что у полковника хватит власти и влияния отправить на виселицу любого не понравившегося ему человека.
Not until the runagate had vanished into the scrub did the planter sufficiently recover from his indignant amazement to remember the two negroes who followed at his heels like a brace of hounds.	Уже после того, как беглец был далеко, плантатор вспомнил о двух неграх, шедших за ним по пятам, словно гончие собаки.
It was a bodyguard without which he never moved in his plantations since a slave had made an attack upon him and all but strangled him a couple of years ago.	Это были телохранители Бишопа, без которых он не появлялся на плантации, с тех пор как несколько лет назад один невольник бросился на него и чуть не задушил.
"After him, you black swine!" he roared at them. But as they started he checked them. "Wait! Get to heel, damn you!"	- Догнать его, черные свиньи! - закричал Бишоп, но, едва лишь негры бросились вдогонку за беглецом, он тут же остановил их: - Ни с места, проклятые!
It occurred to him that to catch and deal with the fellow there was not the need to go after him, and perhaps spend the day hunting him in that cursed wood.	Ему пришло в голову, что для расправы над беглецом нет нужды охотиться за ним.
There was Pitt here ready to his hand, and Pitt should tell him the identity of his bashful friend, and also the subject of that close and secret talk he had disturbed.	В его руках был Питт, у которого он мог вырвать имя его застенчивого приятеля и содержание их таинственной беседы.
Pitt might, of course, be reluctant. So much the worse for Pitt. The ingenious Colonel Bishop knew a dozen ways - some of them quite diverting - of conquering stubbornness in these convict dogs.	Питт, конечно, мог заупрямиться, но изобретательный полковник знал немало способов, для того чтобы сломить упрямство любого своего раба.
He turned now upon the slave a countenance that was inflamed by heat internal and external, and a pair of heady eyes that were alight with cruel intelligence. He stepped forward swinging his light bamboo cane.	Повернувшись к невольнику лицом, пылавшим от жары и от ярости, Бишоп посмотрел на него маленькими глазками и, размахивая легкой бамбуковой тростью, сделал шаг вперед.
"Who was that runagate?" he asked with terrible suavity.	- Кто этот беглец? - со зловещим спокойствием спросил он.

Leaning over on his spade, Jeremy Pitt hung his head a little, and shifted uncomfortably on his bare feet.	Питт стоял молча, опираясь на лопату.
Vainly he groped for an answer in a mind that could do nothing but curse the idiocy of Mr. James Nuttall.	Он тщетно пытался найти какой-нибудь ответ на вопрос хозяина, но в голосе теснились лишь проклятия по адресу идиота Нэтталла.
The planter's bamboo cane fell on the lad's naked shoulders with stinging force.	Подняв бамбуковую трость, полковник изо всей силы ударил юношу по голой спине. Питт вскрикнул от жгучей боли.
"Answer me, you dog!	- Отвечай, собака!
What's his name?"	Как его зовут?
Jeremy looked at the burly planter out of sullen, almost defiant eyes.	Взглянув исподлобья на плантатора, Джереми сказал:
"I don't know," he said, and in his voice there was a faint note at least of the defiance aroused in him by a blow which he dared not, for his life's sake, return. His body had remained unyielding under it, but the spirit within writhed now in torment.	- Я не знаю. - В его голосе прозвучало раздражение, которое полковник расценил как дерзость.
"You don't know?	- Не знаешь?
Well, here's to quicken your wits."	Хорошо. Вот тебе еще, чтобы ты думал побыстрей!
Again the cane descended.	Вот еще, и еще, и еще... - Удары сыпались на юношу один за другим.
"Have you thought of his name yet?"	- Ну, как теперь? Вспомнил его имя?
"I have not."	- Нет, я же не знаю его.
"Stubborn, eh?"	- А!.. Ты еще упрямишься!
For a moment the Colonel leered. Then his passion mastered him. "'Swounds!	- Полковник со злобой посматривал на Питта, но затем им вдруг овладела ярость. - Силы небесные!
You impudent dog! D'you trifle with me?	Ты решил со мной шутить?
D'you think I'm to be mocked?"	Ты думаешь, что я тебе это позволю?
Pitt shrugged, shifted sideways on his feet again, and settled into dogged silence.	Стиснув зубы и пожав плечами, Питт переминался с ноги на ногу.
Few things are more provocative; and Colonel Bishop's temper was never one that required much provocation.	Для того чтобы привести полковника Бишопа в бешенство, требовалось очень немного.
Brute fury now awoke in him. Fiercely now he lashed those defenceless shoulders, accompanying each blow by blasphemy and foul abuse, until, stung beyond endurance, the lingering embers of his manhood fanned into momentary flame, Pitt sprang upon his tormentor.	Взбешенный плантатор стал нещадно избивать юношу, сопровождая каждый удар кощунственной бранью, пока Питт не был доведен до отчаяния, вызванного вспыхнувшим в нем чувством человеческого достоинства, и не бросился на своего мучителя.
But as he sprang, so also sprang the watchful blacks.	Но за всеми его движениями зорко следили бдительные телохранители.

Muscular bronze arms coiled crushingly about the frail white body, and in a moment the unfortunate slave stood powerless, his wrists pinioned behind him in a leathern thong.	Их мускулистые бронзовые руки тотчас же охватили Питта, скрутили ему руки назад и связали ремнем.
Breathing hard, his face mottled, Bishop pondered him a moment.	Лицо у Бишопа покрылось пятнами.
Then:	Тяжело дыша, он крикнул:
"Fetch him along," he said.	- Взять его!
Down the long avenue between those golden walls of cane standing some eight feet high, the wretched Pitt was thrust by his black captors in the Colonel's wake, stared at with fearful eyes by his fellow-slaves at work there.	Негры потащили несчастного Питта по длинной дорожке меж золотистых стен тростника. Их провожали испуганные взгляды работавших невольников.
Despair went with him.	Отчаяние Питта было безгранично.
What torments might immediately await him he cared little, horrible though he knew they would be. The real source of his mental anguish lay in the conviction that the elaborately planned escape from this unutterable hell was frustrated now in the very moment of execution.	Его мало трогали предстоящие мучения; главная причина его душевных страданий заключалась в том, что тщательно разработанный план спасения из этого ада был сорван так нежданно и так глупо.
They came out upon the green plateau and headed for the stockade and the overseer's white house. Pitt's eyes looked out over Carlisle Bay, of which this plateau commanded a clear view from the fort on one side to the long sheds of the wharf on the other.	Пройдя мимо палисада, негры, тащившие Питта, направились к белому дому надсмотрщика, откуда хорошо была видна Карлайлская бухта. Питт бросил взгляд на пристань, у которой качались на волнах черные шлюпки.
Along this wharf a few shallow boats were moored, and Pitt caught himself wondering which of these was the wherry in which with a little luck they might have been now at sea.	Он поймал себя на мысли о том, что в одной из этих шлюпок, если бы им хоть немного улыбнулось счастье, они могли уже быть за горизонтом.
Out over that sea his glance ranged miserably.	И он тоскливо посмотрел на морскую синеву.
In the roads, standing in for the shore before a gentle breeze that scarcely ruffled the sapphire surface of the Caribbean, came a stately red-hulled frigate, flying the English ensign.	Там, подгоняемый легким бризом, едва рябившим сапфировую поверхность Карибского моря, величественно шел под английским флагом красный фрегат.
Colonel Bishop halted to consider her, shading his eyes with his fleshly hand.	Полковник остановился и, прикрыв руками глаза от солнца, внимательно посмотрел на корабль.
Light as was the breeze, the vessel spread no canvas to it beyond that of her foresail.	Несмотря на легкий бриз, корабль медленно входил в бухту только под нижним парусом на передней мачте.
Furled was her every other sail, leaving a clear view of the majestic lines of her hull, from towering stern castle to gilded beakhead that was aflash in the dazzling sunshine.	Остальные паруса были свернуты, открывая взгляду внушительные очертания корпуса корабля - от возвышающейся в виде башни высокой надстройки на корме до позолоченной головы на форштевне, сверкавшей в ослепительных лучах солнца.

So leisurely an advance argued a master indifferently acquainted with these waters, who preferred to creep forward cautiously, sounding his way.	Осторожное продвижение корабля свидетельствовало, что его шкипер плохо знал местные воды и пробирался вперед, то и дело сверяясь с показаниями лота.
At her present rate of progress it would be an hour, perhaps, before she came to anchorage within the harbour.	Судя по скорости движения, кораблю требовалось не менее часа, для того чтобы бросить якорь в порту.
And whilst the Colonel viewed her, admiring, perhaps, the gracious beauty of her, Pitt was hurried forward into the stockade, and clapped into the stocks that stood there ready for slaves who required correction.	Пока полковник рассматривал корабль, видимо восхищаясь его красотой, Питта увели за палисад и заковали в колодки, всегда стоявшие наготове для рабов, нуждавшихся в исправлении.
Colonel Bishop followed him presently, with leisurely, rolling gait.	Сюда же неторопливой, раскачивающейся походкой подошел полковник Бишоп.
"A mutinous cur that shows his fangs to his master must learn good manners at the cost of a striped hide," was all he said before setting about his executioner's job.	- Непокорная дворняга, которая осмеливается показывать клыки своему хозяину, расплачивается за обучение хорошим манерам своей исполосованной шкурой, - сказал он, приступая к исполнению обязанностей палача.
That with his own hands he should do that which most men of his station would, out of self-respect, have relegated to one of the negroes, gives you the measure of the man's beastliness.	То, что он сам, своими собственными руками, выполнял работу, которую большинство людей его положения, хотя бы из уважения к себе, поручали слугам, может дать представление о том, как низко пал этот человек.
It was almost as if with relish, as if gratifying some feral instinct of cruelty, that he now lashed his victim about head and shoulders.	С видимым наслаждением наносил он удары по голове и спине своей жертвы, будто удовлетворяя свою дикую страсть.
Soon his cane was reduced, to splinters by his violence. You know, perhaps, the sting of a flexible bamboo cane when it is whole. But do you realize its murderous quality when it has been split into several long lithe blades, each with an edge that is of the keenness of a knife? When, at last, from very weariness, Colonel Bishop flung away the stump and thongs to which his cane had been reduced, the wretched slave's back was bleeding pulp from neck to waist. As long as full sensibility remained, Jeremy Pitt had made no sound. But in a measure as from pain his senses were mercifully dulled, he sank forward in the stocks, and hung there now in a huddled heap, faintly moaning.	От сильных ударов гибкая трость расщепилась на длинные, гибкие полосы с краями, острыми, как бритва.
Colonel Bishop set his foot upon the crossbar, and leaned over his victim, a cruel smile on his full, coarse face.	Когда полковник, обессилев, отбросил в сторону измочаленную трость, вся спина несчастного невольника представляла собой кровавое месиво.
"Let that teach you a proper submission," said he.	Пусть это научит тебя нужной покорности! -сказал палач-полковник.

"And now touching that shy friend of yours, you shall stay here without meat or drink - without meat or drink, d' ye hear me? - until you please to tell me his name and business." He took his foot from the bar. "When you've had enough of this, send me word, and we 'll have the branding-irons to you."	- Ты останешься в колодках без пищи и воды -слышишь меня: без пищи и воды! - до тех пор, пока не соблаговолишь сообщить мне имя твоего застенчивого друга и зачем он сюда приходил.
On that he swung on his heel, and strode out of the stockade, his negroes following.	Плантатор повернулся на каблуках и ушел в сопровождении своих телохранителей.
Pitt had heard him, as we hear things in our dreams.	Питт слышал его будто сквозь сон.
At the moment so spent was he by his cruel punishment, and so deep was the despair into which he had fallen, that he no longer cared whether he lived or died.	Сознание почти оставило его, истерзанного страшной болью, измученного отчаянием. Ему было уже безразлично - жив он или нет.
Soon, however, from the partial stupor which pain had mercifully induced, a new variety of pain aroused him.	Однако новые муки пробудили его из состояния тупого оцепенения, вызванного болью.
The stocks stood in the open under the full glare of the tropical sun, and its blistering rays streamed down upon that mangled, bleeding back until he felt as if flames of fire were searing it.	Колодки стояли на открытом месте, ничем не защищенном от жгучих лучей тропического солнца, которые, подобно языкам жаркого пламени, лизали изуродованную, кровоточащую спину Питта.
And, soon, to this was added a torment still more unspeakable.	К этой нестерпимой боли прибавилась и другая, еще более мучительная.
Flies, the cruel flies of the Antilles, drawn by the scent of blood, descended in a cloud upon him.	Свирепые мухи Антильских островов, привлеченные запахом крови, тучей набросились на него.
Small wonder that the ingenious Colonel Bishop, who so well understood the art of loosening stubborn tongues, had not deemed it necessary to have recourse to other means of torture.	Вот почему изобретательный полковник, так хорошо владеющий искусством развязывать языки упрямцев, не счел нужным прибегать к другим формам пыток.
Not all his fiendish cruelty could devise a torment more cruel, more unendurable than the torments Nature would here procure a man in Pitt's condition.	При всей своей дьявольской жестокости он не смог бы придумать больших мучений, нежели те, которые природа так щедро отпустила на долю Питта.
The slave writhed in his stocks until he was in danger of breaking his limbs, and writhing, screamed in agony.	Рискуя переломать себе руки и ноги, молодой моряк стонал, корчился и извивался в колодках.
Thus was he found by Peter Blood, who seemed to his troubled vision to materialize suddenly before him. Mr. Blood carried a large palmetto leaf.	В таком состоянии его и нашел Питер Блад, который внезапно появился перед затуманенным взором Питта, с большим пальмовым листом в руках.
Having whisked away with this the flies that were devouring Jeremy's back, he slung it by a strip of fibre from the lad's neck, so that it protected him from further attacks as well as from the rays of the sun.	Отогнав мух, облепивших Питта, он привязал лист к шее юноши, укрыв его спину от назойливых насекомых и от палящего солнца.
Next, sitting down beside him, he drew the sufferer's head down on his own shoulder, and bathed his face from a pannikin of cold water.	Усевшись рядом с Питтом, Блад положил голову страдальца к себе на плечо и обмыл ему лицо холодной водой из фляжки.

Pitt shuddered and moaned on a long, indrawn breath.	Питт вздрогнул и, тяжело вздохнув, простонал:
"Drink!" he gasped.	- Пить!
"Drink, for the love of Christ!"	Ради бога, пить!
The pannikin was held to his quivering lips.	Блад поднес к дрожащим губам мученика флягу с водой.
He drank greedily, noisily, nor ceased until he had drained the vessel. Cooled and revived by the draught, he attempted to sit up.	Молодой человек жадно припал к ней, стуча зубами о горлышко, и осушил ее до дна, после чего, почувствовав облегчение, попытался сесть.
"My back!" he screamed.	- Спина, моя спина! - простонал он.
There was an unusual glint in Mr. Blood's eyes; his lips were compressed. But when he parted them to speak, his voice came cool and steady.	В глазах Питера Блада что-то сверкнуло, кулаки его сжались, а лицо передернула гримаса сострадания, но, когда он заговорил, голос его снова был спокойным и ровным:
"Be easy, now. One thing at a time.	- Успокойся, Питт.
Your back's taking no harm at all for the present, since I've covered it up.	Я прикрыл тебе спину, хуже ей пока не будет.
I'm wanting to know what's happened to you.	Расскажи мне покороче, что с тобой случилось.
D' ye think we can do without a navigator that ye go and provoke that beast Bishop until he all but kills you?"	Ты, наверное, полагал, будто мы обойдемся без штурмана, если дал этой скотине Бишопу повод чуть не убить тебя?
Pitt sat up and groaned again.	Питт застонал.
But this time his anguish was mental rather than physical.	Однако на этот раз его мучила не столько физическая, сколько душевная боль.
"I don't think a navigator will be needed this time, Peter."	- Не думаю, Питер, что штурман вообще понадобится.
"What's that?" cried Mr. Blood.	- Что, что такое? - вскричал Блад.
Pitt explained the situation as briefly as he could, in a halting, gasping speech.	Прерывистым голосом Питт, задыхаясь, поведал другу обо всем случившемся.
"I'm to rot here until I tell him the identity of my visitor and his business."	- Я буду гнить здесь... пока не скажу ему имя... зачем он... приходил сюда...
Mr. Blood got up, growling in his throat.	Блад поднялся на ноги, и рычание вырвалось из его горла.
"Bad cess to the filthy slaver!" said he.	- Будь проклят этот грязный рабовладелец! -сказал он.
"But it must be contrived, nevertheless.	- Но мы должны что-то придумать.
To the devil with Nuttall!	К черту Нэтталла!
Whether he gives surety for the boat or not, whether he explains it or not, the boat remains, and we're going, and you're coming with us."	Внесет он залог или нет, выдумает какое-либо объяснение или нет, - все равно шлюпка наша. Мы убежим, а вместе с нами и ты.
"You're dreaming, Peter," said the prisoner.	- Фантазия, Питер, - прошептал мученик.
"We're not going this time.	- Мы не сможем бежать...

The magistrates will confiscate the boat since the surety's not paid, even if when they press him Nuttall does not confess the whole plan and get us all branded on the forehead."	Залог не внесен... Чиновники конфискуют шлюпку... Если даже Нэтталл не выдаст нас... и нам не заклеймят лбы...
Mr. Blood turned away, and with agony in his eyes looked out to sea over the blue water by which he had so fondly hoped soon to be travelling back to freedom.	Блад отвернулся и с тоской взглянул на море, по голубой глади которого он так мучительно надеялся вернуться к свободной жизни.
The great red ship had drawn considerably nearer shore by now. Slowly, majestically, she was entering the bay.	Огромный красный корабль к этому времени уже приблизился к берегу и сейчас медленно входил в бухту.
Already one or two wherries were putting off from the wharf to board her.	Две или три лодки отчалили от пристани, направляясь к нему.
From where he stood, Mr. Blood could see the glinting of the brass cannons mounted on the prow above the curving beak-head, and he could make out the figure of a seaman in the forechains on her larboard side, leaning out to heave the lead.	Блад видел сверкание медных пушек, установленных на носу, и различал фигуру матроса около передней якорной цепи с левой стороны судна, готовившегося бросить лот.
An angry voice aroused him from his unhappy thoughts.	Чей-то гневный голос прервал его мысли:
"What the devil are you doing here?"	- Какого дьявола ты здесь делаешь?
The returning Colonel Bishop came striding into the stockade, his negroes following ever.	Это был полковник Бишоп со своими телохранителями.
Mr. Blood turned to face him, and over that swarthy countenance - which, indeed, by now was tanned to the golden brown of a half-caste Indian - a mask descended.	На смуглом лице Блада появилось иное выражение.
"Doing?" said he blandly.	- Что я делаю? - вежливо спросил он.
"Why, the duties of my office."	- Как всегда, выполняю свои обязанности.
The Colonel, striding furiously forward, observed two things. The empty pannikin on the seat beside the prisoner, and the palmetto leaf protecting his back.	Разгневанный полковник заметил пустую фляжку рядом с колодками, в которых корчился Питт, и пальмовый лист, прикрывавший его спину.
"Have you dared to do this?"	- Ты осмелился это сделать, подлец?
The veins on the planter's forehead stood out like cords.	- На лбу плантатора, как жгуты, вздулись вены.
"Of course I have."	- Да, я это сделал!
Mr. Blood's tone was one of faint surprise.	- В голосе Блада звучало искреннее удивление.
"I said he was to have neither meat nor drink until I ordered it."	- Я приказал, чтобы ему не давали пищи и воды до моего распоряжения.
"Sure, now, I never heard ye."	- Простите, господин полковник, но ведь я не слышал этого распоряжения.
"You never heard me?	- Ты не слышал?! О мерзавец! Исчадие ада!
How should you have heard me when you weren't here?"	Как же ты мог слышать, когда тебя здесь не было?

"Then how did ye expect me to know what orders ye'd given?" Mr. Blood's tone was positively aggrieved.	- Но в таком случае, можно ли требовать от меня, чтобы я знал о вашем распоряжении? - с нескрываемым огорчением спросил Блад.
"All that I knew was that one of your slaves was being murthered by the sun and the flies. And I says to myself, this is one of the Colonel's slaves, and I'm the Colonel's doctor, and sure it's my duty to be looking after the Colonel's property.	- Увидев, что ваш раб страдает, я сказал себе: "Это один из невольников моего полковника, а я у него врач и, конечно, обязан заботиться о его собственности".
So I just gave the fellow a spoonful of water and covered his back from the sun.	Поэтому я дал этому юноше глоток воды и прикрыл спину пальмовым листом.
And wasn't I right now?"	Разве я не был прав?
"Right?"	- Прав?
The Colonel was almost speechless.	- От возмущения полковник потерял дар речи.
"Be easy, now, be easy!" Mr. Blood implored him.	- Не надо волноваться! - умоляюще произнес Блад.
"It's an apoplexy ye'll be contacting if ye give way to heat like this."	- Вам это очень вредно. Вас разобьет паралич, если вы будете так горячиться...
The planter thrust him aside with an imprecation, and stepping forward tore the palmetto leaf from the prisoner's back.	Полковник с проклятиями оттолкнул доктора, бросился к колодкам и сорвал пальмовый лист со спины пленника.
"In the name of humanity, now..." Mr. Blood was beginning.	- Во имя человеколюбия... - начал было Блад.
The Colonel swung upon him furiously.	Полковник, задыхаясь от ярости, заревел:
"Out of this!" he commanded.	- Убирайся вон!
"And don't come near him again until I send for you, unless you want to be served in the same way."	Не смей даже приближаться к нему, пока я сам не пошлю за тобой, если ты не хочешь отведать бамбуковой палки!
He was terrific in his menace, in his bulk, and in the power of him. But Mr. Blood never flinched.	Он был ужасен в своем гневе, но Блад даже не вздрогнул.
It came to the Colonel, as he found himself steadily regarded by those light-blue eyes that looked so arrestingly odd in that tawny face - like pale sapphires set in copper - that this rogue had for some time now been growing presumptuous.	И полковник, почувствовав на себе пристальный взгляд его светло-синих глаз, казавшихся такими удивительно странными на этом смуглом лице, как бледные сапфиры в медной оправе, подумал, что этот мерзавец-доктор в последнее время стал слишком много себе позволять.
It was a matter that he must presently correct.	Такое положение требовалось исправить немедля.
Meanwhile Mr. Blood was speaking again, his tone quietly insistent.	А Блад продолжал спокойно и настойчиво:
"In the name of humanity," he repeated, "ye'll allow me to do what I can to ease his sufferings, or I swear to you that I'll forsake at once the duties of a doctor, and that it's devil another patient will I attend in this unhealthy island at all."	- Во имя человеколюбия, разрешите мне облегчить его страдания, или клянусь вам, что я откажусь выполнять свои обязанности врача и не дотронусь ни до одного пациента на этом отвратительном острове.
For an instant the Colonel was too amazed to speak.	Полковник был так поражен, что сразу не нашелся, что сказать.

Then - "By God!" he roared.	Потом он заорал: - Милостивый бог!
"D'ye dare take that tone with me, you dog?	Ты смеешь разговаривать со мной подобным тоном, собака?
D'ye dare to make terms with me?"	Ты осмеливаешься ставить мне условия?
"I do that."	- А почему бы и нет?
The unflinching blue eyes looked squarely into the Colonel's, and there was a devil peeping out of them, the devil of recklessness that is born of despair.	- Синие глаза Блада смотрели в упор на полковника, и в них играл демон безрассудства, порожденный отчаянием.
Colonel Bishop considered him for a long moment in silence. "I've been too soft with you," he said at last.	В течение нескольких минут, показавшихся Бладу вечностью, Бишоп молча рассматривал его, а затем изрек: - Я слишком мягко относился к тебе.
"But that's to be mended."	Но это можно исправить.
And he tightened his lips.	- Губы его сжались.
"I'll have the rods to you, until there's not an inch of skin left on your dirty back."	- Я прикажу пороть тебя до тех пор, пока на твоей паршивой спине не останется клочка целой кожи!
"Will ye so?	- Вы это сделаете?
And what would Governor Steed do, then?"	Гм-м!.. А что скажет губернатор?
"Ye're not the only doctor on the island."	- Ты не единственный врач на острове.
Mr. Blood actually laughed.	Блад засмеялся:
"And will ye tell that to his excellency, him with the gout in his foot so bad that he can't stand?	- И вы осмелитесь сказать это губернатору, который мучается от подагры так, что не может даже стоять?
Ye know very well it's devil another doctor will he tolerate, being an intelligent man that knows what's good for him."	Вы прекрасно знаете, что он не потерпит другого врача.
But the Colonel's brute passion thoroughly aroused was not so easily to be baulked.	Однако полковника, охваченного диким гневом, нелегко было успокоить.
"If you're alive when my blacks have done with you, perhaps you'll come to your senses."	- Если ты останешься в живых после того, как мои черномазые над тобой поработают, возможно, ты одумаешься.
He swung to his negroes to issue an order. But it was never issued. At that moment a terrific rolling thunderclap drowned his voice and shook the very air.	Он повернулся к неграм, чтобы отдать приказание, но в это мгновение, сотрясая воздух, раздался мощный, раскатистый удар.
Colonel Bishop jumped, his negroes jumped with him, and so even did the apparently imperturbable Mr. Blood.	Бишоп подскочил от неожиданности, а вместе с ним подскочили оба его телохранителя и даже внешне невозмутимый Блад.
Then the four of them stared together seawards.	После этого все они, как по команде, повернулись лицом к морю.
Down in the bay all that could be seen of the great ship, standing now within a cable's-length of the fort, were her topmasts thrusting above a cloud of smoke in which she was enveloped.	Внизу, в бухте, там, где на расстоянии кабельтова[21 ] от форта стоял большой красивый корабль, заклубились облака белого дыма. Они целиком скрыли корабль, оставив видимыми только верхушки мачт.

From the cliffs a flight of startled seabirds had risen to circle in the blue, giving tongue to their alarm, the plaintive curlew noisiest of all.	Стая испуганных морских птиц, поднявшаяся со скалистых берегов, с пронзительными криками кружила в голубом небе.
As those men stared from the eminence on which they stood, not yet understanding what had taken place, they saw the British Jack dip from the main truck and vanish into the rising cloud below. A moment more, and up through that cloud to replace the flag of England soared the gold and crimson banner of Castile.	Ни полковник, ни Блад, ни Питт, глядевший мутными глазами на голубую бухту, не понимали, что происходит. Но это продолжалось недолго -лишь до той поры, как английский флаг быстро соскользнул с флагштока на грот-мачте и исчез в белой облачной мгле, а на смену ему через несколько секунд взвился золотисто-пурпурный стяг Испании.
And then they understood.	Тогда все сразу стало понятно.
"Pirates!" roared the Colonel, and again,	- Пираты! - заревел полковник.
"Pirates!"	- Пираты!
Fear and incredulity were blent in his voice.	Страх и недоверие смешались в его голосе.
He had paled under his tan until his face was the colour of clay, and there was a wild fury in his beady eyes.	Лицо Бишопа побледнело, приняв землистый оттенок, маленькие глазки вспыхнули гневом.
His negroes looked at him, grinning idiotically, all teeth and eyeballs.	Его телохранители в недоумении глядели на хозяина, выкатив белки глаз и скаля зубы.
Chapter VIII	Глава VIII
SPANIARDS	ИСПАНЦЫ
The stately ship that had been allowed to sail so leisurely into Carlisle Bay under her false colours was a Spanish privateer, coming to pay off some of the heavy debt piled up by the predaceous Brethren of the Coast, and the recent defeat by the Pride of Devon of two treasure galleons bound for Cadiz.	Большой корабль, которому разрешили так спокойно войти под чужим флагом в Карлайлскую бухту, оказался испанским капером[22]. Он явился сюда не только для того, чтобы расквитаться за кое-какие крупные долги хищного "берегового братства", но и для того, чтобы отомстить за поражение, нанесенное "Прайд оф Девон" двум галионам[23], шедшим с грузом ценностей в Кадикс.
It happened that the galleon which escaped in a more or less crippled condition was commanded by Don Diego de Espinosa y Valdez, who was own brother to the Spanish Admiral Don Miguel de Espinosa, and who was also a very hasty, proud, and hot-tempered gentleman.	Поврежденным галионом, скрывшимся с поля битвы, командовал дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес - родной брат испанского адмирала дона Мигеля де Эспиноса, очень вспыльчивого и надменного господина.
Galled by his defeat, and choosing to forget that his own conduct had invited it, he had sworn to teach the English a sharp lesson which they should remember.	Проклиная себя за понесенное поражение, дон Диего поклялся дать англичанам такой урок, которого они никогда не забудут.
He would take a leaf out of the book of Morgan and those other robbers of the sea, and make a punitive raid upon an English settlement.	Он решил позаимствовать кое-что из опыта Моргана[24] и других морских разбойников и предпринять карательный налет на ближайшую английскую колонию.

Unfortunately for himself and for many others, his brother the Admiral was not at hand to restrain him when for this purpose he fitted out the Cinco Llagas at San Juan de Porto Rico.	К сожалению, рядом с ним не было брата-адмирала, который мог бы отговорить Диего де Эспиноса от этакой авантюры, когда в Сан Хуан де Пуэрто-Рико он оснащал для этой цели корабль "Синко Льягас".
He chose for his objective the island of Barbados, whose natural strength was apt to render her defenders careless.	Объектом своего налета он наметил остров Барбадос, полагая, что защитники его, понадеявшись на естественные укрепления острова, будут застигнуты врасплох.
He chose it also because thither had the Pride of Devon been tracked by his scouts, and he desired a measure of poetic justice to invest his vengeance.	Барбадос он наметил еще и потому, что, по сведениям, доставленным ему шпионами, там еще стоял "Прайд оф Девон", а ему хотелось, чтобы его мщение имело какой-то оттенок справедливости.
And he chose a moment when there were no ships of war at anchor in Carlisle Bay.	Время для налета он выбрал такое, когда в Карлайлской бухте не было ни одного военного корабля.
He had succeeded so well in his intentions that he had aroused no suspicion until he saluted the fort at short range with a broadside of twenty guns.	Его хитрость осталась нераскрытой настолько, что, не возбудив подозрений, он преспокойно вошел в бухту и отсалютовал форту в упор бортовым залпом из двадцати пушек.
And now the four gaping watchers in the stockade on the headland beheld the great ship creep forward under the rising cloud of smoke, her mainsail unfurled to increase her steering way, and go about close-hauled to bring her larboard guns to bear upon the unready fort.	Прошло несколько минут, и зрители, наблюдавшие за бухтой, заметили, что корабль осторожно продвигается в клубах дыма. Подняв грот[25] для увеличения хода и идя в крутом бейдевинде [26], он наводил пушки левого борта на не подготовленный к отпору форт.
With the crashing roar of that second broadside, Colonel Bishop awoke from stupefaction to a recollection of where his duty lay.	Сотрясая воздух, раздался второй залп. Грохот его вывел полковника Бишопа из оцепенения. Он вспомнил о своих обязанностях командира барбадосской милиции.
In the town below drums were beating frantically, and a trumpet was bleating, as if the peril needed further advertising.	Внизу, в городе, лихорадочно били в барабаны, слышался звук трубы, как будто требовалось еще оповещать об опасности.
As commander of the Barbados Militia, the place of Colonel Bishop was at the head of his scanty troops, in that fort which the Spanish guns were pounding into rubble.	Место полковника Бишопа было во главе немногочисленного гарнизона форта, который испанские пушки превращали сейчас в груду камней.
Remembering it, he went off at the double, despite his bulk and the heat, his negroes trotting after him.	Невзирая на гнетущую жару и свой немалый вес, полковник поспешно направился в город. За ним рысцой трусили его телохранители.
Mr. Blood turned to Jeremy Pitt. He laughed grimly.	Повернувшись к Джереми Питту, Блад мрачно улыбнулся:
"Now that," said he, "is what I call a timely interruption.	- Вот это и называется своевременным вмешательством судьбы.
Though what'll come of it," he added as an afterthought, "the devil himself knows."	Хотя один лишь дьявол знает, что из всего этого выйдет!

As a third broadside was thundering forth, he picked up the palmetto leaf and carefully replaced it on the back of his fellow-slave.	При третьем залпе он поднял пальмовый лист и осторожно прикрыл им спину своего друга.
And then into the stockade, panting and sweating, came Kent followed by best part of a score of plantation workers, some of whom were black and all of whom were in a state of panic.	И как раз в это время на территории, огороженной частоколом, появились охваченные паникой Кент и человек десять рабочих плантации.
He led them into the low white house, to bring them forth again, within a moment, as it seemed, armed now with muskets and hangers and some of them equipped with bandoleers.	Они вбежали в низкий белый дом и минуту спустя вышли оттуда уже с мушкетами и кортиками.
By this time the rebels-convict were coming in, in twos and threes, having abandoned their work upon finding themselves unguarded and upon scenting the general dismay. Kent paused a moment, as his hastily armed guard dashed forth, to fling an order to those slaves.	Сюда же, к белому дому Кента, группками по два, по три человека стали собираться сосланные на Барбадос повстанцы-рабы, брошенные охраной и почувствовавшие общую панику.
"To the woods!" he bade them.	- В лес! - скомандовал Кент рабам.
"Take to the woods, and lie close there, until this is over, and we've gutted these Spanish swine."	- Бегите в лес и скрывайтесь там, пока мы не расправимся с этими испанскими свиньями.
On that he went off in haste after his men, who were to be added to those massing in the town, so as to oppose and overwhelm the Spanish landing parties.	И он поспешил вслед за своими людьми, которые должны были присоединиться к милиции, собиравшейся в городе для оказания сопротивления испанскому десанту.
The slaves would have obeyed him on the instant but for Mr. Blood.	Если бы не Блад, рабы беспрекословно подчинились бы этому приказанию.
"What need for haste, and in this heat?" quoth he. He was surprisingly cool, they thought.	- А к чему нам спешить в такую жару? - спросил Блад, и невольники удивились, что доктор говорил на редкость спокойно.
"Maybe there'll be no need to take to the woods at all, and, anyway, it will be time enough to do so when the Spaniards are masters of the town."	- Мы можем поглядеть на этот спектакль, а если нам и придется уходить, - продолжал Блад, - то мы успеем это сделать, когда испанцы уже захватят город.
And so, joined now by the other stragglers, and numbering in all a round score - rebels-convict all -they stayed to watch from their vantage-ground the fortunes of the furious battle that was being waged below.	Рабы-повстанцы - а всего их набралось более двадцати человек - остались на возвышенности, откуда хорошо была видна вся сцена действия и закипавшая на ней отчаянная схватка.
The landing was contested by the militia and by every islander capable of bearing arms with the fierce resoluteness of men who knew that no quarter was to be expected in defeat.	Милиция и жители острова, способные носить оружие, с отчаянной решимостью людей, понимавших, что в случае поражения им не будет пощады, пытались отбросить десант.
The ruthlessness of Spanish soldiery was a byword, and not at his worst had Morgan or L'Ollonais ever perpetrated such horrors as those of which these Castilian gentlemen were capable.	Зверства испанской солдатни были общеизвестны, и даже самые гнусные дела Моргана бледнели перед жестокостью кастильских насильников.

But this Spanish commander knew his business, which was more than could truthfully be said for the Barbados Militia.	Командир испанцев хорошо знал свое дело, чего, не погрешив против истины, нельзя было сказать о барбадосской милиции.
Having gained the advantage of a surprise blow, which had put the fort out of action, he soon showed them that he was master of the situation.	Используя преимущество внезапного нападения, испанец в первые же минуты обезвредил форт и показал барбадосцам, кто является хозяином положения.
His guts turned now upon the open space behind the mole, where the incompetent Bishop had marshalled his men, tore the militia into bloody rags, and covered the landing parties which were making the shore in their own boats and in several of those which had rashly gone out to the great ship before her identity was revealed.	Его пушки вели огонь с борта корабля по открытой местности за молом, превращая в кровавую кашу людей, которыми бездарно командовал неповоротливый Бишоп. Испанцы умело действовали на два фронта: своим огнем они не только вносили панику в нестройные ряды оборонявшихся, но и прикрывали высадку десантных групп, направлявшихся к берегу.
All through the scorching afternoon the battle went on, the rattle and crack of musketry penetrating ever deeper into the town to show that the defenders were being driven steadily back.	Под лучами палящего солнца битва продолжалась до самого полудня, и, судя по тому, что трескотня мушкетов слышна была все ближе и ближе, становилось очевидным, что испанцы теснили защитников города.
By sunset two hundred and fifty Spaniards were masters of Bridgetown, the islanders were disarmed, and at Government House, Governor Steed - his gout forgotten in his panic - supported by Colonel Bishop and some lesser officers, was being informed by Don Diego, with an urbanity that was itself a mockery, of the sum that would be required in ransom.	К заходу солнца двести пятьдесят испанцев стали хозяевами Бриджтауна. Островитяне были разоружены, и дон Диего, сидя в губернаторском доме, с изысканностью, весьма похожей на издевательство, определял размеры выкупа губернатору Стиду, со страха забывшему о своей подагре, полковнику Бишопу и нескольким другим офицерам.
For a hundred thousand pieces of eight and fifty head of cattle, Don Diego would forbear from reducing the place to ashes.	Дон Диего милостиво заявил, что за сто тысяч песо и пятьдесят голов скота он воздержится от превращения города в груду пепла.
And what time that suave and courtly commander was settling these details with the apoplectic British Governor, the Spaniards were smashing and looting, feasting, drinking, and ravaging after the hideous manner of their kind.	Пока их учтивый, с изысканными манерами командир уточнял эти детали с перепуганным британским губернатором, испанцы нанимались грабежом, пьянством и насилиями, как это они обычно делали в подобных случаях.
Mr. Blood, greatly daring, ventured down at dusk into the town.	С наступлением сумерек Блад рискнул спуститься вниз - в город.
What he saw there is recorded by Jeremy Pitt to whom he subsequently related it - in that voluminous log from which the greater part of my narrative is derived.	То, что он там увидел, было позднее поведано им Джереми Питту, записавшему рассказ Блада в свой многотомный труд, откуда и позаимствована значительная часть моего повествования.
I have no intention of repeating any of it here. It is all too loathsome and nauseating, incredible, indeed, that men however abandoned could ever descend such an abyss of bestial cruelty and lust.	У меня нет намерения повторять здесь что-либо из этих записей, ибо поведение испанцев было отвратительно до тошноты. Трудно поверить, чтобы люди, как бы низко они ни пали, могли дойти до таких пределов жестокости и разврата.

What he saw was fetching him in haste and white-faced out of that hell again, when in a narrow street a girl hurtled into him, wild-eyed, her unbound hair streaming behind her as she ran.	Гнусная картина, развернувшаяся перед Бладом, заставила его побледнеть, и он поспешил выбраться из этого ада. На узенькой улочке с ним столкнулась бегущая ему навстречу девушка с распущенными волосами.
After her, laughing and cursing in a breath, came a heavy-booted Spaniard.	За ней с хохотом и бранью гнался испанец в тяжелых башмаках.
Almost he was upon her, when suddenly Mr. Blood got in his way.	Он уже почти настиг ее, когда Блад внезапно преградил ему дорогу.
The doctor had taken a sword from a dead man's side some little time before and armed himself with it against an emergency.	В руках у него была шпага, которую он несколько раньше снял с убитого солдата и на всякий случай захватил с собой.
As the Spaniard checked in anger and surprise, he caught in the dusk the livid gleam of that sword which Mr. Blood had quickly unsheathed.	Удивленный испанец сердито остановился, увидев, как в руках у Блада сверкнул клинок шпаги.
"Ah, perro ingles!" he shouted, and flung forward to his death.	- А, английская собака! - закричал он и бросился навстречу своей смерти.
"It's hoping I am ye're in a fit state to meet your Maker," said Mr. Blood, and ran him through the body.	- Надеюсь, что вы подготовлены для встречи со своим создателем? - вежливо осведомился Блад и с этими словами проткнул его шпагой насквозь.
He did the thing skilfully: with the combined skill of swordsman and surgeon.	Сделал он это очень умело, с искусством врача и ловкостью фехтовальщика.
The man sank in a hideous heap without so much as a groan.	Испанец, не успев даже простонать, бесформенной массой рухнул наземь.
Mr. Blood swung to the girl, who leaned panting and sobbing against a wall. He caught her by the wrist.	Повернув к себе плачущую девушку, стоявшую у стены, Блад схватил ее за руку.
"Come!" he said.	- Идите за мной! - сказал он.
But she hung back, resisting him by her weight.	Однако девушка оттолкнула его и не двинулась с места.
"Who are you?" she demanded wildly.	- Кто вы? - испуганно спросила она.
"Will ye wait to see my credentials?" he snapped.	- Вы будете ждать, пока я предъявлю вам свои документы? - огрызнулся Блад.
Steps were clattering towards them from beyond the corner round which she had fled from that Spanish ruffian.	За углом улочки, откуда выбежала девушка, спасаясь от испанского головореза, послышались тяжелые шаги.
"Come," he urged again. And this time, reassured perhaps by his clear English speech, she went without further questions.	И возможно, успокоенная его чистым английским произношением, она, не задавая больше вопросов, подала ему руку.
They sped down an alley and then up another, by great good fortune meeting no one, for already they were on the outskirts of the town. They won out of it, and white-faced, physically sick, Mr. Blood dragged her almost at a run up the hill towards Colonel Bishop's house.	Быстро пройдя по переулку и поднявшись в гору по пустынным улочкам, они, к счастью, никого не встретив, вышли на окраину Бриджтауна.

He told her briefly who and what he was, and thereafter there was no conversation between them until they reached the big white house.	Скоро город остался позади, и Блад из последних сил втащил девушку на крутую дорогу, ведущую к дому полковника Бишопа.
It was all in darkness, which at least was reassuring. If the Spaniards had reached it, there would be lights.	Дом был погружен в темноту, что заставило Блада вздохнуть с облегчением, ибо, если бы здесь уже были испанцы, в нем горели бы огни.
He knocked, but had to knock again and yet again before he was answered. Then it was by a voice from a window above.	Блад постучал в дверь несколько раз, прежде чем ему робко ответили из верхнего окна:
"Who is there?"	- Кто там?
The voice was Miss Bishop's, a little tremulous, but unmistakably her own. Mr. Blood almost fainted in relief. He had been imagining the unimaginable. He had pictured her down in that hell out of which he had just come. He had conceived that she might have followed her uncle into Bridgetown, or committed some other imprudence, and he turned cold from head to foot at the mere thought of what might have happened to her.	Дрожащий голос, несомненно, принадлежал Арабелле Бишоп.
"It is I - Peter Blood," he gasped.	- Это я - Питер Блад, - сказал он, переводя дыхание.
"What do you want?"	- Что вам нужно?
It is doubtful whether she would have come down to open. For at such a time as this it was no more than likely that the wretched plantation slaves might be in revolt and prove as great a danger as the Spaniards.	Питер Блад понимал ее страх: ей следовало опасаться не только испанцев, но и рабов с плантации ее дяди - они могли взбунтоваться и стать не менее опасными, нежели испанцы.
But at the sound of her voice, the girl Mr. Blood had rescued peered up through the gloom.	Но тут девушка, спасенная Бладом, услышав знакомый голос, обрадованно вскрикнула:
"Arabella!" she called.	- Арабелла!
"It is I, Mary Traill."	Это я, Мэри Трэйл.
"Mary!"	- О, Мэри! Ты здесь?
The voice ceased above on that exclamation, the head was withdrawn. After a brief pause the door gaped wide.	После этого удивленного восклицания голос наверху смолк, и несколько секунд спустя дверь распахнулась.
Beyond it in the wide hall stood Miss Arabella, a slim, virginal figure in white, mysteriously revealed in the gleam of a single candle which she carried.	В просторном вестибюле стояла Арабелла, и мерцание свечи, которую она держала в руке, таинственно освещало ее стройную фигуру в белой одежде.
Mr. Blood strode in followed by his distraught companion, who, falling upon Arabella's slender bosom, surrendered herself to a passion of tears. But he wasted no time.	Блад вбежал в дом и тут же закрыл дверь. Его спутница упала на грудь Арабеллы и разрыдалась. Но Блад не обратил внимания на слезы девушки: нельзя было терять времени.
"Whom have you here with you? What servants?" he demanded sharply.	- Есть в доме кто-нибудь из слуг? - быстро и решительно спросил он.
The only male was James, an old negro groom.	Из мужской прислуги в доме оказался только старый негр Джеймс.

"The very man," said Blood.	- Он-то нам и нужен, - сказал Блад, вспомнив, что Джеймс был грумом[27].
"Bid him get out horses. Then away with you to Speightstown, or even farther north, where you will be safe.	- Прикажите подать лошадей и сейчас же отправляйтесь в Спейгстаун. Там вы будете в полной безопасности.
Here you are in danger - in dreadful danger."	Здесь оставаться нельзя. Торопитесь!
"But I thought the fighting was over..." she was beginning, pale and startled.	- Но ведь сражение уже закончилось... -нерешительно начала Арабелла и побледнела.
"So it is. But the deviltry's only beginning.	- Самое страшное впереди.
Miss Traill will tell you as you go.	Мисс Трэйл потом вам расскажет.
In God's name, madam, take my word for it, and do as I bid you."	Ради бога, поверьте мне и сделайте так, как я говорю!
"He... he saved me," sobbed Miss Traill.	- Он... он спас меня, - со слезами прошептала мисс Трэйл.
"Saved you?"	- Спас тебя?
Miss Bishop was aghast.	- Арабелла была ошеломлена.
"Saved you from what, Mary?"	- От чего спас, Мэри?
"Let that wait," snapped Mr. Blood almost angrily.	- Об этом после! - почти сердито прервал их Блад.
"You've all the night for chattering when you're out of this, and away beyond their reach.	- Вы сможете говорить целую ночь, когда выберетесь отсюда в безопасное место.
Will you please call James, and do as I say - and at once!"	Пожалуйста, позовите Джеймса и сделайте так, как я говорю! Немедленно!
"You are very peremptory..."	- Вы не говорите, а приказываете.
"Oh, my God!	- Боже мой!
I am peremptory!	Я приказываю!
Speak, Miss Trail!, tell her whether I've cause to be peremptory."	Мисс Трэйл, ну скажите же, есть ли у меня основания...
"Yes, yes," the girl cried, shuddering.	- Да, да, - тут же откликнулась девушка, не дослушав его.
"Do as he says - Oh, for pity's sake, Arabella."	- Арабелла, умоляю, послушайся его!
Miss Bishop went off, leaving Mr. Blood and Miss Traill alone again.	Арабелла Бишоп вышла, оставив мисс Трэйл вдвоем с Бладом.
"I... I shall never forget what you did, sir," said she, through her diminishing tears.	- Я... я никогда не забуду, что вы сделали для меня, сэр! - с глазами, полными слез, проговорила Мэри.
She was a slight wisp of a girl, a child, no more.	И только сейчас Блад как следует разглядел тоненькую, хрупкую девушку, похожую на ребенка.
"I've done better things in my time. That's why I'm here," said Mr. Blood, whose mood seemed to be snappy.	- В своей жизни я делал кое-что посерьезней, -ласково сказал он и добавил с горечью: -Поэтому-то я здесь и очутился.

She didn't pretend to understand him, and she didn't make the attempt.	Она, конечно, не поняла его слов и не пыталась сделать вид, будто они ей понятны.
"Did you... did you kill him?" she asked, fearfully.	- Вы... вы убили его? - со страхом спросила Мэри.
He stared at her in the flickering candlelight.	Пристально взглянув на девушку, освещенную мерцанием свечи, Блад ответил:
"I hope so.	- Надеюсь, что да.
It is very probable, and it doesn't matter at all," he said.	Это вполне вероятно, но совсем неважно.
"What matters is that this fellow James should fetch the horses." And he was stamping off to accelerate these preparations for departure, when her voice arrested him. "Don't leave me! Don't leave me here alone!" she cried in terror. He paused. He turned and came slowly back. Standing above her he smiled upon her. "There, there! You've no cause for alarm. It's all over now. You'll be away soon - away to Speightstown, where you'll be quite safe."	Важно лишь, чтобы Джеймс поскорее подал лошадей.
The horses came at last - four of them, for in addition to James who was to act as her guide, Miss Bishop had her woman, who was not to be left behind.	Наконец лошадей подали. Их было четыре, так как помимо Джеймса, ехавшего в качестве проводника, Арабелла взяла с собой и служанку, которая ни за что не хотела оставаться в доме.
Mr. Blood lifted the slight weight of Mary Traill to her horse, then turned to say good-bye to Miss Bishop, who was already mounted.	Посадив на лошадь легкую, как перышко, Мэри Трэйл, Блад повернулся, чтобы попрощаться с Арабеллой, уже сидевшей в седле.
He said it, and seemed to have something to add. But whatever it was, it remained unspoken.	Он пожелал ей счастливого пути, хотел добавить еще что-то, но не сказал ничего.
The horses started, and receded into the sapphire starlit night, leaving him standing there before Colonel Bishop's door.	Лошади тронулись и вскоре исчезли в лиловом полумраке звездной ночи, а Блад все еще продолжал стоять около дома полковника Бишопа.
The last he heard of them was Mary Traill's childlike voice calling back on a quavering note -	Из темноты до его донесся дрожащий детский голос:
"I shall never forget what you did, Mr. Blood.	- Я никогда не забуду, что вы сделали для меня, мистер Блад!
I shall never forget."	Никогда!
But as it was not the voice he desired to hear, the assurance brought him little satisfaction.	Однако слова эти не доставили Бладу особой радости, так как ему хотелось, чтобы нечто похожее было сказано другим голосом.
He stood there in the dark watching the fireflies amid the rhododendrons, till the hoofbeats had faded. Then he sighed and roused himself.	Он постоял в темноте еще несколько минут, наблюдая за светлячками, роившимися над рододендронами, пока не стихло цоканье копыт, а затем, вздохнув, вернулся к действительности.
He had much to do.	Ему предстояло сделать еще очень многое.
His journey into the town had not been one of idle curiosity to see how the Spaniards conducted themselves in victory.	Он спустился в город вовсе не для того, чтобы познакомиться с тем, как ведут себя победители.

It had been inspired by a very different purpose, and he had gained in the course of it all the information he desired.	Ему нужно было кое-что разузнать.
He had an extremely busy night before him, and must be moving. He went off briskly in the direction of the stockade, where his fellow-slaves awaited him in deep anxiety and some hope.	Эту задачу он выполнил и быстро вернулся обратно к палисаду, где в глубокой тревоге, но с некоторой надеждой его ждали друзья - рабы полковника Бишопа.
Chapter IX	Глава IX
THE REBELS-CONVICT	ССЫЛЬНЫЕ ПОВСТАНЦЫ
There were, when the purple gloom of the tropical night descended upon the Caribbean, not more than ten men on guard aboard the Cinco Llagas, so confident - and with good reason - were the Spaniards of the complete subjection of the islanders.	К тому времени, когда фиолетовый сумрак тропической ночи опустился над Карибским морем, на борту "Синко Льягас" оставалось не больше десяти человек охраны: настолько испанцы были уверены - и, надо сказать, не без оснований - в полном разгроме гарнизона острова.
And when I say that there were ten men on guard, I state rather the purpose for which they were left aboard than the duty which they fulfilled.	Говоря о том, что на борту находилось десять человек охраны, я имею в виду скорее цель их оставления, нежели обязанности, которые они на самом деле исполняли.
As a matter of fact, whilst the main body of the Spaniards feasted and rioted ashore, the Spanish gunner and his crew - who had so nobly done their duty and ensured the easy victory of the day - were feasting on the gun-deck upon the wine and the fresh meats fetched out to them from shore.	В то время как почти вся команда корабля пьянствовала и бесчинствовала на берегу, остававшийся на борту канонир со своими помощниками, так хорошо обеспечившими легкую победу, получив с берега вино и свежее мясо, пировал на пушечной палубе.
Above, two sentinels only kept vigil, at stem and stern.	Часовые - один на носу и другой на корме - несли вахту.
Nor were they as vigilant as they should have been, or else they must have observed the two wherries that under cover of the darkness came gliding from the wharf, with well-greased rowlocks, to bring up in silence under the great ship's quarter.	Но их бдительность была весьма относительной, иначе они давно уже заметили бы две большие лодки, которые отошли от пристани и бесшумно пришвартовались под кормой корабля.
From the gallery aft still hung the ladder by which Don Diego had descended to the boat that had taken him ashore.	С кормовой галереи все еще свисала веревочная лестница, по которой днем спустился в шлюпку дон Диего, отправлявшийся на берег.
The sentry on guard in the stern, coming presently round this gallery, was suddenly confronted by the black shadow of a man standing before him at the head of the ladder.	Часовой, проходя по галерее, неожиданно заметил на верхней ступеньке лестницы темный силуэт.
"Who's there?" he asked, but without alarm, supposing it one of his fellows.	- Кто там? - спокойно спросил он, полагая, что перед ним кто-то из своих.
"It is I," softly answered Peter Blood in the fluent Castillan of which he was master.	- Это я, приятель, - тихо ответил Питер Блад по-испански.
"Is it you, Pedro?" The Spaniard came a step nearer.	Испанец подошел ближе: - Это ты, Педро?
"Peter is my name; but I doubt I'll not be the Peter you're expecting."	- Да, меня зовут примерно так, но сомневаюсь, чтобы я был тем Питером, которого ты знаешь.
"How?" quoth the sentry, checking.	- Как, как? - останавливаясь, спросил испанец.