Помоги проекту - поделись книгой:
А Пак тем временем, бросив писать, подскочил к стене, в которой, как оказалось, был вмонтирован еле заметный сейф. Достав ключ, Пак изъял из него какой-то свёрток. Бережно, словно младенца, он протянул его Кириллу.
– Смотрите, смотрите! Этому документу два тысячелетия!!!
Кирилл развернул толстый жёлто-серый пергамент и обомлел. Судя по ощущению пальцев, это была какая-то необычная мягкая кожа с весьма характерным приторно-горьким запахом. По виду вещь действительно была древней. Мелким, непонятным шрифтом были написаны какие-то слова, которые, естественно, Кирилл разобрать не смог, но какое-то непонятное чувство бодрости исходило от этого предмета. Лучинский просто не мог оторвать от пергамента взгляд.
– Вот видите! Теперь верите? – пафосно спросил Пак.
– Теперь верю, а что, что здесь написано? – робко спросил Кирилл.
– Я Вам дам перевод на русский! Только прочитаете его тут! – заверил Пак.
«Чёрт! Надо об этом фоторепортаж снять! Прямо на передовицу! Если бы ведущему корреспонденту об этом рассказать, так вообще минисенсация городского масштаба получилась бы! А это премиальные или даже отпуск!» – подумал Кирилл.
Азиат между тем отобрал у Кирилла пергамент и быстро положил обратно его в сейф. Лучинский почувствовал, что на кончике пальцев осталась пыльца, словно от крыльев бабочки.
– Я понимаю Вас. Но теперь и Вы видите, что не все торговцы вруны! – Пак опять как ни в чём не бывало, улыбаясь, всучил Лучинскому другую бумагу. – Это перевод. Читайте! Но выносить нельзя! Такая заповедь у нас в фирме!
Лучинский вздохнул, кивнул головой, взглянул на листок и начал читать:
Странный текст, как заклинание, невольно пробивался в сознание Лучинского. Кирилл вдруг ощутил, что уже когда-то это слышал. Но тут же это чувство прошло. Лучинский с удивлением оторвал глаза от бумаги.
На него внимательно смотрел Пак. Он протянул бланк с гарантией. Азиат вновь натянуто улыбнулся, выставив вперёд жёлтые и кривые зубы, и спросил:
– Ну что? Понравилось?
– В общем да, необычно, – Кирилл хотел перечитать текст, но Пак вырвал его и всучил гарантийный талон.
– Нее, я говорил один раз, всё, таковы правила, держите Вашу гарантию.
– А можно переписать текст? – робко спросил Кирилл.
– Нет! Вы видно плохо читали его! Нет! Там же всё написано было! – Пак сказал это с небольшим раздражением.
– Но ведь я Вам слово даю. Об этом никто не узнает! – попытался уговорить его Кирилл.
– Да Вы что? Не понимаете? Не понимаете? Я же Вам сказал! Нельзя! Держите гарантийный талон! Надеюсь, он Вам не понадобится! – ещё более резко сказал Пак.
Лицо его вдруг опять изменилось и стало злым.
– А я, может, хочу как законный потребитель прочитать! Вы не имеете права мне отказать! – попытался настоять на своём Лучинский.
Злобный взгляд, словно лазером, резанул лицо Кирилла:
– В нашем договоре этого нет, нет этой услуги, если что-то не устраивает, давайте бальзам назад и до свиданья! – совсем зло ответил Пак.
«Вот сволочь! Скотина! А такой бы фоторепортаж получился!» – подумал Лучинский, а вслух сказал:
– Нет, нет, я пошутил.
Пак вновь мгновенно изменился. Лягушечья улыбка расползлась по жёлтой коже.
– Ах уж эти русские шутники! Подписывайте талон.
Кирилл подписал листочек. Пак, кивнув, ехидно засмеялся:
– Ну всё! Поздравляю! У Вас всё получится! До свидания! – и показал Кириллу на выход.
«Вот козёл! Как отшить умеет! Профессионал! Ничего не скажешь!» – подумал Кирилл и направился к двери.
Уже на ходу он услышал, как Пак тихо сказал:
– Кстати, фотографии всё равно бы не получились…
Кирилл даже обомлел. Он остановился, как вкопанный.
– Что Вы сказали?!
– Да так, ничего, до свиданья, хи-хи, – и Пак вновь улыбнулся.
– Вы вроде сейчас про фотографии что-то сказали?!
– Нет! Что Вы! Это Вам послышалось! Главное, не принимайте сразу большой дозы: это опасно! Но не для здоровья, а для Вашего сознания!
Кирилл ничего не ответил и вышел из кабинета. «Сексбомба» в халате вновь дежурно ему улыбнулась кровавой кляксой вульгарной помады. Лучинский хмыкнул и покинул офис «Крыши мира».
Домой он шёл лёгкой походкой, причём пешком. Горло хоть и побаливало, но уже не так сильно. Сопли, превратившись в подобие эпоксидной смолы, забетонировали нос. Поэтому дышать приходилось ртом, но Кирилла это не беспокоило. Настроение у него почему-то улучшилось, и в теле добавилось энергии.
«Что за ерунда! Может, правда, чудеса ещё встречаются!» – думал Лучинский.
Незаметно для себя он добрался до дома. Внизу на первом этаже находился универсам, и Кирилл зашёл туда купить минералки. Приобретя большую бутылку газводы, он купил и маленькую, двухсотпятидесятиграммовую, коньяка «Белый аист» Так, на всякий случай. Через несколько минут он открывал свою квартиру. Где-то в подвале громко мяукнул кот.
«Вот те раз… кошки завелись», – подумал Кирилл, захлопнув входную дверь.
Зайдя в квартиру, Лучинскому вдруг захотелось немедленно принять ванну. Тело словно требовало живительной влаги.
«Вот зараза, нельзя ведь!» – подумал Кирилл, открывая водопроводные краны.
Через несколько минут он всё же плавал в прохладной воде и, словно франт, курил сигарету. Но после водной процедуры самочувствие вновь резко ухудшилось. Заболела голова, и опять заломило в висках. Кирилл поморщился и улёгся на диван в трусах. Шевелиться не хотелось. Нащупав на полу пульт от телевизора, он щёлкнул кнопкой. По комнате разнеслись звуки какого-то очередного дурацкого диалога из бесконечного латиноамериканского сериала.
Кирилл уже почти уснул, как его заставил вздрогнуть звонок телефона. Противная электронная трель настойчиво прокатилась по комнате.
«Кто ещё? Кому я нужен? Только бы не Катька!» – подумал Лучинский.
Он снял трубку. На том конце провода оказалась не Катя. Это была его бывшая жена Вика, которая выдала длинную нудную очередь в эфир телефонный сети.
– Алло! Кирилл, это я. Ты всё ещё на меня злишься? Зря, сам виноват! Сам! Больше никто! Не надо было так себя вести! – Вика взялась читать очередную нудную мораль о правилах супружеского поведения.
Кириллу надоело уже при втором предложении, поэтому он просто положил трубку на пол и пошёл в кухню.
«Пусть потрепется сама с собой, пусть, язык-то у нее – хоть солому коси!» – подумал он.
На столе одиноко стоял пузырёк с бальзамом.
«Вот тебе раз, о нём-то и забыл! Надо заглотить! Может, отпустит?!» – размышлял Лучинский.
Достав из буфета стакан, Кирилл вылил содержимое бальзама в него. Густоватая, коричневая жидкость равномерно растеклась. Лучинский хотел было уже выпить всё залпом, как вдруг вспомнил о старухе в скверике.
«Ёлки-палки… Ведь пакетик ещё какой-то есть…»
Пройдя со стаканом в комнату мимо сиротливо лежащей на полу телефонной трубки, из которой всё пищал голосок бывшей благоверной, Кирилл достал из брюк синенький кулёк. Разорвав его, он понюхал содержимое, но определить запах не удалось. Нос был заблокирован соплями.
«А, была не была!» – подумал Кирилл и высыпал порошок в стакан с бальзамом.
Там всё зашипело и вспенилось. Пошла какая-то химическая реакция. Кирилл решил, что надо подождать, и поставил стакан на пол рядом с трубкой.
«Шипит так же, как та гадюка…» – весело подумал он и взял трубку.
– Алло, Кирилл, ты меня слушаешь? Алло!
– Да, да, слушаю…
– Так что? Я приеду и заберу оставшиеся вещи?! Хорошо?!
– Слушай, Вика! Пошла ты на… со своими вещами, водителем, своей мамашей! Приезжай и забирай манатки! И чтоб духу твоего больше не было! Не звони мне больше! Уйди из моей жизни раз и навсегда! – тихо, но уверенно сказал Лучинский.
На том конце провода, видимо, обомлели. Наступила тишина. Несколько секунд понадобилось Виктории, чтобы переварить данную информацию. Но всё же она пришла в себя и вновь закаркала средними частотами телефонного динамика:
– Алло, зачем ты так? Ладно, я ведь хотела друзьями расстаться! Но раз ты не хочешь, хорошо, я завтра приду! Будь дома! Пи… пи… пи… – так же неожиданно оборвался голос, как и раздался этот звонок.
Кирилл тяжело вздохнул и положил трубку в гнездо телефона. Стакан с бальзамом успокоился и перестал издавать шипы и писки.
«Заварилась смесь…» – Кирилл задумчиво взял стеклянную ёмкость, взболтнув, выпил.
Первые мгновения он ничего не почувствовал. Жидкость была практически безвкусной. Кирилл улыбнулся и лёг на диван.
«Сволочь! Кореец обманул всё-таки! Последние деньги, вот дурак!» – думал он.
Но уже через секунду в голове слегка закружилось. Приятная истома начала исходить откуда-то изнутри тела. Глаза непроизвольно начали слипаться. Кирилл ощутил неведомые ему чувства какой-то уверенной слабости и спокойствия. Всё очень походило на опьянение от гашиша, который не раз Лучинскому приходилось курить во время прохождения срочной службы в Средней Азии.
Вдруг, словно из тумана облаков, всплыл образ старухи, давшей ему пакетик с порошком. Но бабка не выглядела злой, скорее была больше похожа на престарелую учительницу.
Глаза её ехидно смотрели на Кирилла…
– Немного. Я же говорила немного. Сакура, большая доза опасна, – шептала старая ведьма.
Вслед за бабкой появился кореец.
Пак засмеялся и почему-то подмигнул Кириллу:
– Немного бальзама, немного, а ты?!
Голубые облака и совершенно розовое небо… Причём земли не видно, просто полёт. Полёт разума. Отсутствие опоры. Тело словно висело в невесомости; постепенно пространство, окружающее сознание, стало темнеть. На чёрном фоне проступили звёзды. Яркие огни их лучей сливались в продольные линии. Появился посох, просто посох той самой старухи с лавки из сквера. Но ручка в виде головы дракона вдруг зашевелилась и начала изгибаться.
Бенталь, передвижение по времени…
«Ты избранный, избранный…» – звучал голос.
Эхо звучания плавно переходило в тихую музыку…
«Где, где моё тело?» – было последнее, что успел подумать Кирилл Лучинский.
После этого он отключился.
III
ЗАВЕДУЮЩИЙ Государственным диагностическим центром имени Константина Топорыжкина Михаил Альфредович Щупп был расстроен. Внутренний дискомфорт и какое-то гнетущее состояние не покидало тело шестидесятилетнего мужчины. Низенький и нескладный Щупп, как и множество мужчин его возраста, имел солидную лысину посредине седого волосяного покрова, занимающую три четверти черепа. Толстый, слегка курносый нос в виде картошки постоянно вздрагивал, когда Михаил Альфредович говорил слова, в которых было много согласных.
Хотя карьера и жизненный уклад Щуппа были довольно приличными, Михаил Альфредович почему-то постоянно был чем-то недоволен в жизни. Но, возможно, главному врачу такого солидного госучреждения, как диагностический центр, и положено было быть вечно недовольным. Первое время после получения этой высокой должности Щупп ощущал себя довольно важной персоной, но постепенно это прошло, а в призме серых, стандартных, похожих один на другой будней Щупп начинал понимать, что всё-таки не так прожил жизнь, как ему бы хотелось.
Но показывать своё недовольство жизнью Щуппу по определению было нельзя. В его центре лечились и обследовались весьма солидные и влиятельные люди государства и города. Все они требовали большого внимания и холопской заботы в виде лакейского услужения, лести и изречения дурацких комплементов в их адрес.
Михаил Альфредович довольно успешно справлялся с этой ролью. Но вместе с этим он понимал, что всё меньше остаётся врачом (кем был по призванию и диплому), а всё больше становится обыкновенным медицинским администратором, обычным ржавым шурупчиком в прогнившей системе государственного бюрократизма.
Но плыть против течения Щупп не хотел. Его даже устраивало многое в жизни. Например, спецпайки, особые премиальные, дополнительные карточки для посещения особых партийных магазинов и маленькие, но частые подношения пациентов в виде дефицитных товаров (рубашек, брюк, конфет, коньяка) на работе.
Поделиться книгой: