Холодный восточный ветер русской весны

– Геополитическое планирование появилось раньше. В частности планы Запада по установлению контроля над Россией возникли в последней трети XVI в. почти одновременно в Священной Римской империи, у католиков, и в Англии, у протестантов. В Англии астролог, математик и разведчик Джон Ди, подписывавший свои донесения королеве Елизавете I «агент 007» выдвинул концепцию «Зеленой империи», предполагавший установление контроля Англии над Северной Америкой и Северной Евразией, т. е. Россией. Кстати, сын Джона Ди под фамилией «Диев» подвизался в Московском царстве в конце XVI – начале XVII в. в качестве медика и фармацевта (готовил лекарства и яды при дворе), ну и, конечно же, английского разведчика.

Оба плана установления контроля над Россией – немецко-католический и английско-протестантский просуществовали, видоизменяясь до ХХ в. и нашли отражение в планах Рокфеллеров и Ротшильдов по ослаблению и разрушению России, но это отдельная тема.

– Мировое правительство – это миф или реальность?

– Мировое правительство как некий единый орган, все решающий и направляющий из-за кулисы – это миф. И одновременно это мечта верхушки мирового капиталистического класса, к осуществлению которой эта верхушка – прежде всего англо-американская, крепко спаянная еврейским капиталом – стремится уже почти два столетия, и все время на ее пути оказывается Россия, сначала самодержавная, а потом советская. Отсюда – западная русофобия, отсюда же отношение к сербам как к «балканским русским».

Мирового правительства нет – мир слишком сложен и велик, чтобы его контролировать из одного центра. А вот система, сеть тесно связанных между собой закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления существует. Фасадными организациями этой сети выступают различные ложи (масонские), клубы (Бильдербергский, Пилигримов, Римский, Богемской рощи и др.), комиссии (Трехсторонняя). Но все это структуры прежде всего согласования, реализующие интересы 300–400 семей/кланов, сконцентрировавших в своих руках власть, собственность и средства массовой информации. Решения же принимаются в значительно более узком кругу, на неформальных встречах или в структурах, о которых мы не знаем – реально тайных, а не просто закрытых.

– Почему при капитализме должны существовать закрытые наднациональные группы?

– Закрытые структуры мирового согласования и управления (и стоящие за ними тайные общества) – имманентная черта капитализма как системы. Без них его воспроизводство как системы трудно себе представить, оно невозможно, они снимают базовое противоречие капитализма. В экономическом плане капитализм – цельно-мировая, наднациональная (supranational) система, мировой рынок не знает границ. А вот в политическом плане капиталистическая система – это не целостность, а совокупность, мозаика государств, их международная (international) организация, т. е. организация национальных государств. Это одно из серьезнейших противоречий капитализма – противоречие между капиталом и государством, мировым и национальным (государственным).

У крупной буржуазии, в какой бы стране она ни жила (особенно если это крупная страна), прежде всего у ее финансового сегмента, всегда есть интересы, выходящие за национальные рамки, за пределы государственных границ – своих и чужих. И реализовать эти интересы можно только нарушая законы – своего государства или чужих, а чаще и своего, и чужих одновременно. Причем речь идет не о разовом нарушении, а о постоянном и систематическом, которое, следовательно, должно быть как-то оформлено. Ведь одно дело, когда капиталу противостоит слабая или даже не очень слабая полития в Азии, не говоря уже об Африке – здесь достаточно силового варианта «дипломатии канонерок». А как быть в мире равных или относительно равных: Великобритания, Франция, Россия, Австрия, со второй половины XIX в. – Германия, США? Это совсем другое дело. Здесь необходимо не огнестрельное, а организационное оружие, которое оформило бы воедино интересы капиталистических верхушек различных государств и стало выразителем их целостных и долгосрочных интересов.

Таким образом, поскольку товарные цепи на мировом рынке постоянно нарушают государственно-политические границы, нередко вступая при этом в противоречие с интересами «пересекаемых» государств, верхушке капиталистического класса, во-первых, необходимы наднациональные, надгосударственные структуры/организации; во-вторых, эти организации должны быть если не совсем тайными, то закрытыми от широкой публики; в-третьих, эти организации/структуры должны иметь возможность эффективно влиять на государства, воздействовать на их руководителей, лидеров, находясь одновременно и над государством, и над капиталом.

По сути то, чем занимаются эти структуры, иначе чем перманентным и институциализированным заговором, не назовешь. А потому речь должна идти о КС. К ним относятся все типы закрытых, в условиях капитализма чаще всего (хотя далеко не всегда) наднациональных структур – масонские ложи, закрытые клубы, тайные общества, организации орденского типа и т. д. КС ни в коем случае не исчерпываются масонерией и квазимасонерией, хотя в XVIII в. и в значительной части XIX в. они были доминирующей формой организации КС. Однако с конца XIX в. и тем более в XX в. возникают новые, более современные формы КС, не отменяющие старых, нередко связанные с ними, но значительно более непосредственно связанные с политикой, экономикой, разведкой.

– Как бы Вы охарактеризовали то, что называете конспироструктурами и как бы Вы определили их место в капиталистической системе?

– КС – это третий «угол» капитализма как системы, причем угол, находящийся вверху, над капиталом и государством, располагающихся на одной плоскости. КС – это третье измерение, завершающее систему капитализма и придающее ей целостность. Когда историю капиталистической эпохи пишут и рассказывают как историю только государств(а) и капитала, – это неполная, неполноценная и фальшивая история. Это двумерная история трехмерной системы. Без КС история капиталистической эпохи непонятна – и невозможна. Другое дело, что история КС должна быть вписана в историю капитала (его циклов накопления) и государства (борьбы за гегемонию), а их отношения анализироваться как таковые субъекта и системы. Только в этом случае мы получим целостную, интегральную историю эпохи, а не схему, способную удовлетворить только профанов, в том числе и таковых от науки, схему, которую предлагает нам профессорско-профанная наука, обслуживающая капитал.

Представляя одновременно и капитал, и государство, связывая их организационно в такой сфере, которая находится вне государства и вне капитала, КС в то же время оказываются над государством и над капиталом, выражая целостные и долгосрочные интересы капсистемы и выступая, таким образом, персонификатором целостных и долгосрочных интересов капиталистического класса как ее системообразующего элемента.

– А как же демократические политические формы Запада?

– Это всего лишь фасад, который мало на что влияет. Открытый демократический политический фасад самым серьезным образом затрудняет, если вообще не делает невозможным нормальное функционирование капиталистической системы, т. е. реализацию классовых интересов верхушки за счет основной массы населения и в ущерб ей, поддержание власти и привилегий этой верхушки. Поэтому нормальное функционирование здесь политико-экономической системы требует создания закрытого властного контура, тени, завесы – того, в чем не было столь острой потребности до капитализма. Требует тем сильнее и жестче, чем демократичнее выглядит фасад, который именно по причине своей демократичности и открытости должен быть лишен реальной власти или она, по крайней мере, должна быть сведена к минимуму. Это и есть еще одна задача КС, рост и усиление которых прямо пропорциональны внешней демократизации буржуазных обществ, тогда как соотношение сил между ними носит обратно-пропорциональный характер, представляя собой игру с нулевой суммой в пользу КС. Повторю: данный аспект развития КС не является результатом злого умысла, а обусловлен противоречием между внешней логикой развития политических институтов как общенациональных и реальными классовыми (в том числе и мирового уровня) интересами господствующего класса. И в данном случае КС – средство снятия острого социального противоречия, неведомого иным, чем капиталистическое, обществам.

По мере публичного «огосударствления» населения, превращения его в граждан как агентов публичной политики пропорционально возрастала роль тайной, закулисной политики, тайной власти, причем не только внегосударственной – масонской и иных тайных обществ, но и самого государства. Последнее в условиях разрастания публичной сферы и роста значения гражданского общества уводило в тень, за кулисы наиболее важные аспекты, стороны и направления своей деятельности, реальную власть и ее главные механизмы. И чем большая часть населения получала избирательные права, чем публичнее становилась политика, чем – внешне – демократичнее общество, тем большая часть – особенно в ХХ в. – реальной власти уводилась в тень, действовала конспиративно, в качестве заговора, сращиваясь с закрытыми структурами. Иными словами, заговор есть обратная, «темная», «теневая» сторона демократии и публичности, по сути – темная/теневая сторона Модерна в его североатлантическом ядре.

– В Вашем выступлении в Биелене на конференции, посвященной Евразийскому союзу, Вы сказали, что в мире идет Четвертая мировая война. Что вы имеете в виду?

– Нет, я говорил не о Четвертой мировой войне. Мировые войны старого типа закончились в 1945 г. Холодная война была глобальной, а не просто мировой. Развязывая ее, капиталистический Запад поставил задачу уничтожения СССР как:

• системного антикапитализма;

• конкретной формы исторической России как геополитического конкурента;

• альтернативного Западу цивилизационного варианта – христианского, европейского, белого в расовом отношении, но не западного.

Та война, которую сегодня ведет Запад, точнее его верхушка, против всего мира и прежде всего против России, отличается и от мировых войн, и от глобальной Холодной войны, являясь в то же время продолжением последней. Мировые войны были войнами за гегемонию в капиталистической системе. Холодная война была схваткой двух систем, двух проектов европейского Модерна – капиталистического и антикапиталистического. Нынешняя – тотально-глобальная война ведется преимущественно в психосфере и в сфере финансов за создание той версии послекапиталистического мира, которую запланировала мировая верхушка.

Она хочет построить общество неофеодально-неокастового типа, в котором верхи и низы будут отличаться друг от друга практически как различные биологические виды (цвет кожи, рост, вес, продолжительность жизни и т. д.). Под контролем верхов (так предполагают планировщики) будут психосфера и ресурсы; «золотые полмиллиарда» будут жить в анклавах, отделенных от остальной, изрядно уменьшившейся (на 70–80 %) части человечества. Ясно, что ни русским, ни сербам, ни арабам, ни китайцам, ни многим другим место в планирующемся «прекрасном новом мире» не предусматривается. В то же время в силу исторических обстоятельств только русские, Россия способны сорвать план мировой верхушки, о котором идет речь. Поэтому решение русского вопроса имеет стратегическую важность для Запада. Здесь не должно быть никаких иллюзий. Как заметил один из руководителей советской разведки 1980-х годов генерал Л.В. Шебаршин: «Западу от России нужно одно – чтобы ее не было». Повторю: это стратегическая цель, тактически западные верхушки, особенно в периоды обострения их внутренней борьбы могут вступать с Россией в союз, даже работать на ее временное усиление. Но только до той поры, пока мавр не сделает свое дело. Поэтому, как говорил блестящий русский геополитик начала ХХ в. А.Е. Едрихин-Вандам, «хуже вражды с англосаксами может быть только одно – дружба».

– В одном из интервью Вы сказали о «кризисе библейского проекта». Что Вы подразумеваете под этим?

– «Библейский проект» – это то, что исторически пришло на смену «египетскому проекту» в качестве средства контроля над поведением масс населения Средиземноморья, а потом распространилось на всю Европу и большую часть мира. В течение нескольких тысячелетий «египетский проект» – внешне жесткий силовой, направляемый закрытыми структурами египетского жречества регулировал поведение людей. Эта регуляция в значительной степени носила характер внешнего коллективного давления («культура стыда»). Однако на рубеже I тысячелетия до н. э. и I тысячелетия н. э. мир и человек настолько усложнились, что понадобился принципиально новый проект, в котором социальный контроль в значительной степени интериоризировался бы, становился наведенным самоконтролем («культура совести»), более эффективно скрывавшим внешний контроль. Последний в этом случае приобретал более тонкие – психосоциальные, психоментальные формы.

Любая социальная система – это система иерархии и контроля, она решает задачу как держать в узде «маленького человека» и каким образом для решения этой задачи организовать верхи и их отношения с низами. Разработанный когда-то Платоном кастово-аристократический проект по ряду причин не годился; римско-имперский проект был количественным развитием египетского, нужно было что-то новое. Этим новым стал «библейский проект». В нем был использован протестно-эмансипаторский, новозаветный, призывающий к любви порыв Иисуса Христа. Использован и в то же время приглушен – идейно с помощью Ветхого Завета с его упором на страх и иерархию, организационно – с помощью церкви. Разработка проекта длилась около трех столетий, когда прорабатывались одни евангелия и отбрасывались другие, когда выбраковывалось все, способное поставить под сомнение церковную и светскую иерархию – т. е. Иерархию.

Будучи созданным, «библейский проект» как социально-политическая проекция христианства, в чем-то подчиняющаяся ему, а в чем-то подчиняющая его себе (это особенно видно сегодня по мере масонизации и иудаизации западного христианства, когда от последнего остается по сути лишь политическая скорлупа – власть папы ценой любых уступок), стал обеспечивать контроль над поведением значительных масс развитой части Средиземноморья. Тесно связанная и с «египетским проектом» и с христианством другая авраамическая религия – ислам, стал сначала проектом контроля над населением менее развитой и более бедной части Средиземноморья, но быстро распространился на те зоны, где ранее царил «египетский контроль». С одной стороны, ислам выполнял для этих регионов роль, эквивалентно сравнимую с «библейским проектом», а с другой в чем-то был продолжением «египетского проекта». Иудаизм находился в тесной концептуально-управленческой связи и с исламом, и особенно с христианством, влияя на последнее через Ветхий Завет.

Православие оказалось в значительно меньшей степени подвержено чуждым влияниям, чем католицизм и протестантизм. Это связано, во-первых, с природой самого православия – истинной ортодоксии. Во-вторых, со спецификой жизни и истории восточных и части южных славян. В-третьих, с тем фактом, что на Руси христианство легло на благодатную почву – не на язычество, как утверждали церковники, а на ведическую религию, центральное место в которой занимал единый бог, существовавший во многих ипостасях (разница с христианской троицей только количественная). Главным символом ведической религии был Триглав – крест. Аналогичным образом обстояло дело с Ирландии, где христиане-англосаксы столкнулись с кельтской версией христианской ортодоксии, тесно связанной с дохристианским единобожием. Неудивительно, что именно славян, прежде всего русских, и кельтов англосаксы всегда не любили больше других народов.

Именно дохристианская ведическая основа стала одним из факторов, укрепившим до поры иммунитет православия. Однако после политико-идеологической диверсии, подготовленной иезуитами и на практике реализовавшейся как реформа Алексея – Никона в середине XVII в., проблемы начались и у православия (чего стоит одна только замена «отрока Божьего» на «раба Божьего»), хотя и не такие катастрофические, как у католицизма и протестантизма.

Сам «библейский проект» стал давать сбои довольно рано, начиная с откола католицизма от ортодоксии в политических целях, за этим последовали борьба пап и императоров, возникновение протестантизма – наиболее иудаизированной версии христианства, немало сделавшей для того, чтобы деньги, а не вера стали регулятором жизни западноевропейцев. В последние два-три столетия роль реализации «библейского проекта» взяли на себя светские учения, внешне резко выступавшие против христианства, но по сути работавшие на «библейский проект» в его видоизмененном и приспособленном к капитализму виде. Я имею в виду геокультуру Просвещения и прогрессистские идеологии либерализма и марксизма.

– И какова ситуация сегодня?

– Системный кризис капитализма ставит под сомнение «библейский проект» в целом – как в религиозной, так и в светской его ипостасях. Мировой верхушке нужно что-то другое. Исповедуя экологизм-сатанизм в качестве эрзац-идеологии, она стремится избавиться от христианства и авраамических религий вообще, поскольку для них человек – венец творения. А нынешняя мировая верхушка исходит из того, что человек – это всего лишь биологический вид наряду с другими видами, а потому нужно спасать природу от человека. Этим обосновывается курс на депопуляцию планеты.

Кроме того, религия вообще и христианство в частности – и это сохранялось и в «библейском проекте» несмотря на все его нарушения – четко различает добро и зло. Нынешняя мировая верхушка, существующая по ту сторону добра и зла (и в этом плане, по моему мнению, это не вполне люди-человеки, а скорее гуманоиды с приматом рептильного мозга над лимбическим и неокортексом – при всей их зловещей интеллектуальной изощренности), акцентирует роль магических культов, магии, не знающей различия между добром и злом. На смену «библейскому проекту» мировая верхушка постарается разработать магическо-экологический с жестким контролем над психосферой человека и общества. Получится? Думаю, нет. По крайней мере, нужно сделать все, чтобы эту попытку сорвать. И нужно внимательно следить за происходящим в мире. Кстати, так называемая «арабская весна» показала, что западным психотехнологам-регрессорам удалось реализовать ряд программ психоментального и поведенческого контроля, воздействуя с помощью блогосферы, флэш– и смартмобов и т. п. непосредственно на психику, на эмоции масс людей, минуя культурно и религиозно обусловленную сферу сознания и социокультурной психологии. Следующий шаг – попытка переноса сознания на материальные носители, киборгизация людей под маской «трансгуманизма». Нужно готовиться к сражениям в психосфере и бить врага его же оружием, переносить театр военных действий психоисторической войны на его территорию. Лучшая оборона – наступление.

– Более частный вопрос: можете ли Вы прокомментировать избрание нового папы Римского?

– Я не специалист по Ватикану, меня эта структура – давний недруг России и православных (у нас в России бывших врагов переименовали в «партнеры», но суть от этого не изменилась) интересует с точки зрения мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы. Впрочем, определенные соображения у меня есть. Смотрите, как интересно: новый папа – иезуит, главные противники иезуитов – францисканцы, а папа берет себе имя Франциск – впервые в истории папства. Почему? На таком уровне ничего, тем более выбор имени, не делается случайно. Это всегда символ, указание, послание. Думаю, имя «Франциск» символизирует замирение, а возможно союз между давними противниками. Почему? В последние годы Ватикан подвергается мощному давлению со стороны англосаксонского сегмента мировой верхушки – политическому, финансовому, информационному. Речь идет о борьбе за будущее, за место в иерархии и субординации в послекапиталистическом, послекризисном мире. В такой ситуации Ватикан нуждается в консолидации католических орденских структур, которые суть не что иное, как финансово-политические и разведывательные корпорации par excellence.

Ватикан в ХХ в. был тесно связан с Италией и Германией – Третьим, а затем Четвертым рейхом («нацистским интернационалом»), и в этом плане фигура нового папы – итальянца из Аргентины, – которая стала прибежищем для многих нацистов и одним из опорных пунктов Четвертого рейха, весьма символична.

Кроме Германии Ватикан в лице нового папы постарается установить союзнические отношение с Россией, но это не более чем тактика. Стратегически Ватикан будет стремиться использовать все возможности для проникновения в православную зону, используя криптокатоликов. Это в отношении иудаистов, протестантов, масонов и отчасти мусульман Ватикан готов идти на уступки, на православных такой подход не распространяется, с ними – игра в одни ворота под оперативным прикрытием экуменизма и т. п.

При всех противоречиях с англосаксами они значительно ближе Ватикану, чем славяне, чем православные. Ватикан – интегральный элемент западной верхушки, тесно связанный с ней финансовыми и спецслужбистскими узами. Поэтому его противоречия с ней, несмотря на всю их остроту, – это противоречие внутри некоего целого, при стремлении к консолидации в это целое. Налицо противоречие, которое и будет решать новый папа. В любом случае на столь важный пост никогда не назначат не то что случайного, а даже недостаточно проверенного человека, поскольку главная функция римского папы – служить мировой верхушке в качестве ее элемента на определенном направлении. Православным – русским и сербам – в стратегическом плане ничего хорошего от Ватикана ждать не стоит. Тактически можно поиграть – только не заигрываться и помнить, что мы живем в военное время.

– Вы часто говорите о психоисторической и метафизической войне, что это такое?

Психоисторическая война – это целенаправленное долгосрочное воздействие на общественное сознание и подсознание (взгляды, идеалы, идентичность, историческая память, эмоции и т. п.) определённой группы, как правило, интеллектуальной и политической элиты, общества-мишени (или на это общество в целом) с целью провести классовое и / или цивилизационное перекодирование, навязать ей (ему) чуждые цели, задачи, идеалы, картину мира и т. п. как якобы её (его) собственные. Задача проста – подавить волю к сопротивлению и экспроприировать общество в целом (ресурсы, территория, человеческий материал), активно используя при этом то, что специалисты из Римского клуба называют «неосознанностью происходящего».

У психоисторической войны (оргвойны в психосфере) несколько уровней (измерений): информационный, концептуальный и метафизический (смысловой). Информационная война в узком смысле – это действия на уровне фактов, их фальсификация, искажение определенным образом. Концептуальное измерение психоисторической войны затрагивает, как ясно из названия, концептуальную интерпретацию фактов, т. е. развивается в сфере перехода от эмпирических обобщений к теоретическим. Метафизическая война – высший пилотаж оргвойны в психосфере – есть преимущественно война смыслов; физическая победа без победы в метафизике, в смысловой сфере невозможна.

Цель психоисторической войны – разрушить организацию психосферы противника, посадив его на ложный информпоток, внедрив свои концепции его самости в пространстве и, главное, во времени и лишив его собственных смыслов и ценностей и навязав чуждые – разрушительные и парализующую волю к борьбе. Наиболее важное направление психоисторической войны – история. Битва за историю – это, по сути, главная битва организационной войны в психосфере, поскольку она подрывает эту последнюю сразу по нескольким направлениям, включая психоудары по исторической памяти (наиболее важные события, наиболее значимые и знаковые фигуры – отсюда поливание грязью советской Победы, воинской славы, конкретных лиц, прежде всего Сталина, схема «миф о Гагарине» и т. п.), по идентичности, по традиционным для данной цивилизации ценностям.

Механизм психоисторической войны прост. Планировщик-агрессор изучает тип жизнедеятельности социума, на который готовится психоисторическая атака, определяет базовые элементы, скрепы между ними – несущие смысловые конструкции и основанную на них картину мира; выявляет социальные группы – потенциальные союзники или, как минимум, проводники-трансляторы агрессии (из них формируется пятая колонна), а затем начинается методичное нанесение комбинированных внешне-внутренних ударов по материальным и духовным жизненным основам общества-мишени. Главная задача на этом этапе – создать психоментальный хаос, «разруху в головах», посеять сомнения в значимости собственных ценностей, своей истории, отвлечь внимание на третьестепенные проблемы. Один из способов – организация (наведение) фальшоппозиций и фальшдискуссий («консерваторы» – «прогрессоры», «державники» – «либералы» и т. п.), имеющих в лучшем случае отношение к прошлому, но никак не к сегодняшнему дню, т. е. подмена реальных дискуссий в обществе имитативными, увод общественного мнения в зону имитации и хаоса.

Ну а затем нахлебавшемуся вдосталь хаоса, уставшему от него и растерявшемуся обществу предлагается выход – внешне простой, но, самое главное, чужой и враждебный принципам функционирования данного социума. Внедрение смыслов, чуждых обществу-мишени, должно изменить тип деятельности и поведение людской популяции на неорганичный ей лад (например, внедрить рыночную систему как якобы универсальную в хозяйство высокозатратного типа, ювенальную юстицию и «планирование семьи» в социум с и так уменьшающимся населением и т. п.), что ведет к деградации, духовному вырождению, сокращению численности населения. Напомню, что пороговая численность населения России, способная удержать нашу территорию – 70 млн. Не случайно западные враги России – от Гитлера до Тэтчер и др. не уставали повторять, что русских слишком много, что хватит 50, 30 или даже 15 млн. Реально же должно быть никак не менее 70 млн. (чем больше, тем лучше), причем это должны быть именно русские и другие коренные народы России, т. е. культурно-исторически и генетически связанные с данным ландшафтом люди. В этом плане становится понятно: те, кто говорит о необходимости привлечения в Россию многих миллионов мигрантов с Юга, – явно не друзья России, а совсем наоборот.

– Мир наводнен информацией, которую поставляют аналитики, прогнозисты, журналисты. Как сориентироваться в этом море информации и определить, где правда, а где ложь, где спекуляция, а где реальный политический прогноз?

– Это очень сложный вопрос и очень трудная задача. Ведь по сути дела речь идет о том, как противостоять тем, в чьих руках власть, собственность и информация в глобальном масштабе, тем, кого их слуга британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли называл «хозяевами истории», а погибший в 2010 г. русский писатель Олег Маркеев «хозяевами мировой игры». И все же эти хозяева не всесильны и, что еще важнее, не едины, а расколоты на противостоящие друг другу блоки, кланы, клубы, которые ведут друг с другом информационную войну. Вот эту войну и нужно использовать. Нынешняя эпоха, эпоха перелома, пересдачи Карт Истории, глобального передела, когда идет борьба за место под солнцем будущего, предоставляет много возможностей.

Об этом хорошо написала Надежда Мандельштам, вдова поэта О. Мандельштама. «В период брожения и распада, – писала она, – смысл недавнего прошлого неожиданно проясняется, потому что еще нет равнодушия будущего, но уже рухнула аргументация вчерашнего дня и ложь резко отличается от правды. Надо подводить итоги, когда эпоха, созревавшая в недрах прошлого и не имеющая будущего, полностью исчерпана, а новая еще не началась. Этот момент почти всегда упускается, и люди идут в будущее, не осознав прошлого».

Иными словами, речь идет о том, что в момент, когда «век вывихнут» (Шекспир), в момент разрыва времен, хроноклазма, обнажается социальная истина, и многое можно понять. Но случай помогает подготовленному – надо быть готовым использовать шанс и, сконструировав свое информационное оружие, использовать его по назначению в мировой борьбе. Один из мощнейших видов информационного оружия – реальная картина мира.

Ее нужно создавать и нужно учить молодежь создавать такую картину – это важное и увлекательное занятие, требующее принципиально новой системы образования, новых дисциплин, нового знания о мире. Тот, кто создаст такое знание и пустит его «с колес» в систему образования, сделает серьезную заявку на победу в XXI в. Причем для решения этой задачи не нужны огромные коллективы, не нужны армии ученых, нужен спецназ. Собственно, подготовкой такого спецназа я и занимаюсь в России в своей «Школе аналитики Фурсова».

– Как сохранить свою национальную идентичность, свое самосознание, смыслы и ценности своей цивилизации в условиях современного неоколониализма?

– Ну, во-первых, нужно очень любить свою родину, свой народ, свою историю и традиции. Родина, народ – это не только то, что сейчас, это то, что было и то, что будет – по крайней мере за это «будет» нужно биться насмерть.

Во-вторых, не отчаиваться даже в минуты поражений, не сдаваться и быть готовым, даже умирая, вонзить нож в горло врага, как это сделал в свое время Милош Обилич, как это делали не раз в истории русские и сербские воины.

В-третьих, вопреки всем обстоятельствам давать высококачественное и – главное – патриотическое воспитание своим детям, младшему поколению.

В-четвертых, быть бдительными и не поддаваться не только на угрозы врага, но, что еще важнее, на его сладкоголосые песни – «бойтесь данайцев, дары приносящих», особенно если это «данайцы» с Запада и их пятая колонна.

В-пятых, необходимы жесткие действия по отношению к пятой колонне. Если ее по тем или иным причинам нельзя зачистить, необходимо создавать вокруг этих людей определенный моральный климат – так, чтобы невидимое клеймо «предатель» стало видно всем и жгло пятоколонника, напоминая ему о неотвратимости возмездия в той или иной форме.

С учетом того, что именно предательство целого слоя, а не только одного негодяя разрушило СССР, нужно помнить: с предателями следует поступать по законам военного времени (а мы живем в двойне военное время: горячая война, начавшаяся ударом сапога в дверь Югославии, а еще точнее, в сербскую дверь, продолжилась в Ираке, Афганистане, Ливии, Сирии, а Холодная война не прекращалась, обретя новую – сетевую – форму) и правилам поведения в прифронтовой полосе. Борьба с пятой колонной – одно из действенных средств в сохранении идентичности и хорошая тренировка к предстоящей борьбе с настоящими хозяевами интеллектуальных и медийных «капо» и «полицаев».

– Если сегодня действительно имеет место системный кризис капитализма, то где выход?

– Системные кризисы – интереснейшие исторические ситуации. Недаром замечательный русский поэт и мыслитель Федор Тютчев писал: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». В принципе, если система отжила свое, она обречена – этот вопрос решен. А вот какой конкретно будет система, которая идет ей на смену – это нерешенный вопрос. Ответ на него дается в ходе острой борьбы за будущее: будущее не дано, оно завоевывается.

В системных кризисах есть один очень важный момент. Такие моменты суть точки бифуркации, т. е. точки, в которых слетают прежние системные ограничения и резко (хотя не безгранично) расширяются возможности исторического творчества и исторического выбора. В такой ситуации для определения того или иного вектора будущего развития не нужен сильный толчок, достаточно несильного, но точного и в нужном направлении, а дальше начинает работать инерция. Это значит, что в ситуации борьбы за будущее – и история подтверждает это – часто побеждают не большие массы, а небольшие, хорошо организованные сплоченные группы, обладающие адекватным видением мира и ведомые определенными идеалами: победам в «физическом мире» всегда предшествуют метафизические победы.

В битве за будущее у русских (под ними я понимаю также белорусов и жителей восточной части Украины) есть такой союзник как братский сербский народ. Наше братство многогранно – это и этнические корни, и православие, и кровь, которую наши предки проливали в мировых войнах ХХ в. в борьбе с общим врагом. Да и сегодня у нас все тот же общий враг. А следовательно – общая борьба за будущее. Выход из кризиса – только в борьбе. Без борьбы нет побед! Вперед, к победе!

«Печат», Сербия.

Исторический реванш обеспечит образование

– Андрей Ильич, расскажите, пожалуйста, о недавно изданной книге «De Conspiratione». Что общее объединяет вошедшие в нее монографии российских ученых-политологов?

– Сборник монографий «De Conspiratione / О заговоре» посвящен скрытым пружинам и рычагам мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы. В сборник вошли очень разные по тематике монографии: криптоэкономика мирового алмазного рынка и тесные связи натовцев и албанской мафии в большой политике; террор как новая реальность и скрытая история капиталистической системы в XVI–XIX вв. Однако при всех различиях у четырех монографий общая черта – стремление не скользить по поверхности событий, оставаясь на уровне профессорско-профанной науки, а заглянуть вглубь, помня тезисы французского историка Фернана Броделя («событие это пыль») и директора ЦРУ Аллена Даллеса («человек может запутаться в фактах, но если он понимает тенденции, то его уже не запутать»).

Наш посыл очень прост: мировая история – это, прежде всего, история закрытых структур, в последние триста лет – закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления.

Это не конспирология, а политэкономия, а точнее, криптополитэкономия капитализма. Нормальное функционирование этой системы требует наличия закрытых наднациональных структур, которые снимают важнейшие системные противоречия и обеспечивают целостные и долгосрочные интересы системообразующего элемента капитализма – верхнего сегмента мирового капиталистического класса.

– Как возник у Вас замысел данной работы?

– Замысел написать цикл работ (задуман именно цикл, 4–5 книг) возник несколько лет назад из острого ощущения неадекватности объяснительных моделей того, что происходило в последние 300–400 лет в мире и в России. Есть две крайности в концептуальных объяснениях истории последних столетий. Один ряд схем исходит из того, что все лежит на поверхности, надо изучать массовые процессы, считать экономстатистику, анализировать логику голосования людей на выборах и т. п. – и все будет ясно; перефразируя вольтеровского героя можно сказать, что девиз этих схем – «все ясно в этом самом ясном из миров». Я усматриваю в этих схемах высокомерие профанно-профессорской науки, обслуживающей сильных мира сего и под видом «объективных» исследований скрывающей написание/искажение истории в определенных социальных, а еще точнее – классовых интересах, интеллектуальной (если так можно выразиться) функцией которых и являются эти исследования. Их цель – что-то, нередко второстепенное, выпятить на первый план, а что-то, чаще всего главное, укрыть.

Альтернативный ряд схем – примитивная, дешевая конспирология, которая трактует важнейшие события в истории как заговор небольшого числа лиц. Ясно, что эта фольк-конспирология всего лишь зеркальное отражение профессорско-профанной науки. Между двумя этими объяснительными рядами лежит не истина, а проблема. Проблема эта – соотношение системного и субъектного в истории, возможности и пределы проектно-конструкторского подхода к историческому процессу, возможности направлять его в определенных интересах.

С легкой (в данном случае, скорее, нелегкой) руки Ленина условия исторического процесса у нас до сих пор делят на объективные и субъективные. К последним относят наличие и действия лиц, групп, партий, обусловленные их целями, ценностями и представлениями. Однако группы группам рознь. Одно дело группа выпивающих работяг, у которых в кармане лишь «вошь на аркане» и совсем другое – десяток семей, контролирующих процентов 40–50 мировых ресурсов и СМИ. Представления таких групп, а точнее их интересы – это уже не субъективный, а субъектный фактор. Субъектные факторы, как и системные, носят объективный характер. Субъективное – это частный, как правило, второстепенный аспект субъектного.

Именно субъект – т. е. организованная и реализующая свои классовые интересы сила, обладающая властью, собственностью и информацией – есть реальная движущая сила истории. Именно субъект организует массы и устраивает революции, которые суть исключительно затратные организационно-финансовые процессы. Без субъекта с его организацией и финансами массы способны лишь на бунт. Сами по себе так называемые «объективные условия» мало что обеспечивают. Не случайно, в конце правления Людовика XIV и в разгар правления Людовика XV ситуация во Франции была намного хуже, чем в 1780-е годы, однако революция не вспыхнула – дело ограничилось бунтами. Не было субъекта – организованного сгустка классовой энергии, не менее объективного по мощи и интересам, чем широкие массы – мир, как любил повторять Эйнштейн, понятие не количественное, а качественное.

Мир – это диалектическое взаимодействие субъектности (не путать с субъективностью) и системности. Причем, если системность лежит на поверхности, то субъектность, особенно властная, находится чаще всего в тени: реальная власть – это тайная, или, по крайней мере, скрытая власть. Анализ объективной политико-экономической деятельности реальных субъектов, их криптоистория в тесной связи с системными процессами – экономическими циклами, борьбой за гегемонию, сменой технологических укладов, «революциями цен» и стал той главной, по сути нерешаемой профессорско-профанной наукой задачей, за которую взялись авторы «De Conspiratione», специально выбрав провоцирующее название.

– На презентации книги издатель Кирилл Михайлов рассказал о готовящемся труде, который продолжит тематику «De Conspiratione». Андрей Ильич, на каких вопросах в следующей работе Вы сделаете акцент?

– Следующий том будет называться «De Aenigmae / О тайне». Там будут разнообразные сюжеты – от анализа новейших исследований, посвященных египетским пирамидам до тайной истории Евросоюза плюс многое другое. Следующие сборники будут посвящены войнам (включая Холодную), разрушению СССР, революциям.

– Есть ли интересные труды иностранных коллег по аналогичной тематике?

– За рубежом издано и издается немало работ по закрытым структурам и тайным обществам. Разумеется, хватает среди них и мусора, и откровенной заказухи, но есть и вполне серьезные работы. Принципиальное отличие наших исследований от классической, если так можно выразиться, конспирологии заключается в том, что нас интересует не заговор в узком смысле, а Заговор как важнейший элемент, одна из несущих конструкций капиталистической системы – как феномен криптополитэкономии, частным случаем которой является конспирология в узком смысле.

– Какой аудитории, на Ваш взгляд, будет интересна эта книга в первую очередь? Только сейчас в том числе и в Ваших трудах вскрываются подлинные причины и «поджигатели» Первой и Второй мировых войн, приведших к переформатированию мира и огромным потерям для России. Выскажитесь очень кратко еще раз на эту тему.

– Думаю, что книги нашей серии (условно мы ее называем «черной» из-за строгой черной обложки) интересны всем тем, кто хочет узнать и понять реальную историю. На презентациях «De Conspiratione» (а их было три) я видел десятки людей разного возраста и разных профессий. Кстати, первый тираж «De Conspiratione» – 1000 экземпляров – раскупили за два месяца, несмотря на цену (650–800 рублей), пришлось печатать второй тираж – эта тысяча разошлась за месяц, и тогда издатель решил напечатать третий, теперь уже три тысячи, которые довольно быстро распродаются.

Что касается механизма возникновения двух мировых войн ХХ века, то я, действительно, немало высказывался и писал на эту тему. Если говорить вкратце, то обе войны затеяли закрытые наднациональные структуры мирового согласования и управления (клубы, ложи, комиссии, группы и т. п.) с мощным англо-американским ядром и пропиской. Они выражают интересы мировой верхушки – 400–500 семей транснациональной финансово-промышленной олигархии и кластера традиционной монархии и аристократии. Именно верхушки, поскольку обе войны были навязаны этой верхушкой не только своим странам и народам, но и большей части господствующих классов своих стран, достаточно вспомнить, как группа британских «заговорщиков» и «поджигателей» (я пользуюсь названиями замечательных романов Н. Шпанова) переиграла в начале августа 1914 г. Палату общин, вовсе не желавшую войны. Это лишний раз подтверждает тезис о том, что «мир» – понятие качественное, а «большинство» и «меньшинство» – понятия диалектические: 10 волков и 100 овец – кто здесь большинство? В обществе большинство определяется не числом людей, а объемом («весом») власти, собственности и информации, контролируемым данной группой и степенью организованности последней.

Задачей заговорщиков и поджигателей в 1914 г. было сокрушение четырех империй Старого Света в интересах британского и американского капитала, артикулируемых закрытыми структурами. Задача была почти решена: империи разрушены, и впереди маячил мир без национально-государственных границ – эдакая глобальная Венеция под управлением мирового правительства, к чему стремились как правые (Фининтерн), так и левые (Коминтерн) глобалисты. Однако Сталин и его команда, выражавшие интересы большой исторической системы «Россия» смогли, воспользовавшись противоречиями в верхушке капиталистической системы, поломать ее планы, и на месте Российской империи возник СССР – «красная империя» системного антикапитализма. Для ее сокрушения англо-американские структуры создали «Гитлер инкорпорейтед» – Третий рейх, который, однако, в 1939 г. во многом вышел из-под их контроля, а потому Вторая мировая война пошла несколько по иному сценарию, чем тот, что планировали заговорщики и поджигатели по обе стороны Северной Атлантики.

СССР не только сокрушил вермахт, но и не позволил обладателям атомной бомбы уничтожить себя во второй половине 1940-х годов, а в первой половине 1950-х – на 10 лет раньше, чем рассчитывали на Западе, восстановил экономику и превратился в «сверхдержаву № 2». Так Сталин во второй и в третий раз сорвал планы глобалистов, именно этим объясняется ненависть к нему на Западе и прозападной пятой колонны у нас в стране.

Цели, которые ставили наднациональные аристократически-олигархические круги в отношении России в 1900-е и в 1930-е, их новому поколению во многом удалось достичь в 1991 г., когда международный союз западной корпоратократии и ее советского сегмента (часть номенклатуры, спецслужб и крупного теневого денежного капитала) свалил СССР как классового, геополитического и цивилизационного конкурента стремительно приходящего в упадок Запада – этот грядущий упадок стал дополнительной причиной, подталкивавшей Запад к разрушению СССР. Но, как и в 1920-е годы, выяснилось, что у большой исторической системы «Россия» сохраняется мощная историческая инерция и традиция, что дело вовсе не только в коммунизме, и враги России и русских это прекрасно понимали. Так, З. Бжезинский в одном из интервью сказал: не надо морочить себе голову, мы (Запад) боролись не с коммунизмом, а с Россией, как бы она ни называлась. А верный союзник, а точнее марионетка западной корпоратократии, один из главных «прорабов перестройки», если не главный, Яковлев заявил, что перестройкой они (перестройщики) ломали не коммунизм, а тысячелетнюю модель русской истории. Да, прав был Л.В. Шебаршин, заметивший, что Западу (и, добавлю я, его пятой колонне – смердяковым различных мастей) от России нужно одно: чтобы ее не было.

Но повторю: и в 1991 г., несмотря на ельцинщину, семибанкирщину и прочие мерзости, разрушить Россию не удалось. А с началом XXI в. процесс, пусть медленно, со скрипом, пошел в другую сторону, впрочем, иногда получается не вперед, а «шаг вперед, два шага назад». Изменению положения способствовала как ситуация в самой РФ, так и – в значительной степени – мировые сдвиги: мировой кризис, который подвел черту под «неолиберальным тридцатилетием» и возвестивший начало новой, антилиберальной эпохи; китайский фактор; обостряющаяся борьба в мировой верхушке. Таким образом, игра не окончена, завершен лишь очередной раунд – не в нашу пользу, но тем слаще должен быть исторический реванш, и в его подготовке огромную роль будет играть образование.