Помоги проекту - поделись книгой:
– Да, очень многое относительно в нашем мире… – задумчиво сказала девушка. Юва явно не ожидала от Алмия подобной дискуссии и чувствовала себя немного озадаченно.
Нельзя сказать, что Мила была чужой Велфарию. Между ними никогда не возникали взаимные чувства, и они не являлись родственниками, но всё же что-то особенное тянуло его к ней. Возможно, их сближало то, что они оба практически не знали родительского внимания: им обоим было по двадцать лет, когда их родителей не стало.
Все, что Велфарий знал об отце Милы – лишь то, что он работал вместе с его отцом в отделе будущего. Этот отдел был самым молодым из всех в Институте науки: фактически его основал отец Велфария. Основной задачей двух учёных являлось создание Путей для всех новорождённых патрийцев. И хотя Велфарий несколько раз посещал отдел будущего в детстве, познакомиться с отцом Милы ему так и не удалось. Впоследствии, когда практика создания жизненных карт подтвердила свою эффективность, отдел разросся основательно: вместо двух учёных-первопроходцев, в нём уже работало пятьдесят патрийцев.
Незадолго после этого, в один и тот же момент Велфария и Милу постигла печальная новость: их отцов не стало. Они бесследно исчезли и больше о них никогда и нигде не слышали. Были проведены несколько детальных расследований этого инцидента, однако никакого результата они не принесли.
Мать Велфария улетела на другую планету, когда ему было всего лишь восемнадцать. Он прекрасно запомнил последнее мгновение, которое разделило их навечно.
– Солнышко, не плачь! Вы с папой скоро прилетите ко мне, и мы снова будем вместе, обещаю! – сказала сквозь слёзы уже немолодая, но очень красивая женщина с тёмными волосами.
Отец переступил с ноги на ногу. Он не знал, как правильно поступить в этой ситуации. Осознавая всю серьёзность происходящего и свою причастность к этому, он чувствовал свою вину, но не решался сказать об этом малышу. Иначе было быть только хуже. Наконец, он присел на колени и обнял их. А они обняли его. И Вселенная сомкнулась в них… В этот момент больше ничего не имело значения, кроме маминого тепла и её нежного успокаивающего голоса и папиной преданной любви, исходившей из слезившихся глаз, которые он так не хотел показывать сыну.
После этого, на протяжении двух лет отец всё время порывался взять Вела и полететь к маме, но его постоянно что-то останавливало. Он так и не решился рассказать малышу правду о причинах произошедшего, чтобы сохранить его здоровье и не подвергать нервным переживаниям. Однако видя, как мальчик сильно скучает по маме и каждый раз пытается заговорить о ней, он испытывал все переживания и мучения в полном объёме. В конце концов, однажды утром к Велу пришёл молодой патриец с коротко подстриженными белыми волосами сливочного оттенка, который приютил его на последующие несколько десятков лет у себя и стал ему почти родным братом.
Не на шутку поднявшийся ветер срывал с цветущих деревьев белые комочки и поднимал их высоко над землёй. Каждая часть плотно окутанного чёрно-синими тучами неба полыхала и подсвечивала всё находящееся под собой. Треск раскатов грома, идущий от разных уголков неба, мощно вибрировал во влажном воздухе.
Велфарий встал и направился к небольшому прозрачному куполу, который держался на пяти таких же прозрачных подпорках. Сам купол располагался на высоте около двух метров. Патриец спешно забежал прямо в центр строения и посмотрел по сторонам.
Бури на Патрии были не редкостью. Купола специально предназначались для укрытия от них. Всего в Кордисе их насчитывалось порядка тысячи в разных его частях. Поскольку близилась короткая патрийская ночь, Велфарий оказался единственным под этим строением.
Вдруг он заметил гнездо джезиса высоко на дереве рядом с куполом. Было видно, как оно слабо держалось между ветками в зелёной листве. Порывы сильного ветра обещали вот-вот скинуть его вниз, то и дело немного подбрасывая на месте. Через мгновение гнездо приподнялось и быстро спланировало прямо на край крыши купола. Послышался внушительный тупой стук о поверхность. Велфарий быстро устремился к краю купола и увидел, что гнездо удивительным образом не пострадало, а небольшие продольные выступы, идущие от центра строения к его краям, не позволили птичьему творению окончательно рухнуть на землю. Патриец бережно его снял и поставил возле себя. Внутри гнезда красовались пять аккуратно сложенных в кучку яиц.
Молнии, горизонтально разрезавшие собой небо на части, дополняли и без того впечатляющую картину шторма на Патрии. И вот, наконец, пошёл долгожданный дождь… Капля за каплей скатывались по поверхности купола. Каждая вновь прибывшая капля пыталась моментально продолжить свой путь. Она искала общий ручеёк, проложенный другими каплями. Отыскав такой, она непременно вливалась в него и помогала остальным преодолевать оставшийся путь. Таких ручейков было много… Столько же было и капель – их основателей. «Какая же выпала им честь… Догадываются ли они об этом?.. Приоритет общего дела на благо всех не сравним ни с каким благом одного. Именно так сказали бы они, если бы умели говорить». Тем временем дождь усилился настолько, что никаких строений вокруг уже не было видно вовсе.
– И таким образом связь с Милой потерялась вот уже как шесть суток.
– А почему тебе кажется, что на S24 должен непременно отправиться Велфарий?
Алмий внимательно посмотрел на Юву:
– Так, значит, Вел уже передал тебе содержание нашей беседы с ним в Институте?
– Да, он делал мне Вызов недавно. Ты мог заметить.
Алмий немного растерялся. Обстоятельства разговора складывались таким образом, что приходилось сразу переходить к главному в их беседе.
– Юва, скажи, пожалуйста, а помимо компьютерной версии Путей, храните ли вы их в старом добром бумажном виде? – лицо Алмия сделалось максимально напряжённым. Он понимал, что от её ответа будет зависеть многое…
– Да, конечно. Когда новорождённый патриец поступает к нам, мы обязательно создаём три экземпляра Пути: один – компьютерный, второй и третий – на бумаге. К счастью, много её не требуется для этого… Один такой бумажный экземпляр, как ты знаешь, остаётся у родителей новорождённого, а второй – у нас для архива, – Юва сделала небольшую паузу. – А разве у тебя не сохранился собственный?
– Конечно, сохранился, – немного рассеянно ответил удовлетворённый услышанным Алмий. Немного подумав, он продолжил: – Видишь ли, у меня есть невероятно важное для Вела предположение, но для его проверки мне необходимо просмотреть один Путь, который должен храниться в архиве вашего отдела…
– А что это за предположение? – впервые за весь разговор на лице Ювы гармонично соединились воедино серьёзность и сильное любопытство.
Алмий не спеша подошёл к Юве и прошептал ей в ухо четыре слова. Стакан с водой упал на пол и разбился…
Бури на Патрии были не только довольно частыми, но и быстрыми. Велфарий, упершись в центральную подпорку купола, расслабленно сидел на декорированном полу. Перед ним была открыта голограмма со сведениями о Миле, которые он внимательно просматривал. Одной из особенностей Милы было то, что ей никогда не удавалось по-настоящему подключиться к информационному полю. Никто не мог объяснить этот феномен, ведь каждый патриец вот уже несколько миллионов лет успешно контактировал со слоями поля и находящейся в них информацией. Мила не могла отчасти. Выборочность информации, которую она могла черпать, согласно представлению одних, являлась неслучайной, в то время как другие придерживались противоположного мнения. Со стороны поля была полная взаимность: сведения о значимых событиях из жизни Милы содержались в нём лишь частично. Таким образом, Велфарию в этой ситуации ничего не оставалось делать, кроме как использовать доступную информацию из поля. Правда, была ещё одна небольшая её часть – та, изучением которой он был сейчас занят. А именно: компьютерная информация, хранящаяся в вычислительных мощностях патрийцев, в том числе во всевозможных архивах.
Велфарий в первую очередь пытался найти хоть что-то, что могло бы связывать его с Милой. Хотя бы небольшую зацепку… Сейчас он не пытался понять отдалённые душевные связи, таинственно тяготившие его к девушке. Приоритетной информацией являлась возможная его причастность к этому инциденту. В частности, ему не была понятна логика Алмия по поводу связи пятидесятого уровня, рождения Вселенной в чёрной дыре их галактики и исчезновения Милы относительно его самого. Да и первые два факта не сильно согласовывались с остальными. На первый взгляд могло показаться, что поиск и спасение девушки являются не чем иным, как пустующей Точкой в его Пути, которая каким-то невероятным образом станет причиной и ключом в переходе на пятидесятый уровень и рождения новой Вселенной. «Звучит фантастически и слишком просто», – анализировал про себя Вел.
Валидий являлся одним из ведущих специалистов в отделе внепатрийных цивилизаций Центра космологии. Его огромный опыт, накопленный за несколько сотен лет, позволял ему и группе его коллег без особых усилий устанавливать первый контакт. Первым контактом являлось официальное установление связей с новой космической цивилизацией, проявляющейся в создании межцивилизационной комиссии. Маяком и причиной первых контактов служили искусственные спутники, вращающиеся вокруг планет с жизнью. Такие сателлиты специально создаются патрийцами, как только где-то обнаруживаются признаки высокоорганизованного сознания. Их функционирование происходит за счёт эвотонов, отчего срок службы растягивается на несколько сотен миллионов лет. Но большую часть времени они спят, пребывая в специальном энергоэкономном режиме ожидания. И если развитие наблюдаемой цивилизации становится достаточным для того, чтобы её представители смогли преодолеть планетарную гравитацию – такой спутник по-настоящему просыпается и сигналит патрийцам о пополнении космической семьи.
Валидий проводил сеанс связи с удалённой планетой K756. Особенностью этой планеты являлся ядовитый для патрийцев состав её атмосферы. Из-за этого обстоятельства контакты с её представителями приходилось осуществлять дистанционно: Валидий пребывал в особом состоянии максимальной сосредоточенности и концентрации, хотя со стороны могло показаться, что лежащий патриец отдыхает и находится в дрёме. Тело лежало совершенно неподвижно. Единственным признаком осуществляемого контакта являлся лишь глазной эффект. Как только начинался сеанс, радужная оболочка вокруг зрачка глаз наливалась ярким синим цветом. Со стороны могло показаться, что зрачок имеет собственную подсветку, так как на время приобретаемый цвет находился в динамичном состоянии и постоянно изменялся в области своего распространения от внутренней границы радужной оболочки к внешней.
В остальных случаях контактов патрийцы никогда не пользовались этой возможностью, предпочитая появляться непосредственно в своей телесной форме. С одной стороны, контакт глазного свечения требовал чрезвычайных физических, умственных и психических усилий, с другой – не отвечал свойственному всем патрийцам принципу рационализма.
Валидий закрыл глаза и несколько минут был неподвижен. Затем он снова открыл их: радужная оболочка имела привычный коричневый цвет. Привстав и немного посидев, он не переставал часто моргать глазами: после контакта глазного свечения требовалось некоторое время для восстановления нормального зрения. Наконец, он вышел из специально предназначенного для контактов кабинета и направился в свою лабораторию.
Зайдя в лифт и мысленно выделив на расположенной слева голограмме последний – пятый этаж здания-комплекса Института науки, Валидий вдруг почувствовал входящий Вызов своего коллеги.
– Как дела, Вел? – в отличие от большинства патрийцев, он всегда озвучивал вслух то, что собирался передать своему собеседнику.
– Валидий! Ты сейчас в Институте… – Велфарий сделал небольшую паузу, стараясь быть максимально тактичным. – Я тебя не отвлекаю от чего-то срочного?
– Нет, Вел, говори! – простота и отзывчивость Валидия всегда наиболее сильно ценились в нём всеми окружающими.
– Не расскажешь мне о своём впечатлении от пребывания на S24?
– S24? – в недавно пережившем контакт патрийце появилось искреннее любопытство. – Неужели собрался туда за Милой?
– Не исключено.
Валидий собрался с мыслями.
– Планета чрезвычайно красивая. Никаких неудобств с климатом на себе я не почувствовал, кроме угнетающего воздействия местной атмосферы. Гравитация не сильно отличается от нашей. Я думаю… Нет, я даже уверен, что S24 – одна из самых лучших планет в нашей галактике в целом по всем показателям, – последовала небольшая пауза. – За исключением живущей там цивилизации…
Сидевший под куполом Велфарий удивлённо поднял брови.
– Насколько я знаю, она стала космической… Следовательно, совершенствуется…
– Нет! Моё личное субъективное мнение.
Вел насторожился. Валидий продолжал.
– Совершенствование есть. Но для него характерны две особенности: безнадёжность, или бесперспективность, и призрачность. О моральной составляющей я предпочту промолчать.
– Неужели всё так мрачно? Информация из поля намного более оптимистичная, – на лице Велфария читалось некоторое подобие смятения.
– Агрессия, примитивность мышления… Нежелание совершенствоваться компенсируется желанием совершенствовать себе подобных. В целом, если быть до конца честным, то считаю этот контакт одним из самых малоперспективных за всю свою деятельность, – патриец продолжал после недолгого молчания. – А зачем Миле понадобилось туда лететь?
– Никто, в том числе и я, не знает точного ответа.
– Плохо, что нельзя получить информацию относительно неё из поля. Насколько я помню, она занималась исследованиями на кафедре внепатрийных цивилизаций, а практического опыта космических экспедиций у неё практически не было.
– Да, это так. Однако что-то заставило её бросить всё на све…
Валидий основательно задумался, пока Вел рассуждал о возможных причинах её полёта в отдалённый регион галактики. Войдя в свою лабораторию, он сразу сел в удобное широкое кресло и принялся постукивать пальцем левой руки по стоящему перед ним столу. Его лицо выражало сосредоточенность, глубину мыслей и воспоминаний. Наконец, когда Велфарий закончил излагать свои предположения и замолчал, его собеседник неожиданно поинтересовался:
– А ты не в курсе, кто у неё родители?
– Её отец работал вместе с моим в отделе будущего. Фактически именно они положили начало его функционированию. Однако мне так и не удалось лично с ним познакомиться.
– Что, неужели ты хочешь сказать, что за всё время, проведённое тобой у отца на работе, ты ни разу так и не увидел и даже не услышал его напарника?! – удивление Валидия не знало границ.
– Да. Только не подумай, что этот факт удивлял меня меньше тебя. Отец всегда отвечал, что папа Милы очень занят и непосредственно в отделе бывает редко. А постоянную связь они держали посредством Вызовов.
– Велфарий! – голос Валидия был неимоверно напряжённым и решительным. – Я лечу с тобой!
Тем временем приятный шум дождя, который постепенно становился всё более мелким, уже почти не был слышен. На смену чёрно-синим тучам приходили красивые кучевые облака. Оба солнца уже давно зашли за горизонт, так что недолгая ночь подходила к концу. Велфарий закрыл голограмму и осмотрелся.
Тишину и спокойствие никто не нарушал: патрийцы привыкли выбирать период для сна таким образом, чтобы ночное время приходилось как раз на середину отдыха. Свет от высоко расположенных фонарей отражался на поверхности листьев, словно последние были искусно покрыты лаком. Бóльшая часть земли отсвечивала лужами, в которых застряли жёлтые и зелёные листья вместе с фиолетовыми и красными цветами – следами бушевавшей бури. Вел вернулся обратно под купол к центральной подпорке и бережно взял спасённое им гнездо. Направившись к ближайшему цветущему дереву, патриец бережно поместил гнездо на самой высокой веткеу, до которой мог дотянуться. Немного отойдя, Велфарий оглянулся на верхушки деревьев и, не найдя в них никакого движения, спокойно удалился. Однако пройдя несколько шагов, он неожиданно для себя услышал красивое и, несомненно, благодарное пение птицы…
– Надеюсь, вы сообщите мне приятную новость? – голос сидевшего в кресле мужчины оставался по-прежнему монотонным и чрезвычайно спокойным.
– К сожалению, мы до сих пор её не нашли.
– Вы подталкиваете меня к негативным эмоциям, что мне совсем не нужно.
– Мы делаем всё возможн…
– Нет! – перебив, их собеседник впервые позволил себе поднять голос. – Вы должны делать всё возможное и невозможное! До его прибытия Мила должна быть в наших руках! И мне всё равно, каким способом вы доставите её ко мне.
На голограмме было отчётливо видно, что второй мужчина не решается задать вопрос.
– Патриец представляет угрозу для нашей цивилизации? – наконец, спросил он.
– Абсолютную.
– Значит, нам следует позаботиться о его встрече?
– Ни в коем случае! Без моего разрешения и пальцем к нему не прикасаться. Это – официальная делегация от Патрии.
– Он прилетит один?
– Нет. С ним прибудет ещё один патриец. Уверен, что вы его знаете, – сидящий мужчина неторопливо улыбнулся.
– Мы всё поняли. Разрешите приступить?
– Разрешаю. И помните: я потратил много лет своей жизни на подготовку к этой операции, в том числе здесь – на Патрии, вдали от нашего дома. На кону стоит выживание нашей цивилизации. И второго шанса у нас не будет!
ГЛАВА 2
– Необыкновенная красота! – воскликнул я при виде огромной красной туманности, в недрах которой местами просвечивались яркие светящиеся точки.
Валидий посмотрел на меня и слегка улыбнулся.
– Да, красота неописуемая… – подтвердил он.
– Чрезвычайно огромные плотность и давление, немыслимые температуры…
– И силы, оказывающие давление извне, которые вместе с гравитацией сжимают и воспламеняют невероятные массы газа и пыли, в которых поместились бы несколько десятков звёздных систем.
– А может и сотен… – задумчиво произнёс я.
Каждый патриец считает своим долгом, пролетая мимо такого рода объектов, задержаться возле них и вкусить глазами и чувствами всё великолепие космического пространства. Когда я совершал свой первый полёт к звёздной системе H72, находящейся на отдалении десяти тысяч световых лет от нашей планеты, мой путь следования пролегал мимо двух звёзд, одна из которых активно притягивала и засасывала водородно-гелиевое содержимое второй. Подходя к меньшей по размерам звезде, струя газа извивалась и закручивалась в спираль вокруг объекта своего притяжения, прежде чем упасть на него. Если бы космическое пространство можно было наполнить атмосферой, через которую свободно распространяются звуковые волны, невероятные по силе грохот, треск, шипение, клокотание и гул термоядерных реакций дополняли бы величественную картину жизни Вселенной. Но в нашем случае остаётся лишь наблюдать, а также получать истинное удовольствие и наслаждение от увиденного. И, может быть, всё-таки что-то есть в этой тишине, способной сосредоточить всё внимание только в одну сторону, не рассеивая его в остальные. А потому – проникнуться ею в полную силу.
Мы стояли около прозрачной стенки нашего корабля и рассматривали каждый участок туманности. Она была неоднородной: кое-где концентрация газа была сильней, а цвет приближался к тёмно-красному. Затем мой взгляд переместился на более светлый участок, в котором горели несколько точек. Там рождались звёзды… Однажды наступит момент, когда сияющий газовый шар, притянув к себе огромные массы материи, взорвётся с невиданной силой и мощью, ослепляя открытое космическое пространство радостной новостью своего рождения.
Наконец, вдоволь налюбовавшись, я вопросительно посмотрел на Валидия, который, словно ожидая вопроса, незамедлительно направился к пульту управления кораблём, чтобы вернуть его боковую поверхность в непрозрачное состояние.
До S24 осталось всего ничего – одна тысяча световых лет. Пока мы летели от Патрии, у меня было достаточно времени для ознакомления со всеми тонкостями жизни на S24 или Земле, как её называет живущая там цивилизация. Мне удалось выяснить, что возраст землян составляет несколько десятков тысяч лет. Происхождение: генетически выведенное существо. Половина природы землян взята от её создателей – древнейшей цивилизации клаудеумов, одной из самых мудрых и старых во Вселенной, вторая – от самих же людей на момент генетической модификации. Так как выведение происходило в разных частях планеты, генетический материал отбирался у представителей разных рас исходных землян.
Основное отличие от нас состояло в уровне развития: землянам доступен двадцать четвёртый слой информационного поля. Он представляет собой очень важную ступень в жизни любой цивилизации, так как достижение следующего уровня даёт гарантию на невмешательство извне. Таким образом, можно сказать, что, по крайней мере, хотя бы одно обстоятельство, которое с огромной натяжкой так или иначе связывало бы меня с инцидентом на S24 найдено: в жизни патрийцев, равно как и в жизни землян в скором времени должен наступить важный момент перехода.
Вторым важным отличием являлось политическое устройство. Вернее, его наличие у жителей S24. Этому отличию корреспондировала такая психическая особенность людей, как склонность, или даже потребность в контроле.
Сходства проявлялись в двух аспектах. Во-первых, земляне не являлись технократической цивилизацией. В своём развитии они полагаются, в основном, на богатый внутренний мир. Во-вторых, их психика является чрезвычайно развитой, а способность генерировать эвотоны превосходит даже нашу. Если бы они умели рационально использовать эту особенность своего строения, которая, несомненно, была заложена в них самими клаудеумами, их развитие в ничтожно короткие сроки смогло бы стать причиной новых рекордов в совершенствовании и появлению новой доминирующей цивилизации в галактике, как минимум. Вполне вероятно, что так и будет в будущем – далёком или близком. А пока, как показывает практика исследований внепатрийных цивилизаций, такое положение дел является нормальным.
Я направился к столу, чтобы взять стакан с водой. Сделав пару глотков, я обнаружил, что слева от меня возле служебных голограмм бортового компьютера открыта трёхмерная модель планеты с вращающимся вокруг неё искусственным спутником.
– S24 с нашим искусственным спутником, – поспешил объяснить приблизившийся ко мне Валидий.
– Красивая…
Присев прямо напротив меня, мой коллега уставился мне в глаза. Его взгляд выражал не то смятение, не то взволнованность вместе с неуверенностью, не то жалость или даже отеческую заботу – всё это было заметно ещё с самой Патрии.
– Тебе не кажется, что сейчас самое время рассказать мне, почему ты всё-таки решился лететь со мной? – не выдержал я.
– Вел, я отлично знал твоего отца. Причём лично, – добавил он. – Также я был в курсе, что он регулярно – до твоего рождения и после него – летал на одну и ту же планету.
– S24? – спросил я, искренне надеясь услышать утвердительный ответ, тем самым хоть немного внести ясность в сложившуюся ситуацию.
Поделиться книгой: