Дом восходящего солнца

У костра восседало четверо молодых ребят и две девушки, третья кружилась вокруг огня со сплетенным из еще зеленого терновника венком. Саша и Герда молча уселись рядом с остальными и протянули к огню руки, попутно прислушиваясь к неторопливым переговорам сидящих.

— И зачем нужно побеждать этот мир, — повествовал молодой человек в самодельном пончо. — Не лучше ли раствориться в нем подобно ветру, — он словно в подтверждение своих слов провел ладонью у себя над головой.

— Правильно, — невпопад поддержал его коренастый брюнет с перевязанными сиреневой тесемкой волосами. — Очень хочется свободы. А это бабки, бабки, бабки.

— Иди работай, — встряла в разговор Герда и глупо хихикнула.

— Золотые слова, — послышалось из темноты. В свет костра вышел Солнце, поприветствовал всех сидящих жестом и протянул рассказчику перетянутые тонкой лентой деньги. — Декабрист, Малой передал, очень извинялся. У Приобретения солисту менты руку сломали. — Он заметил Сашу и отдельно поздоровался с ней: — Салют!

— Посидишь? — пригласил его к костру Декабрист.

— Не могу, пора в город, — отказался тот и шагнул обратно в тень.

— Я тоже пойду, — засуетилась Саша и, не дав никому опомниться, вскочила и бросилась вслед за молодым человеком.

Его она догнала минуты через две. Солнце шел размеренным шагом по тускло белеющей в сумраке проселочной дороге.

— Привет, — зачем-то опять поздоровалась девушка. Солнце улыбнулся и спросил: — Давно хипуешь?

— Целый день. По настоящему, — призналась девушка. Молодой человек еще раз улыбнулся и сказал: — По настоящему еще никто не умеет.

— А ты? — спросила Саша.

— Это моя работа, — признался он.

— То есть? — не поняла она. Молодой человек остановился и показал ей на высоковольтные провода.

— В детстве я думал, что это телефонная линия, и мне казалось, будто я слышу чьи-то голоса. Предположим, один говорит в Париже, а другой отвечает ему в Москве, а я слышу их здесь, в поле. Это было очень важно для меня. Потом я понял, что это просто электрические провода, и это перестало быть для меня важным. А жалко,

— Почему? — доверительно, вполголоса спросила девушка.

— Слишком предсказуемо, — подмигнул Солнце и двинулся дальше. Саша последовала за ним. В небе из за туч появилась полная луна и окутала голубым неоновым светом силуэты идущих.

Вскоре они ехали в поезде и смотрели друг на друга.

Потом они шли по улице и прислушивались к шагам друг друга. Потом они остановились на перекрестке и Солнце поинтересовался у Саши: — Есть хочешь? И она ответила: — Хочу.

В кафе Гном было относительно спокойно, половина столиков пустовала и молодые люди, в сопровождении вислозадого официанта неопределенного возраста, спокойно проследовали за столик у окна. Не успели они устроиться, как из противоположного конца зала к ним подгребли Скелет, Малой и широкоплечий приземистый парень.

— Хуан, — представил его Солнце и первым показал на пустующие места.

— Торжествуем? — смекнул Малой, быстро занимая место во главе стола.

— Что будем кушать? — подозрительно оглядывая длинноволосую компанию, подал голос официант.

— Так. Пять по-киевски, пиво пять, — торопливо начал Малой.

— Суп, — вставила Саша, косясь на Солнце.

— Мне еще Боржом, — заказал он.

— Пять, — поддержал Малой.

— Оплатите? — засомневался официант.

— Обижаете! У нас стипендия, — успокоил его Малой.

Все кроме Саши сделали нарочито чванливые лица и официант удалился. Через десять минут компания уже чревоугодничала. Больше остальных усердствовал Малой. Не взирая на хлипкое телосложение, он поглощал содержимое тарелки с ужасающей быстротой; за ним следовал Скелет, делая, однако, это менее импульсивно, то и дело косясь на Сашу. Солнце и Хуан ели не торопясь, а Саша вообще, казалось, потеряла аппетит и лишь задумчиво водила ложкой в супе.

— Ты чего? Не будешь? — разобравшись со своей котлетой, спросил ее Малой и вопросительно скосился в ее тарелку. Саша кивком отказалась и вертлявый проглот ловким движением вилки перетянул ее котлету на свою тарелку. Скелет пихнул его в бок локтем и пробурчал: — Совесть имей. — Чо! Чо! Она сытая, — набивая рот котлетой, отмахнулся тот.

— Тогда не жмотничай, делись, — сделал замечание Скелет и отнял у приятеля половину.

— Куда в тебя лезет!? — возмутился Малой и взялся за пиво.

— Скелет, ну идешь, ты ли нет? — послышалось из другого конца зала, откуда собственно и появились приятели. Скелет растерянно взглянул на Малого и Хуана? Малой вытер рот последней салфеткой и, не ведая сомнений, поднялся из-за стола, прихватив бутылку с пивом.

— Благодарствуйте, очень сытно, — поблагодарил он Солнце и Сашу, хлопнул Хуана по плечу и пихнул Скелета.

— Пойдем, пойдем. Хуан!? — он два раза щелкнул пальцами перед носом приятеля. — Хуан, таблетки, ням, ням. Хуан зло отмахнулся, но встал, за ним встал и Скелет.

Саша и Солнце снова остались вдвоем.

— Наелась? — спросил молодой человек. Девушка преданно взглянула на него.

— Хорошо, — откинулся на спинку стула Солнце и попросил: Ты сделаешь для меня одну услугу?

— Сделаю, — ответственно заявила она.

— Сейчас выйди на улицу и жди меня там, в арке, напротив Союзпечати, — проинструктировал молодой человек. Саша, отчего то, словно завороженная, поднялась и пошла к выходу. У столика тут же возник официант:

— Расплачиваться сейчас будем?

— Чуть позже, я еще людей жду, — спокойно ответил Солнце, заглянув в белесые глаза халдея.

— А девушка? — не сдавался тот.

— Ты понимаешь, — доверительно сообщил ему молодой человек, — Я даже и сам не знаю. Вроде столько уже прожили вместе. Казалось бы, — родные люди, но... — и он многозначительно пожал плечами.

— Понятно! — заскучал официант и отошел. Солнце огляделся. По залу бродила грустная парочка, по всей видимости, влюбленных студентов. Солнце поймал взгляд юноши и жестом пригласил к себе. Парочка осторожно приблизилась к столику и присела.

— Студенты? — сделал предположение молодой человек. Парочка согласно вздохнула. — Я тоже был когда-то студент, — продолжил Солнце поднимаясь. — Поэтому я вам преподнесу один сюрприз, подтверждающий, ни все золото, что блестит, но и не все какашка, что пахнет. — Он пожал юноше руку и пошел к выходу. У самых дверей он столкнулся со швейцаром. Дюжий мужик с повадками вдовца, преградил ему путь, но тут же был встречен вопросом: — Кузьмич, у тебя с четвертного сдача есть?

— Я Виталич! Нет, — задумался вдовец, машинально открывая дверь перед Солнцем.

— А ты говоришь! — глубокомысленно заметил тот и вышел на улицу.

Едва Солнце свернул в арку, и Саша присоединилась к нему, он вытянул из-за пазухи граненый стакан, и протянул ей: — На память.

— Утащил? — испуганно удивилась девушка.

— Каяться недосуг, бежим, — схватил за руку парень и потащил через дворы прочь. У них за спиной залился сердитой трелью свисток.

В начале двенадцатого они вошли во двор дома Саши.

— Мне, наверно, в это кафе теперь и показываться нельзя, — с ужасом разглядывая стакан, сказала девушка.

— Почему, месяца через два милости просим, — успокоил ее Солнце.

— Как интересно! — невольно подивилась Саша и отчего то призналась: — А я через два дня в Болгарию улетаю. Папа путевку купил.

— Два дня ни срок, — сказал молодой человек и хлопнул ей ладонью по плечу: — Ну ладно, мне пора. Я обещал подменить Красноштана в Политехе. Будет время, заходи.

— Зайду, как-нибудь, — залилась румянцем девушка и быстро пошла к своему подъезду.

Солнце обождал, пока за ней захлопнется дверь, и неторопливо направился к светящейся за сквером улице, мимо компании припозднившихся доминошников.

Очутившись в квартире, Саша тут же подбежала к окну и выглянула наружу. Двор пустовал. Девушка грустно вздохнула и поплелась на кухню. Там, пока закипал чайник, она уныло слонялась вокруг стола, листала свой девичий альбом и напряженно думала о чем-то. На этом ее и застал звонок в дверь. Девушка, от неожиданности, отшатнулась к старинному комоду и смахнула с него гипсовый бюст Есенина. Бюст полетел на пол и разбился вдребезги. Саша перешагнула осколки и пошла, открывать входную дверь. На пороге стоял дядя Родион в брезентовом плащ-палатке, болотных сапогах, удочкой в руке и вещевым рюкзаком за спиной.

— Отец собрался? — спросил он.

— Они с мамой на дачу уехали до ночи, — ответила девушка, пропуская гостя в квартиру.

— А что же рыбалка, шишкин кот? — опечалился дядя Родион.

— Мама сказала, что у папы печень, — ехидно передала Саша. Дядя задумчиво прошелся по прихожей, походя, заглянул в альбом девушки и неожиданно миролюбиво заявил: — И все-таки Елизавета Анатольевна — очень привлекательная женщина! Гоу ту де пак! — после чего вышел из квартиры. Девушка закрыла за ним дверь и вернулась на кухню к осколкам бюста классика, но задержалась там очень не долго. Вскоре она уже ехала в троллейбусе по направлению к Площади Ногина.

У Политехнического музея Саша вышла из троллейбуса и остановилась, пережидая когда мимо проедут поливальные машины.

— Вы не Катя? — раздалось у нее за спиной. Девушка обернулась и увидела юношу неопределенной наружности с букетом жухлых гвоздик в руках.

— Нет. Я не Катя, — ответила она ему и побежала через дорогу к музею. Юноша разочарованно опустил букет и отошел к фонарному столбу на перекрестке с вывешенными на нем часами.

Судя по всему, звонок у дверей служебного входа не работал. Во всяком случае, сколько девушка не нажимала на белую клавишу, звука она так и не услышала. Мимо нее прошла пожилая пара.

— Я не понимаю Леня, почему нельзя было вызвать служебную машину? — донесся до Саши женский голос: — Ярвид Янович правильно говорит — добрый ты, как теленок!

— Ни все коту масленица! — беззлобно ответил ей густой, мужской баритон.

Девушка проводила подозрительным взглядом пару, пока та не исчезла в подземном переходе и еще раз надавила на клавишу звонка. Безрезультатно. Наконец, отчаявшись, Саша взялась за массивную ручку двери и потянула на себя. Дверь, неожиданно легко, распахнулась и девушка очутилась внутри.

— Добро пожаловать! — донеслось, откуда-то сверху. Саша подняла глаза и обнаружила, сидящего на последней ступеньке мраморной лестницы, Солнце.

— А я уже боялся, что ты не придешь, — заявил он.

— Приду, — смутилась девушка, но тут же взяла себя в руки и зашагала к молодому человеку со словами: — Я подумала и поняла, что должна, в свою очередь, тоже многое рассказать о себе.

— Многое — это прекрасно! — улыбнулся молодой человек, поднимаясь ей на встречу. Он подал гостье руку и повел ее гулкими коридорами, мимо мерцающих металлом за стеклом экспонатов музея.

Ребята любили играть эту песню. Она им напоминала, что где-то на земле есть место, куда можно однажды попасть и остаться там навсегда. Место, принадлежащее только им и подобным им. Для одних это было горное плато, залитое солнечным светом, для других это был остров, затерянный где-то в бескрайних океанических просторах, для третьих это была планета на периферии солнечной системы. Хотя по большому счету это было одно и тоже место.

— Вот! — закончила, наконец, свой рассказ Саша и преданно заглянула в глаза своему спутнику.

— Я понимаю тебя, — кивнул тот и предложил: — Знаешь что! Пошли в гости к одному моему другу. Тебе понравится.

— А как же музей? — спросила девушка.

— Уже одиннадцать, — посмотрел на часы Солнце: — Обычно проверяют до десяти. Ну если что — скажу, что спал.

— Хорошо, — согласилась Саша и протянула молодому человеку руку.

Они вышли из музея, обошли его кругом, пересекли улицу Богдана Хмельницкого и вошли в какой то дом. У дверей под номером 18 Солнце остановился и трижды постучал в нее. За дверью зашаркали шаги, щелкнул замок и в проеме показался интеллигентного вида мужчина при бороде и очках в роговой оправе.

— Привет Сережа, — поприветствовал он Солнце и представился девушке: — Борис Павлович.

— Саша, — в свою очередь представилась она.

— Ну проходите, — пропустил их в квартиру мужчина: — Чай? Кофе?

— Чай, — кокетливо попросила Саша, попутно разглядывая, развешенные по стенам перуанские, резные маски.

— Чай, так чай, — согласился мужчина и, не ожидая представления и прочих формальностей, проследовал на кухню.

— Кореец, — шепнул на ухо девушке Солнце. — Скульптор, классный мужик. Это его мастерская.

— А почему кореец? — спросила девушка.

— Наверно, потому что ленивый очень, — ответил молодой человек и первым шагнул в комнату. Квартира Корейца представляла собой трехмерное пространство, лишенное дверей и прочих бытовых условностей: повсюду на многочисленных стеллажах и на подоконниках громоздились разнокалиберные изображения вождя мировой революции, а посреди гостиной, на циновке, стояли в диковинных позах, полуобнаженные, Скелет и Малой. Скелет держал в вытянутой над головой руке бильярдный кий, словно намереваясь им кого-то пронзить, Малой сжимал крышку от кастрюли одной рукой, а другой зажженную сигарету.

— Позируют! — догадалась Саша.

— Древнегреческих атлетов фигурируем — подтвердил Малой и обратился к Корейцу: — Слушай — ты бы хоть по ванку накинул что ли, час уже корячимся! У меня ступни затекли.

— Скоро, скоро, — успокоил его скульптор и позвал Солнце: — Сережа зайди, пожалуйста, на кухню, мне кое-что тебе надо сказать.

— Саша подожди меня, пожалуйста, — попросил молодой человек у девушки и пошел за Корейцем на кухню.

Саша осмотрелась по сторонам и присела на край плюшевого дивана за книжным шкафом у двери.

— Понимаешь, Галине ни сегодня, завтра визу дают и она свою библиотеку по людям раскидывает. Тебе вот Бродского оставляет, — на ходу говорил скульптор Солнцу.

Они вошли в кухню и застали там Галю, мирно беседующую с дородной блондинкой ее же возраста.