Как застрелили дядю Джо

Патрик Квентин

Как застрелили дядю Джо

Рассказ

Меня зовут Беверли Браун. Мне одиннадцать лет, но мама хочет, чтобы я говорила, что мне восемь, потому что ей двадцать семь. Мамочке уже очень долго двадцать семь лет, очень долго…

Вообще-то я даже довольна, что у меня такая молодая и красивая мама. У меня есть еще много дядей, и все они приносят мне разные подарки. И вот одного моего дядю вчера застрелили… Совсем застрелили, совсем…

Мистер Пратт — он полицейский и очень симпатичный — сказал, что мне придется разговаривать с судьей. Поэтому я решила все написать сейчас, чтобы ничего не забыть. Начну лучше с самого начала.

Когда папа уехал и стал солдатом, мы, мамочка и я, были очень бедные и жили вместе с Анной в Нью-Йорке, в крошечной квартирке, Анна… Ну, Анна у нас вроде прислуги, хотя вообще-то, конечно, она не прислуга, потому что всегда сидит с нами за столом, когда мы едим. Между прочим, она шведка и ужасно старая, она еще воспитывала папу, когда он был-маленький и жил в Швеции.

Мамочка — певица и поет просто замечательно. Она решила устроиться в театр, и в этом ей помог дядя Фрэнк. У него очень много знакомых в театрах.

Дядя Фрэнк старый друг моего папы, и раньше, когда мама еще не была женой папы, он хотел на ней жениться. Дядя Фрэнк очень хороший и не такой строгий, как мой папа. Как-то я сказала, что я всегда голодная. Тут он мне подарил пять долларов… А я купила маленькое колечко с зеленым камешком. Продавец сказал, что это настоящий изумруд. Я спрятала его в своем тайнике, где уже лежали зеленые бусы, которые я когда-то раньше нашла, и золотая пудреница, которую мне подарила мамина подруга… то есть, мне показалось, что она хочет мне ее подарить… У нее в сумочке была еще одна, и я тогда подумала, что две-то сразу ей не нужны…

Как-то раз пришел дядя Фрэнк и пригласил нас с мамой в кино. Я сразу заплакала и сказала, что у меня только одно старое грязное платье и мне нечего надеть, чтобы идти в кино, поэтому я не пойду. И на следующий день дядя Фрэнк прислал мне сразу два новых платья.

Сначала мама меня очень ругала, а потом засмеялась и сказала:

— Милочка моя, ты, оказывается, очень способная, прямо-таки талантливая.

А Анна стала сердитая-сердитая и буркнула:

— Какая мать, такая и дочь…

И вдруг пришла телеграмма, и в ней говорилось, что папа пропал без вести и, вероятно, умер. Анна плакала, мама тоже, а я подумала: «Что же это я не плачу? Наверно, мне надо заплакать…» Но мне не хотелось, правда же, не хотелось. Я стала думать, что раз папа умер, то мамочка сможет выйти за дядю Фрэнка…

Папа не очень-то хорошо ко мне относился. Один раз он меня даже отшлепал за то, что я у одной девочки в школе взяла часы, а она потом выдумала, что я не хочу их отдать ей. Папа сказал, что если я еще раз возьму что-нибудь без спроса, то он отдаст меня в исправительное заведение.

Чтобы отвлечь маму от грустных мыслей, я сказала:

— Все это неважно, и огорчаться нечего. Ты можешь теперь выйти замуж за дядю Фрэнка.

А она ответила:

— Фу! Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Выйти замуж я все равно смогу только через год…

А Анна сказала:

— Ты дрянная девочка, если можешь так говорить о смерти отца. Твой папа был самым лучшим из всех отцов!

Хотя мы были тогда очень бедные, но все равно жили весело, потому что у меня было много дядей, и мы часто ходили в кино или в гости. Мои дяди часто приносили мне конфеты и разные замечательные вещи. А когда Анны не было дома, мама разрешала мне сидеть вечером до одиннадцати часов. Один раз я даже пила вино, но оно мне не очень понравилось, от него ужасно щекотало в носу.

Это вино принес дядя Джо, самый старый из моих дядей… Он показался мне не очень-то симпатичным, но мамочка сказала, что я должна быть с ним любезной, так как у него два театра и он собирается платить мамочке много денег за то, что она будет петь в одном из них.

Как-то вечером, когда я уже лежала в постели, я услышала, что они очень громко разговаривают, и оказалось… обо мне! Тогда я встала и начала подслушивать… чуть-чуть. И я слышала, как дядя Джо сказал мамочке:

— Ты должна отдать девочку в школу.

А мама сказала:

— Беверли будет со мной, иначе я не поеду в эту проклятую Филадельфию.

И дядя Джо сказал:

— Хорошо, но если ты считаешь, что должна стыдиться своей работы, я не вижу причины, почему надо брать с собой ребенка.

А мамочка сказала:

— Слава богу, ребенок не имеет никакого понятия о том, что это за работа, так же, как и Анна…

А он сказал, что это не позор, а искусство.

Слово, которым они называли мамину работу, я нашла в словаре. Оно означает «соблазнять» или «раздеваться»…

Скоро после этого мы уехали в Филадельфию. Дядя Джо нанял для нас квартиру в большом доме на площади.

Мама ничего не рассказывала нам о своей работе, и мы с Анной придумали такой план: спросить маму, в каком театре она работает, потом купить билеты, усесться в первом ряду и хлопать мамочке, когда она начнет соблазнять и раздеваться…

И вот, когда она как-то вечером собиралась идти в театр на работу, Анна сказала ей, что мы бы очень хотели посмотреть ее в театре. К ужину в тот вечер у нас была клубника. Мама вдруг стала совсем белая, бросила ложку и, наверное, разгадала наш план, потому что сказала Анне:

— Если ты только близко подойдешь к театру да еще возьмешь с собой Беверли, то я до конца жизни не скажу тебе больше ни слова.

Мамочка работала каждый вечер, а по воскресеньям иногда еще и днем. Соблазняла и раздевалась она, наверно, здорово, потому что мы стали гораздо богаче, чем были в Нью-Йорке… У мамочки появилось много новых друзей, и телефон трезвонил без конца. Больше всего звонили мужчины…

К моему одиннадцатилетию я получила туфли с блестящими пряжками, и мама подарила мне бусы из настоящего жемчуга, только для настоящего он, пожалуй, слишком розовый. В день моего, рождения мы с Анной встретили на улице дядю Джо, он выходил из ювелирного магазина. Он улыбнулся во весь рот и, окликнув Анну, сказал:

— Посмотри, что я купил для одной маленькой леди…

Достал из кармана коробочку и показал Анне замечательный браслет с бриллиантами и изумрудами. Я такой красоты еще никогда не видала. Браслет был точно такой же, как и выставленный на витрине, а тот стоил 500 долларов, на нем была цена!

Дядя Джо сказал, что придет к ужину… Он казался мне самым добрым и чудесным дядей на свете. Браслет так подходил к моему колечку, и так хорошо было, что его не нужно будет прятать, как я прятала это колечко.

Анна испекла пирог и украсила его одиннадцатью свечами. Но мне было все равно, я думала только о браслете. Дядя Джо пришел довольно поздно. Он поцеловал меня и сказал:

— Вот подарок ко дню рождения одной милой девочке.

Это был очень большой пакет, и я подумала, что браслет упакован так, чтобы интересней было его разворачивать. Я убежала в свою комнату. Но никаких бумажек не оказалось. Была одна большая коробка, и в ней лежала огромная, толстая противная кукла с отвратительными прямыми волосами и закрывающимися глазами.

Я даже заплакала и сразу возненавидела дядю Джо, потому что он ведь почти пообещал мне браслет и сам сказал об этом Анне около ювелирного магазина!

Потом мне захотелось взглянуть на браслет еще разок. Ничего плохого в этом не было, правда же? Я вспомнила, что дядя Джо положил его в правый карман…

Я пошла в комнату, где сидели мамочка и дядя Джо. Они смеялись и весело разговаривали. Я влезла к дяде Джо на колени, поцеловала его и поблагодарила за чудесную куклу (как я ее ненавидела!). Прижавшись к дяде Джо, я незаметно просунула руку в его правый карман, так что он и не почувствовал. Потом я убежала в спальню, развернула пакетик, достала коробочку, открыла ее… И вот он, мой чудесный браслет! Я надела его, бриллианты на нем сверкали, как звезды!

Мамочка позвала меня ужинать, и я спрятала браслет в тайник.

На ужин был жареный цыпленок, мороженое и торт. Я ела немного, мне хотелось опять поскорее посмотреть на браслет. После ужина дядя Джо сказал:

— Бедная мамочка, ей тоже надо сделать подарочек, — и подмигнул мне, а потом добавил: — Может быть, лучше, чтобы она закрыла глаза?

Он полез в карман, а мамочка крепко зажмурилась. Но в кармане, конечно, ничего не оказалось. Тогда дядя Джо вскочил и стал страшно ругаться, бросился в переднюю и начал шарить в карманах своего пальто, но и там браслета не было. Мы с Анной помогали искать его по всей квартире, и наконец дядя Джо сказал:

— Проклятие! Наверно, я оставил его в такси. Пятьсот долларов пошли свиньям собачьим!

Он стал звонить на станцию такси и еще куда-то, но никто не мог ему помочь. И вдруг он сказал:

— Нет, я не мог оставить его в такси, потому что когда звонил в квартиру, то нащупал коробочку в кармане.

Тут я заметила, что на меня как-то странно смотрит мамочка. Она позвала меня в кухню и спросила:

— Беверли, ты украла коробочку у дяди Джо?

Я ответила:

— Нет, я браслет не брала.

И правда, я ведь не думала украсть его, а только взяла посмотреть. Но мама, сказала очень грустным голосом:

— Откуда же ты знаешь, что это браслет, если ты его не брала? Посмотри-ка получше в своих вещах, а то я приду и поищу сама.

Я пошла и достала браслет. Ах, до чего же он был красив! Но я снова положила его в коробочку, спрятала под платье и пошла в гостиную. Только я собралась сунуть коробочку под диван, чтобы подумали, что она упала туда из кармана дяди Джо, как он это заметил, выхватил у меня коробочку и крикнул:

— Ах ты, воровка! Я так и думал, что это ты стянула у меня коробочку! Эту девчонку надо посадить в тюрьму или запереть в какой-нибудь интернат и поскорее, не дожидаясь, пока она станет старше.

Тут вошла Анна и отвела меня в спальню.

Потом пришла мамочка пожелать мне спокойной ночи и поцеловать меня. Она, наверно, помирилась с дядей Джо, и на руке у нее блестел браслет.

Анна до полуночи не гасила свет в моей комнате, и мы с ней разговаривали о красивых платьях и драгоценных украшениях, которые будут у меня, когда я вырасту.

Приехал дядя Фрэнк. Он тоже хотел остаться жить в Филадельфии. Он поселился в отеле, совсем близко, и первое время было очень весело. Как-то вечером он пришел очень поздно. Мама еще не вернулась с работы. Я слышала, как он сказал Анне:

— Боже милостивый! Все гораздо хуже, чем я предполагал. Я видел ее. Мы должны сделать все, чтобы с этим покончить навсегда…

Когда пришла мамочка, дядя Фрэнк кричал:

— Ты еще называешь это работой — раздеваться при всех!

А мама сказала, что это не совсем так, что она поет, а не только раздевается, и заплакала.

— Не надо, прошу тебя, не плачь, — стал говорить дядя Фрэнк, — ты же знаешь, Доротти, что в любую минуту можешь выйти за меня замуж. Я-то люблю тебя по-настоящему…

Но мамочка сказала ему, что не может выйти за него замуж, потому что еще нет подтверждения, что папа умер.

А на следующий день случилось самое смешное. Это было накануне того, как застрелили дядю Джо. Мамы не было дома. Она должна была репетировать или еще что-то делать… Анна и я обедали в кухне, когда раздался звонок. Анна пошла открывать и очень долго не возвращалась. Я выглянула в окно и внизу, на углу улицы увидела Анну. Она была без шляпы и без пальто и разговаривала с каким-то старым мужчиной. У него были совсем белые волосы. Раньше я его никогда не видела. Вдруг Анна его обняла и поцеловала. Он ее тоже поцеловал. А когда она возвратилась домой, я сказала:

— Оказывается, Анна, у тебя есть возлюбленный? Я видела, как ты его целовала там, на улице.

— Это мой старый, давнишний друг, — ответила она. А потом сказала, что если я буду слушаться, она возьмет меня с собой в гостиницу к своему другу, но только это секрет, и я ничего не должна говорить маме.

Перед тем как мы пошли, Анна без конца расчесывала мне волосы, не позволила надеть бусы, которые мне подарила мамочка, и смыла лак с моих ногтей, потому что, сказала она, ее друг немножко старомодный и не любит, когда маленькие девочки красятся.

В гостинице очень плохо пахло, и в комнате, куда мы поднялись, тоже был противный запах. У окна сидел старый друг Анны. Он вскочил, когда мы вошли, схватил меня на руки и сказал:

— Так вот она какая, моя маленькая любимая Беверли! Разве ты не рада, что снова видишь своего несчастного папу?

Я рассмеялась и ответила:

— А ты совсем не мой папа. Мой папа был молодой и красивый, у него были черные волосы и очень белые зубы.

Но он все повторял, что он мой папа, хотя зубы у него плохие и многих не хватает. И Анна тоже твердила:

— Да, да, это твой папа…

Потом он все расспрашивал меня про мамочку и про дядю Джо, расспрашивал настойчиво и стал вдруг таким строгим, даже сердитым, а Анна долго-долго говорила с ним по-шведски, и я ничего не понимала. И он до того разозлился, что даже не поцеловал меня, когда мы уходили. Только сказал, что придет к нам после ужина.

Анна чуточку поплакала, когда я сказала ей, что этот мой старо-новый папа мне не очень-то нравится. Перед тем как пойти домой, она зашла в гостиницу к дяде Фрэнку. Не знаю, что она ему говорила, так как я осталась ждать внизу. Все было ужасно таинственно! Я ничего не знала о своем папе, да и вообще-то он ведь умер, а тут вдруг возвратившийся откуда-то старик оказался моим папой? И еще я не понимала, что Анна говорила о каком-то самоубийстве… О простых убийствах я знаю очень много, потому что часто хожу в кино и смотрю фильмы про это. Они мне нравятся больше всех других.

Вечером Анна приготовила замечательно вкусный ужин, а мамочка в черном платье и с браслетом на руке была похожа на фею из сказки. Дядя Джо тоже пришел, и мы опять пили вино. После ужина мамочка уже переодевалась, чтобы идти в театр когда раздался звонок. Я пошла с Анной отворять дверь, оказалось — дядя Фрэнк. Он страшно запыхался и едва проговорил:

— Бог мой, Анна… у него револьвер, и он никак его не отдает. Он должен сейчас прийти сюда, и тогда здесь начнется черт знает что!

Тут Анна пошепталась с ним, он вынул из кармана пять долларов, и Анна сказала, что я получу их, если выполню ее и дяди Фрэнка просьбу.

— Девочка моя, ты знаешь, что такое револьвер? Так вот у твоего папы в кармане есть такая вещь.

И я сказала гордо:

— Конечно, я знаю, что такое револьвер, и даже знаю, что им можно сделать. Я, между прочим, видела это в кино!

Тогда Анна сказала, что я получу пять долларов, если вытащу из папиного кармана его револьвер так же, как вытащила браслет из кармана дяди Джо.

Я сказала, что попробую. Потом мы стали ждать папу. Как только он пришел, я сразу бросилась к нему, обняла и сказала:

— Добрый вечер, папочка.

Но он меня не поцеловал и стал что-то быстро-быстро говорить дяде Фрэнку. И вдруг я вспомнила, что когда я была совсем маленькая, я всегда шарила в карманах у папы, когда он возвращался домой, искала подарки. И я сделала вид, будто я опять маленькая:

— Папочка, может быть, ты принес мне какой-нибудь подарочек?

Я сунула руку к нему в карман и сразу наткнулась на револьвер. Он был маленький и совсем не тяжелый. Папа даже ничего не заметил. Он продолжал что-то говорить дяде Фрэнку. Потом прошел в комнату, не сняв шляпы. А я побежала на кухню и отдала Анне револьвер. Она сказала:

— Благодарю тебя, деточка, что ты это сделала, — и положила револьвер в ящик кухонного буфета. Я заметила, что когда она задвигала ящик, кто-то стоял в дверях и смотрел, но кто это был точно, не знаю. Потом Анна дала мне пять долларов и велела идти в спальню.

Я пошла, но дверь оставила чуточку приотворенной, чтобы послушать, что будут говорить. Мамочка вдруг закричала:

— Жорж, я думала, что ты умер, клянусь тебе!..