Неопознанная

Я провела пальцами по чистой коже на внутренней стороне запястья. Она напоминала, что я не принадлежу к их числу.

Именно поэтому у нас с Джаредом ничего не могло получиться.

Я оглядела стену в поисках его портрета в профиль, висевшего над картой погодных аномалий. Всмотрелась в изгиб губ и длинные ресницы, обрамлявшие светло-голубые глаза. На секунду даже дышать перестала. Я помнила, как ощутила его губы на своих губах, звук его голоса, когда Джаред шептал под дождем, отказываясь уйти.

Я помнила обещание, которое дала себе в ту ночь. И которого не сдержала.

Я найду тебя.

Вспоминал ли и он о той ночи?

Думает ли он обо мне?

Возможно, Джаред уже двигался дальше в поисках недостающего, пятого члена Легиона – того, кем я никогда не смогла бы стать.

Я стянула с ног шерстяные гольфы, которые надевала каждый день, хотя они и кусались как сумасшедшие, и от которых в комнате пахло псиной. Паутина белых шрамов расползалась по ногам, как татуировка, напоминая о моих ошибках. Пальцы скользнули по выпуклостям на коже. Я их ненавидела, но если бы ошибки можно было обменять на новое множество шрамов, я бы не задумалась ни на секунду.

Я сняла промокшую одежду и переоделась в сухое, прежде чем открыть ноутбук. Просмотрела новостные сайты в поисках признаков паранормальной активности, свидетельств того, что Андрас не бездельничает. В Легионе меня научили, что внезапные всплески убийств и насильственных преступлений – это красные флажки, за ними последуют самоубийства.

Фото тысяч ворон, усевшихся на крышах Питсбурга, заставило меня остановиться. Я кликнула по нему, и на экране выскочило знакомое сообщение: «Недоступный портал». В «Зимнем небе» студенток ограничивали в доступе к Интернету, позволяя заходить только на одобренные руководством новостные сайты и в библиотеку. Электронной почты здесь не существовало, а телефон позволялось использовать только для звонков домой или, в моем случае, тете Диане. Нельзя сказать, чтобы я собиралась ей звонить.

Мой почтовый ящик наверняка был битком набит письмами от Элль. Но даже если бы я придумала, как связаться с подругой, что бы я ей сказала? «Я выпустила в мир мстительного демона, и никто не знает, как его остановить»? Она бы меня простила, именно так и поступают лучшие подруги. Но это ведь не проваленный экзамен в середине семестра, о котором я забыла бы после хорошей порции мороженого.

Следующий заголовок окончательно убедил меня в этом. «Лучшая легкоатлетка высшей школы бесследно исчезла». С экрана улыбнулась брюнетка с тонкими чертами лица; ее имя было напечатано под снимком: Кэтрин Николс.

Номер пятнадцать.

Из статьи я не узнала ничего нового. «После исчезновения пятнадцатой молодой девушки ФБР назвало эти исчезновения „серийными похищениями“, лишь подтвердив то, что и так уже все подозревали».

Я нашла чистую страницу в блокноте и начала ритуал, ставший к этому времени второй моей натурой. Карандаш воссоздал черты лица Кэтрин Николс, ее высокие скулы и карие оленьи глаза. Когда я погрузилась в рисование, из соседней комнаты грянула музыка. Моя рука дрогнула, и ненужная линия пересекла лицо девушки.

«Зимнее небо» не уставало раздражать меня. Я постучала в стенку, но девицы, смеявшиеся по соседству, не обратили на протест внимания.

Я повесила рисунок рядом с остальными портретами пропавших девушек. Все они выглядели до странности похожими друг на друга: одинаковые темные глаза и тонкие черты лица, волнистые каштановые волосы, неловкие улыбки. И возраст примерно одинаковый. Но было кое-что еще, нечто такое, что невозможно проигнорировать.

Все они похожи на меня.

Еще одно напоминание о том, что демон со мной пока не покончил, хотя я и не понимала почему. Может, он до сих пор считал меня пятым членом Легиона и потому я числилась следующей в его списке?

Мелодия за стенкой сменилась, и тут же послышались скребущие звуки.

Они что, мебель двигают?

Музыку наконец приглушили. Зато шорох и треск усилились, и в то же мгновение соседняя дверь хлопнула. Смех удалился по коридору, а я похолодела.

Шорох и скрип раздавались не в соседней комнате.

Я резко обернулась – как раз в тот миг, когда ломаная линия сама собой возникла на зеркале над комодом. Добравшись до рамы, линия остановилась, а шорох прекратился. Но через несколько секунд на стекле появилась свежая отметина.

Звуки были странные. Их не назовешь пронзительными, и теперь уже не казалось, что они доносятся из соседней комнаты. Я подошла ближе – и замерла.

Линии возникали на внутренней стороне зеркала.

Моя эйдетическая память мгновенно запечатлевала всю картину, пока новые и новые линии возникали за стеклом, меняли направление, протягивались по горизонтали, по диагонали, закруглялись.

Буквы.

Слова формировались постепенно, линия за линией, пока не возникло все послание целиком.

ОН ИДЕТ ЗА ТОБОЙ.

Смысл доходил до меня медленно, слово за словом.

Андрас знает, где я.

После всех паранормальных нападений, которым я подверглась в разных местах вроде заклятого колодца и заброшенного детского приюта, моя спальня в интернате оказалась тем уголком, в котором демон наконец-то меня нашел? Неужели ему понадобилось так много времени, чтобы меня выследить?

Девятнадцать дней страха, гнева и вины в одно мгновение обратились в ярость. Теперь это была моя жизнь: мстительные духи и ночные кошмары, пропавшие девушки и демоны, вопросы без ответов и паранормальные угрозы. Я устала ждать, когда же что-нибудь случится. Я хотела, чтобы все случилось сейчас.

– Я здесь! – закричала я, оборачиваясь кругом и раскинув руки. – Иди сюда!

Мне ответила лишь тишина, более громкая, чем сотня голосов.

– Чего ты ждешь?

Последствия моих ошибок окружали меня – лист на листе висели на стенах тюрьмы, сотворенной мной самой. Я ринулась к ближайшей стене, сорвала фотографии мертвых птиц и меловых силуэтов, грозовых бурь и затопленных улиц, портреты и карты.

Из-под обрывков газет, оставшихся на стене, показалось что-то розово-серое – репродукция моей любимой картины «Леди День» Криса Беренса. Девушка, плывущая в воздухе под стеклянным куполом.

Я повесила ее на стену, как только привезли коробки с пометками «Школа». Их я успела уложить перед тем, как на мой дом напал полтергейст, а меня увезли Джаред и Лукас. Эта девушка – последнее, что осталось от прежней комнаты и прежней жизни. Мне было слишком больно смотреть на нее каждый день, и потому я похоронила ее под обрывками теперешней жизни.

Я всегда верила, что девушка под стеклянным колпаком в конце концов найдет выход. Возможно, я ошибалась.

Я содрала репродукцию со стены и разорвала пополам. Купол разделился точно посередине, а вместе с ним разорвалась и девушка. Половинки упали на пол, затерялись в море статей о трагедиях, которые случились из-за моей ошибки.

Кто-то постучал в дверь.

– Эй, там у вас все в порядке?

Первая репродукция, подаренная мамой, лежала у моих ног. Я подобрала половинку с лицом девушки, сложила и сунула в блокнот.

– Кеннеди, я знаю, что ты там. Открой!

Я узнала голос девушки, но не стала отвечать.

– Я не уйду! – заявила она.

Я приоткрыла дверь. Подружка Черных Ресниц со скучающим видом стояла в коридоре.

Через мое плечо она окинула взглядом то, во что превратилась моя спальня.

– Тяжелый денек? – В ее тоне звучал легкий сарказм.

– Что нужно? – Я прижала к груди блокнот.

– Если тебе нравится быть сучкой, то я просто скажу красавчику, который ищет тебя, что тебя он совершенно не интересует.

– О чем ты говоришь?

Девица вздохнула и закатила глазки.

– Я с ним столкнулась, когда он бродил тут вокруг. Он сказал, что ищет тебя. Случилось нечто из ряда вон, кажется. Тебе повезло, что он налетел на меня, а не на кого-нибудь из наших надзирательниц. – Девица протянула мне влажный листок бумаги. – Он попросил передать тебе это.

Я развернула листок, и мое сердце на мгновение остановилось. Черные чернила расплылись, но я все равно узнала рисунок – и того, кто его нарисовал.

Джаред.

В центре листка он изобразил черную голубку. Такую же, как и вытатуированная на его руке.

Подкрашенные глаза девицы уставились на рисунок.

– И что это означает?

– Где он?

Она негодующе скрестила руки на груди:

– Ты не скажешь мне, кто это?

Я шагнула к ней, приблизила лицо к ее лицу:

– Где он?

Девица отпрянула так, что ударилась спиной о стену.

– Да расслабься ты! Ты что, забыла сегодня свои пилюли выпить? Он за Андерсон-Холлом.

Я бросилась мимо нее и помчалась по коридору.

Девятнадцать дней прошло с тех пор, как мы с Джаредом не виделись, но мне они показались вечностью. Я думала о нем каждый день и каждый день боролась с соблазном сбежать и отправиться на его поиски.

Но теперь он здесь, он сам нашел меня, и ничто другое не имело значения.

К тому времени, когда я обогнула интернат и добралась до пристройки, именовавшейся Андерсон-Холлом, я промокла до нитки. За спальнями раскинулся лес, как черное море. Но впервые с тех пор, как я в детстве пряталась в мамином шкафу, моя грудь не сжалась от страха от окружившей меня темноты.

Я боялась только одного: не найти Джареда.

– Джаред! – шепотом позвала я. – Где ты?

Пожалуйста, будь здесь.

За шумом дождя, колотившего по крыше, и шумом ветра в листве деревьев я не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.

– Кеннеди?

Я резко обернулась – и налетела на Джареда. Ноги подкосились, и Джаред поймал меня за руку. Но мокрое запястье заскользило в его влажной руке, как девятнадцать дней назад, когда мы бежали из рушащейся тюрьмы.

На этот раз я не упала.

Джаред приподнял меня, подхватив под мышки, и его большие пальцы прижались к моим плечам. Я позволила себе погладить его руки, и мускулы Джареда напряглись от моего прикосновения. Он уставился на меня сверху вниз, его светло-голубые глаза казались еще светлее на фоне черноты вокруг нас.

На мгновение мы оба застыли.

– Я тебя нашел, – наконец прошептал Джаред, поднял руку и коснулся моей щеки.

Слова были ни к чему. Я потянулась к нему и вцепилась в отвороты тяжелой зеленой куртки, надетой поверх легкой армейской, сжала их изо всех сил. Пальцы Джареда добрались до моей шеи, он легонько потянул меня к себе.

– Поговори со мной, Кеннеди.

Я прижалась лбом к его груди, с трудом подавляя рыдания.

– Скажи, что у тебя все в порядке, – умоляюще произнес Джаред.

– Насколько это вообще возможно.

Джаред взял меня за подбородок и заставил поднять голову, и даже в темноте я рассмотрела его лицо. Мужественные черты, длинные ресницы, шрам над бровью – и нечто мальчишеское, скрытое подо всем этим. Губы Джареда скользнули по моим губам, сначала очень осторожно. У меня перехватило дыхание, а он приподнял меня, заставляя встать на цыпочки, и поцеловал крепче.

Я ощутила все сразу: радость оттого, что снова его вижу, стыд оттого, что позволяю себе такие чувства, боль оттого, что скучала по нему, и страх потерять его.

Джаред прижался лбом к моему лбу:

– Боже, как я по тебе скучал!

– Я тоже.

Джаред повел меня к зарослям вечнозеленых деревьев, и мы скрылись под ними.

– Как ты меня нашел?

– Элль помогла.

– Элль?