Помоги проекту - поделись книгой:
Мы создаем себе проблемы, потому что это самый простой способ привлечь внимание. Неприятности — это искусственный заменитель признания. Ведь куда легче попасться в спальне с женой декана, чем наконец закончить эту диссертацию по метафизике.
Слабое здоровье — тоже такого рода «проблема», равно как алкоголизм и наркозависимость, частое попадание в аварии, все виды неврозов, и такие с виду невинные недостатки, как ревность, постоянные опоздания или рэп-музыка громкостью 100 децибел, несущаяся из вашей подержанной «Супры». Все, что искусственно привлекает к нам внимание, — это проявление Сопротивления.
Жестокость к другим — форма Сопротивления, равно как готовность терпеть жестокость от других.
Много работающая художница не будет вляпываться в неприятности просто потому, что это помешает ей делать ее работу. Она изгоняет из своего мира все источники беспокойства. Она обуздывает внутреннее стремление к беспокойству и трансформирует его в свою работу.
Сопротивление и драматизация Собственной жизни
Превращение собственной жизни в «мыльную оперу» — также симптом Сопротивления. Зачем тратить годы на разработку нового программного обеспечения, когда вы можете привлечь ровно столько же внимания, приведя домой бойфренда-уголовника?
Иногда целые семьи бессознательно участвуют в драматизации своей жизни. Дети заправляют баки топливом, взрослые вооружаются бластерами — и звездный корабль мчится из одного захватывающего эпизода в другой. А экипаж знает, как поддержать движение. Если уровень драматизма слишком снижается, кто-нибудь лихорадочно пытается поднять его. Папа напивается, мама заболевает, Дженни появляется в церкви с татуировкой в полруки. И это срабатывает: никто не получает от жизни ни шиша.
Порой я думаю о Сопротивлении как о своего рода злобном двойнике Санта-Клауса, который обходит дома и проверяет, все ли сделано для разрушения жизни хозяев. А когда он приходит в дом, где непрерывно разыгрывается мыльная опера, его щеки начинают пылать от счастья и он спешит поскорее умчаться на своей упряжке из восьми карликовых северных оленей. Он знает, что в этом доме справляются без его помощи.
Сопротивление и бесконечные болезни
Принимаете ли вы регулярно — под контролем или иначе — какое-либо вещество, устраняющее депрессии, беспокойства и т. д.? Я предлагаю вот что.
Когда-то я работал копирайтером в крупном нью-йоркском рекламном агентстве. Наш босс имел обыкновение говорить нам: «Придумайте какую-нибудь болезнь. Придумайте болезнь — и мы сможем продавать лекарство».
Синдром нарушения внимания, сезонное аффективное расстройство, повышенная социальная тревожность… Это не заболевания, это маркетинговые ходы. Их выявляют не врачи, а копирайтеры, маркетинговые отделы, фармацевтические компании.
Депрессия и беспокойство могут быть настоящими. Но под их маской может скрываться и Сопротивление. Когда мы пичкаем себя лекарствами, чтобы заглушить зов нашей души, мы проявляем себя истинными американцами и образцовыми потребителями. Ведь мы делаем именно то, о чем телевизионная реклама и поп-культура твердят нам с самого рождения.
Вместо того, чтобы задействовать самопознание, самодисциплину, упорно трудиться и ставить перед собой долгосрочные цели, мы просто потребляем продукт.
Многие пешеходы были покалечены или убиты на перекрестке Сопротивления и Коммерции.
Сопротивление и жертвенность
По оценкам врачей, от 70 до 80 % их работы не связано с лечением болезней. Люди не болеют, они драматизируют свою жизнь. Иногда самое трудное в работе врача — сохранять невозмутимое выражение лица. Как сказал Джерри Сайнфелд по поводу 20-летия своей творческой карьеры: «Многое было просто восхитительно».
Проблемы со здоровьем придают значимость вашему существованию. Болезнь, крест, который приходится нести… Некоторые люди постоянно переходят от одного недуга к другому: едва они вылечатся от одной болезни, как на смену приходит другая. Это напоминает акт творения, заменяющий реальные дела, которых жертва избегает, тратя так много сил на поддержание своего состояния.
Акт жертвенности — это форма пассивной агрессии. Его цель — добиться удовлетворения не за счет честного труда, самосовершенствования или любви, но за счет манипулирования другими с помощью молчаливой (а иногда — не особо молчаливой) угрозы. Жертва заставляет других спасать ее или вести себя так, как она хочет, держа окружающих в качестве заложников собственной болезни / душевного распада или просто угрожая сделать их жизни настолько невыносимыми, что они сами исполнят все ее желания.
Выступление в роли жертвы — антитеза выполнению своей работы. Откажитесь от нее.
Сопротивление и выбор партнера
Иногда, словно бы не осознавая наше собственное Сопротивление, мы выбираем в партнеры того, кто успешно преодолел или преодолевает Сопротивление. Я не знаю, почему. Возможно, нам легче наделить нашего партнера силой, которой мы на самом деле обладаем, но которую боимся использовать. Возможно, нам не так страшно, если мы верим, что наша половина достойна того, чтобы прожить свою жизнь полноценно, а мы — не достойны. Или, возможно, мы надеемся использовать нашего партнера в качестве модели для подражания. Возможно, мы уверены в том, что часть силы нашего партнера перейдет к нам, если мы всего лишь будем находиться рядом с ним.
Вот как Сопротивление уродует любовь. Оно будит яркие страсти — Теннесси Уильямс мог бы написать об этом трилогию. Но разве это любовь? Если бы вы пользовались поддержкой своей половины, разве не мучило бы вас собственное неумение жить полной жизнью вместо того, чтобы коротать время под покровительством супруга? А если бы вы сами поддерживали партнера, разве не возникло бы у вас желания позволить ему сиять своим собственным светом, а не греться в лучах вашего?
Сопротивление и эта книга
Когда я взялся за эту книгу, Сопротивление почти победило меня. Мой внутренний голос твердил, что я должен писать романы, а не философскую беллетристику, и мне не следует излагать эти концепции Сопротивления открыто; вместо этого мне следует включить их в какой-нибудь роман в качестве метафоры. Это довольно-таки тонкий и убедительный аргумент. Логическое обоснование, которое предоставило мне Сопротивление, состояло в том, что мне следовало написать, скажем, произведение о войне, в котором Сопротивление было бы показано в форме страха, испытываемого воином.
Сопротивление также, приняв форму моего внутреннего голоса, утверждало, что мне не следует поучать других или строить из себя философа-мудреца — потому что это желание суетно, эгоистично и, возможно, даже порочно, и в конце концов оно принесет мне вред. Это напугало меня и показалось очень разумным.
В конце концов двигаться дальше меня побудило то, что я чувствовал себя глубоко несчастным, оставаясь на месте и не двигаясь дальше. Как только я садился и приступал к делу, то самочувствие тут же налаживалось.
Сопротивление и отсутствие счастья
Что дает Сопротивление? Во-первых, ощущение пустоты и брошенности. Мы грустим. Страдание заполняет собой все. Мы утомлены, мы беспокойны. Мы не можем получить удовольствие ни от чего. Нас мучает беспричинное чувство вины. Мы хотим то спать, то безудержно веселиться. Мы чувствуем себя нелюбимыми и недостойными людьми. Мы испытываем отвращение ко всему. Мы ненавидим жизнь. Мы ненавидим себя.
Сопротивление, ничем не сдерживаемое, поднимается на невиданную высоту. Затем появляются пороки. Наркотики, беспорядочный секс, интернет-зависимость.
Совершенно бесспорно, что Сопротивление становится болезнью. Депрессия, агрессия, дисфункция. Затем — настоящее преступление и физическое саморазрушение.
Похоже на реальную жизнь, я знаю. Но это не так. Это — Сопротивление.
Оно особенно коварно потому, что мы живем в потребительской культуре, остро реагирующей на отсутствие счастья и сосредоточившей всю свою жаждущую прибыли артиллерию на линии фронта, чтобы эксплуатировать это чувство. Нам продают продукт, наркотик, развлечение. Джон Леннон как-то спел:
Наша обязанность как художников и профессионалов — устроить нашу собственную внутреннюю революцию, локальное восстание в наших головах. Только так мы освободимся от тирании потребительской культуры. Мы пошлем подальше рекламу, фильмы, видеоигры, журналы и канал MTV, которыми мы загипнотизированы с самой колыбели. Мы отключимся от розетки, признав, что способны справиться с нашим страхом, не пополняя счета компании «Дерьмо Инкорпорейтед» — а лишь делая нашу работу.
Сопротивление и религиозный фундаментализм
И художника, и религиозного фундаменталиста волнует одно и то же — тайна их существования как индивидов. Они задаются одними и теми же вопросами: кто я такой? Зачем я здесь? В чем смысл моей жизни?
На более примитивных стадиях развития человечество не заботили такие вопросы. В состояниях первобытности, варварства, в кочевой культуре, средневековом обществе, в племени и в клане положение человека устанавливалось заповедями общины. И только начиная с древних греков, с рождением свободы и личности, такие темы стали актуальными.
Эти вопросы — не из легких. Кто я такой? Зачем я здесь? Они столь трудны, потому что человек изначально не создан для того, чтобы функционировать как личность. Мы созданы, чтобы жить в племени, чтобы действовать как часть группы.
Наша психика запрограммирована миллионами лет эволюции охотника-собирателя. Мы знаем, что такое клан; мы знаем, как вписаться в стаю и племя. Но мы не умеем оставаться в одиночестве. Мы не знаем, как стать свободными личностями.
Художник и религиозный фундаменталист рождаются в социуме на разных стадиях его развития. Художник — это модернизированная модель фундаменталиста. Он живет в культуре, которая обладает благополучием, стабильностью, избытком ресурсов, достаточных для того, чтобы позволить себе роскошь самоанализа. Художник укоренен в свободе. Он не боится ее. Он счастлив. Он родился в нужное время. У него есть стержень, уверенность в себе, надежды на будущее. Он верит в прогресс и эволюцию, в то, что человечество движется вперед, пусть даже хромая и запинаясь.
Религиозный фундаменталист не разделяет таких представлений. Он считает, что упал вниз с более высокого уровня развития. А истину совсем не нужно открывать — она уже открыта. Слово Бога было произнесено и записано Его пророком, будь то Иисус, Мухаммед или Карл Маркс.
Фундаментализм — философия бессильных, побежденных и обделенных. Она зиждется на обломках политических и военных поражений, подобно тому, как еврейский фундаментализм возник во время вавилонского пленения, христианский фундаментализм возник на американском Юге в период Реконструкции, представление о господствующей расе возникло в Германии после Первой мировой войны. Во времена отчаяния покоренная раса погибла бы без доктрины, воскрешающей надежду и гордость. Исламский фундаментализм вырастает из такого же отчаяния и несет такой же ужасный и могущественный призыв.
Но что же это за отчаяние? Это отчаяние свободы. Упадок и бессилие, переживаемые человеком, вырываются наружу из привычных и уютных структур племени и клана, деревни и семьи. Это состояние современной жизни.
Фундаменталист (или, точнее, обеспокоенный индивид, который приходит к фундаментализму) не может перенести свободы. Он не может найти свою дорогу в будущее и потому ищет убежища в прошлом. В воображении он возвращается в дни славы своей расы и пытается воссоздать и их, и самого себя в более чистом, более благородном свете. Он возвращается к основам. К фундаменту.
Фундаментализм и искусство не противоречат друг другу. Но никакого фундаментального искусства не существует. Это не значит, что фундаменталист не креативен. Скорее, его креативность вывернута наизнанку. Он создает разрушение. Все, что он делает, служит для уничтожения его врагов и его самого.
Однако фундаменталист тратит основную часть своей креативности на создание облика Сатаны, облика своего врага, в противодействии которому он видит смысл своей жизни. Как и художник, фундаменталист переживает Сопротивление. Он переживает его как искушение совершить грех. Сопротивление фундаменталиста — это зов Нечистого, пытающегос я оттолкнуть его от добродетели. Фундаменталист пожирается Сатаной, которого он любит так же, как смерть. Совпадение ли то, что террористы-смертники, взорвавшие Всемирный торговый центр, часто посещали стрип-клубы во время подготовки, или то, что они считали лучшей наградой для себя армию невест-девственниц и разрешение на их изнасилование в небесных публичных домах? Фундаменталист ненавидит и боится женщин, потому что он считает их сосудами греха, искусительницами наподобие Далилы, лишившей силы Самсона.
Чтобы противостоять зову греха, то есть Сопротивлению, фундаменталист начинает либо действовать, либо изучать священные тексты. Он теряется в них, словно художник в процессе творения. Разница состоит в том, что один смотрит вперед, надеясь создать лучший мир, а другой оглядывается назад, пытаясь вернуться в более чистый мир, из которого выпал он сам и все остальные.
Гуманист верит, что человечество и отдельные люди призваны создавать мир вместе с Богом. Вот почему он так высоко ценит человеческую жизнь. С его точки зрения, мир прогрессирует, а жизнь развивается; каждый человек важен, по крайней мере, потенциально, для поддержания этого процесса. Фундаменталист не может этого осознать. В его системе ценностей инакомыслие — не просто преступление, но измена; это ересь, согрешение против Бога.
Когда фундаментализм побеждает, в мире наступает эра тьмы. И все же я не могу осуждать тех, кто придерживается этой философии. Я рассматриваю мое собственное внутреннее путешествие как преимущество, которое я получил благодаря образованию, финансовому благополучию, поддержке семьи и слепой удаче — родиться американцем. А еще я научился существовать как самостоятельная личность (если она у меня действительно есть) только благодаря женщине легкого поведения и заплатил за это такую цену, о которой мне не хочется вспоминать.
Возможно, человечество не готово к свободе. Может быть, воздух свободы слишком разрежен для того, чтобы мы им дышали.
Несомненно, я не стал бы писать эту книгу, если бы жить в свободе было легко. Видимо, как показал Сократ много лет назад, парадокс состоит в том, что
действительно свободный человек свободен лишь в пределах самоконтроля. А те, кто не управляет собой, обречены искать хозяев, которые управляли бы ими.
Сопротивление и недовольство окружающими
Если вы критикуете других людей, возможно, виной тому все то же Сопротивление. Когда мы видим, как другие начинают жить подлинной жизнью, мы приходим в ярость из-за того, что у нас это не получается.
Люди, реализовавшиеся в своей собственной жизни, почти никогда не критикуют других. Если они и говорят что-либо, то лишь слова одобрения. Следите за собой. Большая часть проявлений Сопротивления вредит только нам. А критика и жестокость вредят и другим.
Сопротивление и неуверенность в себе
Неуверенность в себе может быть вашим союзником, потому что она служит индикатором сильного стремления к чему-либо. Она отражает любовь, любовь к тому, что мы желаем сделать, и стремление сделать это. Если вы вдруг спрашиваете себя (и своих друзей): «Действительно ли я писатель? Действительно ли я художник?» — есть вероятность, что так оно и есть.
Новатор-самозванец отчаянно самоуверен. А настоящий новатор напуган до смерти.
Сопротивление и страх
Вы парализованы страхом? Это хороший знак.
Страх — это благо. Как и неуверенность в себе, страх — это индикатор. Страх подсказывает нам направление движения.
Запомните такое правило: чем сильнее мы боимся работы или призвания, тем сильнее должна быть наша уверенность в том, что работу необходимо сделать, а за призванием последовать.
Сопротивление переживается как страх, а степень страха равна силе Сопротивления. Следовательно, чем больше страха мы испытываем передопределенным делом, тем важнее это дело для нас. Вот почему мы испытываем такое сильное Сопротивление. Если бы для нас это ничего не значило, не было бы и Сопротивления.
Вы смотрели передачу «В студии актерского мастерства» (Inside the Actors Studio)? Ведущий — Джеймс Липтон — неизменно спрашивает своих гостей: «Что заставляет вас играть ту или иную роль?» И актер всегда отвечает: «Страх неизведанного».
Профессионал берется за проект, который заставит его напрягаться. Он принимается за задачу, которая столкнет его с незнакомой ситуацией, заставит его изучать бессознательные части своего «я».
Он напуган? Да, и еще как! Он просто ошеломлен.
Профессионал отказывается от ролей, которые он уже играл. Он больше не боится их. Зачем же ему зря тратить свое время?
Итак,
если вы парализованы страхом — это добрый знак. Он показывает вам, что именно вы должны делать.
Сопротивление и любовь
Сопротивление прямо пропорционально любви.
Если вы ощущаете мощное Сопротивление, значит вас ожидает огромная любовь. Противоположность любви — не ненависть, а безразличие.
Чем больше Сопротивления вы ощущаете, тем важнее для вас ваш проект или предприятие — и тем более сильное удовлетворение вы ощутите, когда вы наконец реализуете их.
Сопротивление и звездная болезнь
Грандиозная самооценка — симптом Сопротивления. Она — признак любителя. Профессионал уже знает, что успех, как и счастье, приходит в качестве побочного продукта работы.
Профессионал концентрируется на работе, и ему все равно, получает он награды или нет.
Сопротивление и одиночество
Иногда мы не решаемся пуститься в смелое предприятие, потому что боимся оказаться в одиночестве. Нам удобно, когда нас окружает толпа; и мы нервничаем, когда отправляемся в лес в одиночку.
В этом и состоит фокус: мы никогда не бываем одни. Как только мы отходим от костра в темноту, наша Муза опускается нам на плечо, словно бабочка. Мужественный поступок приводит в действие ту глубинную часть нашего «я», которая поддерживает и подпитывает нас.
Вы видели интервью с молодым Джоном Ленноном или Бобом Диланом, когда журналисты пытались расспросить их об их внутреннем «я»? Парни уклоняются от ответов на эти вопросы. Почему? Потому что Леннон и Дилан знают: та их часть, которая пишет песни, — это не «они», не внутреннее «я», как думают тупоголовые журналюги. Кроме того, Леннон и Дилан знают: та их часть, которая пишет музыку, слишком священна, слишком драгоценна, слишком хрупка для того, чтобы быть облеченной в слова ради удовольствия фанатов (которые сами оказались в ловушке своего собственного Сопротивления). Поэтому они подшучивают над такими фанатами и «отшивают» их.
Для артистов и детей обычное дело — не чувствовать времени или одиночества, когда они преследуют свою мечту. Часы летят. И скульптор, и залезший на дерево малыш вздрагивают, когда мама зовет: «Пора ужинать!»
Сопротивление и одиночество II
Друзья иногда спрашивают меня: «Тебе не скучно сидеть одному целый день?» Сначала им казалось странным, что я отвечаю «Нет». А потом я понял, что я не был в одиночестве: я находился в книге, которую писал, я был вместе с героями, я был вместе со своим внутренним «я».
Я не чувствую себя одиноким с моими персонажами — они для меня более живые и интересные, чем люди в реальной жизни. Если вы почувствовали нечто подобное однажды, по-другому уже не будет. Для того, чтобы книга (или любой проект либо предприятие) поглощала наше внимание так долго, необходимо задействовать нечто важное и не решенное в нас самих. Эта проблема становится двигателем нашей работы, даже если поначалу мы не может понять или озвучить ее. Постепенно появляются герои, каждый из которых воплощает аспект этой проблемы. Они могут быть не интересными больше никому, однако для нас они просто очаровательны. Они — это мы. Более скромные, более умные, более сексуальные версии нас самих. Находиться рядом с ними интересно, потому что они борются с той самой проблемой, которая мучает нас. Они — наши родственные души, наши возлюбленные, наши лучшие друзья. Даже злодеи. Особенно злодеи.
В книге наподобие этой, где нет никаких героев, я тоже не чувствую себя одиноким, потому что я мысленно представляю читателя — честолюбивого художника, похожего на меня, только помоложе и без седины. Я надеюсь передать ему немного живости и вдохновения, а также немного мудрости и несколько тайн ремесла.
Сопротивление и целительство
Доводилось ли вам проводить время в Санта-Фе? Там существует субкультура «целительства». Идея в том, что в тамошней атмосфере есть нечто лечебное. Безопасное место, где можно собираться вместе. Есть и другие места (на ум приходят Санта-Барбара и Охаи, штат Калифорния), обычно населенные представителями высшего среднего класса с некоторым избытком свободного времени и денег, которыми они никак не могут распорядиться. Похоже, что концепция всех таких мест заключается в том, что человеку следует «исцелиться», и только тогда он будет готов делать свою работу.
Это форма Сопротивления.
Что же мы пытаемся исцелить? Спортсмен знает, что у него всегда будет что-нибудь болеть. Это неизбежно.
Помните: та часть нас, которая, как нам кажется, нуждается в исцелении, — это совсем не средоточие созидания и креативности. К нашему созидательному началу нельзя прикоснуться. Оно незапятнанное, неразвращенное, звуконепроницаемое, влагостойкое и пуленепробиваемое. По сути, чем больше у нас проблем, тем сильнее созидательное начало.
В исцелении нуждается наша личная жизнь. Личная жизнь не имеет никакого отношения к работе. Кроме того, что может быть лучше, чем самостоятельно отыскать наш центр внутренней независимости? Разве не в этом — самая суть исцеления?
Пару десятилетий назад я болтался по Нью-Йорку, зарабатывая таксистом 20 баксов за ночь и уклоняясь от тяжелой работы. Однажды вечером, сидя в одиночестве в квартирке, которую я снимал за $110 в месяц, я понял, что ниже падать уже некуда, я достиг эмоционального дна. Я расчехлил свою древнюю пишущую машинку Smith-Corona, содрогаясь от страха перед делом, которое представлялось мне самым бессмысленным, бесплодным и, само собой, самым мучительным занятием на свете. Два часа подряд я заставлял себя мучить бумагу, а затем выбросил все написанное в мусорное ведро. Этого оказалось достаточно. Я отставил машинку в сторону. Я вернулся на кухню. В раковине уже десять дней лежала грязная посуда. По какой-то причине я ощущал избыток сил и решился вымыть ее. Теплая вода была приятной. Мыло и губка делали свою работу. На сушильной полке появлялось все больше чистых тарелок. К своему изумлению, я понял, что насвистываю.
До меня дошло, что я наконец вышел из кризиса.
Я был спокоен.
Теперь у меня все должно было быть нормально.
Понимаете? Я не написал ничего хорошего.
Должно быть, прошли годы, прежде чем я это сделал — если вообще сделал. Это не имело значения. Главное то, что после многих лет отлынивания я сел и сделал свою работу.
Не поймите меня неправильно. Я ничего не имею против истинного целительства. Но оно не имеет ничего общего с выполнением нашей работы и может стать великолепным упражнением в Сопротивлении. Сопротивление любит «целительство». Сопротивление знает, что чем больше психической энергии мы тратим на копание в собственной личной жизни, тем меньше горючего у нас остается для выполнения нашей работы.
Сопротивление и поддержка
Поделиться книгой: