Я вам любви не обещаю

Оставалось одно — молчать и делать вид, что ничего не случилось. Раздумывая над тем, чем закончилась её случайная встреча с Бахметьевым на галерее, Вера все больше сожалела о своей несдержанности. Ведь теперь невозможно будет скрыть следы ночного происшествия и неизвестно ещё, какое объяснение сочинит граф. Может, ему придёт в голову выставить её безнравственной особой, искавшей встречи с ним, тогда ничто не помешает князю указать ей на дверь. Репутация её в этом случае будет совершенно уничтожена.

Что может быть ужаснее, чем перспектива оказаться на улице без средств, без рекомендаций и без возможности оправдать себя, ибо кто же ей поверит?

Но не только это занимало её. За всю её недолгую жизнь Веру никто никогда не целовал. Только представив себе на мгновение, что было бы, коли она не прервала бы поцелуй столь своеобразным образом, Вера ощутила, как лицо запылало жарким румянцем. И в то же время его равнодушные слова, что она совсем ему неинтересна, весьма больно кольнули в самое сердце.

— Мерзавец! — прошипела девушка, стукнув кулачком по подушке. — Мерзавец! — швырнула она её через всю комнату.

Как он смотрел на неё! Будто она, какое ничтожество, не заслуживающее его сиятельного внимания. От обиды сдавило грудь, горячие слезы хлынули неудержимым потоком. Подобрав с пола подушку, Вера спрятала в ней лицо, стараясь заглушить рыдания. Одна одинёшенька в целом свете, никто не вступится, никто не пожалеет, — всхлипнула девушка.

— Ах! Маменька, зачем же вы оставили меня? — горько шептала Вера, прикусывая уголок подушки.

Наплакавшись вволю, Вера уснула. Утром её разбудила молоденькая горничная. Вера нехотя встала с постели и отправилась в уборную. Она долго плескала холодной водой в лицо, стараясь унять резь в покрасневших и припухших глазах, но все же совсем избавиться от следов ночных слез не удалось.

Аннет заметила её хмурое настроение и попыталась выяснить, что является тому причиной. Вере пришлось солгать. Впрочем, то была не совсем ложь, поскольку она действительно очень расстроилась, когда думала о маменьке. Княжна удивила её, когда вдруг стала из-за стола и ласково обняла за шею гувернантку, пытаясь таким образом выразить своё сочувствие.

Проявление доброты и участия странным образом подействовало на Веру. Глаза вновь вдруг наполнились слезами.

— Не плачьте, — шепнула Аннет. — Пойдёмте лучше гулять, а занятия покамест подождут.

Вера предпочла бы отсидеться в классной комнате и дождаться отъезда графа, а уж потом отправиться на прогулку с княжной, но видя, что её воспитанница не больно-то желает заниматься, уступила.

Георгий Алексеевич в столицу собирался ехать вместе с князем Уваровым. Уварова ожидало заседание Государственного Совета, а Бахметьеву надлежало явиться в штаб, дабы отчитаться о своей последней поездке с инспекцией.

Само собой изменение в его внешнем облике не осталось незамеченным. Граф за завтраком, подшучивая над собой, рассказал о том, что с вечера явно перебрал, и нечаянно выпустил из рук бокал, а когда нашёл его, не заметил, что краешек откололся. Ему захотелось допить вино, что ещё оставалось в графине, и он налил его в разбитый фужер, после чего порезался, когда пытался пить из него. Княгиня попеняла ему на его неосторожность и более о том не упоминали.

Николай Васильевич, отправляясь в столицу, обыкновенно пользовался двуколкой, но уж коли граф был верхом, князь, тоже решил ехать в седле, рассудив, что переменить платье перед заседанием, он всегда успеет в городском особняке. Перемена планов князя немного задержала его и графа в усадьбе. Пока распрягали двуколку, да седлали жеребца, Уваров и Бахметьев ожидали во дворе.

Выйдя из парадного, Вера остановилась в нерешительности. Хмурый взгляд Бахметьева, брошенный на неё из-под ресниц, заставил её покраснеть. При воспоминании об ушедшей ночи, сердце девушки забилось где-то в горле. Но она вскоре сумела взять себя в руки, ибо доброжелательное приветствие Уварова, говорило о том, что князю ничего не известно о её ночных приключениях.

Ольга Михайловна вышла на крыльцо проводить супруга. Аннет устремилась к родителям, стараясь всем своим видом дать понять графу, что вместе они — одно целое, счастливое семейство и ему нет места подле них.

Улучив момент, Георгий Алексеевич остановился за спиной гувернантки и чуть наклонившись, прошептал едва слышно:

— Полагаете, вам все сошло с рук, mademoiselle?

— Разве нет? — не поворачивая головы, парировала Вера.

— Ошибаетесь, mademoiselle, — услышала она за своей спиной. — Я не привык оставаться в долгу.

Вера оглянулась, но граф уже отошёл навстречу конюху, выводившему двух жеребцов из конюшни.

Слова графа не на шутку встревожили её, к тому же Вере показалось, что княгиня как-то странно на неё посмотрела, когда всадники скрылись из виду, и, видимо, даже хотела что-то сказать, но передумала в последний момент, лишь улыбнулась холодно и высокомерно.

От Ольги Михайловны не укрылось ничего из того, что происходило во дворе. Ревность ужалила змеёй. Проводив супруга и любовника, княгиня внимательно присмотрелась к новой гувернантке. Накануне ей показалось, что девица слишком невзрачная и не способна привлечь мужского внимания, но пылающие румянцем нежные щеки и быстрые взгляды, коими обменялись новоиспечённая гувернантка и Бахметьев, заставили её усомниться в верности своего суждения.

Ольге Михайловне пришла в голову мысль, поручить своей горничной проследить за Верочкой, и она, не откладывая своего решения, поспешила в дом, приказав на ходу дворецкому разыскать Варвару и прислать девушку к ней.

«Господи! Во что же я ввязалась?! — удручённо вздыхала Вера, следуя за Анной по тенистой парковой аллее. — Может, стоило принести Бахметьеву извинения, и он бы удовлетворился тем?»

Но голос разума подсказывал, что графу извинений будет недостаточно. Скорее всего, ей стоит ожидать какой-нибудь каверзы от него, и потому стоит быть начеку. Настроение было испорчено окончательно. К тому же после обеда княгиня изъявила желание побеседовать с ней. Войдя в покои княгини, Вера готовилась к худшему. Вот сейчас Уварова объявит, что в её услугах более не нуждаются, и придётся тогда собирать вещи и искать средства, дабы вернуться в Никольск.

Однако вопреки ожиданиям Веры, княгиня встретила её едва ли не ласково. Разлила чай и, придвинув Вере чашку из тончайшего фарфора, принялась расспрашивать о том, как она жила до поступления на службу. Вера рассказала о своей жизни во время обучения в Екатерининском институте, о болезни маменьки, о том, что ей достался в наследство небольшой дом на окраине Никольска.

— И вы вот так оставили ваш дом? Просто уехали и все? — осведомилась Ольга Михайловна.

— Нет-нет. Парфён Игнатьевич обещал присмотреть за всем и все средства, что будут поступать от квартирантов, обещал сохранить для меня.

— Давно ли вы знакомы с господином Тоцким? — прищурилась Уварова, поднося к губам чайную чашку.

— Мне было десять, когда он впервые появился у нас, — ответила девушка. — Я плохо помню, как именно это произошло, — добавила она.

— И что же он всегда оказывал покровительство вам и вашей маменьке? — продолжила расспросы княгиня.

— Парфён Игнатьевич был очень добр к нам. Это он устроил меня в Екатерининский институт и помогал маменьке содержать дом.

— Вера, вы никогда не задавались вопросом, с чего вдруг такая забота о вас от совершенно незнакомого человека? — поинтересовалась Уварова.

— Маменька говорила, что Парфён Игнатьевич хорошо знал папеньку… — задумчиво отозвалась Вера.

— Все это весьма странно. Коли ваш батюшка умер до вашего рождения, где же всё это время был господин Тоцкий, коли он считает себя другом вашей семьи?

— Мне о том неизвестно, — опустила глаза Вера. — Вы хотели бы ещё что-нибудь узнать?

— Нет. Довольно, — поставила на стол чашку княгиня. — Ступайте, Верочка. Аннет поди уже заждалась вас. Удивительно, как скоро вы с ней поладили.

— Анна Николавна — чудесный ребёнок, — искренне улыбнулась Вера. — Она очень наблюдательна, в ней столько живости и желания познавать все новое.

— Надеюсь, вы сможете способствовать тому, чтобы это новое имело для неё хоть сколько-нибудь важное значение в будущем, — отпустила её княгиня.

Глава 5

Князь Уваров из Петербурга вернулся один. После отъезда Бахметьева минула седмица, и тревоги Веры по поводу обещания Георгия Алексеевича поквитаться с ней немного улеглись. За это время у неё с княжной Анной сложился определённый распорядок дня: утром совместный завтрак, потом занятия, включающие в себя письмо, арифметику и иностранные языки, а затем по выбору её воспитанницы либо прогулка в парке, либо совместные чтения. Иногда, ежели погода позволяла прогулку совмещали с чтением. Тогда Анна выбирала книгу и вместе со своей гувернанткой оправлялась к старому пруду в самый укромный уголок парка, в который редко кто заглядывал. Вечером Вера, как правило, докладывала княгине о том, чем занималась днём со своей воспитанницей. Казалось, что княгиня вполне ею довольна, во всяком случае, никаких замечаний она не высказывала.

День, на который пришлись именины княгини, разительно отличался от всех остальных. С самого утра прислуга сновала по парку, расставляя столы и стулья на берегу искусственного пруда. К назначенному часу стали съезжаться гости. Ольга Михайловна принимала поздравления, расположившись в удобном кресле за накрытым к празднику столом. Княгиня была дивно хороша в этот день. Платье насыщенного синего цвета подчёркивало молочную белизну кожи и бездонную глубину голубых глаз. Она беспрестанно поправляла нитку крупного жемчуга — подарок супруга к именинам, привлекая внимание к точёной шейке.

Приглашённых было немного, лишь самые ближайшие соседи и родственники. Приехала и старая княгиня Уварова вместе с дальним родственником Николая Васильевича, пользующимся особым расположением пожилой дамы и повсюду, сопровождавшим её. Это был невзрачный человек лет около тридцати пяти небрежно и даже где-то немного неряшливо одетый. По всему было видно, что Ольга Михайловна не больно-то жаловала кузена супруга, но вынуждена была мириться с его присутствием из-за своей belle-mère (свекровь).

Пётр Родионович, поздравив хозяйку, со скучающим видом прогуливался вдоль накрытых столов в ожидании приглашения садиться. Вера несколько раз ощущала на себе его тяжёлый задумчивый взгляд. Внимание сего господина было настолько ей неприятно, что, несмотря на жаркий июльский день, холодком повеяло по спине.

Старшая сестра Ольги Михайловны Татьяна явилась вместе с дочерями, двумя весьма хорошенькими барышнями на выданье и сыном, бледным юношей шестнадцати лет отроду. Супруг Татьяна Михайловны отставной генерал Епифанов не смог почтить своим присутствием сие благородное собрание, поскольку слёг с приступом подагры. Вместе с женой он передавал изменнице свои поздравления и пожелания, а также извинения по поводу своего отсутствия.

Вера могла лишь издали наблюдать за всеми, но даже от неё не укрылось, что княгиня была вся в нетерпеливом ожидании. Она то и дело посматривала на подъездную аллею и отвлекалась от беседы. Когда же, наконец, явился тот, кого она так ждала, Ольга Михайловна успокоилась и приняла вид радушной хозяйки. С появлением Бахметьева не только лицо княгини вспыхнуло радостной улыбкой, заметно оживились и барышни, её племянницы. Теперь, когда все были в сборе, Ольга Михайловна пригласила всех к столу.

Аннет не дозволялось присутствовать на подобных собраниях, и потому она вместе со своей гувернанткой отправилась в столь полюбившийся им обеими уголок парка на берег старого пруда. Вера читала княжне вслух столь обожаемую ею самой книгу об удивительных приключениях Робинзона Крузо, моряка из Йорка. Анна поначалу внимательно слушала, но потом отвлеклась. Как и любому ребёнку её возраста, княжне было трудно усидеть на месте слишком долго. Заметив, что воспитанница её уже не слушает, Вера вздохнула и, перевернув страничку, продолжила чтение. Анна разглядела в траве муравьёв. Ей показалось забавным возводить на их пути препятствия в виде стебельков, листочков и камешков, но вскоре и это занятие ей наскучило. Девочке пришло в голову пойти на лодочный причал, посмотреть на карпов. Склонившись над водной гладью, она потрогала рукой воду, возмутив гладкую поверхность. Порывом ветра с её головы сдуло шляпку, и она закачалась на воде. Аннет попыталась дотянуться до неё, но достать шляпку не удалось. Тогда девочка решила, что возможно ей удастся задуманное, коли она воспользуется прутиком или палкой. Поднявшись с колен, Аннет направилась к зарослям ивняка, что были на противоположной стороне пруда. Добравшись до своей цели, Анна заметила в зарослях травы большую коричнево-зелёную жабу. Княжна потянулась за ней, но та прыгнула в сторону. Позабыв и о шляпке, и о гувернантке, Аннет последовала за заинтересовавшей её находкой.

Подняв голову, Вера оглядела берег пруда в поисках своей воспитанницы, но Анны и след простыл, только её белая шляпка качалась на воде. Сердце испуганно сжалось. Отбросив книгу и, подобрав юбки, Вера опрометью бросилась к пруду.

— Mademoiselle Аннет! — позвала она, взволнованно спускаясь по небольшому уклону. — Анна Николавна!

Ответом ей была тишина. Не помня себя от страха, девушка шагнула на деревянный настил и склонилась над водой.

Бахметьев за праздничным столом чувствовал себя неуютно. Девицы, тихо хихикая, поочерёдно выстреливали в него кокетливыми взглядами, Ольга злилась и ревновала. Её поведение становилось все более несдержанным, а намёки на её особое расположение к графу, все более оскорбительными для князя. Георгий Алексеевич, ощущая, как возрастает напряжение в их маленькой компании, под надуманным предлогом поднялся из-за стола. Бахметьеву вздумалось пройтись, дабы дать возможность Ольге остыть и успокоиться. Не будь за столом гостей, Ольга непременно бы последовала за ним, устроила бы сцену, а так она вынуждена была остаться и только молча проводила его раздражённым взглядом. Шагая по парковым дорожкам, Бахметьев, сам того не осознавая свернул в сторону старого пруда, туда, где он впервые увидел новую гувернантку Уваровых.

И на этот раз Верочка была там. Бахметьев увидел её, как только обогнул живую изгородь, отделявшую пруд от остальной части парка. Склонившись над водой, девушка что-то высматривала в пруду.

— Анна Николавна! Анна! — громко позвала она.

Страх, явственно ощущавшийся в голосе Веры, передался и Бахметьеву. Георгий Алексеевич широкими шагами устремился к пруду, но стоило ему только сойти с места, как маленькая княжна, выбравшись из зарослей тальника на противоположном берегу пруда, помахала рукой своей гувернантке и громко крикнула:

— Mademoiselle Вера, я здесь.

Вера облегчённо перевела дух и повернулась, намереваясь сойти с ненадёжных мостков. В тот же миг, ржавый гвоздь выскочил из изрядно прогнившей доски, на которой стояла Верочка, и девушка, взмахнув руками, рухнула в пруд. Пруд был не очень глубоким, но и Верочка была росточка небольшого, к тому же она совершенно не умела плавать, а быстро намокшие юбки тянули её под воду на илистое дно. Она беспомощно колотила по воде руками и кашляла, когда вода проникала в горло, через нос и рот. В груди все горело огнём, паника охватила её, когда воды сомкнулись над головой.

Бахметьев оценил ситуацию в мгновение ока. Пока он будет звать на помощь, эта глупая курица гувернантка наверняка успеет наглотаться воды и пойдёт ко дну. На бегу расстегнув ремень и сбросив на землю парадный белоснежный мундир, Бахметьев с разбегу бросился в пруд. В мутной воде ему с трудом удалось нащупать ставшую тяжёлой шёлковую юбку. Ухватившись за неё, Георгий Алексеевич вынырнул на поверхность и потянул за собой Веру. Девица всё же успела наглотаться мутной воды, и потому Бахметьев, не особо церемонясь, перебросил её обмякшее тело через плечо и зашагал к берегу. Ему прошлось пройти несколько саженей по пояс в воде, поскольку выбраться из пруда со стороны мостков было решительно невозможно.

Опустив свою ношу на траву, граф опустился подле неё на колени. Легонько похлопал девицу по мертвенно-бледной щеке. Верочка не подавала признаков жизни. Вздохнув, Бахметьев зажал двумя пальцами аккуратненький носик и, надавив на её подбородок, склонился над девушкой. Вера закашлялась и, открыв глаза, отвесила ему полновесную оплеуху. Выругавшись, граф схватился за щеку и поднялся на ноги. Вера огляделась по сторонам.

На истошный крик Анны прибежал садовник, а следом за ним к берегу пруда устремились гости княгини.

— Боже! Какой скандал! — прошептала Татьяна Михайловна, склонившись к сестре.

Ольга Михайловна смерила, сидящую на траве мокрую гувернантку уничижительным взглядом, не обещавшим девушке ничего хорошего.

— Это моя вина, — заплакала Анна. — Я шляпку уронила, — показала она рукой на головной убор, который успело отнести на середину пруда.

Барышни принялись утешать плачущую княжну, а Пётр Родионович устремился к Верочке, дабы помочь ей подняться. Но Бахметьев его опередил. Протянув руку девушке, он рывком поднял её на ноги.

— Вам следует переодеться, mademoiselle, — холодно бросил он, повернувшись к ней спиной.

Тонкая батистовая блузка Веры намокла и облепила полную грудь. Прикрывшись руками, девушка, пылая от стыда, устремилась к дому.

— Вам тоже следует переодеться в сухое, — покачал головой князь. — Страшно подумать, что могло случиться не окажись вы здесь, Георгий Алексеевич. Мой камердинер вам поможет.

Поблагодарив князя, граф отправился к особняку вслед за Верой.

Оставляя за собой мокрые следы, Вера, путаясь в мокрых юбках, поднялась к себе в комнату. Страх, испытанное унижение смешались в душе, вызвав поток слез и рыданий. Стянув мокрую одежду, девушка завернулась в халат и рухнула на постель. В двери постучалась горничная княгини Варвара. Девушка принесла стакан горячего молока и уговорила Верочку переодеться и спуститься, потому, как все очень волнуются. Варвара расчесала и заплела в косу мокрые волосы Верочки, помогла ей одеться и, забрав мокрую одежду, удалилась. Успокоившись, Верочка спустилась во двор.

Аннет, размазывая слезы по щекам, бросилась в её объятья:

— Вера Николавна, простите меня.

— Ну, что вы, Аннет, — погладила она девочку по голове. — В том нет вашей вины. Я испугалась, что вы упали в воду. Хорошо, что все обошлось.

— Вам стоит быть более внимательной, mademoiselle Вера, — прошипела княгиня, выдернув ладонь из руки мужа, когда он попытался успокоить её.

— Простите, ваше сиятельство, — опустила глаза Верочка. — Подобного более не повторится. — Надеюсь, — хмуро бросила Ольга Михайловна, и, повернувшись спиной к гувернантке, улыбнулась гостям. — Господа, инцидент исчерпан! Хвала Господу, никто не пострадал. Потому прошу всех вернуться к столу.

Георгию Алексеевичу пришлось переодеться в одежду князя. Камердинер Уварова забрал его перепачканный мундир, дабы всё высушить и почистить. Заметив, какой злобой полыхал взгляд княгини, Бахметьев поспешил предложить ей руку и увести к столу.

Праздник продолжился до самого вечера. Когда стемнело, прислуга зажгла в парке фонари. Барышни Епифановы взялись развлекать гостей пением. Старшая из них, Натали, весьма недурственно играла на гитаре, а младшенькая Олеся взялась исполнить романс Булахова «Я тебя с годами не забыла».

Из приоткрытого окна детской Вере хорош был слышен нежный голосок генеральской дочери, повествующий о муках безнадёжной, невозможной любви. Верочка сидела у кровати княжны до тех пор, пока девочка не уснула. Только когда дыхание Анны выровнялось, она осторожно вытащила свою ладошку из детской руки и, подоткнув одеяло, ушла к себе.

Вскоре всё стихло. Гости остались ночевать в усадьбе. Бахметьев не планировал оставаться, но дневное происшествие, вынудило его воспользоваться гостеприимством четы Уваровых. Когда все возвращались из парка, князь Уваров предложил руку своей свояченице генеральше и повёл её к дому. Ольга с Бахметьевым замыкали шествие. Всю дорогу Ольга шёпотом высказывала графу своё недовольство.

— Что ж мне должно было позволить ей утонуть? — возмутился Бахметьев несправедливым упрёкам.

— Жорж, надобно было позвать на помощь. Рядом был садовник, — раздражённо вздохнула княгиня.

— Он бы не поспел, — возразил граф.

— Это возмутительно, — не унималась Ольга. — Ты целовал её!

— Пытался привести в чувство, — усмехнулся Бахметьев. — За что и поплатился.

Княгиня недовольно фыркнула:

— Сдаётся мне, ты глаз положил на эту бесстыдницу.

— Право, Оленька. Девица сама невинность и простота, — развёл руками Георгий Алексеевич. — А у меня и в мыслях не было совращать вашу прислугу.

Княгине пришлось умолкнуть, поскольку они подошли к дому, где их ожидал Николай Васильевич.

— Георгий Алексеевич, — обратился к графу Уваров, — позвольте ещё раз вас поблагодарить.

— Ну, что вы, Николай Васильевич. Право, не стоит, — улыбнулся Бахметьев.

— Стоит, поверьте моему слову. Вы нынче жизнь человеку спасли. Это дорогого стоит, — искренне отозвался Уваров.

— Всякий бы поступил на моём месте точно также, — смутился Бахметьев.

— Но не буду вас более задерживать, — протянул ему руку Уваров. — Доброй ночи, Георгий Алексеевич.

— И вам, — кивнул головой Бахметьев.

Расставшись с княжеской четой на крыльце, Бахметьев ещё некоторое время постоял на террасе, выкурил сигарету и только после этого отправился к себе.

Вера полдня мучилась угрызениями совести. Граф спас ей жизнь, а она вместо благодарности ударила его по лицу. Размышляя над этим, девушка всё же решила разыскать Бахметьева и извиниться. Спустившись на галерею, Вера дошла до того самого балкона, где уже виделась с Георгием Алексеевичем седмицу назад. Французское окно было приоткрыто. «Ежели его здесь нет, я вернусь к себе и более не стану пытаться увидеться с ним», — решила Вера.

Вера шагнула на балкон, но он оказался пуст. Девушка вздохнула, но даже самой себе она, пожалуй, не могла с уверенностью сказать рада она тому, что графа здесь нет, или же напротив, разочарована.

— Не меня ли ищите, mademoiselle? — услышала она и обернулась.

Бахметьев стоял в проёме, подпирая плечом косяк и сложив руки на груди.

— Вас, — кивнула Вера. — Я хотела бы принести вам свои извинения.

— За что? — вздёрнул бровь Бахметьев.